Memento Amari

Впервые в жизни Ойкава путешествует на корабле. Будучи прикованным к замку с самого раннего детства, он никогда не имел возможности путешествовать за пределы своей территории. Вместо него предпочитали посылать послов, иногда Иваидзуми, чтобы заменить его на официальных церемониях, проводимых в далёких королевствах. Он был единственным наследником мужского рода, и его безопасность была прежде всего. Он с удовольствием обнаруживает радость прогулки по палубе, стояния на носу, лицом к ветру. Ощущение полной свободы. Они не плывут в открытом море, лишь плывут вдоль берегов Некомы и Карасуно до порта Инаридзаки. Этот вид транспорта позволяет легко и быстро добраться до двух королевств. Одна лишь мысль об Ацуму бьёт короля по нервам. Учитывая его предательскую политику и дерзкое письмо, он может только представить, с каким человеком ему предстоит встретиться, и он опасается того, что тот мог сделать с Тобио. Ситуация болезненно напоминает ему ситуацию с Шираторидзавой… но он чувствует, что Ацуму намного опаснее Ушиджимы. Что у него может быть такого, что может заинтересовать Ойкаву, если это не его муж? А главное, захочет ли он вернуть его? Король знает, что его подарок наверняка заинтересует Ацуму. С тех пор как Тобио уехал, у него было достаточно времени, чтобы углубиться в магические труды, выяснить все правила и методы, составляющие обучение магов. Одна информация привлекла его внимание. Если маг или колдун убьёт равного себе, его силы удвоятся, так как он поглотит силы жертвы. Это объясняет, почему так много волшебных существ исчезло с континента, они стали жертвами войн и предательства в стремлении к большей силе… И это даёт Ойкаве прекрасную возможность навсегда избавиться от Тендо. Он оставил колдуна в трюме, связанного в темноте, и решил ни разу не видеть его, не больше, чем в замке. Проклятие было наложено, и Тендо всё равно уже ничего не сможет сделать, чтобы отменить его. Его смерть ничего не изменит, но принесёт Ацуму несомненную пользу. Хватит ли этого, чтобы убедить мага? Его жажда власти понятна, и этот подарок имеет шансы привлечь его внимание. Ойкава немного соврал Иваидзуми. Он не примет Ацуму на корабле. В любом случае у него не было ни малейшей возможности заманить мага, потому что это было бы слишком похоже на ловушку. Он договорился, чтобы они встретились недалеко от порта, в летнем замке королей Инаридзаки. Король чувствует беспокойство, покидая корабль и наступая на территорию Инаридзаки, такого далёкого от его дома. Небольшая делегация ждёт его, чтобы сопроводить до Ацуму. Они все вместе направляются к замку: стражники Инаридзаки, рыцари Аобы, король посреди них, а Тендо позади. Ойкава поднимает свои красные глаза на высокие тёмные стены: «Это здесь находится Тобио?» Они проходят через ворота и входят в помещение. — Король Ацуму примет вас, — произнёс королевский страж, кланяясь. — Он в своих покоях. Ойкава и его охрана все вместе двинулись вперёд, но солдат протянул руку, чтобы помешать им идти дальше: — Только Вы, Ваше Величество. Ойкава чувствует на себе недоумённые и недоверчивые взгляды своих людей, но сделал вид, что доверяет и кивает: — Всё будет хорошо, спасибо. Ждите меня здесь. Он повернулся, чтобы последовать за королевской стражей. Он знает, что шаг его твёрд, выражение его лица бесстрастно. Но внутри он чувствует, как растёт опасение, а стук сердца слышен у него в ушах. Наконец они подходят к дверям из чёрного дерева, и солдат кланяется, обозначая, что его миссия окончена и король прибыл. Ойкава жестом поблагодарил его, глубоко вздохнул и открыл дверь. Это большая тёмная комната. Солнечные лучи едва пробиваются между тяжёлыми чёрными занавесками, покрывающими стены и даже свешивающими с потолка. Напротив него, удобно устроившись в кресле, ждёт Ацуму. Всё в его облике и в его отношении выдаёт его королевское происхождение. Несмотря на время года, тяжёлый плащ из тёмного меха прикрывает его плечи. Под ним одежда из чёрного бархата, украшенная золотыми арабесками. Кольца того же цвета, в виде змеи, украшают его бледные пальцы. И, наконец, на его светлые волосы легла массивная золотая корона, украшенная ониксом и обсидианом. Его глаза янтарного цвета подчёркнуты ресницами и чёрными бровями. Они смотрят на Ойкаву с озорным блеском. Лёгкая улыбка играла на его губах, и он лишь приподнял подбородок, не потрудившись встать, чтобы приветствовать его. — Итак, вот и король-демон, — произнёс он медленным, спокойным голосом, в котором сквозила ирония. — А вот и принц-маг, — ответил Ойкава, глядя на него. Ацуму медленно улыбнулся ему, затем указал на кресло, стоящее перед ним: — Садитесь, пожалуйста. Король Аобы сел. Он проводит рукой по своим каштановым волосам, чтобы подправить их, и тут же чувствует, как его пальцы касаются рогов. Он устремляет свои алые глаза на золотистые глаза мага. — Я получил ваше письмо, — начал Ойкава. — Вы говорили в нём, что у вас есть что-то, что меня заинтересует. — Вполне возможно, — ответил Ацуму, адресуя ему насмешливый взгляд. — Как вы думаете, что это? — Это вы мне скажите. Ойкава прищурился, когда тот встал и сделал несколько шагов к столу, на котором лежал поднос: — Не хотите ли выпить? У меня есть вино. Все чувства Ойкавы кричат ему, чтобы он остерегался, но отказаться было бы проявлением неуважения к принцу и признаком плохого отношения к нему. — С удовольствием, — сказал он как можно более нейтральным голосом. Ацуму вернулся через несколько секунд, сунув ему в руки тонко обработанный золотой кубок, наполненный кроваво-красной жидкостью. — Оно будет отлично сочетаться с вашими глазами, — с ухмылкой шепчет Ацуму. — Скажите, Ваше Величество, как обстоит дело с вашим проклятием? — При всём уважении, — тут же ответил Ойкава, — я бы хотел, чтобы мы подошли к причинам моего визита. — Хорошо… Ацуму делает глоток, долго, не спуская с Ойкавы глаз. Затем, небрежно сказал: — Знаете, мне было обидно, когда вы приняли сторону моего брата в деле о престолонаследии. — Решение не выдавалось мной лично, извините меня. — Тем не менее вы выглядели очень заинтересованным, Ваше Величество. Что прислали сюда своего представителя. Ойкава понял, что черты его лица напряглись, и маг, без сомнения, почувствовал переполняющие его эмоции. Он поспешил выпить, а Ацуму шире улыбнулся: — Осаму высоко оценил ваше внимание. Оно мне тоже очень понравилось. То, как тон его голоса понижается, украдкой брошенный на Ойкаву взгляд, следящий за выражением лица короля, напряжение, которому он позволяет расти и оседать, — всё это свидетельствует королю о том, что он точно знает, о чём говорит. Ацуму пьёт ещё, прежде чем продолжить. Невыносимая улыбка застыла на уголках его губ: — Я сразу почувствовал, что он особенный. Но знаете, всегда яснее, когда есть физический контакт. Видеть страх в таких красивых глазах, когда я обратился к нему, было приятно. Взгляд Ойкавы расплылся, пальцы сжали металл. Аура опасности начала исходить от всего его тела, но король Инаридзаки продолжал, ничуть не заботясь об этом: — Кажется, я всё понял. Знаете, на меня почти вызвало сочувствие то, что я прочитал в нём столько горя, столько боли и непонимания… и всё же столько любви к королю, который отверг его, не дав ему ни малейшего объяснения. В голосе Ацуму, когда он это произносит, есть такой восторг, что Ойкаве хочется его задушить. Он чувствует, как его силы переполняют его в этот миг, как велика его ярость — он чувствует, как его воля сомкнулась вокруг принца-мага, как рука с крючковатыми пальцами готова схватить и сжать его горло… Но поднимается другая магия, более мощная и контролируемая, словно встаёт невидимый барьер между ними двумя. Ойкава впервые почувствовал это, и Ацуму бросил на него тот же самый весёлый взгляд: — Да ладно, не расстраивайтесь. Это, напротив, должно вас успокоить, не так ли? — Я бы успокоился, увидев его, — резко ответил Ойкава. — Я знаю, что ты отдавал приказы, чтобы схватить его. — Верно, — улыбнулся Ацуму. — Я присвоил себе королевство брата, и мне бы очень хотелось забрать к себе мужа другого. Я очень люблю брать то, что мне не принадлежит, — закончил он, подавляя зевок. Но на его лице не было и следа раскаяния, только скука, окрашенная насмешкой: — Успокойтесь, прошу вас. Тобио здесь нет. — Не называй его по имени, — рычит Ойкава, чей голос принимает хриплые, почти звериные нотки под приступом гнева. — Боюсь только, что Тобио, — подхватил Ацуму, — был ранен во время побега. Мои солдаты не поймали его, как я их просил, но они заверили меня, что немного… ранили его. Стрелой, кажется. Видение чёрной стрелы, пересекающей воздух, вернулось в сознание Ойкавы из глубин памяти. Этот образ, который он видел месяцами ранее… Касалась ли она на самом деле Тобио? Но любая мысль быстро уничтожается паникой, и если бы магия Ацуму не умерила его, материальные разрушения были бы неизбежны. — Ранили? — повторил он пустым голосом. — Это последнее, в чём я уверен, — шепчет Ацуму. — Ваш супруг, Ваше Величество, либо умер где-то от жестокости людей, от раны или инфекции… Либо он жив, но из вашего присутствия здесь я делаю вывод, что он не вернулся в Аобу. — Почему бы ему не вернуться в Аобу? — воскликнул Ойкава, резко вставая под неподвижным взглядом Ацуму. — Может, его где-то держат! — А может, он и не видит смысла возвращаться, — отрезал принц-маг, — раз вы спровадили его без слов. Ойкава закрывает своё лицо руками, остаётся так несколько секунд, но не может заставить себя согласиться с предположением, что Кагеяма мёртв. В его мозгу мелькают образы пронзённого стрелой лучника, лежащего в канаве или на узких тропинках Некомских непреодолимых гор. Он поднимает голову, его глаза горят, как две пылающие кузницы в полумраке: — Так что же ты предлагаешь мне такого интересного, если это не жизнь того, кого я люблю? Ацуму мгновение рассматривал его, потом сделал знак следовать за ним. Они проходят в небольшую смежную комнату. Вдоль трёх стен выстроились заполненные книжные шкафы, а на четвёртой нарисована огромная карта. Принц задумчиво подошёл к ней и предложил Ойкаве сделать то же самое. — Ваше королевство истощилось, не так ли? — прошептал он. — Война скоро может стать неизбежной, если вы хотите спасти то, что осталось. — Я ещё не в том положении, — запротестовал Ойкава. — Аоба далеко не опустела. — И что вы сделаете, чтобы её спасти? Ацуму несколько секунд молчал, потом возобновил: — Мой брат укрылся в королевстве Карасуно. Пока он будет жить, всегда будет опасность для моей легитимности как короля, и гражданская война никогда не сможет полностью прекратиться. Савамура предоставил ему земли, которые находятся прямо здесь. Он указывает на юго-запад Карасуно, открытый к морю, и круговым движением указывает на новый дом Осаму и его людей. — Война с моим братом превратилась бы в войну с Карасуно, — сказал Ацуму. — Но если мы объединимся, Ойкава, дело можно было бы решить быстро. Мои корабли прибудут сюда с юго-запада, вы придёте с севера, и две наши армии встретятся на полпути. — Война? — задумчиво спросил Ойкава. — Послушайте, всё, чего я хочу — это закрепить своё господство над Инаридзаки. Я иду туда со своей армией, чтобы стать уверенным в том, что являюсь единственным законным правителем, и помочь вам завоевать остальную часть Карасуно. Вся добыча достанется вам, и вы сможете увеличить и спасти своё королевство. — Некома и Фукуродани не допустят, чтобы на Карасуно напали. — Что они смогут сделать? Атака будет молниеносной. К тому времени, как Некома отреагирует… если отреагирует и поспешит переправить через горы свои армии, всё королевство будет занято Аобой. А если Некома будет упорствовать, она вспомнит, что мы оба союзники. Окружаем её — вы на севере, я — на юге. Это будет новый установленный порядок. Вы сможете превратить Карасуно в провинцию Аобы, чтобы они доставляли вам свои ресурсы, если вы решите не присоединять его к своему королевству… — Это всё? — спросил Ойкава. — Союз — вот что должно было пробудить мой интерес? — Нет, не только. Ацуму сделад несколько шагов, чтобы отойти от карты, заложил руки за спину, и выдал: — Как маг я наделён властью благословлять. Если вы поможете мне в этом деле, если мы свергнем Осаму и захватим Карасуно… Тогда, возможно, я смогу помочь вам с этим проклятием. — Заставишь его исчезнуть? — Возможно. Поскольку смерть создаёт баланс с жизнью, благословение и проклятие компенсируют друг друга. Если я не смогу полностью от него избавить, то, по крайней мере, смогу избавить вас рогов или от сил. Ойкава широко раскрыл глаза, но подавил охватившее его чувство радости, чтобы спросить с подозрением: — Я не думал, что это возможно. — Возможно, не для Кенмы, — с сияющей улыбкой произнёс Ацуму, — но с вашим подарком, несомненно, я сумею справиться. — Значит, ты это почувствовал. — Я воспринимаю все близкие мне магические энергии. Вы привели колдуна ко мне, чтобы я убил его и укрепил свои силы, не так ли? — Верно. Улыбка принца-мага становится темнее и контрастирует с золотым сиянием ауры, которая покрывает его и окружает: — Я сделаю это с удовольствием. Но сначала скажите, что вы думаете о моём плане. — Мне кажется рискованным, — неуверенным тоном ответил Ойкава. — Я думал о войне, но в качестве последнего средства… — Не позволяйте обстоятельствам опередить вас, Ваше Величество. Мы — две огромные магические существа во главе двух великих государств. Перед лицом такого, как Карасуно, нам нечего бояться. — Мне бы хотелось подробностей. Ацуму кивнул, соглашаясь, и начал говорить, подкрепляя свою речь жестами в сторону карты: — Вы отправите объявление войны сразу же после возвращения. Карасуно, как только до него дойдёт весть, начнёт собирать своё немногочисленное войско и направлять их на север. Но это будет приманкой, ибо мои войска уже высадятся на юге. Они будут в замешательстве, не зная что делать, разделятся и соответственно ослабнут. Останутся зажатыми между нашими армиями. Вы будете вольны брать пленных или убивать их, если вам угодно. Как только крепость Карасуно будет взята, не раньше, я вернусь в Инаридзаки, чтобы отговорить Некому от каких-либо действий. Затем правление Карасуно будет полностью вашим. Всё дело в координации наших действий. К тому времени, как вы отправитесь в обратный путь, доберётесь до своего замка и получите послание Савамуры, пройдёт двадцать дней. Через двадцать дней мой флот отправится к берегам Карасуно. — Хорошо, — пробормотал Ойкава. — Этот план мне кажется правдоподобным. Сколько человек вы можете собрать? Разговор на мгновение вращается вокруг кадровых, материальных и территориальных соображений. Всё, кажется, наводит на мысль о сокрушительной победе союза Аоба Джосай и Инаридзаки. Ойкава постепенно более твёрдо убеждается. Старые образы возвращаются к нему, те, которые убаюкивали его детство и отрочество: он, яркий командующий армиями, при поддержке Иваидзуми, ведущий свои войска в другое королевство… И к этому накладывается другое видение, исходящее от Тендо, видение армии, наступающей в сельскую местность. — Когда ты планируешь убить Тендо? — спросил он, его слова вытекают из его мыслей. — Хоть сегодня. Вы хотите присутствовать? Ойкава застигнут врасплох. Он много раз мечтал убить колдуна своими руками, колдуна, предавшего его, колдуна, отдавшего Тобио Ушиджиме, колдуна, наконец, проклявшего его, повлёкшего за этим потерю мужа и разорение его королевства. Он знает, что уже убивал, и убийство не пугает его, тем более на заре войны… Но что-то всё ещё удерживало его от этого шага. Он оставил Тендо томиться в своих темницах несколько месяцев, словно надеясь на новые откровения о проклятии, как живое свидетельство того, через что он прошёл и чего достиг. Вкусит ли он наслаждение от мести, теперь, когда колдун — лишь тень самого себя, ослабленный пленом? — Нет, — наконец пробормотал он. — Нет, я оставлю вас наедине. — Очень мудро с вашей стороны, — усмехнулся Ацуму. — Я без промедления посвящу себя действу. Должен признаться, что это прекрасный подарок, Ваше Величество. Подождите, пока я закончу, прежде чем поднять паруса. Они оба спускаются вниз, ещё говоря о приготовлениях к войне. Ойкава чувствует себя немного виноватым за то, что принял решение в одиночку, не посоветовавшись с Иваидзуми, но ему придётся решиться. Либо война, либо гарантированное падение королевства, а рыцарь стремится сделать всё, чтобы Аоба выжила и процветала. Вскоре они присоединились к людям Аобы и Инаридзаки: рыцари, похоже, с облегчением вздохнули, увидев своего короля целым и невредимым. — Приведите ко мне Тендо. — приказал он. Он почувствовал, как Ацуму слегка наклонился ближе к нему, чтобы полностью закрыть открывшийся ему обзор. Колдун брошен к их ногам, связан и заткнут кляпом во рту, облачён в своё старое серебряное одеяние, потерявшее всякий блеск и превратившиеся в лохмотья. Его рыжие волосы потускнели после месяцев пребывания в полной темноте. Но когда он поднимает свои широко раскрытые глаза на них, они всё того же яркого красного цвета… «Те же, что и у меня», — подумал Ойкава с содроганием отвращения. Король услышал, как Ацуму издал лёгкий признательный смешок. — Отлично, — пробормотал он. — Вы двое, возьмите его и следуйте за мной. Подбежали двое стражников, схватили Тендо за руки и бросились за своим принцем. Ойкава колебался, прежде чем последовать за ними, решив скрыться перед ритуалом и подождать вне зала, вместе со своими людьми. Они уходили в противоположную сторону замка, в сторону подземелий. Вскоре они достигли огромного зала, возможно, пещеры под замком, устроенной в виде лаборатории. «Именно здесь, — догадался Ойкава, — Ацуму может в полной мере использовать свои силы». Солдаты привязывают Тендо к столбу, стоящему в углу. Стоя на коленях, со связанными руками, низко опустив голову, колдун внушает Ойкаве жалость. За его спиной он видит Ацуму, беседующего со стражниками. Король Аобы колебался, прежде чем приблизиться к колдуну, с трудом представляя, что через несколько минут он, наконец, будет мёртв. Он осторожно шагнул вперёд, чтобы встать перед ним, затем присел на корточки, чтобы выровняться с ним. Их глаза, одинаково кровавого цвета, встречаются. В Тендо нет ни страха, ни сожаления. Взгляд его неподвижен, твёрд и покорен. Наверное, он догадался, что его ждёт, и смерть, должно быть, даже показалась ему предпочтительнее нового заточения. Его красные радужки, пронизанные чёрным зрачком, как края раны, оседают на руке короля, болтающейся у него сбоку, а затем возвращаются к его лицу. «Так чего же он хочет?» — Ойкава вздрогнул, испытывая неловкость перед этим существом, которое так перевернуло его жизнь. Глаза Тендо расплылись, брови слегка нахмурились. Ойкава неуверенно протянул руку, проклиная себя за то, что его жалеет. Являются ли видения ложными, как считает Иваидзуми? Неужели Тендо лгал всё это время? Но стрела, и армия… Нет, в принципе, нет возможности, что эти образы в конечном итоге станут правдивыми? Сомнение охватило монарха. А разве Тобио после своего пленения в лагере Шираторидзавы не выразил в отношении Тендо благодарность за то, что тот смягчил его участь? Пальцы короля соприкоснулись с плечом колдуна, оставшимся голым от пореза на его одежде. В тот момент, когда его кожа соприкасается с кожей Тендо, знакомая тьма окружает его. И в его сознании возникает образ, сначала размытый, а потом всё более четкий. Его сердце сжимается. Они с Тобио в незнакомом месте. Ойкава ошеломлен лицезрением Тобио, которое не переставало преследовать его уже несколько месяцев, но которое он впервые видит как чёткую картину, а не как мысленное представление. Да, это был именно он, его тело, лицо и глаза. Он надел большой дорожный плащ и улыбнулся, глядя в сторону Ойкавы, стоявшего рядом с ним… Одна его рука легла на живот. Король видит самого себя и с болью замечает, что этот облик ему больше не соответствует. Никаких рогов на его волосах, ни красных глаз, только его прежняя внешность. На видении он окидывает Тобио взглядом и отвечает ему улыбкой. Края изображения размыты, и он больше ничего не различает. Он прекращает контакт и возвращается к реальности. Ацуму снова заговорил и, кажется, не заметил, что только что произошло. Ойкава встаёт и смотрит на Тендо сверху, с ледяным выражением лица. Образ счастья, который он мог бы познать, так ясно представший в его глазах, пронзил его сердце. — Это то, что ты у меня забрал, — шепчет он. Затем он отворачивается, оставляя позади следящего за ним взглядом колдуна, и решительно направляется к выходу. Ацуму кричит: — Подождите меня снаружи, я освобожусь через несколько минут. Ойкава кивнул, делая вид, что не видит украшенного драгоценностями кинжала, который князь держал в руке, задумчиво наблюдая за отблесками света на клинке. Он поспешил выйти, закрыл за собой дверь и прислонился к каменной стене. Долгий вздох вырвался у него, он протёр свои слёзы. Тобио. Его лицезрение лишь напомнило о том, как сильно его не хватает. И беспрестанная жестокость колдуна выводила его из себя. Боль, которую наносит ему это видение, удваивается как невозможная надежда. Как такое может когда-нибудь случится, если это предсказание? Надо было бы завершить войну, Ацуму выполнит своё обещание, снимет проклятие. Тогда, может быть, он вернётся к тому облику, который был у него раньше, к тому, что он видел в видении.… и возвращение Тобио. Ойкава не может заставить себя думать, что тот может быть мёртв. Так, может быть, он в каком-нибудь шалаше, в Некоме или Нохеби, лечится у крестьян, которые его подобрали? Но тогда смена облика? Он напряг слух, надеясь получить подсказки о ходе ритуала. Он надеется услышать какие-то слова, может быть, крик. Но ничего не исходит, и только тяжёлая тишина воцаряется в подземном коридоре, где он ожидает. Время кажется ему бесконечным. Он смотрит, как факел, обращённый к нему, неутомимо горит в слабом потрескивании, пламя поднимается, чтобы тотчас же исчезнуть, сменяясь новым, как непрекращающиеся волны… Он позволил огню загипнотизировать себя. Мир горел, когда он убил Ушиджиму и спас Тобио… Он вздрогнул, когда дверь открылась. Вышел Ацуму. Ойкава не обладает способностью воспринимать магов или колдунов, но он легко может увидеть, что теперь он стал сильнее. Аура, которая окужает его, кажется ярче, чем раньше, и победной улыбки, которую носит принц-маг, достаточно, чтобы засвидетельствовать, что ритуал удался. — Прекрасно, — сказал он, сияя. — Колдун умер. На мгновение Ойкава испытывает болезненное желание слегка наклониться, чтобы увидеть внутрь комнаты, а может быть, и увидеть труп колдуна. Но он сдерживает себя и заставляет себя поймать золотистый взгляд Ацуму: — Я чувствую себя намного сильнее, — произнёс маг, опустив глаза на пальцы. — Теперь я самый сильный маг на континенте. — Поздравляю тебя, — сказал Ойкава, но голос его, кажется, звучал тихо. — Пойдём, поднимемся на поверхность. Он берёт Ойкаву за руку и ведёт к каменной лестнице. Король Аобы снова поворачивается к дверям, что не ускользает от Ацуму: — О, стражники присоединятся к нам после того, как очистят кровь и сожгут труп. Король содрогнулся. Тендо умер. Это облегчало и интриговало его одновременно, словно он ещё не мог прийти в себя при мысли о его окончательной кончине. Они возвращаются, находят своих людей там, где они их оставили. Ацуму улыбается, показывая, что всё к лучшему, и Ойкава делает то же самое. — Я провожу вас до порта, — объявил маг. — А вы не хотите провести здесь ночь? — Нет, всё в порядке, — поспешно заверил Ойкава. — Благодарю вас за заботу. Ему не терпелось вернуться в Аобу, как для того, чтобы вновь обрести тепло своего очага, так и для того, чтобы начать приготовления к войне. Ацуму тоже задумался и они снова обсуждали свои цели, пока корабль не показался в поле зрения. — Идите вперёд, — вдруг приказал маг солдатам. Он останавливается, и облегчение, которое Ойкава испытывает при виде корабля, начинает рассеиваться. Ацуму легонько дёрнул его за руку, чтобы увлечь от взглядов чересчур любопытных солдат, сунул руку внутрь своей чёрной туники и достал оттуда небольшой пузырёк, чтобы сунуть его в руку короля. Ойкава бросает на него взгляд, не понимая. Это маленький стеклянный флакон, едва ли больше его ладони, наполненный веществом, которое он не может распознать: ни жидкое, на газообразное, эфемерно-белое, как если бы кто-то поместил туда облако. — Что это? — спросил он тихо. — Я подумал, что это вас заинтересует, — усмехнулся Ацуму с лукавым видом. — Такова жизненная форма Тендо. Ойкава по-прежнему не может не смотреть на флакон. Итак, это жизнь, разлитая во флакон, сгущённая в материю душа, готовая дать развитие потенциала другой жизни… Для того, чтобы кто-нибудь проглотил её в течение нескольких часов до или после интимных отношений. — Скорее всего, Тобио жив, — сказал Ацуму. — Если он в Некоме или в Карасуно, что мне кажется наиболее вероятным, он снова встретится с вами на войне… И он сам возьмёт на себя инициативу. Благодарность и надежда, два чувства, о которых король очень давно забыл, всплыли в нём. Он тепло пожимает руку Ацуму, его глаза блестят, его первая настоящая улыбка застыла на его губах: — Спасибо. — Мы ещё встретимся в Карасуно, — ответил маг. — Я рад, что удалось достичь договорённости. Мы оба обретём важное в этой затее. Через двадцать дней я снова буду стоять на этом пути, наблюдая за тем, как идёт на посадку моя армия. — А я буду на границе Карасуно, готов к свершению военного похода. Они обмениваются торжественной улыбкой. — Желаю вам благополучного пути домой, Ойкава, — прошептал Ацуму. На этом всё и кончается. Король Аобы находит своих людей, поднимается на палубу и готовится к обратному путешествию. Когда корабль покидает гавань, ветер хлопает парусами, Ойкава видит, что Ацуму издалека машет ему, на что тот отвечает. Множество чувств раздирало его сердце между предчувствием войны, неизбежной на этот раз, надеждой на возвращение Тобио, амбициями на будущее. Берега Инаридзаки постепенно исчезают из виду, пока он остаётся на носу корабля, думая. Глаза терялись в синей необъятности перед ним, а ладонь держала стеклянный флакон.