проклятые

Песок переливается под ногами золотом и блестящими драгоценными камешками, которые впиваются в стопы. Сяо нравится ощущение того, как голые ноги тонут, специально замедляя шаг. Море облизывает берег короткими волнами, вынося прозрачных медуз и грязные водоросли. В мареве горячего воздуха возвышаются другие острова, выделяясь своей зеленью и странными фигурами. Никакой цивилизации, только трава, да бесконечная водная гладь. Они планировали окунуться, но Сяо отказался, решив изучить остров, на котором они остановились и немного размяться. Ощущение почвы под ногами возвращало в нормальное состояние, да и Якша не очень любил такие скопления людей. Дышать проще было подальше, где были только он и горячее солнце. Он переоделся в летнее, оставаясь в белой майке и чьих-то шортах, затянутых на поясе, хотя даже так они часто желали свалиться вниз. Тапочки оставил, решив прогуляться босиком. Будучи адептом Сяо не очень воспринимал погоду. Ощущал то, какой был горячий песок и жару, но не так сильно, как остальные. Для него это просто жарко, может немного душно. К ступням липнет песок, Сяо стряхивает его о голень, оставляя маленькие песчинки на коже из-за пота. Слышатся приглушённые голоса, Сяо поднимает голову, прикладывая руку ко лбу козырьком, чтобы увидеть две высокие фигуры на голубом фоне моря. Тарталья и Бэй Доу стоят около воды, о чем-то разговаривая. Адепт приближается, чтобы услышать обрывки диалога. — Ах ты, чертяга, — смех женщины, как гром среди ясного неба. Она ударяет Чайльда рукой по спине так, что тот почти сгибается пополам. Смех тонет в шуме волн. — Не уступишь даме хоть раз? Сяо не знает, что там ему надо уступать, но предполагает о споре. Эти двое не смогли бы удержаться от какого-нибудь соревнования, если не в рукопашке, то в чем-нибудь банальном. Никто из них не выглядел так, как будто валялся в песке, поэтому вероятно это была какая-то глупость. Все же, в чужой рыжей башке всегда было место для сражений. Даже таких. — Эта дама должна мне бутылку хорошего рома, — хихикает Чайльд, забирая волосы очками. Угадал, значит спорили. Адепт скользит по их мускулистым фигурам взглядом, когда Тарталья вдруг замечает его, начиная махать рукой. Сяо махает в ответ, приближаясь. — Сяо! Иди сюда! Только тогда он может рассмотреть рисунок на расстёгнутой рубашке Чайльда. Там вырисованы зелёные листы и розовые цветочки. — О, адепт. Покажи этому Фатуи, как надо проигрывать с честью, — говорит Бэй Доу, ухмыляясь. Её единственный глаз явно замечает то, как рука Предвестника по-собственнически ложится на талию Сяо, прижимая к себе. Сяо не отстраняется, никак не пытаясь избавиться от жеста, и она все понимает. — А я пойду посмотрю, надела ли Нин Гуан свой потрясающий купальник. Женщина уходит, оставляя их на пляже в одиночестве. Сяо знает, что Нин Гуан свой купальник уже надела и даже успела искупаться, потому что заходила в воду, когда адепт решил уйти. Как только чужая фигура исчезает, Тарталья обнимает его двумя руками, прижимаясь к спине грудью и опуская голову на макушку. Рубашка неприятно липнет к мокрой спине Сяо, становится ещё жарче, но он стоически молчит, не разрывая тактильный контакт. Аякс очень любит обниматься, держаться за руки и все в таком духе, поэтому даже жара не мешает ему наслаждаться прикосновениями. Якше тяжело отказать ему в этом, сам ведь соскучился. — Что вы делали? — спрашивает он, как бы невзначай. — Кидали камешки в воду. У кого дальше пролетит, — смеётся Аякс. И правда детская игра, в которую иногда играют дети на пристани Ли Юэ. Или считают то, сколько раз камешек отскочил, оставив на воде круги. — У тебя такая голова горячая. Голос немного приглушен потому что Предвестник говорит ему это в волосы, касаясь локонов губами прежде чем нахлобучить Сяо на голову широкую соломенную шляпу. Он не понимает, откуда Тарталья её взял, только поправляет так, чтобы поля не закрывали обзор. Сяо оборачивается, чтобы спросить, но Чайльд уже стоит рядом с полоской травы, которая граничит с песком. Какой-то выдернутый красивый цветок остаётся на шляпе, Тарталья заправляет его за красную ленточку, улыбаясь. От этой улыбки сердце падает в пятки, начиная биться сильнее и щеки покрываются легким румянцем. — Ты ведь понимаешь, что я не могу получить солнечный удар, потому что я адепт? — интересуется Сяо, так для справки. Сам Аякс тоже может заработать себе не только солнечный удар, но и жутко обгореть. Сяо по определению обгореть не может, оставаясь, конечно, потным, но нисколько не красным или загоревшим. Кожа такая же бледная. На нем даже засосы и шрамы надолго не остаются, оставляя кожу девственной, похожей на дорогой фарфор из Инадзумы. Кажется, они видели механизм оттуда на каком-то острове, когда выбирали место для остановки. Где не будет этих надоедливых слаймов и хиличурлов, хотя слаймы все ещё были. Синь Янь и Чун Юнь с радостью предложили свою помощь по уничтожению маленьких склизких комочков, гоняясь за ними по всему пляжу. Тарталья смеётся. — Понимаю, но тебе она идёт и этот цветок тоже. Подчеркивает глаза. Ты очень красивый, Сяо, — и вот опять Сяо не может просто спорить с этим прекрасным смертным, который гладит его шершавыми пальцами по щеке, прикрывая пустые голубые глаза, похожие на море. Такие же затягивающие, неизведанные. Одно неловкое движение и вот ты уже захлебываешься в них, тонешь, как в бездне, не зная, есть ли там вообще дно. — Но я человек и вполне могу обгореть, поэтому натри мне спинку, пожалуйста. Они тут вдвоём, шумная толпа осталась чуть дальше, за поворотом, разбив лагерь. Рядом с пляжем возвышается корабль Южного Креста с опущенными парусами, вставший на якорь. Нин Гуан стоило лишь немного подбить Бэй Доу на незапланированный отпуск, дальше её команда сделала все сама, пожелав посмотреть на неизвестный архипелаг с красивыми пляжами, дикой природой и чистой водой. Остальные собрались за компанию. Когда они спускались Казуха по секрету сказал Сяо, что обе женщины очень пожалели о приглашении. Теперь это был уже не культурный отдых, а цирк на выезде. Против толпы Сяо ничего не имел, просто чувствовал себя несколько некомфортно, общаясь с таким количеством человек. Слишком много социальных взаимодействий. Аякс стаскивает с себя рубашку, почти отрывая вместе с кожей и натягивает легкую ткань на Сяо. Сяо, вероятно, должно быть очень жарко в майке и рубашке, но он все же адепт. Тем более, рубашка висит на нем, как балахон, доставая чуть ли не до колен и морской бриз приятно продувает его, заставляя широкие рукава раздуваться. От элемента одежды пахнет Чайльдом. Это приятно. Потом тот садится прямо так, задницей на песок, вытаскивая из бездонных карманов красных шорт флакончик. Его он приобрёл в хижине Бубу за какую-то очень высокую цену, количество нулей в которой Якша уже забыл. Посоветовали от шелушений вот это средство из слизи крио слайма и каких-то трав, которые должны успокаивать боль, если человек обгорел. Тарталья пока не выглядел как тот, кто обгорел. К счастью. Сяо опускается за его спиной на колени, беря флакон и касается пальцами кожи. Чайльд красивый и подтянутый, у него под кожей перекатываются крепкие мышцы, а на животе есть все нужные кубики. Кожу разрезают светлые шрамы, короткие и длинные, прорезая созвездия темных веснушек. Они рассыпаны по щекам, покатым плечам и спине. Больше них адепту нравится разве что только родинка на внутренней стороне бедра Аякса. Хотя даже там есть веснушки. С загаром они выделяются ещё ярче. Солнце целует его в покрасневшие щеки и шелушащийся нос, пока Сяо размазывает крем ему по лицу. После Тарталья опускает на переносицу тёмные очки в красной оправе в виде сердечек. С ними он выглядит забавно и как-то по-домашнему. От крема пахнет травой, как от невкусного лекарства и наверняка вяжет во рту. Сяо вспоминает лекарство, которому ему передавал Чжун Ли, чтобы успокоить ненавистную боль от кармы. В отпуске на прекрасном архипелаге с любимым человеком такое вспоминать не хочется, но Сяо вспоминает, ощущая фантомную боль. Она скользит по костям и венам, заставляя жмуриться. Его карма никуда не делась, не вымылась морской водой. Его предназначение останется таким же, когда они вернутся в Ли Юэ. И может, скоро Тарталья их покинет, возвратившись в Снежную после внепланового продления отпуска. И может, он уже не вернётся, чтобы вот так сидеть вместе под палящими лучами в смешных очках-сердечках. — Ты уже искупался? — прерывает его размышления Чайльд, поводя плечами. — И надеюсь, что Сян Лин не начала жарить мясо, потому что я хочу показать, как это делается у нас в Снежной. Тарталья хихикает и Сяо понятия не имеет, кого он имеет ввиду под «нас». — Пока нет, насчёт мяса не знаю. Когда я уходил, они пошли купаться, — Якша игнорирует существование крема, касаясь горячей кожи губами, оставляет невесомые поцелуи на плечах, будто пытаясь поцеловать звездное небо. Каждую веснушку, каждый шрам, который попадается на пути. Рыжие короткие волосы щекочут ему нос. От Аякса пахнет солью, потом и ромом. Видимо, они с Бэй Доу пили. Этот запах пьянит будто Сяо тоже человек, и он тоже пил с ними ром. — Мне кажется, лучше оставить его Сян Лин. — Тогда мы могли бы попробовать найти крабов для моего фирменного блюда! — говорит Аякс, пытаясь скрыть покрасневшие кончики ушей, заставляющие губы Сяо расплываться в короткой улыбке. Он собирает кучу мокрого и не очень песка, вытаскивая из него маленькие цветные ракушки, строит замок, как самый настоящий ребёнок. Делает там высотки, окна и двери, украшая постройку ракушками, пока адепт мажет ему спину. Замок не похож на замки, скорее на кучу песка с попытками сделать что-то красивое, у Тартальи дрожат пальцы, желающие сжимать оружие, а не сооружать дворцы. Он ломает в руке ракушку случайно, оставляя осколки лежать в песочной кучке. Такой грустной и несколько нелепой. — В тот раз от твоего фирменного блюда у всех была изжога. Кроме меня, — потому что у адептов изжоги не бывает. Не то, чтобы Сяо не понравилось, на вкус было неплохо. Осьминог, конечно, оказался резиновый. Да и Ху Тао чуть не пролила свою тарелку потому что ей показалось, что краб задергался в предсмертной агонии. — Это все потому что мы созданы друг для друга. Сяо хочется верить, что так и есть. Вдали кричат чайки, блестят мокрыми боками выпрыгивающие из воды дельфины. Аякс даже надеялся, что они смогут встретить тут настоящих огромных китов. Киты Аякса погибают в лужах крови, которую он проливает. Дворец из песка совсем разваливается, когда Чайльд размазывает крем по своим длинным красивым ногам. На его румяных коленях синяки вперемешку с веснушками образуют галактики. — Обхвати меня за шею, — просит Тарталья, возвращая флакон в карман. Сяо обнимает его, сцепляя руки на шее и охает, когда Аякс встаёт, поднимая их обоих. Он скользит по ногам Якши, стряхивая с них песок и перехватывает поудобнее, под коленями. Сяо одной рукой вцепляется в голое плечо, а второй пытается удержать на голове шляпу, которую Тарталья привёз специально для него из какой-то заморской страны. Сяо нигде кроме Ли Юэ никогда не был. Даже если Аякс попросит, он не поедет. Даже к его родным. Даже в Снежную. Чайльд с легкостью держит Сяо на своей спине, одетого в шляпу и его рубашку. Море скользит по лодыжкам, ноги утопают в песке. Спина у Тартальи скользкая от крема, а за очками нельзя увидеть всё такие же пустые глаза. Со стороны корабля несёт жаренным мясом. Аякс ускоряется, не позволяя Сяо более наслаждаться пейзажами и ватными облаками, сгущающимися над их головами.

***

После мяса, которое все же не такое вкусное, как тофу и кажется очень тяжёлым, они отдыхают на песке под зонтиками. Потом вновь идут купаться, в этот раз уговаривая адепта. Ну, как уговаривая. Пока Чжун Ли обсуждает вкус вина, под крики Кэ Цин и Бэй Доу Тарталья закидывает Сяо на своё плечо и бросает в воду, крича «бомбочкой!». Он поливает водой Гань Юй и Син Цю. Соленая вода заливает рот, нос и уши, но Сяо всплывает, потому что он адепт. Каждый адепт считает своим долгом после такого попытаться утопить Чайльда в ответ. Они вдвоём отплывают от остальных на достаточное расстояние, оставаясь тенями между горячих камней. Якша достаёт с трудом, едва касаясь ногами дна, прижимается к камням лопатками. Они целуются, собирая соль с губ друг друга и стукаясь зубами, прежде чем вновь начать брызгаться. Под водой Аякс тоже целует его, выпуская изо рта пузырьки. Глаза в мутной воде кажутся ещё больше, а руки как будто касаются Сяо везде. Трогают за плечи и талию, гладят ноги, остаются под коленом, чтобы поднять над водой. Красивые кораллы и подводные растения двигались, привлекая внимание своим многообразием цветов. Бедные испуганные рыбы расплывались от движений, поблескивая и стараясь как можно скорее сбежать от тех, кто потревожил их покой. Теперь на море что-то напоминающее шторм. У Сяо в руке корзинка с ракушками, морскими грибами и мятой. Он проваливается в песок на пляже, в отдалении от их небольшого лагеря и надеется, что ребята уже нашли, где спрятаться. Тут много неизведанных скал, в которых можно найти пещеру, где переждать все это. Море как будто злое. Оно темнеет, раскачиваясь. Огромные волны обрушиваются на камни, ударяясь о них и стесывая. Ещё больше водорослей прибивает на берег, Якша путается в них ногами, надеясь, что такая волна не ударит по нему. Небо закрывает обзор чёрными тучами. Все это напоминает Сяо тот момент, когда над Ли Юэ появились синие щупальца Осиала. Только тогда он не стоял на берегу, наблюдая за бушующей природой, а смотрел сверху вниз из дворца. Тогда у них был план. Эту природу никак не остановить. Она разрушает и шумит в хаосе. Ветер протяжно завывает, закладывая уши, трясёт листву деревьев. За горизонтом грохочет гром и бьёт молния, прорезая черноту ослепляюще-белым. Ему нравится. Это красиво. Оставаться спокойным камнем, не давая сердцу скакать в глотке от страха, наблюдая за внезапно испортившейся погодой. Сяо останавливается, лицезря гнев природы, в попытках удержать в руках корзинку, которую так и намеревается сбить ветер. Якша, заворожённый песнью моря, которое пенится под его ногами, окатывая холодным, ступает дальше по гальке. Корзина остаётся лежать в песке, когда Сяо движется вперед. Вода касается ему коленей, прежде чем ветер сносит с головы шляпу. Она отлетает, подхваченная, над водой. Лента скользит по ветру, а цветок падает в неспокойную воду. Сяо идёт, нет, он бежит, поднимая руку в попытке поймать предмет, мысленно ненавидя себя за то, что сейчас у него нет глаза бога. Начинается дождь, по лицу и волосам тарабанят капли. Чья-то рука на талии дергает его назад, спасая от падения в чёрную пустоту без дна, не давая захлебнуться и барахтаться. Шляпа улетает в море, оставаясь размытым пятном. Пальцами Сяо подцепляет плавающую рядом красную ленточку, пока рука тащит его на берег. К коже липнет намокшая одежда. — Осторожно, нельзя же в шторм купаться, — нежно говорит Тарталья, щурясь, будто пытаясь разглядеть улетевший аксессуар. Очки на голове совсем не держат мокрые волосы, напоминающие медь. Чайльд не выглядит грустным из-за потерянного подарка, смотря как сильно сжимает ленточку адепт. Лицезреть усилившийся шторм несколько страшно, теперь сердце у Сяо дрожит и вздрагивает лишь от взгляда на Аякса. Тот кажется скорее обеспокоенным, всматриваясь в горизонт. Он пришел к нему, испугавшись, что с адептом может что-то случиться. Хаос, происходящий с природой, похож на хаос в груди Тартальи, который он несёт за собой, который следует за ним по пятам, разрывая все в клочья. И Сяо он тоже в клочья, потому что Сяо тонет. Никто не спасает его, не вытягивает из шторма за талию. Сяо делает шаг и проваливается в бездну Чайльда Тартальи, обещающего хороший полет. Дышать там тяжело. Адепт задыхается от любви и человеческих эмоций, рвущих грудную клетку криком. Никто не слышит его, слишком громко плещется море. — С тобой все нормально? Стало холодно, надень мою рубашку, — Аякс пытается перекричать рокот волн, перетекающий в гром, стаскивая с себя одежду. От успевшей намокнуть рубашки толка на самом деле никакого не будет, но Тарталья пытается дать себе уверенность в том, что так Сяо будет лучше. Адепт её не принимает, отталкивая руки и тоже кричит, чтобы быть услышанным. — Ты совсем? Она тебе нужнее! — прямо рядом с ними о берег разбивается волна, обдавая их солёным с ног до головы. Это звучит как сигнал для Чайльда начать буквально чуть ли не силой натягивать на Сяо свою проклятую рубашку с потемневшими цветами. Сяо отпихивает его в сторону, рубашка повисает надетая на одно плечо. — Хватит вести себя так, как будто я человек и обо мне нужно заботиться! Крик дрожит, Якша сжимает глаза и кулаки, боясь посмотреть на чужое лицо. Зато тянется снять рубашку. У него дрожат плечи не от холода, а от эмоций, скручивающих все внутри, заставляя кусать губу. По позвоночнику тянется целый табун мурашек. Ему не нужна эта забота. Он просто адепт, который должен исполнять свой долг. В нем нет ничего, что заслужило бы эту заботу. — А ты прекрати считать, что ты не важен! — Чайльд хватает его за запястья, сжимая. Смотрит взволнованно, как будто если Сяо не наденет рубашку, то умрет. Его волосы прилипли к лицу, капли остаются на коротких ресницах. — Ты что. Плачешь? Ладони скользят по лицу Сяо, нежно проводя под глазами. Адепт моргает, пытаясь сморгнуть влагу, которой слишком много. Руки у Аякса тёплые. Это успокаивает. — Я не плачу, придурок, это дождь, — огрызается Сяо, поднимая взгляд. Боясь показаться слабым. Глаза напротив слезятся. — А ты почему плачешь? — Я не плачу, сам же сказал, что дождь! — повышает голос Тарталья. Между ними расцветает подобие улыбки. Он приближается, проезжаясь губами по дрожащим векам Сяо и целует его. Они целуются с отчаянием, пропитавшим буквально все, и с нежной заботой, от которой внутри цветёт. Молния моргает, оповещая о том, что дождь не собирается кончаться в ближайшее время. Они одновременно оборачиваются туда, вздрагивая. — Нам надо идти, пока не снесло. Ребята нашли сухую пещеру. Сяо кивает, натягивая рубашку на второе плечо. Она неприятно прилипает, но как будто действительно становится теплее. Он вцепляется своей рукой в руку Чайльда, беря корзинку. Вода смоет их следы на песке и их любовь, похожую на хаос.