***
Мужчина ходил по сцене, пропевая текст песни, с которой они должны выступать. Ловя кайф от происходящего, чувствуя, что это то, чего он хочет, Дамиано улыбался. Виктория следила за другом, проигрывая свою партию, и восхищалась им. Восхищалась его экстравагантностью, смелостью и умением приковывать к себе взгляд. Она многому училась у него и это, кажется, удавалось. Вспоминая его прошлую пассию-суку, которая предала, изменила и растоптала бедного паренька, Де Анжелис задумывалась о том, сколько он терпит. Видит, что ему нужен человек, которого он полюбил бы, но он, кажется, в открытую и не ищет. Итан простучал очередь в партии и ударил по медной тарелке, завершая песню. Люди остановили игру и пение, пытаясь отдышаться. — Томас, во втором куплете чуть потише, а ты, Вик, наоборот — чуть громче, — произнес Давид, чуть нахмурившись, и открыл бутылку воды, сделал глоток. — Я и так пытаюсь потише играть, потому что Викки не слышно, но у нее, кажется, усилитель барахлит, — отозвался блондин, снимая гитару с плеча. — Или струны подтянуть нужно, — добавила басистка, заталкивая медиатор между грифом и струнами. Дамиано кашлянул и поднял взгляд. В проходе разговаривали какие-то парни и стояла она. Она наблюдала за каждым движением группы, следила за их эмоциями и наслаждалась музыкой. — Проверьте провод, подключенный к усилителю, — внезапно выкрикнула она. Виктория посмотрела на знакомую и тут же подошла к коробке средних размеров, напичканной всякой электроникой. Блондинка поменялась кабелем с Томасом, и теперь ее гитара звучала куда громче. — Значит, оставим так. Спасибо! — поблагодарила Де Анжелис, посылая воздушный поцелуй. Эсма медленно направилась к сцене, будто смакуя атмосферу, распробовав ее на вкус. Дамиано следил за ее движениями. — Ты гитаристка? — поднялся Томас. — Нет, пианистка. Если учишься в музыкальном институте, то будешь знать всего понемногу. Да я и сама очень люблю гитару, поэтому интересуюсь, — она выглядела уверенной в себе, своих поступках и словах. «И вновь такая же холодная, неподступная.» — У тебя великолепный голос, — внезапно обратилась к певцу шатенка. Он вышел из размышлений и посмотрел на нее сверху вниз — она была значительно ниже сцены. — Благодарю, — сдержанная благодарность и очередной глоток воды. — Ты контролируешь расщипление связок или голос сам хрипит? — Когда как, но в основном он сам. — Ты награжденный. Поцелованный Богом, — шатенка провела пальцами по металлическим балкам, которые создают опору для сцены. Дамиано нахмурился и посмотрел на девушку. Ему ни разу не говорили такое, поэтому он не понимал, как на это все реагировать. — Дыру прожжешь, — вновь произнесла девушка, не поднимая головы. Она чувствовала его взгляд.***
В ее жизни происходило немало вещей. Ежедневные проблемы и придирки к самой себе. Она слышала в своей голове чужой голос, говорящий ей о том, что она ничтожество. Нет, это не шизофрения. Это, скорее всего, здравый смысл. Голос разума. Она училась на пианиста-концертмейстера. Ее с детства тянуло к музыке и она просто не могла игнорировать эти чувства. Родители отдали сначала в музыкальную школу, а после и в институт. Эсма была счастлива. Грубый, жесткий характер.. Все это из-за людей и обстановки, окружающих ее. Она не могла быть жизнерадостной в том мире, котором жила. Его фраза, что она улыбается и говорит тепло, напугала ее. Больше всего на свете она боялась, что ее раскроют, что она откроется кому-либо, станет теплее. «Не показывать эмоций другим, быть холодной и трезвой умом» — учила мать. Эсма Цингер всегда слушала мать. Стук в дверь и книга, выпавшая из рук. Девушка заказала ужин в номер, ведь не хотела выходить из него — ей нужно было побыть в одиночестве, спрятаться от горячего взгляда карих глаз. Забрав тележку с едой и подписав чек, Эсма прошла в спальню и облегченно вздохнула. Бутылка вина, фрукты и газировка на случай «нехотелки» алкоголя. Вечер обещал быть спокойным. Если бы не итальянец, так внезапно появившийся в ее номере.