Интерлюдия

            — Что ты здесь делаешь? — девушка сжимала дверь, смотря на Викторию. Да, она относилась к ней очень хорошо, тепло и по-дружески, но не до конца понимала, почему та пришла к ней.       — Ты не идешь на ужин, я волнуюсь, почему-то, — блондинка поджала губы и отвела взгляд. Она всегда была человеком, который волнуется за тех, к кому хорошо относится.       — Я хотела побыть одна, но раз ты п..       — Нет-нет, если ты действительно хочешь побыть наедине с собой, то я не буду отвлекать, прости, — басистка уже хотела уйти, но Эсма не пустила ее, а наоборот — нахально затащила к себе в номер.       — Прости, но ты бы не зашла, — голубоглазая закрыла дверь и вздохнула. — Идем, у меня вино.       Когда обе девушки были в спальне и сидели на кровати, Де Анжелис открыла бутылку алкоголя и разлила его по бокалам.       — Значит, ты у нас пианистка, — начала наполовину итальянка, наполовину датчанка. — И откуда же ты взялась?       — У вас с Дамиано одни вопросы на двоих? — голубоглазая вздохнула. — Лихтенштейн.       — Дамиано? — Виктория тут же улыбнулась, чувствуя победу в споре с самой собой. — Я так и знала, что вы разговаривали!       — Ну.. Выпили вчера.. — девушка отвела взгляд. Она чувствовала себя виноватой за то, что каким-то образом открыла возможный секрет вокалиста. Стыд и чувство вины насильно надели на девушку маску холода. — Извини, мне не стоило говорить об этом.       — Нет-нет, это мне не нужно было так кричать, так что это ты меня прости, — блондинка сделала глоток вина и посмотрела на собеседницу.       Повисла тишина. Этот неловкий момент выбил девушек из колеи и теперь каждая чувствовала, что она лишняя в этой комнате. Разговор не клеился.       Но Виктория все-таки попыталась сделать хоть что-то:       — Ну, сознавайся, запал ли наш Дами к тебе в душу? — но увидев ледяной взгляд, басистка тут же пожалела.       — Нет, он мне не нравится, если ты об этом, — немка оторвала виноградинку от грозди и сунула в рот. — Да, он интересен мне, как собеседник, но не более. Если ты думаешь, что он понравится мне из-за смазливого личика, то ошибаешься — я не такая.       Тирада свалилась на голову блондинки. Она чувствовала себя неловко, ей было стыдно, что она считала по-другому, основываясь на нелепом взгляде.       — Я.. Извини, я видела, как ты смотрела на него в гостиной, и подумала..       — Всего лишь взгляд. Я была немного напугана большим количеством людей, поэтому, наверное, так и смотрела.       Вновь тишина. Удушающая. Настолько громкая тишина, что можно было услышать крик Томаса где-то в конце коридора, при условии хорошей шумоизоляции.       — Прости.       — Все нормально.       Эсма видела, что внутри Де Анжелис сидят терзающие ее мысли, и поэтому обняла девушку, стараясь хоть как-то улучшить ее состояние.       — Я просто подумала, что он, может быть, нравится тебе, и может..       Стук в дверь. Тихий и аккуратный. Гость точно не хотел беспокоить хозяйку номера, но в этом была необходимость.       Цингер подошла к двери и открыла ее. В метре от деревянной защитницы стоял кареглазый итальянец, смотря в пол. Он будто бы смущался.       — Ты что-то хотел?       — Здравствуй.. — Давид поднял взгляд и аккуратно покашлял. — Вик у тебя?.. Мы не можем найти ее...       — Да, проходи.       Шатенка вздохнула и пропустила мужчину в свои «покои». Два лишних человека в номере пугали девушку.       — Да.. Я уже иду.. — Де Анжелис поднялась и поставила бокал. Еще раз извинившись перед пианисткой, она удалилась.       Но итальянец уходить не спешил.       Он облокотился на стену и стал рассматривать немку, уделяя внимание шее и ключицам.       — За что она извинялась, если не секрет?       — Секрет, — отрезала дева и откинула волосы назад, будто бы специально оголяя шею для мужчины.       Его взгляд скользил по тонкой, нежной коже, обтягивающей ключицы. Она была матовой, и уже по виду казалась нежной и мягкой.       — Я понял, — кареглазый вздохнул.       — Нарочно обжигаешь мою шею взглядом, или все-таки неосознанно? — голубоглазая была прямой в словах, не задумывалась, были ли ее реплики слишком откровенны или обидны.       — Нарочно надеваешь на себя маску холода, или все-таки неосознанно? — ответил вопросом на вопрос, будто бы передразнил деву Дамиано. Она сглотнула и скрестила руки на груди — закрылась.       — Тебе пора идти.       — Как скажешь, — темноволосый последний раз взглянул в ледяные глаза девушки и скрылся за дверью.

***

      «Она прямолинейна, в открытую выгнала меня тогда. Почему она уже второй раз уходит от вопроса про холод? Больное место? Я не хотел бы давить на эти места.       Преуспевает в музыке, спокойно говорит о ней. Скрыла причину извинений Виктории. Может, женские секреты? Она не похожа на ту, у которой с женщинами были бы секреты. Не похожа на сплетницу.       На ее месте я тоже выгнал бы себя. Представляю, как это выглядело со стороны — пришел за подругой, а в итоге устроил допросы, так еще и рассматривал. Бред.       Не хочется давить на ее больные точки.»       Сигарета дотлела между пальцев, и мужчине не оставалось ничего, кроме как выкинуть ее с балкона куда-то вниз.