Интерлюдия

      В баре было людно и шумно. Если успеешь выхватить какой-нибудь столик где-нибудь у стены, то крупно повезет.       Эсма не хотела идти в этот бар, но Томас вынудил ее. Каким образом — не известно никому из людей.       Поправляя воротник черной водолазки, Дамиано шел впереди группы людей, Виктория держала его под руку. Изрядно выпившие девицы смотрели на вокалиста, разинув рот, кокетливо потряхивая бедрами в танце и соблазнительно помахивая ручкой.       Еще несколько часов назад он говорил, что у него совершенно нет настроения на клубные посещения, но сейчас все изменилось. Хотелось танцевать, выпивать и кричать песни.       У Цингер настроение так и не появилось. Для нее в зале было слишком шумно, слишком много людей, слишком много выпивки и дурных, необдуманных действий.       — Эй, хватит быть занудой! — Раджи мягко толкнул девушку в плечо и тут же приобнял, улыбнулся. — Перед концертом нужно отдохнуть, расслабиться, развлечься! Сегодня я заставлю тебя танцевать и пить до отвала!       — Том, не нужно, пожалуйста.. Я не хочу.. Хотя бы не заставляй меня много пить, я не перенесу.. — шатенка поджала губы. Эта группа, эти итальянцы творили с ней что-то невообразимое — из грубой особы она на время превратилась в маленькую, застенчивую девочку.       — Ладно, прости, будем смотреть по ситуации, — Томас погладил плечо голубоглазой в объятиях и отстранился, подскочил к Итану.       Шатенка вздохнула и достала телефон. Пока люди искали нужный столик, Эсма посмотрела на своих однокурсников, которые тоже пришли сюда, и вновь уткнулась в телефон. Ей хотелось играть в тетрис или глупый «Doodle Jump», лишь бы занять себя чем-то на время людской пьянки.       — Да стой ты.. Эсма! — Итан позвал девушку и направился к ней, потянув за собой Томаса. — Если не хочешь пить или танцевать, то тебя никто не заставляет. Только не обижайся на него, ладно? Мы уже привыкли к... шумным пьянкам, — длинноволосый посмотрел на Томаса и дернул бровью.       — Ты когда вот так бровью делаешь, то очень на мою маму похож, — указал пальцем блондин.       — Твою мать, Томас, ты что-ли уже бухой?..       Парни куда-то удалились, оставив немку с тихим смехом. Ее забавляла их перепалка, нравилось то, какими они остаются детьми.       Столик был найден, люди сели. Голубоглазая разместилась с самого краю, почти упираясь в угол зала. Ей хотелось остаться незамеченной.       — Ты как?.. — на тыльной стороне ладони почувствовалась теплая кожа, аромат приятнейшего мужского одеколона обдал голову и шею, впился в ноздри.       Девушка подняла голову и несмело посмотрела в карие глаза. В них плясали огоньки гирлянд, светодиодных полосок и беспокойства, волнения.       — Все в порядке, спасибо, — девушка устало улыбнулась и аккуратно высвободила свою ладонь из-под руки мужчины. Тот лишь грустно улыбнулся, осознав, что лучше не приставать с расспросами.       — Эй, Дам, пять шотов подряд на спор? — откуда-то появился мужчина лет тридцати в красивой черной рубашке с изумрудным отливом. Давид тут же улыбнулся, поднялся, чтобы поздороваться — старый знакомый.       Разговоры на итальянском тут же потеряли ценность для немки, она стала разглядывать зал. Он кишил голодными, липкими, развратными, похотливыми взглядами мужчин и соблазнительными изгибами разгоряченных женских тел. Все люди, находящиеся здесь, были прекрасны и ужасны одновременно. Прекрасны своей красотой, ужасны поведением, намерениями и действиями.       Откуда-то взялась рука одного из однокурсников, подающая виски. Сейчас было душно, жутко некомфортно, и алкоголь это, возможно, мог исправить.       Давид уже сидел на диване, то и дело толкая Викторию в колено. Он пытался скрыть некое волнение из-за девушки, сидящей по левую руку от него. Торкио слишком сильно закрывал шатенку и это категорически не нравилось вокалисту.       — Так блин, Итан, меняемся, — со смехом поднялся Дамиано и пересел на место Итана, так любезно открывшееся барабанщиком.       Голубоглазая с удивлением посмотрела на итальянца и уткнулась в телефон. Ей не хотелось попадаться в омут темно-карих, почти черных глаз.       Не понимала, что уже попала в этот чертов омут, капкан.       Сделав глоток виски и немного поморщившись, Цингер вздохнула, закрыла глаза. По телу стало плавно растекаться приятное тепло, сплетаться с нервами и смешиваться с кровью.       — С тобой точно все в порядке? — темноволосый убрал с щеки девушки непослушный локон, заправил его за ухо. Невинный жест, который ничего не значил. Для нее не значил.       — Да, — шатенка сделала еще один глоток, и еще.. Стакан оказался пуст.       — Ты быстро пьешь, не боишься, что опьянеешь и натворишь чего-нибудь плохого? — итальянец легко улыбнулся.       — Тогда не дай мне натворить чего-нибудь плохого, — девушка убрала телефон и смело посмотрела мужчине прямо в глаза. Алкоголь будто бы и правда придал смелости, решимости.       — Это будет сложно, ведь я сам буду пытаться не натворить чего-нибудь плохого, — кареглазый улыбнулся шире и налил в стакан девушки еще виски. Через какое-то время опустошен был и он.       — Пойдемте танцевать! — внезапно подорвалась Де Анжелис, выхватывая друзей и знакомых за руки, пытаясь тянуть в зал.       — Нет, Викки, прошу, не нужно.. Я не слишком пьяна для такого, — Эсма пыталась противиться, но уже через пару секунд была на ногах.       Томас стал сопровождающим Эсмы, повел ее в самую гущу людей вслед за Викторией. Блондинка умело маневрировала между потными мужчинами и затуманенными девицами, и, будто найдя какую-то засечку на полу, резко остановилась.       — Здесь. Давайте же! — басистка стала ярко улыбаться и начала двигаться в такт музыки, качать бедрами, иногда касаться своего тела. Эсма стояла как вкопанная, не понимая, как двигаться. — Ну же, давай! Не умеешь что-ли?       — Не умею, — голубоглазая вздохнула и развернулась, чтобы уйти, но ловкие, сильные женские руки обвили ее талию, стали насильно качать бедра, изгибаться в недозволенных позах. — Вик, твою мать, что ты делаешь?!       — Учу тебя танцевать! — итальянка подняла руки немки, стала выкручивать их кисти в только ей понятных и подвластных движениях.       Алкоголь стал прокрадываться в сознание, зрение теряло быстроту и четкость. Совсем скоро перед глазами качалась комната и несколько людишек. Цингер улыбалась от ощущений.       Начав двигаться самой, дева приподняла руки и закачала корпусом. Взгляд был будто бы стеклянным, был пьяным. Ей хотелось спать и танцевать одновременно.       Позабыв о стеснении, немка стала танцевать и танцевать, подпевать песни, улыбаться. Де Анжелис нравилась такая Эсма — не зануда, не жестокая, не холодная. Живая и пьяная — нравилась.       По женской коже на шее пробежали мурашки. Она чувствовала чужие волосы, аромат одеколона.       — Voglio annegare nel tuo profumo*, — пронеслось где-то над ухом, но Эсма так и не смогла выловить обладателя этого восхитительного голоса.       Она знала, что мужчина где-то поблизости, но никак не могла найти его взглядом. Виноват ли в этом алкоголь — неизвестно.       — Туалет! — прокричала Виктория и подмигнула немке. Та благодарно кивнула и стала протискиваться сквозь людей, чтобы пройти в уборную.       Как ни странно, туалет не был разделен на женский или мужской. Он был предназначен для вот таких вот встреч.       — Твои эмоции поменялись слишком быстро, — глубокая затяжка и мужской профиль, выдыхающий дым.       — Следишь за моими эмоциями? Зачем? — Эсма заперла дверь и облокотилась на стену.       — За тобой постоянно интересно набдюдать, — Дамиано тихо усмехнулся, сделал затяжку и развернулся. — Особенно тогда, когда ты растерянна, не понимаешь, что происходит.       В голове не укладывалось, не выстраивалось. Зачем все эти фразы?       Внезапно кареглазый обнял шатенку, крепко прижал к себе. Он вжимал женское тельце в свое, будто пытаясь навсегда зафиксировать, соединить.       Нос с горбинкой покрался по нежной коже на шее, изучая аромат, энергетику.       — Перегибаешь, — предупредила пианистка.       — Погоди, дай насладиться.. — мужчина вдыхал аромат девушки, изучал кончиком носа места, оставлял прохладный след.       Девушка чувствовала, как впитывает аромат этого одеколона, забирает себе этот запах. Она медленно пропитывалась мужчиной.       — Потанцуешь со мной на медленном? — Дамиано оторвался от шеи и посмотрел в глаза шатенке. Ему хотелось поцеловать ее нос, как тогда она его, но он не мог.       — Я не умею, не танцевала до этого, — девушка стыдливо, смущенно отвела взгляд, но мужские пальцы приподнял подбородок, заставили посмотреть в глаза.       — Как же приятно быть во всем первым.. Будто бы срываешь розу, которая распустила бутон впервые в ее коротенькой жизни.. Я научу тебя.       Шатен обворожительно улыбнулся, заставляя поежиться. То ли алкоголь рисовал в глазах фронтмена нежные огоньки, то ли это было на самом деле.       Песни сменяли друг друга, мешая воспоминания в голове, а пара так и стояла в объятиях, наслаждаясь запретными действиями.       Совсем скоро они выйдут в зал, чтобы подарить миру самый нежный и искренний танец.