***
Утро выходного дня Сьюзен провела, пытаясь хоть как-то систематизировать оставшиеся от тёти вещи. Получалось, откровенно говоря, не очень. После многократных настойчивых требований все котомки и коробки всё-таки снесли в её комнату, и теперь Сьюзен, сидя прямо на полу, подтягивала к себе тот или иной ящик и принималась раскладывать содержимое, не отваживаясь выкинуть хотя бы листок из записей, кропотливо просматривая и изучая каждую строку, написанную размашистым министерским почерком. Большую часть первых пяти коробок, с которыми она провозилась до обеда, занимали толстенные альбомы с фотографиями, вырезками из "Пророка", от руки скопированными страницами уголовных дел и всего того, что накопилось за годы службы Амелии Боунс в Отделе магического правопорядка. О многих делах Сьюзен уже знала из газет или из рассказов тёти, а потому материалы хоть и просматривала, но без особого интереса, вряд ли надеясь найти что-то стоящее внимания. Подспудно она ощущала, что изначально альбомов этих было куда больше, но не все сумели уцелеть в ходе битвы, развернувшейся на месте происшествия. Повторив про себя нарочито скупую формулировку и стараясь не думать о том, что речь идёт о коттедже тёти, по фасаду увитом плющом, в котором она проводила почти каждые летние каникулы, Сьюзен утёрла запястьем отчаянно сочащийся нос и продолжила сортировку. Горечь утраты была не такой свежей, как в день похорон, но всё же прошло ещё слишком мало времени, чтобы она могла отгородиться от воспоминаний и заставить себя мыслить рационально. Глупое сердце всё равно закололо, когда она обнаружила на дне одной из коробок тётушкин монокль, и что с этим поделать, Сьюзен решительно не знала. Заботливо протерев альбомы от пыли, Сьюзен отставила коробку на прежнее место и, встав на колени, потянула к себе следующую. Очевидно, она не рассчитала силы, потому что, пропахав пару дюймов по устилавшему пол ковру, короб остановился, картонный бок треснул, и все бесчисленные тётины сокровища как из рога изобилия посыпались на пол. Чертыхнувшись сквозь зубы, Сьюзен отбросила волосы на спину и, заклинанием подлатав вместилище, принялась складывать содержимое коробки обратно, попутно просматривая. Большую часть поклажи составляли книги, в основном английская классика, которую стыдно не знать, - как магическая, так и магловская, - но внезапно Сьюзен внутренне запнулась, сжимая в пальцах очередной томик. Это оказался сборник рассказов Конан Дойла, с которым она была прекрасно знакома - по этой самой книжечке она ещё до Хогвартса под неусыпным руководством тёти Амелии отрабатывала технику и скорость чтения, хоть текст и был не самым подходящим для девочки семи-восьми лет. И теперь ностальгия по тем временам оказалась настолько оглушающе сильной, что у Сьюзен мигом разболелось горло от перекрывшего дыхание тугого комка. Нет, нельзя плакать. Никак нельзя. Утерев совершенно сухие щёки, она села, скрестив ноги по-турецки, и пристроила томик на коленях, собираясь если не погрузиться в чтение, то хотя бы ощутить масляное тепло страниц на пальцах, искренне надеясь, что это поможет ей хоть немного успокоиться. Однако внутри её ожидало куда больше, чем занимательные истории о похождениях непревзойдённого сыщика. Первая же мысль, пришедшая ей в голову, была о том, что Гермиона наверняка бы убила за такое обращение с книгой. Большая часть страниц этого совсем небольшого издания была безжалостно прорезана в середине, так что книжные поля образовывали некое подобие рамки в форме сердца, внутри которой сверкал содержимым крохотный флакон, запечатанный сургучом. Как в романах Агаты Кристи, хмыкнула Сьюзен про себя, осторожно извлекая ампулу из уютного гнёздышка и поднося к свету, чтобы рассмотреть. После погружения в Омут памяти ей не нужно было объяснять, что это такое - внутри были воспоминания, но это не отменяло вопроса о том, почему тётушка хранила их отдельно ото всех остальных, причём не на виду, а в тайнике, хоть и немудрёном. Подняв голову на звук шагов, она выглянула из-за штабеля коробок и увидела в дверях спальни отца, который наградил её обеспокоенным взглядом поверх очков, но всё же вошёл, не опасаясь нарушить уединение. - Эй... - окликнул он и подошёл ближе, присев на ковёр рядом с дочерью. - Как ты, солнышко? - Тут воспоминания, - сообщила Сьюзен, поднимая глаза, и на вытянутой руке продемонстрировала отцу ампулу с белым дымом. Протянув руку, мистер Боунс внимательно осмотрел находку и наконец хмыкнул: - В самом деле... Никогда бы не подумал, что Эм может быть такой сентиментальной и хранить воспоминания отдельно. Интересно, что там? Сьюзен в ответ скептически сощурилась. - Пап, ты же не думаешь, что здесь воспоминания о семейной прогулке у моря? Вдруг это что-то на самом деле важное. Судя по лицу мистера Боунса, он и сам придерживался того же мнения, ведь служба сестры не оставляла большого простора для построения теорий - либо важное, либо опасное. По-другому в её работе просто не бывало. - Ты знаешь, где можно их посмотреть, не повредив? - спросила Сьюзен с таким азартом, что он приобнял её за плечи, пытаясь успокоить, и напутствовал: - Я посмотрю, что можно сделать. А ты пока не спеши и не делай глупостей, ладно? Сьюзен послушно закивала и тут же вскинулась на шум за окном. Это был гул магловского автомобильного мотора, что показалось ей весьма странным - дом стоял на большом отдалении от города и добраться сюда на машине по основательно разбитой дороге было не так просто. К тому же, кому из маглов могло понадобиться тащиться в такую даль? Зачем? - Это к нам? - спросила она, продолжая прислушиваться, как вдруг внизу раздался звонок во входную дверь. Поправив очки, мистер Боунс напряжённо хмыкнул: - Выходит, к нам? Сьюзен кивнула, напрягая слух. Кто бы ни был гостем дома, он был не один - внизу говорили сразу несколько человек, пока наконец все остальные звуки не перекрыл взволнованный оклик мамы: - Сьюзен! Спускайся сюда немедленно! - Что там такое? - удивился мистер Боунс, встал и помог подняться дочери, после чего первым вышел в коридор. Дойдя вслед за отцом до лестницы, Сьюзен выглянула из-за косяка и обомлела. В прекрасно видимом отсюда холле, чистом и светлом, но откровенно тесноватом, теперь было и вовсе не протолкнуться. Большую часть пространства занимал бурной жестикуляцией высокий светловолосый мужчина, которого она до этого видела лишь однажды, когда пристала к Симусу с просьбой показать фотографии родителей; и всё же ошибиться было невозможно - Крейг Финниган, собственной персоной. Стоявшая за плечом мужа Рейчел в диалоге пока что не участвовала, предоставив мужу единолично объясняться с порядком ошарашенной миссис Боунс, которая не доставала своему визави до плеча, а потому говорить с ней приходилось слегка наклонясь. Но вот мистер Финниган заметил, что на первом этаже появились новые зрители, и его лицо осветила широкая добродушная улыбка. - Здрасте вам, - поприветствовал он, бухнув на пол пудовый рюкзак. - Ну что, сваты, будем знакомы! Совершенно обалдевшая миссис Боунс обернулась к лестнице и странно высоким голосом начала: - Эллиот, этот джентльмен... Но ей не дала договорить миссис Финниган, которая, осторожно тронув хозяйку дома за руку, вкрадчиво начала: - Простите, что вот так вторгаемся безо всякого приглашения. Если Вы дадите мне минутку, я всё объясню. Но до Сьюзен эти слова долетали как сквозь вату, поскольку взгляд её был прикован к Симусу, который замер чуть в стороне от отца и матери и теперь со стыдливым интересом наблюдал за ходом едва-едва зародившегося диалога. Стоило Сьюзен с отцом выйти на лестницу и спуститься чуть ниже, как он поднял голову и улыбнулся, пусть ситуация была не самой подходящей для радости. - Я к тебе, - объявил он, опустив собственный рюкзак на пол рядом с отцовским, и только после этого немного неловко уточнил: - Пустишь? Испустив нервный смешок на высокой ноте, Сьюзен поспешила прижать ладонь к губам, но не смогла сдержаться и рассмеялась, не обращая никакого внимания на текущие по щекам слёзы. Как преодолела путь вниз по ступеням, она уже не помнила, в следующую секунду сдавив Симуса руками в отчаянной попытке устоять на ногах. - Сьюз... Не плачь, ну ты что... - С облегчением выдохнув, он обнял её в ответ и поверх плеча возлюбленной обратился к удивлённому до крайности отцу семейства: - Мистер Боунс, моё имя Симус Финниган. Не уверен, знаете ли Вы... Но мистер Боунс в ответ лишь красноречиво кивнул, давая понять, что ему известны все необходимые факты. - Как насчёт чая? Заодно и познакомимся, - бодро предложил он и обернулся к жене: - Эльза, ты не... - Конечно! - воскликнула миссис Боунс и тут же радостно засуетилась. - Эллиот, не стой столбом! Проводи гостей. Проходите в гостиную, я сейчас... Можете звать меня просто Эльза. - Рейчел, - представилась миссис Финниган и со всей доступной искренностью заверила: - Очень приятно.***
Едва дождавшись момента, когда лязгнет, открываясь, последний замок, Морган ввалился в прихожую дома на площади Гриммо и выдохнул с облегчением. Отпуск закончен. Ему удалось выжить. И хотя Полина в сопровождении старших братьев отправилась в Годрикову лощину, чтобы не тратить времени, оставшегося до свадьбы, попусту, ему искренне хотелось верить, что разлука будет недолгой и они увидятся вновь в скорейшем времени. А до тех пор он найдёт, чем себя занять - это было понятно уже по тому, как Антарес, сгрузив вещи на лапки домовикам, отпустил в свободное плавание по дому Чарли, вместе с которой трансгрессировал, и тут же поманил Моргана, отводя в дальний от лестницы угол. Предчувствуя скорое начало головокружительных занятий, Морган хитро улыбнулся и протянул обе руки ладонями вверх, но Антарес лишь легонько щёлкнул его по пальцам и вполголоса посулил: - Не вот так сразу, малыш. - А когда? - тут же спросил Морган, прикусив губы от мелькнувшего в душе почти невесомого огорчения. Его бы воля - начал бы колдовать тут же, не отходя от порога, но, похоже, соблюдение секретности требовало отсрочки. Верно оценив мгновенную смену настроения брата, Антарес слегка наклонился, так что теперь они с Морганом были почти одного роста, и пообещал: - Сегодня в семь вечера в моей комнате. И не опаздывай. - Н-но... - Что такое, Морган? Его лицо теперь выражало такое искреннее беспокойство, что Морган невольно устыдился, но всё же не мог не выразить опасения вслух; оглядев коридор и удостоверившись, что мать занята всем, чем только можно, он поднял на брата перепуганные глаза и предупредил: - Но, Терри, Гермиона ведь тогда тоже узнает! Ты же говорил никому не говорить! Антарес в ответ едва не расхохотался, но с величайшим трудом всё же сохранил серьёзное выражение лица и заверил: - Гермионе можно доверять, вот увидишь. Обычно Морган верил ему на слово, но теперь неуверенно нахмурился и протянул, глядя в сторону: - Она ведь девчонка... - Да, но она моя девчонка, - мягко исправил Антарес и подмигнул ему. - Не бойся, она никому не расскажет. Однако он не спешил просто так довериться ещё и Гермионе, которая, конечно, была очень милой и доброй, но всё же в глазах Моргана пока что не была семьёй, хоть грань в последнее время стала очень тонкой и грозила вот-вот раствориться. И теперь, размышляя о степени их косвенного родства, Морган до того ушёл в себя, что невольно подпрыгнул, когда над его головой раздался громкий шёпот: - Кончайте шептаться на каждом углу! Склонившись к среднему сыну, Сириус приобнял его за плечи и по большому секрету сообщил: - Ваши совещания тут и там выглядят куда подозрительнее, когда ты оглядываешься, малыш. - Думаешь, мама догадается? - с беспокойством окликнул Морган, жалобно приподнимая брови, на что старший Блэк со знанием дела откликнулся: - Не догадается, если мы сейчас же разойдёмся по своим делам. Иди к себе, Морган, - ласково подтолкнул он, - скоро будем обедать. С большим удовольствием закивав, Морган отправился по своим делам, вскоре скрывшись на верхних этажах, а Антарес, глядя ему вслед, тихо окликнул: - Думаешь, мы правильно поступаем? - Если не можешь остановить бардак, остаётся его только возглавить. - Сириус пожал плечами. - Знаешь, когда растишь уже третьего ребёнка, на многие вещи смотришь проще, чем с первыми двумя. Недоверчиво сощурившись, Антарес усмехнулся: - В самом деле? Ответив ему столь же проницательным взглядом, отец мягко подтолкнул его в плечо: - Ты тоже иди. Успею ещё поделиться отцовской мудростью. Шутливо козырнув, Антарес бодро взбежал по лестнице, окликая Гермиону, а Сириус прислонился плечом к дверному косяку и медленно выдохнул. Впервые за долгое время ему наконец показалось, что в его доме всё идёт так, как должно. И хотя до сих пор не обходилось без мелких неурядиц, теперь он был почти уверен, что вместе они справятся, что бы ни грозило в дальнейшем. Мимо на коротких пухлых лапках пробежала Поппи с любимым плюшевым нюхлером Деймоса, и Сириус вспомнил, чего он не предусмотрел, замотавшись в суматохе сборов. - Добби! - окликнул он, не вполне уверенный, что домовик послушается - всё-таки до сих пор он выполнял приказы только Малфоев и периодически, по указке Драко, Корнелии и Мораг, к которым кузен питал особую симпатию. Но эльф появился в коридоре, распластав уши по ковру: - Хозяин Сириус звал? - Разумеется, звал, - подтвердил Сириус. - Где твоя хозяйка, Добби? Он не сразу понял, что что-то не так. Несколько секунд не происходило ничего, но затем домовик внезапно затрясся будто в конвульсиях, а после, вспрыгнув на высокий коридорный подоконник, стал яростно биться головой об оконную раму. - Гадкий Добби! - кричал он при этом. - Мерзкий, гадкий Добби! Из гостиной высунулась Корнелия и тут же обеспокоенно сдвинула брови. - Что случилось? - окликнула она, окинув коридор строгим взглядом. - Что такое с Добби? Папа, куда ты? - Держи домовика! - отмахнулся он, взбегая вверх по лестнице и с каждой ступенькой уговаривая себя, что, может быть, ещё не поздно, что дело в другом... Идиот, легковерный идиот!.. Подлетев к двери и не тратя время на вежливость, он разбежался от перил и ногой выбил дверь, тут же отметив, что она не была заперта. Совсем как тогда, когда отец... Мерзкая сволочь, чтоб ты на том свете подавился своей никчёмной гордостью!.. В комнате было пусто, с первого шага понятно, что пусто, но Сириус всё же остановился на середине спальни и громко позвал, едва борясь с паникой: - Нарцисса! Ни звука в ответ. Оглядевшись по сторонам и не обнаружив ничего, кроме аномального порядка, будто здесь и не жил никто, он понял, что единственный след, который она оставила - лист пергамента, лежавший ровно посередине кофейного столика у окна. Примерно догадываясь, что написано в письме, Сириус сел в кресло, протянул руку и взял письмо. На листе убористым почерком, близким к каллиграфическому, было написано следующее: Сириус, обстоятельства складываются так, что меня не устраивает предложенный тобой план действий, так что прими это письмо как мой официальный отказ. Мы никогда с тобой не были особенно близки, а потому теперь я не желаю ни сетовать, ни исповедоваться, как это считается принятым у тех, кто оказался в бедственном положении. Я прошу не искать меня - надо думать, мой вид в последующие дни будет далёк от приличий ещё более, чем месяцы до сего дня. Переходя к главному, я позволю себе озвучить единственную и уж точно последнюю мою к тебе просьбу - не бросай Драко. Он силён, но всё же недостаточно, чтобы справиться со свалившимися на него бедами самостоятельно. Ты сам отец и обязан понять, какие именно наставления я хотела бы тебе дать. Информацию о моём решении доносить до Драко вовсе не обязательно. Думаю, он и сам всё поймёт, хоть это будет и нелегко. Рада, что у него остался хотя бы ты. Я оставляю моего мальчика тебе с искренней надеждой, что Блэк сможет позаботиться о Блэке.Нарцисса
Сириусу потребовалось перечитать послание трижды, прежде чем на него свалился весь ужас случившегося. И где - здесь, в его собственном доме! Обрывки послания носились у него перед глазами, даже когда он опускал веки, с усилием моргая. Далеко от приличий... наставления... рада, что у него остался хотя бы ты... Да ты, ты у него осталась, трусливая ты тварь!.. Застонав сквозь стиснутые зубы, Сириус медленно уткнулся лицом в сложенные ладони. - Она не вернётся. Подняв голову, он взглянул на мать, которая спокойно взирала на него с висевшего на стене натюрморта, и не мог сдержать рвущийся с губ беспомощный вздох: - Как - не вернётся?.. Оперевшись локтями о стол, Вальбурга неожиданно мягко опустила подбородок на собственное согнутое запястье, помолчала в задумчивости, но всё-таки проговорила: - Скоро на гобелене появится надпись с датой смерти. Постарайся, чтобы к этому моменту Драко покинул дом - лучше дать ему время свыкнуться с новым положением дел, прежде чем объявлять о таком. Но Сириус лишь замотал головой, чувствуя, как лихорадочные мысли изнутри больно ударяют по черепу. - Нет. Пока что... обставим всё так, будто она просто ушла, - предложил он и кашлянул, чтобы прочистить горло. - А я свяжусь с Риверсом, подниму поисковую группу... Быть может, мы все заблуждаемся и она и вправду... Он вновь взглянул на картину и осёкся, понимая, что мать права во всём. Ещё при жизни она часто смотрела на него вот так, не упрекая и не перебивая, в ожидании того момента, когда ему откроется правда во всём её неприглядном великолепии. И сейчас правда была в том, что Нарцисса Малфой действительно исчезла из их жизней раз и навсегда, а разгребать оставшееся после её присутствия пепелище нужно именно ему. Как старшему в семье, Мерлин раздери... - Для иных позор хуже смерти, - окликнула Вальбурга, становясь ровно и сплетая руки под грудью. - Среди Блэков всегда было много таких. - Чёрт возьми, да она же мать! - не выдержал Сириус, всплеснув руками. - Как она могла его оставить? Ответа не было, и, когда он вновь взглянул на картину, там не осталось ничего, кроме фигурного столика, вазы с фруктами и украшавшей фон бархатной гардины. Это решение он должен был принять сам. - Сириус? Обернувшись к дверям, он окинул усталым взглядом обеспокоенно глядевшего Драко, уже предвкушая град вопросов и бурю негодования в лучших традициях их общих предков. Мерлиново исподнее, что он мог сказать? Что его мать отправилась к Темзе, набив карманы камнями? Что оставила его на попечение родственников, раз и навсегда расписавшись в собственном бессилии? Внезапно он подумал о том, что будь здесь Рег, он бы наверняка сочинил весьма убедительную историю о том, что их несравненная кузина отправилась на поиски лекарства от собственного безумия и вне сомнений вернётся, в прежнем теле и даже лучше... Нет. Врать он точно не будет. - Заходи, - поманил он, откинувшись на спинку кресла. - Есть разговор. Сириус и вправду говорил с племянником предельно честно - разве что воздержался от озвучания собственных теорий о дальнейшей судьбе Нарциссы. Она просто ушла. Больше мне ничего не известно. Стоит отдать должное Драко, известие об исчезновении матери он воспринял на удивление спокойно. Впрочем, ровно год назад он так же говорил о нападении Пожирателей на поместье - тем же самым тоном, без истерик и слёз, но со странной заминкой после каждой фразы, будто никак не мог подобрать слова, которые не ранили бы собеседника и его собственное полуживое достоинство. А потому Сириус не спешил принимать какие бы то ни было решения, а прежде дал себе слово понаблюдать за ним, причём куда пристальнее, чем за кузиной до сих пор. Разумеется, он уже сейчас подозревал, что мальчишке достанет ума не сбегать и остаться там, где о нём хотя бы номинально могут позаботиться... но кто их разберёт, этих Малфоев. Выслушав обязательную в таких случаях порцию утешений и заверений, Драко спустился в библиотеку третьего этажа, предполагая, что хотя бы здесь сможет некоторое время побыть в одиночестве и подумать; но, стоило ему опуститься на шёлковую козетку с витыми подлокотниками, как его планы были грубейшим образом нарушены. - Выходи уже, - рыкнул он. - Хватит прятаться как вор. Отодвинув в сторону тяжёлую гардину, Кэтти вышла из своего укрытия у окна и, постояв немного в нерешительности, подошла и села с другого конца козетки, держась на почтительном расстоянии. Но что-то было в её нарочитом молчании, что заставило Драко горько усмехнуться и окликнуть: - Я бы, разумеется, уточнил, отчего на твоём лице такое неуместное сочувствие, но что-то мне подсказывает, что ты так и не оставила своих омерзительных привычек и вновь подслушивала. Кэтти в ответ капризно дёрнула плечом и парировала, скрестив руки под крохотной грудью: - Как ещё заполучить хоть какую-то информацию? Я не в том положении, чтобы кому-то пришло в голову меняться со мной честь по чести. - Прекрати прибедняться, тебя это не красит, - оборвал Драко, и она послушно умолкла, искоса глядя на него из-под ресниц. Некоторое время прошло в молчании, и он почти обрадовался, что можно не говорить ничего, не объяснять и не оправдываться, но внезапно Кэтти неглубоко вздохнула и кашлянула, будто желая показать, что она ещё не закончила. - Если захочешь поговорить об этом... - начала она, но натолкнулась на недоумённый взгляд Драко и исправилась: - Если захочешь выговориться, я умею молчать на профессиональном уровне. Некоторое время он продолжал смотреть строго перед собой, но в конце концов криво усмехнулся и поблагодарил: - Спасибо. Надеюсь, этот момент никогда не наступит. - Ты настолько сильно не хочешь со мной говорить? - уточнила Кэтти, и он возмущённо вскинулся, но тут же натолкнулся на её смеющийся взгляд и закатил глаза: - Что за чушь! Но если придётся выбирать, я бы лучше предпочёл обсудить прелюбопытное письмо Мэри Бейтмен к её третьему палачу. Он нарочно протянул последнюю фразу, дожидаясь реакции, и понял, что не прогадал - глаза Кэтти тут же вспыхнули самым неподдельным интересом. Глаза, к слову, были совершенно замечательные, даже искусственный - прозрачно-серые, очень однородные и почти осязаемо гладкие, как шёлковое полотно. - Показывай немедленно! - потребовала она, протягивая обе руки ладонями вверх, но Драко лишь тщеславно ударил пальцами по жаждущей горсти и напутствовал: - Если будешь себя хорошо вести. И помолчишь хоть немного, - прибавил он, и Кэтти тут же с готовностью закивала. Соскочив с места, она быстро подошла к книжному стеллажу и, приподнявшись на носочки, вытянула в третьей полки сверху какую-то ветхую книжицу в бордовой тканевой обложке с золотым тиснением. Прижав сокровище к груди, она вернулась к козетке, с ногами взобралась на пухлое сидение, целомудренно прикрыла колени взметнувшимся подолом и тут же погрузилась в чтение. Всё это время Драко наблюдал за её перемещениями с недоумённо приподнятыми бровями, но в конце концов удостоверился, что больше неуместных вопросов не будет, и окликнул: - И что, ты вот так и будешь сидеть здесь и читать? - Разве не этим принято заниматься в библиотеке? И потом, ты ведь просил оставить тебя в покое, - нараспев напомнила Кэтти, переворачивая страницу и не поднимая глаз, но не сумела сдержать собственного тона и тихонько хихикнула. - Почитать тебе? Несколько секунд он смотрел на неё с таким выражением лица, будто готов был возмутиться и в привычной хлёсткой манере поставить завравшуюся девчонку на место, но вместо этого внезапно сполз ниже на сидении, устраиваясь поудобнее, и закрыл глаза. - Я не против, - разрешил он, капризно взмахнув рукой. - К тому же, обзаведение личной лектрисой невероятно льстит моему самолюбию. Сложив губы в капризный журавлик-оригами, Кэтти всё же беззвучно хмыкнула и, вновь раскрыв книгу на коленях, принялась вполголоса зачитывать: - "За три года, что его не было дома, молодой Эрншо сильно изменился. Он похудел и утратил румянец, говорил и одевался по-иному"... Драко, не раскрывая глаз, вскоре перестал следить за повествованием, вслушиваясь в по-шотландски певучие интонации Кэтти и рассеянно думая о том, что самые сильные перемены происходят в нём вовсе не в полнолуние, а прямо сейчас, и что перемены эти не для всех окажутся радостными. Как в воду глядел, Мерлин раздери.***
Трансгрессировав к самой границе купола, Уилл отпустил руку Эммы и тут же первым зашагал по направлению к поместью, с наслаждением ощущая, как земля и песок мягко пружинят под ногами. Хотя разлука с Мораг даже на несколько дней казалась невыносимой, он всё же рад был оказаться дома, и теперь вид пока ещё безымянного поместья, тонущего в нежных летних сумерках, успокаивал его. - Какие новости дома? - спросил он, и она с коротким поклоном откликнулась, не сбиваясь с шага: - Всё по-старому, мастер. Профессор Грэйволф большую часть времени отсутствует либо занят в лаборатории, так что дом держится только на госпоже Адаре. Уилл в ответ тихо хмыкнул. - Немудрено... Скажи, ты не обижена на мою сестру? - спросил он, не совладав с любопытством. - Ведь это по её приказу тебя чуть не забили до смерти. От его внимания не укрылось то, как Эмма показательно поёжилась, но всё же она сдержалась и упрямо откликнулась: - Я была виновна и получила наказание. Ваша сестра - очень мудрая госпожа, мастер Уильям, - признала она и прибавила чуть тише и печальнее: - Гораздо мудрее предыдущих. Присмотревшись к её румяному лицу и так и не усмотрев лести, Уилл с короткой усмешкой кивнул: - С этим и не поспоришь. Мудрая госпожа встречала их на крыльце, медленно прохаживаясь от одной колонны к другой и собирая пыль и сорванные ветром листья полами домашнего платья. В закатных красках она была настолько прекрасна, что Уилл невольно замедлил шаг, любуясь её тонким профилем, особенно чётким против рыжего солнца. Ему отчего-то показалось, что Адаре в этот момент была похожа на Прозерпину Россетти, разве что не такая печальная - особенно теперь, когда заметила его и широко улыбнулась. - С возвращением, Фрэнки... Джаред задерживается, - тут же поделилась она, выламывая пальцы от беспокойства, и Уилл коротко закатил глаза: - А я уж грешным делом подумал, что ты меня встречаешь, сестрица! Замахнувшись на него ласковой ладонью, Адаре послушно клюнула его в щёку, а после обернулась к экономке: - Спасибо, Эмма. Раздай указания прислуге и можешь быть свободна до завтрака. - Благодарю, госпожа. Она с поклонами удалилась, и Уилл, левитировав собственный рюкзак в холл, прошёл следом и спросил: - Деви уже спит? - Конечно! - отмахнулась Адаре с удивлённым смешком. - Ты на часы-то посмотри. Ничего, завтра вы с ней увидитесь. Быть может, мы даже возьмём тебя с собой на прогулку, - пообещала она и пригладила ему волосы, любуясь появившимся за неделю легчайшим загаром. - Как поездка? - Отлично! - оценил он с выражением ничем не замутнённого удовольствия на лице. - Гарри пару раз пытался меня утопить, но это ерунда. - Как жаль, что он не довёл дело до конца, - раздалось от парадных дверей, и Джаред, подойдя, приобнял Адаре за талию. Весьма целомудренно поцеловав возлюбленного в щёку, она всё же не сдержалась и чуть слышно укорила: - Ты поздно сегодня. Он виновато боднул носом её висок и шепнул в ответ: - Прости, детёныш. Никак было не оторваться. Понимая, что не добьётся подробностей, даже если попытается, Адаре невесомо поцеловала его, вызвав ответную улыбку, и Уилл тут же показательно скривился: - Всё правильно, пользуйтесь отсутствием отца, пока можете. Шутливо пихнув приятеля в бок и пожав протянутую руку, Джаред всё же не смог скрыть удивления и спросил: - Разве профессора снова нет? - на что Адаре коротко пожала плечами. - Не видела его с самого обеда, - поделилась она. - Когда мы вернулись с прогулки, он уже заперся в кабинете. Марта сказала, у него посетитель. Я сначала думала, что пришла профессор МакГонагалл, но на двери Чары недосягаемости. Удивившись принятым мерам, Уилл не успел выказать недоумения, потому что в этот момент сам профессор появился на центральной лестнице и вместо приветствия объявил: - Славно, что все вы здесь. Нужно поговорить. Переглянувшись с братом, Адаре на всякий случай уточнила: - Мне тоже, дедушка? Некоторое время профессор смотрел на неё в задумчивости, будто не решаясь вовлекать во всё большие проблемы, но в конце концов кивнул и подтвердил: - Да, и тебе, Адаре. Покорно кивнув, она приняла протянутую руку Джареда и вслед за мальчишками поднялась по лестнице, но на самом верху профессор остановил их и предупредил: - В моём кабинете сейчас посетитель, который требует особого, очень деликатного обращения. Поэтому я ожидаю, что каждый из вас будет предельно осторожен. - Разумеется, сэр, - тут же пообещал Джаред, и профессор вполне удовольствовался таким ответом, предоставив своему протеже говорить за всех. - Хорошо. И ещё... Палочки сдать, - приказал он, протягивая руку ладонью вверх. И если Адаре и Джаред повиновались безропотно, то Уилл сперва прищурился и окинул отца пристальным взглядом. - На каком основании? - уточнил он, и профессор с едва приметной заминкой пояснил: - Это я и подразумевал под "деликатным обращением", Уилл. Так ты согласен или предпочтёшь сперва поужинать и принять ванну? Коротко хмыкнув в ответ на явную издёвку, он всё же передал отцу оружие и скрестил руки на груди, пытаясь всем своим видом показать, что более благочестивого юного джентльмена не сыскать во всей округе. Смерив сына осязаемо тяжёлым взглядом, профессор Грэйволф всё же подошёл к двери собственного кабинета, открыл её и отступил, пропуская наследников внутрь. Первым в кабинет вошёл Джаред и остановился, сосредоточив всё внимание на кресельной группе у камина. Разглядеть визитёра, почти утонувшего в кресле с высокой спинкой, было невозможно в неверном свете ламп, но он заговорил первым, скучающим тоном заметив: - И незачем так орать, Рэд. Я ещё с первого этажа прекрасно тебя услышал. Стоявший рядом Уилл прерывисто вздохнул, а сам Джаред, замерев на месте, наблюдал, как Эйдан поднялся из кресла и вышел в проход, оправляя чересчур свободные рукава джемпера. Он сильно похудел, так что щеки ввалились ещё больше, глаза запали, но сверкали из-под густых бровей всё также остро - кажется, только моргнёт и порежет. - Салют, - выдохнул он как ни в чём не бывало, обежав глазами замерших обитателей поместья и в конце концов остановившись на Джареде, который на очередном вдохе испустил высокий, какой-то нервный смешок. - Ах ты изворотливый кусок дерьма... - прошептал он, после чего преодолел разделявшее их расстояние и крепко обнял Эйдана.