Сезон охоты-3: Звёздная карта

      Пару часов спустя, когда тайфун внутри немного улёгся и дыхание из прерывистого стало неглубоким, но ровным, Гарри почти готов был признать, что Марлин в очередной раз оказалась права и его реакция на вышедшую в "Пророке" статью оказалась чересчур бурной. Однако он не подозревал, что его собственный крик и размахивание руками не идут ни в какое сравнение с тем шоком и ужасом, в пучину которого мгновенно погрузился, раскрыв поутру газету, Джеймс.       - Гарри, мы немедленно уезжаем домой! - в сотый раз повторил он, меряя шагами гостиную от гобелена до кресельной группы в самом центре западной стены.       На площади Гриммо они появились вдвоём с Вэррон, так что стоило ожидать, что препирательства не продлятся долго - не оставишь ведь Артура и Полину одних до самого вечера. Так, по крайней мере, рассуждал Гарри, но его чаяниям не суждено было сбыться, потому что папа, кажется, задался целью его не то что оградить, а полностью изолировать - насколько он мог понять из бессвязных воплей, разумеется.       - Да? И что это даст? - огрызнулся он, про себя отмечая, что стоит разговаривать повежливее, если не планирует остаток каникул провести запертым в сарае для мётел. - Брось, пап, ничего страшного ведь не произошло...       - Ты так считаешь? - воскликнул Джеймс, на мгновение останавливаясь и взмахивая в воздухе газетой, которую до этого нервно стискивал в пальцах. - Да они пытаются обставить всё так, будто ты - новый местный святой!       Говоря так, он грохнул "Пророком" о кофейный столик, который, разумеется, устоял, но отозвался надсадным звоном столешницы.       - Джимми, ты пугаешь детей, - призвала к порядку Вэррон, хотя сами дети в лице Моргана (двойняшек от греха подальше отправили наверх с Поппи) проявляли завидное спокойствие, чего нельзя было сказать о представителях старшего поколения.       Прикурив и отбросив зажигалку прямо поверх газеты, Сириус как мог спокойно предложил:       - Сохатый, давай не будем пороть горячку. Прежде нужно узнать, откуда у репортёров появилась информация о том, что Гарри пережил Убивающее проклятие...       - Прежде, Сириус, - саркастически отозвался Джеймс, на полушаге оборачиваясь к другу, - я хочу позаботиться о том, чтобы мой ребёнок не пострадал. Кажется, я имею на это право!       - Джеймс, перестань, - строго оборвала Марлин, на мгновение сдвинув брови. - Мы беспокоимся о Гарри не меньше твоего, так что прекрати паниковать и давай вместе подумаем, что можно с этим сделать.       Сам Гарри откровенно не понимал, что тут вообще можно поделать и за что хвататься в первую очередь. А хвататься нужно было, причём поскорее, поскольку подспудно он уже ощущал, что незамеченной статейка этой Бетти Брейтуэйт не останется. Невольно на ум приходили те теперь уже бесконечно далёкие времена, когда редкий выпуск "Пророка" или "Ведьминого досуга" обходился без статьи об Антаресе, и, взглянув на сидевшего в кресле напротив Блэка, Гарри понял, что думают они об одном и том же. Вот только тогда под раздачу попала ещё и Гермиона - именно ей на руки полился из очередного конверта гной бубонтюбера, и теперь, перебирая пальцы прижавшейся к нему Корнелии, Гарри яснее ясного сознавал, что подобного в её отношении не допустит никогда, чего бы это ему ни стоило.       За ту пару минут, на которую он погрузился в собственные довольно безрадостные размышления, Джеймс, кажется, успел достигнуть если не апогея собственного пламенного монолога, то очень близко к нему подобрался и в конце концов объявил:       - Ну вот что, пора завязывать с тем, что ты целыми днями ошиваешься у Олливандера.       - Я у Олливандера не ошиваюсь, а работаю, - напомнил Гарри, сведя брови в ответ на такую нелестную характеристику. - Причём работаю довольно успешно, позволь тебе заметить, па. Минимум три палочки в день - и это ещё до начала высокого сезона!       - Умница, - похвалила Вэррон, ласково тронув его руку, свободно лежавшую на диванном сидении, после чего подняла глаза на мужа и урезонила: - Джимми, это лишнее. Какая-то статья - не повод уходить в подполье. Ты бы ещё предложил переехать, честное слово!       Она позволила себе улыбнуться и обернулась к собравшимся в гостиной, надеясь, что они тоже посмеются над не очень удачной шуткой, но никто и бровью не повёл, а Гарри с внезапным сарказмом поддержал мачеху и протянул:       - Ну да, конечно! Знаешь, в таком разрезе целесообразнее было бы вам переехать на площадь Гриммо, па, а не мне вернуться домой.       Он хмыкнул, довольный тем, что удалось хоть немного повернуть со всех сторон неловкую ситуацию в свою пользу, но тут Сириус, затушив сигарету, откинулся в кресле и негромко заметил:       - А ведь они правы, Сохатый. Ты об этом не думал?       - Что?..       Гарри, резко обернувшись к крёстному, просто не мог поверить собственным ушам. До сих пор ему казалось, что панике поддался только отец, что он сам в глубине души даже мог понять и принять, но теперь, при явной поддержке Сириуса... Он вдруг представил, как весь остаток лета проводит в каком-то доме, чужом и безликом, без права выйти на улицу или даже во двор, и почувствовал, как волосы на затылке зашевелились от ничем не сдерживаемого ужаса. Но главное - и самое ужасное при таком раскладе, хуже травли, хуже смерти! - он не сможет видеть Корни. Её заберут. И, как только эта мысль обожгла рассудок Гарри ядовитой молнией, он вскочил на ноги и возмущённо завопил:       - Да вы тут ополоумели все, что ли?!       - Гарри, успокойся! - испуганно воскликнула Корнелия, пытаясь взять его за руку и усадить назад, но он вырвался и выпалил, сам не свой от негодования и страха:       - Нет. Нет и ещё раз нет. Мы никуда не уедем - я прятаться не стану!       - Речь не только о тебе, Гарри, - напомнила, вмешиваясь в разговор, Мораг, - а о благополучии всей вашей семьи. Надо думать, Артуру и Полине чересчур пристальное внимание прессы также не польстит, особенно теперь.       Внезапная мысль шарахнула будто обухом по голове, и Гарри резко сел на прежнее место. Полина была с ним у Олливандера, когда появилась эта Брейтуэйт. И сейчас они с Артуром одни в доме, беззащитные и беспомощные. Да, Охранные чары работают исправно, но всё же на мгновение ему представилась тёмная фигура, крадущаяся под окнами, с хрустом продирающаяся через кусты жимолости, медленно отпирающая заднюю дверь...       Он вздрогнул, когда Вэррон снова тронула его за руку, пытаясь успокоить.       - Не бойся, они сейчас с моей матерью и Робом, - заверила она, и Гарри медленно выдохнул, про себя отметив, что ещё никогда не был так рад присутствию миссис МакГонагалл в их жизни. Да и Роба-младшего тоже, хоть он и жуткий задира и хам.       Очевидно, у его отца запал ярости тоже подходил к концу, потому что он, наконец остановившись, слабо всплеснул руками и без особой надежды пробормотал:       - Быть может, через пару недель они забудут...       - Не забудут, - оборвал Антарес в свойственной ему бескомпромиссной манере. - Будь статья выпущена в заштатной газетёнке вроде "Придиры" или родись Гарри в не настолько известной семье, быть может, мы бы и обошлись малой кровью, но теперь на это даже не рассчитывай. Не сейчас, когда волшебный мир вдруг лишился Мальчика, Который Выжил. Дьявол, а ведь момент подобран идеально! - восхитился он, легонько хлопнув по собственному колену ладонью. - Ты сам вертишься в верхних кругах Министерства, не так давно отгремел Чемпионат мира, твоё имя всё ещё на слуху, а тут ещё и ваша с Вэр свадьба! А теперь по почину этой Брейтуэйт Гарри уже провозгласили лондонским мессией. Так просто это не закончится, Джим.       Он и сам это прекрасно понимал, но внутри всё ещё теплилась какая-то глупая, совершенно детская надежда на то, что всё ещё обойдётся, что злыдни вокруг утихнут и сами собой расступятся, образовав лоснящимися склизкими боками коридор в светлое будущее. Видимо, не в этот раз.       Взглянув на друга с не передаваемым никакими словами сочувствием, Сириус вздохнул и примирительным тоном произнёс:       - Не хочешь снова переезжать - не надо, Мерлина ради. Но пока что лучше взять хранителя и закрыть дом. Хотя бы на время.       - Я не согласен, - отрезал Гарри и, обернувшись к отцу, заговорил так, что больше всего это походило на мольбу: - Пап, чем больше мы скрываемся, тем больше пересудов возникает вокруг. Нужно хотя бы постараться делать вид, будто ничего...       - Нужно? - хрипло каркнул Джеймс. - Кому?       - Мне нужно, - отрезал Гарри, сам удивляясь, откуда вдруг взялась в голосе сталь. - Мне кажется, это моё имя стоит в этом грёбаном заголовке рядом с именем Невилла.       Корнелия предупредительно впилась ему в запястье, опасаясь, как бы в пылу ссоры её любимый и его отец не перешли на личности, но этого, по счастью, не случилось. Несколько мгновений Джеймс, наконец замедливший безостановочной кружение вокруг раненного детёныша, продолжал таращиться на сына, и Гарри, чувствуя, что на этот раз правда на его стороне, уже куда спокойнее продолжил:       - Я не пытаюсь тянуть одеяло на себя, но Мораг права - по моей вине вся наша семья может оказаться на кончике карандаша у этих писак, и не только наша. - Стиснув пальцы Корнелии на собственном колене, он всё же взял себя в руки и продолжил: - Я пока не совсем понимаю, что нужно делать, но в одном уверен точно - пап, нам нельзя прятаться. Ты хоть представляешь, что в таком случае начнётся? Пытаясь разнюхать хоть что-то, они будут ввинчиваться всё глубже и глубже. Представь, если Вэррон столкнётся с папарацци? Ей нельзя нервничать, Мерлин раздери!       - Не драматизируй, родной, - призвала сама Вэррон, позволив себе усмехнуться. - При случае я вполне могу за себя постоять, не забывай.       Но то, как её рука медленно обвила живот, прикрывая малыша внутри, громче слов говорило о том, что ей тоже страшно, она тоже растеряна, и от этого у Джеймса к горлу подкатывала горькая икота. Потому что это было почти как тогда - а он-то думал, что ужасы преследования больше никогда не коснутся ни его самого, ни его близких.       - Гарри прав, милый, - продолжила Вэррон, сама вряд ли заметив собственный оборонительный жест. - Мы не сможем прятаться вечность. В сентябре Гарри и Артур уедут в Хогвартс, Полине тоже нужно ходить в школу, да и потом...       Она осеклась, прикусив уголок нижней губы, как делала всегда перед тем, как озвучить то, что Джеймсу точно не понравится, но в конце концов взяла себя в руки и провозгласила:       - Я тоже хочу учиться.       Брови Джеймса красноречиво дёрнулись вверх, и Вэррон покраснела, но всё же не стала дожидаться уточняющих вопросов и заговорила нарочито медленно, подбирая слова:       - Это такие курсы при Управлении... Криминальная психология, - выдохнула она наконец, заранее предчувствуя, что такую инициативу муж ни за что не одобрит. - Если отучусь, смогу составлять психологические профили преступников и помогать при их поимке.       Не в силах сформулировать мгновенный ответ, Джеймс приоткрыл рот, потом закрыл, зачем-то сдёрнул с носа очки, снова нацепил их на нос, но наконец взял себя в руки и плавно, будто беря разгон на метле, начал:       - Вэррон, мы тысячу раз обсуждали твою службу в Управлении...       - И пришли к выводу, что ты слишком опекаешь меня, - напомнила она, досадуя, что не успела подготовить его или что разговор этот не состоялся наедине, без дюжины свидетелей. - Но это ведь не так опасно как то, чем я занималась раньше, правда! Это не вполне оперативная работа и не только копание в бумагах, а скорее... Компромиссный вариант. Это была идея Сириуса, вообще-то, - призналась она, обернувшись к бывшему командиру в поисках поддержки, и одного этого быстрого жеста хватило, чтобы Джеймс взорвался воплем:       - Ах, Сириуса?!       - Так, спокойно! - предупредил Блэк, опасаясь, как бы друг в порыве чувств не схватился за палочку и не натворил того, за что самому потом будет мучительно стыдно, но в результате Джеймс лишь чертыхнулся сквозь крепко сжатые зубы и, отвернувшись ото всех, отошёл к дальнему окну, в конце концов уперевшись широко расставленными ладонями в подоконник.       Повисла тишина, особенно оглушительная на фоне недавних криков и негодования, но в конце концов Гермиона, до сих пор беспокойно ёрзавшая рядом с Антаресом, слегка наклонилась вперёд и тихо окликнула:       - Вэррон, а ты можешь рассказать об этих курсах подробнее? Это же так жутко интересно!       - Даже не думай, девочка, - оборвал Антарес, затаптывая любую мало-мальски опасную инициативу на корню, и Гермиона стушевалась, но всё же покорно отступила и протянула в собственное оправдание:       - Ну я же только спросить... Правда ведь интересно, Терри!       Покачав головой и напоследок вновь тронув пальцы Гарри, Вэррон осторожно поднялась и подошла к Джеймсу, радуясь, что с такого расстояния их вряд ли могут услышать без дополнительных заклинаний и это создаёт хотя бы смутное ощущение приватности.       - Джимми... - окликнула она, отчего-то чувствуя себя виноватой. - Ты расстроился из-за этих курсов?       - Я не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, - откликнулся он, не сводя глаз с уличной арки по ту сторону окна. - В прошлый раз...       Он не договорил, потому что всё, что он хотел и не мог произнести, и без того витало в воздухе: о том, как неосторожно брошенное заклятие едва не лишило их возможности вновь стать родителями, о шрамах, иссекших нежную кожу, о том, как Аласер Грэйволф стоял над ней, готовый раз и навсегда покончить с ещё одной МакГонагалл... Если бы с ней что-то случилось, тогда или теперь, он бы умер. И Вэррон об этом, конечно же, знала.       Прижавшись к нему и снизу вверх льстиво заглядывая в лицо, она заверила:       - Ничего такого больше не будет, вот увидишь. Что ж поделать, если я провалилась как домохозяйка, окончательно и бесповоротно, - прибавила она с короткой усмешкой, красившей её чуть приметно налившиеся губы. - Я люблю тебя, обожаю, когда мы возимся с Полиной, но... Мне скучно в четырёх стенах. Я понимаю, скоро родится малыш и станет не до учёбы или работы, но потом... Он ведь подрастёт, а что я? Снова четыре стены? Просто, я подумала... Если уж даже Марлин возвращается на работу, то и мне нужен какой-то план на будущее более отдалённое, чем следующие полгода.       Трезвым умом Джеймс понимал, что она права: рождение ребёнка не призвано парализовать их жизни, точно также как статья в газете, омерзительный поклёп не стоит того, чтобы тут же прятаться в замшелую раковину - чуть приметно пованивающую тиной, но уютную и безопасную. Обернувшись туда, где остался сидеть Гарри, он вдруг подумал о том, что в своё время слишком долго сидел на привязи, с опущенными руками ожидая неминуемого конца, и, возможно, эти мысли останутся с ним на всю жизнь. Но заставить собственного сына пройти через тот же ужас... Нет. На это он был не способен.       - Джимми...       Прижав ладонь к его щеке, Вэррон заставила его обернуться и шепнула:       - С нами всё будет хорошо, правда. Нам ничего не угрожает, - прибавила она, имея в виду то ли себя и ребёнка, то ли их всех.       - Я знаю, - машинально отозвался он, но она не поверила и настояла:       - Я тоже переживаю за Гарри, но мы справимся с этим вместе. Мы одна семья, не забывай, - напомнила она и прибавила с чуть приметным смешком: - Я теперь тоже по праву Поттер.       Подняв голову так, чтобы иметь возможность взглянуть ей в лицо, Джеймс долго молчал, а после признал - совсем тихо, будто стыдясь собственных слов:       - Мне кажется, ты была ей с того самого дня, как я тебя встретил.       Щёки Вэррон нежно вспыхнули молочным, совсем девичьим румянцем, но то, как она улыбалась, громче слов говорило о том, что для неё такая похвала дороже любых других.       Пригладив ей затенившие скулу волосы, Джеймс опустил руку Вэррон на живот, снова помолчал, но в конце концов вздохнул и признал:       - Ты права. И они все. Я просто...       - Запаниковал, - признала она и, приподнявшись на носки, коротко поцеловала его в губы и шепнула: - И тебя никто в этом не винит. Отреагируй ты иначе, я посчитала бы тебя бессердечным сухарём. Но всё хорошо, правда. По-настоящему Гарри ничего не угрожает, а эти мелкие неурядицы... Мы что-нибудь придумаем.       - Обязательно, - согласился он, поправив очки. Он снова провёл ладонью по тонкой ткани, с неописуемым наслаждением ощущая тепло кожи даже сквозь платье, а после тихонько нажал пальцем ей на живот точно над пупком и шепнул: - Бип-бип!       - Перестань, - с усмешкой отмахнулась она и, взяв его за руку, подвела к креслам, где остальные с нетерпением дожидались решения главы семьи.       Присев на подлокотник дивана, Джеймс привлёк Гарри к себе; тот не противился, в конце концов неловко ткнувшись виском отцу под рёбра, и тихо окликнул:       - Что теперь делать, пап?       - Жить как прежде, только осторожнее, - подытожил он, припомнив старика Аластора Грюма с его набившим оскомину призывом хранить постоянную бдительность. - А мы с Сириусом тем временем разберёмся, откуда взялась эта Бетти и кто дал ей наводку.       - Нужно надавить на целителей и узнать, что ещё известно репортёрам, - предложил Сириус, который теперь весь подобрался, будто гончая, готовая броситься в погоню за ошалелым от ужаса зайцем. - Так что пока делаем вид, будто ничего не произошло, и готовимся к осаде.       Никто так и не успел согласиться или предложить альтернативный план развития событий, потому что за дверьми гостиной раздались прекрасно уже знакомые всем обитателям и гостям дома звуки потасовки - наверное, двойняшки опять не поделили игрушку или право первому выкрутить уши домовику. Но вот чего не ожидал совершенно никто из присутствующих, так это того, что в гостиную первой влетит заплаканная Чарли и с возмущённым писком:       - Папа, ну скажи ему! - ринется к отцу.       Гарри ощутил, как его брови против воли дёрнулись вверх. До сих пор из всех стычек победительницей выходила именно Шарлотта, и не потому, что была физически сильнее или более ловкой, а лишь по той простой причине, что уже сейчас в ней было куда больше поистине лисьего коварства, чем в повзрослевшей и отточившей коготки Корнелии. Что вырастет из этой маленькой хулиганки, оставалось только гадать, впрочем, пока её шалости носили исключительно невинный характер и смотрелись в чём-то даже умильными - со стороны старших, разумеется. И хотя до сих пор Деймос в общении с самой младшей сестрой обнаруживал поистине сказочное терпение, снося тычки, подножки и укусы, то теперь у Гарри возникла мысль о том, а не научился ли этот белокурый ангелочек давать сестрице сдачи.       В пользу этой версии говорило также то, что Чарли, плача, продолжала указывать крохотным пальцем на Деймоса, по пятам следовавшего за сестрой и имевшего вид куда как виноватый.       - Я ему говорила, что он был здесь! - повторяла девочка, снизу вверх беспомощно взирая на обступивших её взрослых. - Говорила, что был! А Деймос сказал, что я врушка!       - Деймос, так говорить нельзя, - тут же вмешалась Марлин, которая, очевидно, что-то такое из этой сумбурной ситуации всё же поняла, но Чарли порицанием матери не удовольствовалась, продолжая твердить как заведённая:       - Но он же был там! Ходил наверху, я знаю!       - Кто-то пробрался наверх? - не понял Гарри, и они одновременно с поднявшимся на ноги Драко вскинули палочки, но Сириус замотал головой и, опустившись на колени, настойчиво переспросил:       - Кого ты видела, малышка?       Костлявые плечики Чарли утонули в его ладонях, и она тут же притихла, впрочем, слёзы продолжали бежать по щекам неровными прозрачными дорожками.       - Деймос сказал, что я вру, а я не вру, папочка! - убеждала она. - Деймос просто не видел, а он был здесь!       - О чём ты говоришь, солнышко? - ласково потребовал Антарес, опускаясь рядом с отцом, и Чарли, захлёбываясь слезами от обиды, от того, что ей не верят на слово, что пристают с ненужными и несвоевременными расспросами, повторила:       - Но я видела, я его правда видела! Тот дядя, который Гарри больно сделал! Он же был здесь, вот здесь!       Она продолжала тыкать пальчиком в стоявшее у самого камина кресло, хотя мама сотню раз говорила так не делать, но Антарес лишь поднял её на руки, прижимая к груди, и успокаивающе прошипел:       - Тш-ш-ш... Тебе показалось, малышка, ты просто задремала.       - Нет, Терри! Он был там!       Она так отчаянно плакала, повторяя одно и то же, что не выдержит никакое, даже самое чёрствое сердце. И пусть даже теперь капризная буква получалась точно такой, какой ей полагалось быть, от этого не становилось легче уже никому.       И тогда Марлин, до сих пор пристально и с беспокойством вглядывавшаяся в залитое слезами личико дочери, наклонилась над детьми и спросила:       - Чарли, когда дядя был здесь?       Она нарочно выделила интонацией временной промежуток, опасаясь, что подтвердятся самые страшные её опасения, и Чарли обиженно протянула - голосок звучал нечётко из-за того, что она уткнулась лицом в плечо Антаресу, но всё же ошибиться было невозможно:       - Потом...       - Дядя был потом? - настойчиво повторила Марлин, леденея изнутри, и малышка закивала, не поднимая головы.       Секундная вспышка ужаса в лице Сириуса сменилась мгновенным пониманием, потому что оба они это уже слышали. И про дядю, и про злую леди, и ещё сотни и сотни других - тех, кого они не знали, но, возможно, узнают потом. И стоило бы отмахнуться и списать всё на силу детского воображения и то, что дети в таком возрасте часто выдумывают себе друзей и врагов... Но напротив по-прежнему стоял Гарри, которого уже сбывшиеся видения Чарли касались напрямую.       Дядя сделал Гарри больно, папочка!       И дядя действительно сделал больно. Её дядя.       Сириус поднялся на ноги и прикрыл глаза ладонью. Голову внезапно повело в сторону, но не из-за резкого движения, не от простого беспокойства или усталости, а от самого настоящего ужаса, который не смогли бы вызвать и три сотни статей в "Пророке".       Ладонь Марлин скользнула по груди ему на плечо, и он накрыл её пальцы своими, с силой прижав, понимая, что они в который раз за прошедшие годы думают об одном и том же.       В ответ на все безмолвные доводы она кивнула и лишь уточнила:       - Написать письмо или послать патронуса?       - Я сам, - откликнулся он и пояснил: - Думаю, без личного визита здесь не обойтись.

***

      Начало следующей недели также подарило поводы для беспокойства, но эти, в отличие от предыдущих, были куда как приятными.       Поднявшись во вторник спозаранку, Гермиона большую часть времени сборов убила на то, чтобы что-нибудь сделать с причёской и придать себе вид одновременно милый и строгий - точно такой, какой, по её мнению, мигом настраивал на деловой лад. Но именно сегодня волосы, с которыми она едва-едва сумела сладить за долгие годы борьбы, решили взбунтоваться и топорщились озорными завитками в самых неожиданных местах и направлениях, повергая хозяйку в состояние, близкое к панике.       Выскоблив подбородок до характерного чуть слышного скрипа, Антарес, всё это время стоявший в ванной рядом и краем глаза наблюдавший за выражением лица Гермионы, которое становилось всё более и более отчаянным, отложил бритву на бортик раковины и напомнил:       - В крайнем случае ты всегда можешь остаться дома и вообще никуда не ходить, - на что она ожидаемо возмутилась:       - С ума сошёл! Это же такая возможность! У Марлин столько сил ушло, чтобы договориться - я не могу её подвести.       Она отчитывала его с такой праведной яростью, что он не смог сдержать усмешки, и Гермиона поняла, что попалась на простейшую уловку.       - Ну тебя, - беззлобно отмахнулась она, вновь взглянула в зеркало и по итогу ограничилась тем, что со вздохом стянула волосы в хвост на затылке. - Я сдаюсь.       - Брось, не переживай. - Антарес притянул её за талию и слегка приподнял её лицо за подбородок. - Это всего лишь стажировка, а не настоящая работа.       - Знаю, - откликнулась она, но всё же уронила уголки рта, чувствуя, что сегодня собраться ей будет как никогда сложно. - Но я не привыкла делать дела спустя рукава. Любые, даже ненастоящие.       - Знаю, - в тон ей откликнулся он и со спокойной улыбкой прибавил: - Ты ведь у меня умница.       Смущённо усмехнувшись, Гермиона обхватила его руками за шею и проворковала:       - Мне определённо нравится твой тон... Ты сегодня опять допоздна?       Что-то прикинув в уме, Антарес с сомнением пожал плечами и наконец откликнулся:       - Не знаю, как получится. А что?       - Просто хотела куда-нибудь выбраться, - откликнулась Гермиона так, будто для неё это ничего не значило. - Ну, знаешь, отметить начало стажировки и всё такое...       - В шесть тебя устроит?       Взмахнув ресницами, она радостно закивала, думая о том, что если уж она настолько сильно нервничает из-за начала собственной стажировки в Гринготтс, остаётся только догадываться о том, какие демоны терзают Марлин, выходившую сегодня на службу после пятилетнего перерыва.       С миссис Блэк они столкнулись у подножия лестницы, и Гермиона невольно ахнула, потому что в пылу сборов Марлин, конечно, даже пепла не оставила от собственной гардеробной, но зато теперь выглядела как модель из журнала деловой моды.       - Мам! - восхитился Антарес вместо утреннего приветствия. - Ты что, решила в первый рабочий день сразу же прыгнуть в директорское кресло? Выглядишь роскошно!       - Спасибо, золотце, - откликнулась она, набрасывая на плечи кремовый пиджак в тон узкой юбке-карандашу, а вышедший следом за женой Сириус с короткой усмешкой заметил:       - Роскошь-роскошью, но можно было ограничиться и брюками.       - А ты не расслабляйся, - в тон ему откликнулась Марлин и, подмигнув, тут же обратила всё внимание на Гермиону, оценив: - Ты чудесно выглядишь, милая! Платье новое?       - Да, приобрела по случаю, - поделилась она, походя досадуя, что не купила точно такую же красную блузку, которая сейчас идеально сидела на Марлин. Впрочем, красный никогда не был по-настоящему её цветом, что бы там ни говорил Терри, так что только и оставалось, что любоваться со стороны.       - Тебе очень идёт зелёный, Гермиона, - похвалила она и, бросив взгляд на наручные часики, заторопилась: - Мерлин всемогущий, мы так опоздаем! Ты готова, детка? Кикимер!       Сверившись с собственными часами, Сириус недоумённо приподнял брови и заметил:       - Милая, если ты настолько боишься опоздать, то можно было выдвинуться в путь ещё вечером и занять оборону на подступах к банку, - на что Марлин лишь коротко закатила глаза и напомнила:       - Я не боюсь опоздать, но если сейчас проснутся двойняшки, то я точно не смогу уйти вовремя! Так что целуй сюда, пожелай мне удачи и можешь быть свободен.       Терпеливо выслушав свою порцию ценных указаний, Сириус коротко поцеловал жену и что-то шепнул ей на ухо, отчего лицо Марлин вмиг стало куда более расслабленным, чем за минуты до этого.       - Ладно, - кивнула она и первой выпорхнула на крыльцо дома, навстречу едва занявшейся летней духоте.       До Косого переулка можно было дойти за четверть часа, но они всё же воспользовались трансгрессией, так что Гермиона, снизу вверх глядя на величественное, хоть и немного кособокое здание Гринготтс, надеялась, что мутит её не от волнения, а после неудачного перемещения.       - Если что не так - сразу присылай патронуса, - шепнул Антарес, после чего клюнул её в макушку и слегка подтолкнул к парадному входу, на что Марлин лишь весело отмахнулась:       - Брось, золотце! Если ты думаешь, что за Гермионой некому будет присмотреть, хорошенького же ты обо мне мнения.       При этом она настолько демонстративно приподняла одну бровь, что их сходство с сыном не вызывало никаких сомнений, причём сходство не только внешнее.       Красноречиво хмыкнув, Антарес пробормотал:       - Пусть девочки веселятся, - после чего поцеловал мать в щёку и бодрым шагом отправился вниз по переулку, обернувшись лишь раз, у аптеки Снейпов.       - Уж повеселимся, будь уверен, - пообещала Марлин ему вслед - впрочем, он вряд ли услышал. После она ласково подтолкнула Гермиону в локоть и первой прошествовала в высокие двери, церемонно кивнул дежурному гоблину.       Убедившись, что дрожащая как лукотрус Гермиона благополучно встретилась с поджидающим её у стойки обмена магловских денег Робом Аккерли, ныне возглавлявшим Отдел оценки древностей, Марлин повернулась и застучала каблуками в противоположном направлении. Её путь лежал за стойку, извилистым коридором вглубь здания, однако не успела она пройти и пары футов, как из очередной двери справа выглянул высокий рыжий мужчина и, увидев Марлин, так обрадовался, что едва не сверзился на пол - так спешил выйти ей навстречу.       - М-миссис Блэк! - завопил он на весь коридор, заставив ковылявшего мимо гоблина опасливо отпрянуть. - Рад, очень рад! Счастлив Вас видеть!       - Кажется, при нашей последней встрече мы вполне живо общались на "ты", - напомнила Марлин, пожимая протянутую руку. - Здравствуй, Кирк.       Она сама собеседовала его при приёме на работу, но теперь должность Кирка МакТэвиша была выше - он-то давно уже стал старшим ликвидатором и ходил со значком, так что Марлин отчасти могла понять, почему он не может обращаться к ней без смущённого заикания.       - Как мистер Блэк? - допытывался он на ходу, уводя Марлин всё дальше и дальше от клиентского зала. - Как старшие, Хогвартс-то ещё не окончили? А Ваш малыш, Морган?       - О, Морган теперь не такой уж и малыш - он в следующем году поступает в Хогвартс, - откликнулась она с польщённой улыбкой. - А как твоя Мэри? Всё проказничает?       - Не то слово! - откликнулся Кирк с облегчённым вздохом, столкнувшись с неожиданным пониманием со стороны бывшей начальницы. - Тринадцать лет, а иногда такое ощущение, что все восемнадцать! Недавно заявила мне: "Знаешь, папа, галстуки в горох - это пережиток прошлого". Так и сказала - пережиток! Ну не дикость ли?       С ласковым укором покачав головой в ответ на такое безобразие, Марлин бегло огляделась и тут же поняла, куда они идут. МакТэвиш, к сожалению, её оглядку заметил и покраснел, в конце концов неловко выдохнув:       - Миссис Блэк...       - Брось, Кирк, я всё понимаю, - оборвала Марлин, и бедняга побагровел от стыда. - Ну, и где начальство теперь желает меня видеть?       - Вот сюда, - тут же заторопился Кирк, от усердия наступая на собственные огромные ботинки. - Вот здесь, прошу.       В общем кабинете, куда он её привёл, пока что не было ни единого служащего - по старой привычке она всегда приходила на работу заранее, чтобы иметь возможность в тишине выпить чаю и прикинуть план дел на сегодняшний день. Между прочим Марлин задумалась о том, куда после её увольнения подевался чайный сервиз, подаренный главой Департамента экономического развития.       Кирк провёл её ещё одним лабиринтом ширм и перегородок, не доходящих и до середины стены, и наконец остановился - так внезапно, что Марлин на него едва не налетела.       - Вот здесь, сюда, - суетился он, потея и пыхтя от натуги. - Вот этот отсек... Простите, здесь беспорядок - предыдущий служащий был жутким неряхой...       - Ничего, не страшно, - успокоила Марлин, стараясь улыбнуться, правда, как она сразу поняла, получалось у неё слабо. - Ты иди, у меня тут дел невпроворот. Привет жене и дочке.       Выдохнув с неимоверным облегчением, Кирк наконец удалился спиной вперёд. Хлопнула дверь кабинета, и Марлин осталась в своём отсеке одна.       Кратковременное заключение в Азкабане, о котором она вряд ли когда-нибудь сможет забыть или хотя бы вспоминать без дрожи, безжалостно аннулировало все её заслуги за годы профессиональной деятельности, и теперь вместо роскошного отдельного кабинета ей достался стол в коморке, куда обыкновенно ссылали начинающих ликвидаторов - благо, стол в углу и у окна, что само по себе было неплохо.       Окинув опытным взглядом вверенное ей пространство, Марлин лишний раз убедилась, что предыдущего обитателя этих квадратных футов либо посадили, либо выперли с фанфарами, поскольку на краю стола шаткой стопкой высились документы, вопившие о важности и срочности. Всё было пыльное, неухоженное как в квартире старого холостяка, а потому, прежде чем приступить к разбору очередного случая, требовалось здесь хорошенько прибраться. И проветрить, прибавила она и поморщилась от настойчиво лезущего в нос пыльного аромата.       - Опять сначала, - тихо сказала она, обращаясь к самой себе, улыбнулась и, взмахом палочки левитировав оставленный на столе скарб в ближайший угол, принялась бодро наводить порядок.       Тем временем этажом выше Гермиона знакомилась с соседками по кабинету и уже пару минут спустя вынуждена была признать, что идея Антареса насчёт того, чтобы остаться дома, не была такой уж дикой.       Рабочее пространство она делила с ещё тремя сотрудницами. Про первую, назвавшуюся Карен, можно было мало что сказать - девушка сама всего неделю как стажировалась в отделе и пока что рта раскрыть не смела при двух старших коллегах, которые были уже полноправными служащими банка, а потому теперь вовсю пушили перья перед новичками. И если высокая сухопарая Мэвис показалась Гермионе хоть и не слишком приветливой, но в целом ничего, то вторая, Глэдис, настолько старательно фыркнула в ответ на пожелание доброго утра, что было понятно - поддерживать с ней приятельские отношения не получится никакими силами.       - И чья ты протеже? - осведомилась она, когда закончился этап взаимных представлений и закрылась дверь за приведшим её мистером Аккерли.       Щёки Гермионы помутнели от едва сдерживаемого смущения, но всё же она решила просто так не сдаваться и запросто уточнила:       - А я обязательно должна быть чьей-то протеже, чтобы появляться здесь?       Давая ясно понять, что её не интересует толщина пакета рекомендаций Гермионы, Глэдис в ответ снова фыркнула и процедила:       - Дорогуша, если ты думаешь, что сюда можно просто так зайти с улицы, то я тебя разочарую! Волшебный банк "Гринготтс" - это учреждение, которое не терпит лишних людей. Если пролистать историю банка до той эпохи, когда...       Гермиона почувствовала, что отключается, чего с ней не случалось даже на лекциях ныне упокоенного профессора Биннса. Краем глаза она оглянулась на Карен, но у той вид был настолько отсутствующий, что стало сразу понятно - такие монологи здесь давно уже стали доброй традицией, так что стоило брать пример с Мэвис, которая продолжала невозмутимо что-то записывать в толстенный гроссбух и лишь изредка кивала в такт нотациям коллеги.       Под этот аккомпанемент Гермиона подошла к отведённому ей столу в глубине кабинета, села в кресло, придвинула к себе лежавшую на краю стопку документов и принялась изучать списанные с какой-то древней вазы рунические тексты, которые ей надлежало перевести - такое задание ей успел по пути дать мистер Аккерли. Работа была довольно монотонная, но в целом увлекательная, даже несмотря на то, что Глэдис так и не угомонилась и продолжала поучать новенькую всё время до обеденного перерыва. Иногда она, впрочем, отвлекалась - особенно, если в кабинет заходил сотрудник мужского пола детородного возраста, но такие случаи были редкостью.       Ощутив лёгкий приступ изжоги, Гермиона отложила перо, взглянула на часы и поразилась - ну ещё бы! Уже без пяти двенадцать, а она даже не завтракала - просто не смогла заставить себя проглотить хотя бы кусочек тоста, так волновалась. Она как раз раздумывала о том, не стоит ли заглянуть к Гарри и вытащить друга на обед, как дверь кабинета распахнулась и внутрь без стука и малейшего стеснения вошла Марлин.       - Салют, - поприветствовала она, остановившись сразу за порогом, окинула взглядом застывших в благоговении женщин и тут же сосредоточила всё внимание на Гермионе: - Детка, ты не проголодалась?       Гермиона с облегчением улыбнулась и кивнула, но тут от Марлин её заслонила Глэдис, вышедшая в проход между столами.       - Миссис Блэк, - подобострастно проворковала та, и Марлин с совершенно хищной улыбкой откликнулась:       - Глэдис... Да ты, никак, постройнела? Новая диета? Стоит ли идти на такие ухищрения ради краткосрочных результатов...       Марлин сокрушённо покачала головой, чуть слышно цыкнула языком и поверх плеча остолбеневшей Глэдис позвала:       - Гермиона, идём! На ближайший час ты никому ничего не должна, так что брось эти проклятые словари.       Опустив глаза, она внезапно нахмурилась, и Гермиона, пытавшаяся в этот момент застегнуть сумочку, уже перепугалась, что могла чем-то вызвать недовольство, но миссис Блэк внезапно плавно подняла голову, переведя осязаемо тяжёлый взгляд с Глэдис на Мэвис и обратно. Ткнув кончиком ногтя в стоявшую на столе чайную чашку, она тихо приказала:       - Вымыть руками и вернуть на место. И не дай Мерлин хоть одна трещина... А теперь, если вы ничего не имеете против, - прибавила она таким тоном, словно мнение окружающих интересовало её в последнюю очередь, - я всё же украду у вас мою невестку на время обеда. На голодный желудок что-то совсем не работается. Идём, милая.       Протиснувшись мимо остолбеневшей Глэдис и не обращая внимания на то, как выпучились глаза у индифферентной как буддийское божество Карен, Гермиона с пунцовыми щеками поспешила вслед за Марлин.       За всё время недолгого пути они и словом не обмолвились, и Гермиона не могла себе места найти от смущения, но, стоило им устроиться за столиком на веранде кафе Донахью в квартале от банка, Марлин первой тронула её за руку и попросила:       - Прости за это. Но нужно было как-то поставить этих дурочек на место, а всех моих дочерей они знают наперечёт.       - Марлин, это вовсе необязательно, - пробормотала Гермиона, всё ещё не вполне понимая, что чувствует по поводу этой ситуации. - Я могла бы и сама...       - Не могла, - мягко возразила она, пристраивая сумочку на стуле рядом и изящным взмахом ладони подзывая официанта. - Тут нужны зубы, которых у тебя пока нет, детка. С годами это придёт, а пока пусть знают, чья ты девочка.       Гермиона подумала было, что сейчас Марлин скажет ещё, что, раз уж они живут в одном доме... Нет, не так... Раз уж она, Гермиона, живёт в её, Марлин, доме, то что-то такое само напрашивается, но этого она бы уже не выдержала.       Хоть Терри и заверял, что ничего страшного не произошло и на площади Гриммо ей всегда рады, Гермиона последний месяц жила как на пороховой бочке. С Антаресом и без того было непросто и приходилось каждый раз тщательно подбирать слова, выверять жесты, но теперь ей приходилось быть вдвойне, втрое против обыкновенного осторожной, потому что...       Гермиона с благодарным кивком приняла из рук официанта меню и украдкой вздохнула. Те, кто знал ситуацию изнутри, и не подумали бы попрекнуть её хоть словом, и те же старшие Блэки относились к ней с искренней добротой, но всё же она могла легко вообразить, как всё выглядит со стороны: простушка-маглокровка окрутила богатенького наследника и теперь только и грезит, как бы побыстрее выскочить за него замуж. Вон, смотрите, уже и домой к нему перебралась! И хотя никто не произносил ничего на эту тему вслух, она вовсе не была уверена, что та же Сьюзен воспринимает ситуацию адекватно и правильно, хоть она и была очень разумной девушкой. И громче прочих слов и заверений гремел в голове голос покойного Невилла, прилюдно бросившего: "Блэковская подстилка!".       Подняв глаза, она поняла, что Марлин всё это время украдкой наблюдала за ней, и теперь её красивое лицо выражало ничем не прикрытое сочувствие.       - Ну я хороша... Совсем тебя засмущала, - вздохнула она, и Гермиона тут же поспешила горячо заверить:       - Что ты, нет! Просто это было... лестно, но неожиданно.       Объяснять, почему она так старательно избегает разговоров о помолвках, свадьбах и пелёнках, особенно в присутствии Терри, она не стала, но, судя по лицу Марлин, она что-то такое поняла, потому что тему развивать не стала, тем более, что им принесли и начали сервировать заказ.       - На Глэдис не обращай внимания, - посоветовала она, расстилая на коленях салфетку. - Она всегда была высокомерной коровой, сколько я себя помню.       С такой оценкой Гермиона была более чем согласна, а потому лишь тихо фыркнула, прикусывая губы, и не замедлила поинтересоваться:       - Вы часто с ней пересекались по службе?       - До невероятия, - отозвалась Марлин. - Когда работаешь с ценностями старше двадцати лет, всегда существует вероятность, что нарвёшься на какое-нибудь зловредное охранное заклинание, так что учти на будущее.       Подмигнув, она достала из внутреннего кармана кремового пиджака палочку и, наколдовав патронус, тут же безмолвно отослала его прочь.       - Хочу проверить, всё ли в порядке с малышами, - объяснила она, и Гермиона сочувственно улыбнулась:       - Ты уже скучаешь, да?       - К этому нужно привыкнуть, - призналась она после короткого молчания. - Я понимаю, что с ними ничего не случится за время моего отсутствия, но... Знаешь, это сложно объяснить словами. Думаю, такое можно только почувствовать.       - Наверное, когда у меня будут дети, я смогу это понять, - с улыбкой откликнулась Гермиона, не успев вовремя прикусить язык, а Марлин внезапно спросила:       - А ты хотела бы, чтобы они были?       - Ну конечно! - воскликнула она, не усмотрев подоплёки в этом обманчиво простом вопросе. - Что это за семья без малышей. То есть, некоторые пары живут и так, просто друг для друга, но я так не смогу... В смысле, я думаю, что не смогу, - поправилась она и неловко усмехнулась. - Кто знает, как я заговорю, когда время придёт.       - Это точно, - согласилась Марлин, в уме поставив галочку, а Гермиона, взглянув ей в лицо, внезапно с плохо скрываемым восторгом спросила:       - Марлин, как ты решилась? В смысле - пятеро детей! Это же просто фантастика!       - Да, точнее и не скажешь, - рассмеялась она и, легко облокотившись на краешек столешницы, будто пыталась приблизиться к собеседнице ещё сильнее, поделилась: - После Корни я долго не могла решиться снова родить - боялась, что всё снова закончится плохо, а потом... Наверное, устала бояться. Или частично переросла этот страх, не знаю. Просто...       Она помолчала, глядя на столик у выхода с веранды, за которым устроилась семья с двумя карапузами, мальчиками трёх и пяти лет; младший в настоящий момент сосредоточенно выкладывал шарики мороженого на колени старшему, так что до громкой драки со взаимными оплеухами оставались считанные секунды.       Коротко хихикнув в тот самый миг, когда старший мальчик разразился обиженным воплем, Гермиона вновь повернулась к Марлин, ещё не растеряв улыбку, и женщина кивнула, будто продолжая собственную мысль:       - Ты никогда и ни с чем не сможешь сравнить то чувство, когда смотришь на ребёнка и понимаешь, что он - твой. Что он похож на тебя и твоего любимого, но в то же время совсем-совсем другой. И он тоже ходит, думает, говорит, а ведь когда-то его не было совсем. Можешь упрекнуть меня в излишней высокопарности, - предложила она с лукавой усмешкой, - но это - магия, не доступная мгновенному пониманию. Словом, мы с Сириусом решились попробовать ещё раз, и у нас появился Морган. А с двойняшками меня никто особо не спрашивал, - прибавила она, и Гермиона рассмеялась, едва не подавившись фруктовым салатом. - Впрочем, как и с Терри.       Утерев уголок губ салфеткой, Гермиона сложила руки на краю стола и, чуть помолчав, окликнула каким-то новым тоном:       - Марлин, тебе не было страшно? Когда Терри...       Она не успела даже оформить собственный вопрос в изящную паутинку слов, когда Марлин кивнула и очень спокойно подтвердила:       - Конечно, было. Мне ведь было всего семнадцать, и я была круглой дурочкой. Если бы не Дилан... Мой старший брат, - объяснила она и немного грустно усмехнулась. - Если бы он не помог мне, я не знаю, что бы было с нами обоими.       - А как же твои родители? - спросила Гермиона, чётко понимая, что лезет не в своё дело, но просто не в силах смолчать.       Отпив глоток из высокого бокала с лимонадом, Марлин украдкой прикусила губы и наконец призналась:       - Мы были в ссоре. Очень долгой и некрасивой ссоре.       - Из-за Сириуса?       Марлин опустила ресницы, подтверждая догадки.       - Мы снова начали общаться только после того, как я родила, - вспомнила она, украдкой потерев кончиками пальцев скулу, на которой будто бы до сих пор горел отпечаток материнской ладони. - Отец всё-таки переступил через гордость и позвал меня домой. А я пошла. Больше-то было и некуда.       Она слегка пожала плечами, так что золотые волны волос мягко приподнялись, и Гермиона, поражённо глядя на неё во все глаза, выдохнула:       - А как же Сириус?       - А Сириус вернулся потом, - запросто ответила она и уточнила: - Вы с Терри никогда не разговаривали о том, почему он МакКиннон-Блэк? Ведь изначально он был просто МакКиннон.       Гермиона, которая и сама о чём-то таком догадывалась, медленно кивнула. Разумеется, она никогда бы не стала выспрашивать у Терри о семейных делах из простого любопытства, но теперь, после неожиданных и до дрожи пробирающих откровений Марлин, она вдруг задумалась о том, как многого она не знает о своём любимом, его семье... и как много бы ей хотелось узнать. Чужие жизни разворачивались перед ней будто гладкое шёлковое полотно, и она скользила по ним взглядом, не в силах насытиться или хотя бы притормозить бешеный бег времени.       - Потом мы переехали на площадь Гриммо, - рассказывала Марлин, - да там и остались, хотя первоначально не планировали. Мне тогда жутко не нравился этот дом, но со временем я, наверное, с ним свыклась и даже сомневалась, стоит ли нам вообще переезжать на Юстон-роуд. Должно быть, мадам Вальбурга в конце концов сумела привить мне вкус к красивым вещам, - признала она с короткой ностальгической улыбкой, и Гермиона не замедлила поинтересоваться о том, что её и вправду волновало:       - А мать Сириуса хорошо тебя приняла?       - Трудно сказать. – Марлин пожала плечами. – Она была не самым открытым человеком, поэтому никогда нельзя было знать наверняка, о чём она думает. Но она не делала мою жизнь хуже… И знаешь, мне кажется, это потому, что Сириус всегда был её любимцем, - прибавила она с задумчивой усмешкой. – Вот и мне перепало немного тепла. Не думаю, что я в своё время была образцовой невесткой.       Гермиона кивнула, но по её лицу было понятно, что поток вопросов ещё не иссяк, что-то такое бродило в её голове, заставляя беспокойно ёрзать на стуле, и Марлин великодушно разрешила:       - Говори, детка.       - Прости, - выдохнула Гермиона, беспомощно вздохнув, - я наверное, уже надоела тебе бесконечными расспросами...       - Ну что ты, - укорила Марлин, сложив приборы на тарелке. - Откровенно говоря, ты спрашиваешь о таком, чем редко кто-то ещё интересуется. Мне приятно такое внимание.       Покраснев и прикусив губу, Гермиона ещё пару секунд помялась, но всё же азартно выпалила:       - А как Сириус сделал тебе предложение?       Мечтательно усмехнувшись воспоминаниям, Марлин отложила чайную ложечку на край блюдца и наконец определилась с точным ответом.       - Как полагается. - Она вновь усмехнулась. - Дождался, пока мы останемся наедине, за что я ему смертельно благодарна - не люблю всю эту шумиху с признаниями при свидетелях. А потом... Упал на колени и попросил принять вот это.       Она вытянула вперёд левую руку, и лишь теперь Гермиона поняла, что обручальное кольцо на руке Марлин вовсе не золотое, а из серого мягко светящегося металла чуть темнее, чем серебро.       - Вольфрам и никель, - объяснила Марлин, заметив её интерес, и медленно повторила за призрачным голосом, звучащим даже сквозь толщу веков: - Такое даже Адским пламенем не сжечь.       Не в силах сдержать умилённой улыбки, Гермиона наконец отпустила её пальцы и с замиранием сердца выдохнула:       - И что ты ответила?..       - Посоветовала ему для начала надеть штаны, - пожала плечами Марлин, и Гермиона взорвалась хохотом, не заботясь о том, что на них уже начали оборачиваться - впрочем, осуждения в лицах посетителей кафе не было и быть не могло.       - Так и знал, что вы развлекаетесь на всю катушку! И без меня!       Обернувшись на весёлый голос, Гермиона радостно ахнула:       - Терри!       Он появился со стороны Лютного переулка, и появление это просто не могло остаться незамеченным - как всегда сверкающий, привлекательный, великолепный. Наклонившись над столиком, он ужалил губы Гермионы коротким поцелуем, после чего сбросил пиджак, сел и, перегнувшись через подлокотник плетёного кресла, чмокнул в щёку мать, а она с улыбкой поинтересовалась:       - У тебя перерыв, золотце?       - Да, выскочил на полчаса. Я был в Гринготтс, и там мне сказали, что две самых прелестных сотрудницы удалились, дабы отобедать в ближайшей ресторации, - объявил он с невозможным пафосом и, откинувшись на спинку, предложил: - Ну, рассказывай. Я хочу знать всё.       Последняя фраза была без сомнений адресована Гермионе, и она тут же пустилась в живописание своего первого не по-настоящему рабочего дня. Антарес слушал и не перебивал, лишь изредка задавая уточняющие вопросы, а Марлин смотрела на них с задумчивой полуулыбкой, тихо поражаясь тому, как неуловимо и неумолимо всё меняется с течением времени. В прежние времена Терри непременно поцеловал бы сначала мать, но она внезапно поняла, что не испытывает по поводу приключившихся изменений даже толики ревности или хотя бы беспокойства.       Глядя, как Гермиона заклинанием заботливо поправляет зонтик так, чтобы полуденный зной не касался плеч Антареса, она мимоходом задумалась о том, что, хоть она и дала себе зарок не заглядывать в будущее, наслаждаясь каждым днём настоящего, кое-какие приготовления всё же не повредят. И ещё она подумала о том, что пока что не будет рассказывать Гермионе о том, каково это - смотреть на собственного ребёнка и понимать, что он, по большей части, уже не твой.

***

      Приготовившись к обороне по всем фронтам, Гарри как-то не учёл того факта, что новый удар может грянуть с совершенно неожиданной стороны, а потому теперь, сидя на ковре перед камином в гостиной, откровенно не знал, как реагировать.       - В смысле - вас не будет?       Джаред из огня глядел на него задумчиво и как-то чересчур напряжённо даже против обыкновения - понятное дело, ведь сообщить неприятную новость поручили именно ему. И если обычно парламентёрского искусства друга хватало на то, чтобы сгладить самые острые углы и уладить любые неурядицы, то теперь Гарри почти физически ощущал, как Джаред подбирает слова, и ему самому от этого становилось очень неловко и неуютно.       - Гарри, обстоятельства складываются так, что пока что никому лучше не покидать поместье, - наконец проговорил он так тихо, что его голос едва перекрывал треск зачарованного пламени, и Гарри невольно возмутился:       - Что же это за исключительные обстоятельства? И почему я узнаю обо всём только в день крестин, на которые вы все были приглашены заранее?       Джаред ещё помолчал, прикусив уголок рта, и тогда Гарри, сверху вниз глядя в его лицо, догадался:       - Это из-за Уилла, да? - Синистра нехотя кивнул. - С ним ведь всё хорошо, правда?       - Он здоров, - заверил Джаред, ловко уйдя от ответа, будто бы физическое благополучие было единственным, что могло волновать их всех, но Гарри на провокацию не поддался и потребовал:       - Джаред, говори! Что с ним такое?       У него в голове огоньками шального фейерверка вспыхивали и гасли сотни идей и предположений касательно того, что могло случиться с их общим другом - от нового умопомрачительного скандала с профессором по поводу скорого отъезда с площади Гриммо до очередной волны удушающих видений, и всё это было одинаково ужасно, потому что непонятно, но для себя Гарри решил, что не поверит собственным доводам до тех пор, пока Джаред не подтвердит его опасений вслух.       Но тот, как и подобает будущему невыразимцу, лишь отрывисто покачал головой, не спеша пускаться в животрепещущие описания.       - Гарри, я не вполне уверен, что Уиллу стоит быть там сейчас, - наконец признал Джаред, отводя глаза, и он возмутился:       - Да о чём ты вообще говоришь, друг? Что, чёрт возьми, у вас там происходит?       - Я лишь передал тебе то, о чём меня попросил профессор, - упрямо повторил он, старательно отводя глаза, и прибавил так, будто это могло что-то исправить: - Передай наши поздравления семье. Мне жаль, что так получилось.       Пламя погасло, и в комнате стало совсем тихо, если не считать треска остывающего угля.       Несколько минут Гарри продолжал сидеть перед камином в наступившей тишине, искренне не понимая, что ему делать - то ли оставаться на месте, то ли немедленно отправиться в Порт Уильям и тогда... А что тогда? Ответа у него не было, да и он вообще сомневался, что сможет чем-то помочь, но вот так сидеть сложа руки, когда Уилл... Джаред, Мерлин тебя раздери, хоть бы намекнул!       - Гарри?       В комнату заглянул Артур, уже обряженный в приобретённый сообразно случаю костюм, к выбору которого Корнелия подошла с особой тщательностью и почти благоговейным трепетом - на одни поиски подходящей галстучной булавки она убила без малого неделю, но теперь образ мальчика смотрелся очень цельным и законченным, и от этого у Гарри почему-то теплело на сердце.       - Джеймс сказал, всё уже готово, - доложил Артур, осторожно тронув собственные нарочно приглаженные волосы у правого виска. - Мы тебя ждём.       И тогда Гарри понял, что никуда не пойдёт. Он нужен здесь, нужен Артуру и не только - всей своей семье, так что он останется на прежнем месте и постарается не думать о том, что происходит в Порт Уильям. Что бы там ни происходило...       - Ты что?       Подняв голову, он понял, что задумался на время куда дольше обычного, и лицо Артура из просто обеспокоенного стало по-настоящему настороженным.       - Ничего. Всё в порядке, - заверил Гарри, поднявшись на ноги и с удивлением обнаружив, что Артур за лето умудрился подрасти настолько, что теперь его макушка едва не упиралась Гарри в подбородок. Если продолжит такими темпами, перегонит не только своего новоявленного крёстного отца, но и приёмного.       Попытавшись вспомнить, какого роста был покойный мистер Айпель, и не преуспев, Гарри ободряюще похлопал Артура по спине и напутствовал:       - Ты иди, скоро отправляемся. Я сейчас.       Но он отчего-то медлил, нервно притаптывая на месте и отводя глаза, и Гарри, слегка пригнувшись, заглянул брату в лицо и тихо окликнул:       - Эй... Артур, что с тобой?       Всё ещё глядя в сторону, он нахмурился, потом усилием воли разгладил собравшийся в гармошку лоб, но всё же сумел взять себя в руки и пробормотал:       - Мне страшно.       Сочувственно усмехнувшись, Гарри сжал ему плечо и пообещал:       - Если хочешь - отменим всё и пойдём к Фортескью объедаться мороженым. Только скажи.       Предложение было куда как заманчивым, но Артур всё же упрямо замотал головой и возразил:       - Нет, не надо отменять. Я хочу этого, правда, просто боюсь.       - Нечего бояться, - спокойно заверил Гарри, внезапно осознав, что и вправду верит собственным словам. - Я же буду рядом.       Благодарно закивав, Артур прикрыл глаза, будто ему страшно было даже просто смотреть по сторонам, а после вдруг вслепую ринулся вперёд и крепко обнял Гарри, так что он даже покачнулся от неожиданности, но всё же отточенным до уровня рефлекса жестом прижал голову брата к собственному плечу и шепнул:       - Всё хорошо. Мы будем там все вместе, да?       - Да, - кивнул Артур, отстранился, стыдливо вытирая сухие щёки и, больше не оглядываясь, первым вышел за дверь. Гарри ничего не оставалось, кроме как последовать за ним.       В продолжение всей церемонии Артур был настолько бледным, что Гарри не сводил с него глаз, боясь, как бы брату не стало плохо среди этого обилия душной церковной позолоты, но он справился с честью, и внутреннее напряжение выдавала лишь закушенная по внутренней кромке губа.       В отличие от брата Полина не выказала и тени волнения, искренне упиваясь всеобщим радостным настроением и, когда церемония была окончена, первой выпорхнула на крыльцо церкви, без умолку щебеча о том, как ей понравилось и какая смешная лысина у преподобного Льюиса.       - Да, но ты не кричи об этом так громко, - напутствовала Гермиона, пригладив крестнице то и дело капризно изгибающуюся в сторону косичку.       Не отважившись сразу бросаться в общий радостный поток, Артур помедлил, отступая к стене, и неожиданно для себя оказался перед одним из иконописных полотен, украшавших стены церкви. Картина изображала Гефсиманское моление, и, если бы только Артур знал, что на самом деле на ней изображено, он бы поразился тому, каким отчаянным, но вместе с тем вдохновенным кажется лик Христа.       - Тогда говорит им Иисус: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте со Мною, - по памяти процитировал отец Льюис, становясь рядом с мальчиком и свободно закладывая руки за спину. - И, отойдя немного, пал на лице Своё, молился и говорил: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия; впрочем не как Я хочу, но как Ты.       Внимательно вслушиваясь в рокочущий на согласных глас преподобного, Артур едва ли понял хотя бы половину, но что-то внутри него дрогнуло, надламываясь, и наконец страх отступил, вытесненный чем-то осязаемо тёплым и неповоротливым.       - Святой отец... - окликнул он, не вполне понимая, о чём хочет спросить. - А что, если...       Он помолчал, теребя пуговицу на собственном жилете, душившем его официальностью, но всё же справился с собой и вытолкнул из горла один-единственный вопрос:       - Если человек не верил в Бога, за него можно молиться?       Предчувствуя, что не в этом сокрыт истинный интерес и беспокойство мальчика, отец Льюис ограничился тем, что достал из-за пазухи часы на цепочке и, подслеповато прищурившись, взглянул на циферблат.       - Час исповеди ещё не наступил, - пробормотал он, будто обращаясь к самому себе, и убрал часы на прежнее место, - но для дружеской мирской беседы время всегда найдётся.       Смерив преподобного взглядом снизу вверх, Артур несколько мгновений поколебался, а после всё же закивал и по приглашению зашагал рядом со святым отцом из церкви и по дорожке, вьющейся среди лохматых кустов. Он не заметил стоявшего чуть в стороне от клумбы Гарри, но это было и к лучшему.       Глядя как Артур, сидя на скамейке и покачивая одной ногой, беседует с отцом Льюисом, Гарри поневоле испытал беспокойство и что-то, больше всего напоминавшее жгучий стыд, поскольку хотел бы сам помочь братишке со всеми его бедами, но не мог, просто не знал, как.       - Ты что такой?       Подойдя, Корнелия забралась ему под руку, и Гарри, не сводя глаз с Артура и преподобного, рассеянно протянул:       - Я за него боюсь. Не знаю, почему, просто боюсь, - прибавил он, не в силах подобрать более точного описания.       - Он оправится, - заверила Корнелия и ласково погладила его по щеке. - Должно лишь пройти достаточно времени.       - Наверное, ты права.       Гарри обнял её крепче, поражаясь тому, как естественно обнимать её, как хорошо и как правильно, и, возвращаясь к привычному тону, весело и немного задиристо уточнил:       - Ну, и каково это - ощущать себя крёстной матерью?       - Это... гораздо более волнительно, чем я ожидала, - признала она, сплетая пальцы с его и наконец устраивая его руку на собственном животе. - Но хорошо. И с цветом галстука я, как видишь, угадала, - хмыкнула она, заставив Гарри украдкой закатить глаза.       - Я в тебе и не сомневался, цветочек, - шепнул он, прижавшись губами к её щеке, и тут же вскинул голову на раздавшийся в кустах хруст, однако не увидел ничего подозрительного.       Корнелия, однако, его осторожной оглядки не заметила, подставляя лицо ласковому солнцу и продолжая рассуждать вслух:       - Это, определённо, одно из важнейших событий в семейной истории... Хотя, конечно, я не ожидала, что первый совместный ребёнок появится у нас с тобой в настолько юном возрасте.       Поперхнувшись глотком воздуха, Гарри порывисто обернулся к ней, и она расхохоталась, догадавшись, что поймала его на простейшей уловке.       - Гарри... Ты такой забавный, если застать тебя врасплох! Не задерживайся, папочка, - кокетливо хмыкнула она и поспешила вдоль по дорожке, выкликая Гермиону.       Ему оставалось лишь глядеть ей вслед и с усмешкой качать головой. И хотя Корни шутила - конечно же, просто шутила, пусть и на грани допустимого, - ему почудилось в её словах что-то, заставлявшее сердце мучительно биться с удвоенной силой, разгоняя кровь по жилам и подбрасывая во внутреннюю топку всё новые и новые порции эндорфинов... если он только правильно запомнил это название и его значение. В её словах ему почудилось невысказанное обещание, что, может быть, не сейчас, но когда-то...       В кустах снова захрустело, и Гарри, обернувшись, успел увидеть, как метнулась к церковной ограде приземистая фигура, придерживавшая скакавшую на голове шляпу-котелок.       - Стой!       Гарри выхватил палочку, но фигура уже оказалась по ту сторону забора и растворилась в коротком завихрении трансгрессии. Однако прежде Гарри успел разглядеть то, отчего его сердце ухнуло вниз, едко столкнувшись с желудком. В руках у следившего за ними был фотоаппарат.       Он не знал, разглядела ли эту интригующую подробность отошедшая к крыльцу Корнелия, но для себя Гарри решил, что без крайней необходимости ей ничего не расскажет. И яснее других пульсировала на подкорке мысль о том, так ли неправ был Сириус, предлагая закрыть дом и исчезнуть. Хотя бы на время, Мерлин раздери...