***
Гостья не менее долгожданная, чем Эдвард, появилась на площади Гриммо уже в следующий вторник после обеда. Войдя в темноватую прихожую вслед за Сириусом, она бегло огляделась и поразилась тому, как изменился этот дом с тех пор, как она была здесь в последний раз. Само пространство не претерпело искажений, всё так же петляя по вытертым коврам всё вверх, до самого неба, но здесь будто стало светлее, хотя окон едва ли прибавилось. Где-то наверху раздавался многоголосый смех и говор - она тут же узнала Мораг, и это заставило её улыбнуться, так что она едва сумела сдержать разбегающиеся в стороны уголки губ, опасаясь показаться ещё более странной, чем всегда. Над их головами раздались шаги, и по винтовой лестнице быстро спустилась Марлин, которая, увидев её, тут же с облегчением воскликнула: - Кира! - Здравствуй, Марлин, - поприветствовала она, сбросив мантию на лапки подоспевшему домовику. - День будний, не ожидала застать тебя дома. Как служба? Замявшись, поскольку не знала, рассказал ли Кире о её возвращении в банк Сириус или же она сама что-то такое увидела, Марлин спустилась до самого низа лестницы и наконец откликнулась: - Хорошо, спасибо. Я решила, что моё присутствие не повредит... Если честно, я не была уверена, что ты придёшь, - поделилась она, и Кира спокойно кивнула, возразив: - Я должна была появиться здесь гораздо раньше. Быть может, сразу после того, как поговорила с Корнелией. Остаётся только надеяться, что ещё не слишком поздно. Судорожно закивав и отчаянно прижимая сцепленные ладони к груди, Марлин шагнула чуть в сторону и поцеловала мужа в щёку, после чего он попытался пройти к лестнице, но Кира внезапно мягко окликнула: - Нам лучше подняться с Марлин вдвоём. Тебе едва ли будет интересно, Сириус, это ведь наши, женские дела... - Это моя дочь, - напомнил он, и Кира подтвердила: - Знаю. Но ей ничего не угрожает, так ведь? Она окинула его долгим взглядом, который Сириус выдержал, хоть это и далось ему с огромным трудом. Он не представлял, как в своё время Регулус умудрился свести с ней дружбу, причём довольно близкую, ведь сейчас от одного вида профессора Островской его пробирала унизительная ледяная дрожь. Впрочем, Рег всегда был странным, а Кира, если говорить уж совсем откровенно, из его окружения была самой что ни на есть ординарной, хоть и не без особенностей. Она была адекватной и до сих пор не причинила зла никому из его детей, хоть у неё и была масса возможностей. И всё же Сириус испытывал почти физически ощутимый дискомфорт оттого, что им пришлось привести её в дом. Впрочем, если это поможет взять под контроль кошмары Чарли, не всё ли равно, какими средствами и методами они пользовались. - Мне остаться? - уточнил он, обернувшись к Марлин, и она после некоторых сомнений всё же покачала головой. - Не нужно. Мы справимся сами, я уверена. Всё ещё сомневаясь, Сириус помедлил и счёл своим долгом предупредить: - Я побуду в кабинете. Если что-то понадобится... - Конечно, - кивнула Марлин, заранее зная, что он хочет сказать, и через силу улыбнулась: - Иди, Сириус. Всё будет хорошо. Чарли они обнаружили в парадной гостиной второго этажа - в обществе Кикимера та сидела прямо на полу возле украшенной гобеленом стены и выкладывала в ряд уже причёсанных и наряженных кукол. Гора кандидаток на преображение высилась рядом, высотой превосходя девочку, и Марлин сообразила, что старого домовика обязали притащить сюда кукол со всего дома. - Ку-ку, - окликнула Марлин, и Чарли тут же вскочила и побежала к ней. - Ты почему тут одна, детка? А где Деймос? - и малышка без сомнений сообщила: - Они с Морганом игл'ают в библиотеке, а меня не взяли. Сказали, что это игры не для девчонок. - Как невежливо с их стороны, - покачала головой Марлин и, слегка повернувшись, обратилась к Кире: - Это и есть наша Чарли. Поздоровайся, крошка. Она спустила дочку на пол, опасаясь слишком приучать её к рукам - территория любви, где Антарес не знал никакой меры, - и Чарли доверчиво прижалась боком к материнским ногам, комкая в пальчиках край юбки, но всё же, глядя на Киру снизу вверх, бесстрашно представилась: - Меня зовут Чарли. Очень приятно. - Скажи полностью, - подзадорила Марлин, и девочка, смущённо взмахнув ресницами, всё же приосанилась, расправив худенькие плечики, и произнесла: - Меня зовут Шарлотта Аурелия Блэк. - Очень красиво, - оценила Кира и, подобрав складки платья, без малейших сомнений опустилась на колени рядом с девочкой. - А меня зовут Кира. Наморщив лобик, Чарли окинула женщину оценивающим взглядом точно взрослая, оглянулась на мать и в конце концов весомо подытожила: - Не бывает такого имени! Мама, скажи, что не бывает! Она вновь оглянулась на неё в поисках поддержки, и Марлин тихо урезонила: - Чарли, так говорить невежливо, - но Кира вскинула ладонь и поспешила успокоить: - Ничего страшного, всё в порядке. Это моё настоящее имя, - подтвердила она, обращаясь к девочке. - Просто я родилась далеко-далеко отсюда, у самого моря. Там такие имена не редкость. - Я была на море, - похвасталась Чарли. - Мы с Деймосом жили в домике под самой крышей! - Да что ты, - улыбнулась Кира, радуясь, что диалог удалось завязать так легко. - А что вы там делали? Плюхнувшись на пол, девочка посомневалась, но вытащила из груды новую куклу и всё же принялась рассказывать: - Мы играли в мячик, собирали ракушки, а ещё плавали. Мне вода в рот попала! - сообщила она и пожаловалась: - Она такая солёная-солёная! Она наморщила носик, показывая, что морская соль не пришлась ей по вкусу, и Кира, протянув руку, запоздало уточнила: - Можно посмотреть твоих кукол? Ты познакомишь меня? Радостно закивав, Чарли тут же начала представление, включавшее также подробное описание того, где чей жених и где чей ребёночек. Кира слушала и не перебивала, но Марлин сразу бросилось в глаза, что между делом она приглядывается к девочке и, кажется, видит что-то такое... Нет, не просто видит, исправила она себя и содрогнулась, медленно и больно. Видит. Оправив платьице на кукле Маргарет и усадив её рядом с мужем и пятью детьми, Кира провела рукой по ковру и пальцами натолкнулась на новую игрушку, отличную от прочих. Это был красивый яркий кубик с прозрачными гранями, на плоскостях которого были изображены пастелью прекрасно знакомые каждому волшебнику мотивы: Хогвартс в рассветных лучах, Фонтан волшебного братства из британского Министерства магии, пускающий клубы кристального пара Хогвартс-экспресс и ещё что-то, что Кира, выросшая вдали от затуманенных островов, не смогла мгновенно определить, но всё же посчитала знакомым. - Какой красивый, - оценила она, вертя кубик на ладони, и Чарли вдруг стушевалась, опустив голову так, что концы хвостиков едва не коснулись пухлых коленок. - Это не моё, - призналась она, почему-то краснея. - То есть, мне Терри подарил, но... Это для него. Для того мальчика. - Какого мальчика, солнышко? - не поняла Марлин, но Кира вновь вскинула ладонь, призывая хранить молчание, и вдруг улыбнулась - немного грустно, но, как казалось, всё же искренне. - И ты правда готова отдать ему такую прелесть? - уточнила она, и Чарли послушно закивала. - Да-а... Я его сильно-сильно люблю! - заверила она и обхватила себя ручками так крепко, будто уже сейчас хотела обнять того, кому в дар предназначался кубик. - Только почему он не приходит? И тогда Марлин, до сих пор считавшая, что Чарли говорит о каком-то своём знакомом по детской площадке, поняла, что здесь, в этом самом моменте видения переплетались для её дочки с реальностью, так что и не отличить одно от другого. Но Кира, очевидно, поняла путанные объяснения куда лучше и пообещала: - Скоро. Вы с ним скоро познакомитесь. Вручив кубик Чарли и бережно сжав тонкие пальчики поверх игрушки, она снизу вверх взглянула на Марлин и с улыбкой сообщила: - У вас замечательная малышка. - Я знаю, - откликнулась она и провела ласкающей ладонью по родной макушке. - Выпьешь чаю? - Не откажусь. Домовики сервировали стол тут же, в гостиной, и Кира, отпив из своей чашки и ещё немного понаблюдав за мирно играющей Чарли, вынесла вердикт: - Она какое-то время ещё будет путаться во времени, мешая в одну кучу то, что было, и чего не будет, но в этом нет ничего страшного. Главное - не ругайте её и не говорите, что она врёт или выдумывает, и мальчику скажите, чтобы не смел дразниться. Чувствуя, как от облегчения у неё начинают подрагивать руки, Марлин припомнила: - У Деймоса поначалу тоже было что-то вроде... - но Кира покачала головой: - Всё в землю ушло. И хорошо. Ему так будет проще. Отставив чашку на столик, она вновь оглянулась на Чарли, улыбнулась каким-то своим мыслям и вполголоса проговорила: - В старину считалось, будто видения прекращаются, когда девочка-провидица становится женщиной. Оракул в Дельфах, вещая Кассандра - все они были, по большому счёту, всего лишь старыми девами. Их затянувшееся девичество бережно охраняли, полагая, что земные наслаждения отвлекают от созерцания будущего. - Ты сама в это веришь? - спросила Марлин, даже не пытаясь скрыть сквозившего в словах скепсиса. Кира молча вновь покачала головой, но после непродолжительной тишины всё же безжалостно прибавила: - От этой болезни нет лекарства. Не пугайся слишком сильно, - поспешила она утешить. - С этим вполне можно жить. Со временем она научится справляться. - А если нет? - вырвалось у Марлин, но она настояла: - Научится. Ты ведь справилась. Прекрасно понимая, что отпираться бесполезно, она всё же отвела глаза, будто признавалась в чём-то постыдном, и припомнила: - Я сама не помню, но мать рассказывала, что что-то такое случалось, когда я была ребёнком. Только не так... - ...страшно? - уточнила Кира и с пониманием кивнула. - Надо думать, спроси мы твою мать, она бы с тобой не согласилась. - Она вообще редко в чём со мной соглашалась, - хмыкнула Марлин, впрочем, без намёка на злобу или яд, а Кира продолжила рассказывать: - Такие способности всегда передаются по материнской линии, от матери к дочери. Провидцев-мужчин можно пересчитать по пальцам. - Говорят, Нострадамус был шарлатаном, - обронила Марлин, и она согласилась: - Может быть. Этого уже не докажешь и не опровергнешь. У Корнелии тоже это есть, я знаю, но слишком слабо, не стоит даже приглядываться. Просто среди людей это принято называть чутьём или интуицией. Так проще, верно? Ведь если бы все вдруг стали провидеть, вообрази, какой ужас творился бы тогда. Медленно кивнув, Марлин не смогла побороть собственное любопытство и уточнила, как обстояли дела в семье самой Киры, тут же получив недвусмысленный ответ: - Да. И бабка, и мать. Последнюю это свело с ума. Она наложила на себя руки, едва мне исполнилось десять. - О Мерлин... Марлин прижала ладонь к заходящемуся сердцу, но Кира в ответ коротко покачала головой: - Я едва её помню. К тому же, вряд ли стоит винить человека за его осознанный выбор. Не понимая, что тут ещё можно сказать, Марлин спешно отогнала от себя мысли о том, каково девочке расти без матери, но ярче других картинок всплывал в голове образ Нарциссы - такой, какой она была и какой стала накануне исчезновения... Марлин не хотела думать "смерти", хоть и была уверена, что золовка не вернётся уже никогда. И помимо её воли вновь и вновь вспыхивал в сознании вопрос: что должно быть в голове у матери, насколько должен помутиться ослабелый рассудок, чтобы она добровольно оставила собственного ребёнка? Даже сейчас, когда из детей в пределах видимости находилась только Чарли, Марлин, сидя в кресле, чувствовала, как от её живота расходятся призрачными нитками давно перерезанные пуповины, паутиной протягиваясь по всему дому и дальше, где бы ни была их с Сириусом кровь. Это были узы, которые не разорвать просто так и, хотя существовало не так много вещей, в которых она была бы железно уверена, она могла бы гордо заявить, что за своих малышей, сколько бы их ни было и как бы давно они ни перестали быть малышами, будет биться до последней капли крови, даже если весь мир ополчится против них. Пропустив через тело волну осязаемой ледяной дрожи, она подумала о том, что речь здесь не только о тех детях, которых она выносила под сердцем, и, внезапно вспомнив что-то, взглянула на Киру пристально и даже с лёгким подозрением. - Тогда... - начала она, щурясь и не понимая, как максимально точно обозначить временной период, не оскорбив собеседницу. - Когда нас представили, ты сказала Джеймсу... Ты знала, что с Гарри будет так? Кира кивнула. - Я ещё не знала, как его будут звать, - исправила она, - но видела, как он падает под проклятием. В те годы я не очень ловко управлялась с собственным даром и зачастую говорила вслух то, о чём следовало бы помолчать. Теперешняя я оставила меня тогдашнюю далеко позади, - прибавила она так, словно вела речь о двух разных женщинах, хотя по сути так оно и было, просто Марлин этого не знала и не поняла бы. Взгляд её снова был направлен на Чарли, которая теперь что-то тихо напевала - должно быть, баюкала своих красивых кукол, - и скорее почувствовала, чем услышала, как собственные губы шевелятся, задавая новый вопрос: - С ними всё будет хорошо? - Да, - не замедлила с ответом Кира. - С Шарлоттой лучше, но и больнее. С мальчиком будут проблемы... Вернее, с его семьёй. Но до того ещё далеко. - А старшие? - А ты точно хочешь это знать? И тут Марлин поняла, что в самом деле не хочет. Она не знала, что их ждёт, хорошее или плохое, но внезапно с кристальной ясностью осознала, что готова принять то, что грядёт, и без предварительных уведомлений, пусть даже они исходили из надёжного источника, проверенного годами. Чему-то тихо усмехнувшись, Кира отпила ещё чаю и огляделась. - Этой стены не хватит, - подытожила она, не сводя глаз с гобелена, и Марлин, на мгновение замявшись, тут же почувствовала, как у неё отлегло от сердца. Такая фраза могла означать в её понимании только одно - родословный гобелен и дальше будет разрастаться, а значит, всё ещё будет хорошо. Она взглянула на провидицу с благодарностью, а та, присмотревшись к лицу Марлин, внезапно попросила: - Дай мне руку. Без сомнений протянув вперёд ладонь, она вдруг подумала, что они вполне могли стать родственницами, почти сёстрами, и Марлин теперь даже не знала, радоваться или огорчаться тому, что это будущее для них обеих так и не сбылось. - Спасибо, - коротко поблагодарила Кира, наконец отпустив её пальцы. - За что? Она не ответила, и Марлин мгновение спустя поняла, что вот она - та черта, за которой простирается мреющее в тумане "завтра", и за эту черту ей соваться не следует хотя бы ради собственного спокойствия. Выйдя провожать гостью в самых смятённых чувствах, она даже не сразу обратила внимание на раздающийся над головой топот - у них в доме всегда кто-то ходил, бегал, танцевал, так что она бы и не задумалась об источнике звуков, если бы на лестнице первой из толпы не показалась Мораг. - Профессор Островская! - обрадованно воскликнула она и тут же поспешила спуститься на площадку. - Здравствуйте! - Здравствуй, Мораг, - откликнулась Кира, слегка улыбнувшись и, подняв глаза, поприветствовала остальных студентов: - Корнелия, Драко... Последнего при едином взгляде на учительницу ожидаемо передёрнуло, впрочем, он почти сразу взял себя в руки и склонил голову в учтивом полупоклоне: - Профессор... - а Корнелия в свою очередь повернулась к матери и безапелляционным тоном сообщила: - Мы хотели прогуляться и заодно забрать Гермиону с работы, - но Марлин в том же тоне заявила: - Гермиону заберёт Антарес, так что не выдумывай! - Но мам! - запротестовала девушка, нисколько не смущаясь присутствием посторонних. - Сколько можно сидеть в четырёх стенах! Марлин коротко закатила глаза и обернулась к Кире, но та жестом остановила возможные оправдания. - Не надо, не провожай. Мы успеем ещё наговориться, - заверила она и поспешила к выходу, будто боялась, что её попросят остаться. До самого вечера Марлин продолжала напряжённо приглядываться к младшей дочери, будто опасалась, что после судьбоносной встречи видения могут участиться и усилиться, но ничего такого не было - Чарли была вполне бодра и вела себя в целом как обычно, разве что наконец перестала цепляться к Деймосу, сосредоточив всё внимание на куклах, так что семейный вечер можно было считать практически идеальным. В половине шестого на ужин прибыли Поттеры в полном составе, и бессловесный от возмущения Джеймс продемонстрировал друзьям очередную публикацию - на этот раз в "Ведьмином досуге". Под невнятным из-за переливающихся розовых букв заголовком была расположена занимавшая полстраницы фотография; на ней Гарри со спины трепетно обнимал Корнелию, а она что-то с улыбкой щебетала - как было понятно по фону, их сфотографировали во дворе церкви сразу после крестин. - Я видел фотографа, - признался Гарри, понимая, что теперь молчать нет никакого смысла. - Он следил за нами из кустов и сбежал, как только я его заметил. - Хороший снимок, - оценила Гермиона, пытаясь хотя бы немного разрядить обстановку. Корнелия в ответ испустила какой-то неподдающийся толкованию рык, больше похожий на рассерженное лисье фырканье. - Эти уроды опубликовали мою фотографию в левый профиль, - отчеканила она, взмахнув в воздухе журналом. - За такое оскорбление в старину вызывали на дуэль не на жизнь, а насмерть! - Не драматизируй, лапочка, - призвал Антарес и заверил: - Твой левый профиль столь же прекрасен, как и правый. - Особенно учитывая, что профиль этот - мой, - напомнил Сириус, не поднимая головы от очередного тома уголовного дела. Умилённо приподняв брови, Корнелия отложила надоевшую периодику, а после потянулась и поцеловала отца в щёку да так и осталась головой у него на плече, всем своим видом без слов напоминая, кто тут главная папина звёздочка. Сидевший по другую сторону от отца Деймос, который до сих пор переводил непонимающий взгляд с одного взрослого на другого, осторожно подёргал Моргана за штанину. - Это плохо, что картинки Гарри в газете, да? - спросил он, и Морган с очень серьёзным видом кивнул: - Да, Деймос, плохо. В газетах про Гарри пишут неправду, а теперь и про Корни. - А почему Гарри не скажет, что это неправда? - спросила Чарли, старательно причёсывая куклу и делая пробор то на правую, то на левую сторону - справедливости ради, после таких манипуляций волос у бывшей шатенки осталось не так много. - Ты о чём? - не понял Морган, и девочка неожиданно серьёзно, совсем по-взрослому вздохнула. - Если кто-то говорит неправду, - объявила она, глядя на среднего брата во все глаза, - нужно об этом сказать. Иначе как люди вообще будут понимать, что правда, а что - нет? Все же молчат. Морган, почему все молчат? Он растерянно оглянулся на старших, не понимая, что отвечать да и стоит ли, а Антарес внезапно испустил отрывистый смешок. Поднявшись на ноги, он подошёл и опустился перед Чарли на одно колено, теперь почти на равных глядя на малышку со смесью веселья и восторга. - Конечно... Мой маленький гений! - пропел он, порывисто поцеловав сестрёнку в щёку, и девочка сконфузилась, но почти тут же ответила ему лукавой улыбкой. - Вы хоть понимаете, насколько это шикарная идея? - Что? - не понял Сириус, наконец выныривая из вороха бумаг на поверхность, и Антарес весело повторил: - Официально оправдаться. Нужно сделать ответное заявление. - В каком это смысле? - не понял Джеймс. - Написать свою статью? Или сразу на трибуне выступить? Он говорил с плохо скрываемым сарказмом, но Антареса такое отношение не остановило, если судить по тому, что он теперь поднялся на ноги и направился к камину. - Зришь в корень, Джим! Быть может, сами мы всё не организуем и официальное обращение к гражданам не составим, - признал он, подбрасывая пороха в огонь, - но у нас есть тот, кто может провернуть всё с небывалым изяществом. - Издательский дом "Хепера", добрый день! - раздалось из огня, где возникло улыбающееся округлое лицо секретаря, и Антарес тут же обратил всё своё внимание на неё, лучезарно улыбнувшись в ответ: - Добрый день, мисс. Я могу поговорить с главным редактором? - Как Вас представить, сэр? - Передайте, что это мистер Голдмайн (1), - откликнулся Антарес и хитро усмехнулся. - Она поймёт.***
Кира в это время была уже далеко. Трансгрессировав на самый край скалы, она повернулась спиной к холодному морю и маяку и пошла вглубь острова, скоро ощутив трепетание волшебного барьера. Поместье выскочило перед ней как из-под земли, так что, не знай она, куда идёт, непременно испугалась бы. Но она, увы, знала - и от этого становилось ещё страшнее. Когда престарелый домовик Трэверсов проводил её в залу, ранее использовавшуюся как домашний театр, собрание уже подходило в концу - это было понятно по тому чуть приметному благоговейному звону, который наполнял воздух, разливаясь от пола до потолка. Подняв голову на клацанье каблуков Киры, господин приподнял брови и чуть приметно усмехнулся, жестом прервав докладывающего Яксли и обронив: - Ты опоздала, любовь моя. Он устроился в установленном точно в центре сцены кресле, так что теперь, говоря, даже сидя возвышался над собравшимися, и Кира, остановившись у самых ступеней, снизу вверх взглянула на него и присела в исполненном покорности реверансе. - Суетные дела не пускают, - откликнулась она самым виноватым тоном. - Это не школа, а филиал Преисподней на земле. - Надо думать, при Дамблдоре было лучше? - осведомился он, откровенно веселясь, и зал содрогнулся от хохота собравшихся Пожирателей. Стоявший за креслом господина Аласер коротко закатил глаза, но кроме того ничем не выдал собственного пренебрежения, а Кира, вновь переведя взгляд на лорда, едва подавила глумливую усмешку. Не могло идти и речи о том, чтобы опуститься до уровня прислужников, сесть за стол с ними на равных, пусть даже во главе - и всё же такое явное возвеличивание на её вкус было чрезмерным и грозило в будущем многими бедами... Если она только с уверенностью могла сказать хоть что-то об этом самом будущем. Будто почуяв её безмолвным призыв, он поднялся на ноги и, спустившись, остановился вплотную к ней. - Неужели классные журналы настолько увлекают, что ты потеряла счёт времени... Ты ведь ничего не скрываешь от меня, моя милая? - уточнил он, намотав на пальцы прядь волос, нежно струившуюся у её лица, и Кира опустила ресницы, заверив: - Что Вы, мой лорд... Как же можно. Прежде бывший одним из самых талантливых легилиментов, с обретением нового тела их господин едва ли мог похвастаться выдающимися способностями, впрочем, даже сохрани он хоть толику дарований, Кира нисколько не беспокоилась по этому поводу. Для людей, способных заглядывать в разум и память других, она была подобна трясине, и все они - за исключением разве что Эдварда - как один сторонились её общества, полагая, что ничего ценного или хоть сколько-нибудь претендующего на важность её память не содержит. А зря. Понаблюдав за ней ещё несколько секунд, господин взмахнул рукой - жест, каким отсылают прочь надоедливых слуг. - Все вон, - приказал он и, когда заскучавшая братия ожидаемо единодушно пришла в движение, окликнул: - Аласер, ты останься. Он лично наколдовал перед сценой два кресла, больше напоминавшие стулья с подлокотниками, и указал садиться, сам же остался стоять. Грэйволф и Кира уселись на расстоянии меньше фута друг от друга, лицами к господину - точно двое провинившихся школьников, державших ответ перед строгим родителем за очередное незаслуженное и несправедливое "отвратительно". Однако, если она сидела как на иголках, будто сидение из массива морёного дуба кололо ей ноги точно в нежные подколенные впадинки, то Аласер хоть и вытянулся в струну, всё же вольготно устроил руки на подлокотниках и приготовился слушать, что ещё пожелает сказать ему созданный им же голем. Удовольствовавшись предоставленным ему вниманием, господин простёр ладони и провозгласил: - Вот они, двое самых моих доверенных лиц... Лишь они имеют право именоваться людьми среди этого скопища ничтожеств... Скажи, моя милая, тебе это лестно? - уточнил он, обернувшись к Кире, и она поспешила заверить: - Да, мой лорд. Нет ничего, что я желала бы услышать сильнее. - А ты, Аласер? - повернулся он вправо. - Доволен ли ты своим положением в числе приближённых? - Целиком и полностью, милорд, - кивнул тот, отчего один завиток волос перечеркнул ему лоб. - Мне довольно простора для учёных изысканий, а о большем я и не мечтаю. - Хорошо, - оценил он, сплетя тонкие пальцы и слегка подавшись вперёд. - И всё же иногда мне кажется, что нашей прелестнице чего-то недостаёт... Ты так не считаешь, Аласер? Кажется, ты довольно разбираешься в тонкостях устройства души представительниц прекрасного пола. Довольный собственной шуткой, он обернулся к Кире, и она поспешно опустила ресницы, пролепетав: - Мой лорд, я не желаю себе иной доли. Ваша благосклонность для меня - высший дар. - Мой лорд... - передразнил он и усмехнулся. - Ты ведь знаешь, Кира, что у тебя в этом плане есть некоторые привилегии. И мне интересно знать, отчего ты так упорно не желаешь ими пользоваться. Разогнув спину и взмахнув рукой, он заклинанием приманил откуда-то из-за кулис небольшой квадратный пенал для украшений и, перехватив на лету, с легчайшим кивком вручил его обмирающей от ужаса женщине. Внутри оказалось бриллиантовое колье - то самое, что носила когда-то Друэлла Блэк, но Кира, конечно, не могла об этом знать хотя бы потому, что всегда равнодушна была к камням вне зависимости от их цвета и стоимости. - Вкус не подводит Вас, мой лорд, - оценил Аласер, чем заслужил беглую усмешку. Проведя пальцами по камням, таким гладким, тяжёлым и дорогим даже на ощупь, Кира отмахнулась от давящего грудь предчувствия и поблагодарила: - Оно прекрасно, мой лорд. Я не заслужила такой роскоши. - Ты заслужила гораздо больше, моя дорогая. Он взмахнул палочкой, и украшение обвило шею Киры сверкающей змеёй. Единым пассом отослав опустевший футляр на прежнее место, он скрестил руки на груди и спросил: - Быть может, ты хотела просить меня о чём-то ещё? Она, не сдержавшись, испустила прерывистый вздох, но мгновенно овладела собой и упрямо повторила: - Я вполне довольна всем, что имею, и не желаю большего, мой лорд. Его бровь вновь дёрнулась вверх - едва-едва, лишь самым уголком, - но Кира уловила этот жест и уже знала, чего от неё хотят. Она сказала почти в точности всё то, что должна была сказать, но в конце всё же сбилась с заданного ритма, и эта крохотная погрешность, почти неуловимая неточность едва не перечеркнула все её старания на корню. - Регулус, - исправилась она с чуть слышным подобострастным придыханием, и его лицо наконец разгладилось. - Так-то лучше, - оценил он и, сделав несколько шагов по направлению к двери, обернулся и поторопил: - Не заставляй меня ждать. Но Кира как окаменела на своём стуле, не смея даже шелохнуться, и продолжала сидеть так, пока не хлопнула входная дверь. Повисла тишина, и, хотя Аласер не смотрел на неё, ему казалось, что от ужаса она даже дышать перестала, погрузившись в пучину затяжного кошмара по самую макушку. Установившаяся тишина разорвалась по шву, когда где-то этажом выше заплакал ребёнок. Кира вздрогнула всем телом, будто её по беззащитной пояснице полоснули кнутом, её плечи согнулись в странной пародии на поклон, и она вцепилась руками в подлокотники кресла в отчаянной попытке удержаться в вертикальном положении. Но все старания были тщетны, и, согнувшись пополам, она обхватила голову руками и беззвучно разрыдалась. Аласер медленно прикрыл глаза, не в силах сдержать чуть слышного вздоха облегчения. Если бы только она не заплакала, если бы удержала в себе неутихающую боль, то стала бы такой же, как она. Тогда с ней всё было бы кончено раз и навсегда. - Нет смысла лить слёзы, - напомнил он, не поворачивая головы. - У тебя была возможность просить о послаблении, но ты ей не воспользовалась. Теперь иди. Но она не двинулась с места и лишь трясла головой как заведённая, так что он в конце концов поднялся и, переступив на одном месте, опустился перед её креслом на корточки, схватив за запястья и пытаясь заставить её распрямиться. - Сейчас не время для этого... Иди же, - поторопил он, суетливо оглянувшись на дверь из-за спинки кресла и больше всего на свете опасаясь, что в зал войдёт кто-то ещё. - Иди к нему, скорее. - Нет... Нет, пожалуйста... - Иди же, глупая! Содрогнувшись, она всё же покорно закивала в ответ на восклицание, задыхаясь и зажимая горько искривившийся рот ладонью. Бриллианты на её шее горели в свете канделябров, но слёзы сверкали ярче и, пока она шла к двери, едва переставляя подрагивающие ноги, это сияние продолжало разливаться по всему залу, затмевая взор и околдовывая разум.