Сезон охоты-3: Звёздная карта

      Если бы у Сириуса над головой вдруг взревела сирена и замигала красная лампочка, означавшая тревогу и всеобщую мобилизацию, он бы даже не удивился.       Первым выбежав на отчаянный крик Мораг, он долго не мог понять, в чём дело, а после, когда наконец сложились два и два у него в голове, а Марлин увела рыдающую племянницу в спальню, его захлестнула волна такого незамутнённого отцовского гнева, что удержать его на площади Гриммо стоило больших трудов даже всем собравшимся, вместе взятым. Голый инстинкт, больше всего напоминавший оголённый электрический провод, сыпал искрами и требовал немедленно наказать, отомстить, уничтожить... Но тут в гостиную спустилась Марлин, и обсуждение новой беды потекло по другому, более спокойному и конструктивному руслу.       - Сириус, пары встречаются и расходятся, - вновь и вновь втолковывала она, - так бывает... Посмотри на Гарри и Корни! Они ведь тоже разругались, казалось, навсегда, а теперь их друг от друга не оторвать.       - Да, вот только Гарри Корнелию в постель не тащил! - огрызнулся он, вновь и вновь щёлкая колёсиком зажигалки, но в конце концов отбросив бесполезную магловскую безделицу и прикурив от конца палочки.       У Джеймса было такое лицо, будто он хотел уже яростно вступиться за временно отсутствующего сына и заявить, что не стоит сомневаться в его талантах и что доподлинно никто из них не знает, насколько примирились повздорившие влюблённые, но Вэррон украдкой ущипнула его за бок, всем своим видом призывая молчать, поскольку кристально ясно понимала, что от применения заклинаний на грани запрещённых Сириуса отделяет пара секунд.       Как бы то ни было, ещё раньше Марлин предупредила, указав на мужа пальцем:       - Если ты скажешь Мораг ещё хоть слово об этом, я тебя прибью. Я серьёзно, Сириус!       Понимая, что она права и не стоит бередить и без того разверстую рану, он раздавил сигарету в пепельнице и, сбавив обороты, пообещал:       - Не скажу... Но нельзя же так всё оставлять! - воскликнул он, всплеснув руками. - Вот что, я прямо сейчас отправлюсь к Грэйволфам...       - Эй, я с тобой! - вмешался Джеймс и вскочил на ноги, начисто игнорируя то, как удивлённо вытянулось лицо Сириуса.       - А ты там зачем?       - Затем, что Уилл - мой крестник, а ты себя не контролируешь!       - Скажите, пожалуйста, - осклабился Блэк, - какой уравновешенный мистер у нас тут нарисовался!..       - Так, а ну-ка сядьте оба! - потребовала Вэррон. - Никто никуда не пойдёт.       Прикрывая обеими руками собственный живот как самый весомый аргумент в любом споре, она перевела строгий взгляд с Джеймса на Сириуса, и мужчины послушно расселись по прежним местам: Блэк - в кресло у камина, а Джеймс - на диван рядом с женой. При этом все четверо и не подозревали, что двумя этажами выше происходит спор куда более тихий, но от этого не менее жаркий.       В коридоре перед спальней Мораг столпились все обитатели и гости дома младше двадцати пяти. С ними не было лишь Полины, Артура и Джареда: младшие помогали домовикам укладывать двойняшек спать, а Синистра в это время отправился в Порт Уильям, надеясь добиться хоть слова правды от Уилла или тех, кто был с ним рядом в момент судьбоносного признания - впрочем, без особой надежды. Остальные же столпились под дверью и теперь на все лады прикидывали, как быть и чем помочь. Перечень получался не то чтобы очень воодушевляющим, и в конце концов Симус без особой надежды предположил:       - Может, они сами разберутся?..       - Не разберутся, - отрезала Корнелия, которая всё это время подпирала дверь спиной, будто задалась целью никого внутрь не впускать. - Прошло то время, когда они могли обойтись без стороннего вмешательства. Теперь я так просто это дело не оставлю.       - Симус прав, Корни, - попытался урезонить девушку Гарри, видя, что она слишком уж разошлась и в случае чего готова вновь поднять крик, что было совершенно не ко времени и не к месту. - Пойдём, оставь её в покое.       - Никуда я отсюда не пойду! - отрезала Корнелия, воинственно встряхнув в воздухе стянутыми в "хвост" волосами. - Мораг - моя сестра, и я её не оставлю. Вы хоть понимаете, до чего она могла додуматься, пока сидит там одна?       О бесконечном стремлении Мораг копаться к себе знали все друзья без исключения, поэтому возражающих не нашлось, но Гермиона всё же мягко заметила:       - Быть может, у Джареда получится поговорить с Уиллом. Они ведь друзья - может, хотя бы ему он всё объяснит.       - Нужно было мне отправиться с ним, - запоздало пожалел Антарес, хоть и не мог представить, как оставил бы Мораг, которая, пока её уводили наверх, только что не выла сквозь зубы. Если до сих пор он ещё сомневался в том, что она любит этого выскочку Грэйволфа, списывая всё на гормоны и довольно скудный перечень кандидатов в зоне доступа, то теперь, похоже, приходилось признать, что чувства его сестрёнки куда глубже и весомее, чем казалось на первый взгляд.       - Тебе - точно нет, - вмешался в разговор Драко и объяснил, когда брови Антареса недоумённо дёрнулись вверх: - Нам только междоусобной войны не хватало.       - Хватит делать из нас монстров, Драко! - потребовала Корнелия, стиснув кулаки. - Уилл поступил по-свински и должен ответить!       - И что теперь, предложишь его колесованию (1) подвергнуть? - язвительно уточнил он. - Или на кол посадить, чтобы подольше мучился?       Но на все его издёвки Корнелия лишь отмахнулась и отчеканила:       - Ну нет, мистер! Я никому не позволю трахнуть мою сестру, а потом бросить её без объяснения причин! - выпалила она, и тут уж было непонятно, кто покраснел сильнее - Гарри, Симус или Драко, но в конце концов последний всё же смог взять себя в руки и решительно выдохнул:       - Ладно, в одном ты права - нельзя оставлять Мораг одну в таком состоянии. Нужно идти туда и попытаться её отвлечь.       - Ну да, как же! - воскликнул Гарри, вовсе не уверенный в том, что Мораг способна реагировать на внешние раздражители, а Драко, подавшись вперёд, вдруг яростно прошипел в ответ:       - Никогда бы не подумал, Поттер, что ты такое трухло!       Гарри замер как вкопанный, и не только из-за несправедливости упрёка, но ещё потому, что это словечко было точно не из арсенала Драко Малфоя. Как бы то ни было, прореагировать он не успел, потому что Драко решительно взялся за ручку и, потеснив остолбеневшую кузину, открыл дверь и вошёл.       Лёжа спиной к дверям, Мораг даже не пошевелилась, когда его шаги прошуршали по ковру, и у Драко на долю секунды мелькнула малодушная надежда, что она, наплакавшись, уснула, но нет - стоило обойти кровать и остановиться у изголовья, он убедился, что глаза её открыты и полыхают в полумраке как извлечённый из топки уголь. Сев на край кровати, он помолчал, собираясь с мыслями, но, так и не дождавшись реакции, вынужден был инициировать если и не доверительную беседу, то хотя бы простой обмен репликами - что угодно, лишь бы вывести её из этой молчаливой неподвижности.       - Заканчивай эту дешёвую драму, - поторопил он, протянув руку и убрав прилипшие волосы у Мораг со щеки. - Ведь ты цела, руки, ноги и голова на месте.       - А сердце? - откликнулась она добрую минуту спустя, что можно было расценивать как маленькую победу, и он пожал плечами:       - Ну так его никому не видно.       Прошло ещё какое-то время, и Мораг наконец зашевелилась, поворачиваясь на спину.       Она смотрела на него от подушки - такая раненная и беззащитная, что Драко едва мог сдержать неловкую усмешку. А ведь когда-то он её боялся... В смысле, в самом деле боялся того вреда, который она могла нанести. Кто же мог подумать, что бесстрашная гриффиндорская воительница МакДугал на поверку окажется ещё одной несчастной девочкой с вдребезги разбитым сердцем. И если до сих пор от трепещущего комочка ещё хоть что-то оставалось, то этот подонок Грэйволф одним разговором умудрился растоптать всё. Прощения этому не было.       Он не знал, о чём думала в этот момент Мораг, но внезапно она нахмурилась и прошептала:       - Драко, я ведь чуть не убила нас обоих...       - Не делай вид, будто ты тут что-то решаешь, - оборвал он, поскольку не мог допустить, чтобы она ещё глубже погрузилась в беспросветную пучину самоедства. - Я просто хотел попасть домой, а ты вовремя предложила чёткий план. У меня такового пока что нет, но я не позволю тебе вот так пролежать весь остаток каникул. В конце концов, в доме гости! - прибавил он с искренним возмущением. - А меня уже тошнит от тупых шуточек Финнигана. Как вы его терпите столько лет, ума не приложу...       Его брюзжание было настолько естественным и привычным, что Мораг слабо улыбнулась и ткнулась головой ему в колени, пережидая особенно острую вспышку боли.       - Что ты как маленькая, в самом-то деле, - укорил он, но всё же накрыл её макушку ладонью, понимая, что, как бы он ни брыкался, это теперь и его семья тоже.       Скрипнула, открываясь, дверь, и в спальню невесомой тенью проскользнула Корнелия - на мгновение Драко показалось, что в полумраке за ней тянется пушистый рыжий хвост, но это, разумеется, была лишь причудливая игра света и тени.       - Ну как вы тут? - спросила она, забираясь на кровать с противоположной стороны, и осторожно перегнулась через Мораг, пытаясь заглянуть сестре в лицо.       - Нормально, - откликнулась Мораг, приподнимаясь и в общем-то понимая, что выглядит как угодно, но не нормально. - Пытаюсь доказать Драко, что юмор Симуса - это не то, из-за чего стоит задумываться о применении Непростительных.       Корнелия прерывисто кашлянула, не зная, что сказать, и тогда дверь открылась и в комнату вошли все, поджидавшие в коридоре.       Окинув всю делегацию взглядом, Мораг недоумённо переглянулась с Драко, выглядевшим сейчас не менее удивлённым, а Корнелия, судя по выражению лица, едва сдерживалась, чтобы не разразиться негодующим воплем.       - Рано! - напустилась она на шедшего в авангарде Гарри, и он возмутился:       - Что? Ты же кашляла!       - Да я поперхнулась, Мерлин тебя раздери! - возмутилась она и, не сдержавшись, беспомощно рассмеялась.       - Я же говорил, что условный кашель - это полный отстой, - напомнил Морган.       Сев рядом с Мораг, он без уточнений и не дожидаясь разрешения взял её за руку и крепко сжал, так что она не смогла сдержать слабой улыбки, смутно вспоминая о том, как впервые увидела его смешным малышом, передвигавшимся по всем этажам дома исключительно бегом. Теперь, в окружении семьи и друзей, боль чувствовалась не так остро, но всё же Мораг была уверена, что она ещё вернётся и будет приходить раз за разом, пока не истечёт срок давности - потому что даже у самого сильного горя есть финальная точка, после которой уже всё равно.       Раз уж пришли, отступать было некуда, и Гарри, приглядевшись к осунувшемуся лицу подруги, коротко вздохнул.       - Ничего, - шепнул он и неожиданно глубокомысленно изрёк: - Что нас не убивает...       - ...лучше бы убило, - тем же философским тоном подхватил Морган, хмуря брови.       Тихо фыркнув, Мораг утёрла покрасневшие глаза, а потом поманила:       - Иди сюда, - и сдавила братишку в объятиях.       Он не противился, хотя вообще был не большим любителем всяческих нежностей, обоснованно считая себя слишком взрослым для того, чтобы с ним сюсюкали, хоть Артур и продолжал в пылу споров обзывать его козявкой и ещё похлеще, беззастенчиво пользуясь тем, что он, видите ли, на целых два года старше. Но сейчас он чувствовал, что нужен Мораг, а потому сидел и не шевелился, хоть её колено неудобно впивалось в живот, а потом вдруг прошептал:       - Я его убью.       - Кого?.. - ахнула она, отстраняясь, и мальчик, хоть и покраснел, всё же упрямо откликнулся:       - Уилла. За то, что обидел тебя.       - Морган, так нельзя, - возразила она, ласково погладив его по щеке. - Не всякая обида стоит того, чтобы убивать за неё.       Он пристыженно опустил ресницы, а Антарес, который в глубине души был с братишкой более чем согласен, заметил:       - Но поговорить с ним всё-таки не мешает - так, для прочистки сознания...       - Нет, Терри, - оборвала Мораг, вскинув на него особенно ясные после плача глаза. - Если кто-то и будет разговаривать с ним, то только я сама. Когда мы оба будем к этому готовы. Оставь эти разборки в стиле Монтекки и Капулетти для кого-нибудь другого. Мне не нужен этот трёхгрошовый театр.       Спорить с ней в таком состоянии он не посмел и, опустив ресницы, откликнулся:       - Как скажешь, милая. Но, если передумаешь, дай нам знать.       Деликатно стукнув в дверь, внутрь заглянул Джеймс и окликнул:       - Гарри, мы собираемся домой. Ты как, остаёшься?       - А можно? - удивился он.       Тронув руку Корнелии, он вышел в коридор и остановился плечом к плечу с отцом, который разрешил:       - Раз уж ты такой замечательный молодец, то можно. А нам пора уже, а то Вэррон заснёт на ходу.       - Так уж и на ходу, - поморщилась Вэррон, останавливаясь на верхней ступени лестницы, а следовавшая за ней Марлин напомнила:       - Вы могли бы остаться все вместе, Джеймс. Отсюда ведь и до работы проще добираться, - но он лишь коротко качнул головой:       - Спасибо, но нет. После сегодняшнего дня я предпочитаю заснуть в собственной постели.       Чуть наморщив лоб, Гарри с трудом вспомнил, что сегодня они с папой были в студии - Мерлинова борода, неужели это было сегодня? Разве день ещё не закончился, сделав очередной виток по часовому циферблату? Он сам, растревоженный приключившимся с Мораг, теперь едва смог вспомнить об интервью, хотя, прислушавшись к себе, обнаружил, что его до сих пор потряхивает от произошедшего выброса адреналина. И, только опустив глаза и увидев на собственной шее выбранный Корнелией синий галстук, понял, что сейчас глубокая ночь, но день ещё не окончен.       - Ты правда не против, па? - уточнил он, отчего-то чувствуя себя немного виноватым, но Джеймс лишь устало отмахнулся:       - Нет, не против... Где твои две подушки? - пошутил он, и Гарри ожидаемо насупился.       Поцеловав на прощание отца и мачеху, он спустился вниз, чтобы пожелать доброй ночи Артуру и Полине прежде, чем они отправятся домой, а Вэррон прижалась к Джеймсу и наконец выдохнула, потому что одной головной болью у них как будто стало меньше.       - Какие ещё подушки? - спросила она, но он лишь с улыбкой махнул рукой - мол, потом расскажу.       Гарри тогда было четыре года, и Джеймс в глубине души понимал, что зашивается.       Он старался быть своему мальчику образцовым отцом, правда старался, пусть и из последних сил, но без помощи Блэков не справился бы никогда в жизни. И не потому, что недавно образованная им же команда по квиддичу отнимала много сил и времени, и даже не потому, что его тогдашняя пассия, теперь навсегда затерявшаяся в вихре жизни, отчаянно мотала нервы и требовала, требовала без конца... Нет, всё это были мелочи, о которых по прошествии времени не стоило даже вспоминать. Главной проблемой неожиданно стало то, что Гарри, теперь уже твёрдо стоявший на ногах и бодро болтавший на самые разные темы, как оказалось, по некоторым вопросам имел своё мнение, которое - о, ужас! - с мнением Джеймса совпадало не всегда. Он по-прежнему был его сыном, и Джеймс любил его без памяти и сверх всякой меры баловал, но он просто не мог принять тот факт, что Гарри по сути является отдельным человеком со своими, отдельными целями и желаниями - пусть эти желания пока и заключались в основном в новой метёлке на день рождения или походе в зоопарк в воскресенье.       Но, Мерлин раздери, с ним нужно было разговаривать. Его нужно было уговаривать. Ему нужно было объяснять порой настолько элементарные вещи, что Джеймс просто за голову хватался, не находя слов.       Очередным камнем преткновения в тот раз стала Корнелия.       На лето Поттеры по установившейся традиции переселялись на площадь Гриммо - у Джеймса начинался игровой сезон, и переехать на все три месяца было гораздо разумнее, чем каждый день таскать неокрепшего и непривыкшего к трансгрессии ребёнка через полстраны. Так, по крайней мере, рассуждала Марлин, которая, конечно же, лучше разбиралась в детях лишь на том простом основании, что была женщиной. Ни сам Джеймс, ни Сириус просто не отваживались оспаривать её решений в плане воспитания малышей, и так бы всё и шло тихо-мирно по отработанной схеме, если бы не возникли неожиданные трудности с распределением спальных мест.       Оторвать Корни от Гарри было также нереально, как и его от неё, но если в течение дня ещё находились какие-то дела, способные переключить внимание детей, то к ночи ситуация становилась просто катастрофической: Гарри наотрез отказывался разлучаться с подругой даже на несколько часов, необходимые для отдыха, и теперь стоял посреди коридора, куда его в конце концов выволокли за руку, снизу вверх с обидой взирая на взрослых.       Понимая, что, если не успокоить мальчика прямо сейчас, то никто во всём доме вообще не уснёт, Джеймс присел рядом с сыном на корточки и как мог мягко напомнил:       - Гарри, вы не можете с Корни спать вместе.       - Почему? - тут же спросил Гарри; он был ещё слишком мал, и вопрос звучал скорее как "патиму".       - Потому что ты мальчик, а она - девочка.       - И что? - не замедлил он уточнить, и Джеймс, медленно выдохнув, в тысячный раз за вечер повторил:       - Мальчики и девочки не спят в одной постели.       - Почему?       - Потому что у вас ребёнок будет, дурачок, - со знанием дела заявил проходивший мимо Антарес, в свои неполные восемь кажущийся жутко взрослым и важным. Конечно, он ведь уже в школу ходит!       Смерив старшего друга строгим взглядом из-под насупленных бровей, Гарри не собирался просто так сдаваться и задал новый вопрос:       - Терри, а это как?       И сам Джеймс, и присутствовавшие тут же старшие Блэки воззрились на мальчика с неподдельным интересом, но Терри даже не подумал стушеваться и важно объяснил:       - Когда мальчик и девочка лежат в одной постели и целуются, у них потом появляется ребёнок.       - Вот интересно, откуда это у тебя такие познания, золотце? - протянула Марлин, скрестив руки на груди, но смотрела при этом вовсе не на сына, а на Сириуса, который теперь кусал губы, едва борясь с желанием расхохотаться, так что сразу становилось понятно, кто является автором данной лекции по половому воспитанию.       Проследив направление взглядов взрослых, Гарри повернул голову к крёстному и окликнул:       - Сириус, это правда?       - Ну-у-у... - с усмешкой протянул тот и едва увернулся от тычка Марлин, угодившего точно в бедро. - В общем и целом, да. Это правда, Гарри.       Терри снисходительно посмотрел на друга сверху вниз с ухмылкой победителя, а Гарри, которому козырять было теперь нечем, - хоть он и не вполне понимал, как это - целоваться, - ссутулил плечики и скорбно кивнул:       - Ну ладно... - и больше не протестовал, когда отец поднял его на руки и понёс в другой конец коридора, где располагалась отведённая ему спальня - Сириус даже постарался и прикрепил на дверь специальную табличку с крохотным золотым снитчем в уголке, чтобы крестник, который ещё не умел читать, без труда смог найти дорогу к себе.       На несколько часов всё стихло, но Джеймс, ворочаясь в собственной постели, всё не мог угомониться - тревога, что-то сродни предчувствию, жалило рёбра, так что в конце концов он поднялся и, накинув халат, отправился проверять, как там Гарри. Разумеется, с ним бы ничего не случилось в прекрасно охраняемом доме, но всё же удостовериться было нелишне.       В точности собственного чутья Джеймс убедился сразу же, как только вышел в коридор.       Упираясь ногами так, что пятками взбороздил устилавшую коридор ковровую дорожку, обряженный в пижаму Гарри пыхтел от натуги, но продолжал упорно тащить за собой сразу две громадных перьевых подушки, на которых наверняка отошло в мир иной не одно поколение Блэков.       - Сынок, ты что делаешь?       Поняв, что пойман с поличным, Гарри наконец остановился, утёр пот со лба и поправил очки, которые из-за растянутой резинки постоянно съезжали на сторону.       - Подушку несу, - запыхавшись, наконец ответил он таким тоном, словно глупее вопроса не слышал.       Приподняв брови, Джеймс подошёл и опустился перед сыном на колени, но всё же не сдержался и уточнил:       - А вторая тебе зачем?       - Папа, ну как ты не понимаешь! - воскликнул Гарри с неподдельной обидой в голосе. - Я же к Корни спать иду. А если Терри не врёт и у нас правда ребёночек будет - ну как он без собственной подушки?       Громко фыркнув, Джеймс захохотал в голос, уже не опасаясь того, что может перебудить всех обитателей дома. В тот вечер до спальни Корнелии Гарри так и не дошёл, но история о двух подушках навсегда осталась в семейных архивах как неизменный символ привязанности между двумя такими разными малышами.       Конечно, со временем тонкая связь слегка стёрлась, и у мальчишек появились свои игры, а Корнелия вполне ожидаемо увлеклась девчоночьими способами проведения досуга. Но теперь, годы спустя, Гарри снова выбирал её, и Джеймс, поразмыслив, решил, что это всё-таки правильно.

***

      Мораг проснулась ещё затемно, но оторвать себя от кровати так и не смогла и теперь лежала, свернувшись калачиком в коконе одеяла, ожидая, пока занимающийся утренней зарёй мир сам вползёт под пульсирующие веки. Она понимала, что её тело в полном порядке, но странная слабость, придавившая её к перине, мешала даже поднять голову, так что всё, что ей оставалось - это сохранять шаткое равновесие неподвижности и устало регистрировать достигавшие органов чувств проявления действительности, будь то долетавший через окно росистый запах цветов и травы или короткий шорох открывающейся двери.       Кто-то легонько потряс её за плечо, и Мораг, с усилием подняв веки, увидела склонившуюся над ней Марлин.       - Давай, малышка, поднимайся, - поторопила она, опустив ладонь Мораг на бедро и вновь легонько тряхнув. - Если тебя не будет в саду через пятнадцать минут, я поднимусь сюда снова!       Угроза была шуточной лишь наполовину, а потому Мораг сбросила ноги с кровати и неимоверным усилием придала себе вертикальное положение, чем бесконечно обрадовала Марлин.       - Вот так, - похвалила она. - Если не поднимешься сейчас, потом весь день будет голова болеть. Собирайся, я жду внизу.       Мораг, которая и без того чувствовала себя так, будто попала под самосвал, медленно кивнула, избегая резких движений, и, стоило Марлин удалиться, поплелась умываться.       Повернув змеиную голову, заменявшую кран на раковине, она пустила воду похолоднее и ненадолго остановилась, приглядываясь к собственному жалкому отражению. На макушке снова проступила седина, и она горько усмехнулась, проведя пальцами по будто стеклянным волоскам. Не стоило удивляться, что её снова бросили. Конечно, она понимала, что дело не в волосах, росте или тоне кожи - всё это стало лишь ещё одним удручающим бонусом. Кому нужна она, по сути одна большая проблема?       К глазам снова подкатило, но она плеснула в лицо водой, и приступ удалось подавить в зародыше. В конце концов, Драко был прав - никто не заболел и не умер, а с остальным вполне можно было жить. Правда, как жить, Мораг пока не понимала.       Умывшись и кое-как причесавшись, она вернулась в спальню, где Кикимер как раз застилал постель. Увидев хозяйку, он тут же согнул спину в глубочайшем поклоне и отчитался:       - Свежая одежда для мисси.       - Спасибо, Кикимер, - рассеянно откликнулась она, беря с сундука в изножье кровати ещё тёплые после глажки джинсы, но домовик отчего-то не спешил уходить, так и замерев в поклоне будто статуя, изваянная скульптором-сюрреалистом с лютого похмелья. Недоумённо оглянувшись, Мораг поневоле нахмурилась и окликнула: - Кикимер? Ты что-то ещё хотел сказать мне?       - Презренный Кикимер расстроил мисси Мораг, - проквакал он, не разгибая спины, отчего слова звучали странно глухо. - Кикимер много лет служил роду Блэков и теперь расстроил хозяйку... Гадкий, гадкий Кикимер!       Поняв, что старый домовик корит себя за то, что невольно принёс дурную весть, вчера позвав её к камину, Мораг невольно испытала самые настоящие угрызения совести.       - Ну что ты, - укорила она, на секунду забыв, что разговаривает со слугой, а не с равным ей человеком. - Ты не расстроил меня, Кикимер. Такого преданного и умелого слугу ещё следует поискать. Я благодарна тебе за всё, что ты делаешь для нашей семьи.       Она говорила очень спокойно и просто, но внезапно эльф разогнулся, и в его водянистых глазах Мораг к собственному ужасу увидела благодарные слёзы.       - Мисси Мораг - великая волшебница, - пробормотал он, вновь раболепно ткнулся носом в ковёр и испарился.       С короткой усмешкой покачав головой, Мораг принялась одеваться, для себя решив, что Гермионе о случившемся рассказывать не будет, иначе Грэйнджер решит возобновить свою деятельность по защите прав домашних эльфов - одному Мерлину известно, чем такая активность может закончиться и какой будет реакция Антареса.       Худо-бедно приведя себя в порядок, Мораг спустилась до первого этажа и обнаружила, что задняя дверь, ведущая в сад, слегка приоткрыта и покачивается на сквозняке. Из-за неё раздавались весёлые голоса, и она пошла на звук, ещё не понимая, что её ждёт.       Снаружи, на выстеленной гранитными плитами веранде, её уже поджидали не только Марлин и Корнелия, но и Гермиона и даже Шарлотта, которая важно держала в вытянутых руках синее пластмассовое ведёрко.       - У нас девичник! - объявила Марлин, поправив укрывавшую голову красную косынку. - Мальчики пока занимаются чердаком, а мы наведём порядок здесь, потому что, говоря совсем откровенно, этот сад знавал лучшие годы.       На взгляд Мораг, это было не совсем правдой - да, кусты разрослись и теперь дорожки скорее угадывались, чем виднелись, но в остальном розарий выглядел прекрасно, и цветы теперь в некоторых местах поднимались выше человеческого роста, радуя здоровой зеленью и крупными цветами.       - Этот сад ещё ваша бабка разбила, - рассказывала Марлин, обращаясь к дочерям и племяннице, пока они шли по узкой гравийной тропинке мимо фонтана. - Сколько себя помню, она до последнего дня сама ухаживала за розами, даже домовиков не подпускала.       - Здесь красиво, - оценила Чарли и приподнялась на носочки, чтобы заглянуть в пустую чашу фонтана. - Мама, а почему водички нет?       - Потому что сначала нужно починить трубы, солнышко, - откликнулась Марлин, безопасности ради взяв малышку за руку. - Иначе водичка будет не только по всему саду, но и в доме.       Посомневавшись, Чарли всё-таки кивнула - видимо, ответ показался ей приемлемым.       - Фонтанами займёмся на следующей неделе, - объяснила Марлин для старших девочек. - Сириус просил без него ничего не трогать, да я бы и сама побоялась - терпеть не могу возиться с водоснабжением.       Вполуха слушая её рассуждения, Мораг глубоко вдыхала аромат роз, думая о том, как всё это похоже на то время, когда Блэки только переехали и она впервые очутилась в этом доме, бывшим её родовым гнездом даже тогда, когда она сама ещё не была Блэк. С тех пор прошла будто бы целая жизнь, и теперь, стоя посреди сплетающихся один с другим розовых кустов, Мораг изо всех сил пыталась представить себе Вальбургу Блэк, ещё молоденькую, не старше неё самой, которая склонялась над клумбами и непривычными к труду руками самолично высаживала каждый цветок на его законное место. В воспоминаниях она видела, как возле этого самого фонтана играли отец и Сириус, тогда ещё совершенные малыши, и вдруг задумалась о том, сколько ещё поколений Блэков будут ходить по этим тропинкам, любуясь розами и не в силах надышаться их сладким запахом. Будут ли среди них её собственные дети? Мораг не знала. Когда была такая возможность, она нарочно не стала выспрашивать у Островской, боясь спугнуть крадущееся на мягких лапах будущее, но теперь очень жалела об этом. Ей нужно было хоть на что-то опереться, чтобы жить дальше, пусть она и не спешила безоговорочно верить предсказаниям. Хватило бы простого обещания, голословного заверения о том, что всё будет хорошо. Она бы поверила.       Определив фронт работ, Марлин распределила обязанности, возложив на Гермиону самую почётную - следить, чтобы Чарли не хулиганила.       Как не уставала повторять тётя Иннис, физический труд являлся лучшим лекарством от любой душевной боли, и Мораг, увлечённо копаясь в рыхлой земле, почти не вспоминала о вчерашнем, просто не давая себе времени и труда задумываться хоть о чём-то и рассеянно вслушиваясь в безостановочный щебет Корнелии, вслух рассуждавшей о том, что саду давно необходима тотальная перепланировка.       - Или вот бассейн! - озвучила она очередную блестящую идею. - Почему у нас нет бассейна?       - Потому что у тебя будет бассейн, когда твой муж построит тебе дом и оборудует его там, - объявила Марлин, отряхивая лопатку от земли. - А я не позволю уродовать сад ради сиюминутной прихоти.       Корнелия в ответ обиженно надулась, а Гермиона тихо напутствовала:       - Только Гарри предупредить не забудь, а то вдруг бассейн не входил в его планы.       Вдвоём девушки захихикали, а Марлин украдкой закатила глаза и вернулась к работе.       - Мы должны были заняться садом ещё раньше. - признала она, обращаясь к трудившейся рядом с ней Мораг. - Просто всегда находится что-то, что мешает.       - Теперь, когда ты вернулась на работу, наверное, вообще не до того, - предположила Мораг, извлекая из корзинки очередной розовый саженец, и Марлин мягко возразила:       - Странно, но нет. Наоборот, у меня теперь появилось столько идей, столько всего хочется... Наверное, мне нужна была небольшая смена обстановки. Помню, мы с Авророй как-то поспорили на этот счёт, но теперь я не была бы столь категоричной.       Удивившись, ведь раньше думала, что в кругу Мародёров царит полное взаимопонимание и благодать - в том числе среди их спутниц жизни, Мораг утёрла покрытый испариной лоб и робко окликнула:       - А вы с ней всегда дружили?       - Думаю, это сложно назвать дружбой в широком понимании, - уклончиво отозвалась Марлин. - Они всегда неплохо общались с Сириусом и, когда мы начали встречаться, с Авророй мы тоже как-то сошлись. По крайней мере, ссор у нас не было... Или я о них не помню, - признала она справедливости ради и улыбнулась.       Мораг честно попыталась улыбнуться в ответ, но губы не лепились, так что в конце концов она стыдливо уткнулась взглядом в клумбу. Наблюдавшая за её потугами и терзаниями Марлин лишь тихо, совсем по-женски вздохнула.       - Знаешь, какая высшая форма насилия человека над самим собой? - внезапно окликнула она. - Когда он не позволяет себе горевать. Умаляет собственные страдания. Обычно это ничего такого, так, мимолётные мысли в стиле - вот, в Африке голодают дети, а я всего лишь не понимаю, зачем просыпаюсь каждое утро. Но, когда такие мысли копятся, всё может закончиться не очень хорошо... Со мной так было, - поведала она, проведя руками по земле вокруг только что посаженного цветка. - Когда мою семью убили, я даже не смогла их толком оплакать - сначала была в больнице, потом... Грудной ребёнок - сама понимаешь... Потом произошёл этот кошмар с Лили, и я... Я задвинула собственное горе далеко-далеко, решив, что сумею его просто перетерпеть.       - И получилось? - с жалостью спросила Мораг, и Марлин ожидаемо покачала головой.       - Меня накрыло, когда я узнала, что жду Моргана, - призналась она и отвела глаза. - Помню, как стояла на крыльце больницы и понимала, что не смогу рассказать об этом родителям, поделиться радостью с братьями и сестрой. Конечно, у меня был Сириус, и Терри, и Корни, и мадам Блэк тогда ещё была жива, но моих не осталось.       Представив, каково это - быть не в состоянии поделиться радостью, Мораг поёжилась и уточнила:       - Почему ты об этом говоришь?       - Чтобы ты поняла - если тебе больно, не нужно делать вид, что твои страдания не стоят внимания. Какими бы мелочными ты ни пыталась их выставить - это нужно пережить один раз, но до конца. Чтобы потом не было хуже.       В её словах было столько нежности и внезапного понимания, что Мораг не смогла вновь отвернуться и, вскинув на неё полные боли глаза, прошептала:       - Марлин... Ты никогда мне не врёшь, так скажи мне... Я что, настолько плохая?       - Милая... - протянула она с чуть приметным укором. - Ну кто сказал тебе, что ты плохая?       - Тогда почему они все бросают меня? - настаивала Мораг. - Элия, папа, теперь Уилл... Что со мной не так? Может, я проклята?..       Глупые слёзы вновь ударили изнутри - она просто не сумела их сдержать и отвернулась, с яростью и какой-то совершенно детской обидой вытирая щёки кулаком, не замечая, что пачкает собственное лицо землёй. Первым же её порывом было встать и уйти, унести своё никому не нужное горе с собой, но Марлин, и сама с полными слёз глазами, внезапно ринулась вперёд и крепко обняла Мораг, беспорядочно целуя куда придётся и шепча:       - Ну что ты, моя девочка... Что ты, моя маленькая... Ты же такое чудо, если бы ты только знала... Девочка моя, никому не позволю тебя обидеть... Никому-никому не отдам, ни с кем не поделюсь...       Они стояли на коленях посреди клумбы и плакали. И хотя Мораг всё ещё было стыдно, что она своим нытьём довела Марлин до слёз, вместе с тем она чувствовала, как боль постепенно стихает и на её место приходит что-то, что принято называть умиротворением. Наверное, так спокойно бывает только в объятиях мамы. Жаль, она этого не знала и уже никогда не узнает.

***

      Не выдержав напряжения последней недели, Марлин в обеденный перерыв всё-таки сорвалась и трансгрессировала домой - проверить, как Мораг и младшие, - предварительно взяв с Гермионы честное слово, что та всё-таки выберется в какой-нибудь кафетерий и не станет морить себя голодом. Не смея ослушаться и посмеиваясь над урчанием в собственном желудке, ровно в двенадцать часов она отложила рунический словарь, убрала в сейф старинной работы зеркальце с оправленной опалами рукоятью и, подхватив сумочку, отправилась на обед.       Косой переулок был полон народу - лето неукротимо клонилось к концу, и родители спешно докупали всё необходимое, чтобы первого сентября с чистым сердцем отправить собственных отпрысков в школу во всеоружии. Сама Гермиона всё необходимое закупила ещё на прошлой неделе, выбравшись за покупками в обществе Корнелии и Драко, но теперь между делом прикинула, что ингредиентов для зелий в её запасниках явно маловато. И хотя она всегда могла одолжить всё необходимое у той же Корнелии или взять в школьном хранилище, заглянуть в аптеку перед отъездом было не лишне - тем более, что некоторые зелья из тех, которыми она регулярно пользовалась, лучше было не варить в домашней лаборатории, а довериться профессионалам.       Она как раз думала, успеет ли заскочить в аптеку после работы и не нарвётся ли там на профессора Снейпа, как вдруг ей на колени улеглась плотная тень и чей-то весёлый голос окликнул:       - Скучаете, мисс?       Вскинув голову, Гермиона тихо охнула и тут же рассмеялась от неожиданности.       - Седрик! - удивлённо воскликнула она. - Вот так сюрприз... Что ты тут делаешь?       - Тоже, что и ты, я полагаю, - откликнулся Диггори и кивком указал на стоявшую перед ней чашку кофе и блюдце с пирожными.       Спохватившись, Гермиона перевесила сумочку на ручку кресла и предложила:       - Хочешь присесть?       Словно только и ждал приглашения, Седрик благодарно кивнул и опустился в кресло напротив. Теперь он выглядел несколько иначе, чем в Хогвартсе, короче стриг волосы и даже, кажется, пытался отрастить щегольскую бородку, но в остальном нисколько не изменился - по крайней мере, улыбался также открыто.       - Ты что здесь делаешь в одиночестве? - уточнил он, налегая локтями на край стола. - Я-то думал, в вашей компании поодиночке ходить не принято.       - Да так, выбралась пообедать. Я стажируюсь в Гринготтс, - сообщила она и слегка порозовела от удовольствия, когда Седрик уважительно присвистнул:       - Ну надо же... Я всегда знал, что ты далеко пойдёшь!       - Перестань, - отмахнулась Гермиона и поспешила сменить тему разговора, поскольку говорить о себе было отчего-то неловко. - А как ты? Мы не виделись сколько - два года? Чем ты занимался всё это время?       Вместо ответа он поднял левую руку, и у него на безымянном пальце красноречиво блеснул тонкий обруч кольца.       - Ох... Поздравляю тебя! - радостно воскликнула Гермиона. - И кто же новоиспечённая миссис Диггори?       - Вы с ней вряд ли знакомы, - откликнулся Седрик, выглядевший как никогда довольно. - Мы с Алисой встретились в отделе у отца, я теперь и сам там работаю... Всего месяц, как женаты. Что ж, иногда служебные романы заканчиваются довольно неплохо, - признал он, и Гермиона рассмеялась.       Звук её смеха ещё не отзвучал, а она уже почувствовала это - пристальный взгляд, просверливавший спину между лопаток, так что сильнее всего на свете хотелось забросить руку назад и как следует почесаться. Впрочем, этот порыв она смогла сдержать и обернулась, мгновенно расцветая улыбкой.       Подойдя к столику и наклонившись, чтобы её поцеловать, Антарес тихо, почти ласково осведомился:       - Упорхнула на обед, не дожидаясь меня?       - Твоя мать бросила меня на произвол судьбы, - в шутку пожаловалась она, краем глаза косясь на Седрика, который теперь весь подобрался, хотя вернее было бы сказать "сжался" и наконец кисло выдавил:       - Блэк...       - МакКиннон-Блэк, - привычно исправил Антарес, и бедняга Седрик, окончательно стушевавшись, кивнул:       - Д-да. Я помню. Счастлив видеть.       Гермиона настороженно притихла, не вполне понимая, во что может вылиться такая щекотливая ситуация, ведь любого другого однокурсника Антарес ни за что не окатил бы при встрече настолько ледяным взглядом.       - Седрик как раз рассказывал о своей жене, - сообщила она, искренне надеясь, что такое оправдание зачтётся. - Так безумно интересно!       - Полагаю, до невероятия, - откликнулся Антарес, продолжая возвышаться над столом и явно чего-то дожидаясь.       Намёк был настолько прозрачным, что Гермиона даже не удивилась, когда Седрик подскочил, едва не опрокинув стоявший позади него пустующий стул, и поспешил откланяться.       - Мне пора, пожалуй, - бормотал он, мелко, почти анекдотично раскланиваясь. - Дела, сами понимаете... Антарес... Рад был встрече, Гермиона!       - Взаимно, Седрик!       - Пока, Диггори, - бросил Антарес и продолжал смотреть спасающемуся бегством Седрику в спину, пока тот не скрылся за поворотом к "Дырявому котлу".       - Рад был встрече, Гермиона!.. - желчно передразнил он, садясь рядом с девушкой, и она украдкой закатила глаза.       - Терри, ну что ты себе придумал, - пробормотала она, не понимая, почему губы сами собой растягиваются в улыбке, ведь прямо сейчас она с поразительной ясностью чувствовала, что ходит по лезвию ножа.       Откинувшись на спинку кресла так, что руки сами собой по-хозяйски легли на подлокотники, он забросил ногу на ногу и ответил не сразу, будто никак не мог решиться с тем, какую часть правды стоит озвучивать, а какую лучше придержать.       - Сейчас мало кому можно доверять, - напомнил он так, будто сама Гермиона была не в курсе поджидавших на каждом шагу опасностей. - И уж типам вроде Диггори я бы доверял в последнюю очередь.       Сложив губы так, будто хотела поцеловать воздух, Гермиона наклонилась, перегибаясь через подлокотники своего и его кресел, и в конце концов опустила подбородок Антаресу на плечо, снизу вверх весело глядя на него.       - Терри... - с укором протянула она. - Какой ты всё-таки невозможный ревнивец!       - Тебя ревновать легко, - откликнулся он, впрочем, лицо его заметно смягчилось по сравнению с тем, как выглядело пятью минутами ранее.       Потянувшись, Гермиона легко поцеловала его и, преданно заглядывая в глаза, заверила:       - Ну что ты... Он просто проходил мимо, правда. Ты же знаешь, мне он не интересен. Ни Седрик, никто другой, кроме тебя...       - Знаю, - выдохнул он и, наконец расслабившись, привлёк её к себе и поцеловал. - Прости, я просто увидел тебя с ним и... Неважно.       Он отвернулся, выглядывая официанта, а Гермиона опустила глаза, старательно пряча улыбку, потому что сама считала такие вот короткие вспышки очень важными и по-своему даже лестными.       Остаток обеденного перерыва прошёл без неприятностей, и Антарес, со спокойной душой проводив Гермиону обратно в банк, ненадолго остановился на крыльце, подумывая над тем, как успеть всё из запланированного на сегодня. Как бы то ни было, его планы были жесточайшим образом нарушены в тот самый миг, когда, подрагивая в летнем полуденном мареве, перед ним возник патронус и, приняв вид пантеры, голосом отца потребовал:       - Живо ко мне в Управление.       И это всё - никаких пояснений, ни единого словесного реверанса, а потому Антарес против воли ощутил, как в душе хищной змеёй разворачивает кольца хорошо знакомая по последним месяцам паника. Если бы что-то случилось с домашними, отец сказал бы, успокаивал он себя, трансгрессируя к самым воротам Министерства. Он бы почувствовал.       Обозначив дежурному цель визита, он вместе с сопровождающим направился прямиком на второй уровень, где его, должно быть, уже ждали, поскольку лишних вопросов ему не задавали - впрочем, здесь могло сыграть роль и общеизвестное окончание его фамилии. Но ещё раньше, чем он оказался в отцовском кабинете, блуждающий взгляд выхватил из толпы знакомое лицо.       - Кэрри? - окликнул он, невольно замедляя шаг, и она обернулась.       Это точно была Каролина Дайе - почти такая же, как он запомнил девчонку, с которой семь лет просидел за одной партой, в наброшенной поверх строгого костюма мантии, но с волосами, которые она всё также стягивала в хвост на самой макушке.       - Здравствуй, Терри, - поприветствовала она, сделав шаг навстречу, но отчего-то не подходя ближе.       - Привет! Что... что ты тут делаешь?       Каролина ответила не сразу, глядя на него исподлобья с плохо скрываемой неприязнью, чему Антарес откровенно удивился. Они не были друзьями в годы учёбы в Хогвартсе, но всё же та крохотная афера, которую они вдвоём провернули с Кубком огня, ненадолго сделала их союзниками и невольно сблизила, так что теперь он был искренне рад видеть Дайе, хоть и она, судя по всему, нет.       - Я здесь по делу, - сообщила она и с толикой гордости прибавила: - Я работаю на адвокатскую фирму Холленса.       - О, ну тогда нам по пути, - хмыкнул Антарес. - Я как раз иду к отцу. Тебе ведь тоже в Управление?       Его взгляд невольно упал на ладони Каролины, которыми она вцепилась в прижатую к бедру сумочку, и его ненадолго ослепило сияние бриллиантов у неё на том самом пальце.       - Тебя можно поздравить? - уточнил он, кивком указав на кольцо и ни на что особо не намекая, но Каролина внезапно прикусила губы и откликнулась странно высоким голосом:       - Прости, Терри. Если я хочу купить то свадебное платье из салона Голдштейна, мне нужно сначала вытащить моего жениха из камеры. Всего тебе хорошего.       Она сбежала раньше, чем он успел её остановить, и несколько секунд Антарес продолжал стоять посреди коридора, не понимая, что чувствует. Он не желал давить ей на больную мозоль и теперь невольно испытывал угрызения совести - ради Мерлина, будто до сих пор у него было недостаточно поводов! Впрочем, подойдя к двери отцовского кабинета, он честно попытался выбросить из головы Дайе со всеми её проблемами и сосредоточиться на том, зачем же его позвали.       Когда он вошёл, Сириус сидел за столом, наполовину отвернувшись к зачарованному окну, за которым светило солнце такое же яркое, как и настоящее.       - Эй, - окликнул Антарес, останавливаясь сразу за порогом. - Что за срочность, пап? У нас ведь всё в порядке?       Медленно кивнув, Сириус повернулся вместе с креслом лицом к дверям и кивнул на стоявший по другую сторону стола стул с низкими подлокотниками для посетителей. Когда Антарес устроился напротив, он помолчал, но всё же выставил на поверхность стола флакон, в котором, как догадался Антарес, вихрились воспоминания.       - Это отдала мне Сьюзен, - сообщил Сириус, постукивая ногтем по гранённому стеклу. - Насколько можно судить, раньше эти воспоминания принадлежали Амелии Боунс.       - И что в них? - спросил Антарес, недоумевая, при чём тут он и зачем вообще отец всё это рассказывает.       - Суд над Регулусом, - откликнулся он, казалось, пристально наблюдая за реакцией сына. - И ещё кое-что, касающееся преступлений, в которых его обвиняли. Надо думать, это - то немногое, что Боунс успела перепрятать, прежде чем сгорел архив.       - То есть, Пожиратели к Боунсам приходили именно за этим? - догадался Антарес, и Сириус кивнул:       - В том числе. Я сегодня как раз допрашивал одного из них... Странное это дело.       Антарес нахмурился. Обычно, когда на отца нападала вот такая задумчивость вкупе с тягой к излишней театральностью, не приходилось ждать ничего хорошего, а потому он против воли напрягся, не понимая, с какой стороны ждать подвоха.       - Кто был под маской? - спросил он, понимая, что это - единственный вопрос, который он почему-то до сих пор не задал.       Подняв голову, Сириус смерил его таким долгим пристальным взглядом, что Антарес едва подавил желание поёжиться.       - Ваш с Дайе общий старый знакомый, - последовал ответ. - Бедняжка, она сейчас, наверное, совершенно расстроена...       Он позволил окончанию фразы затихнуть в прохладном воздухе, и тогда Антарес понял, что знает, кого послали убивать Боунсов.       - Это был Тейлор, - догадался он, не в силах отогнать пляшущий перед глазами образ Каролины, яростно бросившей ту фразу о свадебном платье. - Тейлор Мэй - это он?       Сириус медленно кивнул и, подняв палочку, махнул рукой в сторону двери. Заскрежетал запираемый замок, а после в воздухе пронёсся стремительный стрёкот Заглушающих чар.       Антарес обернулся к отцу с лицом, в котором читался незаданный вопрос о том, какого чёрта здесь происходит, а Сириус между тем отложил палочку на прежнее место на краю стола и очень спокойно - так, будто просил передать солонку, - потребовал:       - А теперь я хочу, чтобы ты показал мне левую руку.       С губ Антареса сорвался глумливый смешок, и он непроизвольно опустил обе ладони под стол, будто пытался прикрыться от его прожигающего взгляда.       - Ну, знаешь, пап, - протянул он. - Много я слышал странных просьб, но такое... Я что, под подозрением?       - Такие времена, сынок, - откликнулся Сириус, и в его лице не дрогнул ни единый мускул. - Все под подозрением, даже я сам. Тебя ведь это не затруднит?       - А мама? - не сдавался Антарес, непроизвольно вжавшись в спинку кресла. - Она тоже в числе подозреваемых?       - Разумеется. - Старший Блэк согласно кивнул. - Как лицо, особо приближённое. А теперь будь так добр.       Прижав локти к бокам в неосознанной попытке закрыть зудящие от беспокойства рёбра и колотящееся в их клетке сердце, Антарес всё же предпринял ещё одну попытку отвлечения и с усмешкой пробормотал:       - А если я откажусь?       - Тогда я, увы, вынужден буду применить силу, - с сожалением признал Сириус.       Несколько секунд они смотрели друг на друга, не дыша, но тут мигнула ослепительная белая вспышка, и палочка Антареса, которую он едва успел выхватить из-за ремня, с деревянным стуком отлетела в дальний угол.       - Показывай! - рявкнул Сириус, выворачивая сыну запястье, и, надавив на выгнутый локоть, заставил Антареса вытянуть руку по столешнице и рванул рукав рубашки вверх.       Неимоверное облегчение, которое он испытал, когда чары не отозвались, нельзя было сравнить ни с чем, что он испытывал за всю свою жизнь. Вид белой гладкой кожи с проступающими тяжёлыми жилами был самым прекрасным произведением искусства, которое ему доводилось лицезреть, более того - к созданию которого он был причастен, и это зрелище не мог испортить даже короткий желтоватый шрамик, оставшийся после укуса Римуса - ничего страшного, у него самого полно было таких...       - Метку ещё нужно заслужить.       Сириус поднял голову, и они с Антаресом встретились глазами - и тогда он почувствовал, как едва-едва ослабевшая хватка ужаса снова стискивает горло. Он по-прежнему сжимал сыну запястье, но теперь тот не пытался вырваться, и от этого почему-то становилось ещё страшнее.       - Он видел меня, да? - уточнил Антарес, горько усмехнувшись. - Тогда, в Малфой-мэноре.       Сириус кивнул так, будто боялся, что от слишком резкого движения у него отвалится голова, и столь же медленно опустился обратно в кресло, а Антарес, откинувшись на спинку стула, выплюнул:       - Гадёныш... Никогда не мог держать язык за зубами, даже на первом курсе... Меня теперь арестуют? - спросил он, и Сириус без промедлений откликнулся:       - Нет. Он не называл имени, а описание подозреваемого Риверс забыл. Роковая случайность, - прибавил он, продолжая сверлить его взглядом из-под сведённых бровей, но всё же не сдержался и чуть слышно пробормотал: - Терри... Сынок, что ты наделал?       Проведя кончиками пальцев по собственной челюсти, будто у него разом разболелись все зубы, Антарес помолчал, отводя глаза, но всё же решился и предложил:       - Я расскажу тебе, а ты уж сам решай, что со мной делать, ладно?       Сириус кивнул, потянулся было за сигаретами, но передумал, понимая, что из-за трясущихся рук не сможет даже прикурить. Ответив ему столь же сдержанным кивком, Антарес помолчал, но всё же собрался и тихо заговорил.       - Все дела со мной вёл Грэйволф... Аласер Грэйволф, я имею в виду, - рассказывал он, ногтем отчаянно ковыряя выскочившую нитку на кресельном подлокотнике. - Это он мне потом рассказал, с чего всё началось...       - Началось?       - Убийство Флёр, - объяснил он так, словно речь шла о какой-то элементарной задачке по трансфигурации, хотя по сути это и было превращение из живого в неживое. - Оказывается, они давно это затеяли, представляешь? Подставить меня, чтобы потом вытащить из западни.       - Но зачем им это?       Антарес помолчал, отводя волосы с глаз и будто бы всерьёз сомневаясь, стоит ли рассказывать дальше.       - Я был планом "Б". Грэйволфу нужен был антиквар, - наконец решился он, - разбирающийся в тёмной магии. Может, профессиональный артефактор... Сам понимаешь, специалисты вроде Горбина редки, но старик был на редкость несговорчив... Его убили ещё в ноябре, - выдохнул он, на мгновение перейдя на шёпот. - Он погиб под пытками у меня на глазах... Так жаль. Мне он искренне нравился, хоть и был скупердяем.       - И никто ничего не заметил? - спросил Сириус, прилагая максимум усилий, чтобы голос не дрожал.       Антарес в ответ запросто пожал плечами:       - Нет. Родственников у него не было, а с клиентами до сих пор управлялся я сам. Они давно меня заприметили - так Грэйволф сказал. Сам понимаешь, у подростков иногда бывают проблемы с законом, и тогда может потребоваться адвокат. Но я, по словам Аласера, был на редкость изворотлив...       - И тогда они создали проблемы искусственно, - догадался Сириус, лишь теперь понимая, в насколько глубокой западне они все оказались.       - Да. Как понимаешь, Холленс взялся за моё дело не просто так. На нём вообще много чего завязано, как оказалось. На Беатрис Айпель Пожирателей навёл тоже он.       - Что с этой Айпель? - выпалил Сириус, до сих пор не подозревавший связи между несколькими делами.       - Она... Мы не контактировали, но как я потом понял, она работала с тем же материалом, - туманно откликнулся Антарес, и Сириус понял, что ненароком сбил его, а потому не решился задавать новые вопросы, предоставив сыну сперва собраться с мыслями. - Я вот сейчас говорю обо всём этом и понимаю, что на месте Беатрис должна была быть Адаре. Он прямо об этом не говорил, но пару раз намекал. А я и не понял, дурак... Сообрази я раньше...       Он замолчал, потирая подбородок ладонью, но всё же взял себя в руки и заговорил вновь:       - Мне приносили артефакты, и я должен был вынуть из них начинку - так Грэйволф это называл. Шутил, понимаешь? Я сперва и не понял, что вообще держу в руках...       - Крестражи, - догадался Сириус, чувствуя, как вдруг осип голос. - О Мерлин... Сколько их было?       - Два, - без запинки откликнулся Антарес. - Какое-то кольцо и чаша Пенелопы Пуффендуй. Я её только в учебниках до этого и видел... В первый раз ничего не получилось - то есть, я извлёк всё, что было внутри, но кольцо рассыпалось у меня в руках. Но Грэйволф остался доволен, и я подумал, что, может быть, всё не так уж плохо... Айпелей убили на третий день. К тому моменту целитель уже не был нужен. Если только я прав, Беатрис всё это время поддерживала жизнедеятельность тела Регулуса. Готовила его...       - Ты знал об этом до или после того, как согласился стать крёстным Полины?       Антарес промолчал, глядя строго в стол, и Сириус всё понял.       - Ты потому и согласился, - прошептал он без тени намёка на вопрос, и Антарес горячо выпалил:       - Я до последнего не верил, что они убьют её! Я запаниковал, попытался соскочить... Тогда они напали на Гермиону. - Его голос впервые за всё время рассказа дрогнул и оборвался. - И я увидел...       Сириус молчал, как никогда ясно вспоминая тот день, когда напали на Грэйнджеров. Вот, чего ты так испугался, малыш... Не того, что пришли злые маски и сделали больно. Того, что во всём этом виноват ты сам.       Несколько секунд Антарес продолжал сидеть в молчании, впившись пальцами в подлокотники, но наконец Сириус поднялся и, обойдя стол, остановился рядом с сыном, прислонившись поясницей к ребру столешницы.       - Ты же понимаешь, что за поставленную информацию тебя могут убить? - окликнул он.       - Не убьют. - Антарес отрывисто и зло покачал головой. - Я нужен им. Уже проделанной работой я себя прекрасно зарекомендовал и даже заслужил кое-какие бонусы в виде крови единорога для Корнелии. И он... Грэйволф сказал, что будут ещё крестражи.       Прикрыв глаза, Сириус с величайшим трудом подавил пронзившую сердце волну дрожи. Новость о том, что его брата набили всяким дерьмом будто пугало на Хэллоуин, разрывала его сознание ослепительными вспышками ярости, но что-то такое стоило предположить, хоть до сих пор он и пытался убедить себя в том, что тогда, в Малфой-мэноре, глаза его обманули. Будто Рег недостаточно настрадался при жизни, сволочи... Но то, что в этом оказался замешан его сын... За то, что втравили в эту историю его Терри, Сириус готов был лично убить каждого виновного голыми руками, не прибегая к помощи заклятий.       Протянув руку, он наклонился и с усилием притянул голову сына так, что они соприкоснулись лбами.       - Мы что-нибудь придумаем, - пообещал он, и Антарес быстро, как-то дёргано закивал.       - Пап... Прости меня...       - Тш-ш-ш... - оборвал Сириус, зажмурившись, но всё же отстранился и как никогда твёрдо повторил: - Мы что-нибудь придумаем. Всё будет хорошо, сынок.