Надежда на ложь

         Единственное место, куда Леви и Эрен могли отправиться, оказавшись  под давлением  сложившихся обстоятельств — это небольшой отель с совсем неподходящим ему райским названием «Paradise». Здание в одном из худших районов города ничуть не уступало другим рядом находящимся постройкам по непривлекательности вида, и мало кто смог бы узнать в нём отель: только мелкая вывеска, мигающая блёклым грязно-жёлтым цветом, указывала на это. «Paradise» был известен только местным и то за наличие бара, куда все желающие, как правило представляющие собой не особо приличный круг людей, собирались здесь по вечерам, чтоб выпить дешёвого пойла. Кто владелец и к чему здесь гостиница никого не интересовало. Оно и к лучшему: ведь истинное назначение этого отеля, как ни странно принадлежащего Дариусу Закклаю — быть убежищем и местом временного пребывания для некоторых его подчинённых. Непривлекающий внимание «Paradise» был идеальным вариантом для проживания, несмотря на обветшалые стены, пожелтевшие от дыма сигарет обои, грязные окна и прочие неприятные по качеству условия. Здесь никому не было дела до заселяющихся неизвестных, будь даже их лица развешаны на каждом столбе в качестве показателя их важности.        За всю дорогу тишина между Йегером  и Аккерманом ни разу не была нарушена, и парень, не поймавший на себе ни одного взгляда, смотрел в сторону, неловко сжимая ладони. Проносящийся за окном городской пейзаж , тонущий в опускающейся ночной темноте, навевал воспоминания. С тех пор как Эрен возвращался в этот город прошло относительно не много времени, но казалось будто он прожил одну жизнь и, уже переродившись, начал новую. Как ни странно ему не приходили мысли о том, что он жалеет о собственных действиях: никакие жертвы не убеждали его в неправильности недавних событий. «Я всегда был таким, разве нет? Леви лишь причина, и без него я бы не был другим. Работа... Жан... Армин... Развлекался бы на выходных, набираясь сил для следующих серых будней, не понимая, что и выходные не уступают им по серости. Хистория стала бы моей девушкой, а потом разочаровалась, за неимение хоть чего-то стоящего во мне. А если... Если бы я вновь сорвался как тогда и всё прошло бы не так гладко, то меня бы лишили и этого. Вдруг я убил бы снова? Это сейчас я свободен».       Затаившийся Леви тревожил куда больше, нежели будь он в ярости. Хотя Эрен прекрасно понимал о чём думает мужчина, и осуждение с его стороны не станет сюрпризом; но он точно был уверен в своём решении, и к чему бы это не привело, принимать другой вариант парень отказывался. Судья, прошлое Аккермана, будущее, предстоящие сложности  нисколько его не пугали на данный момент. Появившаяся тем ранним утром цель — начать новую жизнь, стала светом, к которому Эрен, словно трепыхающийся мотылёк слепо стремился, надеясь на то, что  его ждёт не смертельный поглощающий огонь. Смотря вперёд, он не обращал внимания на трудности: важно только достижение задуманного, ради которого он был готов пожертвовать многим.        На парковке; у какого-то подобия ресепшена, за которым стоял явно нетрезвеющий уже пару недель мужчина; на пути в отведённый им номер: нигде по-прежнему не произошло хотя бы эмоционального диалога. Затянувшееся молчание нависало над ними не до конца решённым вопросом. Стоило только двери закрыться за их спинами, а Леви бросить тяжёлый рюкзак на одну из двух стоявших здесь узких кроватей, как внутри Эрена неслышимо щёлкнул рычаг, и он упрямо проговорил:           — Я не отступлю. Решается наше будущее, а значит мне не за чем оставаться в стороне.        Непробиваемое упрямство, растущее всё это время, тяжело бросилось вперёд, но сразу же трусливо сбежало, столкнувшись с неподдающимся давлению профилем мужчины.  Леви подошёл к окну и затянул его тонкими короткими шторками, а затем медленно поднял взгляд на парня, вопреки ожиданиям не источающий ярость или холод, а содержащий в себе мутный туман безнадёжности.         — Теперь у тебя нет выбора: ждать в стороне или оставаться активным участником. Все решения, принятые при Судье остаются неизменными, — мужчина поморщился словно от боли, — Стой ты молчаливо в стороне, не вызвал бы у него такого интереса, но теперь стал для него мишенью. Твоё присутствие и правда будет мешать, как ты не понимаешь. Когда у меня теперь есть слабое место, в проблемной ситуации ты станешь причиной моего проигрыша. Эрен... Зачем... Зачем ты бл.. остался рядом со мной?!          Поднявшийся по высоте тон, и голос, переходящий на крик даже после их замолкания оставили после себя звенящий след, мурашками пробежавшийся по коже на затылке. Йегер быстро приблизился к Леви и сжал его в объятиях, с удивлением отмечая дрожь его усталого и напряжённого тела. Он успокаивающе шептал:          — Я не оставлю тебя ни на день, — парень прижал Аккермана к себе ещё крепче, пытаясь найти хоть какую-то опору для того чтоб произнести следующие слова, — ... Я люблю тебя...          Слова, которые крайне часто звучат среди огромной массы всего населения, сказанные искренне или фальшиво, наспех или после долгих раздумий, произнесённые с целью высказать все чувства одной фразой или же с надеждой обмануть кого-то . И почему Эрену было столь сложно их сказать? Таящиеся внутри уже давно, они и не собирались быть озвученными; казалось, что Эрен и вовсе их никогда не скажет; но теперь они вдруг были потревожены и вызваны всеми случившимися событиями, идущими один за другим.           Сказав это, парень не испытал ожидаемой неловкости или страха, пришествия которых он боялся с давних пор; только спокойствие и облегчение накрыло его с головой. Вместо появления ещё более тяжёлого груза прежнее давление спало. Казалось бы: обычные слова, неспособные передать и капли всех бушующих чувств своей краткостью, всё же имели значительный вес. Йегер улыбнулся, когда почувствовал, что после услышанного признания Леви обнял его в ответ так же сильно, утыкаясь лицом в его грудь.                                         ***        Холодный и сырой воздух, зашторенные окна, через которые едва проникал солнечный свет — всё в доме создавало нежилую  мрачную атмосферу, вызывая тревогу даже у такой смелой девушки. Не такого ожидала Дженнис, когда мужчина пригласил её к себе на выходные в загородный домик. Только его горячие поцелуи перебивали тревожность девушки, и она наслаждалась контрастными ощущениями удовольствия и необъяснимого страха, находя в этой буре эмоций неиссякаемый источник вдохновения. Мужчина, чей образ так волновал её и которого она мечтала воплотить в своём романе, был так близко физически, но одновременно так недосягаемо в отношении его мыслей и эмоций.             Как только его губы спустились ниже, лаская тонкую кожу шеи, девушка, сжимая крепкие плечи мужчины, прошептала ему на ухо:         — Люблю тебя.         Всегда, находя хоть что-то вдохновляющее и интересное, Дженнис не задумываясь влюблялась в это; будь то хоть человеком или же просто неплохим кофе в новом месте в хороший день. Ей ни к чему было скрывать свои ветренные и мимолетные мысли, поэтому и сейчас она уже не впервые признавалась в любви мужчине, чьи серые глаза сразу же пронзили её как только слова были произнесены.           Переступив порог дома, Дженнис почувствовала, что ее ждёт нечто опасное, но будучи любительницей приключений и острых ощущений, проигнорировала это. Она не знала, что даже поддавшись страху, у неё уже не было шансов на возвращение.             «До сих пор любишь меня?»         Вопрос. Страх. Отчаяние. Надежда. Дженнис и не нужно было отвечать на него; он задавался лишь для насмешки над её чувствами, которые были ошибочными. Но даже если такие, разве она была виновата в том, что они завладели ей? После первых моментов неосознанности и отрицания происходящего, Дженнис, получив ответ на свой вопрос «почему?» всё равно не могла понять как её «лживые» признания могут стать причиной её смерти. Пусть равнодушие, осуждение и расставание, но вовсе не такая угрожающая жизни ненависть. Пусть она поспешно признавалась в любви малознакомому человеку, но это лишь особенность характера, мимолётность и дело привычки.               «Всё ещё любишь меня?»       Нет. И никогда не любила. Всё, что было сказано — лишь симпатия, вызванная загадочностью, привлекательностью и таинственной холодностью человека, с которым Дженнис недавно познакомилась. Любовь и клятвы, что она готова отдать ему всё — ложь и ему и самой себе: но она никогда не задумывалась, что эти слова были настолько важны. Вовсе похититель не ненавидел её как она подумала изначально: его волновал лишь её страх и сожаления, а иногда, он казался совсем не заинтересованным, словно ему надоела эта «рутина».         « Потерпи немного раз любила»        Всё, что когда-то вызывало испуг или приносило тяжёлую  боль блекло перед тем, что происходило с девушкой в последние дни её жизни. Она и не задумывалась никогда над силой страха, из-за которого даже невыносимая жгучая боль в подрезанном ахилловом сухожилии на обеих ногах затухала и забывалась словно её и не существовало. Страх за собственную жизнь пробуждал все спящие инстинкты и она была готова на что угодно лишь бы происходящее закончилось.        Из-за этих серьёзных ран Дженнис не могла привычно пошевелить пяткой; связь между икроножной и камбаловидной мышцами прервана, а значит, даже если встать, у девушки не было возможности сделать и шага.           «Полюбила бы ты меня таким?»       Больше не за чем было искать причины произошедшего. Девушке оставалось лишь признать, что единственное почему она здесь оказалась — это невезение. На её месте могла бы оказаться и другая, так как знала: похитителю она совсем не была интересна, а его действия вызваны неконтролируемым безумием. Невыносимый смех, который лишь несколько раз раздавался в подвале за эти пару недель, пугал Дженнис больше всего. Те пара недель, которые длились будто дольше пары лет, буквально запрятали её личность глубоко в недра сознания. Она могла только просить о свободе, даже когда поняла, что последнее, что увидит — это сводящее с ума лицо Аккермана.                                    ***           Услышав признание, Леви вспомнил похожие слова убитых им девушек; но сейчас всё было иначе. Тот же набор букв и звуков, и всё-таки какими же разными они были. Дрогнувший голос парня сжал что-то невесомое в груди мужчины, а затем и вовсе взорвался в его голове громким фейерверком. Никакой ненависти, насмешки или подозрения во лжи, только... радость.             Насколько ужасным и пугающим не был Леви, только Эрен говорил правду, обнимал и оставался рядом. Объяснение этому находилось только одно — Йегер сам не находил среди обычных людей того, с кем мог бы настолько сблизиться и являлся частью всего того ужасного и пугающего, живущего в Аккермане.          Аккерман мягко высвободился из объятий и вынул из кармана своей объёмной толстовки чёрный смартфон.          — Держи. Судья позаботился, чтоб у нас была связь. Там уже есть все нужные контакты, то есть мои и Закклая.           Эрен покрутил в руках ничем не выдающиеся устройство и убедился в словах Аккермана: действительно, имелось только два номера.           — И долго нам ждать... работы?           — Недолго. Но у нас есть этот день чтоб отдохнуть.           Мужчина снял толстовку, в которой ему уже давно стало жарковато и, полностью расслабив тело, упал на кровать, от чего та жалобно скрипнула. Он раскинул руки в стороны и прикрыл глаза.          Парень оглянулся вокруг. Ничего примечательного — стандартный номер отеля, конечно никакой не уютный: но это не торговый центр или же особняк Дариуса Закклая, и здесь Йегеру было спокойнее. Не найдя вокруг ничего интересного, он приблизился к лежащему мужчине и, нагло забравшись на кровать, склонился над ним. Аккерман и бровью не повёл в ответ и в общем выглядел так, словно крепко спит.             Такое расслабленное и спокойное выражения лица мужчины без острого взгляда умиляло парня, и он аккуратно поправил его пару длинноватых прядей, упавших на лоб. Руку он не убрал, а коснулся кончиками пальцев бледной гладкой щеки. «Никогда ни о чём не буду  сожалеть, если у меня будет  время, которое я проведу рядом с ним». Уголки губ Аккермана, не удержавшись поползли вверх, и Йегер невольно замер перед этой редкой улыбкой. На мгновение мелькнули даже кончики белых зубов.         Поддавшись так и не утихнувшим чувствам, Эрен, торопясь поцеловал Леви, стараясь успеть это сделать, пока улыбка не погасла.