Впусти меня 2

      Сейчас Эбби меня вытащит. Оуэн утешал себя этой мыслью, когда его переводили под стражей в центр содержания несовершеннолетних округа Берналилло в Альбукерке. Последние десять дней он провёл в изоляции в тюрьме Денвера. Были бесконечные встречи с его матерью и адвокатом. Были проведены слушания перед судьёй. Очевидно, Колорадо не хотел заниматься его делом. Нью-Мексико хотел его. Оуэну было предъявлено обвинение в организации убийства Кенни и его банды, а также в пособничестве в убийстве полицейского. Это были слова, которых Оуэн не знал две недели назад: организатор, пособник. Его адвокат неустанно вдалбливал ему в голову эти термины. Организатор наказывался серьёзнее, чем пособник. По крайней мере, это Оуэн уяснил. Но надеялся, что до суда не дойдёт. Эбби придёт, спасёт Оуэна, и он больше никогда в жизни не позвонит домой. Во время своей первой ночи в денверской тюрьме Оуэн ощутил присутствие Эбби. Это длилось всего несколько минут, но она определённо была рядом — возможно, на улице или на крыше. На следующую ночь он снова почувствовал её. С тех пор ничего. Он задавался вопросом, куда она делась. Ему хотелось, чтобы она продолжала навещать его каждую ночь. Конечно, он мечтал о том, как Эбби врывается в тюрьму. Она пробьётся сквозь бетон, увернётся от шквала пуль, и Оуэн будет свободен. Но денверская тюрьма была настоящей крепостью. Там было так много препятствий. Так много людей с оружием. Эбби могла обладать сверхсилой, но нападение на денверскую тюрьму было самоубийством. В центре заключения для несовершеннолетних Берналилло, казалось, было проще. Вокруг него был забор, а не стена. Охранники, которых Оуэн видел до сих пор, не носили оружия. Возможно, сегодня будет та самая ночь. После обыска с раздеванием и душа сотрудники исправительного учреждения привели Оуэна в крыло С — его адвокат описал этот отдел как помещение для долгосрочных насильственных преступников. Его мать заплакала от этой новости. Оуэн сделал один шаг в крыло С и понял, почему. В общей зоне находилось около двадцати пяти мальчиков, некоторые из них сидели за столами и стульями, а другие слонялись группами, разделёнными по расовому признаку. Камеры с металлическими дверьми окружали это открытое пространство, а над ним был ещё один ярус камер. Кажется, добрый десяток заключённых облокотились на перила, которые тянулись вдоль лестницы на второй этаж. Каждый мальчик в этом заведении казался Оуэну по крайней мере на пять лет старше. Многие из них носили безрукавки, и их мышцы были огромными. Все они показались Оуэну невероятно свирепыми. — Новое мясо! — проревел один из заключённых. Мальчики выбежали на тропинку, по которой должен был пройти Оуэн, преграждая ему путь в камеру. Некоторые из них повторили призыв «новое мясо», но другие просто озадаченно смотрели на него. Оуэн догадался, почему. Он казался таким маленьким и безобидным, что никто не мог понять, как он вообще оказался в колонии для несовершеннолетних, не говоря уже о крыле С. Из толпы вышел парень ростом не менее шести футов. Он изучал Оуэна около пяти секунд, наблюдая за ним, как за каплей воды под микроскопом. Затем он дотронулся кончиком пальца до лба Оуэна и задержал его там. Основная масса мальчишек притихла. Некоторые из них оглянулись украдкой на охрану. Охранники не проявили никакой реакции. Высокий парень опустил палец и улыбнулся. Оуэн понял, что он обречён. Толпа расступилась. Оуэн бросился в свою камеру; крошечную комнату со стенами из шлакоблоков, двумя металлическими койками и немногим другим. На верхней кровати уже были простыни, поэтому Оуэн сел на нижнюю койку, сложив своё постельное бельё в скудную стопку рядом с собой. Он не мог поверить в реальность происходящего. Через десять минут в камеру вошёл мальчик, который был, возможно, всего на пару лет старше Оуэна. — Я Тим, — сказал он. — Твой сосед по комнате. Думаю, теперь я не самый младший. Он прислонился к стене и посмотрел на Оуэна. — Господи, малыш, что ты натворил? Оуэн уставился в пол, ничего не говоря. Тим покачал головой. — Не завидую я тебе, — сообщил он Оуэну. Той ночью Оуэн узнал, почему. Пятеро подростков постарше вытащили его из постели и потащили в камеру 17. Оуэн не был удивлён, обнаружив перед собой высокого парня, который подходил к нему ранее; Монстра, как обращались к Бобби другие. Бобби не сделал паузу для пущего эффекта, а сразу же приблизился к Оуэну и ударил его кулаком в живот. Оуэн рухнул на пол. Шестеро подростков принялись пинать его, и Оуэн совершил серьёзную ошибку, начав звать Эбби. — Эбби! — подхватил один из его мучителей, и вскоре все они выкрикивали её имя, превращая Оуэна в кровавое месиво. Эбби уже спасала меня раньше, — подумал Оуэн. Она спасёт меня снова. Затем началась настоящая пытка, и Оуэн больше не мог ни о чём думать. Эбби не пришла. *** Следующие три недели Оуэн провёл как в тумане. Он ходил на занятия в колонии. Он ел вместе с белыми детьми. Ночью, когда Бобби и его друзьям хотелось повеселиться, он оказывался в камере 17. Однажды вечером после ужина Оуэн спросил Тима, почему они не приходили за ним. «Думаю, я им наскучил», был его единственный ответ. Он всё больше и больше злился из-за пережитого кошмара. Чуть-чуть этого гнева было направлено на сотрудников исправительного учреждения. Оуэн привык ничего не ждать от взрослых, поэтому его не удивило, что охранники бросили его на растерзание волкам. Бóльшая же часть ярости была направлена на Бобби и его приятелей. Оуэн не мог понять, как, наконец ускользнув от внимания одной банды, он оказался под контролем другой, только в десять раз хуже. Но чаще всего он злился на Эбби. Она обещала найти его. Но всё никак не находила. Оуэн больше не знал, найдёт ли она его. Он оказался в тюрьме из-за Эбби, и ему было интересно, волнует ли это её вообще. Оуэн чувствовал себя виноватым за весь гнев, направленный на Эбби. Эбби заботилась о нём. Эбби спасла его. Конечно же, она когда-нибудь придёт. Наверняка была причина, по которой она не заходила так далеко. Единственным плюсом в нынешнем положении Оуэна было то, что ад колонии для несовершеннолетних помог ему лучше понять видение, которое показала ему Эбби. Она подверглась довольно жестокому обращению, и теперь Оуэн переживал то же самое. Он не мог представить, что когда-нибудь оправится от этого. Он задавался вопросом, верно ли то же самое в отношении Эбби, что она была повреждена, но так и не исцелилась. Может, её нельзя было исцелить. После особенно ужасной ночи, когда он лежал в своей постели, тихо всхлипывая и молча умоляя Эбби прийти и спасти его, Оуэн понял, что так дальше продолжаться не может. Возможно, Эбби придёт за ним. Возможно, нет. В любом случае, Оуэн должен был что-то предпринять, прежде чем от него ничего не останется. Он начал стесняться своего постоянного желания, чтобы его подруга пришла и спасла его. Мальчики в колонии были жёсткими. Они отбивались, когда на них нападали, даже если у них не было шансов на победу. Они не плакали по ночам, несмотря на то, что их били или унижали. И они не надеялись, что придёт подружка и вытащит их оттуда. Оуэн несколько раз пытался дать отпор, но это оказалось контрпродуктивным. Бобби был в два раза крупнее, он имел уличный опыт и много больших друзей. Плюс, когда Оуэн сопротивлялся, всё становилось только хуже; две ночи, когда он замахивался на Бобби, ему приходилось пробираться в свою камеру ползком. Если он собирался найти решение, то это должно было быть что-то другое, кроме удара кулаком. Но его слабые попытки самообороны заставили Оуэна задуматься о двух критических встречах с хулиганами в средней школе Лос-Аламоса: утром на льду, когда он ударил Кенни по голове металлическим шестом, и ночью в раздевалке, когда он направил нож на брата Кенни, а затем не смог его использовать. В конце концов Оуэн решил, что причина, по которой он не воспользовался ножом, заключалась в том, что он ударил Кенни по голове. Он причинил вред другому человеку и возненавидел себя за это. Несмотря на всё, что Кенни с ним сделал, в тот момент, когда шест разорвал ему ухо, Оуэн чувствовал себя ужасным, а не счастливым. Конечно, он похвастался об этом Эбби. Но обойти первоначальную реакцию было невозможно. Я слабак, мучительно подумал Оуэн. Он задавался вопросом, собирается ли он остаться слабаком навсегда. Однажды днём Оуэн пришёл на занятия, озабоченный новостью, которую только что сообщил его адвокат: Нью-Мексико снимал с него обвинения, связанные с убийствами в плавательном бассейне. Вместо этого штат собирался сосредоточиться на судебном преследовании Оуэна за смерть детектива Шона О’Коннера. Была назначена дата судебного разбирательства. Но Нью-Мексико предлагал более мягкий приговор в обмен на показания против Эбби. Всё это было очень запутанно. Когда Оуэн сидел за своим столом, пытаясь разобраться в различиях между федеральными преступлениями и преступлениями штата, организаторами и пособниками, а также сравнивая убийство полицейского с разрыванием на части четырёх хулиганов в бассейне, он убедился в своём абсолютном невежестве. Он попал в другой мир; мир криминалистики, полный терминов, понятий и процедур, которые совершенно озадачивали его. И именно тогда, когда он сидел там, размышляя о своей невежественности, учитель вручил ему результаты трёх тестов, которые он сдал. Оуэн смотрел на экзамены: математику, английский и историю. Он получил пятёрку по всем трём. Оуэн не слушал ни слова, сказанного учителем за последний месяц. Он определённо не учился. Он даже не помнил, как проходил эти тесты. Он получил пятёрки. Но он был глуп! Последняя встреча с адвокатом убедила его в этом. Он был глуп и не понимал, что с ним происходит, и хотел — о, как же он хотел! — вернуться к той поездке на поезде и сделать всё по-другому. Он посмотрел направо и увидел, что мальчик, сидевший там, получил двойки. Он взглянул налево, а затем через плечо студента, стоявшего перед ним. У них было то же самое. Оуэн, может, и глуп, но его сокамерники были, прямо говоря, совсем другого уровня глупости. Эти мальчики были на три-четыре года старше Оуэна. Как они провалились, когда Оуэн получил высший балл? Мне здесь не место, понял Оуэн. В нём было что-то другое. Остальные несовершеннолетние были крупнее, жёстче и сильнее, да. Но Оуэн был умнее. Он не понимал своего адвоката не потому, что был глупым. Ему было трудно понять его, потому что он был… необразованным. Были слова, идеи и способы мышления, которым Оуэн никогда не учился, которым никто даже не пытался его научить. Я не тупой. Я необразованный. Но то, что он был необразованным, не означало, что он должен был оставаться таким. Оуэн поднял глаза со своих тестов, сосредоточился на учителе и начал прислушиваться к его словам. *** — Вы должны взвесить преимущества и недостатки того, что вас судят как взрослого, — объяснил Оуэн восьмерым мальчикам, собравшимся в его комнате. — Если они будут судить вас как взрослых, вы предстанете перед судом присяжных. Вы получите право на апелляцию, если проиграете. Но наказания тут гораздо строже. Поэтому прежде вы должны спросить себя, как вы будете выглядеть перед присяжными-взрослыми? Будут ли они смотреть на вас как на бедного, непóнятого ребёнка, у которого была тяжёлая жизнь? Или в вас увидят опасного преступника, которого они должны закрыть, чтобы держать подальше от своих дочерей? Аудитория Оуэна на минуту задумалась над этой мыслью. Конечно, все они были белыми детьми: Джордж, Клифф, Марк и Рик, ещё три мальчика, которые носили прозвища Деревня, Банк и Штабель, и сосед Оуэна по комнате, Тим. — Этот грёбаный судья ненавидит меня, — запротестовал Рик. — Будут ли присяжные ненавидеть тебя меньше? — спросил Оуэн. — У них есть доказательства, чтобы осудить тебя. Иначе они не рискнули бы идти в суд. Вместо этого они заключили бы сделку о признании вины. Нет, твой адвокат прав. Оспаривай ходатайство о том, чтобы судить тебя как взрослого. Проиграешь в уголовном суде, и можешь оказаться в тюрьме. И из того, что я слышал, тюрьма делает это место похожим на Диснейленд. И тюрьма — то место, куда я отправлюсь, когда мне исполнится восемнадцать, подумал Оуэн, даже если меня осудят в суде по делам несовершеннолетних. Очевидно, то, кого ты убил, имело большое значение для штата Нью-Мексико, и Оуэн нарушил одно из самых важных правил улицы: никогда не убивай копа. — Тебе повезло, что тебе двенадцать, — заявил Рик. — Да, точно, — простонал Оуэн. Другие мальчики покачали головами в знак сочувствия. В крыле С был ровно один заключённый, который попадал в камеру семнадцать чаще, чем кто-либо другой, и все они знали, кто это был. В классе воцарилась тишина, пока Клифф наконец не прошептал вопрос: — Что ты натворил? Конечно, Оуэну и раньше задавали этот вопрос, но он всегда воздерживался. Однако бесплатная юридическая консультация могла помочь ему только до сих пор. Пришло время приступить ко второму этапу его плана. — Моя девушка — вампир, — объявил Оуэн, и, исходя из их реакции на это вступительное заявление, он понял, что они готовы слушать дальше. — Три хулигана постоянно издевались надо мной, — продолжал Оуэн. — Кенни был лидером. Однажды вечером я занимался в бассейне, и они пришли за мной. С ними пришёл и старший брат Кенни. Я подбежал к своему шкафчику и выхватил нож. Но потом я струсил. На этом Оуэн остановился, боясь, что мальчики будут смеяться над его трусостью. Вместо этого они просто кивнули. Оуэну пришло в голову, что, возможно, он был не единственным человеком, который когда-либо терялся в драке. — Никогда не доставай нож, если не знаешь, как им воспользоваться, — объяснил Деревня. — Иначе враг просто отнимет его у тебя и почикает твоим собственным лезвием. — Ну, это практически то, что произошло, — сказал Оуэн. — Они потащили меня к бассейну и бросили в воду. Брат Кенни схватил меня за волосы и сказал, что я должен продержаться под водой три минуты. Или он выколет мне глаз. Он держал нож у моего лица, когда говорил. Затем он толкнул меня под воду. — Он топил меня. Я знал, что не смогу продержаться так долго. Потом я услышал крики, и его голова внезапно плюхнулась в воду передо мной. — Только голова? — спросили несколько мальчишек. — Только голова, — подтвердил Оуэн. — Охренеть, — произнёс Джордж. — Я выбрался из бассейна и увидел Эбби. Это она разорвала их на куски. — Она пила их кровь? — Спросил Тим. — Знаешь, я как-то не обратил внимания, — ответил Оуэн. — Эбби уже съела кое-кого за день до этого, так что, возможно, она не была голодна. — Охренеть, — повторил Джордж. — Погоди-ка, — вмешался Банк. — Четверо учеников, убитые в Лос-Аламосе. Ты хочешь сказать, что это был ты? — На самом деле их убила Эбби, — уточнил Оуэн, но он мог сказать, что Банк просто принял его слова за отговорку. Хотя это было нормально. Никто не должен был ему верить. Во всяком случае, пока нет. — Эта история была на всех каналах, — продолжил Банк. — Говорят, вы грохнули полицейского. Это правда? Ты завалил копа? Оуэн ничего не сказал. Просто смотрел, как в головах его слушателей загораются лампочки. Вот почему двенадцатилетний ребёнок застрял в крыле C. Вот почему охранники не прилагали никаких усилий, чтобы защитить его. Оуэн был убийцей полицейского. Он увидел, как в глазах его посетителей развивается новое уважение, смешанное с сомнением. Они просили подробностей, но Оуэн отказался продолжать беседу. Ему нужно было, чтобы они продолжали возвращаться за добавкой. *** Одно из преимуществ колонии состояло в том, что она давала человеку много времени на размышления. Пока горел свет, Оуэн был сосредоточен на книгах по юриспруденции. Бóльшая часть материала была ему непонятна, но он как мог, старался вникнуть в тему. С каждым днём он понимал всё больше. Но в темноте, в те ночи, когда Бобби выбирал кого-то другого, Оуэн лежал в своей кровати и пытался во всём разобраться. Они с Эбби совершили столько ошибок. Самой крупной был отслеженный звонок. Но это было не единственное. Эбби нужно было затаиться. Глупо было убивать полицейского, а потом четверых несовершеннолетних. Эти действия привлекли внимание к Эбби. Они сделали её видимой. Оуэн и Эбби должны были сбежать из Лос-Аламоса до того, как пришёл детектив. Оуэн ругал себя за то, что не понял этого раньше. Оуэн сетовал на своё поведение во время допроса в Денвере. Он мог попросить адвоката. Он должен был попросить адвоката. Ему следовало держать рот на замке. Он ненавидел то, как Альварес разобрал его на части. Оуэн продолжал ждать, когда агент ФБР вернётся и допросит его дальше, но этот придурок исчез. Оуэн не понимал, почему. Альварес, однако, сообщил кое-что очень полезное. Он упомянул двух человек, убитых отцом Эбби. Оуэн много думал об этом. Он догадался, что отец Эбби пытался добыть для неё кровь. Оуэн представил себе киноленту, попытался понять идею, что отец Эбби когда-то был её ровесником. В конце концов в голове Оуэна возник основной вопрос: Хочет ли Эбби, чтобы я доставал для неё кровь? Оуэн не знал, хочет ли он убивать людей ради Эбби. Он не знал, способен ли он на убийство. Эбби никогда не просила Оуэна добывать ей кровь. Чего хотела Эбби? Почему ей понравился Оуэн? Он ей действительно нравился? Чего она ожидала? Почему она хотела, чтобы он был с ней? Оуэн знал, чего хотел он: сделать Эбби счастливой. Он подумал о ней и решил, что больше всего на свете она грустит. Оуэн не хотел, чтобы она грустила. Он хотел, чтобы она была счастлива. Оуэн знал, что ему это по силам. Ему уже удавалось сделать её счастливой. И кошмар колонии для несовершеннолетних того стоил, если бы только Оуэн мог сделать её хоть немного счастливее. Ему было интересно, сколько лет Эбби. Он задавался вопросом, где Эбби сейчас. Он беспокоился, что с ней что-то случилось, что потенциальная еда каким-то образом победила её. Она должна была уже прийти. Одно было ясно. Если Эбби когда-нибудь придёт, Оуэну нужен план дальнейших действий. Он не собирался быть обузой, не в этот раз. Он хотел помочь Эбби. Он просто должен был понять, как. *** На свой тринадцатый день рождения Оуэн собрал в углу общей комнаты дюжину мальчишек и рассказал им историю Эбби. — Мы сели на поезд из Лос-Аламоса, — начал Оуэн. — Эбби ехала в чемодане. Она не может находиться на солнце, оно её сжигает. Так что всю дорогу она провела в чемодане. — Когда мы приехали в Денвер, был вечер. Эбби выбралась из чемодана и мы пошли к скамейке на улице. Было очень холодно. Но Эбби не мёрзнет. Она почти никогда не носит обувь, даже ходя по снегу. Один парень проезжал мимо и подобрал нас. Он нагло пялился на Эбби. — Неудачник! — выкрикнул Марк. — Извращенец, — заявил Штабель. — Задай ему, Эбби! — проревел Рик. — Мы заскочили в Макдональдс, чтобы купить еды. Потом мы поехали к нему домой. Эбби заставила его сказать: «Ты можешь войти». Она не может войти в чей-то дом без приглашения, если в нём или где-то рядом есть хозяин. Эбби вошла в его спальню. Через несколько минут он вошёл вслед за ней. — Да! — прокричали несколько парней. — Время обеда. — Крик длился всего несколько секунд, — заявил Оуэн безразличным тоном. — Эбби выпила его досуха. — Что насчёт тебя? — спросил Штабель. — Что делал ты? Оуэн улыбнулся. — Ел картошку-фри. — Охренеть! — сказал Джордж. — Но я сглупил, — продолжал Оуэн. — На следующий день я позвонил домой. Вот как полиция нас вычислила. Хорошо, что они пришли вечером, иначе Эбби стала бы тостом. Это была такая дурацкая ошибка. До сих пор не могу поверить, что я это сделал. Многие мальчики кивнули. Они тоже оказались здесь из-за глупых ошибок. Оуэн помолчал несколько секунд, а затем поделился своей дилеммой: — Мне нужен способ убивать людей и не попадаться. Группа стала очень тихой. Несколько мальчиков оглянулись на пост охраны. — Убедитесь, что нет свидетелей, — предложил Тим. — Не оставляйте улик, — добавил Рик. — Копы всегда находят доказательства, — возразил Банк. — Я слышал о парне, — добавил Штабель, — который сжигал места преступления. Огонь заботился об уликах. — Но это работает только в помещении, — сказал Оуэн. — Эбби не может войти, пока её не пригласят. — Не позволяйте им найти орудие убийства, — сказал Штабель. — Здесь это не имеет значения, — вмешался Деревня. — Эбби просто использует зубы. Ваша проблема заключается в теле. Вы не можете позволить им найти тело. Оуэн кивнул. Он изучал хабеас корпус. — Но это проблема каждого, — объяснил Деревня. — Рано или поздно кто-то всегда находит труп. Придумайте, как спрятать тело, и вам сойдёт это с рук. Оуэн снова кивнул, но был разочарован. Он уже многое понял для себя. Ему нужно было больше, и заключённые в Берналилло не могли ему помочь. Они понимали проблемы насилия. Они понимали трудные времена. Но они не знали, как избежать наказания за убийство. *** Неделю спустя Оуэн лежал в своей постели, мучаясь несправедливостью мира. Болезненная правда наконец-то осенила мальчика: его поместили в крыло C намеренно, с целью, чтобы жестокое обращение вынудило его дать показания против Эбби. Власти не просто знали, что происходит с Оуэном. Они рассчитывали на это. Оуэн подумал о видении, которое показала ему Эбби. Если он всё правильно понял, оно объясняло, как Эбби стала вампиром: другой вампир укусил её. И если Эбби стала вампиром именно так, разве она не могла сделать то же самое с Оуэном? Впрочем, Оуэн понятия не имел, действительно ли он хотел быть вампиром. Эбби никогда не упоминала о такой возможности. Но Оуэну нравилась идея быть достаточно сильным, чтобы отбиться от Бобби и его банды. Будь Оуэн вампиром, он не был бы бесполезным. Он не стал бы тормозить Эбби. Он мог бы улететь в ночь со своей девушкой, и полиция никогда бы его не поймала. Он мог бы съесть полицию. Он бы никогда не испугался. Вот только Эбби боялась. Она постоянно испытывала страх: солнечного света, разоблачения, …чего ещё? Так много печали. Страх, казалось, не вписывался в общую картину, но он был. Оуэн хотел, чтобы печаль Эбби ушла. Может ли он заставить её страх тоже исчезнуть? Это будет непросто. Мальчики в колонии для несовершеннолетних смеялись над полицией. Они считали копов тупицами. Оуэн знал лучше. Преступники были глупыми. Преступники, которые так высокомерно верили, что могут нарушать закон вечно и никогда не попадутся. Нет, полиция была умна. Очень умна. Альварес достаточно убедил в этом Оуэна. Полиция знала много такого, чего Оуэн не знал. Что ещё хуже, Оуэн не знал, чего он не знал. Он понял, что ему нужно чему-то научиться, но он не знал, чему именно. Если мы собираемся выжить в этом жестоком мире, заново заключил Оуэн, мне нужно образование. *** — Полицейский вышиб дверь, — сказал Оуэн, пятнадцать мальчиков ловили каждое его слово. — Я спрятался за стеной, и он прошёл мимо меня. Он направился по коридору в сторону ванной. — Я следовал за ним как можно ближе. Он достал свой пистолет. Он открыл дверь ванной. В ванне что-то было. Он откинул одно одеяло, потом другое. Вот она: Эбби, спит, свернувшись калачиком, как маленький ребёнок. — В комнате было темно. Полицейский дёрнул картонку на окне. Солнечный свет начал поступать в ванную. Я знал, что если он продолжит, Эбби погибнет. Я крикнул, чтобы он остановился. — Человек развернулся и направил на меня пистолет. Я напугал его. Потом Эбби прыгнула на него сзади. Она повалила его на пол. Его шея издала очень громкий хруст, когда Эбби его укусила. Кровь брызнула во все стороны. Я подобрался так близко, как только осмелился, закрыл дверь и позволил Эбби позавтракать. — Охренеть! — заключил Джордж. Той ночью Джордж, Рик, Деревня и Штабель пробрались в комнату Оуэна. Они уговорили Штабеля произнести свою мысль. — Мы тут подумали, — начал Штабель. — Ты спрашивал, как вам может сойти с рук убийство. Нам интересно, действительно ли вы должны об этом думать. — Эбби нуждается в еде, — просто сказал Оуэн. — Нет, дело не в этом, — продолжал Штабель. — Мы просто думаем, что может быть другой способ. — Что ты имеешь в виду? Штабель взглянул на других мальчиков; те кивками поощряли его продолжать. — У моей сестры гемофилия. Знаешь, что это такое? — Нет, — ответил Оуэн. — Это болезнь кровотечения. Она всё время истекает кровью, и врачи не могут остановить это. Поэтому они должны давать ей дополнительную кровь. Это называется переливанием. — Продолжай, — сказал Оуэн, внезапно заинтересованный. — Я навещал её в больнице, и на капельнице всегда висел пакет с кровью. Поэтому я спросил маму, где они берут кровь? Она ответила, что люди жертвуют её. Это означает, что они берут кровь у одного человека, чтобы перелить другому. Разве ты не понимаешь? Эбби не обязательно убивать людей. Вы можете получить от них кровь, просто воткнув иглу в руку. — Зачем кому-то позволять мне? — спросил Оуэн. В этот момент в беседу включился Деревня. — Есть люди, готовые на всё ради денег. Проститутки. Наркоманы. В их крови, скорей всего, полно всякого дерьма и болезней, но если Эбби не возражает, ты мог бы заплатить им, и они дали бы тебе свою кровь. — Где я возьму столько денег? — Грабьте людей, — предложил Деревня. Оуэну не понравилось, как это прозвучало. — Всяко лучше, чем убивать их, не так ли? Оуэн рассмотрел идею, которую ему представили. Если бы Эбби на самом деле не убивала людей, если бы она просто пила их кровь, не было бы никаких следов мёртвых тел, по которым их могли вычислить. Они могли бы избежать обнаружения полицией. Они могли бы залечь на дно. — Я не знаю, как засовывать людям иглы, — возразил Оуэн. — Так учись, — сказал Деревня. Эта идея очаровала Оуэна. И он не додумался об этом, в отличие от товарищей по колонии. Они могли получить двойки по своим тестам. Они могли не знать, как спрятать тело. Но в конце концов, они были полезны. Оуэн понизил голос до шёпота. — Научите меня воровать, — сказал он. *** — Завтра будет ровно пять месяцев, как я здесь, — сообщил Оуэн своему соседу по комнате. Свет погас десять минут назад. Оуэн работал над заточкой скрепки для бумаг на стене своей камеры. Он уже написал имя Эбби по трафарету чуть выше левого локтя. Затем подождал, пока глаза привыкнут к темноте, окунул скрепку в чернила, которые он позаимствовал у Деревни, и начал колоть кожу. Процесс был болезненным, но Оуэну доводилось терпеть и не такое. Он позволил крови стекать по руке и капать на пол. Тим ушёл спать. Оуэн продолжал чернить кожу. Низкий уровень освещённости усложнял задачу, но Оуэн не спешил. К полуночи он проделал примерно треть пути. Оуэн хотел бы, чтобы к имени прилагалось какое-нибудь украшательство, возможно, клыки и лужа крови. Но он знал, что у него нет навыков для сложных конструкций. Он всегда мог добавить что-нибудь позже. Он закончил татуировку примерно за час до переклички. Скорее всего, он заразится, но Оуэну было всё равно. Эбби была отмечена. Он будет любить её вечно. В то утро, когда перед душевой выстроилась очередь, несколько мальчиков окружили Оуэна и восхитились его работой. Многие похвалили его. — Класс, — сказали некоторые из них. Внезапно подошёл Бобби и хлопнул Оуэна по руке. — Дебильная татуировка, — заявил он, — наколотая мелким дрыщом для какой-то отстойной тëлки. Не могу дождаться, чтобы трахнуть её. Тогда она поймёт, что значит настоящий мужчина. Было только одно, что Оуэн мог сделать в ответ на это — то, что, как он понял несколько месяцев назад, ему в конечном итоге придётся сделать. Он прыгнул на Бобби и укусил его за горло. Нападение настолько удивило Бобби, что он ударил Оуэна кулаком вместо того, чтобы оттолкнуть. Оуэн крепко обхватил свою цель руками и ногами и отрегулировал положение зубов. Оуэн был жесток. Он укусил сильнее, чем осмелился. Бобби закричал. Кровь хлынула Оуэну в рот. Она была ужасна на вкус и его затошнило, но он не собирался отступать. Он сделал единственное, что мог: проглотил. Бобби впечатал Оуэна в бетонную стену. Оуэн прикусил сильнее. Бобби рухнул на спину, размахивая руками. Он попытался снять Оуэна с себя, но тот уже слишком крепко вцепился в своего врага. Рот Оуэна наполнился кровью. Он проглотил. Его рот снова наполнился кровью. Он вновь проглотил. Все кричали. Два сотрудника исправительного учреждения схватили Оуэна и потянули на себя. Это было ошибкой, потому что охранники выдернули большой кусок плоти с шеи Бобби. Кровь брызнула на лицо и грудь Оуэна. Охранники упали навзничь. Затем они схватили Оуэна и ударили лицом о кафельную плитку. Оуэн сосредоточился на криках. Подростки выкрикивали его имя. — Оуэн, Оуэн! — скандировали они. Оуэн повеселел, выплюнул кусок мяса Бобби и рассмеялся: впервые в жизни у него были друзья.