Впусти меня 2

— Ты уверен, что он сказал именно так? — спросил Альварес. Тимоти Шелл, сосед Оуэна Уилера в колонии для несовершеннолетних округа Берналилло, кивнул для пущей убедительности. — Он сказал, что окликнул полицейского, заставил его обернуться. Потом Эбби прыгнула на него сзади. Вот как это было по его словам, — настаивал мальчик. Альварес обменялся взглядом со своим партнёром, протёр глаза. Он устал от поездок между Денвером и Альбукерке. — Отлично, — подтвердил Альварес. — Хорошая работа, Тим. Ты прекрасно справляешься. Продолжай в том же духе, — появилась пара полицейских штата Нью-Мексико, которые сопроводили Тима из офиса. — Мы пять раз беседовали с этим парнем, — сказал Даг. — Всегда одна и та же чушь: Эбби — вампирша. Все его показания бесполезны. — Некоторые из них бесполезны, — поправил Альварес. — На самом деле, это свидетельство ничем не отличается от любого другого. Мы просто должны отделить факты от вымысла. — Даже если нам удастся определить, какие элементы истинны, какая разница? Мы не узнаем ничего такого, чего ещё не знали. — Что ж, — настаивал Альварес, слегка раздражённый, — отчасти дело в принципе: я всегда получаю показания, так или иначе. Но кое-что мы выяснили. Нож, найденный в бассейне, принадлежал Оуэну, а не одной из жертв. Оуэн чувствует себя так, будто он лично подначивал Эбби напасть на Вирджинию Саммерс. И он определённо помог Эбби убить О’Коннера. — Даже если всё это правда, — сказал Даг. — Поможет ли это нам? — Возможно, нет, — согласился Альварес. — Но я думаю, важно, что в каждом признании Оуэн подтверждает, кто является настоящим убийцей — Эбби. — Он всё выдумывает, — возразил Даг. — Он пытается произвести на всех впечатление. — Давай подумаем логически, — предложил Альварес, меряя шагами комнату. — Если бы он пытался выпендриться, выставить себя плохим парнем, разве он не преувеличил бы свою роль в убийствах? На самом деле он изображает не очень лестный портрет самого себя. Я струсил. По словам Тима, это были точные слова Оуэна, когда он описывал инцидент в раздевалке. Я не думаю, что он произнёс бы это, если бы пытался что-то утаить. Альварес мог сказать, что Даг на это не купился. Он не стал настаивать на этом вопросе, вместо этого позволив коллеге уйти на обед. Но его напарник был прав. Это дело представляло собой ряд, казалось бы, неразрешимых вопросов, ни на один из которых тюремные истории Оуэна не отвечали. Самой большой проблемой были дополнительные улики, обнаруженные коронером ФБР. По его словам, их Джон Доу был укушен в шею и частично обескровлен. Но когда? И где? О’Коннер допрашивал подозреваемого. Затем детектив вышел на пост медсестры, и в это время Джон Доу прыгнул навстречу своей смерти. Это означало, что Джон Доу был укушен в своей больничной палате между тем временем, как О’Коннер покинул комнату, и тем, когда он вернулся, чтобы найти подозреваемого мёртвым на земле под окнами больницы. Но как Эбби могла пробраться в палату, когда она, очевидно, была внизу в вестибюле, и разговаривала с сотрудницей на стойке регистрации в то же самое время? Один этот факт убедил Дага, что в этом деле должны быть замешаны другие. Альварес позволил своему партнёру упорствовать в этом убеждении. Конечно, у самого агента всё ещё оставались некоторые затаённые сомнения. Но в данный момент он был вполне уверен, что его первоначальное представление о «банде Эбби» было серьёзной ошибкой. Судмедэксперт обнаружил ещё кое-что. На четырёх мальчиках, убитых в бассейне, были следы укусов. Укусов человека. Также на телах имелись синяки в форме маленьких человеческих пальцев. Как будто девчачьих пальцев. Улики просто продолжали указывать на один невозможный вывод: Эбби разорвала этих детей голыми руками и зубами. Альварес не поделился этим выводом со своим партнёром, и уж тем более со своим начальником. Он никогда этого не сделает. Но в уединении своего разума он был свободен думать о вещах, которыми нельзя было делиться вслух. Во всяком случае, если кто-то хотел остаться на работе. Неизбежным фактом было то, что большинство доказательств можно было бы объяснить, если бы Эбби обладала сверхсилой. И исключительнейшей способностью к скалолазанию. Но на самом деле это была лишь подкатегория под более широким заголовком «супер-сила». Таким образом, настоящий вопрос заключался в том, как Эбби настолько сильна? Альварес пытался придумать рациональное объяснение. Эбби в действительности может быть намного старше, притворяясь двенадцатилетней. В конце концов, он знал девочек-подростков, которые выдавали себя за женщин. Возможно, некоторые женщины могли поступать наоборот. Эбби могла обладать полноценной психотической личностью. Одна поговорка гласит, что безумец обладает силой десяти. И всегда существовала вероятность, что девушка была накачана наркотиками. Сложите всё вместе, и возможно, только возможно, это может объяснить резню в бассейне. Однако агент был также готов допустить иррациональное объяснение. Альварес открыл ящик стола и достал Библию, которую купил этим утром в местном книжном магазине. Он обратился к Новому Завету и начал искать историю гадаринского бесноватого. Родители Альвареса отправили его в библейский колледж. Там он пытался изучать философию. Какая это была забава — обсуждать Канта и Гегеля с кучей близких по духу фундаменталистов. Хотя в процессе Альварес открыл для себя Джонатана Эдвардса, самого умного человека, когда-либо созданного Америкой, и, безусловно, её величайшего философа. Так что библейский колледж не был пустой тратой времени. Альварес закончил его с агностическими наклонностями, ещё не готовый совсем отказаться от религии своих родителей. Но какая бы вера ни пережила антиинтеллектуализм его школы, она полностью умерла в джунглях Вьетнама. Альварес был очень хорош в нанесении артиллерийских ударов. Он собственными глазами видел плоды трудов своих. Он больше не верил в существование Бога. И всё же Альварес не посвятил себя философскому натурализму. Он, конечно, притворялся натуралистом. Мужчина должен был это делать, если хотел преуспеть в этом мире. Но в глубине души, тайно, он всё ещё был готов признать возможность сверхъестественного. Агент нашёл стих, который искал, Марк 5:2-5. И Когда вышел Иисус из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом. Он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его. Всегда, ночью и днём, в горах и гробах, кричал он и бился о камни. Одержимый демоном человек разрывал цепи и ломал оковы. Люди не могли его укротить. Это, безусловно, квалифицируется как сверхсила. Жить в гробницах и резать себя камнями, похоже, не очень подходило Эбби, по крайней мере, насколько понял Альварес. Но нечеловеческая сила явно присутствовала в этой истории. Эбби могла быть восемнадцатилетней психопаткой, сошедшей с ума от наркотиков. Она также могла быть испуганной, беспомощной девушкой, одержимой злым духом. Альварес был готов рассмотреть любой из вариантов. Ему нужно было выяснить, какой из них был правильным. *** Альварес сидел один в фойе своего офиса, когда двое полицейских доставили к нему Оуэна Уилера. Поначалу мальчик выглядел смущённым, но когда он заметил агента ФБР, его неуверенность исчезла. — Я буду говорить только в присутствии адвоката, — заявил ребёнок. Альварес смотрел на него, забавляясь. Он снял наручники с запястий Оуэна. — Спасибо, — сказал Альварес офицерам. Они удалились на время в коридор. — У меня есть право на адвоката, — настаивал Оуэн. — Я не допрашиваю тебя как подозреваемого, — уточнил Альварес. — Так что на самом деле, ничего у тебя нет. Это застало мальчика врасплох. Он быстро пришёл в себя. — Вы допрашивали меня без родителя или адвоката. Ничто из того, что я вам сказал, не является приемлемым. Альварес улыбнулся и покачал головой. — Я никогда не собирался выдвигать против тебя федеральное обвинение, Оуэн. Мне совершенно плевать на тебя. Меня интересует лишь Эбби. — Ваш допрос не может быть использован против меня, — настаивал Оуэн. — В Нью-Мексико даже не знают, что я тебя допрашивал. Думаешь, им нужно признание? Вы с Эбби оставили кучу улик в своих квартирах. Судья назначит тебе наказание. Содержание в колонии для несовершеннолетних до восемнадцати лет. Потом тюрьма до двадцати пяти. Столько лет за решёткой, Оуэн. Лучшие годы твоей жизни. А потом ты идёшь и делаешь себе же хуже. Не слишком умно убивать кого-то в колонии. — Он оскорбил мою татуировку и мою девушку, — объяснил Оуэн. — Раз уж на то пошло, он сам напросился. — Да, я слышал, — агент с минуту изучал ребёнка, заметил, что некоторые из мальчишеских качеств покинули его лицо, сменившись шрамами и повышенным осознанием реального мира. — Я знаю, что прокурор предложил тебе более мягкое наказание, — сказал Альварес. — В обмен на показания против Эбби. Я здесь, чтобы подсластить сделку. ФБР хочет заполучить Эбби. Ты не представляешь, как сильно они этого хотят. Мы договорились с Нью-Мексико. Ты рассказываешь нам всё, что знаешь про Эбби, и твой срок сокращается до минимального. Это значит, что ты выйдешь из колонии сегодня же, Оуэн. Ты станешь свободным человеком. — Идите к чёрту, — сказал Оуэн. Альварес обдумал этот ответ. — Ты слишком самоуверенный, — в конце концов заметил он вслух. — Тебе тринадцать. Тебе грозит двенадцать лет лишения свободы. Ты должен нервничать, но ты не нервничаешь. Оуэн ответил агенту выжидающим взглядом. Это заинтриговало Альвареса ещё больше. — Я бы сказал, что ты просто невежественно себя ведёшь, не понимаешь, какое наказание тебе грозит. Но ты провёл уже пять месяцев в колонии. У тебя имеется некоторое представление о том, какой будет тюрьма. Ты должен делать всё возможное, чтобы избежать заключения. Сделка, которую я предлагаю, это последний вагон уходящего поезда, на который ты должен был успеть запрыгнуть. По крайней мере, тебе стоило подумать об этом. Но ты, не раздумывая, отмахнулся от неё. Альварес сидел молча несколько минут, пытаясь угадать мысли Оуэна. Он предположил, что молчание заставит Оуэна что-то сказать. Мальчик, однако, оставался нем. — Следуй за мной, — наконец, приказал Альварес. Он встал и повёл Оуэна в свой кабинет. Целую стену в нём занимала карта Колорадо. На карте было тринадцать красных наклеек. — Убийства Эбби за последние сто шестьдесят дней, — разъяснил Альварес. Он прикоснулся к наклейке, которая была прикреплена к Денверу. — Её первая жертва, когда ты ещё был с ней. Единственный раз, когда она нанесла удар в городской черте. Он указал на район к западу от Денвера. — С тех пор произошло ещё с десяток нападений. Она убивает в среднем раз в двенадцать дней. Её метод отличителен. Жертвы всегда укушены, всегда обескровлены. Это облегчает её выслеживание. Альварес пристально посмотрел на Оуэна, чтобы увидеть, как он отреагирует на эту информацию. Агент не был разочарован: Оуэн улыбнулся. — Эта новость обрадовала тебя. Почему? — Он внимательно наблюдал за Оуэном, пока мальчик пытался скрыть своё волнение. Он только что устроил ребёнку праздник. Альварес осмотрел карту. Изучающе взглянул на Оуэна. Затем покачал головой. — Она ищет тебя, — заявил он. Он не мог поверить, как не понял этого раньше. — Вот почему ты не боишься попасть в тюрьму. Ты думаешь, она тебя вытащит, — Альварес вздохнул и снова покачал головой. — Мне следовало пригласить тебя сюда несколько месяцев назад. Агент с минуту сидел за столом и размышлял. — Эбби знает, что тебя арестовали в Денвере. Она остаётся в этом районе, пытаясь найти тебя. Именно поэтому она отказывается переезжать на новые охотничьи угодья, несмотря на повышенную опасность. Это привлекло внимание Оуэна. Альварес вытащил таблоид трёхдневной давности, показал его Оуэну. Заголовок гласил: Девушка-вампир снова наносит удар. На первой полосе красовался набросок Эбби. Альварес уточнил: — Более респектабельные газеты на самом деле не используют фразу «девушка-вампир», но именно так её все называют. То, как она убивает, просто уникально, Оуэн. Мы всегда знаем, что это она. Западный Колорадо вооружён. Государство выдаёт всем разрешения на скрытое ношение оружия. Люди отказываются выходить ночью на улицу в одиночку. А на прошлой неделе команда охотников-убийц из двух человек чуть не поймала её. Ей удалось убить обоих, но не раньше, чем они её ранили. Как мог сказать Альварес по реакции Оуэна, мальчик думал, что он блефует. — Я говорю тебе правду, Оуэн. Её кровь была найдена на месте преступления. Врачи исследовали её под микроскопом, и их очень заинтересовало то, что они обнаружили. Они говорят, что никогда не видели ничего подобного. Они предполагают, что у Эбби какое-то уникальное генетическое заболевание. Или, возможно, она была заражена редким патогеном, который они не смогли выделить. Агент вернул своё внимание к карте. — Многие думают, что банда взрослых помогает Эбби, скрываясь в тени и дёргая её за ниточки. Мы с тобой знаем лучше, Оуэн. Мы знаем, что это только Эбби. Она сильная, и она охватывает большую территорию. Хотя она не очень умна. Посмотри на характер её атак и скажи мне, где она. Альварес позволил Оуэну изучить карту с учётом этого вопроса. Ответ был очевиден, хотя мальчик и не хотел в этом признаваться. Альварес указал на точку в середине зоны поражения Эбби. — Завтра в этот район перебрасывается рота солдат десятой горной дивизии. Они обучены высотному бою. Они имеют альпинистское снаряжение и экипировку для холодной погоды. Они будут охотиться на Эбби отрядами по десять человек. В их руках будут автоматические штурмовые винтовки. Они выследят её, Оуэн, и застрелят. И она останется на месте, ожидая, когда её пристрелят, потому что думает, что ты всё ещё в Денвере. Оуэн не выглядел ужасно обеспокоенным из-за этого. Уверенность ребёнка в Эбби была поразительной. — У нас с тобой есть одна общая черта, — сказал Альварес. — Всё, что нас волнует — это Эбби. Покажи, как сильно ты заботишься о ней. Помоги мне привести её сюда. Я обещаю, что когда суд будет рассматривать её воспитание, уникальный характер её преступлений и состояние здоровья, она будет признана невменяемой. Это значит, что она отправится в психушку, а не в тюрьму. — Может, это не звучит многообещающе, но подумай об этом. Как только она получит надлежащую медицинскую помощь, её зависимость от человеческой крови можно будет излечить. Или, если её расстройство действительно требует такой диеты, кровь может быть предоставлена ей безопасно, без ущерба для кого-либо в процессе. Эбби может получить психологическую консультацию, которая поможет ей справиться со всеми внутренними проблемами. И, быть может, когда-нибудь доктора смогут её вылечить. — Я ничего не обещаю, Оуэн. Конечно, исследователи могут осмотреть Эбби, изучить её и решить, что её случай безнадёжен. Но разве не стоит попробовать? Представь себе день, когда Эбби вылечится и вы двое сможете жить нормальной жизнью вместе. Это должно что-то значить для тебя. Альварес мог сказать, что Оуэн на это не купился. Он сменил тактику. — Что, если ей всё-таки удастся тебя вытащить? — спросил Альварес. — Какой жизнью вы двое собираетесь жить? Ты всегда будешь в бегах. Ты всегда будешь заставлять меня или кого-то вроде меня преследовать тебя. Рано или поздно тебя снова поймают. Может, Эбби опять сбежит. Значит, ты застрял в тюрьме, пока она на свободе. Но давай посмотрим правде в глаза, Оуэн. Это она убивает людей. Это её нужно посадить, а не тебя. Если кто-то из вас и должен быть заперт, разве не разумнее, что это будет она? Помоги мне привести её сюда. Она получит необходимую медицинскую помощь. Тебя освободят. Так будет лучше для всех. Агент сделал паузу, попытался сдержать своё разочарование. Оуэн не слушал. — Эбби хочет есть людей? Ты хочешь, чтобы она ела людей? Ты выйдешь на улицу вместе с ней, и вот что произойдёт: ещё больше трупов. Это должно прекратиться, Оуэн. Ради вашего же блага. Я предлагаю альтернативу, которая положит конец убийствам. Думаю, вы оба этого хотите. Я понимаю, что не могу предложить сказочный финал. Но я предлагаю вам лучшую жизнь: вы будете свободны, Эбби больше не будет есть людей. Разве это не лучший результат, чем тот, что вы достигли на данный момент? — Я знаю, каково убивать, Оуэн. Я знаю, каково это. Убийство разрушает твою душу. Может, ты этого не чувствуешь, потому что убил врага. Но Эбби убивает людей наугад. Они не были ей врагами. Они не сделали ей ничего плохого. Они не заслужили такой смерти. — Попробуй представить, что это делает с душой Эбби. Её сердцем, если хочешь. Должно быть, это разрушает её сердце, разъедает её, уничтожает её понемногу. Ты должен помочь мне, Оуэн. Ради неё самой. Помоги мне привести её сюда. Она станет счастливее, когда больше не будет есть людей. Эта линия рассуждений, казалось, пришлась Оуэну по душе, но Альварес понял, что это не имеет значения. Не сейчас. У мальчика явно был свой собственный план. Он не был готов рассматривать другие варианты. *** — Наглый сопляк, — пожаловался Альварес своему партнёру. — Такой самодовольный. Такой самоуверенный. Он не слушал, что я говорил. — Типичный подросток, — сказал Даг. — Видел бы ты уверенность в его глазах, Даг. Он уверен, что Эбби его вытащит. Я предложил ему реалистичное решение. Но слепая фантазия затуманила его разум. — Типичный подросток, — повторил Даг. Альварес подошёл к карте Колорадо и рассмотрел красные точки. — В этом есть смысл, — подумал он вслух. — Оуэн несовершеннолетний, поэтому его судебные протоколы засекречены. Газеты не печатали его имя с тех пор, как он стал подозреваемым. Они не сообщили о его экстрадиции в Нью-Мексико. Она думает, что он всё ещё в Денвере. Или, по крайней мере, у неё нет явной причины думать, что он где-то ещё. — Я полагаю, они умнее. Они, подумал Альварес. Даг был так предан убеждению, что у Эбби была банда. Но Альварес тоже не был до конца уверен. Он никак не мог принять тот факт, что Эбби было всего двенадцать лет. — Вот что мы сделаем, — сказал Альварес. — Мы обнародуем местоположение Оуэна и устроим ловушку. — Что насчёт войск? — спросил Даг. Альварес отрицательно махнул рукой. — Пиар-трюк. Одна рота? Они могут прочёсывать этот район годами и не найти её. Нам просто нужно выманить её оттуда. Мы должны покончить с этим немедленно. — Если здесь пострадают люди, это будет на твоей совести. — Тогда нам лучше не облажаться. *** Неделю спустя Альварес патрулировал расширенный периметр, который он создал вокруг колонии. Солнце сядет через час. Альварес осмотрел новые камеры видеонаблюдения, установленные за оградой. Он поздоровался с офицерами, стоявшими за камерами. Он практиковался в беге к забору от линии деревьев. Двадцать секунд. Именно столько времени потребуется, чтобы разрушить периметр и запереть Эбби внутри. Альварес направился внутрь, к посту охраны, получил новости от Дага и отпустил своего партнёра домой. То, что Даг работал в дневную смену, означало, что один из них постоянно дежурил в этом месте. Это была заявленная Альваресом причина, по которой его партнёр был там в светлое время суток. Альварес, однако, знал, что Эбби нападёт ночью. Он не хотел, чтобы Даг был там, когда это случится. На посту охраны было два комплекта мониторов: старые чёрно-белые, отображающие каналы с камер, установленных в здании, и современные экраны, показывающие видео с камер за забором. Вместе мониторы давали прекрасный обзор здания со всех сторон. Было бы невозможно не заметить, как Эбби карабкается по проволоке. Конечно, для того, чтобы ловушка сработала, объект не мог быть укреплён. Вот почему полиция дислоцировалась на деревьях. Эбби должна была чувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы попытаться проникнуть внутрь. Альварес осмотрел внутреннюю часть колонии, проверяя баррикады, которые были установлены на каждом выходе. Вот как они заманят Эбби в ловушку во внутреннем дворе. Даже если бы она была достаточно сильна, чтобы полностью сорвать одну из наружных дверей с петель, баррикада внутри дверного проёма остановила бы её. Она будет стоять там, не зная, что делать, в то время как мужчины снаружи окружат её. Агент был обеспокоен тем, что в критический момент солдаты Нью-Мексико могут не решиться применить смертоносную силу против несовершеннолетней девушки. Альварес отвёл их на стрельбище и потребовал, чтобы они стреляли по мишеням в виде девочек. Но он знал, что это не сильно поможет, когда они на самом деле встретятся с ней лицом к лицу. Он надеялся, что Эбби нападёт на офицеров, а не просто попытается сбежать. Это вынудило бы их пустить в ход огнестрел. Альварес совершил обход камер, кивнул охранникам, которые следили за тем, чтобы заключённые оставались под замком. Он спустился по коридору в одиночную камеру, заглянул в маленькое окошко на двери и увидел Оуэна Уилера, спящего в своей кровати. Это была четвёртая ночь, когда они ждали появления Эбби. Полночь застала Альвареса, двух полицейских и двух сотрудников исправительного учреждения сидящими в караульном помещении и наблюдающими за мониторами. Внезапные крики эхом разнеслись по общей зоне, а через несколько секунд раздался громкий хлопок. — Свернуть периметр! — радировал Альварес, хотя и знал, что ни к чему хорошему это не приведёт. Его цель вошла в здание. Альварес выхватил оружие и побежал к камере Оуэна. Расчленённые охранники лежали в коридоре. Агент поспешил проверить одиночную камеру, но было уже поздно. Он должен был выяснить, куда делся Оуэн. Эбби перехитрила охрану. Она не перелезала через забор. Так как она попала внутрь? Альварес побежал к лестнице, ведущей на крышу, увидел, что люк на самом верху был распахнут. Он поднялся по ступенькам и выскочил наружу. И там его жизнь преобразилась. Ангел стоял в десяти футах от Альвареса, её лицо и руки были покрыты кровью. Она встретилась взглядом с Альваресом, сбросила толстовку и обняла Оуэна. Затем она побежала в сторону агента. Альварес подумывал выстрелить Оуэну в спину. Пуля пройдёт насквозь и попадёт в девушку. Но Альварес не смог нажать на спусковой крючок. Не потому, что убийство двух безоружных тринадцатилетних подростков может повредить его карьере. А потому, что ангел, проносившийся мимо него, был самым красивым созданием, которое он когда-либо видел. Теперь настала очередь Оуэна уставиться на Альвареса. Он бросил на агента довольный взгляд и опустил подбородок на плечо Эбби. Альварес распознал волнение и решимость в выражении лица мальчика. Оуэн начинал своё приключение. А Альварес остался ни с чем. В следующее мгновение дети оторвались от края и взлетели в воздух. Когда агент смотрел, как они исчезают, его покинули последние сомнения. Не было никакой банды. Никогда не было банды. Была только Эбби. Альварес смотрел в небо со слезами на глазах. Он поймал себя на отчаянном желании, чтобы там была банда. Потому что, если бы она была, он бы с радостью в неё вступил.