Игорю не нравится

      Не то чтобы Игорь когда-то представлял себе обиталище Хазина, но увидеть вместо мажорного суперлюкса скромную студию, большую часть которой занимала не особо выдающихся размеров кровать, было довольно неожиданно.       Стаскивая с забывшегося беспокойным пьяным сном Пети ботинки, Гром по привычке подмечает немногочисленные детали — едва разобранный чемодан, чёрная водолазка на спинке стула и слегка помятый листок на прикроватной тумбе. Тот самый, который Петя сунул ему в их первую встречу. Игорь снова вчитывается в скачущие буквы. Петя с таким азартом ухватился за добытую у бармена информацию, что они так и не проверили второй адрес. Что ж, вот и план на завтра. Можно ехать домой.       Но Игорь медлит. Смотрит на расслабленное во сне Петино лицо и чувствует, как снова нарастает в груди недавнее волнение. Делает пару шагов к входной двери, пытаясь сдержать неясный порыв, но сдаётся тут же. Аккуратно, стараясь не шуметь, Игорь осматривает немногочисленные шкафчики, проверяет чемодан, дважды выворачивает карманы пальто и прощупывает подкладку. Со всей возможной осторожностью лезет в карманы брюк спящего Хазина.       Ни травки, ни таблеток, ни порошка. Это помогает непрошенному волнению отступить.       В качестве компенсации за несанкционированный обыск, следы которого Петя определённо заметит утром, Игорь приносит из подмеченной при попытке аккуратно достать спящего Хазина из такси аптеки таблетки от похмелья. Оставляет их на прикроватной тумбе рядом со стаканом воды и быстро уходит. Игорь проявил так много несвойственной ему заботы, что голова идёт кругом.              Придя следующим утром в участок, — «Без опозданий, Фёдор Иванович! Как и обещал!» — Игорь предсказуемо Хазина не обнаруживает. Дрыхнет ещё, наверное, после вчерашних возлияний. Гром бы тоже не отказался покемарить где-нибудь лишний часок. Домой от Пети он вернулся глубокой ночью, а весь её остаток провёл в полусне, мучимый неясными беспокойными образами.       Игорь пытается работать, разобрать скопившиеся на столе папки и документы, но, кажется, сегодня его КПД на уровне Цветкова и компании, уже нашедших новую жертву своего тотализатора. Взгляд то и дело против воли скользит к двери в ожидании появления Пети.       Дима понимает метания Игоря по-своему, улыбается сочувственно.       — Много этот Москвич у тебя крови выпил, да?       — Нет. Да и вообще нормальный он.       Дима хмыкает скептически. Он изменился в последнее время. С профессии спал флёр романтики, оставив после себя неприглядные однообразные трудовые будни, к которым бедняга Дубин, кажется, был не совсем готов. Его безоговорочная вера в справедливость и желание мира во всём мире теперь подтачивались бесконечной бумажной волокитой, ленивыми коллегами и знакомством с такими неоднозначными элементами, как Хазин и Стрелков, чтоб ему икалось.       — Да, нормальный. Такой нормальный, что Фёдор Иванович третий день на всех срывается. Да и методы его…       — У меня тоже «методы».       — Это другое. Ты это из благих побуждений делаешь, а он… Кто знает, что в его голове творится? Ты вон сколько дней за ним ходишь, сам на себя не похож стал.       — Птенчик, не ревнуй, — Хазин появляется за спиной Дубина будто из воздуха. Сжимает ладони на его плечах, заставляя не ожидавшего такого Диму покрыться ярким румянцем. На Пете ни следа вчерашней пьянки. Свежий и бодрый, будто только из отпуска. Он кивает Игорю на выход и удаляется, не дожидаясь реакции.       Гром подхватывает куртку со спинки стула и треплет застывшему Диме светлые волосы.       На улице Хазин уже не такой уверенный. Нервный какой-то. Смотрит куда угодно, только не Игорю в глаза и разговор начать не торопится.       — Выглядишь бодрячком.       — Слушай, насчёт вчерашнего…       — Забей, всё в порядке.       Петя поднимает на Игоря взгляд и дарит ему мягкую благодарную улыбку. За прерывание неловкой попытки извиниться и за неожиданную вчерашнюю заботу. Даже не говорит ничего о том, что Гром рылся в его вещах.       Игорю почему-то кажется, что до него было не так уж много людей, которые проявляли бы к Хазину что-то вроде заботы и беспокойства.       Игорю почему-то кажется, что он на Петину улыбку слишком долго смотрит.       — Знаешь, я всё спросить хотел. Чем ты так Дубина довёл в свой первый день, что он до сих пор при твоём появлении вздрагивает?       — А тебя, значит, не довёл ещё? –Хазин возвращается в своё обычное нагло-расслабленное состояние, но улыбается искренне.       — Не-а.       — Звучит как вызов, Гром. Дай мне четыре часа, и ты сам от меня сбежишь.       — Засекай. С проигравшего шава. Как раз успеем второй адрес проверить.       Петя со звонким смехом лезет в карман за телефоном, принимая правила игры.              Здание заброшено довольно давно, но всё ещё в неплохом состоянии. Нет ни куч мусора, ни граффити, ни следов проживания в нём бомжей. Это подозрительно. Кто-то явно приложил усилия, чтобы на это место никто не посягнул.       — И что ты ожидал тут найти? — Игорь внимательно смотрит на пол небольшой каморки, в которую они забрели, осматривая здание. Ровный прямоугольник почти без пыли, тут явно что-то стояло совсем недавно.       Они, конечно, опоздали.       — Мой информатор сказал, что здесь должно быть что-то вроде места передачи товара барыгам. Не склад, конечно, но пара нычек могла быть.       — Как вообще твой информатор в Питере оказался?       — Неисповедимы пути наркотические, — Петя проходит по коридору и пинает небольшой кусок кирпича. — Накурился где-то в Выхино, а проснулся уже в Питере. Тут и остался, с кем-то из Гешиных барыг закорешился.       Они обходят здание, осматривая каждый закуток. Игорь даже выбивает пару неподдающихся открытию дверей, получая в награду удивлённо приподнятые брови Пети.       Ни улик, ни зацепок.       Хазин мрачнеет с каждым шагом. Дышит шумно и смотрит на пустую комнату как на личного врага. Пинает мелкий мусор, не боясь испортить дорогие ботинки.       Игорь пытается прикинуть, где можно раздобыть новую информацию, раз их сегодняшняя вылазка оказалась провальной. Очередная неудача сильно выбила Хазина из колеи, и Гром не хочет снова видеть его в том состоянии, в котором видел вчера. Может, Игнат найдёт что-нибудь по своим каналам?       — Знаешь, у меня человечек один есть. Знает всё и обо всех в этом городе. Может помочь по старой дружбе. А то здесь мы в любом случае ничего полезного не нашли.       Петины губы растягиваются в намёке на неуверенную улыбку.       — Думаешь, поможет?       — Уверен.       Петя даже светлеет немного. Хочет сказать что-то, но его прерывает звонок телефона. Кто бы ни хотел поговорить сейчас с Петей, одно его имя рубит на корню мягкую улыбку. Хазин мрачнеет снова, напрягается весь и бросив Игорю рассеянное «извини» отходит в соседнюю комнату.       Игорь не собирается ему мешать или подслушивать разговор, просто улавливает холодные резкие «да», «нет», «не знаю» и «отъебись».       Собеседник явно не из приятных. Странно что Петя, с его-то характером, просто не сбросил вызов.       Когда разговор, кажется, завершается, Игорь осторожно идёт за Петей. Тот дышит сорвано, гневно раздувает ноздри, шепчет сипло бесконечное сдавленное «сукасукасука», резко трясёт рукой с зажатым в ней телефоном, будто из последних сил сдерживается, чтобы не кинуть его в стену. Почувствовав взгляд Игоря, смотрит в ответ и безуспешно пытается из последних сил держать лицо.       — Понимаешь, отец…       Игорь не понимает.       У Игоря отец был хоть порой и скуп на ласку, но заботился по мере сил, а главное любил безоговорочно. У Игоря Фёдор Иванович есть, который всегда ему рад и всегда его ждёт. Фёдор Иванович, который в любое время примет, поймёт и поможет, даст профилактический подзатыльник и мудрый совет. Фёдор Иванович, который в нужный момент укажет верный путь и не позволит заблудиться в этом сложном мире и мешанине мыслей в голове.       Игорь не понимает. И как помочь не знает.       Решение приходит неожиданно. Он резко притягивает к себе разбитого Петю и сжимает его в крепких объятьях. Тот застывает удивлённо. Да Игорь и сам удивлён своим действиям не меньше, уже готов отпустить, но Петя, отмерев, неуверенно обнимает в ответ.       Значит, всё правильно.       Игорь Гром не самый тактильный человек, он понятия не имеет, сколько должны длиться правильные объятья. Секунд десять? Двадцать?       Петя шумно выдыхает и будто расслабляется весь. Значит, можно и дальше держать его в своих руках. Можно прижать его к себе ещё крепче и уткнуться в мягкие волосы. Петя трётся носом о плечо Игоря и сильнее сжимает руки на его спине. Значит, можно ещё не размыкать объятья. Можно прошептать едва слышно куда-то в макушку «да не ссы, всё нормально будет» и, почувствовав в ответ сдавленный смешок, провести пару раз вверх-вниз по его спине. Петя дышит размеренно, опаляя теплом ключицы Игоря даже сквозь плотную ткань рубашки. Значит, можно ещё немного задержаться в этом моменте, согреваясь и впитывая неожиданную, но такую приятную близость. Можно…       Настойчивая трель Петиного телефона заставляет их отпрянуть друг от друга.       — Четыре часа прошло. Уже готов от меня сбежать? — Спрашивает Хазин, посмотрев на экран.       Игорь смеётся и мотает головой. Нет, мол, не дождёшься. Петя улыбается в ответ, обводит в последний раз комнату внимательным взглядом и разворачивается к выходу.       — Пошли уже отсюда. Я есть хочу.       Игорь идёт за ним следом. Смотрит на Петину прямую спину, на его взъерошенные волосы и красные кончики ушей. Слушает вполуха его возмущения странной питерской погодой и ледяным северным ветром. И застывает вдруг. Ёжится зябко то ли от резкого холодного сквозняка, то ли от столь же резкого осознания.       Игорю не нравится терять его тепло.