Контроль

      Волнение и страх забирались под кожу, заставляя дрожать далеко не от холодного весеннего ветра. Черт, даже не верилось, что он сейчас действительно стоял перед входом в театр, собираясь записаться туда или хотя бы узнать, что для этого требуется. У него появился шанс на исполнение мечты, и отказываться от него Арсений не собирался.       Да, все еще было далеко не гладко, а даже наоборот. Куча проблем выедали мозг изо дня в день, усугубляясь и пробираясь в подкорку. Арс ранее не знал, что такое загоны, и, если честно, желал остаться в неведении, но именно они сейчас не позволяли ему войти внутрь и спокойно записаться на первое занятие.       Общение с Шастуном все еще мало напоминало даже то, которым обычно связаны одноклассники: тот продолжал быть максимально вежливым и отстраненным, несмотря на то, что получалось контролировать себя все еще довольно хреново, но факт оставался фактом: никто не собирался открываться и делать шаг навстречу. Арс из-за панического страха, который за эту неделю удалось перебороть лишь на малую долю, а Антон… возможно, из-за стыда или грызущей совести? Арсений не знал, но надеялся, что все это вскоре перестанет волновать его так сильно.       Да, все еще были моменты, когда Антон срывался и проявлял теплоту и участие после этого, видимо, поддаваясь собственным эмоциям, но эти моменты были настолько редкими и отчего-то волнующими, что порой хотелось просто взять и сделать так, чтобы тот вел так себя всегда. Хотя бы с Арсом.       А сам Арс Шастуна вовсе не понимал: какой был смысл сдерживать себя и свои чувства, если они только-только начали проявляться? Но, видимо, смысл был, причем довольно значимый, раз Антон был готов разодрать себе всю кожу ногтями, лишь бы не показывать собственных эмоций. Смотреть на это было откровенно больно. Хоть он и понимал примерные причины. Вот только делать выводы на основе, скорее всего, неверных суждений человека, только узнавшего, что такое «чувствовать», не стоило.       Но все же Арсению казалось, что все это происходило в основном из-за того, что Антон испытывал на постоянной основе все шестнадцать лет. Все-таки это была ярость. Ярость, из-за которой он не раз вредил всем окружающим и, возможно, он просто не хотел повторения всего этого, почувствовав муки совести уже несколько раз. Слишком невыносимым ему это могло показаться.       Нет, он ни в коем случае не утверждал правоту своих мыслей, но все же очень хотел проверить и, в случае чего, помочь Шастуну со всем этим. Хотя, как ему может помочь тот, кто сам толком не разбирается в вопросе? Может, стоило ему показать, что эмоции — не всегда плохо? Но тот и сам знал это, скорее всего, тогда…       Идей было много, но их реализация была невозможна: слишком уж Арсений боялся. Для начала следовало разобраться со своим страхом и научиться контролировать эмоции, а потом уже стремиться помогать всем. Это решение было вполне логичным и обоснованным, но почему же ему так не хотелось отступать и оставлять Антона одного? Да, ему было страшно, но Шастун ведь тоже испытывал не только радость.       Зависнув буквально на пару секунд у входа, Арсений, встряхнув головой, чтобы прийти в себя, сделал шаг внутрь огромного здания, пытаясь вспомнить хотя бы примерную инструкцию, которую ему дал организатор. К кому подойти? Кого позвать?       Все это крутилось в голове, но Шастун вытеснил абсолютно все, занимая собой практически все мысли. Слишком странно все это было. Лучше бы Арсению было плевать на него, честно. Было бы меньше проблем.  — Извините, молодой человек, вы в театральный? — молодая девушка, примерно его возраста, подбежала за считанные секунды с другого конца холла, светло улыбаясь. И почему же не возникло желания улыбнуться ей в ответ?  — Да, именно туда. Не подскажете, как пройти? — он сам не знал, почему они общаются на «вы», но слишком невежливо было бы без уточнения менять обращение к человеку, поэтому Арсений просто решил смириться. Все-таки в вопросах вежливости и обходительности он знал абсолютно все: это было его основой, на которую он опирался в общении с людьми, когда не ощущал ничего. Этикет действительно выручал его все эти годы.  — Конечно! И давай все-таки на «ты». Просто сначала ты мне показался стариком, — она звонко и совсем не в тему рассмеялась, хватаясь цепкими наманикюренными пальчиками за предплечье, все еще затянутое эластичным бинтом, и вызывая у Арсения недовольство и боль. Его руки все еще не зажили, хоть швы и сняли. Шрамы обещали остаться ужасные, но до этих шрамов нужно было еще дожить, а с таким обращением он не думал, что это произойдет. Да, эта девочка не знала всей ситуации, а предплечья были скрыты плотной толстовкой, но все же, стоило иметь хотя бы какую-то грань личного пространства.       Думать о том, на что он пошел, лишь бы начать ощущать хотя бы что-то, Арсений не хотел: боялся, что ничем хорошим это не закончится. Истерик ему и так хватало, особенно на пустом месте. А тут место далеко не пустое, поэтому с анализом действительно стоило повременить, особенно, если даже обычные воспоминания о том вечере заставляли тихо скулить в подушку. Что с ним будет, если он действительно захочет разобраться с этим? Все-таки не стоит об этом думать, особенно сейчас.       Трещина, оставленная Шастуном, практически зажила, хоть и не до конца. На самом деле, ему следовало остаться в доме Антона еще на неделю, чтобы окончательно поправиться и не тревожить повреждения, но ему хватило снятых швов и прошедшего ушиба лодыжки, чтобы тут же заявить, что он сваливает. Сначала, конечно, к родителям, которым Шастун-старший наплел какую-то правдоподобную чушь, а потом — в этот самый театр.       Рассказывать об изменениях, произошедших в жизни, он не стал ни матери, ни отцу. Зачем? Он сделает это тогда, когда действительно сможет назвать себя полноценным человеком, а не нестабильным подростком, рыдающим от каждого тычка. Все будет потом, а пока он просто решил записаться сюда и к психологу, предварительно попросив Антона тоже сходить к специалисту. Тот обещал подумать, но уже тогда Арсений дал себе обещание, что не оставит это все просто так, особенно с состоянием Шастуна.  — Ты чего застыл? Пошли, пошли, сейчас пройдешь быстренько мини-собеседование и тебе мастер скажет, подходишь ты или нет! — она была такой… счастливой. Очень. Вот только почему же у Арса это ее поведение вызывало лишь глухое раздражение?  — Извини, я просто задумался.  — Ничего страшного! Как тебя зовут? Что чувствуешь? Почему решил сюда прийти? Черт, только не говори, что ты один из этих амеб! Тебя же сразу отсюда выпнут, а такого красавчика терять не хочется! — вот теперь ее белозубая улыбка и смех начали раздражать еще сильнее. Где же это всеми любимое чувство такта и понимания? Спрашивать об основной эмоции в первые минуты знакомства было верхом неприличия, но сейчас это мало кого волновало. Даже жаль.       Смущения Арсений от комплимента не испытал: воспринял как должное, но задуматься его это заставило. Например, о том, почему реакция была именно такой. Все-таки на слова Антона он реагировал абсолютно по-другому.  — Арсений и… я был той самой «амебой», — он немного ядовито улыбнулся, слыша неловкий смех в ответ и видя округлившиеся глаза девушки. — Сюда решил прийти в виде эксперимента. А что насчет тебя?  — Ира! А эмоцию ты и сам видишь. У меня папа здесь главный, поэтому просто развлекаюсь, — она вновь хихикнула, продолжая тянуть Арсения вперед за поврежденное предплечье куда-то вверх по лестнице, явно не думая заканчивать с вопросами. — Ну ты и счастливчик, конечно! Завидую! Стоп, это получается, что у тебя уже есть соулмейт? — ее улыбка на секунду стала немного грустной, но вскоре все встало на свои места.  — Да, есть, но у нас скорее сотрудничество, чем дружба.  — То есть, вы не в отношениях?  — Нет, — на секунду стало даже печально от этого факта, но Арс тут же отогнал подобные мысли. Что за чушь?  — Тогда, у меня точно есть шанс! — Ира не спрашивала, а утверждала, и это вводило в некий ступор. Почему она так решила? — Ты мне слишком сильно понравился на мордашку, тут мало таких красивых бывает, поэтому не обижайся, — вновь улыбка и смешок, которые уже капали на мозг несколько минут, и они наконец подошли к большой двери, за которой слышались голоса.       К Арсу вновь вернулось волнение, а ладони вспотели. Слишком долго он ждал этого момента.       Черт, а если его не примут?..  — Хватит мяться, пошли! — один рывок, и Арс оказывается внутри, слыша, как захлопывается дверь. Так громко, что привлекает внимание всех присутствующих.       Ну, теперь уж точно пути назад нет.

***

      Сердце колотилось где-то в груди от радости и неверия, а с лица не спадала светлая улыбка, от которой уже болели щеки с непривычки. Его действительно взяли! Сказали, что он действительно дорог для них всех, что он особенный, и попросили прийти через пару дней, проведя пробное занятие и выдав расписание.       До сих пор не верилось, что он стоит буквально в шаге от исполнения мечты и становления актером. Арсению ведь буквально оставалось лишь хорошо сдать экзамены, отучиться еще два года в школе, а потом — поступить в театральный. Вероятность того, что его примут туда, несмотря на высокую конкуренцию и заоблачный проходной балл, была слишком высока, чтобы сдавать так скоро из-за пары трудностей: мало кто шел в театральный, обретя соулмейта, поэтому их туда принимали с радостью.       Сжав ладони в кулаки, чтобы хотя бы как-то выпустить тот поток, который бушевал внутри и не начать прыгать от радости и еще кучи эмоций, которые не получалось идентифицировать, Арсений свернул во дворы, вспоминая, где именно они договаривались встретиться с Антоном, чтобы поехать уже непосредственно к нему домой. Отчего-то хотелось поделиться собственными эмоциями с ним, но как же он боялся. Не только Шастуна, но и того, что он просто все обесценит, сказав, что в этом нет ничего, чему бы следовало радоваться.       Почему Антон все еще пытался максимально отдалиться и сдерживал собственные эмоции, Арсений так и не смог понять, хоть и пытался, выстраивая какие-то логические цепочки. Да, это было вполне правильно с виду, но как можно анализировать поступки других людей, не имея осознанной эмпатии и практически не разбираясь даже в собственных чувствах? Вот именно, что никак.       Пружинистая походка выдавала все эмоции, но он был слишком счастлив, чтобы скрывать это . Удара в спину Арсений сейчас точно не ожидал: было всего пять вечера, солнце даже не думало заходить, да и этот переход между домами не был слишком заброшенным. Да, определенные опасения были из-за того происшествия, за которое он поплатился трещиной в ребре, но сегодня ему казалось, что все будет просто шикарно. Жаль, что только казалось.       Все началось с того, что откуда-то сзади послышался смех и быстрые шаги. Тогда он подумал, что это просто компания подростков, тоже решивших сократить путь, но уже через секунду эти предположения были разрушены одним толчком в спину. К стене его прижали очень резко и сильно. Так, что Арс приложился всей грудью со всего размаху, тут же воя от невыносимой боли. У него же только все начало заживать…       В голове крутилось огромное количество вопросов.       Кто эти люди? Что им надо? Что вообще происходит? Почему прицепились опять к нему? Зачем им это?       Казалось, что мозг сейчас просто взорвется от сенсорной перегрузки, но этого не происходило, к огромному сожалению: он бы предпочел упасть в обморок вместо того, чтобы слышать этот мерзкий смех и чувствовать крепкую хватку на поврежденных запястьях.  — Неужели у нас тут очередной нытик? Так даже не интересно, — мерзкий голос и запах перегара заставили с огромным трудом сдержать рвотные позывы. По щекам текли слезы из-за непонимания и невыносимой боли в груди и запястьях. Кричать уже не получалось: рот ему зажали практически сразу, удерживая на месте с удивительной легкостью.  — Не думаю, что он нытик. Ты же видел, как он лыбился. Скорее всего, мальчишка, который совсем недавно обзавелся соулмейтом. Представь его реакцию — это будет полный разъеб! — Арсений слушал все это, чувствуя, как рыдать он уже начинает от страха, а не от боли. Что они хотели сделать?       К собственному ужасу, Арс просто не мог понять того, что испытывают эти люди. Он не видел той ярости, которую Шастун выражал постоянными драками и криками, слышал улыбки, но не чувствовал той же энергетики, которую излучала та же Ира. Тогда, что им нужно было?       Попытки вырваться из хватки лишь причинили еще больше боли и вызвали громкий смех у парней, удерживающих его. Разве, в его действиях было что-то смешное? Он был смешным?  — Что может быть лучше нестабильных мальчишек, не понимающих собственных эмоций? Вот именно, что ничего.  — Эй, ты аккуратнее, он ведь вырубится сейчас. Умерь пыл, у парня что-то не так с дыхалкой, — второй неизвестный запустил руку в растрепанные волосы Арсения, заставляя его откинуть голову назад и оттаскивая от холодной стены. Наконец, получилось вдохнуть полной грудью, но ненадолго: кажется, все лечение пошло насмарку от одного удара. Даже один вздох причинил очень много боли.       Эти парни разговаривали между собой так, будто Арса здесь просто не было, но даже из этих разговоров он ничего не понимал, чувствуя, как паника накатывает все сильнее и сильнее, а из-за тремора конечностей не получается нормально стоять на ногах. Слезы текли без остановки, а сил хватало лишь на несмелые глотки воздуха, чтобы хотя бы немного уменьшить головокружение.       На секунду даже захотелось вернуться в прошлое, чтобы не чувствовать всего этого и не ощущать, как тебя разрывает изнутри страхом, паникой и непониманием, смешанными с болью и отчаянием. Если бы он сейчас ничего не чувствовал, то его бы отпустили, поняв, что насладиться страданиями не выйдет.  — Он так мило боится нас, — омерзительная улыбка одного вновь вызвала лишь тошноту, а голова снова закружилась из-за недостатка воздуха: дышать получалось через раз. — Не переживай, солнышко, твой соулмейт даже не узнает об измене. Такой красивый, я не могу. А глаза какие… О чем? Что они имели ввиду? Почему?..  — Давай быстрее разберемся с этим и свалим уже, а. Заебал медлить, — один рывок, и Арс оказался на коленях, тут же вскрикивая от боли и получая за это по лицу. Сил хватало только надеяться, что суставы остались на месте.  — Ну же, давай, открой рот, — голову зафиксировали хваткой в волосах, а по лицу прошлась чья-то ладонь, надавливая на сжатые губы и пытаясь проникнуть внутрь. Как же хотелось просто взять, вскочить на ноги и дать отпор, но Арс понимал, что ничем хорошим это не закончится. Это было единственным, что он понимал сейчас, до сих пор пытаясь осознать, что от него нужно этим людям, если они не хотят драки. — Столько слез на таком красивом лице… это даже расстраивает. Ну же, улыбнись, ты же это умеешь, я уверен!  — Сука, отъебись ты от меня! — голос сорвался, звуча с надрывом и отчаянной яростью, но даже это вызвало только смех. Непонимание разъедало изнутри, пугая и заставляя вновь и вновь предпринимать попытки вырваться, чувствуя, как неприятно стягивается кожа головы при каждом рывке. Все-таки слишком крепко его держали, поэтому шансов не было.  — Ну, солнце, отпустим мы тебя только тогда, когда ты нас обслужишь как следует. Да и ты, мне кажется, давно не невинный мальчик, раз появился соулмейт. Скажи, это парень или девушка? — Арсению показалось, что в этих словах был какой-то подтекст, но понимание так и не пришло. Что значило это «обслужишь»? Какая разница, какого пола его соулмейт?  — Отвечай! — хватка в волосах усилилась, вызывая вымученный всхлип, а Арсений почувствовал, что тело начинает слабеть, измученное переживаниями и волнением. Адреналин в крови постепенно сходил на нет, давая почувствовать весь спектр болезненных ощущений, ранее чувствующихся не так остро.  — Да парень, я уверен. Не дергай его так сильно, а то вырубится еще, — Арс даже был отчасти благодарен за это. Главное, что ему не пришлось отвечать, так как, складывалось такое впечатление, будто, если он откроет рот даже ради одного слова, то просто проблюется от отвращения и страха.       А ведь он на самом деле находился на самой грани обморока: в глазах темнело с каждым разом все сильнее и сильнее, а виски сдавливало, не позволяя даже думать. Казалось, что еще немного, и после очередного такого выпада из реальности, он придет в себя вновь только минут через десять. Кто же знал, что так и произойдет.       В глазах просто потемнело в очередной раз, сердце забилось в горле с бешеной скоростью, а где-то на периферии послышались крики и звуки ударов. Арсению действительно почему-то казалось все это лишь галлюцинацией, но он убедился в своей неправоте, когда открыл глаза, лежа на грязном асфальте и глядя на то, как сваливают те парни, убегая от него как можно дальше.       Он ведь даже подумать не мог, что когда-нибудь упадет в обморок, а тут… да и, что вообще происходило? Сколько он был в отключке? Из-за чего вообще отключился?       Вопросы разрывали голову изнутри, причиняя почти физическую боль, которой сейчас и так хватало. Перед глазами плыло, его подташнивало, а перспектива подняться на ноги и сделать хотя бы шаг не прельщала: высока была вероятность упасть обратно из-за боли или подгибающихся коленей. Да, его все еще трясло от страха и непонимания.       Почему они свалили? Что хотели от него? Почему прицепились именно к Арсению?       Хотелось рыдать, но он впервые сдерживал собственные эмоции, лишь бы избежать боли в груди. Все это было слишком тяжело. Что же это за день такой…  — Ебаные выблядки, нужно было убить их нахуй. Ты как? — вот кого он не ожидал увидеть здесь, так это Шастуна, чье лицо сейчас было покрыто ссадинами, а костяшки рук — сбиты в кровь. Да, Арсений опаздывал на их встречу, но он и подумать не мог, что Антон пойдет искать его уже спустя десять минут. Чем бы все закончилось, если бы он не пришел?  — Да я… живой, кажется. Так и не понял, что им нужно было от меня, — он даже не узнал собственный голос, настолько он дрожал, отказываясь слушаться. Срочно нужно было прийти в себя и успокоиться, но возможности не было: теперь изнутри его разрывали далеко не страх и волнение, а что-то теплое и обжигающее. Возможно, люди это называли благодарностью и нежностью? Да, он определенно был благодарен Антону, но второе вводило в ступор.  — Шутишь что ли? — Арс только сейчас заметил, что Шастуна знатно потряхивало от переизбытка эмоций: он даже не мог помочь ему подняться, ограничившись лишь сидячим положением и приземлившись рядом, неожиданно крепко обнимая и причиняя боль. — Они тебе опять ребра повредили что ли? Уёбки блять. Извини, я буду осторожнее. Просто… просто нужно успокоиться, иначе я сорвусь.       Теперь все встало на свои места: Антону просто нужно было купировать свою злость с помощью контакта с Арсением, и не больше. Может, он и переживал за него, но главной причиной все же было именно то, что Арс являлся его соулмейтом, потеря которого приравнивалась к смерти. Это было лишь предположением, но вполне логичным.       Да, может это и не было правдой, но все же задевало. Сильно задевало, заставляя что-то внутри сжиматься внутри все сильнее и сильнее, до размера атома, чтобы потом взорваться. Оставалось надеяться, что этот взрыв произойдет не сейчас: слишком много он сегодня перенес.  — Нет, я действительно не понимаю. Мне нужна будет твоя помощь, чтобы дойти до дома. Сможешь мне ее оказать? — он вновь строил из себя не пойми кого, полностью отстраняясь от Антона, лишь бы не взбесить его неправильным действием или словом. Да, страх все еще давал о себе знать, и Арсений очень часто жалел, что побороть его полностью не получалось даже спустя все то время, когда тот относился к нему очень хорошо. Хотя, может этот поступок поможет ему принять Антона немного больше и открыться уже полностью.       Только сейчас пришло понимание того, что он желал полного доверия того, кому сам не мог его дать. Это было довольно глупо и эгоистично с его стороны, но обдумать все и решить, что именно стоит делать дальше, сейчас не представлялось возможным: голова была забита лишь сегодняшним происшествием и огромными руками, мягко обнимающими его.  — Даже не знаю, хорошо это твое непонимание или нет. Да, я помогу, но поедем мы ко мне, так как дома тебе в таком виде лучше не показываться: не выпустят потом неделю, а я уже через несколько часов теряю контроль над собой. Хватайся за шею, — Шастун неожиданно оказался слишком близко, наклоняясь так, что их дыхание смешалось буквально на секунду, но даже этой секунды хватило Арсу, чтобы залиться краской: слишком смущала эта ситуация в целом.  — Зачем?  — Я донесу тебя до машины, чтобы не тревожить трещину. Да и ты сейчас не в состоянии идти: тебя же всего трясет.  — Ты прав, спасибо.       Прямо сейчас оставалось надеяться лишь на то, что в этом действии Антона была хотя бы капля заботы или участия, которые не были причастными к обычной выгоде, иначе Арсению пришлось бы расстроить его тем, что помимо страха и физического неприятия, он сейчас чувствовал слишком непривычный трепет и желание, чтобы все это продлилось как можно дольше. Все вместе вызывало слишком большой диссонанс, заставляющий метаться из крайности в крайность и жмуриться, в попытке прийти в себя. В такие моменты Арсений особенно сильно не понимал себя, не в силах разобраться в собственных эмоциях.       Откуда у него было столько теплоты по отношению к Антону, если он все еще боялся его? Почему Шастун не чувствовал того же? Как можно контролировать все это? Какие эмоции были более правильными в этой ситуации? Разве можно испытывать что-то настолько противоречивое к одному и тому же человеку?       В голове крутилось слишком много вопросов, на которые готовых ответов просто не существовало, да и вряд ли они когда-нибудь появились бы. Именно поэтому Арс, решив отложить их все, просто прикрыл глаза, расслабляясь в крепких объятиях и кивая, давая добро на то, чтобы его оторвали от земли. Да, ему было больно, но сейчас он мог спокойно отстраниться от этих ощущений, полностью сосредотачиваясь на пугающе быстром пульсе Антона и его же тяжелом дыхании. Так было гораздо проще.