***
— Эй, проснись! — Вяло моргая, Шото поднимает голову, кажущуюся тяжелее в раз десять, и смотрит на своего друга. Кацуки сидит на соседней качели, придерживая сидение Шото так, чтобы оно не раскачивалось от движений. Сегодня они играли вдвоём, без обычной свиты преданных последователей Кацуки. Мальчик выглядел смущённым, объясняя это тем, что они решили заняться своими делами, но Шото не видела причины для стеснения. Подумаешь, друзьям тоже нужно иногда отдыхать друг от друга. — Я в порядке, — отвечает девочка, но друг не выглядит убеждённым, хмуря брови. — Если ты уснёшь здесь, как думаешь, что случится? — Я упаду с качели. — Голосу Шото не хватает эмоций, но Кацуки это больше не смущает, она разговаривает со всеми подобным тоном, даже с любимым братом. — И получишь травму, — поучает блондин, уперев руки в бока и выпячивая грудь, — Я не могу этого допустить, если собираюсь стать твоим героем! Давай пойдём посидим под деревом! Он тянет сонную Шото в сторону, крепко схватив за руку. Девочка находит такое поведение забавным, Кацуки так серьёзно настроен быть героем в каждой мелочи касающейся её, но грубит всем остальным без разбора. Это напоминает ей принцесс и рыцарей из сказок, прочитанных на ночь её матерью. Сонный мозг быстро формирует картинку: она в розовом платье и с длинными чёрными волосами и Кацу в доспехах и с дерзкой улыбкой на лице. Невольно Шото усмехается. Кацуки дотошно выбирает из нескольких деревьев лучшее, и определившись, плюхается под ним утягивая Шото за собой. Трава достаточно мягкая или девочка просто утратила способность к чувствительности из-за недостатка сна, она облокачивается на толстый ствол и с глубоким вдохом закрывает глаза, мальчик устраивается рядом, позволяя их плечам соприкасаться. Последняя мысль Шото, перед погружением в забвение, о том как бы ей хотелось снова ходить в парк вместе с Тойей, а не с мисс Ханой, ставшей её тенью за последние несколько лет. Просыпается она от противно тянущей шеи, мир перевернут вправо, когда она находит взглядом свою учительницу, разговаривающую с мамой блондина. Сам блондин дергает ногами от чего её голова подпрыгивает и она замечает, что полулежит на его коленях. Девочка поднимается, протирая глаза и массируя уставшие мышцы шеи. Кацуки неестественно красный и Шото начинает переживать — не заболел ли он от долгого сидения на голой земле или, может, у него есть аллергия на какую-нибудь траву? — Что случилось? — неуверенно спрашивает Шото. — Ты спишь на мне! — рявкает мальчик, возможно, он красный от гнева? Ей бы тоже не понравилось охранять чужой сон на своих коленях без ранней договорённости. Но она на самом деле просто оттолкнула бы того, кто мешал чувствовать себя комфортно. Доброту и отзывчивость она потеряла где-то в прошедшем времени. — Ты чуть не раздавил меня своим весом и совсем не просыпался! — Ой. — И это всё, что ты скажешь? — Шото проигнорировала мальчика, рассматривая как мисс Хана неуютно мнётся в разговоре с Мицуки. В некоторой степени она понимала её дискомфорт: мать Кацуки была волевой женщиной, громкой и напористой. Она даже не боялась Тойи, как это делало большинство людей, и прямо высказывала свои мысли. Внезапно, ей расхотелось возвращаться в пустую квартиру, одиночество накрыло знакомой тяжестью. — Кацуки? — позвала девочка, поворачиваясь к другу, — Как ты думаешь, я могу переночевать сегодня у тебя? — Что? — переспрашивает мальчик с широко открытыми глазами. Он снова краснеет. — Нельзя? — тёмная макушка опускается в поражении. — Нет! Я просто… я не ожидал, что ты спросишь, вот и всё. — Кацуки смотрит на свою маму, — Я не против, но мне нужно спросить у старой ведьмы. — Бакуго схватил руку Тодороки и побежал к разговаривающим женщинам, не дав ей ответить. Мицуки была удивлена, увидев яркий и решительный взгляд на лице сына. Обычно, он обращался к ней с таким выражением лица, когда чего-то очень сильно хотел и планировал добиться желаемого любым возможным способом. Она уже готовилась к обороне, но остановилась, когда её мальчик с румянцем попросил её разрешить остаться Шото ночевать, несмотря на то, что утром ему нужно было идти в школу. Это удивило её, обычно, Кацуки не спрашивал, а требовал, привыкший к потаканию и особому отношению от других людей. В школе его постоянно хвалили за успеваемость, на улице за причуды. Он был гордым маленьким существом и ни разу не приводил домой своих друзей, аргументируя это тем, что они не достойны топтаться в его святыне. Даже самый первый друг — Мидория Изуку, приходя в гости с его матерью, не допускался и на порог его комнаты, играя в гостиной. Она просто не могла отказать ему в этой просьбе, и дело не только в самом Кацуки, важную роль играла маленькая, тихая и спокойная Шото, живущая только со своим старшим братом, который в последнее время часто пропадал на работе. Они до сих пор не назвали своего полного имени и не объяснили почему Шото старается выглядеть и говорить как мальчик, но мягкая материнская сторона не могла оставить ребёнка в одиночестве пустой квартиры. Они с Кацуки ждут на пороге дома, когда Хана привезёт Шото. Мицуки предложила сама забрать девочку, но её учитель настойчиво упирался этой идее. Несложно догадаться, кто приложил руку к подобной осмотрительности. Женщина чувствовала, что навязчивая безопасность была вынужденной, но не хотела влезать в чертоги чужой семьи, представляя через сколько трудностей им предстояло уже пройти. Тем более, что Тойя, обычно защищающий и оберегающий сестру от любого вреда, доверил ей её безопасность. Это немного согревало. Машина подъехала ко двору, выпуская Шото с подушкой в тонких руках и небольшим рюкзаком за спиной. Кацуки тут же сорвался с места, сияя ярче заходящего солнца. Он ловко обнял девочку за плечи и потащил в дом, попутно рассказывая, чо и где находится. Обменявшись прощанием и наставлениями с Ханой, Мицуки тоже вошла внутрь.***
Наладить связи в подполье города оказалось непростым делом, постоянная бдительность не раз спасала его, еще нельзя было допустить слухов о Шото, особенно постоянно имея дело с засранцами А класса. Помогало то, что они и сами не стремились вытрушивать грязное бельё вынужденных коллег. Мудак, с которым он работал сейчас часто просрочивал выплаты, иногда вовсе забывая о них, что играло против и без того скудного терпения Даби. Сегодня он наконец высказал наболевшее этому ублюдку, который нагло пытался обернуть ситуацию в свою сторону, выставив парня лжецом. Конечно, Даби всегда старался заработать больше ради благополучия Шото, если знал, что работодатель в состоянии заплатить, а этот мудак был неоправданно богат, но его скотское отношение окончательно подорвало крышку сдержанности, выпуская наволю кровожадного зверя. Через секунду на месте мужчины лежал обугленный труп. Просчёт Даби был в том, что он сжёг господина на виду у его головорезов, поэтому ночка у парня выдалась не из лёгких. Он едва выжил из-за собственного тела, неспособного поддерживать причуду, и теперь плёлся домой окровавленный, в порванной одежде, еле передвигая ногами. Обычно он не вступал в открытые конфликты, манипулируя ситуацией так, чтобы постоянно оставаться в выигрышных условиях, но ему были нужны все деньги которые он мог заработать. Ради сестры. Она была воспитана для власти, обучена амбициям, и ей просто нужен был человек, на которого она могла положиться, и Тойя решил стать этим человеком, пусть иногда это и стоило ему нескольких пропущенных ударов. Хорошо, что сестра сейчас находилась в доме мелкого говнюка, у которого стала останавливаться довольно часто в последнее время. Не сказать, что парня это полностью устраивало, он надеялся, что у девочки будет лучший вкус в выборе друзей, но это предпочтительней одиночества в пустой квартире. Тем более так он точно знал, что она в безопасности, Мицуки была грозной женщиной и не позволила бы случиться чему-нибудь плохому. Хотя едкое чувство ревности иногда было сложно заглушить, особенно слушая рассказы Шото о нормально функционирующей семье, но сестра никогда не сомневалась в своём собственном отношении к нему, и никогда не ставила брата на второе место, предпочитая проводить свободное время с ним и ни с кем другим. Добравшись до дома и получив несколько косых взглядов от консьержа, он не ожидал застать девочку, сидящую перед телевизором и лениво переключающую каналы, внутри кучи разбросанных бумаг, являющихся её домашней работой. Парень не успел бесшумно проскочить в ванную, стереть капающую кровь и переодеться, Шото обернулась на звук закрывшейся двери. Под беспокойным и взволнованным взглядом силы окончательно покинули Даби, и он устало опёрся на стену. Он выглядел жалко: истощенный и с болтающейся безвольно рукой, истекающей кровью прямо на пол коридора. Сестра появилась рядом за считанные секунды: — Что случилось? — девочка нерешительно протягивает ручки, будто боится вызвать дополнительную боль прикосновениями. — Работа, — отвечает Тойя, — Поспорил с одним козлом на глазах его головорезов. Пришлось всех убить. Скорее всего, скоро в новостях появится информация о сгоревшем здании. Не услышав ничего в ответ парень открывает глаза, улавливая непонятные эмоции во взгляде сестры. Она хмурится и напряжена, несоответствующие радужки сияют злобой в отсутствии линз. Тойя пытается раскисшим от перенагрева умом понять в чём причина неожиданной ярости, но проигрывает собственному телу. Он чувствует, как маленькие ручки пытаются обхватить и неловко из-за разницы в размерах стараются перетянуть его в сторону дивана. Тойя поддаётся, медленно ступая с сестрой. — Садись, — Шото игнорирурует теперь окровавленные бумаги, усаживая брата, — Сейчас принесу аптечку. — Блядь, — рычит парень, смотря на удаляющуюся хрупкую спину, — Это уложнит рабоу на время. Шото пытается успокоить дрожащие руки и бороться со сковывающим нутро холодом. Видеть брата в таком состоянии, знать, что кто-то посмел причинить ему боль, обмануть, ужасно больно. Она в ярости на людей, посмевших обидеть Тойю, и это душит её. Вернувшись с аптечкой, она смотрит на сползшего на пол брата, развалившегося на окровавленных бумагах и впервые хочет самостоятельно наказать всех его обидчиков, возместить и утроить принесённый ему ущерб, разорвать на части. Она упивается ненавистью, понимая, что это было бы очень приятно. В том месяце она прекращает встречаться с Кацуки.