Равнодушно-жёлтым огнём

- У тебя красивые руки, - внезапно вырывается у Пола. Он думает постфактум, потому на щеках ярко вспыхивает румянец от внезапного осознания. Он не должен был говорить этого. У них, друзей, выросших на грязных улицах Ливерпуля, не принято делать комплименты. Тем более такие. Руки? Как они могут быть красивыми? Леннон с непониманием смотрит в чужие глаза полные паники. Маккартни старательно пытается придумать оправдание, чуть ли до абсурда не доходит – хочет сказать, мол, шутка это только. Да, шутка, сказанная с придыханием и обожанием в голосе. Но Пол сказал это Джону, мужчине, своему другу – мерзко и неправильно. В голове мысль одна – бежать, пока может. Но Джон улыбается. Мягко, как всегда, ободряюще. Маккартни заметно расслабляется, пока Леннон не протягивает свои руки. Пол поднимает удивлённый взгляд, но видит всю ту же улыбку, будто ничего страшного сейчас не происходит. Пол сильно поджимает губы, так что их почти не видно. Признать руки того красивыми не значило же ещё и желание прикоснуться к ним... но он хочет, правда хочет протянуть свою руку, коснуться едва заметно чужой, ощутить тепло, которое тут же развеется, стоит только отнять руку. Это смущает. Маккартни никак не может отделаться от мысли, что происходящее неправильно. Джон тактильный человек, Пол знает, но они никогда не были настолько близки. Да, спали в одной кровати, могли обнять друг друга или похлопать по плечу. Но держаться за руки – знак чего-то большего, нежели дружеская поддержка. Потому что даже в их песне герой просит не просто руки, но и сердца. Маккартни неуверенно касается пальцами раскрытой правой ладони, как и ожидалось, она тёплая не только из-за недавней игры на инструменте. Сердце у Джона настолько горячее, что и на руки этого хватает. Полу с детства твердили, что те, у кого руки холодный, сердце наоборот горит, а после встречи с Ленноном он понимает, что существует исключение. Он медленно, с нажимом проводит по ладони до основания большого пальца, но после мягкими подушечками аккуратно соскальзывает к ребру ладони, ведёт по ней до самого мизинца. Вспоминает про левую руку и под низ берёт своей, поднимая к лицу. Он прижимает тёплую ладонь к своей щеке и заглядывает в глаза Джону, но не находит там какого-то осуждения, видит чистую заинтересованность, просьбы остановиться тоже не слышит, потому расслабленной ладонью, полностью в его власти, ведёт о своей щеке, ближе к губам, и прижимается ими к грубой коже. У Леннона руки большие, тёплые и красивые, Маккартни хочет чувствовать их всегда. Он оставляет ещё один поцелуй чуть ниже, ближе к запястью. Пол хотел бы, чтобы эти руки ласкали его, касались его везде. Он кладёт правую руку Леннона себе на шею, пальцами под воротник рубашки, так, чтобы касались горячей кожи и чувствовали пульс. У Маккартни уши закладывает, по вискам стучит сердечный ритм. Тот же самостоятельно пробирается чуть дальше под воротник, а у Пола из-за этого мурашки бегут, он не знает, куда себя деть с таким количеством чувств и эмоций, бушующих внутри. Кажется, что он может умереть от переизбытка. Ещё один мягкий поцелуй Пол оставляет у основания пальцев. Он закусывает губу, решаясь на смелый шаг, и опускает взгляд вниз, - он проводит языком по указательному и среднему пальцам. После этого смотрит исподлобья на Джона, следя за реакцией, пока на коже остаётся лишь слегка мокрый след, который быстро исчезнет. Леннон даже не дёргается, на лице нет удивления, только предвкушение. Глаза его сощурены в попытках разглядеть лучше, а губы чуть поджаты, он не может позволить себе отдаться лишь ощущениям, он должен увидеть это. Маккартни хватает этого, чтобы полностью осмелеть и взять два пальца полностью в рот. В нём много слюны, которая ползёт ниже, к подбородку и собирается одной каплей. Пол чувствует от этого больше неловкости, чем от всего происходящего, но отступать поздно. Он языком раздвигает пальцы, которые и так были расслаблены, проводя между ними до самых подушечек, Пол чувствует, как короткие ногти царапают язык, но это ему нравится. Любые ощущения, что угодно. Новое всегда интересно, особенно такому любопытному мальчишке, как Пол. Он ведёт под низом пальцев, так что те плотно прижимаются к нёбу. На язык попадаются шершавые мозоли на подушечках, появившиеся за столько лет игры на гитаре, у Маккартни имеются такие же, но только на правой руке. Верхняя губа сильнее прижата к коже, в то время как нижняя расслаблена, пальцы проскальзывают по ней туда-сюда, собирая часть слюны. - Мои руки, может быть, и красивые, - начинает Джон чуть притихшим голосом. Он пальцами проводит по внутренней стороне щеки и после касается, словно случайно, зубов. - Но твой рот лучше. Маккартни почти давится от этих слов, резко вздохнув. С губ Леннона срывается смешок. - Извини, я-...- Пола прошибает мелкая дрожь, в нём не осталось и капли уверенности. Ничего из того, что было. Кажется, он краснеет ещё сильнее, стыд подкатывает комом к горлу. - Всё нормально, – Джон пожимает плечами так, будто всё произошедшее – для них обыденное дело.