Равнодушно-жёлтым огнём

Джону уже не стоит надеяться на что-то. Все вокруг твердят – гиблое дело, брось уже его. Но он ещё на что-то надеется, несмотря на то, что Пол пропал несколько лет назад, и ничего нового в его деле не нашлось за это время. Леннон же всё упорно пытается зацепиться за что-либо. Оставшись однажды утром один с запиской на тумбочке, Джон внезапно понял, насколько ничтожен. В записке размытыми от слёз чернилами было чёрным по белому – «Скоро вернусь». И это «скоро» длится несколько лет. Но он всё ещё не знает, что же произошло. Не повезло, Леннону снова не повезло. Говорят, всё циклично, наверное, поэтому Леннон каждый раз теряет кого-то. Ушёл ли Пол сам? Да и собирался ли вернуться домой после? Знать бы. Джону в Бога было трудно верить, но теперь он готов сжечь каждую церковь – кретины они, твари лицемерные и лживые. Ни черта его бог не слышит, да и не любит. Маккартни любил, или хотя бы говорил это. Но Леннон уверен – в начале, когда-то давно, счастье в глазах Пола было не поддельным. И если со временем Джон просто перестал различать фальшь, то ему очень жаль. Если бы Пол просто хотел уйти от него, начать новую жизнь без него, Джон бы понял. Попытался бы, в конце концов бы принял. Он не лучший человек на этой земле и прекрасно знает это, потому не исключает такой вариант. В такие моменты ему хочется разбить все фоторамки и разрезать вены треснувшим стеклом. Он в это время ненавидит до остервенения Маккартни, кричит в пустоту дома об этом. А потом просто падает на пол, сжимая в руках эту последнюю записку. «Скоро вернусь». - Пол, Пол... – Джон привык прижиматься щекой к холодной и грязной плитке в ванной, зовя того, кто вряд ли когда-нибудь ещё раз услышит его голос. – Поли, ты... Ты прости меня... Леннону иногда кажется, что Пол просто умер. Взял и умер, где-то там, в укромном месте, потому его и не могут найти. И от этого ему тошно, но и появляется желание сказать «Прости». Та же церковь твердит – жизнь после смерти есть, не волнуйтесь. Если Маккартни слышит его, то пусть он идёт к чёрту, но Джон его всё ещё любит. Джон всё ещё готов посвятить ему оставшуюся жизнь. - Ты же не злишься на меня, да? – объятия Пола заменяет горячая вода, вылитая из чайника случайно на себя. – Ты бы только сказал, что тебе не нравится со мной. Я бы отпустил, правда, я бы... Поли... Ему говорят, что он просто сходит с ума. Мими звонит несколько раз в неделю, но Леннон давно перестал брать трубку. Он знает все её фразы наизусть и не хочет впадать в истерику от одного только «Я понимаю, тебе сейчас тяжело, но...» - да ни черта ты не понимаешь! Не она потеряла того, что был ближе всего, был частью тебя. Сердце словно разорвали в клочья, но Джон бы сказал, что это ощущается как медленное гниение. В морге каждый раз приходится говорить, что «нет, не он». Это давало надежду ещё в самом начале, но теперь он снова оказывается лицом к лицу с неопределённостью. Леннон помнит всё, каждую мелкую деталь тела Пола. Будь его тело даже разложившемся наполовину, он бы смог узнать Маккартни: тут родинка, там шрам, на предплечье следы от прививки. За столько лет он впитал в себя каждую его частичку. Но толку от этого ноль, потому что его так и не нашли. Ни единой зацепки. Испарился. Джон сам не знает почему, но начинает искать себе оправдания: не сразу стал волноваться, потому что Пол мог задерживаться порой, не спешил поднимать шумиху, потому что не воспринимал всерьёз, шутил над этим, потому что считал, что Маккартни скоро вернётся. У него в бумажнике лежит эта записка, а на сердце, на его её не сгнившей половине, выжжены эти слова. «Скоро вернусь». - Ты должен отпустить это. Джон, пожалуйста, сходи хотя бы к врачу, - Мими впервые на его памяти звучит жалобно и измученно. Он ведь и ей испортил жизнь, верно? Если бы не он, то сейчас женщина была бы в полном порядке, - Мы все волнуемся за тебя. Ты уже сходишь с ума – столько лет прошло! Леннон что-то сдавленно мычит в ответ, сжимая крепко-крепко в руке край толстовки. Внезапно все те чувства, что исчерпали себя ещё через две недели, после пропажи Пола, вспыхнули. Разгорелись ужасно, захватывая Джона пламенем целиком. А Мими продолжает, не щадит: - Ты должен понимать, что он не вернётся. Никто через такие сроки не оказывается даже жив. Телефонная трубка просто остаётся лежать на тумбе, женщина продолжает убеждать Джона начать жить заново, но говорит она, увы, лишь с пустотой. Леннон стоит у открытого окна и кричит. Истошно, до сорванной глотки, и хватается неимоверно сильно за край подоконника, кости на пальцах начинают болеть. Всем вокруг плевать. Ему тоже. В толпе каждый второй кажется Полом. Одновременно невероятно похожим на него и ужасно чужим. Джон пару раз уже кидался на случайного встречного, но в последний момент просто сбегал. Смотря в этот раз сквозь толпу он словно ловит чужой взгляд. В этом мгновении есть что-то убийственное, что просто сжирает Леннона за секунду. И он бежит, действительно кидается сквозь толпу, расталкивая их всех. - Пол! – крик такой же истошный, как у открытого окна. Фигура постепенно исчезает в толпе, а Джона будто нарочно все пихают. Но он успеет, должен успеть. Ни за что не остановится, не потеряет снова. Неосторожное движение и удар об асфальт. Городской шум, как сквозь пелену в ушах. Мелкая струйка крови щекочет кожу, верхнюю губу, но у Джона внезапно не находится сил, что утереть её. Глаза истошно бегают из стороны в сторону в поисках того самого чужого взгляда. «Скоро вернусь». - Скоро вернусь, честно, - смеётся Пол и пытается ускользнуть от чужих рук, Леннон успевает поцеловать его куда-то у уха быстрее. Джон качает головой, когда Маккартни удаётся отпихнуть его от себя. Ну, что за человек? - Без хлеба мы сможем выжить пару дней, - он не оставляет попыток оставить Пола дома. И вот сдалась же ему эта новая пекарня под их окном – ни свет ни заря бежит туда за свежей выпечкой. – Если ты идёшь туда за пирожными, то так и скажи, что ты их все втихаря съедаешь до того, как дойдёшь до квартиры. Тот кидает в него неубранным с зимы шарфом, Джон не успевает увернуться. Пол ушёл на заре. Леннон пытается найти следы его шагов.