Bittersweet

– Кто она? Фукузава, до сих пор сосредоточенно наблюдавший за плавающей в чашке чаинкой, перевёл взгляд на фото, которое Мори весьма выразительно положил прямо перед ним. Тонкий клочок бумаги десять на двенадцать весил от силы три грамма, но Фукузаве показалось, что он сейчас проломит весом стол. Мори, ещё минуту назад выглядевший таким уютным и домашним, сплёл перед собой пальцы точно так же, как сделал бы это в своём рабочем кабинете, отдавая приказ о зачистке какого-нибудь квартала. Фукузава сузил глаза. – Откуда у тебя это? – Сначала ответь на мой вопрос, – голос Мори лязгнул металлом. Фукузава отлично знал, что это значит, и с некоторым сожалением подумал о новеньком, только на днях купленном холодильнике: в предыдущем после их небольшой размолвки дыр было больше, чем в швейцарском сыре. Вероятно, именно это всё ещё удерживало Фукузаву на стуле, хотя от негодования покалывало ладони. – С обратной стороны всё написано. – То есть, это твоя невеста. Чудная новость. Мори сложил руки на груди и принял обманчиво расслабленную позу. Словно пантера перед прыжком: шевельнёшься – и клыки окажутся в твоей глотке. – Во-первых, твоя новость устарела на двадцать лет, – Фукузава ему ничем не уступал: прозвучало скорее как рык, чем человеческая речь. – А во-вторых, какого чёрта ты рылся в моих вещах? – Она лежала на твоём столе! Решил, что я слепой? Фукузава тяжело вздохнул и потёр переносицу. Он не курил сигареты ни разу, но именно сейчас почему-то отчётливо захотелось выкурить одну и подумать, как его вообще угораздило связаться с Мори. Сам Мори выглядел так, что даже сквозь злость приходило понимание: лучше не дожидаться, пока он узнает всё через информационные каналы Портовой мафии. Всё-таки её методы слишком… специфичны. – Так ты и есть слепой, – проворчал Фукузава уже спокойнее. – Присмотрись, левый нижний угол. Мори растерянно моргнул, помолчал, а потом взял телефон и принялся кому-то писать. Фукузаве не нужно было видеть экран, чтобы понимать, что происходит, и Мори понимал это тоже. – Что? Я просто хотел узнать тебя немного лучше, только и всего, – попытался оправдаться он. Откровенно говоря, было удивительно, что о Кин-чан – давней и забытой юношеской любви Фукузавы – он узнал только сейчас, но эту мысль стоило оставить при себе. – Когда люди хотят узнать лучше своих близких, они с ними разговаривают. – Мори ответил таким взглядом, что сомнений не осталось: он только сейчас об этом подумал. Фукузава уронил уже который по счёту за это утро тяжёлый вздох. – Да ты издеваешься. Завтракали они в тишине. Фукузава, прикрыв глаза, пытался вернуть себе самообладание; Мори, вероятно, переваривал новую информацию и анализировал случившееся с нового ракурса. – То есть, если бы я спросил, ты бы мне всё выложил как есть? Мори выглядел раздосадованным. Можно было подумать, будто мучается угрызениями совести, но Фукузава знал его достаточно хорошо, чтобы не предполагать таких глупостей. Мори жалел, что напрасно пошёл на поводу у своих эмоций. Фукузава мысленно выругался и буркнул со всем возможным недовольством в голосе: – Нет.