***
— Да уж, спасибо за теплый приём. Хотя, я бы сказал, что градус тут явно с минусом, — недовольно бормочет Чонгук, принимая из рук брата пакет замороженной вишни. В квартиру его всё-таки пустили, сразу после того, как Чимин выпустил пар, похрустев каждым пальцем на руках, а из своей комнаты вышел Тэхён, замотанный в одеяло до подбородка. — Как я понял по твоей реакции, это Чонгук. Поэтому во избежание лишнего шума и лишней нервотрёпки, стоит его пустить. Что Чимин и сделал. Следом выслушал все претензии по поводу своего существования, тут же загладил вину холодом, приложенным ко лбу брата и горячим кофе, закручивающимся по спирали в чашке. Тэхён же после капризно-сухого «доброе утро» молчал и покачивался на кухонном стуле, сонный и невыспавшийся, в ожидании своего кофе. Самым активным в этом неподвижном царстве был Чимин, которому надо было сделать всë, чтобы разбудить Кима — иначе предстоящий день будет проходить в его ворчании. Также необходимо было разобраться с Чонгуком, потому что причина его внезапного появления до сих пор оставалась неозвученной. — Извини за это, — Чимин наконец садится за стол и взглядом указывает на перспективу шишки на лбу Чонгука. — Ты был очень неожиданным и крайне ранним для нас гостем. — Ранним? За окном, между прочим, скоро полдень. И я ни за что не поверю, что ты спал, — парирует Чон. — Наверняка из-за спокойствия этого писателя ты злишься на меня. Тэхён закатывает глаза. Он и Чонгук — тот самый случай, когда неприязнь между двумя людьми взаимна, стихийна и, в принципе, не имеет конкретной причины. И именно от этого — непримирима. Самая большая проблема заключалась в том, что Чонгук был братом Чимина, поэтому свести возможность неприятных встреч к нулю было практически невозможно. — Просто предупреждать нужно, прежде чем вламываться в чужую квартиру, — добавляет Тэхён к своему жесту. — И не насиловать дверь своими ударами. После этих слов и быстрой обоюдной перестрелки взглядами Тэхён самоустраняется и концентрируется на кофе — его вкусе, обильном запахе корицы и попытках проснуться после трёх часов сна. Они, к слову, довольно жалкие. — Вы сами виноваты, что так долго не открывали, — хмыкает Чон, ощущая, как по виску, затем по щеке и подбородку скатывается прохладная капля. — Ну, конечно, — обрубает его Чимин, не желая продолжать бессмысленный спор. — Так чем обязаны твоему визиту? — Ничем, если честно. Захотел увидеть любимого, старшего брата. — Так, на этом я покину вас, — заключает Тэхён после произнесённых и услышанных слов, а затем неловкой тишины, во время которой, казалось, что Чонгук подавился этой фразой, а у Чимина вот-вот должна была пойти кровь из ушей. — Все эти семейные беседы не для меня. Пойду к себе, как раз напишу Августу. Последняя фраза, как и оттаявший взгляд были обращены Чимину, после чего мягко скрипнула дверь спальни, и два брата остались на кухне наедине. Чонгук следит за поворотом головы Чимина и, отложив подальше морозную вишню, задаёт один из тех вопросов, ради которых преодолел всё расстояние. Точнее, пытается его задать. — Ты всё ещё… — Замолчи. Чимин всё ещё смотрит на закрывшуюся за Тэхёном дверь, явно не желает устанавливать зрительный контакт с братом. И также явно знает, о чём будет их разговор. — Нет уж, прости. Ты же понимаешь, что это ни к чему хорошему не приведёт? Понимаешь, что это бессмысленно? — не унимается Чон, меняя пассивное просиживание на стуле с чашкой кофе в руках на резкую словесную атаку. Так, как будто только и ждал этого момента. Маска типичного младшего брата с уходом Тэхёна благополучно слетела с его лица. Теперь он, с завязанными в хвост немного вьющимися волосами, проколотой бровью и серьёзной складкой у рта, казался старшим. А не Чимин с его хрупкостью, удвоенной шёлковой рубашкой, и пальцами, пахнущими кофе и корицей. Единственное, что оставляло за Чимином преимущество в этой неозвученной борьбе, его слова, окрашенные уверенностью. — Понимаю. Это ответ на два твоих вопроса, Чонгук. Когда я выбирал этот путь, не строил себе воздушных замков, знал, на что придётся напороться. Делал это осмысленно и добровольно. Так что за все последствия буду нести ответственность только я. Больше никто. Чимин произносит это, прошибая наконец взглядом всю уверенность Чонгука, с которой тот приехал, а затем замолкает. Неспокойные пальцы убирают со лба чёлку, принимаются поглаживать ручку постепенно остывающей тэхёновой чашки; Чон тем временем делает самый первый глоток, замолкая на время. Пак Чонгук, младший «старший» брат, нежелательный гость для Пак Чимина. И причина у этого одна — он является единственным человеком на всём свете, который знает о Чимине всё, всю его подноготную. А ведь обнажать нутро, даже для самых близких людей, иногда ощущается как добровольное вручение ножа с ядовитым лезвием, на котором выгравировано собственное имя. Так это ощущал Чимин. — А переписка с Августом. Всё ещё считаешь, это чем-то хорошим? — вдруг спрашивает Чонгук, по мнению Чимина — слишком громко. Об этом Пак сигнализирует брату, молча приложив указательный палец к губам. — Пока он помогает Тэхёну, я не вижу смысла это прекращать. По взгляду Чонгука, по взгляду Чимина слишком просто было распознать то, что этот разговор по счёту был далеко не первый, и тема эта обговорена, и каждый аспект затронут. Ни один не мог в полной мере донести свою мысль, и ни один не хотел сдаваться. Проходит в общей сложности около часа. Солнце за это время успело подняться на небе чуть выше и вскоре должно было заглянуть в окна кухни, где, всё также друг напротив друга, сидели Чимин и Чонгук. Их разговор незаметно перетёк в более спокойное и менее нервирующее обоих русло — родители, работа, книги. Поэтому, когда Тэхён выбрался из своей комнаты, красиво прошествовал по кухне и забрал с собой бутылку красного вина и бокал, братья Пак не выглядели для него подозрительными, испепеляя друг друга взглядами и перекидываясь острыми фразами. На немой вопрос Чимина Тэхён ответил так: — Помнится мне, недавно ты выпил в одиночку бутылочку вина. Без меня, — обвинительно, но улыбаясь, акцентирует Ким. — Это моя месть тебе. — Алкоголики, — подводит свою черту Чонгук, когда Тэхён снова исчезает с горизонта. — Часто вы так друг другу мстите? — Это первый раз. Скажем так, я заслужил. Но по большей части Тэхёну нравится выпивать со мной, а не в одиночку. Этим он и меня спасает от одиночества. — Да, но не от алкоголизма. — Замолкни. Неисправимый. Наконец, забыв про весь спор и свою братскую обязанность — защищать, Чонгук тихо улыбается их небольшой перепалке. Улыбается так, что Чимин вспоминает, почему именно Чонгук знает всю его подноготную, неприглядную истину. Ближе него только чёртова привязанность.***
Зашнуровывая у дверей ботинки, Чон ещё раз пробует коснуться неприятной темы. — По поводу Августа. Вскоре ты, — Чонгук, пользуясь своим преимуществом в росте, приставляет два пальца ко лбу Чимина, — начнёшь ревновать. — Что за бред? Август — это… — Просто запомни мои слова. Перед уходом Чон треплет Чимина по волосам и оставляет своего маленького старшего брата в одиночестве осознавать то, что сейчас он явно в положении проигравшего.***
«…сегодня к нам в дом заявился Чонгук. Это младший брат Чимина. Я бы искренне хотел сказать, что он приятный. Но это будет ложью, а врать тебе я не хочу. Мне он не нравится, в частности потому, что Чонгук довольно грубый — от грубой кожи и подошвы его ботинок, до грубой манеры его поведения. Хочу сразу сказать, чтобы не показаться чёрствым, Чон мне ничего плохого не сделал и не собирается, просто не мой человек. Я общаюсь с ним более-менее сносно, чтобы Чимин не переживал из-за моей неприязни. Но оставим Чонгука, а то много ему чести. Тем более у меня к тебе есть более важный вопрос. Точнее просьба. О помощи. Не мог бы ты спасти своего писателя? Я решил, крайне спонтанно, написать книгу. Подгоняет меня то, что моё начальство уже должно было получить новый роман, но творческий застой явно не прошёл бесследною. Если всё получится так, как я хочу, это будет роман в письмах. А хочу я взять за основу нашу с тобой историю. Но на это мне нужно твоё разрешение. Если ты не смилуешься надо мной, Винсент Ким рискует быть выгнанным из издательства. Не то чтобы это был шантаж… Но я жду твоего ответа».
Ким Тэхён.