***
Перед уходом Тэхёна Чимин убирает с красного бархата несуществующую пылинку, в неосознанном жесте цепляясь за возможность оставить Винсента дома. — Не пей много, ладно? Ким тут же замыкает лицо на предмет эмоций и плотно сжимает губы, услышав это предостережение. — Обижаешь. Я всё ещё в состоянии себя контролировать. Когда, спустя час Чимин садится за свой ноутбук, в голову начинает тихо стучать неприятное чувство. Но опознать его не удаётся. И от этого делается ещё тревожнее. Потому что это неприятное чувство никогда не ошибается.***
14:35 Чимин разгибает ноющую спину и немного покалывающими пальцами массирует шею, которую минуту назад прострелила неприятная боль. Ноутбук на рабочем столе возмущенно шумел, казалось, тоже страдая от боли в клавишах, но верно помогая Чимину в его деле. А Чимин делал кое-что в тайне от Тэхёна, помимо того, что любил его. Пак Чимин, будучи большую часть жизни под влиянием Винсента Ким, не мог не зажечься желанием писать. Поэтому иногда Пак садился за ноутбук, открывал документ под кодовым названием «отчёт» и набирал пару страниц печатного текста. Это было несравнимо с внушительными романами Тэхёна ни по содержанию, ни по глубине, ни по размеру. Но Чимин делал это с удовольствием, для себя, и хотел после финальной точки предложения показать наработки своему писателю. Даже сейчас, находясь на уверенной середине, Пак знает, что в конце будет много критики, много вопросов, много споров; Тэхён будет кривить губы, заламывать брови, ходить вместе с ноутбуком по комнате и зачитывать некоторые отрывки вслух. Но вся суть в том, что Чимин этого и добивается. Эти приятные мысли, опережающие настоящее, немного отвлекают от тревожного течения дня, но в телефоне Чимина в разделе исходящих значится пять звонков, оставшихся без ответа, на имя «маленький писатель».***
18:39 В чайнике с шумом закипает вода. Чимин заваривает себе крепкий зерновой кофе без сахара, поразмыслив, что свой латте он если и дождётся, то точно нескоро. — У тебя мешки под глазами. Ты вообще видел себя в зеркало? — из ноутбука, который на этот день, видимо, стал неизменным спутником Пака, доносится недовольный голос Чонгука, а на экране виднеется его лицо. И этой фразой Чон продолжил полчаса назад начатый разговор о самочувствии Чимина. — Да, я себя видел. — И что? Понравилось тебе? Чимин поворачивается к ноутбуку лицом и опирается о столешницу, зажимая пальцами обжигающе горячую кружку. — Ты долго мне будешь нотации читать? — как бы между прочим интересуется Чимин, пряча лицо за кофейным паром. — Долго. Потому что кроме меня это не сделает никто. Ты настолько сильно ударяешься в заботу о Тэхёне, что совсем забываешь о себе. Кстати, не в твоём состоянии пить кофе, лучше — чая. Через экран видно, как Чонгук откидывается на массивном чёрном кресле и открывает вторую банку пива. — А сам-то? — хмыкает Чимин. — Я твоё светлое нефильтрованное даже здесь ощущаю. — Пятница, вечер, молодой организм, который требует отдыха… — Если я правильно понял твою логическую цепочку, в конце как раз должно быть пиво, — хмыкает Чимин, он вообще-то в силах поспорить с братом, да и отношение к алкоголю с каждым днём портится всё сильнее. Кроме того, за спиной Чонгука на полу и кровати возвышаются горы одежды, к стенам приставлено несколько больших холстов, а мусорка в самом дальнем углу комнаты явно кричит о своей переполненности. Чонгук немного художник, и всегда жил немного в беспорядке. Чимина также этот беспорядок касался в полной мере, именно поэтому он привык разгребать подобные завалы, поэтому имел полное право отчитывать за это. Но сейчас у Чимина просто нет сил на этот спор. Поэтому старший Пак просто «подхватывает» Чонгука и меняет локацию, на деле же просто переходит в свою комнату и валится перед ноутбуком на кровать, прежде предусмотрительно поставив свой кофе на столик. — Угораздило же меня связать свою жизнь с творческими, своенравными любителями беспорядка, — усмехается Чимин, убирая со лба пшеничную чёлку, которая так до сих пор и сохранила в себе сонный хаос. — Попрошу. В плане — Пак Чонгук, у тебя выбора не было, да и у меня тоже. За нас решили родители. А в плане — Ким Тэхён… Ты сам его выбрал. — Да уж. Сначала я купился на его неземные кудри, потом влюбился в его стихотворения и тексты… Чимин замолкает и смотрит куда-то поверх экрана ноутбука, так, что Чонгук не может прочитать взгляд брата. Но ему этого и не надо. Младший знает — это молчание то, за которым скрывается несчётное количество неписанного текста.***
22:43 Сбитым ногтем указательного пальца Чимин впивается в кожу большого пальца, практически сдирает тонкий слой кожи, практически до крови. У уха зажат телефон, из динамика звучит немного путанный, но не лишённый мысли голос Соджуна. — В смысле, где Тэхён? Он около десяти часов ушёл из ресторана, потом я попрощался с Минхо, а сам остался. Так что, именно на мою долю пришлось больше всего алкоголя. А ты что, не можешь дозвониться до Тэхёна? — Да, — Чимин, до этого, стаптывающий босые ступни о пол кухни, останавливается около балконной двери, вжимается плечом в стекло и хватается за свежий воздух как за единственное спасение в подступающей панике. — Я звонил ему тридцать шесть раз на протяжении всего дня. И всё без ответа. — Когда мы были вместе, я не слышал ни одного звонка, — задумчиво тянет Соджун, даже в нетрезвом состоянии начинающий понимать ненормальность ситуации. — Хочешь, я тоже попробую ему дозвониться? — Да… Да, пожалуйста.***
00:00 — Я не могу больше сидеть в четырёх стенах! — выкрикивает Чимин, когда собеседник на том конце провода просит «успокоиться» и «взять себя в руки». На этот раз в роли собеседника выступает Чонгук, тот, кому Чимин, немного сходящий с ума от беспокойства, позвонил в начале нового дня. — И что ты собираешься предпринять? — было слышно, как старающийся сохранять спокойствие Чонгук тоже срывался в своём тоне на нервность. — Выбежишь на улицу и с горящей головой будешь искать этого чёртового писателя по ночному городу?! А у Чимина действительно горят щёки, что-то выжигает глаза, в груди заворачивается по спирали что-то колкое и мерзкое, если он сейчас выбежит на улицу, то будет рисковать также оказаться потерянным. Но стены квартиры с каждой минутой давят всё сильнее, воздух становится всё плотнее, вызовы без ответа доходят в своём количестве до пятидесяти. Поэтому Чимину плевать на все предостережения, которыми продолжает сыпать Чонгук, плевать на свои разметавшиеся волосы и надетую наспех задом наперёд кофту. Чимин обувает первые попавшиеся тэхёновы лоферы и через пару мгновений врывается в опустившуюся ночь без единого намёка на план.