***
В смешанном ритме сумбурной работы, бессвязных мыслей и полусонного состояния проходят два дня. Точно это можно было определить только по цифрам на экране телефона или ноутбука, по сменяющимся квадратам календаря, но не по ощущениям Тэхёна. Этих двух дней хватило для того, чтобы злость выгорела и превратилась в тоску. А она тут же подтолкнула к одному довольно простому по задумке действию — написать или позвонить Чимину. Задумка действительно проста, но её исполнение было заторможено ещё в самом начале, потому что: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети». И Тэхёну осточертела эта упрямая фраза, этот монотонный женский голос так, что хотелось разбить телефон о стену. Или чтобы эта стена рухнула на Ким Тэхёна. Под конец всех попыток одного отдельно взятого дня Ким устало-раздраженным взглядом сверлит дисплей телефона и отмечает полсотни вызовов без ответа. «Полсотни? Полсотни — это большое слово. Полсотни как будто даже больше сотни. Ты гиперболизируешь, хочешь придать своим действиям и словам чуть больше драмы. Не правда ли? Полсотни, полсотни. Скажи — пятьдесят, и всё будет звучать не так катастрофически». Тэхён кривится, невольно вслушиваясь в свои же слова, которые теперь ему любезно нашептывал голос в голове. Нет, это полсотни, Тэхён выбирает именно это слово. И это действительно больше ста, больше тысячи. Да и звучит как самая настоящая катастрофа. Сообщения хотя бы доходят до адресата, но всё также остаются без ответа. Поэтому все попытки Винсента разбиваются о глухую каменную стену. Так он думает, насильно заставляя себя заснуть хотя бы в третьем часу ночи — это тоже оказывается крайне трудной задачей, потому что глаза, кажется, против воли раскрывались и буравили ничем не примечательный потолок. — И как ты со мной справлялся? А ближе к утру телефон оживает двойной вибрацией — приходит сообщение. Каким-то чудом уснувший, но спавший чутко Тэхён тянется рукой к источнику звука и окончательно просыпается из-за того, кто прислал это ранее сообщение. На экране всплывающим уведомлением появляется «принц Чимин». Против воли на губы ложится улыбка, а сердце бросается на рёбра. Однако содержание ввергает Тэхёна обратно, на самое дно или даже глубже.«Тэхён, прекрати мне писать и звонить. Мне надоело то, что мой телефон постоянно разрывается из-за оповещений. Не трать силы, они напрасны, я тебе не отвечу. Не хочу тебя ни видеть, ни слышать, ни вспоминать о тебе. Особенно сейчас.
Знаешь, ты плюнул мне прямо в душу.
Я бы простил тебя за пьяные выходки, мы бы вместе решили что-нибудь с этими фотографиями и статьёй. Но твои слова, твоя пощёчина — это было слишком. К тому же, может быть, ты в чём-то прав, и я окружил тебя слишком сильно своей заботой. Так что теперь позаботься о себе сам».
Тэхён отбрасывает телефон подальше от себя, и тот с мягким звуком благополучно падает на угол кровати, а сам подбирает под себя ноги и утыкается лицом в колени. «Не пиши, не звони, не ищи. Не хочу видеть, слышать и вспоминать». Ким раз за разом прокручивает в голове эти слова, заучивая их зачем-то, нанося себе раз за разом увечья — такая банальная человеческая привычка. Напрасно солнце разбавляет своим светом утренние краски, всё равно у Ким Тэхёна не найдётся сил встать этим днём с кровати.***
Ещё одно относительное решение проблемы подсказывает сквозняк. Проблема невозможности поговорить с живым человеком, из плоти и крови, выговорится и хотя бы частично избавиться от наболевшего словно сыпала на недавно появившиеся тэхёновы раны отборную соль. Однако, неизвестно каким по счёту днём сквозняк, ворвавшийся в открытое настежь окно, разбросал по всей комнате лежащие на столе листы бумаги. Тэхёну, который до этого бессмысленно пролистывал ленту в социальных сетях, пытаясь изо всех сил забить голову посторонними мыслями, пришлось встать с кровати и попробовать навести порядок. Наведение порядка тут же пришлось отложить, потому что на глаза Тэхёну попались голубые конверты. Конечно же! Август. Тот, кто внёс в его жизнь свежий порыв воздуха; тот, кто помог снова взяться за «перо»; безликий некто, так пылко выводивший слова любви на бумаге. И Тэхён так давно не писал ему писем.«…я чувствую себя разбитым. Так, как будто то похмелье до сих пор не прошло, а только увеличивает свою силу. Каждый день в течение последних восьми лет Чимин находился рядом со мной. А сейчас его нет. Никогда не думал, что одиночество ударяет так сильно, тем более при условии, что я всегда был лишён его.
Я знаю, что виноват, что потерял над собой контроль, что сделал ужасно больно Чимину, и физически, и морально. Это был скотский поступок. И я должен вымаливать прощения, и я бы пытался сделать это. Если бы Пак Чимин не перекрыл мне кислород целиком и полностью. Я парализован. Но иногда во мне вспыхивает такая злость, что даже несмотря на факт моей вины, мне хочется обвинить во всём Чимина. Я так зол на него, но не могу назвать точную причину.
Сейчас бы Чимин рассердился на меня за то, что я упомянул его имя четыре раза только в последних нескольких абзацах.
Ты дал мне разрешение на написание романа, и я написал с десяток страниц, но больше пальцы не хотят подниматься над клавиатурой. Единственная вещь, на которую я решился осмысленно за последние дни, это написать тебе письмо. И сейчас, как никогда сильно, я бы хотел, чтобы ты был здесь».
Ким Тэхён.
Тэхён запечатывает письмо и отправляет на адрес Августа, ожидая получить свой оставшийся луч света. Но проходит неделя, в Сеуле очень иронично устанавливается дождливая погода, и луч света, на который возлагались все надежды, меркнет. Ответное письмо не приходит. Тэхён успокаивает себя логичными доводами — Август обычный человек, который может быть занят, может отсутствовать в городе, может просто не иметь настроения отвечать своему писателю. Это всё логично, но, как обычно, подобно каплям дождя, неизбежно разбивающимся об асфальт, логика разбивается об чувства. И теперь отделённый ото всех пеленой дождя Тэхён думает, что он вообще один во всём мире. И имелась одна особенность у этого чувства. Были Минхо, Соджун, Сокджин, ещё достаточно людей, с которыми когда-либо, в той или иной мере общался Тэхён, с кем дружил и работал. Соджун даже звонил несколько раз и писал, волнуясь, разрешилось ли неудачное завершение их встречи. Но Ким Тэхён, просиживая вечера в кресле Чимина вплотную у открытого балкона, только мазал незаинтересованным взглядом по приходящим оповещениям и не находил необходимости отвечать. Одиночество Тэхёна замыкалось и концентрировалось на конкретном. На отсутствии двух имён в его жизни.***
Тэхёну кажется, что тучи не позволяют солнцу появляться, или оно попросту не встаёт из-за горизонта. Капли дождя и день, и ночь упрямо стучат по подоконнику то слабее, то сильнее, оставляя на стёклах рваные полосы. Со временем вода собирается в лужи, и они бурлят под колёсами проезжающих мимо машин, хотя по большей части автомобили выстраиваются в стройные ряды затора и подсвечивают мокрый асфальт красными фарами. Люди, которые в эти дни стали редким явлением, гнутся под тяжестью дождя и крепко сжимают иногда совершенно не приносящие пользу зонты, стараясь как можно скорее преодолеть всё расстояние своего пути. И они не замечали Ким Тэхёна, наблюдавшего за всей развернувшейся перед ним картиной со своего балкона. И она, эта картина, в своей бессмысленности казалась Тэхёну немного очаровательной. В частности потому, что выгоняла из горящей головы тяжелые мысли, остужала пылающие щёки, пока спутанные, потемневшие кудри вбирали в себя всю, щедро предоставленную им влагу. Казалось, что в отсутствие Чимина квартира должна была стать за эти дни царством сущего бардака. Потому как Винсент всю жизнь придерживался политики творческого беспорядка и убираться попросту не привык. Однако всё происходило с точностью до наоборот. Ни один предмет не оказался сдвинут с места, всё оставалось в своём изначальном положении, иногда Тэхён даже не расстилал кровать. Потому что все действия окончательно потеряли свой смысл. Ноутбук забыл, каково это — пылать от напряжённой работы, вода, каково это — закипать на плите в ожидании заварки чая или кофейных зёрен, посуда, каково это — исполнять свои самые обычные функции. Тэхён практически не ел, но и практически не чувствовал голода. В такой же, как и до этого дождливый день на телефон Кима приходит ещё одно сообщение из той, другой реальности, которая осталась за пределами тэхёновой квартиры. На этот раз — Сокджин. Он резонно интересовался, как продвигается работа над романом у его главной жемчужины и почему от Тэхёна так долго нет ни единой новости. Винсент тут же отвечает, что он медленно, но уверенно продвигается вперёд и постарается закончить к сроку. Вариант «не отвечать Ким Сокджину» был отметён сразу же. Потому что в этом случае не удалось бы избежать недовольства начальства и лишних неудобств. Тэхён думает об этом и, подобно снежному шару, одна мысль накладывается на другую и притягивает к себе ещё две. Ким с некоторым оцепенением спустя довольно долгое время вспоминает о том, важность чего трудно было преувеличить. В сети и печатном издании уже давно должен был разгореться скандал — Винсент Ким подкармливает своё вдохновение алкоголем или что-то в этом роде. А Ким Сокджин должен был отчитывать Тэхёна по телефону или, этот вариант ещё больше походил на правду, вызвать его к себе в кабинет и уже там со вкусом отчитывать писателя лично. Однако ни того, ни другого не происходит, сеть молчит, а Винсента это беспокоит сильнее, чем если бы скандал действительно разгорелся. — Почему всё, что происходит в эти дни без тебя, так просто вызывает у меня беспокойство, — проговаривает вслух Тэхён, уже даже привыкший к тишине в ответ. — Так было всегда или только сейчас? Это очень сильно выматывает. И Ким Тэхён действительно выглядит вымотано. Под уставшими глазами прорисовывались тёмные круги, они были еле заметными, но всё-таки они были, кожа из-за отсутствия солнца приобрела бледный оттенок, плотно обтянула линию скул, кудри ещё сильнее спутались и сбились. Не такое великое дело — привести в порядок волосы. Но на обратной стороне расчёски изображён Аполлон, и её подарил Тэхёну Чимин. Это становится двумя вескими причинами, чтобы Ким до неё не дотрагивался, делая свою задачу невыполнимой. Тэхён общается только с Сокджином, безбожно врёт ему, что активно работает над романом, на самом же деле просто с отупением прожигает взглядом чёрную, вертикальную черту, мигающую на нетронуто белом поле. Переписка с Ким Сокджином переполнена рабочими моментами, и она практически не приносит Тэхёну приятных впечатлений, если не сказать — не приносит совсем, как и всё остальное. Однако, рассматривая на четвёртый день иконку своего начальника в мессенджере, Тэхён вдруг думает, что Сокджин должен знать о местонахождении Чимина хоть что-то. И Тэхён не ошибается. — Да, ты прав. Я знаю, где сейчас Чимин. Сокджин чем-то очень сильно занят, он, расстегнув две верхние пуговицы на рубашке, принимается за новую папку каких-то бумаг, что-то заполняет, что-то подписывает, иногда хмурится, иногда беззвучно шевелит губами. Тэхён не знает, да и не хочет знать, какие дела могут душить директора издательства, но они, кажется, отнимают довольно много сил, потому что Сокджин выглядит помято. Тэхён же выглядит напряжённо. Наглухо застёгнутая белая рубашка душит, но зато помогает не развалиться на части, шерстяной жилет согревает в условиях ледяного дождя, а чёрные брюки-палаццо, сильно расклешённые к низу, напоминают о том, что никакие невзгоды не смогут выбить из Ким Тэхёна его изящество. Тэхён не подозревает, но Сокджин отметил это про себя, зная о ситуации чуть больше, чем могло показаться изначально. — Знаете? — Тэхён сидит, скрестив ноги в районе щиколоток на манер Пак Чимина, держа спину абсолютно прямо и после произнесённых слов до хруста сжимает руки. — Скажите мне, где он сейчас. — Не могу. Чимин попросил не распространяться, — тут же следует ответ. — Почему? Мне наверняка можно доверить эту информацию. Мы знаем друг друга восемь лет. Не может быть, что Чимин… — Винсент, послушай, — Ким Сокджин в своей манере остужает готовый было начаться порыв эмоций, близкий по своему градусу к истерике, и в первый раз смотрит Тэхёну прямо в глаза. — Чимин попросил ничего не рассказывать именно тебе. В этот момент с лица Тэхёна сходят все, оставшиеся ещё краски. Тем временем, Сокджин, внимательно наблюдающий за проявлением любой микроэмоции в глазах писателя, продолжает: — Пак Чимин пришёл ко мне, сказал, что берёт отпуск на пару, может быть, тройку недель и попросил не говорить тебе, где его можно найти. Я понятия не имею, что происходит между вами двоими. Но мне становится немного грустно. Однажды, как ты правильно вспомнил, восемь лет назад я познакомил своего лучшего писателя Винсента Ким и лучшего редактора Пак Чимина, будучи уверенным, что вместе они смогут раскрыться в ещё большей степени. Получается, я ошибся? — Не знаю на счёт вас. Но я точно ошибся, — Тэхён склоняет голову вниз и перебирает пальцами складки на своих брюках. — Я, наверное, должен вам рассказать. Как-то ночью папарацци застали меня в… немного нетрезвом виде. — Я в курсе, — снова удивляет Сокджин и тут же отвечает на широко раскрытые тэхёновы глаза. — Чимин мне и об это тоже рассказал. — Должна была выйти скандальная статья! — Да, — старший Ким казался на удивление спокойным, а Винсент всё меньше понимал, что происходит. — Но она не существует и существовать не будет. Не спрашивай, как, зачем и почему, я буквально вижу, что тебя разрывает. Но я не отвечу. — Дайте угадаю, Чимин запретил? Сокджин многозначительно опускает глаза в свою папку с документами, и без слов становится понятно — разговор на этом закончен, хочет Тэхён этого или нет. Ким понимает, что, уходя, он так некстати оставил свой зонт, приклонённым к столу Ким Сокджина. Бояться непрекращающегося дождя у Тэхёна не получалось, тем более за последние дни он стал верным другом, к тому же утренний холодный ливень к полудню превратился в приятную изморось. Но и не в дожде было дело. Мешали только люди, точнее их глаза, в которых читалось узнавание; кто-то перешёптывался, кто-то улыбался, несколько человек даже хотели подойти, но в последний момент почему-то меняли своё решение. Возможно, к этому их подталкивало отрешённое, задумчивое выражение лица писателя. Размышляет о новом творении, думали они. А на самом деле Ким Тэхён думает о Пак Чимине, Августе и о том, почему мысли об этих двух людях тесным образом переплетаются.***
Ноги сами собой несут Тэхёна к его дому, поэтому Ким немного удивляется, когда за ним закрывается дверь квартиры. Как будто всё время возвращения мысли целиком и полностью сконцентрировались на двух фигурах, одна из которых безликая, а у другой волосы пшеничного цвета. Подобное состояние становится чем-то вроде повседневности на последующие дни. Но пока Тэхён думает об этом здесь и сейчас. Спустя несколько часов к мыслям присоединяется закономерное, но забытое чувство голода, поэтому Ким спешит на кухню, готовит нехитрый обед, который не идёт ни в какое сравнение с творениями Пак Чимина, однако, исправно выполняет функцию утоления голода. Напоследок, заварив крепкий чай с бергамотом, Винсент возвращается к себе в спальню. Но не доходит. Почему-то останавливается перед дверью чиминовой спальни. — Знаешь, Чимин, я скучаю. После этих слов дверь под тэхёновой рукой открывается, и Ким устраивается на кровати Чимина, укрывшись его пледом, крепко зажимая в руках горячую чашку, из которой до сих пор валил пар. Чимин с трудом выдёргивает из рук Тэхёна раскалённый от непрерывной работы ноутбук, пока сам писатель протестующе мычит. — Что ты творишь вообще? Отдай мне этот результат человеческого прогресса, я должен дописать абзац! Это очень важно! — Если это очень важно, в твоей голове всё отложится, — резонно замечает Пак, предусмотрительно сохраняет документ на рабочем столе и убирает подальше «результат человеческого прогресса». — А пока ты должен отдохнуть. — Кому это я должен? — Тэхён сидит на самом краю кушетки, недовольно скрестив руки на груди, насупившись и зло поглядывая на явно победившего Чимина. — В первую очередь — себе, во вторую — мне. По кривой усмешке было понятно — Ким всё ещё не согласен, всё ещё возмущён внезапным вмешательством в его работу, но уже точно не собирается драться с Чимином за ноутбук. И Чимин пользуется моментом — сам удобно садится на кушетку, тянет Тэхёна на себя, пока его голова не ложится на чиминовы колени. — Сколько в тебе наглости, — зыркает Ким, но сам тем временем поворачивается на спину, устраивается удобнее, в принципе, ничего не имея против своего положения. Руки у Чимина пахнут кофе, и это очень хорошо ощущается, когда он нежно проводит большим пальцем между бровей Тэхёна. — Я не жалуюсь. И тебе тоже не советую. Не надо так хмуриться. Тэхён слушается. Они почему-то останавливают свой выбор на прямой трансляции модного показа прямиком из Парижа, смеются с кислых выражений лиц моделей, но при этом находят что-то, что могло бы хорошо смотреться в их гардеробах. Чимин практически обнимает Тэхёна и время от времени накручивает его пряди на пальцы. Это действие, повторяемое раз за разом, заставляет Винсента окончательно расслабиться и заснуть, уткнувшись лицом в руки, пахнущие кофе. Тэхён просыпается, резко садится на кровати, не помня, когда и как уснул прямо в комнате Пак Чимина. Сердце срывается на истеричный ритм, приходится хватать ртом воздух, потому что не хватает его катастрофически — этот сон больше, чем просто сон. Воспоминание из прошлого, которое сделало катастрофически больно. — Я так скучаю. Тэхён впервые плачет из-за Чимина. Тэхён спешит в свою комнату, чтобы поскорее включить ноутбук, открыть документ и преобразовать в текст то, что заставляет пальцы полыхать и зудеть, как будто слова старательно пытаются выбраться из-под кожи; заставляет глаза наполнятся крупными, болезненными слезами — Ким не помнит, когда вообще последний раз он плакал и по какой причине. В спешке Винсент смахивает со стола несколько блокнотов и свои драгоценные письма — тут же на сердце появляется новый рубец, потому что Август так и не ответил. — Вы… вы как будто сговорились! Растерев до красноты глаза, как будто пытаясь вогнать слёзы в кожу, Тэхён печатает: «Солнце терялось в его волосах и совершенно точно проигрывало теплоте его глаз. Пузырьки воздуха в его шампанском так выгодно сочетались с его простыми жемчужными серьгами и шëлковой рубашкой. Мне пора начать писать местоимение «Его» с большой буквы. Потому что Он был похож на принца». Тэхёна называют юным гением. Тэхён является самым молодым — ему только-только исполняется семнадцать лет — писателем в издательстве SeokBooks, когда на одном литературном вечере Ким Сокджин знакомит его с Пак Чимином. Сейчас Тэхён может с лёгкостью сказать, что именно в этот момент всё помещение оказалось залито солнечным светом, все люди вокруг замедлили свои действия и немного приглушили слова. — Винсент, — Сокджин крайне горд и чему-то очень сильно рад, стоя между двумя молодыми людьми. — Спешу представить тебе Пак Чимина. Это наш новый редактор, твой одногодка. Я бы хотел, чтобы вы пообщались немного, может быть… Чимин немного дерзко, немного некультурно прерывает Сокджина. — Здравствуйте, Винсент Ким. Я рад встретиться с вами. Потому что вы — причина моего нахождения в издательстве SeokBooks. Чимина можно было простить за дерзость и оправдать тем, как самозабвенно он рассматривал Тэхёна, как мягко пожимал протянутую ему ладонь, как счастливо он улыбался, находясь в середине разговора с любимым писателем. — Так значит, вы прочитали мой последний сборник стихотворений? — интересуется Винсент. — Я купил экземпляр из самой первой партии и прочитал всё в тот же день, — Чимин прокручивает указательным и большим пальцем жемчуг в правой мочке уха — не волнуется, нет, ощущает немного взвинченное спокойствие и уют, и смотрит на Винсента, немного наклонив голову набок. — И как вам? Выделили что-то в избранное? — Я могу прочитать вам наизусть любое стихотворение из сборника. Исчерпывающе. — Мне не нравится одно, — добавляет Чимин. — Стихотворение? — Нет, одна вещь. Ким Сокджин сказал, что, когда вы пишете, в бешеном количестве употребляете кофе, — теперь Чимин кажется не на шутку недовольным. — Вред или польза не имеют никакого значения, если стихотворение или роман будут написаны. — Нет, это имеет значение. Если вы не будете заботиться о себе, мир и я, мы можем потерять такого писателя. Я советую вам свести количество чашек кофе к одной. По утрам. К тому же имеет значение качество приготовленного кофе. Даю слово, самый прекрасный кофе вы сможете попробовать, только если его приготовлю я. — Какая же наглость, — улыбается Винсент. — Я мог бы готовить кофе специально для вас. Действительно наглость. Винсент аккуратно сжимает ножку уже пустого бокала, смотрит на непосеченные кончики чиминовых волос пшеничного цвета и немого хмурится. Почему-то очень сильно хочется выпить кофе. — Меня зовут Ким Тэхён. Называйте меня просто Тэхён. Спустя года Ким Тэхён смотрит сквозь пальцы на строки набранного текста, которые содержат сцену их первой встречи. Его губы немного подрагивают. В голове вертится три вопроса. Почему Тэхён так досконально помнит этот день? Почему у этой встречи такой выраженный вкус влюбленности? И как Ким Тэхён посмел за восемь лет убить для себя этот вкус, превратив его в повседневность? Он всегда называл это наглостью. В шутку, конечно, но практически не сомневался в верности своего определения. Сейчас это слово кажется крайне неправильным в отношении Пак Чимина. И Ким Тэхёна.***
Проходит ещё одна неделя. В какие-то из дней Тэхён чувствует себя вполне сносно, пытается повторить одно из фирменных блюд Чимина, даже получает от процесса какое-то подобие удовольствия, работает над романом, наводит порядок на рабочем столе, даже выбирается в продуктовый магазин, нацепив берет и маску, чтобы по возможности никто не узнал. Ким делает то, чего не делал никогда, но это как раз и помогает в нелёгком, расшатанном положении. Чимин говорил, что бездействие — это гибель. Но вечерами от бездействия никуда нельзя было деться, и оно с каждым разом накатывало всё большей волной. В эти моменты воспоминания из прошлого сами собой распускались в памяти, как фейерверки, только теперь Тэхён видел их в новом свете. От этого кололо в груди, и даже перевод воспоминаний в слова не помогал.***
Очередной вечер. Тэхён переворачивается на другой бок — теперь свет уличного фонаря бьёт прямо в лицо, а звуки капель дождя об асфальт немного отчетливее разбивают тишину. Затем садится. Смена положения не помогает и Тэхёна снова гнет к земле невыносимой, невидимой тяжестью, грудью вниз. Тэхён покачивается, словно от лёгкого несуществующего сквозняка. Холодно, стынут ступни и ладони. Правая рука тянется к груди и, больно стукнувшись о ребра, стягивает ткань футболки. Будто это поможет вздохнуть, ведь не в футболке дело, а в напрочь забитых лёгких. Будто это поможет Тэхёну понять, в чём именно его проблема. В чём именно причина сухих всхлипываний и рваных вздохов. Пак Чимин исчез абсолютно из каждой секунды его существования. Проблема в этом? Август прервал переписку также внезапно, как и начал её. Или проблема в этом? Проблема в том, что Тэхён не видит границ между этими двумя факторами. Будто они сливаются во что-то единое. Будто это всё является одной большой проблемой помимо того, что Ким Тэхён теперь не может выкинуть из головы новый взгляд на «наглость» Чимина. Он просто-напросто не знает, что с этим делать. Тэхён давится нервным кашлем. — Я не могу скучать по ним одинаково сильно. Я не могу чувствовать к ним обоим нечто одинаковое, — бормочет Ким, утыкаясь лицом в мятую подушку. — Но я так чертовски сильно хочу увидеть Чимина. Или Августа?«Я хочу, чтобы ты увидел меня».
За коротким монологом следует тихое завывание. Невыносимо. Фонарь за окнами то пропадает за истерящими на ветру ветками деревьев, то снова загорается. Падает светом на диван и Тэхёна, затерявшегося в простынях и одеяле, полусидя, полулëжа. Ким на ощупь находит на полу телефон, и в следующую секунду серое лицо освещает холодный голубой дисплей. Может быть, бесцельное проведение времени в социальных сетях сможет хоть на время выбить из дурной головы реальность? Не заставить улыбнуться, нет, об улыбке речь не велась, но хотя бы выгнать все тяжёлые мысли. Но, будто назло, все совершаемые действия как-то настырно возвращают в прошлое. А в прошлом Тэхёна был Чимин. И его отсутствие в настоящем ударяет под дых, омрачает каждое движение и буквально кричит о том, насколько Ким Тэхён, умеющий увидеть прекрасное в бушующей непогоде, был слеп. Телефон снова падает дисплеем на пол — там скорее всего останутся трещины, но это сейчас кажется крайне ничтожным и абсолютно неважным фактом. Тэхён падает лицом на поверхность дивана. — Мне что сделать, положить под подушку все письма Августа и фото Чимина? Ну что за бред?! Фото? Тэхёна моментально охватывает одно в крайней степени бредовое предположение настолько сильно, что приходится сесть, чтобы выровнять дыхание. Даже ноющая боль за какую-то ничтожную секунду просто-напросто затухает. И хотя в голове бушуют отбойные молотки, внешне Ким выглядит как абсолютно нормальный человек, а не собственная ксерокопия, если бы в ксероксе заканчивалась краска. — Это похоже на мысли сумасшедшего, — бормочет Тэхён. На губах то расцветает, то затухает улыбка, она сменяется покусыванием щёк изнутри, ведь как-то надо проверить — реальность это или сон, пока Ким на ватных ногах идёт к Чимину в спальню. А возвращается оттуда уже бегом, врезается в дверной косяк, в иной раз из глаз бы посыпались искры, но сейчас и это отходит на второй план. — Какой же я дурак. Идиот! Тэхёновы руки дрожат, а почерк скачет, когда он выводит чёрным на белом несколько отчаянных строк.«Я прошу тебя, пожалуйста, исполни последнюю мою просьбу. Чимин, разреши ещё хотя бы раз увидеться с тобой».
Тэхён.
И отправляет письмо на адрес Августа.