I hate you, I love you

      Куроо вальяжным шагом прошёлся по своей новой квартире, осматривая каждый уголок пока еще голых стен. Юкина бегала из одной комнаты в другую, тараторя не переставая о том, какие тут будут обои, где они сделают детскую, а где поставят барную стойку и еще обязательно обустроят лоджию. Тецуро изредка поддакивал ей, чтобы хоть как-то показать свой интерес, а на самом деле обдумывал, как бы выгоднее продать квартиру. Он вызвался сделать в ней ремонт самостоятельно, чтобы это был «сюрприз» для его жены, сделав вид, что записал каждое ее пожелание, однако это просто была уловка, чтобы подольше не въезжать в эту квартиру, а потом продать ее за спиной у всех. Исходя из контракта, который был подписан родителями Куроо и Юки совсем недавно, пара имела права на эту собственность в равной степени. Оставалось только методом обмана заставить свою благоверную отказаться от своей части в пользу мужа. А что, заставить родителей подписать согласие на их развод ведь удалось. Куроо невольно улыбнулся, вспоминая, какую махинацию они с Ячи провернули тогда. Из неё бы могла выйти прекрасная актриса.       Поначалу отцы семей подписали два экземпляра договора, предварительно все внимательно прочитав, однако потом рука Ячи с чашкой чая дрогнула над одним из них, и вот он уже оказался испорченным и никуда не годным. Тецуро вызвался распечатать новый экземпляр и, пока все внизу вытирали стол от чая, причитая, что нужно быть осторожнее, он открыл файл и изменил текст в середине и конце документа, оставив начало в неизменном виде в надежде, что отец Юки не будет перечитывать его снова перед тем, как подписать. А чтобы этого точно не случилось, его сестра шлепнулась в обморок прямо на кухне, заставив всех изрядно понервничать и столпиться вокруг неё. После такого перфоманса уже никто не помнил про договор. Подпись с печатью были поставлены слишком быстро, альфа даже не ожидал такого триумфа. Он вызвался утилизировать тот непригодный контракт, а сам надежно спрятал его. Нужно было восстановить пару абзацев, так как чернила размылись, но главное, что подпись и печать были безупречными.       Таким образом, у него на руках был договор о дарении доли квартиры, а еще согласие на развод. Это только малая часть из списка дел, которые нужно было сделать до родов Кенмы, но альфа маленькими шагами приближался к своей цели, что не могло его не радовать. Оставались, правда, две больших проблемки. Первая — Куроо все еще не придумал, что делать с ребёнком от Юки. Он продумал каждую мелочь в своём безупречном плане, но второго ребёнка не мог туда никак вписать. Не хотелось, чтобы он страдал из-за всей этой ситуации. Второе — Кенма все еще с ним не разговаривал. Альфа успокаивал себя, что это вопрос времени и что он обязательно добьётся прощения. Не на пятый, так на двадцатый раз.       После просмотра их «семейного гнездышка» альфа поймал момент пока его жена была в хорошем расположении духа и ушел якобы по делам, а сам направился прямиком в больницу. Он шёл по небольшому садику, который находился прямо перед зданием, чтобы пациенты изредка могли выйти прогуляться, подышать свежим воздухом и просто сменить обстановку с больничного интерьера на что-то более приятное. Куроо поднял глаза и встал как вкопанный. Чуть поодаль на лавочке сидел Кенма, а рядом с ним как ни в чем не бывало пристроился Ойкава. Тецуро почувствовал, как кровь начала закипать в жилах. В следующую секунду омега залился смехом, а Куроо стоял будто загипнотизированный. Он поймал себя на мысли, что очень давно не видел, как Кенма смеётся, да и просто улыбается. Он скучал по его улыбке, по блеску в его глазах, который уже давно погас, а сейчас промелькнул небольшой искрой. Он так и стоял, не в силах сделать шаг. О чем они говорят? Что его так рассмешило? А ведь было время, когда Кенма смеялся над его шутками. У них был свой особый юмор, понятный только им.       — Поздравляю, Куроо, ты все проебал, — грустно усмехнулся он, а потом задумался.       А что если между ними что-то есть? А что если Кенме хорошо с ним? А может ему даже лучше, чем было с Куроо? От этой мысли его передернуло и заныло где-то глубоко в груди. Альфа хотел было разрушить их идиллию, но потом понял, что сделает только хуже, так как снова вызовет негатив своим появлением и явно может не сдержаться, чтобы не заехать по этой смазливой роже Ойкавы Тоору, потому что тот пытался взять Кенму за руку. Поэтому он просто остался ждать чуть поодаль, пока тот не уйдёт, чтобы побыть с Кенмой наедине, и старался не смотреть в их сторону, но его хватило ровно на пять секунд.       — Слушай, мне уже неловко, что ты приходишь ко мне каждый день, — проговорил Кенма, робко опуская глаза.       — Да мне не сложно, и тебя есть кому поддержать, я же вижу, как тебе тяжело, — ответил Тоору, беря омегу за руку, но тот медленно ее убрал.       — Да, спасибо, мне правда приятно.       Кенма немного замялся, но потом вдруг заговорил, наконец поднимая глаза:       — Помнишь ты как-то сказал, что если мне вдруг что-то понадобится, то я могу обратиться?       — Конечно, я слушаю тебя, — ответил тот, сразу приняв серьезный вид.       — У тебя же много связей, — начал Кенма. — У тебя есть знакомые хорошие адвокаты? Хочу подать на бывшего в суд. Он собирается отобрать у меня ребёнка.       Ойкава немного нахмурился.       — Я… Поспрашиваю знакомых юристов и сообщу тебе. Это очень серьезно.       — Спасибо, ты очень выручишь меня, — вздохнул омега. Ойкава был его последней надеждой в этой беспросветной тьме безысходности. Возможно, он злоупотреблял его хорошим отношением к себе, и не просто хорошим. Тоору явно был неравнодушен к нему, причём довольно давно. Но Козуме сейчас мало волновали его чувства, ему нужно было выбираться из этого дерьма.       — Угораздило же тебя выбрать его, а не меня, — проговорил Ойкава чуть слышно.       — Что? — переспросил Кенма, не расслышав последние слова.       — Ничего, до завтра, говорю, — улыбнулся тот, поднялся с лавочки и ушел в сторону выхода.       Куроо проводил соперника ненавистным взглядом, затем дождался, пока Кенма зайдёт в свою палату и пошел следом, прошмыгнув в открытую дверь.       — Тьфу, напугал! — повысил голос Кенма, когда тот вдруг появился из ниоткуда прямо рядом с ним. — Чего тебе? — спросил он строго, скрещивая руки на груди.       Взгляд Куроо сразу привлекла маленькая корзинка цветов на прикроватном столе. Он сжал руку в кулак и нахмурился.       — Это от него? — сквозь зубы проговорил он.       Кенма сначала не понял, о чем идёт речь, потом обернулся туда, куда был прикован взгляд альфы и расплылся в довольной улыбке.       — А это? Да, от него, — довольно сказал он и присел на кровать.       — Но… ты же ненавидишь лилии, — проговорил Куроо.       — Ну он хоть что-то мне дарит, — язвительно ответил он. — У меня сегодня нет настроения общаться с тобой, — равнодушно добавил омега.       — У вас что-то есть? — спросил альфа, собравшись с мыслями и поднимая взгляд на Кенму, смотря тому прямо в глаза.       Омега видел, что он боится услышать ответ. Он с прищуром долго смотрел на него. Он почувствовал какое-то невероятное чувство эйфории. Он видел, что тот страдает и ему это нравилось. Ему хотелось, чтобы тот хоть раз побывал в его шкуре, почувствовал, каково это — видеть бывшего с другим человеком, не с тобой. Он хотел отомстить за все те страдания, которые испытал за это время.       — Может да, а может и нет, тебе-то что? — сказал он, не отводя глаз.       — Это все только чтобы меня позлить? — с надеждой спросил он.       — Ну почему же, я очень давно ему нравлюсь. С тех самых пор, как начал там работал, — Кенму заводило происходящее еще больше. — Может, мне стоит дать ему шанс?       — Он не отец твоего ребёнка, его феромоны тебе не помогут, — парировал Куроо, пытаясь оставаться с ним на равных.       — Я получаю их достаточно из капельниц, которые мне ставят ежедневно по несколько раз, — жестко ответил Кенма. — Ты мне больше не нужен. Ойкава хотя бы пытается сделать так, чтобы мой сын остался со мной, а ты не делаешь абсолютно ничего.       — Это не правда! Если ты этого не видишь, это не значит, что я бездействую! — кричал Куроо, теряя контроль.       — Мы затаскаем тебя и твою чокнутую семью по судам! Он найдёт мне адвоката, а потом я забуду про твоё существование, — отчеканил Кенма, тяжело дыша. После того, как он сказал это, ему сразу стало легче.       Тецуро будто залепили пощечину. Нет, он так просто не отдаст то, что принадлежит ему, он будет бороться. Он терпеливый альфа. Самый терпеливый из всех. Но тот факт, что в их дела оказался втянут кто-то третий, заставил напрячься. Он мог все испортить, и с этим надо было что-то делать. Он тут же начал думать, как устранить соперника. Но перед тем как уйти, он предпринял попытку смягчить обстановку.       — Дай хоть с сыном пообщаться…       — Ой, ты вспомнил про него? — Кенма продолжал держать оборону. — Нет. И после родов ты тоже его не увидишь. — Козуме накрыл живот руками, защищая его.       Тецуро вылетел из его палаты и направился к выходу. По дороге он чуть не сбил нескольких людей, попутно набирая знакомый номер телефона.       — Бокуто, нужен номер Ойкавы Тоору. Срочно.       Через час Тецуро стоял в назначенном месте и нервно поглядывал на часы. Он позвал альфу на разговор, но пока до конца еще не придумал, что сказать. Он надеялся, что ему не придётся применять силу, а его происхождение сделает все за него. А еще его друг Бокуто, на которого он молился, и без которого у него одного ничего бы не получилось, нарыл ему целый туз в рукаве.       — А вот и горе-папаша, — раздалось у него за спиной. Тецуро обернулся и увидел довольное лицо человека, которого ненавидел больше всего. — Позвал, чтобы набить мне морду?       — Да больно ты мне нужен, — процедил Куроо. — Давай ты просто по-хорошему не будешь совать нос в чужие дела.       — Не на того напал. Я таких, как ты, не боюсь, — Ойкава с вызовом посмотрел на него.       — А стоило бы, — хладнокровно ответил он. — Не меня, так мою семью. Думаю, ты наслышан о ней от Кенмы.       — Да уж, вы страшные люди. Именно поэтому я не намерен отступать.       — Ойкава, ты ведь не дурак. Ты знаешь, как устроен этот мир, так? — начал Куроо тоном мафиози, который толкает речь перед тем, как убить свою жертву. — И ты наверняка знаешь, кому стоит переходить дорогу, а кому нет, а иначе ты бы не стал начальником в столь молодом возрасте.       — Допустим, — ответил тот, пытаясь предугадать, какой подвох его ждёт.       — Фамилия Киндаичи тебе о чем-то говорит?       Ойкава нервно сглотнул и кивнул. Уверенности в его взгляде поубавилось.       — Так вот Киндаичи-сан отец моей жены. И мне достаточно щелкнуть пальцами, чтобы ты потерял все, чего достиг.       Глаза Тоору стали огромными, в них промелькнул страх. Киндаичи старший был хорошим другом его отца. Именно он поспособствовал тому, чтобы Ойкава, будучи студентом без опыта работы был принят в крупную консалтинговой компанию, а затем спустя минимально короткий срок стал управлять целым подразделением. Обычно человеку не из Высшего общества было трудно пробиться наверх, поэтому в этом плане ему крупно повезло и он не хотел терять своего положения.       — Если тебя и это не пугает, то позволь мне напомнить, что стало с генеральным директором крупного холдинга «Исикава»? — продолжил Куроо. — Он закончил плачевно. А знаешь, кто все устроил? Мой отец.       — Что я должен делать? — спросил тот, на что Куроо победно улыбнулся.       Телефон на тумбочке Кенмы завибрировал, оповещая о новом сообщении от Ойкавы Тоору.       — Хоть бы он смог мне помочь, — взмолился Кенма и открыл мессенджер.       «Привет, Кенма. К сожалению, я не смогу помочь тебе с твоей просьбой. Никто из моих людей не возьмётся за это дело, идти против семьи твоего бывшего слишком опасно. Мне очень жаль, но я также должен сообщить тебе, что ты больше не работаешь в нашей компании. Не волнуйся, я щедро заплачу тебе. Мне правда жаль, прости».       Следом последовало сообщение о том, что счёт Кенмы был пополнен на кругленькую сумму денег.       Омега несколько минут ошарашено пялился в экран телефона, раз за разом перечитывая текст. Его губы и руки задрожали, сжимая устройство, которое через пару мгновений оказалось на полу.       — Сукин ты сын! — воскликнул Козуме, запуская пальцы в волосы с силой сжимая голову.       Его охватила паника. Он остался совсем один. У него не было сомнений в том, что Ойкава отступил из-за его бывшего, который и тут сумел все испортить. Почему? Почему он лезет во все и рушит каждый уголок жизни Козуме? Чем он заслужил такое отношение? Кенма изо всех сил сдерживался, чтобы не плакать. Он и так уже достаточно подверг своего ребёнка опасности постоянными переживаниями и психами. Он сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, пытаясь унять бешено колотившееся сердце. Вдруг в дверь его палаты постучали. Козуме мысленно поклялся вцепиться альфе в глотку, если ему хватило наглости заявиться сейчас к нему. Но в дверном проеме вместо Тецуро он увидел его родителей и младшую сестру.       — Ну как ты, милый? — сказала своим приветливым фальшивым голоском Тори, подходя к омеге и приобнимая его. Тот сделал над собой усилие, чтобы ответить тем же, но не смог пошевелиться.       — Нормально, — безжизненно ответил он.       — Какие красивые цветы! От кого это?       — Друг заходил. Он знает, что я очень люблю лилии, хотел порадовать, — соврал Кенма.       — Мы пойдём переговорим с врачом, договоримся по поводу твоих родов. Ячи, посиди пока тут, — сказала мать Куроо и они с мужем вышли из палаты.       Кенма нервно сглотнул при упоминании родов. Он в очередной раз вспомнил, что времени осталось мало, а он и его ребёнок совершенно беззащитны. Он закрыл лицо руками и обессиленно упал на кровать, совершенно забыв, что он тут был не один.       — Ты что, плачешь? — вдруг раздался голос.       — Нет, в глаз что-то попало, — огрызнулся Козуме, но потом подумал, что сестра ни в чем не виновата и нужно быть с ней мягче.       — Тецуро тоже недавно плакал из-за тебя, — сказала она.       Кенма даже приподнялся на локтях и вопросительно посмотрел на неё.       — Что? Да не смеши. Он бесчувственная скотина, — выругался Кенма.       — Не говори так! — вступилась за него Ячи. — Он самый добрый человек из всех, кого я знаю. Он единственный, кто по-настоящему любит меня в нашей семье. И тебя он тоже любит, я точно знаю.       — Что это за любовь такая, которая приносит только боль и страдания… — погрустнел Кенма. Ему слабо верилось в слова Ячи. — Или может это в вашей семье так принято проявлять ее?       — Он не такой, как они, — начала Ячи, заглядывая Кенме прямо в глаза. — Просто возможно он не привык показывать эту любовь так открыто, потому что не знает, как это. Наши родители часто били нас за малейшую оплошность. Нас никогда не хвалили, не поддерживали, а только всегда говорили, что мы не должны позорить семью. Тецуро мой старший брат и на него давили гораздо сильнее, чем на меня. Он ведь продолжатель рода.       — Откуда ты таких слов набралась, — сказал Кенма себе под нос.       — Просто все часто твердили ему это. У нас вообще все разговаривают заученными фразами из учебников по этике. Нас всегда приучают справляться с любыми трудностями в одиночку, потому что вокруг все враги и ни на кого нельзя в этой жизни надеяться. Вот и Тецуро привык решать все сам, а эмоции держать под замком. Но только когда речь заходит о тебе — это выводит его из эмоционального равновесия. А все потому, что он безумно любит тебя и дорожит тобой.       — Зачем тогда он бросил меня, почему…. Зачем женился? Я ничего не понимаю… — теперь уже Кенму вывели из равновесия будто выбив пол у него из-под ног.       — Потому что это был не его выбор. Он должен был…       Кенма чуть не задохнулся. Должен был… Отлично. Прекрасно! Эмоции захлестнули его с головой. Но он уже не так ненавидел Тецуро, потому что по рассказам его сестры понял, что он не выбирал родиться в этой семье и теперь страдает от влияния родителей. Он очень многое хотел спросить у Ячи, но вдруг в палату вернулись ее родители.       — Ну все, мы договорились, рожать будешь тут! — сказала Тори своим противным голоском. — Тебе что-то нужно принести? Может, фруктов?       — Ничего не нужно, спасибо, — дрожащим голосом сказал Кенма. Он хотел, чтобы эти люди побыстрее ушли.       — Что ж, тогда мы пойдём, звони если что!       Кенма проводил их взглядом, и, задержав взгляд на девочке, успел прочитать по губам Ячи слова, которые больно отозвались в груди.       «Дай ему шанс».