🌙
Когда ты смотришь на меня, всё остальное вокруг — неважно. Единственной моей целью становится сделать так, чтобы, улыбаясь, ты смотрел только на меня. Я хочу быть причиной твоей улыбки.
Последние лучи солнца ласкают лесную землю, отражаясь ярким блеском на поверхности шумного ручья, быстро бегущего между высокими деревьями. По одну его сторону стоят оборотни из стаи Чон: они рыхлят лапами лесную землю и тихо, но с угрозой рычат. По другую сторону — стая Ким. На ветках деревьев, кроны которых не смеет беспокоить даже ветер, тихо восседают вороны и наблюдают за накалившейся между стаями обстановкой. И лишь один бурный речной поток удерживает их от того, чтобы сцепиться между собой в кровавой битве. — Я знаю, что мой сын сейчас у вас, — звонкий и полный власти голос старшего в стае омеги эхом проносится по лесу. Хансон непозволительно близко подходит к ручью, босыми ногами чувствуя холодные брызги воды. По всему его телу разбегаются холодные мурашки, но пламя злости внутри него они так и не усмиряют. — Чонгука сейчас нет в поселении, — чуть поодаль от границы стоит Джин, пока за его спиной молча наблюдают за всем происходящим остальные волки. — И для начала успокойтесь, Хансон. Волки стаи Ким не рычат, не скалят зубы и не рыхлят землю. Пока нет прямой угрозы для стаи, никто из них не зарычит на соседей, а тем более на вышедшего вперёд омегу. Многие из них знают Хансона — врача из города, который не раз помогал им справиться с серьёзными ранениями, лично и безоговорочно его уважают. Даже тот факт, что старший омега стоит по другую сторону ручья, не позволяет стае Ким рычать в его сторону. Волки не тронут его без прямого на то приказа от вожака. — Вместо того, чтобы помочь моему сыну, вы держали его здесь против его же воли, пока его серьёзное ранение требовало медицинского вмешательства. И ты хочешь, чтобы я успокоился? — старший омега с тяжёлым вздохом качает головой. — Я хочу убедиться, что с ним всё в полном порядке. Никто не заставит меня уйти, пока я не увижу Чонгука собственными глазами! И лучше бы с ним всё было в полном порядке, иначе я лично разорву глотки всем, кто закрыл глаза на ранение моего сына! — слова омеги звучат чётко и уверенно, грозно и с предупреждением о том, что Хансон полностью серьёзен в своих словах. — Не стоит кидаться угрозами, Хансон, — стоит на своём советник. — Чонгука нет в поселении. — Разве мы можем верить на слово кому-то, кроме вожака? — рядом с Хансоном становится Джихён. Он в обличие человека, как и его муж. Переговоры между стаями всегда ведутся только так, и никак иначе, во избежание неожиданных нападений. — Я его советник. — Это не меняет дела, — резко опускает Джина вожак. — Сначала наш старший сын был убит на вашей земле, теперь вы держите у себя Чонгука. — Я говорил это шесть лет назад и повторю сейчас: моя стая не причастна к смерти Чонсона. Волки расступаются, и советник опускает голову. Вожак стаи Дусик вышел к своим соседям, чтобы лично разрешить назревающий между стаями конфликт. Он коротко оглядывает стоящих по обе стороны ручья членов стаи, включая подходящих ближе к стае Чонгука и Тэхёна, и переводит взор своих чёрных, но спокойных глаз на Хансона. Вожак понимает тревогу омеги, ведь его тяжело раненое дитя находится на территории врага. Всё понимает, ведь сам же и рассказал Хансону о ранении Чонгука при их последней встрече, после которой омега сорвался обратно в лес. — Дусик… — на выдохе шепчет Хансон. А потом чувствует, как собственное сердце замирает и тяжёлым грузом ухает прямо в пятки. Из-за спины вожака выходит придерживающий за талию Чонгука Тэхён. Хансон не заостряет внимание на том, как сильно его младший сын подрос и изменился за последние шесть лет. Он оглядывает его спрятанную за чистым бинтом рану, после переводя взгляд на руки Тэхёна, крепко держащие Чонгука, хватка которых одновременно сильна и осторожна. Тэхён помогает и оберегает его. На него хочется накричать, хочется ударить его за то, что тот посмел жестоко обойтись с Чонгуком, но сейчас, смотря на его обработанную рану и поддержку со стороны альфы, Хансону лишь хочется его поблагодарить. Злость за грубое и непозволительное отношение к его сыну никуда так не ушла: старший омега чувствует, как та тихо бурлит в груди. Но это может всё подождать. В нескольких метрах от Хансона стоит Чонгук — его родной сын, которого он не видел долгие годы. — У Чонгука серьёзное ранение от капкана. Благо, сейчас его здоровью ничего не угрожает, — слову вожака Хансон верит безоговорочно. Если бы между ними проскользнула ложь, лес бы протестующе зашумел. — Папа… — напоминает вдруг тихий голос Чонгука о том, зачем изначально стаи здесь собрались. Чонгук может твёрдо стоять лишь на одной ноге, но крепкая хватка Тэхёна не даёт ему потерять равновесие на неровной лесной земле. Длительная тоска по сыну даёт о себе знать непрошеными слезами на глазах. Хансон делает маленький шаг к ручью, игнорируя холодную воду, касающуюся пальцев его босых ног. Законы стай же остаются где-то за гранью понимания реальности ситуации. Каждый из присутствующих знает закон, гласящий, что никто не имеет права пересечь границу без полученного на то разрешения. Но омегу, потерявшего одного из своих детей, в силах остановить не был ни один закон. Хансон ступает в холодную воду, глядя в такие же полные слёз глаза отрицательно мотающего головой Чонгука, безмолвно просящего его не нарушать ради него закон между стаями. Волки за спинами Чонгука не рычат, чего не скажешь о членах стаи по другую сторону ручья. Тэхён стоит расслабленно, не видя угрозы в пересёкшем границу омеге, поэтому и волкам скалить зубы не позволяет. Поступок Хансона напоминает всем здесь присутствующим о том, на что способны омеги ради своих детей. Тэхён приподнимает уголок губ, прекрасно понимая, что его волки не тронут омегу, не причинят тому вреда и не заставят его дрожать от страха. Это было ещё одним доказательством того, что они не посмели бы причинить вреда испуганному Чонсону и уж тем более убить его. Чувствуя, что Чонгук хочет сделать шаг навстречу папе, Тэхён поднимает свободную ладонь, приказывая стае стоять на месте. Сам же он придерживает Чонгука за талию, помогая тому идти вперёд, и отпускает его только тогда, когда тот оказывается в крепких родительских объятиях. Несколько секунд руки Чонгука болтаются нитками по швам, пока папа обнимает его так сильно, как может. До хруста костей. Чонгук приходит в себя, когда слышит тихий всхлип над ухом. Руки кажутся слишком тяжёлыми, но он поднимает их и обнимает папу в ответ. Здесь не нужны слова — всё понятно и без них, включая и тяжесть от тоски, и боль от потери на двоих. Взгляд, вперившийся в него с другой стороны ручья, вынуждает Тэхёна отвлечься от наблюдения за воссоединением семьи Чонов и взглянуть на просверливающего в нём дыру своими тёмными и суровыми глазами Джихёна, холод и бездонность которых вызывают мурашки. У Чонгука глаза совершенно другие. Хоть омега и стремится к власти, в его глазах Тэхён никогда не видел столько же черноты и злобы, как у Джихёна. Даже в моменты искрящейся между ними ненависти в них не было столь сильной озлобленности или презрения. — Пойдём домой, Чонгук, — почти неслышно шепчет тому Хансон, обнимая сына за голову и целуя его в висок. — Возвращайся со мной домой, пожалуйста. Услышанные слова возвращают внимание Тэхёна на омег. Он уж было хотел сказать, что Чонгук не может никуда уйти, как омега без раздумий дал отцу чёткий ответ: — Я не могу уйти, папа. Не сейчас, — и Тэхён понимает, почему Чонгук дал подобный ответ: они ещё не закончили с выяснением правды о смерти Чонсона, не говоря уже об отношениях между ними самими. Альфа понимает, что Чонгук может уйти после того, как они выяснят всю правду о смерти его брата. Но надежда на то, что им удастся изменить всю ими же заваренную между ними кашу, прочно сидит внутри Тэхёна, отказываясь куда бы то ни было исчезать. Он намерен исправить свои ошибки, но для этого ему нужно сначала понять и принять Чонгука таким, какой он есть. — Вы можете остаться у нас до восхода солнца, — подобные решения должен принимать только вожак, но, как наследник территории, Тэхён берёт на себя ответственность за старшего омегу и проблемы, которые могут возникнуть в связи с его решением. Вот что одним взглядом говорит Тэхён своему отцу, молча наблюдающему за ним со стороны. Он знает, что их родители знакомы, в отличие от Чонгука, который даже не подозревал, где все эти шесть лет находился его папа. Дусик коротко кивает в ответ, не возражая. От услышанного предложения Тэхёна Чонгук резко поворачивает к нему голову и сначала несколько длительных секунд молча смотрит на него с недоверием, а после — с благодарностью. Тэхён понимает его, и поэтому старается сгладить потенциально острые углы между ними. Он в очередной раз проявляет по отношению к Чонгуку заботу, от которой неприязнь к нему с его стороны стремительно снижается к нулю. — Чонгук! — басистый и полный недовольства голос отца вдруг сокрушает тишину леса. Омега отстраняется от папы и самостоятельно хватается за руку Тэхёна, безмолвно прося помощи. Тэхён ему в ней не отказывает, опускает ладонь на талию Чонгука и ведёт его к ручью, около которого стоит кипящий от злости Джихён. Близко к бегущей воде Тэхён Чонгука не подпускает, чтобы не намочить его перебинтованную ногу. — Как ты мог уйти к тем, кто виновен в смерти твоего брата? — рычит отец, смотря Чонгуку в глаза. — Я скажу тебе только одно, — своего отца Чонгук не боится. Не сейчас, когда около него стоит Тэхён, чей волк способен разорвать мощными челюстями любого. Чувство безопасности рядом с Тэхёном настолько приятно растекается по всему телу Чонгука, что тот готов закрыть глаза на свою силу. Но только лишь на пару минут. — Я знаю, что сюда ты пришёл не с благими намерениями, а моё возвращение в стаю — это предлог, чтобы начать войну. Ты злишься, потому что папа нарушил твои планы, когда пересёк границу и показал стае, что никакой войны не будет. На протяжении нескольких лет ты внушал мне, что эта стая опасна, и что Тэхён несёт непосредственную угрозу для моей жизни. Но посмотри, кто из вас двоих сейчас удерживает меня от падения. Кончики пальцев Тэхёна ощутимо надавливают на кожу талии Чонгука от произнесённых им слов. Альфа стоит молча, сверлит взглядом вожака и стоящих за его спиной членов стаи, в любой момент готовый спрятать Чонгука за свою спину, если вожак вдруг решит нанести ему удар. Одним лишь взглядом он чётко указывает на границы дозволенного, показывая, кому принадлежит Чонгук. И хоть стоящие по другую сторону ручья волки не скалятся, глаза на Чонгука они не поднимают, страшась гнева будущего вожака. — Ты пришёл сюда с целью начать войну, но ни я, ни мой папа не позволим тебе этого сделать, — своими брошенными с предупреждением словами Чонгук обрывает их кровную связь. — Лучше уходи, Чон Джихён. Войны не будет ни сегодня, ни через неделю. Я не позволю этому случиться. Ничего не говоря, Тэхён молча восхищается силой и храбростью своего истинного, осмелившегося бесстрашно встать на пути своего отца, способного в любую минуту начать войну. Вожак бросает взгляд на Хансона, после чего разворачивается и молча уходит. Чонгук понимает, что своими действиями и словами только что бросил отцу под ноги перчатку. Но на вершине из них двоих останется лишь один. Стоит Чонгуку развернуться, чтобы вернуться к папе, как ему в затылок прилетает шишка. Омега тихо шикает от слабой боли, в то время как Тэхён резко оборачивается и прячет Чонгука за своей спиной, оглядывая местность по другую сторону ручья. На поляне с мятой от мощных лап травой никого не оказывается. Тэхён выжидает несколько секунд, после чего его ушей касается шелест хвойных веток. Из-за пышных елей на поляну выходит альфа, которого ранее Тэхён уже несколько раз видел. Опасности в нём нет, но он всё равно заслоняет собой Чонгука, за что и получает от него сильный щипок в предплечье. — Не строй из себя героя, — шипит ему в ухо омега и обходит альфу, держась за его предплечье. Свалиться от потери равновесия — не самый лучший вариант, когда за его спиной всё ещё стоят некоторые члены стаи. Чонгуку не хочется позориться ещё больше после недавней стычки со своим отцом. — Чимин, будь благоразумен, спускайся! Тэхён и Чонгук как по команде вскидывают головы вверх и только сейчас замечают сидящего на еловой ветке омегу, прячущегося за её пышной хвоей. Он спрыгивает с дерева и встряхивает голову от застрявших в его волосах кусочков коры и пары еловых иголок. — Ты, маленький засранец! — вскрикивает Чимин и поднимает с поляны ещё одну шишку. Омега замахивается, но его руки перехватывает Намджун. Он силой опускает их и крепко прижимает к животу Чимина, а самого омегу вжимает в свою грудь. — Как ты мог убежать? Хочешь меня до сердечного приступа довести? Отпусти меня, Намджун! Я этому гадёнышу уши надеру! Чимин шумно дышит и рычит, пока пытается вырваться из крепкой хватки своего альфы. Его одновременно переполняет злость на беспечность друга, осмелившегося сбежать в неизвестность, и щиплет глаза от накатывающихся слёз даже несмотря на то, что Чонгук жив и почти цел. — Мы с тобой обязательно скоро встретимся, и я всё тебе расскажу, — с тёплой и понимающей улыбкой говорит Чонгук. — Ты хоть в безопасности? Моргни два раза, если нет! Чонгук тихо смеётся, крепче сжимая пальцами предплечье Тэхёна. — Не переживай, я в безопасности. — Нам нужно идти, Чонгук. Все уже ушли, а солнце почти зашло за горизонт, — ладонь Тэхёна вновь оказывается на тонкой талии омеги. Чонгук коротко кивает и машет ладонью Чимину с Намджуном. Он понимает, что если бы отказался, то Тэхёну ничего не стоило бы поднять его на руки и силой унести в поселение. Да и к тому же его ждёт успевший истосковаться по нему за последние шесть лет папа. Уже идя в сторону поселения и прижимаясь к боку Тэхёна, Чонгук слушает тихое дыхание альфы над ухом, нервно кусая свою нижнюю губу. Предтечное состояние вновь даёт о себе знать, из-за чего природный запах Тэхёна кажется ему ещё более пленяющим и приятным. — Спасибо, что позволил моему папе пересечь границу. — Я смог удержать под контролем самого свирепого омегу, что когда-либо встречал, так что по сравнению с ним твой папа — просто сущий ангел, — с тихим смешком выдаёт Тэхён. Чонгук закатывает глаза, но решает промолчать, не желая спорить и отвечать на его остроту.🌙
В доме Тэхёна всё ещё пахнет древесиной после постройки и чувствуется лёгкий холод необжитости. В собственном доме альфа — редкий гость, что заметно по его успевшим запылиться вещам. Чонгук не понимает, зачем было приводить его сюда, если он мог спокойно поговорить с папой в домике у реки. Здесь он чувствует себя некомфортно: вокруг слишком много свободного места, ему слишком светло. Его спрятанное под одеялом гнездо осталось в том маленьком домике, где Чонгук предпочёл бы оставаться и дальше. Пока Тэхён рядом, ослабленный омега Чонгука чувствует себя в безопасности, но если альфа решит уйти, Чонгук боится, что сойдёт от безысходности с ума. Сейчас, рядом с Тэхёном, Чонгук не чувствует острой необходимости залезть в гнездо из-за окутывающих его со всех сторон запахов. Но нутром он чувствует, что первая течка после встречи с истинным наступит в ближайшее время. Чонгуку не нравится чувствовать внутри себя борьбу сердца и разума из-за Тэхёна. Альфа изменился, стал спокойнее, пытается помочь и подставить своё крепкое плечо на случай в помощь. Разум твердит ему, что всё это временно, Тэхён просто чувствует изменение в его запахе, и его природа меняется под действием ослабленного омеги поблизости. И что как только его течка пройдёт, альфа станет прежним: холодным и жёстким. Однако его омежье сердце продолжает наивно полагать, что альфа искренне для него старается, что действительно становится мягче и сам делает первые шаги, прощупывая почву. Свои шаги в сторону Тэхёна Чонгук делать пока не станет: ему интересно, на что будет готов пойти ради него альфа. Оставаться здесь он так же не намерен. Он отвернётся от Тэхёна при первой же возможности и покажет ему свою жестокую и холодную сторону. И никакое вкусное молоко, крепкие и тёплые руки, милые овечки и помощь не остановят его. Ведь Тэхён не понимает его, не понимает его стремление быть сильным и властным. В этом вся и проблема. — Чонгук. Омега резко поднимает голову, когда слышит голос папы. Его нижняя губа начинает мелко дрожать, потому что его папа — единственный, перед кем Чонгук может быть слабым. Он вновь оказывается в его крепких объятиях, которые никто и никогда не сможет заменить ему. — Папа… Я так скучал, — словно маленький волчонок, Чонгук жмётся ближе к родителю и жмурит глаза. Ему совершенно плевать, что рядом стоит Тэхён и видит его таким слабым и чувствительным. — Я знаю. Знаю, милый, — тёплые ладони Хансона перемещаются на щёки сына, мягко поглаживая их подушечками пальцев. — У тебя новый шрам, — с досадой шепчет старший омега, задерживая пальцы на рубце. — Папа, почему ты ушёл из стаи? — почти неслышно шепчет Чонгук, смотря в глаза родителя. В воздухе повисает напряжение от вопроса, ответ на который, казалось бы, был известен всем. Но Чонгук не верит, что всё так просто. — Можете располагаться здесь, я не буду мешать, — разрывает напряжение и напоминает, что альфа всё еще рядом, низкий голос Тэхёна. — Нет. Думаю, вы оба должны знать правду, потому что только вы сможете завершить войну и вернуть былой мир между нашими стаями, — старший омега берёт Чонгука за руку и направляется на кухню. Хансон наливает себе стакан воды и опирается бедром о столешницу, пока Чонгук садится на стул, а Тэхён останавливается за его спиной, опуская руки на спинку стула. — Прежде чем вы что-то скажете, я бы хотел задать вам один вопрос, — Тэхён напряжённо сжимает уголок деревянной спинки. — Верите ли вы словам моего отца? — Верю, — без раздумий отвечает Хансон. — Иначе меня бы сейчас здесь не было. А Чонгука мы бы забрали силой. Я знаю, что вины вашей стаи нет. Когда Дусик рассказал нам всё, в том числе и причину побега Чонсона, я был единственным, кто поверил ему. Но мне пришлось солгать и сказать Дусику, что все его слова — ложь, — нервно сжимая пальцами кружку с водой, старший омега делает из неё несколько глотков. — Теперь понятно, в кого Чонгук такой хитрец, — шепчет Тэхён, на что Чонгук откидывает голову назад и хмурится. На пару секунд он успевает заглянуть Тэхёну в глаза, но альфа ладонями опускает его голову обратно. — Джихён думал, что я разбит горем и ничего не замечаю вокруг. Но я слышал, как он потребовал найти человека, в которого был влюблён Чонсон, и убить его. Этого я допустить не мог. И я прошу понять меня, Чонгук, — Хансон ставит кружку на столешницу за своей спиной и подходит к сыну, беря его за руку. — Я не мог допустить этой смерти. Поэтому перерыл все вещи Чонсона, нашёл кофту этого альфы и по чудом сохранившемуся на ней запаху нашёл его. Благодаря содействию Дусика, его удалось спрятать в нашем центре. Где он сейчас и живёт. — Но почему ты не попытался связаться со мной? Тебе никто не запрещал вернуться на пару… — Чонгук осекается и заглядывает в глаза папы. — Отец не пустил тебя домой? — В стае все думают, что я уехал в город, чтобы справиться с болью в одиночку. Но никто не знает, что именно их вожак не пустил меня обратно. Он понял, что я помешаю его планам и настрою Чонгука и Хосока на нужный лад, — Хансон опускается на стул по другую сторону стола, не отпуская руки Чонгука. Поднеся её к своему лицу, он начинает ластиться щекой к тыльной стороне его ладони. — Я оберегал и сопровождал этого человека, потому что в пределах центра было запрещено выяснять отношения. Если бы я только мог, то рассказал бы тебе всё раньше. Тогда тебе не пришлось бы проходить через всё это. Мне стоило с самого начала сказать, что Чонсон умер, а не выдумывать небылицы о его побеге. Я так боялся тебя ранить, что сделал только хуже. — Я выйду на улицу, — широкая ладонь опускается на плечо Чонгука, легонько его сжимая. Тепло от ладони альфы исчезает так же быстро, как и появилось. Чонгук оборачивается, но замечает только закрывшуюся входную дверь. Внутри ему становится неспокойно. Почему Тэхён так внезапно ушёл, Чонгук не понимает. Но и бежать следом с расспросами он не собирается. — Он тоскует по своему папе, — словно услышав немой вопрос сына, говорит Хансон. — Тэхён хороший альфа, и то, что произошло с его папой, кажется несправедливостью, — омега встаёт со стула и подходит к окну. Указательным пальцем он сдвигает тюль и находит взглядом спину Тэхёна. Альфа сидит на бревне поваленной сосны около реки со сцепленными в замок руками. Его плечи чуть опущены, а пушистые волосы торчат в разные стороны. — Когда он приезжал в город к отцу, то всегда был вежлив с каждым оборотнем, никогда не отказывал им в помощи, — в голосе папы столько тепла и нежности, что у Чонгука отвисает челюсть. — Ты уверен, что говоришь об этом Тэхёне? — на всякий случай интересуется Чонгук и встаёт со своего места. Он обходит стол и встаёт рядом с папой, устремляя взгляд на альфу. — Если ты не знаешь, то именно он бросил меня раненого под дождём на холоде. Именно он обращался со мной, как с врагом народа. С ним я подрался дважды, папа. — Чонгук, — омега тихо и устало вздыхает, после чего поворачивается к сыну и кладёт руки ему на плечи. — Как твой родитель, я хочу ему глаза выдрать и затолкать их ему в глотку. Он был не прав. И Тэхён это осознал. Разве ты сам не видишь? Вы же истинная пара, а значит, Вселенная прекрасно знает, что вы сможете справиться со всеми трудностями. — Это бред, — морщит лицо Чонгук и отворачивается от окна. — И откуда ты знаешь, что мы… — Только слепой не поймёт, — пожимает плечами омега. — Хотя я уверен, что даже слепой сможет почувствовать вашу связь. Она сильная, Чонгук. Ты просто этого ещё не осознал. — Что ты хочешь, чтобы я сейчас сделал? Истинность не меняет того факта, что Тэхён ведёт себя со мной высокомерно. — Будь хитрее, Чонгук. Подойди к нему сейчас и просто поговори. Ему это нужно, поверь мне. Даже самым сильным альфам нужно чьё-то плечо, чтобы перевести дух, — с приподнятыми уголками губ Хансон ободряюще взъерошивает отросшие волосы сына и поворачивается обратно к окну. — Он тоже умеет бояться, ему тоже может быть больно. Уверен, Тэхён уже пожалел о том, как обошёлся с тобой. Ему было так же страшно, как и тебе, потому что ты был серьёзной угрозой для стаи. Тем более по весне у большинства семей появились волчата, Тэхён и за них боялся, потому что слабее волчат в стае никого нет. И он не высокомерный: он просто не знает, как правильно вести себя с тобой, потому что с ним ты колючий, как ёжик. Чонгук закатывает глаза, но что-то заставляет его ноги направиться в сторону двери. Взглядом он цепляется за рукоятки нескольких ножей, один из которых омега быстро берёт в руку. Они оба боятся друг друга: Чонгук боится власти и силы Тэхёна, его жёсткости и холода, Тэхён же — непредсказуемости и дикости Чонгука. — И знаешь, что ещё? — останавливает Чонгука голос папы около двери. — Мне рассказали, что пару недель назад, может, больше стая Тэхёна выловила одного из наших омег. Ему поведали, что ты здесь остался по собственной воле. Я не поверил сначала, поэтому и рванул на границу, но убедился, что ты и правда остался здесь по собственной воле. Жалею только, что не узнал обо всём раньше. — Изначально так не было, папа, — Чонгук поднимает руку и сжимает пальцами дверную ручку. — Я был на привязи у охотника, оттуда меня забрала стая Тэхёна. Но мне не была оказана помощь, меня с серьёзной раной бросили на улице, под дождём и на холоде. Хансон медленно подходит к Чонгуку. — Я всё это знаю, милый, — с тихим вздохом старший омега поднимает голову сына за подбородок и нежно проводит большим пальцем по коже лица. — Но я не знал, что Чонсон мёртв. Отец на протяжении стольких лет настраивал меня против стаи Ким, а когда я оказался здесь: раненый, напуганный и сбитый с толку, Тэхён в полной красе показал свою агрессию и холод. От него я узнал, что Чонсон был убит, поэтому я решил остаться, чтобы выяснить правду, — со сталью в голосе говорит Чонгук и отводит лицо в сторону, убирая руку папы с подбородка. — Я верю словам Дусика, Чонгук. Моё сердце здесь спокойно, в этой стае. Несколько длительных секунд Чонгук смотрит на своего папу, после чего молча открывает дверь и выходит.🌙
Глядя на спину Тэхёна, Чонгук тихо ступает по лесной земле. Судя по сгорбленной спине альфы, он сцепил руки в замок, упершись локтями в колени. Омега останавливается в нескольких от него шагах и замахивается в его сторону ножом, однако, вместо широкой спины Тэхёна, его острие вонзается в бревно с восседающем на нём альфой. — Если хочешь убить, то научись для начала целиться, — не поворачивая головы, говорит Тэхён, после чего достаёт нож и метко метает его в ствол сосны в паре метров от него. — Если бы я хотел попасть в тебя, то не промахнулся бы, — за несколько шагов Чонгук доходит до Тэхёна, перешагивает бревно и садится с ним рядом. От текущей рядом реки воздух кажется холоднее, из-за чего кожу на пальцах рук начинает покалывать. Чонгук суёт руки в карманы куртки Тэхёна, в которой проходил всё это время. — Какое право ты имел говорить моей стае, что я остался здесь по собственной воле? Жить надоело? — рычит Чонгук. — Потому что именно это могло сподвигнуть Джихёна остановиться, — Тэхён поворачивает голову к Чонгуку и тихо вздыхает. — Он бы понял, что раз ты здесь, то наносить вред моей стае чревато тем, что я наврежу тебе. — После твоего заявления я не смогу вернуться в родную стаю, — приглушенно говорит Чонгук. — Для них я предатель, ведь ушёл к врагу. — В этом и была цель, Чонгук. Я знал, что если ты сбежишь от меня, то тебя не пустят домой, и ты вернёшься, — продолжая смотреть на омегу, рассказывает свой план Тэхён. — Но после того, что мы с тобой узнали, я не жалею, что так поступил. Что бы ты сейчас ни думал, но я считаю, что в твоей стае тебе не безопасно. Чонгук ничего не отвечает, поджимает губы и всматривается в гладь блестящей реки. В поступке Тэхёна он не видит ничего хорошего, но так же понимает, что сдержать его здесь было разумно. Ведь окажись Чонгук дома, то сбежать повторно может не получиться. — Если ты так тоскуешь по папе, то почему не найдёшь его? — вдруг искренне интересуется Чонгук. Он понимает, что сейчас чувствует Тэхён, поэтому ему и интересно, почему альфа ничего не делает для того, чтобы восстановить связь с родителем. — Сначала я был слишком мал, а сейчас не могу оставить стаю, — со вздохом говорит Тэхён, и Чонгук замечает, как сжимаются в замке его пальцы. — Но ведь твой отец вернулся. — Мой отец болен, Чонгук, — на этих словах альфа поворачивает голову к омеге и с долей усталости и печали заглядывает в его глаза. — Его дни сочтены. — Он… Мне так жаль, — на грани слышимости говорит Чонгук. Тэхён в скором времени может потерять второго родителя. Не стесняясь Чонгука, альфа открыто показывает тому свои эмоции, давая понять, что альфы тоже могут переживать и чувствовать боль. — А если бы ты знал, где твой папа, то сделал бы что-нибудь, чтобы вернуть его в стаю? — от собственного вопроса Чонгук поджимает губы, замечая, как медленно хмурятся брови Тэхёна. — Если бы мой омега, папа моих детей и мой истинный совершил такое кощунство, то я бы изменил ради него закон, — серьёзным голосом отвечает Тэхён, неотрывно смотря в глаза Чонгука. Он даёт понять, что если Чонгук совершит что-то противозаконное, то Тэхён будет стоять за него горой до последнего. — Мой отец этого не сделал. Любой омега, защищающий свою семью, должен быть так же защищён. Семью должен защищать не напуганный и отчаянный омега, а альфа, который является силой и опорой своей семьи. Если альфа создаёт семью с омегой, то он негласно клянётся защищать и омегу, и своих детей. Тэхён поворачивает голову обратно к реке, пока Чонгук сидит с большими глазами и гулко стучащим сердцем в груди. У него вспотели ладошки и пересохло во рту от услышанного. Тэхён дал понять, что если у них будет семья, то он будет стоять за Чонгука с их волчатами до последнего. — У меня нет обязательств перед твоей стаей, поэтому, когда мы найдём того, кто убил Чонсона, я отправлюсь на поиски твоего папы. Пусть ты и сделал то, на что сложно закрыть глаза, но, поговорив с папой, я понял, чем ты руководствовался. И я простил тебя, хоть ты ни разу и не извинился передо мной, — с тихим вздохом и уловимым упрёком в голосе Чонгук хлопает Тэхёна по плечу и встаёт с бревна. — Чонгук, — альфа ловит руку омеги и легонько её сжимает, не позволяя уйти. — Ты не можешь покинуть мою стаю. Разве ты забыл, кто ты мне? — Я не забыл. Но разве это не ты отнёсся к нашей истинности, как к чему-то неважному? То, что мы истинные, не меняет того факта, что я уйду, Тэхён. Ты не имеешь никакого права мне что-либо запрещать, — резким рывком Чонгук вырывает свою руку и уходит в сторону поселения. Тэхёново «не уходи» слышат только высокие сосны, кроны которых беспокойно шумят от ветра уходящей бури. Меньше всего Чонгуку сейчас хочется выяснять отношения с Тэхёном. Ему хочется поскорее найти Юнги и познакомить его со своим папой. Хотя, узнав, что папа всё это время жил в реабилитационном центре для оборотней, Чонгук уверен, что Юнги с ним был уже давно знаком. Но знает ли Юнги, что знаком с папой Чонгука? Думать о Тэхёне сейчас совершенно не хочется. Чонгук действительно простил альфу за поступки после их первой встречи, но он ему не доверяет. А то, что Тэхён считает себя главным и сильным, ставя своё мнение выше мнения Чонгука, отталкивает омегу ещё сильнее, чем его грубость и строгость. Забота, которую Тэхён проявляет в моменты слабости Чонгука, безусловно подкупает, но этого недостаточно для того, чтобы омега открыл ему свои сердце и душу. Тэхён красив, силён, умён и выступает прекрасным будущим вожаком, с которым стая будет в полнейшей безопасности. Он нравится Чонгуку тем, что показывает силу, которая не ущемляет силу омеги, но Тэхён эту омежью силу принимать отказывается, считая её ненужной, когда рядом есть сильный альфа. Если Тэхён позволит Чонгуку стоять рядом с ним, а не за его спиной, то Чонгук подумает об их будущем. За всё время их общения после заключения перемирия Чонгук не сделал в сторону Тэхёна ни одного шага, в то время как альфа сделал уже больше двух. Он отвёз Чонгука на ферму, чтобы омега хоть немного освежил голову и получил необходимые сердцу положительные эмоции. А потом позволил его папе нарушить закон и разрешил остаться в стае рядом с Чонгуком. Тэхён сам показал, что ради Чонгука и своей семьи готов менять устоявшиеся законы.🌙
Медленно ступая по тропинке в сторону дома Юнги, Чонгук суёт руки в карманы куртки и трётся носом о её воротник. Запах Тэхёна такой яркий и насыщенный, что заставляет мысли в голове кружиться мощным потоком. Хоть Тэхён и сказал всего ничего, его слова всё равно выбили весь воздух из лёгких Чонгука, заставив его сердце забиться чаще. Собственные чувства же кажутся ему неправильными: Чонгук упёрся в своё мнение и менять его не собирается. Ему важно, чтобы Тэхён принимал его таким, какой он есть. С самой первой их встречи Тэхён вёл себя жестко, грубо и надменно, но в последние дни Чонгук не слышал от него ни одного резкого слова. — Это всё из-за моего запаха. Он чувствует, что скоро будет течка, все изменения из-за этого, — бурчит себе под нос Чонгук и останавливается около домика Юнги. Он встаёт на носочки возле окна и заглядывает в дом, но ничего так и не разбирает из-за заслоняющего вид тюля. В голове сидит один единственный вопрос: почему Юнги не пришёл сразу к нему, точно зная, что произошло? Дверь в дом оказывается открытой, и Чонгук без лишних проблем заходит внутрь. Носом он чувствует запах паленых дров, но огонь в камине не горит. Чонгук хмурит брови и проходит внутрь комнаты. На полу разбросаны кусочки мяса, в разных частях комнаты лежат осколки от глиняной посуды. По спине пробегают холодные мурашки, а внутри начинают зарождаться пугающие предположения. Чонгук садится на корточки и берёт в руки кусочек мяса. Он заметно засох и покрылся корочкой, что значит, что пролежал он на полу больше суток точно. Чонгук обводит комнату взглядом, останавливаясь на открытом шкафе и перевёрнутым в нём вещах. Он глубоко втягивает воздух через нос и чувствует еле уловимый запах клубники. Не сладкий и мягкий, а горький, что может значить лишь одно — Юнги был напуган. Невидимый толчок в спину заставляет Чонгука резко подняться на ноги. Он продолжает вдыхать запах Юнги, словно тот сможет чем-то помочь и что-то рассказать. Второй запах, незнакомый, трогает его чувствительный нос. Чонгук быстро разворачивается на пятках и выбегает из дома. Его сердце болезненно бьётся в груди из-за страха за Юнги и волчат. Чонгук обещал, что защитит их любой ценой, но Юнги пропал, переживая такой сильный страх, что его запах пропитал весь дом. В голове нет даже предположений, что могло произойти, и куда мог уйти Юнги. Незнакомый же запах горьким привкусом оседает на его языке. Плевать на запрет врача о нагрузке ноги, плевать на собственное здоровье, пока семья находится в опасности. Чонгук находит Тэхёна в компании нескольких альф. Словно почувствовав присутствие омеги, Тэхён разворачивается и сталкивается лицом к лицу со сбитым с толку Чонгуком. Слыша учащённое дыхание и чувствуя перенасыщенный запах омеги, он опускает взгляд на его ногу, белый бинт которого оказывается весь измазан в грязи. — Чонгук, что… — Юнги пропал, — на выдохе говорит омега и не сопротивляется, когда Тэхён кладёт руку на его плечи, позволяя облокотиться о себя и перевести дух. — Для начала успокойся, переведи дыхание и расскажи мне всё по порядку, — ровный тон голоса успокаивает. Тэхён приподнимает голову Чонгука за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза. — Мы всё решим вместе, Чонгук. Стоящие рядом альфы опускают глаза и делают несколько шагов в сторону, не смея смотреть на Чонгука и порыв нежности со стороны Тэхёна. Они все усвоили свой урок, когда Тэхён заступился за Чонгука. — Юнги с волчатами нет дома, на полу разбросаны засохшие кусочки оленины и осколки от разбитой посуды. В воздухе есть его запах, но он горький. Юнги был чем-то сильно напуган и, скорее всего, плакал, — Чонгук говорит быстро, но чётко, не путаясь в словах. — Я почувствовал ещё один незнакомый мне запах, но у меня есть ощущение, что я его уже где-то слышал ранее. — Сейчас ты успокоишься, приведёшь дыхание в порядок, а я отправлю поисковую группу, чтобы они смогли его найти, — широкая ладонь альфы поглаживает плечо и предплечье Чонгука, пока тот продолжает опираться на его грудь. — Нет, — мотает головой Чонгук и резко отстраняется. — Его должен найти я. — Чонгук, ты не знаешь нашу территорию. К тому же лучше справится большая группа, чем ты один, — ладонь Тэхёна соскальзывает с плеча на спину, останавливаясь между лопаток. — Ты не понимаешь. — Нет, это ты не понимаешь, — злится Тэхён на упрямость Чонгука. — Одного я тебя никуда не отпущу, хочешь искать — ищи с поисковой группой! — Послушай меня внимательно сейчас, — резко выпрямив спину, Чонгук хватает Тэхёна за грудки и заставляет наклониться так близко, что кожей можно ощутить дыхание. — Чужой запах в доме Юнги может свидетельствовать лишь о том, что один из твоих альф до смерти напугал Юнги, — рычит он в самое лицо Тэхёна. — Я переломаю кости любому, кто посмеет навредить ему или волчатам. — Успокойся, Чонгук, — уже спокойнее говорит Тэхён и накрывает пальцы Чонгука своими: они продолжают сжимать ткань его куртки так же сильно. — Мы пойдём вместе. В конце концов лес на моей территории я знаю лучше, чем ты. Ты же пришёл именно ко мне не просто так. Тэхён не давит и не просит признать, что Чонгук пришёл к нему за помощью, потому что один не справится. У него нет никакого желания заставлять омегу чувствовать себя неуютно и беспомощно, когда он сам пришёл к нему, закрыв глаза на собственную силу и бесстрашие. — Тебе нужно отдохнуть с дороги, — аккуратно, чтобы не сделать больно, Тэхён отцепляет пальцы Чонгука от своей куртки и сжимает его ладонь. — Выдвигаемся на поиски с рассветом. — Нет! — вскрикивает Чонгук и рывком освобождает свою ладонь. — Завтра утром, Чонгук, — спокойно повторяет Тэхён. Его голос низкий и с тихим рычанием, а глаза смотрят с предупреждением. Тэхён прекрасно изучил характер Чонгука и понимает, что омега сейчас весь горит изнутри от злости и точно откажется повиноваться. — В лесу ты можешь наткнуться на нечисть, Чонгук. И кому от этого сделаешь хуже? — Что? Какая ещё нечисть? — с уст Чонгука срывается нервный смешок. Чонгук снимает с себя куртку, но альфе не возвращает, сжимая её пальцами и неотрывно смотря в тёмные глаза будущего вожака. Чёрные тучи рассеялись, вслед за которыми утихомирился и холодный ветер. — Думаешь, ведьм не существует? Или вампиров? — по округлившимся глазам омеги, Тэхён понимает, что Чонгук считает их выдумкой. Его даже немного умиляет тот факт, что Чонгук максимально серьёзен. — Это, конечно, бред, и я не волчонок, чтобы поверить в такое, но ты думаешь, что я смогу спать, пока Юнги где-то один в большом и тёмном лесу, — идти отдыхать с дороги по требованию Тэхёна Чонгук не желает. — Хорошо хоть ещё не в холодном лесу… — шёпотом добавляет омега, стоит тёплому ветру коснуться его взлохмаченных волос. — Он не в опасности. По крайней мере сейчас. — С чего такая уверенность? Почему ты так спокоен? — вопросы вырываются из глотки Чонгука на повышенных тонах, тонкий палец которого тычется в крепкую грудь Тэхёна, уверенно стоящего на ногах, не отклонившегося назад ни на миллиметр. — Чонгук, — тёплые пальцы альфы вновь обхватывают похолодевшую ладонь Чонгука и опускают её вниз. — Волчата Юнги умеют выть. Если бы им грозила опасность, то они бы уже давно завыли. Осознав свою неправоту, Чонгук в мгновенье заливается краской. Он так перепугался, что перестал держать себя в руках, в то время как Тэхён показал себя с лучшей стороны — быстро успокоил его и принял решение о поисках Юнги и его волчат. — Тэхён, — неловкое молчание прерывает раздавшийся за спиной Чонгука голос советника. Чонгук замирает на месте, когда, не поворачивая головы, чувствует слабый, но ощутимый лимонно-мятный запах альфы, что он как раз уловил в доме Юнги. Омега не дурак, чтобы не сложить пазл. — Что случилось? — Тэхён переводит взгляд с лица Чонгука на своего советника, продолжая держать омегу за руку, будучи не в силах заставить себя отпустить её. Чонгук ведь пришёл к нему, обратился за помощью, доверился, а не кинулся на поиски один. Это ведь не просто так. Чонгук сильный и упрямый — он не стал бы бежать к альфе, которого он боится, не доверяет и терпеть не может, что значит лишь одно — ничего из этого он не испытывает к Тэхёну. — На нашей границе стоит Чон Хосок. Он хочет встретиться с тобой. — Пусть пограничные волки сопроводят его, — без заминки отдаёт поручение Тэхён. Он знал, что появление Хосока было лишь вопросом времени. Чонгук резко разворачивается на пятках и заглядывает в глаза советника. От неожиданности Джин делает шаг назад, прекрасно зная, на что способен стоящий перед ним омега. — Где Юнги? — от пропитанного ненавистью тона голоса омеги на загривке Тэхёна дыбом встают волосы. Тэхён часто видел Чонгука серьёзным, хмурым и враждебно настроенным, но ещё никогда настолько взбешённым. — Я не знаю, — стараясь скрыть своё напряжение, пожимает Джин плечами. Но Чонгук видел, как советник нервно сглотнул слюну, как перемялся с ноги на ногу и как сжал пальцы рук в кулаки. «Ты знаешь, — кричит голос в голове Чонгука, но его губы плотно сжаты в тонкую полоску. — Если мои подозрения окажутся правдой, то я собственными руками разорву тебя». Чонгуку приходится приложить немало сил, чтобы остаться на месте и не сорваться за удаляющимся советником. Он не может наброситься на него сейчас, ведь у него нет веских доказательств того, что именно Джин довёл Юнги до дикого страха и побега из родной стаи. А показывать себя вспыльчивым подростком в глазах Тэхёна у него нет никакого желания. Чонгуку нужны доказательства, а для этого нужно найти Юнги. Только он может рассказать о причине своего побега. Сердце в груди Чонгука ноет и болит из-за тревоги за свою семью. Он ведь обещал, клялся, что не позволит никому навредить Юнги или волчатам. Стоило ему на мгновение отвернуться, как Юнги попал под чей-то удар и исчез. Теперь и Хосок стоит на границе. Он ведь точно знает, из какой стаи Юнги родом. Сам Чонгук без понятия, что Хосок скажет или сделает, когда узнает обо всём. Как отреагирует Тэхён? Внутри него вновь зреет холодный и липкий страх, потому что Тэхён слушает только себя. Чонгук боится того, что может произойти, и морально готовит себя к тому, что ему вновь придётся драться за свою семью. Несмотря на всё что сделал Тэхён для него за последние несколько дней, Чонгук с лёгкостью вгрызётся ему в глотку. — Чонгук? — в реальность его возвращает тихий голос Тэхёна. Альфа дёргает Чонгука за руку, чтобы привлечь его внимание и рассеять повиснувшее в воздухе напряжение. — Пойдём к дому, там твой папа, и сейчас придёт Хосок. Я думаю, что он сможет помочь нам с поисками Юнги. — Что? — взгляд больших глаз Чонгука вновь обращается на Тэхёна. Сердце в его груди неожиданно замирает, а по спине пробегает неприятный холодок, заставляя стынуть в жилах кровь. Омега замечает, как уголки губ Тэхёна немного приподнимаются в понимании. — Все эти несколько лет я и предполагать боялся, от кого у Юнги волчата. Я лишь пытался избавить Юнги от браслета. Мне нужно было просто знать, кто отец, чтобы убедиться в безопасности для стаи, и не более. Я думал, что если они от члена моей стаи, то волчата должны подать признак кровной связи, но ничего, — Тэхён качает головой и направляется в сторону дома, ведя Чонгука за собой, поддерживая его, чтобы тот не нагружал ногу. — Но когда появился ты, то стало заметно, как волчата к тебе тянутся. Да и не каждый омега будет ценой собственной жизни защищать чужих волчат. Это редкость. Тогда-то я всё и понял. — Юнги так боится, что стая узнает о Хосоке. Ты не можешь представить себе даже часть его страха, — с тяжёлым вздохом говорит Чонгук и опускает голову. Чонгук хочет добавить, что за Юнги с волчатами он порвёт любого и даже не побоится вновь сцепиться с Тэхёном, но альфа опережает его слова. — Не могу, но я его видел. Больше ему не нужно будет бояться. Комок из слов в горле Чонгука как раз вовремя заставил его промолчать. «Как и тебе, Чонгук, — хочет продолжить Тэхён, но молчит. — Тебе больше не нужно будет бояться. Никто отныне не навредит твоей семье». Слова оседают на его языке, без возможности сорваться с уст. Чонгук не оценит их, и Тэхён это понимает. Тэхён опускает взгляд и смотрит на перепачканный в грязи бинт на ноге омеги. — Нужно сделать перевязку, чтобы грязь не попала на рану, — пока Чонгук медленно опускает голову, Тэхён подхватывает его на руки и несильно прижимает к себе. — Тэхён! — вскрикивает омега и упирается рукой в грудь альфы. — Опусти меня на землю, пожалуйста, — шепчет Чонгук и сжимает пальцами майку на груди Тэхёна. — Я хочу помочь тебе, Чонгук. Позволь мне позаботиться о тебе, — альфа стоит на месте, но не спешит отпускать Чонгука обратно на мокрую после дождя землю. — Стая смотрит. Они подумают, что я слабак, — шепчет с отчаянием в голосе и поднимает умоляющие глаза на Тэхёна. — Они знают, что ты достаточно сильный, Чонгук. Ты сам это не раз демонстрировал. А альфы за моей спиной, я уверен, стоят с опущенными в землю глазами. Чонгук заглядывает за плечо Тэхёна и приоткрывает рот. Члены стаи действительно стоят с опущенными глазами, не смея поднимать их и смотреть ни на заботу со стороны Тэхёна, ни на слабость омеги. — Позволишь отнести тебя домой? — Хорошо, — соглашается Чонгук и обвивает руками шею Тэхёна, расслабляясь и чувствуя приятный трепет в груди от заботы. С приближением течки организм становится всё слабее и слабее, выжимая последние крупицы разума из Чонгука. Дома Тэхён опускает омегу на диван и уходит на кухню, где достаёт чистые полотенца и бинт, набирает в миску тёплой воды и возвращается к Чонгуку, около которого уже сидит Хансон. Старший омега разматывает бинт на ноге сына. Тэхён дергается, чтобы его остановить, вспоминая, какие там страшные шрамы от двух заживших ранений, а на третьем ещё свежий шов, но бинт соскальзывает с ноги сам. Тэхён стоит молча, смотрит на ногу Чонгука, пока Хансон молчит и не поворачивается. Банальное «простите» вертится на языке, но глупо говорить его сейчас. — Я сменю бинт, — Тэхён ставит на пол миску с водой и садится на корточки. Хансон не возражает, как и Чонгук. Альфа смачивает полотенце и протирает кожу на ноге, смывая всю грязь. Вторым полотенцем вытирает влагу, стараясь мягко прижимать ткань в области раны. Большим пальцем Тэхён проводит по рубцам двух шрамов и тихо вздыхает. — Они будут мне как напоминание о моей ошибке, — с ощутимой в голосе виной произносит Тэхён и берёт бинт. Чонгук не слушает, о чём переговариваются между собой папа и Тэхён. Он только видит, как шевелятся их губы, его начало клонить в сон от теплоты в доме. В мыслях только Тэхён и всё, что он делает. Альфа не поступил так, как хотел, он спросил разрешения: можно ли донести Чонгука на руках. Убедил, что стая не посмеет подумать о том, что омега слабый и беспомощный. Всё, что делает сейчас Тэхён, Чонгук списывает на свой запах. Он кружит альфе голову, усмиряет и заставляет спрятать клыки. Тэхён ухаживает, как это делают многие дикие животные, чтобы заполучить внимание партнёра в брачный период. Как только течка пройдёт, Тэхён станет прежним. Чонгук в этом уверен.🌙
Дрова в камине тихо трещат, пока яркий огонь освещает небольшую комнату и рассеивает тепло по дому. Волчата спят на кровати, прижимаясь друг к другу и периодически скуля во сне. Их разница в размерах с каждым днём становится всё заметнее. Юнсон ещё маленький, стройнее и с большим количеством детского пушка. По сравнению с ним Юнджун уже кажется взрослее, хоть они и двойняшки. У маленького альфы тело крепче, сам он выше в холке, а челюсти его мощнее. В его с Хосоком доме нет никаких изменений: он не зарос, не начал гнить, за ним точно исправно ухаживали, проветривали и делали уборку. Здесь стоит всё та же кровать, даже плед, который четыре года назад принёс вместе со своими вещами Хосок, остался тот же самый. От него не пахнет альфой, что расстраивает, но Юнги и не надеялся почувствовать его родной запах. Но чего он не ожидал, когда рассматривал их с Хосоком дом заново, так это вещей альфы в шкафу. Стоило Юнги открыть его дверцу, как в нос ударил запах мандаринов. Запах почти неслышный, но он чувствовался на вещах, которые Юнги раньше не видел. Объёмную кофту омега сразу же надел на себя, чтобы отогреться после холодной улицы. Хоть дождь с сильным ветром прекратились, тело его всё равно успело продрогнуть до костей. От боли и тоски, которые резко, словно пулевое ранение, прострелили сердце, Юнги плачет до сих пор. Этот дом — единственное место, куда Юнги мог сбежать с волчатами, но он не думал, что это будет настолько больно. Рана от разлуки затянулась со временем, и спустя несколько лет было не так тяжело. Юнги жил с мыслью, что рано или поздно, но они встретятся вновь. И появление Чонгука стало тому подтверждением. Но сейчас, сидя на стуле около окна в кофте Хосока, на которой уже почти не осталось запаха альфы, Юнги чувствует невыносимое чувство тоски и печали. Он понимает, что раз здесь есть вещи альфы, раз здесь убрано и свежо пахнет, значит, Хосок до сих пор приходит сюда. Возможно, он так же, как и Юнги сейчас, сидит около окна и тоскует. Думает о своём истинном и жалеет, что допустил ту ночь между ними. Жалеет о своей слабости перед течным и умоляющим омегой. Юнги нисколько не жалеет, ведь у него теперь есть два прекрасных волчонка, которые наполняют его жизнь светом и смыслом. Все эти годы Юнги живёт словно во мраке, в темноте, где не видно ничего — даже вытянутой руки. Но волчата освещают его путь, не давая своему родителю заблудиться в этом бесконечном пути. Юнги жалеет лишь о том, что выбрал стаю, а не сбежал к Хосоку, когда узнал о своей беременности. Он не смог бросить воющего от боли члена стаи. Раньше Юнги не понимал, почему Хосок просто не придёт и не заберёт его, почему за четыре года он так и не объявился, не попытался сделать хоть что-то. Но ответ оказался так прост. В стае Хосока Юнги было бы опаснее. Омега не знает всех подробностей, но он знаком с Хансоном. Юнги всегда было интересно, почему омега не возвращается в свою стаю, где у него остались ещё два нуждающихся в нём сына. После знакомства с Чонгуком Юнги понял, почему Хосок не пришёл за ним. Однажды Юнги решился спросить Хансона об этом лично, потому что у самого него уже были волчата, и омега понимал и ощущал связь родителя с детьми. — Вожак стаи запретил мне возвращаться, — ответил тогда Хансон, раскладывая чистые полотенца и бельё по полкам шкафа. — Постовые отказываются даже позвать моих детей поговорить со мной. — Он вас изгнал? Просто потому, что вы уехали в город, чтобы оправиться от потери сына? — Юнги был ещё юн и мал, его глаза были большими и ошарашенными. — Если бы всё было так, Юнги... — с грустной улыбкой старший омега потрепал Юнги по волосам. Хансон никогда не называл имён, говорил загадочно и отстранёно, не желая втягивать ещё юного омегу в конфликты двух стай. Но и о том, что он муж вожака, тоже говорить не стал. Знал бы Юнги, что Хансон при первой встрече с волчатами понял всё без лишних слов. О том, что Хансон — папа Чонгука, Юнги узнал после встречи с самим Чонгуком. По глазам, улыбке и звонкому смеху он узнал в нём Хансона. Но от чего-то не стал говорить, что знаком с его папой. Странное чувство внутри него говорило, что ещё было не время для этого. Сейчас, думая обо всём, Юнги сопоставляет имена на диалоги со старшим омегой и чувствует, как гулко бьётся сердце в его груди. Хансон не уезжал, чтобы оправиться от потери — поехать в город его вынудило нечто иное. Юнги поджимает под себя ноги на стуле, обнимает их руками с длинными рукавами и укладывается головой на свои острые колени. На глаза его наворачиваются непрошеные слёзы. Он так устал от этого всего: бесконечной вражды стай, страха за своих волчат, неприязни со стороны стаи. Юнги хочется в крепкие руки Хосока, чтобы прижаться к его груди и глубоко вдохнуть родной запах. Слёзы щекочут его щёки — Юнги вытирает их рукавом кофты и оглядывает дом. Его взгляд останавливается на пустых бутылочках из-под молока. Волчатам оно уже не даёт былой сытости: вчера они впервые попробовали оленье мясо и были явно довольны. Где брать еду без возможности обратиться в волка Юнги не знает. Он может продержаться на растущих тут и там грибах и ягодах, но вот изнурять собственных волчат голодом он не сможет. Юнджун — альфа, он заметно крепче Юнсона по габаритам. Ему точно уже нужно мясо, а не молоко или ягоды. Это Юнсон, будучи омегой, ещё может какое-то время есть меньше, но Юнги не позволит себе давать одному из волчат меньше еды только из-за комплекции. За собственными переживаниями Юнги не замечает, как засыпает. Он спит чутко, привыкнув не впадать в глубокий сон, находясь в бесконечном напряжении. Круги под его глазами были тому подтверждение. Даже с появлением Чонгука Юнги не смог начать спокойно спать. Просыпается он от тихого скулежа. Острые зубы волчонка кусают его за бедро в попытке ухватиться за его кофту. Юнги открывает глаза, а за окном всё ещё темнота. Возле стула стоит на задних лапах Юнсон, а передними опирается о сидушку. Он обеспокоенно скулит и отскакивает от стула, привлекая внимание папы. — Тебе не спится, милый? — сиплым после короткого сна голосом спрашивает Юнги и спускает ноги со стула. Спина и шея затекли от неудобной позы, но всё это не имеет значения, когда Юнги не замечает на кровати Юнджуна. — Юнджун? Всё тело резко немеет, ноги и руки сковывает страх и тревога. Юнги пробегается взглядом по комнате и останавливается на входной двери. Он замечает большую щель, подлетает к двери, толкает её ладонью и ужасается, когда понимает, что она не заперта. Она была открыта всё это время, Юнги забыл её запереть на ночь. В горле застревает отчаянное «Юнджун», но Юнги не может себе позволить выкрикнуть его имя. Он выдаст себя и волчат сразу же, и волки найдут их быстрее, чем хотелось бы. Юнги опускает взгляд на Юнсона, который прижимается к его ноге, потерянно вглядываясь в темноту. — Так, Юнсон, оставайся дома и сиди тихо, — Юнги заталкивает сына обратно в дом и хочет уже взмахнуть указательным пальцем, как Юнсон проворно обегает его и выбегает следом за ним на улицу. — Юнсон! — громким шёпотом вскрикивает Юнги и подрывается обратно на улицу. Босые ноги его холодит от мокрой лесной земли, но Юнги на это не обращает внимание. Он щурит глаза, когда слышит хруст веток и сосновых иголок. Через заросшие кустарники к домику идёт Юнджун, волоча за собой тушку упитанного зайца. Его мордочка перепачкана в крови и грязи, а шкура — в песке и иголках, но походка его гордая и уверенная. Юнсон прыгает вокруг брата и бодает его своей головой, языком слизывая с мордочки ещё свежую кровь убитого зайца. — Юнджун… — с облегчением и восхищением шепчет Юнги. Его сын, его ещё маленький альфа убежал ночью, один, чтобы поохотиться и принести домой свежее мясо. Юнджун принял на себя большую ответственность за омег, которые физически не могут отправиться на охоту. Ещё маленький, с молочными зубами и детским пушком, он стоит перед Юнги с гордо поднятой головой, языком проходясь по своей мордочке, слизывая с неё кровь. Юнги падает на колени и тянет руки к сыну, крепко его обнимая. Он проезжается голой коленкой по шишке, раздирая на ней кожу. Сдержать эмоции в себе не получается, и омега начинает тихо плакать, зарываясь носом в холодную шёрстку маленького альфы. От него пахнет землёй и сыростью, а сама его шёрстка влажная и грязная. — Ты такой молодец, Юнджун. Такой молодец… — шепчет Юнги, гладя ладонью спину волчонка. — Защищаешь своих омег, да? — со слабой улыбкой Юнги отстраняется от сына, выпуская его из крепких объятий. Юнджун тихо рычит и толкает мордочкой тушку зайца ближе к папе. — Сейчас я… — Юнги встаёт с лесной земли и поднимает зайца за большие уши. Тот оказывается довольно тяжёлым и большим; Юнджун точно выслеживал того, что покрупнее. — Сейчас покормлю вас. Пока огонь в камине играет тенями на стенах, Юнги умело разделывает тушку и нарезает свежее мясо для волчат. До этого Юнги обмыл Юнджуна, вымывая из его шерсти грязь и кровь и на всякий случай проверяя его маленькое тельце на наличие ранений. Отмыв и нарезав освежеванного зайца, Юнги ставит на пол по тарелке с мелко-нарезанными кусочками его мяса. С тихим писком первым его пробует Юнсон, но Юнджун выпрямляет спину и выпячивает грудь вперёд. — Ты чего? Не хочешь?.. — растерянно спрашивает Юнги и садится на корточки перед сыном. Собственные колени всё ещё испачканы в песке, а на правой щиплет ссадина. Юнджун толкает тарелку головой вперёд, предлагая её содержимое папе, а сам встаёт и делает несколько шагов назад, не забыв тихо прорычать. Его язык вновь проходится по пасти и носу. Смотря на своего сына, Юнги вновь начинает беззвучно плакать, потому что Юнджун взрослеет раньше, чем нужно в его возрасте. Он видит, что с папой что-то не так, ведь Юнги никогда не обращался в волка. Никогда не вылизывал их, никогда не общался на волчьем языке. Дети оборотней отличаются от детей людей. Пока в три года обычные дети мало что понимают, маленькие оборотни уже получают навыки охоты, имея осознанность и интеллект десятилетнего ребёнка. До первого обращения волчата изучают так много, что могут стать полноценными членами стаи. К десяти годам, когда они почти вырастают до своего полноценного размера, большинство из них отправляется на их первую охоту. Но зачастую им не позволяют ничего делать и лишь показывают, как правильно гнать добычу и вгрызаться в её горло, чтобы быстрее её убить. Юнджуну и Юнсону по три года, но Юнджун всегда казался ему взрослее, развиваясь быстрее многих волчат в стае. Он многое изучал в поведении окружающих, учился обходиться с Чонгуком и любил копировать повадки Тэхёна. Но несмотря на всё, Юнджун принял на себя слишком большую ответственность, Юнги себе этого простить не может. Из-за своих ошибок и страхов он не может отправиться на охоту, чтобы прокормить волчат. За него это сделал его ещё маленький Юнджун, подвергнув себя опасности. Юнги страшно представить, что было бы, если бы его волчонок наткнулся на лису или другое дикое животное? А если бы он наткнулся на члена чужой стаи? Потерю сына Юнги бы никогда не смог простить себе. — Прости, Юнджун, — шепчет Юнги и накрывает ладонью свои глаза, пряча за ней свои слёзы. — Прости меня, малыш. Волчата на пару подбегают к папе и начинают облизывать его лицо и руку, пытаясь привлечь его внимание. Они всё чувствуют и понимают. Маленький альфа грозно рычит и кусает папу за плечо острыми зубами, а после бодает его головой. Юнги убирает руку от лица и тихо смеётся, когда волчата валят его спиной на пол и наваливаются сверху, продолжая игриво атаковать и вылизывать его лицо горячими языками. Юнджун опускает голову к коленке папы и проводит языком по его кровоточащей ссадине, способствуя её скорейшему заживлению. Ради них Юнги должен держаться и стать сильнее. — Хосок будет очень гордиться тобой, Юнджун, — всё так же тихо говорит Юнги, зарываясь пальцами в шерстку между ушей альфы. — Наш маленький защитник, который не бросит в беде свою семью. Юнджун ластится к руке папы и закрывает глаза, утробно рокоча, но у разыгравшегося Юнсона свои планы, поэтому он прыгает на Юнджуна и валит его на пол, игриво рыча и кусаясь.🌙
Хмурые тучи медленно скрываются за горизонтом, открывая вид на звёздное небо. Взглядом, полным боли и слёз, Хосок смотрит на мерцающие звёзды и сжимает в кармане штанов серёжку Чонсона, которую он выкрал из дома охотника. Волк внутри него бился в истерике от злости, грозясь вырваться наружу и убить человека, посмевшего поднять дуло ружья на родную ему кровь. Однако убить охотника Хосок так и не смог. Его дом был расположен на территории стаи Ким, подставлять которую Хосок не имел никакого права. Будь это его территория, то Хосок бы не раздумывая убил бы охотника, перерезав его глотку собственным ножом. Шкура Чонсона стояла перед его глазами. Стоило Хосоку отойти от дома, как его вырвало несколько раз, а застрявшая в горле истерика вырвалась наружу жгучими слезами. Его старший брат, его родная кровь… Был жестоко убит рукой человека. Хосок не может даже представить себе, что Чонсон чувствовал и о чём подумал, когда выбежал к человеку. «Как ты оказался около человека?.. — не укладывается в голове Хосока. — Ты же сам учил меня и Чонгука по запаху распознавать людей даже за километр. А тут сам умер от пули…» По рукам пробегаются мурашки, когда слабый ветер окутывает его со всех сторон, забираясь под майку и взъерошивая его волосы. Словно лес обнимает, пытаясь утешить его от ужасной правды. — Тебе разрешили пройти, — голос постового вырывает его из потока мыслей. Ветер исчезает, прекращая холодить кожу. Хосок коротко кивает и следует за постовым к поселению. Каждая территория стай была разделена на две границы. Первая — главная, она отделяет территории от других территорий. Вторая — ограждает от поселения. Если за пересечение первой серьёзного наказания не последует, то за пересечение второй можно нарваться на жёсткую трёпку. Приближаться к поселению без полученного на то разрешения было жестоко наказуемо в каждой стае. Чему Хосок удивляется, так это открытому небу над крышами домов. Высокие деревья словно обнимают поселение полукругом, пока широкая и бурная река служит границей между двумя территориями. В поселении тихо, на улице стоят только постовые; можно также заметить пару омег, занимающихся своими делами, пока все в основном сидят дома, готовясь ко сну. — Чон Хосок, — альфа останавливается и поворачивает голову. К нему идёт Тэхён. — Ким Тэхён. Альфы здороваются кивком головы. Чуткий нос Хосока улавливает нежный запах ландышей, а следом и ещё один, менее слышимый, но такой родной. — Они ждут тебя в доме, — Тэхён указывает рукой на свой дом за спиной и кивком головы просит стаю разойтись. Опасности в Хосоке нет. Он некоторое время смотрит на Тэхёна, а после быстрым шагом идёт в сторону дома. Его сердце начинает биться быстрее, когда с каждым шагом он подходит всё ближе и ближе. Стоит ему открыть дверь, как взгляд его падает сначала на Чонгука, а следом и на папу. Хосок подавляет рваный вдох, когда видит свою семью — в целостности и сохранности. — Хосок… — тихо шепчет имя сына папа. С тихим писком Чонгук подрывается с места и налетает на брата, повисая на нём и зацеловывая его лицо, поросшее колючей щетиной. Папа присоединяется к семейным объятиям, которые затягиваются на долгие минуты. Чонгук поднимает глаза на Тэхёна, молча стоящего в стороне, и с благодарностью улыбается ему.Улыбается Тэхёну.
В груди альфы вспыхивает адское пламя, способное сжечь всё внутри него от этой его, пусть и короткой, но улыбки. Она лишь для него одного. После долгих объятий Тэхён предлагает им всем переместиться на кухню, где старший омега делает всем чай и силой заставляет Тэхёна сесть с ними за стол. И Тэхён слушается, заново слушая рассказы о том, как Чонгук сбежал на поиски брата, что с ним было, слушает о Хансоне и его причине уезда в город. Узнаёт о путешествии Хосока из-за поисков брата. Впервые за долгие годы Тэхён не только увидел, но и почувствовал, что такое настоящая семья. В разговоре ни разу не промелькнуло одно единственное важное для всех имя, которое точно вертелось у каждого на языке. Юнги. С первыми лучами восходящего солнца Тэхён решает рассказать всё, что он знает, Хосоку, потому что обещал Чонгуку, что Юнги они пойдут искать с рассветом. И чтобы не шататься по лесу в бесконечных поисках, было проще обратиться к тому, кто может иметь хотя бы малейшее предположение о местонахождении маленького беглеца. Хансон ушёл спать пару часов назад в предложенную Тэхёном комнату. — Юнги пропал пару ночей назад, — без колебаний выдаёт Тэхён, возвращаясь на кухню и садясь обратно за стол. Он поднимает глаза на Хосока и замечает, как тот замер с поднятой кружкой чая. Хосок молча смотрит на Тэхёна, сидя по другую сторону стола. В его голове словно произошёл взрыв от родного имени. Но Хосок всё ещё не знает, как к их с Юнги связи относится Тэхён. — Он всё знает, — быстро разруливает ситуацию Чонгук и берёт брата за руку, крепко сжимая его ладонь своими пальцами. — Пару ночей назад Юнги действительно сбежал, но никто не видел куда. И мы с Тэхёном думаем, — омега бросает взгляд на Тэхёна, а после возвращает его на брата, — что ты можешь знать, куда Юнги мог сбежать. Хосок продолжает молчать, опуская кружку обратно на стол. У него в голове столько слов, но ни одно не подходит под описание того, что он чувствует. Перед ним сидит Тэхён — тот самый будущий вожак, которого описывали грозным и жестоким, беспощадным и грубым. Но именно он принял Чонгука, разрешил их папе остаться и ночевать в своём доме, разрешил Хосоку войти в поселение, зная о них с Юнги. — Хосок? — дёргает его за руку Чонгук. — Ты знаешь, куда он мог пойти? — Знаю, — выдавливает из себя альфа и встаёт со стула. — Тэхён, мы могли бы поговорить на улице? — Конечно, — кивает головой альфа и тоже встаёт со стула. Он кладёт ладонь на плечо Чонгука и немного наклоняется. — Ложись спать, тебе необходим отдых. Занимай любую комнату в доме. На улице Хосок смотрит на лучи солнца, которые отражаются на поверхности реки. — Я узнал не так давно, но препятствовать вам не стану. Нет закона, который позволяет мне такое кощунство, — с короткой улыбкой говорит Тэхён, вставая рядом с Хосоком. — Даже если бы препятствовал, то меня бы это не остановило, — пожимает плечами Хосок. — Я попросил о разговоре не обо мне и Юнги, — Хосок лезет рукой в карман штанов и достаёт серёжку с ракушкой. — Это… — Серьга Чонсона, — на выдохе говорит Хосок и проводит большим пальцем по блестящей чёрной ракушке. — Я… — он быстро прячет аксессуар обратно в карман и кусает нижнюю губу. — Я нашёл его. — Нашёл? — с нескрываемым удивлением спрашивает Тэхён и хмурит брови. — Его шкура лежит на полу у камина в доме охотника, — язык кажется тяжёлым, но успешно справляется с поставленной задачей. — И я очень тебя прошу: не дай Чонгуку покинуть поселение одному. Если он это увидит, его сердце просто не выдержит. У Тэхёна волоски на загривке встают дыбом, когда он слышит о том, что стало с Чонсоном — убитым человеком, ставшим ковриком. К горлу подступает комок, его мутит и тошнит, но альфа старается держать лицо. Ужас в его глазах прекрасно заметен Хосоку. — Я прошу тебя помочь мне похоронить Чонсона, и только потом позволить Чонгуку увидеть это. — Мы обсудим все детали, когда ты вернёшься, — хриплым голосом говорит Тэхён, после чего прокашливается. — Чонгук слишком сблизился с ним, поэтому и рвётся так на его поиски. Теперь, зная, что именно произошло с Чонсоном, я не могу отпустить его из поселения. — Держи его здесь. Мы вернёмся с Юнги так быстро, как сможем. Тэхён смотрит в спину быстро уходящего Хосока до тех пор, пока тот не скрывается за елями и соснами. В голове появляется картина шкуры волка на полу. Комок тошноты в горле давит на стенки, мешая нормально дышать. «Я изменю закон ради тебя, Чонгук. Мы сотрём этого ублюдка с нашей территории, — думает Тэхён, продолжая смотреть на восходящее солнце. — Я уберегу тебя от этой боли, даже если тебя придётся запереть дома». Солнечные лучи касаются оголённых рук, но их тёплые прикосновения приносят лишь боль.🌙