🌙
Исправлять свои ошибки не всегда просто, но именно на них мы учимся. Я обязательно всё исправлю, чтобы ты смотрел на мою протянутую руку без страха и сомнений.
Под ослабевшими ногами хрустят ветки и иголки, холодный ветер проникает под тонкую кофту, но не вызывает мурашек. Кожа привыкла, и сама стала холодной. Густота и темнота леса не пугает, ведь он, хоть и холодный и мрачный, — всё ещё волчий дом. На границе слышится волчий вой. Чонгук останавливается и сгибается пополам, упираясь руками в колени и глубоко дыша. Раскрасневшиеся пальцы замёрзших рук его заметно не слушались. Бабье лето как пришло, так и быстро ушло: всего за пару ночей успела наступить холодная осень. Чонгук расслабленно прислушивается к вою и вглядывается в темноту леса. Благо, воют не по его душу. Он с усталым стоном валится на обросшую влажным мхом землю и облокачивается на ствол сосны спиной. Ходьба выбила из него последние силы. Несколько длительных часов на ногах в период течки обернулись изнеможением. Только усевшись отдохнуть, он чувствует такую знакомую ему ещё с детства дрожь в ногах, что настигала его после каждой тренировки ещё волчонком. Тяжёлые веки опускаются сами собой, и Чонгук даже не сопротивляется. Его клонит в сон, сушит в горле и урчит в животе. Чонгук хлопает ладонью по карману штанов и облегченно выдыхает, убедившись, что вручённая ему папой пластинка таблеток не выпала по дороге. Босые ноги замёрзли, пальцы на них почти ничего не чувствуют от холода. Всё внутри болит так, словно бомба, попавшая на чистый и светлый участок земли, подорвавшись, разорвала всё вокруг на мелкие куски. Первый час своего бесцельного пути Чонгук плакал. Надрывно и горько, потому что больно. Он задыхался и вытирал собственные сопли и слёзы. Перед его глазами стояли налитые кровью и ненавистью глаза Тэхёна. Чонгуку, как омеге, было больно и страшно: гнездо было его домом и безопасным местом, где он мог беззаботно проводить ночи, глубоко вдыхая родной ему запах. Но как просто Чонгук, волевой и смелый, он пытается найти оправдание Тэхёну. Не знал. Тэхён просто не знал и не понимал. Оправдывая альфу, легче не становится. Вернуться туда, где с ним поступили столь жестоко, Чонгук не может ни физически, ни душевно. Тот, кто должен был обеспечить ему безопасность, сам же её и забрал. Чонгук плакал, потому что начал чувствовать к Тэхёну то, что сам себе клялся никогда к нему не испытывать. То самое, что мешает дышать, что заполняет мысли одним им. Тэхён медленно и осторожно сближался с Чонгуком, показывал ему серьёзность своих намерений из желания доказать, что ему можно довериться, что он не предаст и защитит. Чонгук готов был пойти к нему на встречу, но сильный удар со стороны Тэхёна откинул его далеко и так больно, что теперь мысли о доверии вызывали лишь страх. Лучшим решением было бы выслушать Тэхёна, постараться понять его мотив, узнать, что руководило им в тот момент. Чонгук понимает, что его течка спровоцировала гон, который Тэхён всеми силами сдерживал в себе, решая не спешить с близостью. Папа ведь предупреждал его о возможной агрессии со стороны альфы в гоне. И она, словно опасная буря, обрушилась на их мир, который Тэхён и Чонгук только начали восстанавливать после всех драк и ссор. Оставаться в поселении показалось ему самым неверным решением, ведь Чонгук почувствовал себя в опасности, беззащитным и маленьким. Жалким и слабым, чего его гордость вынести не смогла. Он сбежал. Плевать куда, плевать к кому, главное — подальше оттуда, где был разрушен его мир. Чонгук ненавидит Тэхёна за то, что тот сотворил, но глубоко внутри он скулит, словно побитый щенок, так отчаянно желая, чтобы именно Тэхён обнял его, прижал к себе и извинился за все свои поступки. В реалии же Чонгук понимает, что не подпустит Тэхёна к себе ещё очень долгое время. Он просто не сможет закрыть глаза на произошедшее. Если бы Тэхён только заметил, услышал бы его мольбы остановиться, если бы повернулся и сжал в объятьях, прекратил рушить защиту Чонгука и его мир, омега бы никуда не убежал, он бы понял, он бы выслушал. Но Тэхён его не услышал и не остановился. Не будь у него течки, Чонгук бы набросился на него и заставил отступить. Но во время течки организм ослаблен, а омега хочет защиты и крепкой спины, за которую можно спрятаться. Чонгук, едва принявший это пугающее его до чёртиков состояние, готов был довериться Тэхёну, ведь без разрешения тот не тронул его и пальцем, когда был рядом. Но его поступок дал ему понять, что даже ослабленным и беззащитным нельзя прятать клыки и когти, нужно уметь постоять за себя. — Святые ёжики, ты что здесь делаешь? — незнакомый голос откуда-то сверху вынуждает Чонгука поднять тяжёлые веки. Перед глазами всё размыто, голова болит, а во рту ужасно сухо. Чонгук облизывает губы и чувствует, как к ним приставляют горлышко бутылки. Утоляя жажду с каждым новым глотком всё сильней, он пытается проморгаться, чтобы рассмотреть незнакомца перед собой. Стоило бы вскочить на ноги и обратиться, чтобы защитить себя, но не получается открыть даже глаза. — Давай, вставай, пойдём со мной, — сладкий и мягкий запах ласкает нос, когда незнакомец наклоняется. Чонгук послушно перекидывает руку через шею, как он понял, омеги и поднимается на ватных ногах. — Мой дом в километре отсюда. Пойдём медленно, главное — старайся держать себя в сознании. — Кто Вы? — вяло интересуется Чонгук и хочет уж было уложить голову на плечо омеги, как спотыкается и падает вместе с незнакомцем на торчащие из земли древесные корни. Он раздирает колени в кровь, но даже не хнычет от боли: Чонгук её просто не чувствует. — Бог мой, дай мне сил дойти до дома, — бормочет омега и помогает Чонгуку подняться. — Я живу на границе, так что можешь считать меня отшельником. И как тебя, в период течки, угораздило зайти так далеко в лес, да к тому же с температурой?! — возмущается омега, таща на себе еле переставляющего ноги Чонгука. — А мне негде и не с кем провести течку, — с уст Чонгука срывается нервный смешок. — Мой альфа разрушил моё гнездо, вот только я без понятия, знал ли он, что для омег оно жизненно важно. Ох, что это я говорю? Не знал он… Просто он скотина, холодный и жестокий, не знающий ничего о понимании и сочувствии. И к тому же мой истинный, которого я видеть больше не хочу. — Тише, милый, тише, побереги силы, — омега крепче прижимает Чонгука к себе, с пониманием и сожалением. Он отправился в лес за грибами, но нашёл омегу. Ослабленного и одного среди тёмного леса, который кишит опасностями в ночное время. — Нам осталось идти совсем немного. — Знаете, он ведь менялся. Да, пытался ради меня стать мягче, чтобы я начал ему доверять. Вот только руша моё гнездо, он даже ухом не повёл, когда я плакал и просил его прекратить, — продолжает бормотать в бреду Чонгук, устало переставляя ноги. Он старается не висеть на омеге, который по комплекции тоньше самого Чонгука. — Ничего, милый, сейчас дойдём до дома, я тебя отогрею и приготовлю отвар. Ты любишь ягоды? — интересуется омега, желая хоть немного отвлечь Чонгука от тяжёлых мыслей. — У меня есть малина, черника и смородина. — Люблю, — шепчет Чонгук и замолкает. Говорить больше не хочется. Он укладывает голову на плечо незнакомца и позволяет тому себя вести. Не будь он настолько ослаблен, он бы ни за что так доверчиво не пошёл в чужой дом, позволив поддерживать себя руками, что спокойно могут навредить ему. Чонгук не может больше никому верить. Но от омеги вкусно пахнет, у него тёплые руки и приятный голос, а ещё рядом с ним Чонгук чувствует спокойствие и лёгкость, сопоставимые лишь с теми редкими мгновениями из прошлого, когда папа ласково гладил его по голове, пока он нежился в своей уютной постели. Рядом с незнакомцем он чувствовал себя, как с папой. Уютно и спокойно. Дома немного сыро, но гораздо теплее, чем на улице. Чонгук позволяет уложить себя на кровать. С него снимают мокрую одежду. Он не сопротивляется — только поднимает руки и ноги, чтобы хоть как-то помочь омеге надеть на себя сухие вещи. Омега накрывает его одеялом, а сам зажигает костёр в маленьком камине и принимается за готовку отвара. — Как понимаю, ты из стаи Ким? — интересуется он, мешая ложкой ягоды и травы в маленькой кастрюльке. — Да. — Мы сейчас на границе с ними. Ты очень далеко ушёл, милый. Сколько тебе лет? — омега бросает взгляд на Чонгука, который накрылся одеялом по самый нос и только хлопает ресницами, наблюдая за каждым его действием. В этом взгляде и растерянность, и боль от пережитого, и напряжённость. Точно в любой момент кинется, чтобы защитить себя, если незнакомец сделает что-то не так. — Семнадцать, — шепчет Чонгук, не отводя от мужчины глаз. Голова всё ещё идёт кругом, а от теплоты в доме клонит в сон. — Совсем маленький ещё, — качает головой омега и наливает отвар в металлическую кружку. — Пей, пока горячее, но смотри не обожгись. — Спасибо, — Чонгук достаёт руки и аккуратно принимает кружку. Отвар пахнет вкусно и даже сладко, на вкус приятный и согревает изнутри. — Простите, вы сказали, что мы на границе. Но сюда никто не заходит из постовых? — Нет, — омега прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу Чонгука и вздыхает. — Не переживай и не бойся, сюда никто не зайдёт. Я хоть и отшельник, но живу здесь не первый год. — Ваш запах очень слабый, — подмечает Чонгук и делает несколько маленьких глотков отвара. — Не хочу привлекать лишнего внимания. Куда ты пойдёшь дальше? Стая Ким тебе родная? — Нет, — со вздохом говорит Чонгук и замирает, осознав, что ему некуда идти. — Так, давай мне кружку и укладывайся. Для начала тебе нужно поспать и отогреться, а завтра мы с тобой поговорим. Тебе всё равно придётся задержаться здесь на несколько дней. Чонгук отдаёт кружку омеге и укладывает голову на подушку. Он поворачивается на бок и закрывает глаза. Всё тело ломит так, словно его отмолотили. Почти уснув, он успевает почувствовать, как его накрывают одеялом по самые уши. В этом доме нет опасности.🌙
Маленький горячий язычок щекочет нос и щёки, а тихий скулёж выводит из сна. Юнги открывает глаза и сонно моргает. Перед лицом стоит мордочка проснувшегося Юнсона, который оживлённо виляет хвостом, из-за чего волной идёт всё его маленькое тело. — Ты уже проснулся? — Юнги чешет волчонка за ушком и оглядывается. В камине горит огонь, за окном раннее утро, но из-за дождливой погоды кажется, что всё ещё глубокая ночь. На кровати рядом больше никого нет. Хосока и Юнджуна нет дома. — Хосок! — зовёт альфу Юнги и встаёт с кровати. Он надеется, что тот просто вышел на улицу вместе с Юнджуном и услышит его голос. Юнги открывает окно и выглядывает на улицу. Несколько крупных капель приземляются на его лоб и нос, из-за чего омега морщит лицо. Прищурившись, он вглядывается в глубину леса. Заметив высокую фигуру Хосока и бегущего рядом с ним волчонка, он облегчённо выдыхает. Стоит альфе ступить на порог дома, как Юнги ахает и подлетает к нему со сведёнными на переносице бровями. Хосок стоит перед ним в одних штанах, а по его оголённой коже стекают капли дождя. Волосы скрутились в сосульки от воды, но на коже нет ни одной мурашки. — Ты с ума сошёл?! — чуть не вскрикивает омега и окидывает Хосока возмущённым до предела взглядом. — На улице осень! Дождь! А ты купаться вздумал и разгуливать почти голым? — Мне не холодно, — по-доброму смеётся Хосок и мягко берёт Юнги за тонкое запястье тёплыми пальцами. Он прикладывает ладошку омеги к своей груди и наблюдает, как у омеги расширяются глаза. — Убедился? — на лице альфы появляется мягкая улыбка. За несколько лет разлуки Юнги совсем отвык от такой близости, от прикосновений и внимания. Хосоку предстоит заново раскрепощать его омегу. Несмотря на то, что именно Юнги и был инициатором их близости, первым накинувшимся на Хосока без капли смущения. — Да, — бурчит Юнги с горящими от смущения ушами. Он быстро опускает взгляд и ахает, когда замечает мокрого Юнджуна. — Ты и ребёнка в реку пустил! Юнги убегает вглубь дома и возвращается с большим полотенцем. Не обращая внимания на возмущения Юнджуна и его порыкивания, Юнги обтирает его шерсть и силой отводит к камину, чтобы тот сидел и грелся, не забыв пригрозить тому пальцем для пущей убедительности. К напыжившемуся от возмущения маленькому альфе подбегает его брат и задорно кусает его за ухо. — Юнги, волчатам полезно купаться даже в такой реке, — с тихим вздохом Хосок подходит к Юнги и обнимает его со спины. — Я обратился, и Юнджун заговорил со мной. Юнги резко поворачивается в кольце рук и смотрит на Хосока большими глазами. Он знает, что в таком возрасте волчата уже произносят свои первые слова. Юнги никогда не мог понять, что скрывается за рычанием своих волчат, ведь не мог обратиться, а в обличии человека оно было лишь рычанием для его ушей. — Что он… Что он сказал? — у Юнги сердце стучит в груди болезненно, а глаза начинает щипать, но он стоически сдерживает слёзы. — Спросил, где я был, — Хосок поднимает руку и проводит большим пальцем под веком, стирая влагу. — И ещё спросил: теперь нам не надо бояться? Он умён не по годам, Юнги, — губы альфы касаются лба омеги, когда тот пускает по щекам слёзы. — Что нам теперь делать, Хосок? Чонгук ведь в моей стае, но там Тэхён и все остальные, а волчата и ты… Я не знаю, как нам быть, — качает головой Юнги и опускает взгляд, нервно жуя нижнюю губу. — Юнги, — бережно поднимает голову омеги за подбородок и заглядывает в покрасневшие глаза Хосок. — Никто больше никогда вам не навредит. Чонгук и Тэхён переживают. Мы возвращаемся в твою стаю. Как бы это ни звучало, но именно там тебе и волчатам будет безопаснее всего. Наши стаи ступили на тропу войны, и это уже не мелкие нападки. Мой отец может напасть в любой момент. — Подожди, я ничего не понимаю, — со всхлипом говорит Юнги и вытирает свои влажные от слёз щёки. — Тэхён всё знает? И как это могут напасть? Я думал, Чонгук и Тэхён хотят решить всё мирно. — Я тебе сейчас всё расскажу, но для начала нужно покормить волчат и тебе не помешало бы поесть. Сегодня ночью мы выдвигаемся обратно в стаю, — Хосок оставляет короткий поцелуй на губах Юнги и ведёт его за руку к маленькой кухне. — Пока ты и Юнсон спали, разинув рты, мы с Юнджуном поймали пару зайцев. Юнги разевает рот и оглядывается через плечо на Юнджуна, который всё ещё сидит около камина и позволяет Юнсону играть с его ушами. Его маленький альфа уже не такой уж и маленький. — Когда я пришёл в поселение, меня встретил Тэхён, — ловким движением рук Хосок разделывает первую тушку зайца. Юнги спешит ему помочь и берёт нож, чтобы разделать второго. — Там меня уже ждали Чонгук и наш с ним папа. К моему удивлению, папа был знаком с Дусиком. Тэхён, к слову, догадывался о том, от кого волчата, но ждал ответа от тебя самого. Я понимаю, что ты был напуган и сомневался даже в своём друге, который займёт место вожака. Тэхён это тоже понимал, — за неспешным разделыванием зайцев Хосок рассказывает обо всём: и о своём путешествии в поисках Чонгука, и о трагичной судьбе Чонсона, к которой с большей вероятностью причастен отец, и о грядущей войне. Рассказывает всё, потому что Юнги должен знать о ситуации, в которой находится его семья. А семья Чон — теперь и его семья. Лишь об одном Хосок умолчал: о шкуре Чонсона в доме охотника. Юнги знать об этом не нужно, как и Чонгуку. — Я знал, что Чонсон был убит, но я даже подумать не мог, что к этому был причастен его собственный отец. Мурашки даже побежали, — всё тело пробирает мелкая дрожь, но Юнги быстро берёт себя в руки. Нельзя допустить, чтобы Хосок заметил ужас от услышанного в глазах Юнги, иначе альфа может что-то скрыть во благо морального состояния омеги. — И Хансон твой и Чонгука папа. Значит, он знал!.. — вскрикивает Юнги и смотрит большими глазами на Хосока. — О чём знал, милый? — непонимающе спрашивает Хосок и растерянно смотрит на Юнги. — Что волчата от тебя. Я ведь ездил в город с ними, потому что у меня не было молока из-за стресса, — Юнги осекается, когда замечает, как Хосок плотно сжимает губы в полоску. Не стоило напоминать о том, в каком положении Юнги находится уже не первый год. Хосока это злит не на шутку. — И твой папа, Хансон, принимал меня с волчатами. Значит, он почувствовал с ними связь, как это было и у Чонгука. Он знал, что это твои дети, но ничего не спросил. Тактично промолчал, потому что ему известно, по какой причине я получил браслет. — Наша семья слишком долгое время была разбита из-за поступков отца. Чонгук серьёзно намерен вступить с ним в бой, и я знаю, что Тэхён будет стоять с ним рядом. Отцу нужны земли, он может даже вступить в сговор с другими стаями, но об этом мы узнаем только во время самого вторжения. Если, конечно, не появятся шпионы, — пожимает плечами Хосок. — Там есть те, кто близок с тобой и Чонгуком? — Да, но я не знаю, смогут ли они что-то выяснить, — Хосок нарезает мясо небольшими кусочками и складывает их в две миски. — Намджун и Чимин — наши близкие друзья, мы с Чонгуком им доверяем. После побега Чонгука отец пытался угрожать Чимину тем, что навредит его альфе, только бы он рассказал о том, куда сбежал Чонгук. Отец знает, что они близки с нами, поэтому и будет смотреть в оба. — Как там Чонгук и Тэхён? Цапались? — решает немного сменить тему Юнги: у него от темы войны начала болеть голова и возросло беспокойство. — Нет, выглядели вполне спокойно. А что? Они ругались? — закончив с первым зайцем, Хосок забирает у Юнги второго. Омега даже не сопротивляется и вяло отпускает тушку. — О, Чонгуку бесстрашия не занимать, — по-доброму смеётся Юнги. — Он за всех омег постоял. С Тэхёном подрался дважды. Он кинулся на него, чтобы отстоять свои права и безопасность, Хосок. — Этот засранец, — вздыхает Хосок. — Он не любит, когда им командуют и как-то ущемляют. Но он всё ещё омега, который, даже будучи сильным, бывает в уязвлённом состоянии. И он сейчас в таком и находится. Как брат, я не могу не переживать. — Он тайком ворует вещи Тэхёна для гнезда, — Юнги барабанит пальцами по столешнице. — Думаю, пока что Тэхён не придал значения пропавшим вещам, но о состоянии Чонгука прекрасно знает. Думаю, всё будет хорошо, и Тэхён позаботится о нём. — Ты не знаешь альф, Юнги, — голос Хосока становится твёрже и серьёзнее. — Вспомни нас с тобой. Твоя течка спровоцировала мой гон, я перестал контролировать себя, как и ты. Вполне вероятно, что Тэхён станет сдерживать себя, учитывая, что ты рассказал о их перепалках. Ведь Чонгук довольно гордый и может отказать ему в близости. А когда альфа сдерживает гон, то его накрывает такая ярость, что та застилает мозг. И я сейчас не шучу и не пытаюсь напугать тебя. — Тогда почему ты спокоен? — Потому что в поселении рядом с Чонгуком есть папа. Ты знаешь Хансона как врача, а я знаю его как омегу, у которого уже погиб один ребёнок, — Хосок переводит взгляд с тушки на Юнги. — Ты, как папа, должен понять. Омега, чьё дитя обидели, не остановится ни перед чем. Если Тэхён допустит ошибку, Хансон встанет на защиту Чонгука. Его не испугает даже статус Тэхёна в стае. — Если бы Тэхён и Чонгук спрятали клыки и когти, то увидели бы друг в друге необходимую поддержку. Они оба были напуганы, когда столкнулись друг с другом, — с грустью говорит Юнги и опускает взгляд. Большим пальцем растирает кровь зайца по указательному. — Многих ошибок могло бы не быть. — Никто не застрахован от ошибок, Юнги. Их ошибки помогут им же понять друг друга, переосмыслить собственные решения и действия. Они оба сильны и оба должны признать силу друг друга. Любая ошибка приводит к её исправлению, какая бы серьёзная она ни была. Юнги кивает головой и задумчиво дует губы. Пусть Хосок его и успокоил, но Юнги не может не переживать. Он лишь надеется, что течка Чонгука ещё не наступила. Юнги не хочет, чтобы у Чонгука с Тэхёном появились волчата сейчас, потому что это только усугубит ситуацию, ведь ни один, ни второй к такому шагу ещё не готовы. И пусть Юнги сам забеременел подростком, он, по крайней мере, был готов к волчатам и стал им прекрасным папой. Чонгуку и Тэхёну сначала нужно выяснить отношения между собой. Чонгука, как папу, Юнги пока не видит. Он слишком волевой, серьёзный и жаждущий власти. Чонгук кидается на альф, вступает в драки без чувства самосохранения. Быть родителем он ещё не готов. А чтобы им не стать во время течки, нужно принимать противозачаточные, которые хранятся у Юнги дома. Юнги слышит рык Юнджуна, когда Юнсон подходит слишком близко к огню в камине, и омега слушается брата и отходит обратно. В голове Юнги рождается мысль, от которой низ его живота волнительно скручивает. — А ты можешь поставить мне метку? Прямо сейчас, — Юнги обмывает руки холодной водой и смотрит на альфу, который ставит на пол по тарелке с мясом для каждого из волчат. Дом, хоть и маленький, но оснащён всем необходимым для проживания. Хосок строил его на тот случай, когда им больше не придётся прятаться, и они смогут проводить здесь течки и гоны. Есть посуда, шкаф, стол, свет и плита с двумя конфорками. Всё как и в обычных домах в поселении, но в минимальных количествах. — Юнги, метка довольно серьёзный этап в отношениях. Ты уверен, что хочешь её? — глупо спрашивать — Юнги никогда не делает того, в чём не уверен на все сто процентов. Хосок моет руки и облокачивается бедром о столешницу, внимательно смотря на Юнги. В глазах омеги полно решительности. — Ты мой свет, сам же знаешь. Я словно блуждал в темноте всё это время, а волчата не давали мне провалиться в бесконечную темень. Я ни на минуту не переставал любить тебя, Хосок, — Юнги обвивает руками крепкое предплечье альфы и трётся лбом о его скулу. — Я ждал тебя каждый день, тосковал, плакал, но терпеливо ждал. У нас с тобой есть волчата, наших два прекрасных сына. И я хочу полноправно занимать место не только твоего истинного, но и твоего омеги. Чтобы все знали, кому я принадлежу, и кому принадлежишь ты. Я хочу, чтобы мы стали одной семьёй, я хочу быть Чон Юнги. — Разве ты не хочешь пройти через священный обряд? Ты же знаешь, как волки становятся семьями, а взаимные метки ставятся в брачную ночь, Юнги, — кончиками пальцев Хосок обхватывает подбородок Юнги и поднимает голову. Омега крепко держится за его предплечье, но это нисколько не мешает Хосоку смотреть на него. — Священный обряд — это очень красиво и правильно, но я не хочу. Нам никто не может запретить стать семьёй прямо сейчас, — Юнги смущённо улыбается и закрывает глаза, когда Хосок целует его в лоб. — Хорошо, милый, если ты так хочешь. Где тебе поставить метку? Юнги отлипает от предплечья Хосока и оттягивает ворот его майки, указывая кончиком пальца на участок кожи чуть ниже ключицы с левой стороны. У самого сердца. С улыбкой на губах, Хосок берёт майку за подол и поднимает вверх, но не снимает полностью. Он целует участок кожи, губами чувствуя учащённые и сильные удары сердца. Горячим языком проводит по нежной коже и чувствует, как вылезают клыки. Хосок волнуется не меньше омеги, ведь неправильный укус может доставить ужасную боль, а метка по итогу останется некрасивой. Юнги кладёт ладонь на затылок альфы и мягко надавливает кончиками пальцев на кожу головы. Острые клыки осторожно прокусывают кожу, Юнги задерживает дыхание от неприятной боли, но чувство, несравнимое ни с чем ранее, пробирает его от макушки до пальцев ног. Всё тело словно окатывает жаром, а организм насыщается силой и энергией. Юнги чувствует, как их запахи смешиваются в одно целое, а душа и сердце словно переходят в руки Хосока. Он принадлежит своему альфе, и никто больше не имеет права его трогать. — Добро пожаловать в семью, Чон Юнги, — не в силах скрыть своё удовольствие от произнесённых слов, Хосок целует Юнги в метку и проводит по ней несколько раз языком. В ответ получая счастливый донельзя писк. Чуть позже, перед самым выходом из дома, Юнги оставит свою метку на шее Хосока, потому что альфа сам разрешит выбрать место для неё. Более счастливого омеги Хосок ещё не видел никогда.🌙
Холодное и влажное полотенце касается лба и шеи, капелька воды стекает по виску и щекочет ухо. Через силу Чонгук разлепляет глаза и моргает несколько раз. Около него сидит незнакомый ему омега. — Что Вы?.. — бормочет он вяло и растерянно, сразу пытается встать, но его укладывают за плечи обратно. — Не помнишь меня? — с тёплой улыбкой спрашивает омега и смачивает полотенце в миске с водой. — Нет, — Чонгук внимательно следит за каждым действием незнакомца, но не чувствует тревоги и страха. Ему помогают. — Я нашёл тебя вчера в лесу, ты был весь горячий и бредил, — напоминает омега и встаёт с кровати. Он забирает миску, открывает входную дверь и с порога выливает на улицу воду. — Не стоит меня бояться, я отшельник. Считай меня кем хочешь, я просто ушёл из стаи, чтобы жить одному. — Я почти не чувствую вашего запаха, — Чонгук садится на кровати и закрывает ладонями лицо, голова болит и кружится. — Я стараюсь не привлекать внимание, ведь дом стоит на границе. Постовые сюда не доходят, но это просто способ перестраховки, — омега наливает в кружку вчерашний отвар и приносит Чонгуку вместе с пластинкой таблеток, которые были у Чонгука в кармане. — Из вчерашнего разговора я понял, что ты убежал от своего альфы. Чонгук поджимает губы, принимает кружку с отваром и послушно протягивает ладонь, куда омега выдавливает таблетку, чтобы скрыть запах и облегчить течное состояние. Говорить о разрушенном гнезде не хочется, это больно. Но омега смотрит на него с такой теплотой и мягкостью, что Чонгук чувствует себя маленьким волчонком. — Я не знаю, что мне теперь делать, — шепчет Чонгук и запивает лекарство водой. — Разрушение гнезда довольно редко происходит, по большей части из-за незнания. Как я понимаю, ты не спрашивал разрешение у альфы брать его вещи? — в ответ лишь моток головой. — Почему? Если бы ты объяснил ему, для чего тебе его вещи, он бы понял и сам их принёс, — омега бережно проводит ладошкой по волосам Чонгука. — Мы с ним не в очень хороших отношениях, я кидался на него, он — на меня, — пожимает плечами Чонгук. — Наверное, я боялся столкнуться с насмешкой и непониманием. — Какой же ты ещё крошка, — по-доброму смеётся омега и вздыхает. Чонгук у него ничего не спрашивает — не хочет лезть в личное. Не каждый омега решится жить один в лесу, на то должна быть веская причина. — Мой папа ушёл из стаи, когда моего старшего брата убили, — зачем-то говорит Чонгук. Подсознательно он хочет знать, почему такой ещё молодой омега живёт здесь один. — Я тоже потерял сына и семью, Чонгук, — со вздохом говорит омега и накидывает на плечи тонкую куртку. — Останешься дома один? Я схожу проверю капкан. — Да, конечно, — растерянно говорит Чонгук. — Может, я могу чем-то помочь? — Если не трудно, перебери листья мелиссы на столе, — говорит напоследок омега и выходит из дома. В воздухе чувствуется неприятный осадок. Чонгук ничего толком не узнал о незнакомом, совершенно чужом ему омеге, но почувствовал укол боли под сердцем.🌙
Густой туман медленно скользит между деревьями и кустарниками, приятная прохлада после дождя оседает на лице, а свежий лесной воздух ласкает лёгкие. Под ногами хрустят ветки, а где-то вдали слышен вой оленя. Тонкие, почти неуловимые нотки ландыша ведут Тэхёна всё дальше и дальше от поселения. Чонгук ушёл слишком далеко и забрёл в опасную часть леса. Эту местность Тэхён знает, но сам сюда не ходит, а постовые наблюдают со стороны. Излюбленное место охотников, в нескольких километрах отсюда стоит дом охотника Ли. Шаги Тэхёна большие и быстрые, он не может медлить. Не простит себе, если не найдёт Чонгука до того, как тот забредёт в логово человека и увидит там то, от чего Тэхён хочет его уберечь. Чонгук не должен увидеть своего любимого брата таким, его сердце может покрыть мрак и злость, и тогда Чонгук совершит кощунство. Тэхён уверен, что за своего брата Чонгук не побоится убить человека. Безжалостно и без сожалений. Тэхён глубоко вдыхает лесной воздух и прикрывает глаза, идя за нотками ландышей. На плече висит рюкзак на одной шлейке, в нём запасные вещи для Чонгука, есть бинты и лекарства, а ещё сапоги. Кто знает, что может произойти, тем более Чонгук убежал довольно далеко. Вернуть Чонгука в стаю Тэхён готов силой, но не поступит так, не теперь. Постарается поговорить и убедить выслушать. Чонгук имеет полное право его не слушать, избегать и скалиться, Тэхён это безоговорочно заслужил, ранив того, кто нуждался в его защите. Обстановка в стае напряжённая, оборотни переговариваются между собой, а совет считает, что стоит ожидать скорого вторжения вражеской стаи. Тэхён намерен вернуть Чонгука не только ради его же безопасности, но и по той простой причине, что Чонгук хотел сразиться с собственным отцом. Чонгук убежал от испуга, от боли и чувства опасности рядом с Тэхёном, но он нужен в поселении своему папе, Юнги и Хосоку, которые должны в скором времени вернуться. Тэхён не будет просить вернуться к нему, а только к своей семье. У самой границы с чужой территорией Тэхён останавливается. Здесь нет постовых, птицы не издают ни звука, белки не прыгают с веток на ветки. Пугающая тишина. Из-за людей часть владений стаи Тэхёна вымерла. Запах ландышей в воздухе становится ярче. У Тэхёна сердце в груди заходится в быстром темпе. Не от сладости течного омеги, а от страха и волнения. Тэхён пробирается сквозь ели через границу и замирает, когда видит одинокий маленький дом. Ноги переходят на бег сами по себе. Тэхён врывается в дом без стука и готовится обратиться в волка, чтобы защитить Чонгука, но замирает на месте. Чонгук стоит у стола и перебирает листья каких-то трав, по тонкому запаху которых Тэхён узнаёт мелиссу. Омега его пугается, вздрагивает всем телом и задевает рукой миску, в которую складывал листики. Она падает на пол, но не разбивается. — Что ты здесь делаешь? — выдавливает из себя Чонгук и отходит на несколько шагов назад. Он смотрит в глаза Тэхёна мельком, показывает свои страх и боль, в ответ видит сожаление и растерянность. Больше Чонгук его глазам не поверит. Он поджимает дрожащую нижнюю губу и смотрит куда угодно, но только не на Тэхёна. На щеке альфы он замечает следы от своих ногтей после пощёчины. — Чонгук, — произносит Тэхён почти неслышно, делает шаг к омеге и скидывает на пол рюкзак, но замирает, когда Чонгук резко поднимает на него испуганные глаза. У Тэхёна сердце в груди сжимается до боли, от которой тяжело дышать. Всегда сильный и уверенный Чонгук сбит с толку, зажат в угол и впервые не может за себя постоять. «Я позволил своему зверю разрушить тебя… — думает с сожалением Тэхён, но в слух не произносит. — Как же мне поступить с тобой, Чонгук?» — Не подходи ко мне, — рявкает Чонгук и оглядывается. Взглядом ищет хоть что-то, чем можно защитить себя. — Я не хочу тебя видеть. — Позволь мне объясниться, — больше в сторону Чонгука не двигается, стоит на месте и смотрит на взволнованного омегу. Тэхён ловит взгляд Чонгука и считывает тревогу, нарастающую панику и мольбы о защите. — Мне плевать, что ты скажешь! Как и тебе было плевать, когда ты… Когда ты посмел разрушить мою безопасность, — твёрдо говорит Чонгук и смотрит в глаза Тэхёна. Стойко выдерживает ответный взгляд и не позволяет себе заплакать. Он не может позволить себе и дальше унижаться перед Тэхёном. — Я не знал, Чонгук. — Это не оправдание! — отчаянно выкрикивает Чонгук и плотно сжимает губы. — Я знаю. Чонгук, — Тэхён вздыхает и садится на корточки, чтобы собрать мелиссу обратно в миску. — Я не прошу простить меня, даже думать об этом не смею, но постарайся хотя бы понять. Ты же знаешь, что я рос практически без папы. Единственный омега, с которым я общался, — это Юнги. Думаешь, он гнездился? С какими вещами? Конечно, нет. Откуда мне было знать о том, что вы делаете из наших вещей гнездо, и оно становится для вас домом и безопасностью? Чонгук мотает головой и опускает взгляд. Каждое слово Тэхёна — правда, без капли лжи, но Чонгук не может даже смотреть на него: от родного голоса и лица становится больно. Перед глазами сразу полный ярости взгляд Тэхёна и сжатые в его пальцах вещи. — Твоя течка спровоцировала мой гон, я впервые с ним столкнулся рядом с истинным. Моё тело словно в агонии было, стоило мне приблизиться к тебе. Я не смел тронуть тебя, боясь разрушить то мизерное доверие, которое ты стал ко мне проявлять, — Чонгук тихо хмыкает, но головы не поднимает. Тэхён встаёт с корточек и ставит миску на стол. — Я потерял контроль, ярость захватила меня полностью, а когда я остыл, то не сразу вспомнил, что произошло. — Я просил тебя остановиться, Тэхён. Умолял, плакал, но ты даже не посмотрел на меня, когда посмел прикоснуться к тому, к чему даже мой папа притронуться не посмел. Понравилось смотреть на меня такого? На жалкого и слабого! — Чонгук вскидывает голову, и Тэхён замечает следы от слёз. — Я всегда ценил в себе свою уверенность, стойкость и самообладание. Но посмотри, что ты сделал со мной. Из-за тебя я слабый и жалкий, уязвлённый и беззащитный, как какой-то дикий заяц! — надрывно кричит Чонгук и впивается отросшими ногтями в кожу ладоней. Он до последнего держал слёзы и эмоции в себе, но он чувствует запах Тэхёна и не может сдержаться. Всё внутри него хочет защиты и ласки, но страх после безжалостного удара стискивает по рукам и ногам. Впервые за всё время Чонгук не наслаждается запахом Тэхёна, а задыхается от него. — Ты никогда не был в моих глазах жалким и слабым, Чонгук, — вздыхает Тэхён и делает шаг к омеге. — Не подходи ко мне! Ты не имеешь права ко мне прикасаться! Я не хочу тебя видеть и слышать! — выкрикивает он громко, но после добавляет тихо и беззащитно: — Я ненавижу нашу истинность. Чонгуку страшно и больно, ему тошно от самого себя: он весь дрожит, плачет и не может за себя постоять. Впервые в жизни течка оказалась для него таким жестоким испытанием. — Чонгук… Тэхён стоит на месте, сжимает пальцы руки, не решаясь прикоснуться к омеге. Чонгук попросил его не трогать, и Тэхён не станет идти против его слова. — А ну пошёл вон отсюда! — громкий чужой голос раздаётся за спиной. Тэхён резко разворачивается и инстинктивно закрывает Чонгука собой. Омега за ним рвано вдыхает воздух в лёгкие из шлейфа аромата Тэхёна и замирает, когда видит широкую спину. В двух шагах от Тэхёна стоит взрослый омега с поднятым топором в руках. Они смотрят друг другу в глаза несколько длительных секунд, пока омега не роняет топор из ослабевших рук. — Тэхён. — Папа. У Чонгука кружится голова. Слишком много потрясений для него одного, температура, кажется, опять начала подниматься. Он медленно обходит Тэхёна и проскальзывает к выходу. Около двери оглядывается и замирает. Сердце бьёт о грудную клетку до боли. Тэхён падает на колени около папы и прижимается лбом к его животу. Плачет, действительно плачет, и обнимает так крепко и отчаянно, что у Чонгука спирает дыхание. — Альфы тоже умеют плакать, Чонгук. Вспоминает слова Тэхёна омега и быстро покидает дом. Он не хочет им мешать, побродит в округе, ему больше некуда идти. От растерянности он забывает про тёплую кофту. Заходить обратно за вещами нет желания и сил. Взгляд Тэхёна, увидевшего своего родителя, Чонгук не забудет никогда.🌙
С тихим всхлипом Тэсон опускается на колени рядом с Тэхёном и обнимает его голову руками, прижимает к своей груди и целует его несколько раз в висок и лоб. Скучал, он невозможно сильно скучал. Омега жмурит глаза до белых пятен, когда чувствует, как Тэхён сжимает одежду на спине в кулаках. Они не виделись больше десяти лет. Мучительных и долгих. — Я уже и не надеялся увидеть тебя когда-нибудь, — шепчет Тэсон и встаёт с пола, утягивая за собой намертво вцепившегося в него Тэхёна. — Я бы нашёл тебя, обязательно нашёл. Боже, папа, поверить не могу, что всё это время ты был так рядом, — Тэхён усаживает папу на кровать, а сам наливает в кружку воды и возвращается к омеге. — Выпей, — а сам смотрит почти не моргая, стоит как подросток с красными глазами и влажными щеками. Расплакался, как волчонок. — Первое время я жил в другой стае, но там я словно задыхался без вас. Этот дом мне отдали по счастливой случайности. Я остался здесь, потому что помнил, что сюда никто не ходит, опасаясь нежелательной встречи с человеком, — большими глотками Тэсон выпивает всю воду и возвращает кружку сыну. С тёплой улыбкой разглядывает сына и не может налюбоваться. Из маленького и хилого подростка он превратился в высокого и крепкого альфу. Статный и с глубоким взглядом. Тэхён похож на своего отца. — Здесь же опасно. Как ты мог вообще выбрать этот дом для жизни? — возмущается Тэхён и садится на корточки, укладывает ладони на колени папы и сдерживает себя от желания крепко его обнять. — Так я был уверен, что никто меня здесь не найдёт. Видимо, я тебе очень нужен сейчас, раз жизнь забросила сюда Чонгука. Ты пришёл за ним, но нашёл меня, — кончиками тёплых пальцев Тэсон проводит по щекам, носу и подбородку Тэхёна. Любуется своим возмужавшим сыном и не может сдержать слёз гордости и счастья. Он жив и здоров, а это самое главное. — Ты вернёшься в стаю со мной, — твёрдо заявляет Тэхён. — Нет. Это невозможно, — спокойно говорит омега, словно ожидавший этих слов. — Ты думаешь, я могу позволить себе оставить тебя здесь? Теперь, найдя тебя, я не смогу спокойно спать, потому что мой папа живёт в развалюхе практически под боком охотников! — голос Тэхёна не требует возражений. — Я, ты и Чонгук вернёмся в поселение вместе. — Я убил человека, Тэхён. Неужели ты забыл о причине моего изгнания? — напоминает Тэсон, опуская ладони на крепкие плечи сына. — И это большая ошибка отца, что он изгнал тебя! — раздражённо заявляет Тэхён и резко поднимается на ноги. Его злит упрямство папы. Зная, как опасен лес, где стоит этот прогнивший домик, Тэхён не сможет уйти с одним Чонгуком. Рисковать папой он не может, не сейчас. Никогда больше он не позволит папе, мужу вожака и одному из главных омег в поселении жить в страхе и боли. — Тэхён, ты не понимаешь. Дусик спас мне жизнь! — пытается вразумить сына омега. Он видит злость, но не злится сам, прекрасно понимая, почему Тэхён так рьяно хочет забрать его домой. — Спас жизнь? — с горечью усмехается Тэхён. — Он не постоял за свою семью, папа. Отец не защитил ни тебя, ни меня, когда ты отчаянно пытался спасти нас. Вот это, — Тэхён закатывает рукав на левой руке и показывает длинный шрам от запястья и до локтя, — каждый день напоминает мне о том дне. Я каждый раз вижу, как ты кидаешься на человека, который держит меня на прицеле своего ружья! — Тэхён, — резко поднявшись с кровати, Тэсон подходит к сыну и крепко его обнимает. Он значительно ниже его, лбом утыкается в грудь и глубоко дышит, стараясь привести голос в порядок. — Меня могли убить. Это закон. — К чёрту закон! Я изменю его. Ради тебя, ради Чонгука, ради всех, кто защищает свою семью, папа, — Тэхён кладёт ладонь между лопаток омеги и легонько прижимает к себе. — Тэхён… — Отец умирает, папа. Вернись, чтобы хотя бы в последние дни жизни своего мужа побыть с ним рядом, — решает бить по самому больному Тэхён. Если ради безопасности папа не хочет возвращаться, то ради любимого должен. Тэсон замирает в руках сына, после чего отстраняется и смотрит на Тэхёна большими глазами. — Найди Чонгука, мы вернёмся вместе в стаю, — даёт своё согласие Тэсон и ёжится. Резко стало холодно. — Здесь могут быть охотники или другие отшельники. У Чонгука была температура, а он даже не надел сапоги. — Ты не отшельник, папа. Больше нет. Тэсон качает головой. Ему не нравится идея вернуться в стаю. Единицы знают о причине изгнания главного омеги в поселении. Но от этого всё равно не легче. — Я знаю о гнезде, Тэхён. Мне жаль, что ты не знал об этом, потому что некому было рассказать. Но только ты можешь исправить свои ошибки, какими бы ужасными они ни были, — без осуждения говорит Тэсон. Тэхён целует папу в лоб и снимает кофту, а следом и штаны. На улицу он выпрыгивает уже волком, встряхивает густую шерсть и направляется по следу Чонгука. Маленький засранец тихо ушёл и ничего не сказал.🌙
Пальцы на босых ногах стали холодными от сырости, оголённые руки холодит, а по коже бегают мурашки. У Чонгука голова готова взорваться от количества мыслей, которые её переполняют. Кажется, ещё немного и сосуд, наполненный до предела, просто лопнет. — Это надо же! — возмущённо вздыхает Чонгук. — Бродить по лесу и свалиться в руки папы Тэхёна! Ну не бывает таких совпадений, судьба не может так играть, это бред. Бред, — бормочет омега со сведёнными на переносице бровями. Чонгук идёт большими шагами, быстро и уверенно, он полностью в своих мыслях, даже не заметил, как ушёл в глубь леса, двигаясь прямо всё дальше и дальше от домика. Папа Тэхёна всё это время жил здесь, рядом с родной территорией, но не смел зайти на неё. Он тосковал по семье, но следовал закону, который так жестоко обошёлся с родителем и его ребёнком. — Если мой омега совершит кощунственный поступок, то я изменю закон ради него. Голос Тэхёна как назло появляется в его голове. Чонгук раздражённо рычит и обхватывает голову руками, опускается на корточки и жмурит глаза. Он должен ненавидеть Тэхёна за сделанное, но в голове только его слова о раскаянии, о сожалении и о том, что он обещал. Чонгук не может ему больше верить, не после того, как сердце было вырвано из груди и жестоко растоптано под ногами. Чонгук хочет плакать, но сил на это нет, его организм истощён, устал и нуждается в отдыхе. Нуждается в той помощи, которую может оказать только Тэхён, но Чонгук не может его к себе подпустить. Тэсон убил человека, чтобы спасти себя и своего волчонка, и это заслуживает уважения, а не одинокой жизни в лесу. Чонгуку больно осознавать, что Тэсон прожил столько лет один, тоскуя по семье. Он потерял больше десяти лет рядом со своим мужем, который в скором времени умрёт. — А если мы с Тэхёном обречены на такое одиночество? — шепчет Чонгук и покачивается из стороны в сторону. — Разве можно простить то, что он сделал? Это так ужасно, — он обхватывает ноги руками и утыкается лицом в колени. Только появилась крошечная надежда на шанс, что они смогут попробовать. Чонгук готов был протянуть свою руку, чтобы ухватиться за ладонь Тэхёна, которую альфа протягивал, чтобы помочь и поддержать. — Если бы не эта чёртова течка, то я бы… Неожиданный выстрел пугает до чёртиков. Чонгук оглядывается и замирает на месте. Около него пышная ель, сзади высокие кустарники, его видно быть не должно. Чонгук прислушивается к звукам и слышит хруст веток вдали. Если обратится, то убежит быстрее на четырёх лапах, нежели на двух ослабевших ногах. Чонгук обращается в волка и пригибается, тихо крадясь в обратном направлении. Бежать, нужно бежать обратно. Первые мысли в голове о Тэхёне. Он должен защитить, не бросит в беде и поможет. Тэхён точно слышал выстрел. Сердце в груди стучит как сумасшедшее, Чонгук прекрасно помнит тот ужас, который ему пришлось пережить у охотника. Прикованный к дереву на тяжёлой цепи, со связанной пастью и истощённый. Вонючие собаки и человек, повернувшийся на своих верованиях и убеждениях. Чонгук прокрадывается между кустарниками, осторожно ступает, чтобы не наступить на ветку, которая выдаст его присутствие. В воздухе чувствуется знакомый запах человека: пот, спирт и порох, а ещё собаки и кровь. Короткий щелчок заставляет кровь застыть в венах, а по спине пустить липкий холодок страха. В нескольких метрах стоит охотник, дуло ружья аккурат направлено в голову замершего волка. Чонгук перестаёт дышать, смотрит на человека и боится шевельнуться. Он замечает, как на лице знакомого мужчины появляется улыбка. Густая борода её не прячет. Охотник Ли. — Вот мы и встретились вновь, — говорит он, продолжая держать волка на прицеле. Развернуться и убежать не получится, Чонгук слышал щелчок — ружьё заряжено и стоит только нажать на спусковой крючок, как пуля попадёт в него незамедлительно. Омега не успеет сделать и шага в сторону. «Тэхён…» — единственный, кого он может просить сейчас появиться здесь. Но альфа с папой в домике, у него нет связи с лесом, как у Дусика, никто его не предупредит об угрозе, которая нависла над его истинным. По собственной неосторожности Чонгук забрёл в логово змеи. — Я всё думал, как тебе удалось сбежать от меня, ведь ты был так слаб. Вы, омеги, — глупые создания, — насмехается охотник, злит и выводит на какую-то реакцию, которая отличается от обычного дикого животного. Чонгук выдал себя сам. Дикий зверь давно бы уже сорвался с места и попытался спасти свою жизнь. Омега же прирос к земле и смотрит неотрывно на человека. — Сначала один выбежал ко мне и попал прямо под дуло ружья, теперь ты, — охотник делает медленный шаг в сторону волка, ружья не опускает и пальца с крючка не убирает. Убивать не намерен, но ранить, чтобы не убежал, может без раздумий. «Что? Кто-то был первым?» Чонгук тихо рычит и делает короткий шаг назад, но замирает, когда охотник Ли поднимает ружьё и смотрит на него через прицел. Собственное сердце пускает волны от ударов по всему телу, Чонгук может слышать, как пульсирует кровь в ушах. Чёрная тень в виде Тэхёна появляется из-за густых елей. Альфа с громким рыком прыгает на охотника и толкает его в сторону, сбивая с ног, он поднимает взгляд на белого волка. — Беги, Чонгук! — рявкает Тэхён, приводя омегу в чувство. Чонгук срывается с места, Тэхён нагоняет его, но белоснежная шкура ярким пятном выделяется на фоне тёмного леса. Она словно простая мишень, по которой не попадут только дураки. За спиной слышится оглушающий выстрел. С рыком Чонгук валится на землю в лужу из грязи. Он резко поднимает голову и смотрит на охотника, направившего дуло ружья на него. На спине саднит неприятно, под шерстью чувствуется кровь, стекающая по коже. Чонгук боль игнорирует, он ожидает повторный выстрел, но его закрывает собой Тэхён. Альфа перепрыгивает раненого омегу и встаёт перед ним. — Лежи на месте, Чонгук. Чёрная голова волка опускается низко, шерсть на холке встаёт дыбом. Тэхён рычит громко и угрожающе, с его челюстей капает слюна на землю, язык в угрозе проходится по острым клыкам. Пусть только посмеет выстрелить, Тэхён его разорвёт. Не станет думать о последствиях, за Чонгука будет стоять горой. — Тэхён, — тихо скулит Чонгук и смотрит на бок альфы, который закрывает его от смертельного оружия. Один выстрел, и Тэхёна может не стать. — Всё в порядке, Чонгук. Я не позволю ему убить тебя, — взгляда от охотника не отводит, продолжает рычать и прятать за собой лежащего на земле Чонгука. — Вот как ты сбежал тогда, — тихо говорит мужчина и усмехается. Чонгук встаёт с грязной земли и кусает Тэхёна за шкуру на спине, сдерживает зубами на месте, только бы альфа не кинулся на человека. Они оба знают, чем это может обернуться для них. Пока закон гласит о запрете на убийство людей даже ради защиты семьи, их трогать нельзя. Чонгук не может позволить Тэхёну повторить судьбу своего папы. Как бы там ни было, как бы Чонгук сейчас ни относился к Тэхёну, пойти на поводу желания отомстить альфе за гнездо он не может. Тэхён пришёл к нему и спас. И сейчас стоит и закрывает собой от ружья, которое может в любой момент убить. У Тэхёна внутри буря из эмоций. Он бесстрашно смотрит в глаза охотника, но стоит на месте, пока клыки Чонгука неприятно кусают шкуру. Дёрнется вперёд — Чонгук побежит следом. Омега не станет стоять в стороне даже будучи раненым. Как будущий вожак, Тэхён не имеет права убивать человека, но как альфа, чей омега в опасности, он раздражённо рыхлит когтями землю. Хочется рвануть вперёд и разорвать. — Это твоя семья, — тихо произносит мужчина и медленно опускает ружьё. — Твоя шкура отлично бы смотрелась у меня в доме, но сегодня победил ты. Но учти, что я не собираюсь проигрывать тебе. Охотник отходит спиной назад, не сводит взгляда с волков и скрывается в темноте леса. Тэхён не расслабляется, прислушивается и выжидает время: выстрел может произойти в любой момент, но его нет. С тихим раздражённым рыком Тэхён поворачивается к Чонгуку, что поспешно отпускает шкуру альфы и делает шаг назад. — Дай мне осмотреть ранение, — просит Тэхён, но омега отходит назад в протесте. — Чонгук, я просто посмотрю. — Пуля прошла по касательной, просто разодрала шкуру, и всё, — омега встряхивается, разбрызгивая грязь. Кровавое пятно на холке резко выделяется даже на перепачканной шерсти. — Вернёмся за моим папой и отправимся в поселение, — коротко заявляет Тэхён и собирается развернуться в сторону домика, но Чонгук стоит на месте. — Я не вернусь в поселение. — Не веди себя, как ребёнок, — раздражается альфа и нервно проводит языком по носу и клыкам. — Не заставляй меня делать это силой. — А ты посмеешь? — Чонгук вскидывает голову и чувствует, как неприятно жжёт рана. — После всего, что сделал, посмеешь применить ко мне силу? Ты до сих пор не понял, что это самый худший вариант! — Чонгук, я больше не притронусь к тебе и слова поперёк не скажу. Но меня, как будущего вожака, ты слушаться обязан безоговорочно. Возвращайся домой хотя бы ради Юнги с волчатами, Хосока и своего папы. Пойдём, — развернувшись, Тэхён направился в сторону домика, тем самым ставя точку в бессмысленном споре. Лапы упрямо стоят на месте, пока глаза смотрят на спину уходящего Тэхёна. Альфа прав, Чонгук должен вернуться ради своей семьи, он не должен думать только о себе. Сбежать было глупо, но под натиском эмоций это было единственное, что мог сделать Чонгук. Глупый и опасный побег принёс свою пользу — Тэхён нашёл папу. «Ты же сильный, Чонгук. Справишься. Обязательно справишься», — Чонгук догоняет Тэхёна, но держит дистанцию, не желая идти рядом. Тэхён не успокоил, не стал закидывать объяснениями. В домике он всё чётко сказал, больше в этом нет необходимости. Он не будет уговаривать, просить несколько раз. Чонгук не глупый и прекрасно понимает, что такое семья и как важно быть рядом с ней, когда есть угроза. До домика они идут медленно и молча. Тэхён не пытается начать диалог — в этом нет смысла, ведь Чонгук попросил его не трогать, и просьба относилась не только к физическому контакту. Альфа дал информацию для обработки, осталось ждать, когда Чонгук подумает над ней и примет решение. — Мне интересно, что ты почувствовал, когда увидел гнездо и стал забирать вещи, — неожиданно говорит Чонгук, нарушая повисшую между ними тишину. Он всё ещё сомневается, что сможет простить Тэхёна. Запах альфы раз за разом напоминает о той боли, которую Чонгук пережил и переживает до сих пор. Ему хочется его понять, чтобы этой боли не было больше, чтобы она не скребла душу. — Я тебе говорил, что злость, охватившая меня, накрыла с головой, — волк поворачивает голову к Чонгуку, но не останавливается, чтобы не испугать омегу. — Я не знал, что такое гнездо, поэтому решил, что мои вещи просто валяются скомканными. Когда я забирал вещи, то чувствовал злость, но только потом понял, что она была не на тебя, а на меня самого. Подсознательно я понимал, что совершаю ошибку, но, опять же, я не знал, что такое гнездо, поэтому не мог понять, в чём конкретно ошибка моих действий. Чонгук ничего не говорит, молча следует за отвернувшимся обратно Тэхёном, но обдумывает каждое сказанное им слово. «Если бы я подошёл и сказал, что мне нужны его вещи, Тэхён бы отдал их мне?» — мелькает в голове мысль. — «Как бы я объяснил, если сам впервые столкнулся с постройкой гнезда? Я даже не понимал первое время, зачем брал вещи». — Ты в поселении ходил в моих вещах, — неожиданно говорит Тэхён. — Ты настолько сильно боялся меня, что не мог подойти и попросить их? Чонгук резко поднимает голову и вовремя останавливается, чуть не врезаясь в стоящего непозволительно близко Тэхёна. Альфа остановился и встал на пути, занимая всё пространство. Чёрный волк большой тенью нависает над Чонгуком и дышит тихо, пока внимательно смотрит на омегу. — Я не боялся, а думал, что ты откажешь. Поэтому я не мог доверить тебе свою безопасность, — раздражённо говорит Чонгук и обходит Тэхёна. Он больше не хочет и не может говорить об этом, рана слишком свежа. Около домика их встречает Тэсон. Он обеспокоенно подбегает ближе, оглядывает поочерёдно волков, возвышающихся над ним и хмурится, когда замечает пятно крови на спине Чонгука. — Я слышал выстрел. Задело по касательной или пуля под кожей? — уточняет Тэсон и пальцами легонько сжимает шерсть на боку Чонгука, утягивая за собой в дом. — Обратись в человека, чтобы я мог осмотреть рану. Тэсон хватает с крючка оставленные Тэхёном вещи и выглядывает на улицу. Чёрная волчья голова быстро поворачивается на звук открытой двери, которую закрыли перед его носом. — Вот вещи, обратись, и можешь зайти. Не надо смущать мальчика, — укладывает вещи на пороге и скрывается за дверью. Тэхён закатывает глаза и обращается в человека, быстро надевает вещи и заходит в дом, прикладывая ладонь к глазам на случай, если Чонгук всё ещё без одежды. Омега сидит на стуле, его низ спрятан под одеялом, а верх оголён. Между лопаток — длинная, уже не кровоточащая рана. На его светлой коже она выделяется слишком контрастно. У Тэхёна пальцы сводит от желания прикоснуться к Чонгуку, пожалеть и самостоятельно обработать рану. Внутри всё кипит от нарастающей злости, ведь его омега ранен, а оказывает помощь не он. Гон никуда не делся, справляться с ним тяжело, течный истинный омега сидит в паре шагов от него. Тэхён не может даже пальцем прикоснуться к нему. Не имеет больше на это никакого права. — Рана не глубокая, заживёт быстро, может, даже шрама почти не останется. Это чистой воды везение, ведь мог быть задет позвоночник. Видимо, убивать тебя не хотели, а только ранить, — спокойно говорит Тэсон, промывая рану влажным полотенцем. — Сейчас обработаю, и можешь одеваться. — Простите, я порвал ваши вещи в лесу, — тихо говорит Чонгук. Он нервно сглатывает слюну и прикрывает глаза, когда рану щиплет при обработке. На языке вертится просьба подойти Тэхёна ближе, его запах поможет и облегчит боль, но альфа чётко слушается требованиям. Не только не прикасается, но и старается не напрягать своим присутствием. Тэхён не видит его лица, но может представить извиняющийся щенячий взгляд. Из своего рюкзака он достаёт несколько больших пластырей и протягивает молча папе, чтобы наклеил на рану. Их ему передал Хансон, когда Тэхён собирался на поиски за Чонгуком. Следом достаёт тёплую кофту и штаны, их Тэхён кладёт на колени Чонгука. На пол ставит резиновые сапоги. На пару минут задерживается рядом, оставляя в воздухе свой насыщенный запах, и отходит назад. — Я не хочу надевать твои вещи, Тэхён, — довольно резко говорит Чонгук и пальцами сжимает мягкую ткань кофты. Хочет, но это больно. Тэхён улыбается уголком губ, когда Чонгук куксится на него. Такой милый и очаровательный. Спрятался за своей болью, как за дверью, но приоткрывает её, чтобы забрать то, что оставит под ней Тэхён. Исправить свою ошибку Тэхён намерен решительно. Такого омегу, как Чонгук, он терять не собирается. Обязательно завоюет доверие Чонгука обратно, сделает для этого всё возможное. — Их носил ты, моего запаха на них нет, — терпеливо говорит Тэхён и вздыхает. Тонкие нотки запаха дождя присутствуют, остались на вещах, пока Тэхён нёс их сюда. Если Чонгук не хочет прикосновений, значит, запах тоже может доставлять дискомфорт, но Тэхён прекрасно знает, как запах и его присутствие рядом необходимы, чтобы облегчить течное состояние. Чонгук это тоже понимает, поэтому от вещей отказываться не станет. — Заканчивайте здесь и выходите, я жду вас на улице, — голос возражений не требует, Тэхён выходит из дома, оставляя после себя неприятную звенящую тишину. — Он закрыл меня собой, чтобы защитить. Я не знаю, как мне быть, — тихо шепчет Чонгук и опускает голову, пока Тэсон наклеивает пластыри. — Он всё объяснил, но мне так больно. Это сильнее меня. Я нуждаюсь в нём, но при этом боюсь подпустить обратно. — Всё будет хорошо, Чонгук. Не спеши, подумай, посмотри. Тебе станет легче, когда ты приведёшь свои мысли в порядок. А сейчас одевайся, мы возвращаемся домой, — маленькой ладонью Тэсон проводит по макушке Чонгука и тихо вздыхает. «Домой…» — думает Чонгук, и перед глазами появляется поселение под открытым небом и тихая река. Не родная стая, где он был рождён, а стая, где теперь живёт его семья. — Подумай, что у тебя вот здесь, — ладонь Тэсона с макушки опускается на грудь Чонгука. — Разорванное в клочья сердце, — пожимает плечами Чонгук и встаёт со стула, чтобы одеться. — Это разбитый стакан нельзя починить, но сердце можно. К сожалению, останутся шрамы, которые будут напоминать о той боли, но со временем ты будешь думать об этом, как о временных трудностях в прошлом, как о сложном испытании, — пожимает плечами Тэсон и отводит взгляд в сторону, чтобы не смущать омегу. — Я говорю это не как его папа, а как такой же омега, как и ты. — А если он не починит моё сердце, а сделает хуже? — хмурится Чонгук, надевая штаны и кофту. Он закрывает глаза, когда чувствует запах, в котором так нуждается. До головокружения дурно становится. — На это у тебя есть голова, которой ты должен подумать: готов ли ты к тому, чтобы твоё сердце починили, — тепло улыбается Тэсон и взъерошивает волосы омеги, на что Чонгук вымученно улыбается. — Подумай об этом хорошенько, когда вернёмся в поселение. Главное, не руби с плеча. Решение должно быть взвешенное. — Я понимаю. Спасибо вам большое. Чонгук выходит из дома первый, бросает короткий взгляд на Тэхёна и отворачивается, не желая начинать хоть какой-то диалог. На ногах резиновые сапоги, которые ему принёс альфа, от них Чонгук отказываться не станет: он не настолько гордый. Впереди длинный и долгий путь до дома, и Чонгук намерен обдумать всё, что услышал сегодня. И если Тэхён готов терпеливо ждать, то за это Чонгук будет ему благодарен.Главное, не рубить с плеча.
🌙