Белоснежный дикарь

🌙

Для меня никогда не существовало любви, пока ты не ворвался в мою жизнь и не стал тем, кого я готов назвать «любовь».

      По крыше дома звонко барабанят крупные капли, которые собираются на иголках и падают вниз. Чёрная туча ушла с рассветом, громыхая на горизонте и отступая перед первыми лучами восходящего солнца. Оно не греет так тепло, как раньше, но радует всех в поселении. Дождь лил всю ночь, оставив много луж и грязи.       Светает позднее, чем обычно, но даже шумные вороны не вывели из крепкого сна Чонгука. Омега ёрзает на кровати, прилипшее из-за пота к телу одеяло нарушает сон. Во рту и горле из-за жары всё пересохло.       Течка закончилась сегодня ночью, как и гон Тэхёна. Чонгук чувствует давно забытое облегчение и силу, уверенность и твёрдость. Глаза открывает лениво и первое, что видит, это лицо Тэхёна, рука которого обнимает Чонгука за талию. Омега без зазрения совести разглядывает ровное и спокойное лицо альфы, заостряет внимание на родинках и почти зажившей царапине на щеке.       Когда Тэхён наклонялся к нему, Чонгук зализывал след от последствий собственного удара.       Мягкий взгляд Чонгука резко сменяется твёрдостью. Омега убирает руку Тэхёна со своей талии и встаёт с кровати. Невольно краснеет, когда понимает, что сидит голый. На бёдрах, животе и груди замечает следы от укусов и засосы. Чонгук через плечо бросает злой взгляд на Тэхёна, но подавляет в себе желание ударить альфу хорошенько за то, что не умеет держать зубы при себе.       Свои вещи, снятые с его тела ещё в первую ночь, Чонгук находит около кровати на полу. Он их встряхивает и надевает. Живот урчит звонко и долго. Они с Тэхёном ели только один раз за всё время, что пробыли здесь. На кухне стоят вымытые тарелки и кружки. Чонгук ничего не мыл, значит, Тэхён сделал всё сам.       «Удивительно, омежьими делами занимаешься, Тэхён» — язвит в собственных мыслях Чонгук.       В корзине на полу есть немного овощей и хлеба. Чонгук берёт помидор и тщательно моет перед тем, как с удовольствием откусить кусок. Его голодный желудок предпочёл бы сочный кусок мяса, чтобы восстановить все потерянные силы, но дома его нет.       Чонгук подходит к окну и открывает его, облокачивается плечом о стену и глубоко вдыхает лесной воздух. На улице холодно и сыро, много грязи и луж. Чонгук не неженка, он не боится испачкаться.       «Охотник сказал, что был ещё один. До меня. Кто это? А если это Чонсон? Если этот Ли убил его, если посмел… Я загрызу его и отдам на съедение воронам», — густые брови хмурятся, пока Чонгук ест помидор и смотрит на шумную реку.       В голове мелькает мысль, что нужно пойти к дому охотника и узнать всё самому, но это слишком опасно. Ли не дурак, он узнал Чонгука сразу, как только увидел второй раз. Есть риск, что, увидя Чонгука в человеческом обличье, он догадается, кто Чонгук на самом деле. Идти одному слишком опасно и рискованно, но просить Тэхёна о помощи у Чонгука язык не поворачивается.       Сейчас, когда течка прошла, когда утерянная сила вернулась обратно, Чонгук чувствует злость за ту боль, которую Тэхён ему нанёс. Больше ему не хочется плакать и выглядеть жалким и слабым. Чонгук готов показать свою решительность и твёрдость.       До крови покусанные губы помнят все поцелуи и слова, которые шептал Тэхён.       — Во время гона альфы очень открыты и ласковы.       Вспоминает слова Юнги Чонгук и закрывает глаза.       — Они нежные и говорят всё, что чувствуют.       От собственных мыслей сердце больно стучит о грудную клетку.       «Если я считаю своё решение верным, то почему же так из-за него больно? Разве я могу просто закрыть глаза на то, что Тэхён сделал?» — со всей силы зажмурив глаза, Чонгук резко их открывает и хмурится из-за белых кружков перед глазами.       Внутренний голос шепчет тихо и отчаянно: «он не знал», но Чонгуку не легче. Ему интересно, что будет делать Тэхён дальше. Как поступит? Не может же он заставить Чонгука быть с ним, но и прогонять тоже не станет. В их стае ценится истинность. И предать её означает разгневать духов леса.       За спиной слышится копошение и зевок. Чонгук не оборачивается, доедает помидор и поджимает губы. Шорохи и шаги слушает молча, но когда слышит, как Тэхён подходит к нему, резко оборачивается и слегка щурит глаза.       Они молча смотрят друг другу в глаза несколько длительных секунд. Чонгук с колкостью и обидой, а Тэхён — растерянно и нежно.       — Что с тобой? — интересуется Тэхён, когда подмечает враждебный настрой омеги. Он не поднимает руку, чтобы прикоснуться к Чонгуку, сжимает пальцы в кулаки и стоит на месте. Ближе двух шагов не подходит.       — Что со мной? — усмехается Чонгук и складывает руки на груди. — Если ты думаешь, что раз я подпустил тебя к себе, и это что-то значит для меня, то ты ошибаешься. Мы вдвоём просто нуждались в сексе, не более. Это ничего не исправляет и не меняет между нами.       — Но, Чонгук, — окончательно теряется Тэхён. Он не думал, что Чонгук простит его, даже не надеялся. Ему всего лишь хотелось, чтобы Чонгук его понял и не смотрел со злобой. — Хансон сказал, что гнездо омеги — то, к чему никто не имеет права прикасаться без разрешения самого омеги. И что пустить в него альфу, это значит доверить ему свою слабость и себя. Ты ведь пустил меня в своё гнездо.       Чонгук молчит некоторое время, а после смеётся. Смех нервный и полный обиды. Он опускает голову и продолжает смеяться, опущенные плечи Чонгука мелко подрагивают.       — Ты дурак, — резко говорит Чонгук, перестав смеяться, и подходит к альфе настолько близко, что можно без проблем разглядеть все родинки на лице. — Ты разрушил гнездо. Всё, Тэхён. И то, что ты его попытался восстановить, ничего не значит. Оно не подлежит восстановлению. Моя безопасность была разрушена. Ты меня разрушил, как и моё доверие к тебе.       Чонгук шумно дышит через нос и смотрит в карие глаза Тэхёна. Они кажутся спокойными, но Чонгук знает, что в груди альфы сердце болит так же сильно, как и омежье.       «Ты и твой запах стали моей единственной безопасностью. Но я ни на минуту не забывал, что ты сотворил руками, которыми нежно прикасался ко мне», — вслух Чонгук не произносит, боясь дать альфе ложную надежду.       — Чонгук, — вздыхает Тэхён и неотрывно смотрит в глаза омеги, в которых танцуют языки пламени. Пока Чонгук так враждебно настроен, с ним сложно вести диалог. Тэхён боится лишь того, что сделает только хуже. — Не выставляй меня идиотом. Я пытался всё исправить так, как мог. Если ты не в силах меня понять, то это твоя проблема.       — Ты не имеешь никакого права злиться на меня! — повышает голос Чонгук и отходит от Тэхёна. Он натягивает сапоги и снимает с крючка куртку. Ту самую, которую Тэхён отдал ему ещё в городе. — В доме полно книг, но среди них ни одной об омегах. Ты даже не удосужился прочитать о нас.       — Мне было не до этого. На моих плечах была стая, когда отец заболел, — в голосе Тэхёна появляется сталь и твёрдость.       — Тем не менее это не помешало тебе спать с другими омегами, — бьёт по-грязному Чонгук и поджимает губы от собственных резких слов.       Эту обиду Чонгук показывать не хотел, как и использовать против слов Тэхёна. Но она вырвалась наружу из-за злости, которая душит слишком сильно. Хочется взять самого себя за шиворот и вытащить на улицу, только бы больше не сказать лишнего, что увеличит пропасть между ними.       — Так что теперь пожинай плоды, — Чонгук гордо вздёргивает подбородок, стараясь не показывать своей боли и сожаления о собственном упрёке.       Но Тэхён видит Чонгука насквозь. Как открытую книгу читает страницу за страницей. Злится в ответ, но прекрасно всё понимает.       — Ещё, — ударяя подошвой сапог по деревянному полу, Чонгук подходит к Тэхёну. — Ты никакого права не имел допускать сцепку без моего разрешения. Я не слышал, чтобы ты спрашивал. Если ты забыл, то я напомню тебе свои же слова: я не допущу беременности. А ты в очередной раз показал, что не уважаешь мою силу и стремление стать вожаком.       — Я видел, как ты принимал противозачаточные, — в оправдание говорит Тэхён. У него пальцы рук сводит от желания коснуться Чонгука. Обнять его и пожалеть, прижать к себе и никуда не отпускать. Но каждое слово ранит как острое лезвие.       Тэхён ругает себя, ведь собственными руками причинил боль ещё совсем маленькому Чонгуку, который в доверии тянулся к нему.       — Я ухожу к Юнги. И когда вернусь, то я надеюсь, что здесь не будет твоих вещей, — Чонгук разворачивается на пятках и быстро покидает дом. В горле стоит комок слёз, который давит на стенки и мешает дышать. Больше плакать перед Тэхёном он не станет. Не покажет свою слабость и не будет выглядеть жалким.       Тэхён смотрит на закрытую дверь и глубоко вдыхает насыщенный запах Чонгука. Ландыши пустили корни в его сердце, пропитали своим запахом лёгкие. Теперь они своими корнями безжалостно сжимают сердце.       После мощной волны, отдалившей Тэхёна от Чонгука, альфа бежал к нему как только мог, но перед его носом Чонгук возвёл стену, в которую Тэхён с болью врезался.       — Ты вернул себя прежнего: сильного, уверенного в себе и боевого, — устало вздыхает Тэхён. — Но если раньше я злился на твой характер, то теперь не отступлю. Хочешь бить? Бей. Хочешь кричать? Кричи. Я стерплю всё, если это поможет облегчить твоё состояние.       Жаль только, что слова слышат стены пустого дома, до Чонгука они не дойдут.       Чонгук просил никогда не отпускать его, и Тэхён сделает всё возможное, чтобы не нарушить собственное обещание.

🌙

      Большими шагами Чонгук идёт в сторону дома Юнги. Он не считает, что поступил неправильно, но от собственных слов на душе гадко. Жалеть Тэхёна не станет, ведь альфа его не пожалел.       Чонгук хочет нырнуть в объятия Тэхёна, но предать самого себя не может. Страх внутри, что альфа вновь оступится, что сделает больно, когда Чонгук доверится, обмотал шею крепкой цепью. Разбитая часть Чонгука плачет и воет в углу, моля разрешить ей вновь любить.       Позволить себе такую слабость, как любовь, Чонгук не может.       Любовь сделала его слабым и невнимательным, Чонгук доверился тому, к кому сердце тянулось слишком пылко, за что получил сильнейший удар, осевший внутри неприятным осадком.       Вновь довериться Тэхёну — показать себя слабым и уязвимым.       Около дома Чонгука встречают волчата. Они быстро виляют хвостиками и топчут грязными лапами по ногам. Чонгук широко им улыбается и чешет за ушками, тем самым вызывая довольный скулёж. На грязь ему всё равно.       — Где ваш папа? — интересуется он и дёргает задорно Юнджуна за белое ухо. Маленький альфа грозно рычит и легонько кусает Чонгука за руку в игре.       После всех нагоняев папы и уроков Чонгука, Юнджун научился контролировать силу в игре с омегами и больше не делает больно Юнсону, который совершенно не умеет драться даже в игре. Маленький омега слишком отличается от своего брата.       — Юнги дома, — слышит Чонгук голос Хосока за спиной. — Он неважно себя чувствует, но решил приготовить обед. Поэтому я взял волчат, чтобы прогуляться и дать ему побыть в тишине и покое.       — Он заболел? — Чонгук оборачивается к брату и смотрит обеспокоенно. У Хосока уставший взгляд, глаза слегка покрасневшие, а веки отекли.       Хосок не спал всю ночь, это Чонгук понимает сразу, но решает не уточнять и не задавать лишних вопросов.       — Не совсем, — качает головой Хосок и подходит к Чонгуку ближе. — Как обстоят дела с Тэхёном?       — Это не то, что мне хотелось бы обсуждать, — Чонгук меняется в лице: беспокойство сменяется холодом.       — Я твой брат, ты можешь со мной поговорить, Чонгук. Если тебе тяжело, то после окончания войны мы можем уйти отсюда все вместе в нашу стаю, — широкие ладони Хосока опускаются на плечи Чонгука и легонько сжимают. — Но если бы тебе было всё равно на Тэхёна, то ты бы не злился и не кусался словами. В твоём сердце сидит обида на него, я понимаю. Но если ты уйдёшь отсюда, если продолжишь кусаться, то обречёшь себя на одиночество. Я не говорю тебе, что ты должен вешаться к Тэхёну на шею. Любой другой альфа просто не выдержит твой острый характер, — с лёгкой улыбкой Хосок щёлкает Чонгука по кончику носа.       — Любой другой альфа? — морщит лицо Чонгук.       — Мне всё равно, кто будет с тобой рядом: истинный или нет. Главное, чтобы ты был счастлив. Но вот здесь, — Хосок кладёт ладонь на грудь брата, — я уверен, прочно засело одно имя, потому что вам суждено быть вместе.       Тэхён.       — Пусть побегает за тобой, докажет, что ты ему дорог и нужен. Не прощай его слишком быстро, — с тихим смешком Хосок подмигивает Чонгуку и получает в ответ короткую улыбку. — Ты же омега, вот и веди себя соответствующе. Я уверен, Тэхён сделает всё возможное, чтобы ты простил его. И ты найдёшь силы на это, потому что влюблён, Чонгук.       — Я пойду к Юнги, — бурчит Чонгук и резко разворачивается, большими шагами уходя от брата.       — Главное не закрывайся в себе, Чонгук!       Чонгук фырчит себе под нос и убирает пряди волос с покрасневшего лица. Разговаривать с братом о таком смущает и вводит в ступор. Хосок всегда мог поддержать любую тему, но никогда не лез в сердце. Между ними никогда не поднималась тема отношений и любви. После смерти Чонсона Чонгук перестал делиться своими переживаниями со всеми, а уход папы из стаи стал вторым ударом по маленькому Чонгуку.       С тихим и усталым вздохом Чонгук без стука заходит не в дом Юнги, а в дом семьи Чон. Ещё пару дней назад, когда они все встретились, и Хосок вернул Юнги в стаю, Чонгук почувствовал изменение в запахе Юнги, а на шее Хосока заметил яркую метку.       Осуждать Юнги и Хосока за то, что они проигнорировали священный обряд становления семьёй, Чонгук не станет. Это право выбора каждого.       По спине пробегает холодок, когда Чонгук думает о том, что его ждёт священный обряд, если он примет Тэхёна. Избежать этого будет практически невозможно, ведь Тэхён станет вожаком стаи Ким. Отказ Чонгука в обряде будет равняться унижению Тэхёна в глазах стаи.       — А я и не собираюсь становиться с ним семьёй, — фыркает себе под нос Чонгук.       — Что ты там бормочешь на пороге? Может, дверь закроешь? — доносится до Чонгука голос Юнги.       — Ох, извини, — Чонгук поспешно закрывает за своей спиной дверь и поднимает глаза на Юнги. — Что за чёрт?! — неожиданно вскрикивает омега и подбегает к другу.       Большими глазами Чонгук разглядывает следы от ожогов, которые покрывают руки и ноги. Юнги стоит перед ним в шортах и майке, за его спиной в камине горит огонь.       — Что случилось? Откуда столько ожогов? — аккуратно, чтобы не причинить дискомфорт, Чонгук берёт Юнги за запястье и поднимает его руку, желая ближе разглядеть ожоги. — Сильно болит?       — Они уже почти прошли, — вздыхает Юнги. — Снимай куртку и проходи на кухню. Дома довольно жарко из-за огня в камине.       Юнги возвращается на кухню, и Чонгук замечает, что друг ступает ногами осторожно, словно болит не только кожа снаружи, но и что-то внутри. Чонгук быстро снимает куртку и скидывает с ног сапоги.       — Я пытался обратиться, но ничего не вышло, — тихо говорит Юнги и возвращается за готовку. Он нарезает мясо кубиками и кидает на сковороду. — Твой папа сказал, что мой волк спит, и нужно время, чтобы его вернуть. Но я не остановился и попытался обратиться несколько раз. Когда уже не смог терпеть боль, Хосок принёс меня домой, и уже здесь, будучи почти без сознания, я услышал, как Хансон сказал одну вещь. Если бы я продолжил, то мои кости начали бы ломаться, могло бы случиться повреждение органов.       — Ты пытался ради волчат. Я ведь прав? Ты хотел обратиться, чтобы понимать, что они говорят, чтобы иметь возможность их защищать, — с пониманием говорит Чонгук и кусает нижнюю губу до боли. — «Особенно сейчас, когда моя стая готовится к войне. Ты хочешь иметь возможность защитить Юнджуна и Юнсона от врага».       — Да, но… ничего не вышло, — качает головой Юнги. — Хосок попытался меня успокоить. Ты знаешь… Я доверяю ему свою жизнь, значит, безопасность волчат тоже доверить могу. Я остановился, потому что увидел слёзы в глазах Хосока. Он не спал всю ночь, сидел около меня, тревожился за моё состояние. Кажется, он даже плакал, когда смотрел на ожоги.       — Я уверен, что Хосок защитит вас, свою семью. Он потерял вас однажды, больше этого не допустит, — с лёгкой улыбкой говорит Чонгук и садится на стул. Руки складывает на столе, рукава кофты натягивает на пальцы и нервно сжимает.       — Хочешь что-то сказать? — ненавязчиво интересуется Юнги. — Я сейчас вспомнил, что мы с тобой так и не поговорили о случившемся, когда я вернулся в поселение, а вы с Тэхёном привели Тэсона. Ты тогда выглядел слишком нагруженным мыслями, и они точно были не из-за течки. Что-то произошло?       — Тэсон бывал несколько раз в городе, где виделся с моим папой, — хмурится Чонгук и мило надувает щёки. — Там он узнал о том, что истинный Чонсона — человек.       — Как это человек? Такого не может быть! Истинность существует только у оборотней, — глаза Юнги округляются в удивлении.       — Я тоже не поверил сначала, но ведь могут быть исключения из всех правил? Ты же знаешь, что каждому волку предписана его судьба. Может, судьба Чонсона была жить с человеком? — задумчиво говорит Чонгук и водит кончиком указательного пальца по столу. — «Но он умер от руки человека…»       — Это всё очень сложно и непонятно. Не грузись слишком сильно по этому поводу. Можешь попросить папу о встрече с этим альфой, вдруг он разрешит?       Чонгук коротко кивает и тихо вздыхает.       — Расскажи мне лучше, что у вас с Тэхёном, — переводит тему Юнги и оглядывается через плечо, чтобы бросить вопросительный взгляд на друга. Чонгук весь сжимается и хмурит брови.       — Я не могу простить его так просто. Это сидит внутри меня. Ты сам, как омега, знаешь, насколько гнездо нам важно, как мы, омеги, привязаны к нему. И разрушить его — жестокий поступок, — чётким и ровным голосом говорит Чонгук, уверенно смотря в глаза Юнги. — Я ведь почти начал доверять ему, готов был поделиться всем, что меня тревожило, потому что знал, что Тэхён даст дельный совет или поможет. Но ту боль, которую я перенёс, нельзя так просто забыть и простить.       — Малыш, какой же ты малыш иногда, — по-доброму говорит Юнги и кидает в сковороду нарезанные овощи, а после накрывает крышкой и уменьшает нагрев конфорки. — Когда ты найдёшь в себе силы, то простишь его. Ну, или не простишь никогда, — пожимает плечами Юнги. — Но ты сам заметишь, как тебе станет легче, если вы наладите отношения. Когда у тебя было предтечное состояние, ты ластился к нему, почти перестал жалить, а Тэхён стал мягче к тебе. Он принял твою силу и твои цели.       — Он не принял мою силу и желание стать вожаком, — Чонгук хмурит брови пуще прежнего. В его глазах Юнги замечает отголосок злости и раздражения. Перед ним словно тот Чонгук, которого они вызволили из кровавых рук охотника.       — Почему ты так решил?       — Он допустил несколько сцепок без моего согласия. Тэхён ни разу не спросил, можно ли сделать это. В своё оправдание сказал, что видел, как я принимал противозачаточные. Но откуда у него уверенность? Может, это совершенно другие таблетки! — в злости повышает голос Чонгук и куксится. — Тэхён всё ещё видит во мне обычного омегу, а не будущего вожака.       — Тэхён не дурак, Чонгук. Он действительно мог знать о противозачаточных. Когда ты спал, он мог посмотреть, что ты принимаешь, — приводит аргумент Юнги, вставая на защиту друга, хотя и желает надавать ему по шее. Таблетки не дают гарантию, что беременность не наступит.       Чонгук сдавленно стонет и кладёт голову на сложенные руки.       — Я ему опять наговорил гадостей, пока он смотрел на меня молча, даже не попытался заткнуть. Тэхён точно злился на каждое моё обвинение, а я продолжал.       — Что ты ему сказал? Уверен, Тэхён уже привык к твоему острому языку. Да и ко всему прочему он знает, какую нанёс тебе боль, потому и позволяет тебе вольности в словах, — ладонью Юнги гладит Чонгука по взъерошенным волосам.       — В домике есть книги, и я упрекнул его в том, что среди них нет ни одной об омегах. Он мог бы прочитать о нас и узнать оттуда о гнезде. И когда он сказал, что у него не было на это времени, я ляпнул то, о чём жалею. Я не хотел говорить, но из-за злости слова сами сорвались с языка, — Чонгук поднимает голову и смотрит побитым волчонком на друга. — Я сказал, что время на то, чтобы спать с другими омегами, у него было, но не на чтение.       — Ох, какой же ты малыш. Это нормально, что такие слова вырвались у тебя. Значит, тот факт, что Тэхён не ждал тебя, задел твоё сердце. Ну, или эго, — кончиками тёплых пальцев Юнги обхватывает подбородок Чонгука и гладит кожу лица. — Но сам ты ведь тоже ничего не знал о гнезде. Сколько книг о гоне альф ты прочитал, м? Ты ведь тоже ничего не знал.       Щёки Чонгука стремительно краснеют. Обвинил Тэхёна в отсутствии знаний, в то время как сам тоже ничего не знал и не читал.       — Всё в порядке, Чонгук. Я уверен, что Тэхён понимает тебя и не злится. Тэхён не тот альфа, который отступит перед трудностями. Побегай немного от него, покусай словами и повороти носом. Пусть постарается вернуть твоё доверие, — с тихим смешком предлагает Юнги и целует друга в лоб. То, что не успел сделать Хосок до того, как Чонгук убежал после смущающего разговора.       — Вы с Хосоком точно стоите друг друга. Он предложил мне сделать то же самое, — не может сдержать смешка Чонгук. — И вот где альфья солидарность?       — Ну, Тэхён обидел брата Хосока. А старшие братья, зачастую, глотки готовы порвать за своих младшеньких, — Юнги возвращается к плите и мешает мясо с овощами, после чего выключает конфорку. — Я знаю, что ты боишься того, что чувствуешь к Тэхёну. Эти чувства меняют тебя и заставляют смотреть на своего истинного другим взглядом. Но в том, чтобы побыть слабым и ласковым, нет ничего унизительного, ты не становишься ни в чьих глазах ущербным. — Юнги смотрит на Чонгука через плечо несколько секунд, после чего отходит к окну и обнимает сам себя. — Согласись, забота приятна. Тебе ведь приятно, когда Тэхён помогает. Его сила не ущемляет твою, и это здорово. Так что не надо бояться своих чувств, всё хорошо. Тэхён не тот, кто предаст тебя. Да, он тот ещё дурак, этот его идиотский поступок с гнездом, ваши первые стычки. Но сейчас он делает шаги к тебе, и ты ведь тоже их делаешь. Если бы тебе было всё равно на Тэхёна, ты бы стоял на месте, но ты идёшь к нему навстречу. Не так быстро, как он, но идёшь ведь.       Чонгук шумно вздыхает и прячет лицо в ладонях. Он не может сказать ничего против слов Юнги, потому что друг прав абсолютно во всем. Чонгук боится своих чувств к Тэхёну, боится того, что они делают с ним. Будучи всегда сильным, Чонгук позволил себе плакать перед Тэхёном, показал себя слабым. Потому что знал, что его не осудят за это, не станут смеяться. Его любят, а значит поддержат и помогут. О нем позаботятся.       — Кстати, об альфах, — резко отнимает от лица руки Чонгук. — Это был Джин?       Юнги замирает на месте, к другу лицом не поворачивается, молча смотрит в окно. О том, кто так сильно его напугал, Юнги даже Хосоку говорить отказался. Ему не хотелось, чтобы альфа вступал в перепалки и злил Тэхёна. Ведь если Хосок подерётся с кем-то, то его могут прогнать из стаи Ким за нарушение правил и порядка.       — Юнги, — стул тихо скрипит, когда Чонгук с него поднимается. Он подходит к другу и кладёт голову на его плечо. Из-за небольшой разницы в росте, Чонгуку приходится немного наклониться. — Скажи мне правду о том дне. Что случилось? Если ты не хочешь, чтобы Хосок заступился за тебя, то это сделаю я. Тэхён не посмеет выгнать меня, я уверен.       — Уже ведь всё хорошо. Со мной Хосок, и Джин не посмеет подойти ко мне больше. Да и он советник Тэхёна! — Юнги резко разворачивается и поднимает взгляд на Чонгука.       — Ты ведь понимаешь, что оставляешь его безнаказанным? — жёстким голосом спрашивает Чонгук. — А если он решит навредить кому-нибудь другому?       Юнги рвано вдыхает воздух в лёгкие, желая возразить, но что сказать, он не знает.       — Расскажи мне.       — Он знал, что волчата от Хосока. Понял это, когда мы встретились с Хосоком в городе, — тихо говорит Юнги и опускает взгляд на свои ноги. — Джин потребовал от меня моё тело за молчание. Он хотел, чтобы я спал с ним, чтобы предал свою любовь и семью. Я не мог остаться, ведь понимал, что ему все поверят, потому что его слово имеет вес. Советник будущего вожака стоит на высшей ступени иерархии.       — Этот урод, — раздражённо шепчет Чонгук и крепко обнимает Юнги. — Я заставлю его пожалеть о том, что он сделал с тобой. Он пользовался своим положением в стае. Ты только скажи, он тронул тебя? Сделал что-то?       — Не успел, — Юнги мотает головой и жмурит глаза. В уголках собирается влага от желания заплакать побитым волчонком. — Вас с Тэхёном не было в поселении, я так испугался, что все узнают о Хосоке. А я, жалкий оборотень без волка, не могу защитить своих волчат. Поэтому я сбежал.       Чонгук отпускает Юнги из объятий, резко разворачивается и уходит к двери. Натягивает сапоги и снимает с крючка куртку.       — Чонгук, не надо!..       — Я ему конечности переломаю за то, что он посмел своими грязными руками прикоснуться к тебе. Джин пожалеет, что навредил моей семье, — рычит Чонгук и выходит из дома, оставляя Юнги с влажными от слёз щеками в одиночестве.

🌙

      Утреннее солнце, успевшее приласкать холодную после ночи землю на пару часов, вновь скрылось за густыми тучами. В нескольких километрах от поселения громыхает гром и молнии бьют по деревьям.       Чонгук не смотрит на тучи, ему нет до них никакого дела. Пусть будет дуть холодный ветер, а глаза будет застилать дождь, Чонгука не сможет остановить ничего.       В груди омеги пылает успевшая притихнуть ярость, он за свою семью любого порвёт, на любого кинется. Чонгуку неведом страх, когда дело касается тех, кто дорог его сердцу. Он боялся Тэхёна и вожака, но ему некого было защищать, кроме самого себя.       Сейчас Чонгук готов на безумный поступок.       Он идёт через поселение, внимательно сканирует взглядом все кучки альф. Джина омега находит около одного из домов. Он разговаривает с советом альф и над чем-то смеётся.       — Джин, — без капли уважения в голосе зовёт альфу Чонгук и останавливается за его спиной. Голос Чонгука пропитан презрением и отвращением к советнику.       Совет альф оборачивается, у них вскинуты брови в удивлении из-за неслыханной наглости со стороны омеги, который не является членом стаи Ким. Джин поворачивается последним. Его взгляд меняется как по щелчку пальцев: смешинки исчезают, а вместо них появляется напряжение. Чонгук замечает, как альфа сжимает челюсти.       — Прояви уважение, когда обращаешься к советнику будущего вожака стаи, — неожиданно говорит один из альф, окидывая Чонгука взглядом с головы до пят.       Чонгуку хочется, чтобы он опустил глаза в землю и не смел смотреть на него с насмешкой и превосходством.       «Ты пожалеешь, что посмел так посмотреть на меня, никчёмный альфа», — хочет сказать Чонгук, но игнорирует члена совета альф, смотря только на Джина.       — Сейчас я покажу, чего достоин альфа, которого вы уважаете, — раздражённо говорит Чонгук и сокращает расстояние слишком быстро, чтобы кто-то смог встать между ним и советником.       Чонгук бьёт Джина коленкой в пах и подставляет кулак, о который альфа прикладывается собственным носом, когда сгибается пополам. Не жалея сил, Чонгук хватает Джина за волосы на загривке и толкает спиной на землю. Из носа альфы течёт тонкая струйка крови, а в глазах злость и испуг перемешались в одной чаше. Внутри Чонгука всё урчит в удовольствии, когда он видит страх в глазах напротив.       — Как ты посмел распускать свои руки?! — разъярённо рявкает Чонгук на всё поселение, чем привлекает внимание всей стаи. — Кто дал тебе право угрожать и требовать что-то от чужого омеги, у которого есть семья?!       Грязной подошвой сапог Чонгук наступает на грудную клетку Джина и прижимает к земле.       — Чонгук, прекрати! Не устраивай самосуд, — слышит за спиной Чонгук голос одного из альф из совета.       Ему плевать на все глаза, что уставились на него. Плевать на законы и правила. Чонгук знает, что если не сделает силой, то Джин останется безнаказанным, ему никто ничего не сделает.       — Что, тебе нечего сказать даже? — из груди Чонгука наружу рвётся рычание. — Чего ты замолк, Джин? Предпочитаешь, когда омега тебя боится?       — Бес попутал, Чонгук. У меня начался гон, вот я и не сдержался, — жалко оправдывается Джин и сжимает пальцами икроножную мышцу омеги в попытке убрать с груди ногу, которая мешает дышать.       — А с каких пор это стало оправданием? — Чонгук наклоняется ниже, из-за чего давит на грудь сильнее. — Ты животное, которое ведётся на течное состояние самочки? С каких пор инстинкты стали выше разума? Твои жалкие оправдания смешны! Полез на чужого омегу, у которого есть семья и дети, и оправдываешь это природой? Не думай, что раз ты советник, то тебе всё дозволено и на всё закроют глаза. Я не спущу такое с рук.       Крепкие руки альф хватают Чонгука за предплечья до боли и оттягивают от советника назад. Точно оставят синяки, они прикладывают немало сил, чтобы сдержать взбешённого омегу.       — Отпустите меня! — разъярённо кричит Чонгук и пытается вырваться из крепкой хватки. В обличие человека он гораздо слабее и уязвимее, чем в волчьем теле. — Я не позволю оставить его безнаказанным. Никто не имеет права, ни один альфа, трогать омегу без его разрешения.       Двое альф помогают Джину подняться с земли и остаются с ним рядом на случай, если Чонгук вырвется из хватки и вновь нападёт.       — Я ничего ему не сделал! — в ответ повышает тон голоса Джин, чувствуя себя увереннее, когда Чонгука сдерживают на месте. Он — советник, его слово весомее слова омеги, который не является членом стаи.       Все члены стаи будут слушать его, не Чонгука. И даже не Юнги, которого столько раз осуждали за волчат.       — Ты угрожал ему, что расскажешь стае правду. И за своё молчание потребовал тело! Это низко и подло, ты позоришь род альф своим поступком, — продолжает рычать Чонгук, с презрением и отвращением смотря на спокойного советника.       Стая замолкает, они стоят вокруг и молча наблюдают за перепалкой. Чонгук улавливает тихий шёпот, но он нисколько не мешает ему слышать учащённое дыхание советника.       — Ты не имеешь никакого права быть советником будущего вожака, раз позволяешь себе такое поведение, — холодным тоном выдаёт Чонгук и прекращает сопротивляться. Хватка на его предплечьях не становится слабее. Чонгук выпрямляет спину и поднимает подбородок, показывая Джину своё превосходство. — В отсутствие Тэхёна ты должен был следить за порядком в поселении, но позволил себе поддаться инстинктам. Ты угрожал и приставал к омеге, который и без того был напуган на протяжении четырёх лет.       Чонгук дышит шумно и вдыхает холодный воздух глубоко в лёгкие, чтобы успокоить себя. Поселение медленно накрывает темнота, тучи сгущаются, а гром становится громче.       — Кто ты такой, чтобы говорить мне такие слова? Ты в курсе, что случается с теми, кто устраивает самосуд? Не тебе решать: быть мне советником или нет, — Джин зачёсывает волосы назад. Он нервничает, Чонгук это прекрасно видит. Омега решает идти до конца.       — Я — истинный Ким Тэхёна, я его омега, и моё слово здесь выше твоего, — ровным голосом заявляет Чонгук и ухмыляется самодовольно. Он стоит выше советника на несколько ступеней. — «Ты не ожидал, что я использую козырь без ведома Тэхёна, жалкий дурак».       Члены стаи начинают громко перешёптываться, обсуждая между собой услышанные слова из уст омеги, который в первые недели был угрозой для всей стаи. Чонгук на них не смотрит, его взгляд, пылающий от желания отомстить, направлен только на советника. Краем уха он слышит: «сюда идёт Тэхён», «доигрался малец, за такое его точно накажут», «вожаки не спускают нарушения даже своим истинным».       — Не тебе решать, Чонгук, — раздражённо фыркнув, Джин разворачивается, чтобы уйти. — Совет альф решит, что с тобой делать и какое наказание ты заслуживаешь.       — Я ещё не закончил! — рявкает Чонгук, смотря на спину советника. Среди толпы из членов стаи Чонгук замечает Юнги. Он стоит с большими красными глазами и смотрит неотрывно на Чонгука. С благодарностью, что тот попытался заступиться, но и с печалью, что всё было бесполезно.       Внутри всё обрывается, Чонгук не в силах держать волка на цепи.       С громким рычанием Чонгук обращается в волка и мощными ударами головой отталкивает от себя альф. Те падают на грязную землю и не успевают схватить волка, как тот срывается с места, отрывая куски лесной земли мощными лапами. Чонгук кидается за Джином. Альфа успевает обратиться в волка за секунду до того, как сильные челюсти Чонгука вгрызлись ему в загривок.       Чонгук рычит громко, кусает до крови, раздирает шкуру и валит советника на грязную землю. Ответные укусы сильные, у Джина острые клыки, они раздирают белоснежную шкуру, из-за чего грязь на ней смешивается с кровью. Чонгук не превосходит его по силе, советник натренирован, чтобы быть в бою лучшим из лучших и защищать в случае опасности вожака, стать его щитом. Чонгук же после смерти брата тренировал себя сам, с ним никогда альфы не дрались в полную силу, считая непозволительным сражаться с тем, кто слабее.       Останавливаться Чонгук не собирается. Он пойдёт до конца, даже если будет лежать на земле в луже собственной крови.       Ему плевать на новые шрамы, на липкую и горячую кровь, на нарушение закона. Чонгук отстаивает права своей семьи, всем показывает, что станет с теми, кто посмеет обидеть семью Чон.       Чонгук отталкивает от себя советника и подрывается на лапы, шерсть на его холке поднялась дыбом, пасть перепачкана в крови и грязи, под лапами скользко и мокро. Молния над их головами сверкает ярко, а гром звучит оглушающе и отдаёт вибрацией в груди. Чонгук срывается с места и кидается на Джина. Он слышит, как за спиной им выкрикивают прекратить и остановиться.       — Прекратите сейчас же! — мощный и громкий голос Тэхёна разносится по всему поселению. Следом сверкает молния, над головами слышен гром.       Чонгук его игнорирует, продолжая драться с тем, кто посмел угрожать не просто Юнги, но и омеге, который не мог себя защитить. С самого детства Чонгук терпеть не может альф, которые смеют считать омег вторым сортом. Он отстаивает права всех омег, которые этого сделать не могут.       Вгрызается в шкуру советника со всей силы, со злостью рвёт её и оставляет кровоточащие раны. На тёмной шкуре Джина кровь не видна так сильно, как на белоснежной шерсти омеги.       Боль не отрезвляет, а подливает масла в огонь. Золотые глаза Чонгука наливаются кровью, в них пылает пламя, которое с каждым новым укусом разгорается сильнее.       Один лишь взгляд Юнги заставляет Чонгука продолжать вгрызаться в шкуру советника, биться с ним до горячей крови.       — За каждую слезинку ответишь, — в угрозе рычит Чонгук и кусает Джина за плечо, за что получает удар лапами по груди и отлетает назад. Он падает на спину, пачкает шкуру сильнее в грязи, но бесстрашно поднимается обратно.       Чонгук встряхивает шкуру и клацает челюстями, обходя Джина вокруг. Дёсны с клыками оголены, в глазах омеги отражаются вспышки молнии, слюна с нижней челюсти капает на землю.       — Твои обвинения глупы и наивны. Совет альф мне ничего не сделает, потому что я Юнги и пальцем не тронул, — скалится Джин и сам кидается на Чонгука. Кусает за переднюю лапу, из-за чего белый волк рычит от боли и кусает в ответ за шею. — Он обычный трусливый слабак, который поджал хвост и сбежал, — продолжает злить Чонгука сильнее советник в угоду себе.       Джин знает законы от и до: омегу обвинят в нападении и накажут за самосуд.       — В нём силы гораздо больше, чем в тебе, сброд. Этот омега в одиночку справляется с трудностями, — рычит Чонгук и валит Джина на землю, лапами раздирая грудную клетку. — А ты — слабак, который прикрывается властью. Но тебя это не спасёт, я буду за тобой тенью ходить, пока ты не сойдёшь с ума.       — Остановите их сейчас же! — рявкает Тэхён, но сам в волка не обращается. Он стоит в стороне и смотрит, как несколько альф обращаются в волков и силой оттаскивают вцепившихся друг в друга Джина и Чонгука.       Омега вырывается и рычит грозно, кусает одного из альф за шею, за что получает ответный отрезвляющий укус за загривок. Чонгук успевает вцепиться зубами в шкуру Джина на загривке, смыкая челюсти и не желая отступать. Рычит утробно и тянет за шкуру обратно, пока советника точно так же сдерживают по бокам альфы, не давая кинуться в бой.       — Я сказал остановиться, — грозно говорит Тэхён, без страха подходя к морде Чонгука. Он кладёт ладонь выше носа Чонгука и гладит большим пальцем перепачканную в крови и грязи шерсть. Успокаивает и приводит в чувство. Перед стаей выглядит устрашающе и холодно, но позволяет проявить мимолётную нежность в сторону Чонгука. — Отпусти.       Тэхён смотрит в глаза Чонгука, давит на него своим влиянием и главенствующей позицией в стае. С раздражением Чонгук размыкает челюсти и позволяет оттащить себя в сторону.       — Джина отведите домой, с ним я поговорю позже, — отдаёт поручение Тэхён и находит взглядом Юнги. — Юнги, иди домой к семье, — своими словами Тэхён даёт понять, что обрабатывать раны Джину ему нет необходимости. Он не позволит своему другу остаться с тем, кто напугал его до такой степени, что омеге пришлось бежать из родной стаи в страхе и панике. Сначала ему необходимо во всём разобраться. — Чонгук, за мной.       Чонгук тихо рычит, когда советника проводят мимо него. Челюсти сводит от желания укусить альфу за лапу, но он сдерживает себя и позволяет себе только клацнуть зубами. Он медленно следует за Тэхёном в его дом, пока в спину смотрят члены стаи и тихо перешёптываются. Чонгук держит голову высоко, идёт за альфой с невозмутимым видом. Все теперь знают, кто Чонгук будущему вожаку.       Успокоившись, он теперь в полной мере ощущает на себе новые раны, которые неприятно щиплют при каждом шаге, но не смеет даже пискнуть.       В дом Чонгук заходит после Тэхёна. Он не повёл его в домик за поселением, а привёл в свой, расположенный у всех на глазах.       На пару минут Тэхён скрывается в своей комнате и возвращается со штанами и кофтой в руках.       — Обратись, и мы поговорим, — сухо говорит Тэхён, бросает вещи на стул и уходит на кухню.       Чонгук обращается в человека и слышит, как на кухне шумит вода. Всё тело в новых ранах, некоторые из них не кровоточат, а некоторые требуют обработки. Они не настолько серьёзные, чтобы можно было переживать, но саднят неприятно.       — Кто дал тебе право устраивать самосуд, Чонгук? — альфа возвращается из кухни с полотенцем и миской с водой в руках. Его взгляд падает на одежду, которую Чонгук ещё не успел надеть.       — Это он угрожал Юнги, — раздражённо говорит Чонгук и хмурит брови, когда Тэхён подходит непозволительно близко.       Альфа ставит миску на стол, смачивает полотенце и аккуратно смывает грязь с кровью. На коже Чонгука всё ещё видны следы их ночи. С тяжёлым вздохом Тэхён промывает каждый укус, молчит, пока занят, оставляя между ними растущее напряжение.       Тёплая вода вызывает мурашки, Чонгук не сопротивляется, когда Тэхён водит полотенцем по каждому кровоточащему следу. Понимает, что сам этого делать не станет, проигнорирует раны и не станет их обрабатывать. Ему не привыкать к новым шрамам на теле.       По подоконнику начинают барабанить первые капли дождя. Молнии ярко сверкают за окном, а гром заставляет стены дома дрожать. Чонгуку нравится такая погода, она напоминает ему о его же силе и величии, о бесстрашии и грозности.       — Никто не имеет права устраивать драки в поселении, — строгим голосом говорит Тэхён и кидает полотенце в красную из-за крови воду. Он вновь уходит на кухню и возвращается с большими пластырями в руках. — Ты должен был сказать мне, и тогда я собрал бы совет, чтобы решить этот вопрос.       Тэхён наклеивает пластырь за пластырем, слушает, как шумно в возмущении и несогласии дышит Чонгук. Укусы сильные, но больше не кровоточат. Благодаря своей природе, раны у оборотней заживают гораздо быстрее, чем у людей.       От Чонгука слишком много проблем, он вызывает головную боль, из-за которой Тэхён раздражается сильнее.       — Твой совет альф полный позор, — шёпотом говорит Чонгук и отходит на шаг назад от Тэхёна, когда тот наклеивает последний пластырь на руку. Омега быстро надевает одежду, совершенно не смущаясь наготы перед Тэхёном.       — Чонгук, если ты раздражён из-за поведения одного альфы, это не даёт тебе никакого права оскорблять и принижать достоинство верховных альф, — Тэхён складывает руки на груди, наблюдая за Чонгуком. — За твоё поведение тебя ждёт наказание.       — Делай, что хочешь, — закатывает глаза Чонгук. — Вот что ты можешь мне сделать? Прогнать? Ты сам дал обещание, что не отпустишь меня, — пожимает плечами и тихо усмехается. — Не желаю продолжать вести с тобой диалог, потому что ты меня не поймёшь. Альфа, никогда не побывавший в шкуре омеги, не сможет понять всю ту тяжесть, которую мы испытываем из-за вас же. Я ухожу.       Чонгук не успевает сделать лишнего шага к двери, только повернуться к ней, как его останавливает грозное рычание Тэхёна, вырвавшееся из груди альфы и вызвавшее холодные мурашки между лопаток. Омега поворачивается обратно и раздражённо топает босой ногой.       — Я тебе не разрешал уходить, — тяжёлыми шагами Тэхён надвигается на Чонгука. — Я — будущий вожак, и ты обязан беспрекословно мне подчиняться. Каждому моему слову. Это тебе понятно? — говорит в самое лицо потерявшего весь былой настрой Чонгука.       Тэхён не позволит Чонгуку вести себя так, как ему вздумается, лишь из-за того, что пообещал никуда не отпускать.       — Следование правилам и соблюдение порядка — то, что ты должен усвоить и чему обязан подчиняться, — продолжает ровным голосом говорить Тэхён, в его словах нет ни нотки мягкости и сострадания к Чонгуку.       Тэхён понимает то отчаяние и ту злость, с которой Чонгук кинулся на советника. Понимает, почему Чонгук не сдержал себя. Но объяснить омеге, что так вести себя нельзя — обязанность как вожака и главного в стае. Если Тэхён позволит Чонгуку устраивать самосуд и разборки, то остальные последуют за ним, ведь омеге ничего за это не сделали, значит, можно подраться и навести шум.       — Джин повёл себя низко и позорно для альфы, но посмел прикрываться тем, что у него инстинкты, и что моё слово ничто против него, — Чонгук вскидывает голову и хмурит брови, стоически выдерживая строгий и хмурый взгляд Тэхёна.       Запах альфы сводит его с ума. Он действует, как успокоительное, Чонгук хочет ударить Тэхёна прямо в челюсть, чтобы тот прекратил использовать свой запах против него. После всего, что между ними было, запах Тэхёна — слабость Чонгука.       — Ты должен был прийти ко мне, Чонгук. Рассказать обо всём, и тогда уже я, как главный здесь, кому по силе вынести наказание, решил бы проблему, — тяжело вздыхает Тэхён и трёт переносицу пальцами.       — И что бы ты сделал? Собрал совет альф? — усмехается Чонгук и качает головой. — Таких же альф, как и Джин. Вам нет доверия. Я никому из здешних альф не доверяю, — говорит глядя в глаза Тэхёна.       Одному альфе, стоящему напротив, хочется верить, но Чонгук уже обжёгся один раз.       — Значит так, — резко говорит Тэхён. — Иди в комнату и не высовывайся оттуда до утра.       — Я тебе не волчонок, чтобы мной командовать! — пылко выкрикивает Чонгук, возмущаясь пуще прежнего.       — Марш наверх в комнату, — стоит на своём Тэхён и указывает большим пальцем через своё плечо на лестницу. — Мне ещё разбираться с Джином.       — С какой стати я должен оставаться в комнате здесь? Мне прекрасно живётся в том домике, — Чонгук складывает руки на груди и притопывает ногой.       Когда Чонгук злится, он невольно надувает щёки и поджимает губы, из-за чего его лицо становится очаровательно милым, но не грозным, как считает сам омега. Тэхён слаб перед рассерженным Чонгуком, он кажется ему милее обычного.       — Потому что тот дом я закрыл на ремонт. Там начала протекать крыша и необходимо заменить пол. Теперь ты будешь жить здесь со мной. И твоим папой. Иди в комнату, живо, — в конце Тэхён позволяет себе рыкнуть в угрозе. — За дверьми я оставлю постовых, которые будут следить, чтобы ты не покинул дом.       Чонгук фыркает недовольное: «ты не оставляешь мне никакого выбора» и проходит мимо Тэхёна в сторону лестницы. Его раздражает, что Тэхён разговаривает с ним строго, словно он обычный глупый волчонок, а сам альфа — здешний закон.       «Он и есть здешний закон», — не может не согласиться с собственными мыслями Чонгук.       — И ещё, — вдруг говорит Тэхён, остановившись на пороге с открытой дверью. На улице уже во всю льёт ливень и вновь сверкает молния.       — Что? — цокает Чонгук и поворачивается, показательно закатив глаза в раздражении и недовольстве.       — Ты довольно слабо дерёшься. Есть несколько уязвимых зон, которые в борьбе ты не успеваешь защитить. Если надо, то я могу дать тебе пару уроков по борьбе, а то ты, как волчонок какой-то, всю грязь с земли на себя собрал, — с довольной ухмылкой, когда лицо Чонгука стало красным от возмущения, Тэхён покинул дом.       — Да пошёл ты! — кричит вслед Чонгук и быстро разворачивается, уходя большими шагами в комнату на втором этаже, в которой однажды уже ночевал. — Я ему это ещё припомню, — пыхтит возмущённо Чонгук, раздув ноздри и надув щёки.       Уже в комнате, когда уставшее тело падает на кровать, Чонгук смотрит на потолок и думает над всеми словами Тэхёна.       — Что он сделает с Джином?       Но ответа на вопрос Чонгук до завтрашнего дня не узнает. Ему ничего не остаётся, кроме как сидеть в комнате и ждать, пока время его заточения закончится.       — Чёртов Тэхён, раздражаешь.

🌙

      В дом советника Тэхён заходит без стука. Открывает дверь резко и закрывает её с громким ударом. Тэхён слегка раздражён после разговора с Чонгуком, этот омега заставляет его кровь кипеть.       Джин сидит на стуле, его верх оголён, каждая рана обработана. Вокруг него крутится Хансон, он наклеивает пластыри с милой складкой между бровей. Хансон умеет сохранять хладнокровие, когда это необходимо, пришёл обрабатывать раны тому, кто дрался с Чонгуком.       Тому, кто до крови раздирал шкуру его сына.       — Хансон, — нарушает тишину Тэхён, — идите домой к Чонгуку и проследите, чтобы он никуда не сбежал.       — Хорошо, — с тихим вздохом соглашается омега и наклеивает последний пластырь, аккуратно прижимая кончиками пальцев. Он подходит к Тэхёну и улыбается уголком губ. — Порядок?       — Да, мы поговорили. Но я полагаю, что он сейчас кипит от злости, — с тихим смешком говорит альфа. — Поглядывайте, чтобы не сбежал из дома, хватит на сегодня шума.       — Хорошо, — коротко кивает головой омега и выходит из дома. Пока дверь за ним закрывается, на пару секунд слышится шум дождя с улицы и неутихающий гром.       Тэхён проходится по дому, берёт стул за спинку и ставит в метре от Джина, садится на него и закидывает ногу на ногу.       — Я слушаю тебя.       — Что ты хочешь услышать? — вздыхает Джин и надевает кофту, которая всё время лежала на его коленях. — Да, у меня был гон, — Джин откидывается на спинку стула и проводит языком по нижней губе. — Я хотел секса, сбросить нужду. Раньше я не задумывался о Юнги, потому что знал, что этот омега слишком напряжён и держит ухо востро. Но после появления Чонгука он расслабился, сбавил бдительность. Я узнал, что волчата от Хосока, и хотел так проучить Юнги, за то, что он заделал детей от нашего врага, от сына вожака, который докучает нашей стае. От сына вожака, член стаи которой является моим истинным, отказавшимся примкнуть ко мне. Но я не собирался его насиловать, просто припугнуть, поиздеваться.       — Значит, таким образом, насилием, ты хотел выплеснуть злость, — кивает головой Тэхён и складывает руки на груди, хмуро смотря на советника и по совместительству своего друга, которому доверял стаю в своё отсутствие.       — Называй это, как хочешь, — равнодушно бросает Джин. — Но это точно не физическое насилие.       — Это моральное насилие, оно ничем не лучше физического. Тебя совершенно не волнуют последствия твоего поступка? — вскидывает одну бровь Тэхён.       — Я не сделал ничего серьёзного.       — Не успел, ты хотел сказать. Юнги ударил тебя, дал отпор, и ты ушёл, а омега сбежал, — холодным голосом напоминает Тэхён. — Когда я вернулся, ты не пришёл ко мне, не рассказал всё сам, что могло бы тебе помочь, но смолчал. Неужели ты полагал, что Юнги не скажет Чонгуку? Или ты думал, что Чонгук будет стоять в стороне? Ты навредил его семье, Джин. А за семью Чонгук готов рвать в клочья.       — Я не считаю свой поступок серьёзным, — дёргает раздражённо плечом Джин. — И я уверен, что Юнги просто паникёр, который наговорил лишнего, а Чонгук поверил каждому его слову, — небрежно бросает слова альфа, отводя взгляд в сторону из-за охватившего его раздражения. — Если бы Юнги меня не ударил, то я бы всё равно остановился, не зашёл бы далеко.       — Юнги есть, за кого бояться, Джин. И он не тот, кто будет врать даже в страхе. Я ему доверяю так же, как и самому себе, — чеканит Тэхён, неотрывно смотря на советника, смеряя его пресным взглядом.       Тэхён обращает внимание на покусанные губы Джина, на сцепленные в замок пальцы рук и бегающие глаза. Запах альфы усилился, что выдаёт его напряжение.       — А мне, значит, не доверяешь? — резко вернув взгляд на Тэхёна, раздражённо спрашивает Джин. — Я советник в стае, я твоя правая рука. Думаешь, стал бы я приставать к омеге, желая взять его силой? Я просто хотел сорвать на нём свою злость. Напугать.       — Где доказательства, что ты остановился бы, если бы он тебя не ударил по голове?       — А где доказательства, что я хотел взять его силой? — отвечает вопросом на вопрос Джин.       — Я соберу завтра совет альф, и мы решим, что делать с этой ситуацией. Выслушаем Юнги, — Тэхён встаёт со стула, из-за чего тот тихо скрипит. — Мне не нужны проблемы в стае. И я очень надеюсь, что ты говоришь правду, Джин. Потому что ты хоть мне и друг, но Юнги и Чонгук моя семья, за них двоих я любому в глотку вгрызусь.       Тэхён покидает дом советника под давящую на уши тишину. К дому подходят двое альф, они садятся около двери и тихо рычат, склоняя головы перед Тэхёном. Сейчас Джин не советник, а один из зачинщиков драки, оставлять его без надзора нельзя.       Быстрыми и большими шагами Тэхён идёт домой, морща лицо от больших холодных капель дождя, неприятно попадающих в глаза.       На первом этаже горит свет, а вот на втором, в комнате Чонгука, темнота. В дом заходит тихо, щёки сразу оттаивают от тепла: в камине горит огонь. В кресле около камина сидит Хансон и держит в руках кружку горячего чая. Омега поворачивает голову в сторону двери, когда слышит шум.       — Как всё прошло? — интересуется не из любопытства, хочет узнать, как сам Тэхён.       — Нормально, — тихо говорит альфа и подходит ближе к омеге, а после садится на подлокотник кресла. Взгляд бросает на лестницу на второй этаж. — Джин мой друг, но и Юнги тоже. Мне нужно выслушать обе стороны, чтобы уже после делать выводы. Чонгук их сделал без меня, устроил драку, сам пострадал. Вот как не поседеть с ним, скажите мне? — спрашивает с тихим смешком без капли злобы.       Хансон приглушенно смеётся в ответ и качает головой.       — Я не думаю, что Юнги мог приукрасить историю, Тэхён, — Хансон делает глоток чая. — Он сбежал с волчатами. Насколько нужно быть испуганным и отчаянным, сбитым с толку и потерянным, чтобы сбежать из родной стаи холодной ночью? Это уже заставляет задуматься. Даже если у Джина не было злого умысла взять его силой, то это не отменяет того факта, что он поступил с Юнги жестоко. Ведь Юнги и так был весь зашуганный из-за собственных страхов. Он почувствовал от Джина угрозу.       — Я это всё понимаю, поэтому завтра хочу поговорить с Юнги, а затем собрать совет альф, чтобы решить, что делать с Джином и как поступить с Чонгуком за его нарушение, — языки пламени танцуют в камине, привлекают внимание и пленяют взгляд. Тэхён смотрит на них и не моргает, устало только опускает плечи, огонь его словно гипнотизирует.       Рядом с Хансоном быть сильным не хочется, омега видит его насквозь. Идти к собственному папе за поддержкой, а к отцу за советом нет ни желания, ни возможности. После долгожданной встречи Тэхён отправил родителей подальше от поселения, чтобы они могли поговорить и побыть наедине друг с другом, вдали от любопытных глаз членов стаи. Тэхён помнит, что отцу осталось недолго, поэтому единственное его желание, это чтобы папа побыл рядом со своим мужем наедине последние недели.       — Поступай так, как считаешь нужным, Тэхён. Но не забывай, что в принятии решения ты должен слушать не только закон, который у тебя в голове, но и собственное сердце, которое может отчаянно кричать верное решение. Да, оно может разниться с законом и предписанными правилами, но будет более верным, — ладонь Хансона опускается на колено альфы и легонько сжимает в поддержке. — И ещё… Чонгук пошёл к Джину сам, чтобы этого не сделал Хосок. Он понимал, что брат сгорает от желания отомстить за своего омегу, проучить альфу, который посмел распускать руки, но не мог сделать это, так как уважает здешние законы и правила. Уважает тебя и не хочет, чтобы его выгнали, ведь он здесь чужак. А Чонгук в здешний закон не верит.       — Я всё это понимаю, Хансон. Как Чонгук? — меняет тему разговора Тэхён.       — Я дал ему успокаивающий чай, так что он сейчас спит. Ты тоже поспи, нельзя всё время нагружать голову. Нет смысла что-то сейчас решать и думать. Время обеденное, на улице гроза, самое время отдохнуть.       — Вы хорошо себя чувствуете в нашей стае? Не было конфликтов? — тихо спрашивает Тэхён, продолжая смотреть на языки пламени в камине. Ему не хочется уходить от омеги, который своей мудростью успокаивает все тревоги внутри.       — Нет, — качает головой Хансон и делает пару глотков чая, после чего говорит то, что заставляет Тэхёна резко обратить на него взор ошарашенных глаз: — Я рождён здесь, многих помню ещё волчатами, как и они меня.       — Что?       Хансон тихо смеётся и обнимает Тэхёна рукой за предплечье.       — Я родился в этой стае, Тэхён. Это мой родной дом. Откуда я по-твоему имею такие хорошие отношения с Дусиком и Тэсоном? С твоим отцом я знаком всю жизнь, а с Тэсоном, как только он пришёл сюда ещё в юном возрасте, — кратко рассказывает Хансон и тихо вздыхает.       — Почему ушли? Вы ведь говорили, что не любите своего истинного, — большими заинтересованными глазами Тэхён смотрит на Хансона, который с грустной улыбкой отпивает уже остывший чай из трав.       — В то время Дусик поддерживал дружеские отношения с Джихёном, он сам настоял, что я должен быть со своим истинным, даже если не люблю его, ведь истинность не ошибается, — с грустью говорит Хансон и отпускает предплечье Тэхёна. — Ты же знаешь, как Дусик относится к правилам и законам. Истинные, значит, должны жить вместе. И я жил, даже троих детей родил от него, но никогда так и не полюбил.       — Почему не вернулись сюда? Здесь же, получается, ваш второй дом, — у Тэхёна щемит в груди от печали, которую он слышит в голосе омеги.       Хансон перед ним открылся с новой стороны. Он и до этого выглядел сильным и мудрым, но после услышанного Тэхён уважает его сильнее. Жить с нелюбимым, родить от него. Нужно иметь немало сил, чтобы не сломаться и продолжать улыбаться и жить.       Тэхён хочет спросить, счастлив ли Хансон сейчас хоть немного, ведь ему удалось уйти от своего истинного, но не решается. Вопрос кажется лишним, неуместным и даже глупым.       Хансон не знает, что такое любовь истинного. Тэхён считает это несправедливостью, ведь омега перед ним необычайно красивый и умный, понимающий и добрый.       «Джихён полный идиот, раз загубил сердце такого омеги», — думает Тэхён и тихо вздыхает, чувствуя пальцы Хансона на своём предплечье, которые гладят с нежностью.       — Сначала из-за волчат, а потом из-за истинного Чонсона. Дусик тогда часто бывал в реабилитационном центре, мы о многом говорили. Он знал, что меня не пускают в поселение обратно, и предложил вернуться домой, но я отказался из-за человека, которого пообещал оберегать, — Хансон хлопает Тэхёна по коленке. — Так что Чонгук в этой стае далеко не чужак. Моя жизнь уже не изменится, а вот ты, — кончиком пальца Хансон тычет в грудь Тэхёна, — можешь сделать счастливым и себя, и Чонгука. А теперь иди отдыхать, под такую погоду голова быстро разгрузится.       Тэхён коротко кивает и со вздохом встаёт с подлокотника. Голова перегружена от нового открытия. Чонгук здесь не чужак. Тэхён смотрит на дверь в свою комнату, но идёт к лестнице. Поднимается на второй этаж и тихо открывает дверь в комнату Чонгука. Омега свернулся на кровати и обнял руками уголок одеяла. Сейчас Чонгук кажется маленьким и беззащитным, с ссадинами по всему телу, но сильный в душе.       Не чужой, а родной.       В груди Тэхёна всё горит огнём из-за чувств, которые зреют к маленькому бойкому омеге с каждым днём всё сильнее и сильнее. Как бы Чонгук себя ни вёл, как бы ни раздражал своими выходками, Тэхён влюбляется сильнее. Он не знает и не понимает, почему его сердце тянется к Чонгуку и отчаянно бьётся быстро ради него, в то время как омега раздражает своим непослушанием каждый день.       Тэхён чувствует раздражение и злость, но вместе с этим и трепетное чувство, которое греет его изнутри, не давая больше срываться на Чонгуке.       К кровати омеги Тэхён подходит тихо, осторожно убирает кончиком пальца светлые локоны с лица Чонгука и улыбается уголком губ, когда наклоняется ниже и целует в пухлую щёку влажными губами.       — Мой маленький одуванчик. Можешь ссориться со мной, кричать и драться, я всё пойму. Приходи ко мне сам, когда что-то случается, я обязательно помогу тебе. Надеюсь, когда-нибудь ты будешь доверять мне настолько, что придёшь сам, — шепчет почти неслышно и с особой нежностью и трепетом гладит тыльной стороной ладони щёку, которую поцеловал. — Я сделаю всё возможное, чтобы наша с тобой семья была в безопасности, родной.       Тэхён уходит тихо и закрывает дверь. Он не отпустит Чонгука никогда. Не сможет этого сделать. Будет терпеть все выходки, постарается найти компромисс, но получит доверие и ответную любовь.       С тихим скрипом двери Чонгук открывает глаза и смотрит в темноту комнаты. Он кладёт ладонь на свою щёку и жмурит глаза до белых пятен, пряча лицо в уголке одеяла.       — Что же ты делаешь со мной, Тэхён?       Гром продолжает сотрясать небо и землю, молнии сверкают ярко, погружая Чонгука обратно в крепкий сон с одним лишь единственным именем в голове.       Тэхён.

🌙

      Маленький волчонок с тёмно-рыжей шкуркой послушно сидит на месте, пока ему обрабатывают рану на лапе. Чимин тихо вздыхает и берёт в руки бинт. Он кладёт на рану компресс из лечебных трав и закрепляет всё бинтом, стараясь не затягивать его туго, чтобы он не мешал волчонку бегать дальше.       — Будь осторожнее, — лекарь с доброй улыбкой чешет волчонка между ушами. — Не надо рисковать своей жизнью, тебе нужны все четыре лапки. Обязательно смотри, куда идёшь, чтобы больше не упасть в яму.       Волчонок только урчит тихо и лижет ладонь лекаря, игриво виляя хвостиком. Он не убегает, ждёт, пока его отведут к родителям, волчатам запрещено ходить без сопровождения взрослых по поселению в грозу и дождь. Время сна, все волчата спят, а лишний шум наведёт суматоху.       Аптечку Чимин складывает быстро, помнит о сонном часе для волчат. Обработка заняла больше часа, рану сложно осматривать, когда это волчонок. У них густая шерсть и есть ещё детский пушок. Этот волчонок скоро совершит свой первый оборот, из-за чего пушок постепенно слезает с него. Сначала рану пришлось промыть, после чего Чимин высушил шерсть, чтобы под бинтом она не осталась влажной. Это может привести к осложнению.       — Твоя лапка быстро заживёт, и ты вновь сможешь бегать, — Чимин накидывает на плечи кофту и открывает дверь, пропуская волчонка первым.       Маленький альфа ступает осторожно, стараясь не наступать на переднюю лапу. Будь он младше, Чимин бы взял его на руки, но волчонку почти пять лет, он уже ростом чуть выше колена в холке. У Чимина не хватит сил его поднять.       В поселении тихо, только река за лесом шумит, бурным потоком несясь мимо берега. Это ещё одна причина, почему волчат нельзя оставлять без присмотра. Чимин не только слышит её, но и чувствует всем телом. Его связь с природой настолько сильна, что он улавливает даже её настроение. В воздухе накалённая обстановка: ветер дует резко, по небу бегут чёрные тучи, вороны сидят на ветках и каркают тихо, боясь подать лишний звук. Дождь капает мелкий, но скоро усилится. По движению туч Чимин понимает, что гроза движется к ним со стороны стаи Ким.       Чимину не нравится то, что он чувствует, не нравятся мурашки, которые неприятно рассыпаются по всему телу, не нравится холодок на спине и неприятное волнение в груди. Ему нет необходимости оглядываться, чтобы найти источник такого напряжения в воздухе, он чувствует это всей кожей. Лес тоже всё чувствует и говорит это ветром и грозой.       В доме вожака горит свет. Чимин хмурит брови, но проходит мимо к дому волчонка. По двери не стучит и не предупреждает о визите, немного приоткрывает дверь, пропуская волчонка внутрь, после чего закрывает обратно. Краем уха слышит голос родителя альфы и поднимает уголок губ.       Его взгляд направляется на дом вожака. Чимин ступает осторожно, словно идёт в сторону своего дома, старается не вызвать подозрений у постовых. Всё его шестое чувство кричит, что нужно подойти к дому вожака. Не успевает он свернуть с тропы, как дверь дома резко открывается и из него выходит Джихён, а следом за ним двое альф из совета.       Чимин не вздрагивает, не останавливается, он опускает голову перед вожаком и продолжает путь домой. Ему нельзя вызывать подозрений и рисковать. Джихён всё ещё может навредить Намджуну, если узнает, что Чимин готовит мятеж.       Соседняя стая не опасна, Чимин не просто слепо верит в это, но и чувствует сердцем и душой. Чонгук не позволил бы Тэхёну прикасаться к себе, а Хансон не нарушил закон о пересечении границы, если бы знал, что стая настроена враждебно.       Чимин немного злится, что Чонгук ничего ему не рассказывал, что бросил здесь одного в неизвестности. Но это не мешает ему идти против вожака. Чонгук не просто его друг, он его семья. Этот смелый омега был первым, кто принял Чимина в стае. Чонгук первый протянул руку и поверил в талант лекаря Чимина, первый доверил свои раны. Не обошлось без помощи Чонсона, который подталкивал своего брата к новым знакомствам.       «Наверное, Чонсон уже тогда увидел будущую дружбу между мной и Чонгуком…»       Около своего дома Чимин не оглядывается, он заходит внутрь и быстро снимает с себя всю одежду, из шкафа достаёт чёрные штаны и чёрную кофту с капюшоном. Ему необходимо слиться с лесом. На кухне Чимин запивает блокаторы запаха водой, после чего разносит вокруг себя спрей против насекомых.       Из дома Чимин выходит с небольшой сумкой, с которой обычно ходит за травами в лес. Так он не вызовет подозрения у постовых, они давно привыкли к странностям лекаря стаи и не препятствуют его ночному сбору трав.       По лесу Чимин ступает быстро, отдаляясь от поселения всё дальше и дальше. Ему не нужно следить за Джихёном, чтобы знать, куда он направился с альфами. Ещё давно, пару лет назад точно, Чимин узнал, что у вожака есть дом на окраине территории, где он проводит совет с альфами. Чимин уверен, что об этом доме почти никто не знает, кроме приближённых альф к вожаку и доверенных лиц.       Чимин смотрит на травы под ногами, наклоняется несколько раз, чтобы собрать что-то в сумку. Когда его фигура скрывается за пышными юбками елей, Чимин перестаёт собирать травы. Он останавливается на месте и тихо вздыхает, сердце в груди бьётся слишком быстро от волнения.       Его затея опасна и рискованна. Следить за вожаком — высказать своё недоверие. Сейчас, когда отношения между стаями находятся в совсем шатком положении, Джихён относится с подозрением к каждому члену стаи. Он не доверяет никому, даже волчатам, хотя они самые безобидные.       Чимин знает, что за ним и Намджуном поглядывают с особым подозрением, Джихёну известно об их дружбе с Чонгуком. Намджуна перестали ставить на пост у границы, теперь он приглядывает за поселением. Джихён ведёт себя нервно после предательства мужа, чем вызывает волнение у большинства членов стаи. Поступок Хансона нарушил все планы вожака, а поведение Чонгука показало их стае, что стая Ким не опасна, что он там в безопасности и в порядке.       За спиной тихо хрустит ветка. Чимин не успевает обернуться, как его рот зажимают рукой, а на талию опускается крепкая рука. Его тянут в сторону елей, он послушно опускается на корточки, когда руки давят на тело. Чимин пугается на секунду, но напряжение и испуг сходят на нет, когда родной запах трогает нос.       — Ты с ума сошёл? — стоит руке отпустить рот, как шипит на Намджуна Чимин и оборачивается к нему своим лицом.       — Это я у тебя хотел спросить, — в тон голоса омеги отвечает Намджун. — Куда ты идёшь, скажи мне. И не надо придумывать историю, что отправился за травами. Я тебя как облупленного знаю, не проведешь.       — Я хочу узнать, что задумал вожак, — без сопротивления говорит правду Чимин. Прекрасно понимает, что Намджун не отстанет, его беспокойство о своём омеге в последние дни слишком остро. Делать хуже и вредить своему альфе Чимин не хочет.       — Ты же понимаешь, что тебя могут наказать? — задаёт вопрос уже более спокойным голосом Намджун и достаёт из волос Чимина иголку ели.       — Понимаю, — кивает головой омега. — Но и не могу сидеть спокойно. Джихён что-то задумал, я уверен. Да и я хочу помочь Чонгуку и Хансону, они ведь там. А Хосок? Он, скорее всего, тоже в стае Ким. И раз мы с тобой здесь, то я хочу помочь им: предупредить об опасности заранее, если таковая есть.       Намджун тихо вздыхает от усталости и притягивает омегу к себе за затылок. Чимин теряет равновесие и падает с корточек на колени, но не отталкивает альфу, а льнёт ближе, трётся носом о шею Намджуна и тихо рокочет.       — Почему не предупредил? Лисёнок, мы же с тобой семья, — тихо говорит Намджун, не отстраняя от себя омегу.       Чимин молчит, сжимает губы в тонкую полоску и обнимает руками талию альфы. Понимает, что ответить нужно, но боится задеть альфу своей правдой. Не хочет его обижать.       — Чимин, — уже строже зовёт его Намджун и отстраняет от себя, заглядывает в глаза омеги, который их опускает. Запах грибов не трогает нос, альфе он необходим, как воздух.       — Прости, — шепчет Чимин и кусает нижнюю губу.       — За что извиняешься?       — Я не хотел подвергать тебя опасности. Ведь ты альфа, к вам относятся строже, чем к омегам, — тихо говорит Чимин, смотря на покрытие из иголок и мха. — Да и что вожак мне серьёзного сделает? Я единственный лекарь.       Намджун кончиками пальцев поднимает его голову за подбородок.       — Чимин, я не слабый, чтобы защищать меня. Если ты не хочешь получать защиту с моей стороны, то тогда не рискуй собой. Я альфа, моё желание обезопасить твою жизнь вот здесь сидит, — рука Намджуна опускается на собственную грудь. — Я, в конце концов, отношусь к воинам стаи. Моя сила превосходит многих здешних альф. Если хочешь защищать меня, то позволь и мне это делать. Мы — семья. Я хожу с твоей меткой, а ты, с недавних пор, с моей. И если рисковать, то вместе.       — Иногда я веду себя как полный дурак, совершенно забывая о твоих чувствах, — всхлипывает омега и обвивает руками шею Намджуна. — Из-за моей связи с природой я чувствую настроение леса. Это даёт некое чувство превосходства даже над тобой. Но ты же знаешь, как я слаб, когда ты показываешь свою силу. Я покорным волчонком готов склонить перед тобой голову и слушать все возмущения. И я обожаю, когда ты защищаешь меня, Намджун.       — Тогда просвяти меня в свой план.       — Хорошо, — быстро соглашается Чимин и отпускает Намджуна из крепких объятий. Он поспешно вытирает выступившую влагу на щеках. — Нельзя терять времени, Джихён уже давно ушёл с советом альф. У него есть домик, куда он иногда уходит с альфами. Полагаю, так он пытается скрыть свои секреты от стаи.       — Какой ещё домик? — с искренним удивлением спрашивает Намджун и встаёт с корточек, утягивая за собой Чимина. Он ладонью убирает иголки с колен омеги и берёт его за холодную ладошку.       — Я давно на него наткнулся, но решил смолчать об этом. Много у кого есть домики вдали от поселения, но теперь я понял, зачем он Джихёну, — Чимин сжимает руку альфы и тянет его за собой. — Я хочу подойти ближе и подслушать их разговор. Вдруг я смогу узнать что-то полезное? Тогда мы смогли бы предупредить Чонгука.       — Хорошо. Но я хочу напомнить тебе о риске. Если поймают, то запрут в доме. Ты же знаешь, что недавно Джихён выделил несколько домов, которые использует для того, чтобы запирать там всех, кто против его власти. У людей это называется тюрьма. Вспомни о семье Сон, — напоминает Намджун.       — А что с семьёй Сон? — тормозит альфу Чимин и смотрит на него вопросительно.       — Ты не знаешь? — в ответ только моток головой. — Кану отказался вынюхивать информацию у других стай о Кимах. Поэтому Кану и его беременного мужа Мингу сочли предателями стаи. Джихён решил не просто запереть их в наказание в доме, он разделил их. Ты же понимаешь, как это жестоко, особенно сейчас, когда омега в положении и может скоро родить. Ему необходимо присутствие альфы рядом. Я разговаривал с Кану, он сказал, что они справятся, а Мингу, перед тем, как их оторвали друг от друга, предупредил своего мужа, чтобы он ни под каким предлогом не соглашался на условия вожака.       — Когда это произошло? — прибывая в ужасе, уточняет Чимин. Он вспоминает, что Мингу единственный из всех беременных омег пропустил плановый приём у лекаря. Но Чимин не обратил на это внимания, ведь этот омега всегда приходил на несколько дней позже.       — Где-то три или четыре дня назад. Поэтому, Чимин, нам нужно быть предельно осторожными.       — Хорошо, я понимаю.       — Расскажи мне план действий.       — К дому я пойду один. Там есть густые ели, среди которых я смогу если что спрятаться. Запах я свой скрыл, а чёрная одежда поможет слиться с хвоей, — видя, как хмурится Намджун, Чимин продолжает. — Ты будешь ждать меня около болота. Оно там не сильно далеко, но на достаточном расстоянии, чтобы тебя не почувствовали и не заметили. Когда я буду идти обратно, то подам сигнал зовом кукушки.       — Ты не учёл тот факт, что тебя могут почувствовать. Да, твоё шестое чувство более острое, но оно есть у всех оборотней. Совет альф может почувствовать, что что-то не так, — вздыхает Намджун и забирает у омеги сумку, в которой звенят баночки. — Давай так: ты, как и планировал, идёшь один, а я жду тебя около болота. Но я буду ждать тебя там в обличие волка. Если что-то пойдет не так, то мы сможем либо быстро убежать, либо сделаем вид, что пришли за лекарственными травами. Там же ещё можно найти плоды болотного багульника. Сейчас как раз осень, часто начнут заболевать волчата. А из побегов багульника можно сделать отхаркивающее средство. Мы не вызовем подозрений.       — Как приятно, что ты запоминаешь весь мой бубнёж, когда я собираю травы, — с широкой улыбкой Чимин смотрит на своего альфу, у омеги глаза от любви блестят даже в чёрной ночи. — Но ты забыл, что багульник ядовит, из него можно сделать яд, если допустить ошибку при заготовке. Как хорошо, что об этом знаем только мы с тобой, — кончиками пальцев Чимин чешет альфу по подбородку.       — Ты единственный лекарь в стае, Джихён не может запретить тебе собирать травы, но сам он не разбирается в них, — сам себе кивает Намджун и оглядывается, проверяя обстановку и «хвост». Никто за ними не следует, вокруг идеальная тишина. — Мне интересно, что смог узнать Чонгук, находясь в стае Тэхёна. В нашей стае истинная причина смерти Чонсона покрыта мраком, многие думают, что это соседи виноваты. Но если бы это действительно было так, то Хансон и Чонгук не выглядели бы спокойно на территории врага. Они вдвоём что-то знают, чего не знаем мы с тобой. Ещё Хосок сюда так и не вернулся.       — Мне не нравится то, что мы с тобой ничего толком не знаем, — бубнит под нос Чимин и ёжится от ночной прохлады.       — Скоро всё станет ясно, — Намджун поднимает руку омеги ко рту и дует тёплым воздухом, согревая холодные кончики пальцев. — Воздух влажный, мы почти у болота.       — Я хочу уйти в стаю Ким, если информация, которую я узнаю, потребует огласки, — вдруг говорит Чимин и послушно заходит за спину Намджуна, когда тот обходит его, чтобы отвести колючие ветки елей в стороны. — А ты… Ты пойдёшь со мной?       — Лисёнок… — шумно вздыхает Намджун и останавливается, когда замечает болото.       Руки Чимина обвивают талию альфы, а голова омеги щекой прижимается между лопаток.       — Я знаю, что мы семья, что куда ты, туда и я. И что я, как омега, не должен уходить один. Без тебя я уходить не хочу и не уйду. Ты мой дом и моя безопасность, — ровным и спокойным голосом шепчет Чимин. — Намджун…       В словах своего омеги Намджун слышит нотки отчаяния.       — Чимин, ты пришёл в эту стаю ко мне несколько лет назад, — вдруг говорит альфа и поворачивается в кольце омежьих рук, которые сжимают его только сильнее. Не отпустит. — Я был рождён здесь, это был мой дом. После того, как ты появился в моей жизни, ты стал моим домом и покоем. Куда ты, туда и я, а куда я — туда и ты. Мы же одно целое с тобой, — кончиками пальцев Намджун убирает прядь светлых волос с шеи омеги, открывая себе вид на метку. — Какая бы идея ни пришла в твою голову, и куда бы ты ни занёс свою задницу, я поддержу и помогу.       Чимин чувствует, как предательски скапливаются в уголках глаз слёзы от любви, которую он испытывает к своему единственному и самому лучшему мужчине. Никто и никогда не поддерживал его так сильно, как это делает Намджун. Омега руки с талии альфы кладёт на его щёки и опускает голову Намджуна ниже. Влажными губами зацеловывает каждый сантиметр горячей и вкусно пахнущей кожи.       Свою благодарность и любовь готов показывать каждый день.       — Мы как та самая сумасшедшая парочка: омега с дикими идеями, от которых волоски дыбом встают, и его альфа, который следует за ним и достаёт его задницу из каждой передряги, при этом улыбаясь с любовью, словно говоря всем: «Всё в порядке, это нормально. Я люблю его за это», — шепчет в губы Намджуна омега и улыбается лучезарно, готовый запищать от собственных чувств.       — Лисёнок, — по-доброму смеётся Намджун. — Я обязательно подарю тебе всю свою любовь, всё, как ты любишь, но дома, после того, как провернём наше опасное дело. — Дарит короткий поцелуй в пухлые губы и выпрямляет спину.       — Хорошо, — щурится как лис Чимин и отдаёт альфе свою сумку. — Я буду осторожен, обещаю.       Намджун смотрит в спину удаляющегося Чимина до тех пор, пока омега не сливается с ночью. Ждать омегу придётся больше часа, как минимум. Не желая тратить время впустую, Намджун снимает обувь и её он вместе с кофтой и штанами прячет под низкой юбкой ели. С земли аккуратно срывает большой кусок мха и накрывает вещи сверху.       Около самого болота он собирает немного багульника и кладёт около сумки на землю, после чего обращается в волка и грузно падает около камня. Уши держит востро, не расслабляясь ни на секунду.

🌙

      В камине тихо трещат дрова, языки пламени играют тенями на стенах. Свет в доме не горит, волчата спят, прижавшись друг к другу на кровати. Юнги старается укладывать их спать в обед, чтобы они не свалились с ног вечером. Вся стая затихает в обеденное время, волчатам необходимо привыкать к такому режиму с самого детства.       Юнги чувствует себя всё ещё не очень хорошо, тело ломит, а ожоги на коже щиплют при каждом задевании. Он сидит за столом на кухне, окно приоткрыто, впуская в дом свежий воздух и шумный звук дождя. Ладони обвиты вокруг кружки с остывшим чаем из успокоительных трав, который ему перед уходом сделал Хосок. Альфа отправился за сухими дровами для камина. Юнги их сам не заготавливал никогда, не имея на это сил. Руки слишком слабые, чтобы уверенно держать даже топор, что говорить о разрубке дерева.       После увиденной драки Юнги всего трясло, он рвался к Чонгуку, когда его увёл Тэхён, плакал и просил Хосока отпустить его. Альфа был непреклонен, увёл силой домой и настоятельно рекомендовал для начала успокоиться.       Юнги без остановки винит себя в случившемся. Ведь если бы не его страхи и ошибки прошлого, то Чонгук бы не пострадал, не подрался с сильным альфой, а его тело не украсили новые раны.       Законы стаи Юнги знает, не все пункты, но большинство. Тэхён многое ему рассказал в прошлом, пока сам изучал все правила. Зная эти законы, Юнги понимает, почему Джин дрался с Чонгуком в полную силу. Советник вожака стоит всегда рядом с ним, он не просто советник, а тот, на кого можно оставить стаю, тот, кто может принять решение и дать дельный совет. Советник — неотъемная часть стаи, его уважают, перед ним склоняют голову.       — Интересно, если такое происходит у людей, то как они поступают? У них же тоже есть те, кто стоит выше, и те, кто ниже. Если вышестоящий позволяет себе вольности, то его наказывают? — с шумным вздохом Юнги отодвигает кружку чая в сторону и опускает голову на стол. — Нужно спросить у Хансона или у Чонгука. Хансон ведь жил в городе долгое время, а Чонгук как-то сказал, что изучал законы людей.       — Ты чего на столе лежишь?       Юнги вздрагивает от неожиданности и резко поворачивается корпусом в сторону голоса. В дом зашёл промокший Хосок с дровами в руках. Альфа разувается под молчание Юнги и идёт к камину. Дрова оставляет рядом, чтобы они немного подсохли после дождя, а сам подходит к омеге.       — Прелесть моя, тебя что-то тревожит? — с беспокойством во взгляде Хосок опускается на корточки около Юнги и склоняет голову набок.       — Я думаю о случившемся, — Юнги ёрзает на стуле и поворачивается к Хосоку всем телом. Тёплые ладони альфы накрывают его коленки, из-за чего нервная дрожь во всём теле спадает. — Чонгук, он…       — Будет в порядке, Юнги, — перебивает омегу Хосок. — Мне, как старшему брату, сложно было привыкнуть к характеру Чонгука. Его чувство справедливости слишком остро, а любовь и преданность семье не имеет границ. Ты же сам это видишь, — Юнги коротко кивает. — Он остался в чужой ему стае, чтобы узнать правду о смерти Чонсона. Но он совершенно не умеет работать в команде.       Хосок тяжело вздыхает и качает головой.       — А Чонсон умел? — тихо интересуется Юнги и замечает, как с волос Хосока по щеке стекает капля воды. Он поднимает руку и кончиками пальцев стирает её, но коротко улыбается, когда Хосок ластится к ладони.       — Умел, но… Чонгук закрылся в себе после его пропажи и после ухода папы из стаи. Закрылся даже от меня, от родного брата, — Хосок закрывает глаза в наслаждении, когда мягкие подушечки пальцев Юнги нежно гладят кожу. — Думаю, после этого он решил делать всё один. И драки с Джином могло бы не произойти, обратись Чонгук к Тэхёну. Я уверен, что Тэхён бы нашёл решение.       — Чонгук понимал, что Джина не накажут так, как он этого заслуживает, — почти неслышно говорит Юнги и опускает голову. — А ещё Чонгук понимал, что ты хочешь отомстить за меня, но не можешь этого сделать, ведь это не твоя стая, и тебя могут прогнать. Поэтому Чонгук кинулся на Джина сам, хоть и знал, что Тэхён будет недоволен.       — Прелесть моя, Тэхён будущий вожак. А вожаком не становятся просто так. Каждому волку предписана его судьба ещё до рождения, и она становится ясна, когда волчонок рождается. Мне не быть вожаком, это понятно по моему окрасу. И даже если бы я очень захотел, то не стал бы им, — Хосок встаёт с корточек и берёт Юнги за руку. — В доме же есть ещё одна комната?       — Да, моих родителей, — вздыхает Юнги. — Я в ней не сплю, потому что привык спать с волчатами в моей комнате.       — Тогда пойдём в комнату, которая теперь будет нашей, — в поддержку Хосок сжимает ладонь Юнги и ведёт его к двери, за которую омега почти не заходит.       Внутри чисто и аккуратно, стоит большая кровать, шкаф с вещами и есть стол с креслом. На столе множество книг и блокнотов с записями. Юнги заходит сюда раз в несколько месяцев для того, чтобы убрать пыль и проветрить.       — Ты говорил про окрасы волков, — напоминает Юнги и тянет Хосока за собой к кровати. — Почему волк с обычным окрасом не может стать вожаком? Неужели так важно, чтобы цвет шкуры был чёрным?       — Нет-нет, дело совсем не в этом, — Хосок ложится на кровать первым и раскрывает руки для объятий. Юнги падает в них и тихо урчит в удовольствии. — И волки никак не связаны со стереотипами, как ты мог сейчас подумать. Тут дело в том, что в волчонка изначально заложены силы и ум, отличающие его от других с самого рождения. Чёрных и белых волков не просто так прозвали доминантными, и не просто так они стоят во главе стаи. Раньше я изучал историю оборотней. Когда отец решил, что я стану будущим вожаком, то меня это смутило, ведь я уже тогда отличался от других альф. Мне по душе было нянчиться с волчатами и быть полезным стае в бытовых делах, нежели изучать законы и держать всё под контролем.       — Но ведь ты — сын вожака. Разве это не говорит, что ты преемник? — хмурится Юнги, окончательно путаясь. — И что, что ты другого окраса? А если бы я был белоснежным, то что бы это поменяло? Ерунда какая-то.       Хосок тихо смеётся с очарования своего омеги и обнимает Юнги крепче, целуя его в лоб.       — Если бы ты был белоснежным, то ты бы не стал моим истинным.       — Что?! — резко вскрикивает Юнги и поднимается на руках, большими глазами уставившись на своего альфу. Он кладёт ладонь на свои губы, осторожно оглядываясь и прислушиваясь. Волчата всё ещё спят.              — Раз каждому волку предписана его судьба с рождения: быть вожаком или омегой вожака, то и истинность не появляется просто так. Всё взаимосвязано, прелесть моя, — Хосок садится на кровати, облокачивается спиной о спинку и притягивает Юнги к себе обратно.       — А все белоснежные волки такие же, как Чонгук? Сильные, уверенные в себе и стремящиеся к власти?       — Нет. Тэсон и Хансон же не такие. Омега вожака отличается от других своей мудростью и способностью сдержать пыл альфы. Мудрость, конечно, приходит с годами, а Чонгуку есть чему учиться. Но ему простительно в силу возраста, — тихо смеётся Хосок. — Белоснежные омеги сильные не только духом, но и физически. Их организм способен выносить крепкого волчонка. Обычному омеге перенести такую беременность очень сложно, поэтому у них низок риск рождения доминантных волчат.       — Но Чонгук ведь отличается. Он не хочет семьи и волчат, а хочет править.       — Всегда есть исключения из правил, — пожимает плечами Хосок. — Чонгук пришёл в этот мир, чтобы стать здесь королём. Его сила и храбрость — его оружие. И он борется не только за свои права, но и права омег, которые этого сделать не могут из-за своей слабости и устоявшихся правил.       — Да, Чонгук не боится закона.       — Потому что здешний закон — Тэхён.       — Мне вот что интересно. Если омега имеет доминантный окрас, то, значит, его пара это обязательно вожак или будущий вожак? — хмурится Юнги.       — Да, — кивает Хосок. — Стай очень много, но такие волчата рождаются не слишком часто. Зачастую преемники и их будущие омеги.       — А обычный омега может забеременеть от доминантного альфы? Вот если вожак не найдёт своего истинного, или тот умрёт, он же может влюбиться в обычного омегу. У них будут дети?       — Это и есть тот минимальный риск рождения крепкого волчонка. Но с большей вероятностью у них либо родятся обычные волчата, либо они не смогут иметь детей никогда, — спокойно разъясняет Хосок.       — Подожди, — мотает головой Юнги и садится на кровати. — Мне не даёт покоя один момент. Чонсон же тоже был доминантного окраса?       — Да.       — Но пара Чонсона — человек. Мне об этом рассказал Чонгук сегодня перед случившимся, — говорит Юнги, позабыв о том, что Хосоку не известны подробности о паре его погибшего брата.       — Человек? — ошарашенно переспрашивает альфа и хмурится. — Но как это возможно?       — Я не знаю, — мотает головой Юнги. — И вот о чём я думаю, это всё не может быть просто так.       — Что именно? — не понимает Хосок и отстраняется от спинки кровати, напряжённо смотря на Юнги. — «Истинный Чонсона человек…»       — Я наслышан о силе и желании Чонсона стать будущим вожаком стаи Чон. Но что, если стать будущим вожаком стаи Чон — судьба Чонгука? Чонсон не смог бы стоять во главе стаи и быть со своим истинным, ведь тот человек. Поэтому он и решил сбежать из стаи, понимая, что Чонгук справится с правлением сам, потому что брат столькому его научил. Думаю, Чонсон бы вернулся потом, через несколько лет, когда Чонгук бы уже стоял во главе стаи. Но тогда непонятно, почему Чонсон не родился обычным серым волчонком, — вдруг хмурится Юнги и поджимает губы, опустив взгляд на свои руки.       — Потому что тогда бы он не смог заложить в Чонгука всё то, что вложил, — говорит задумчиво Хосок. — Чонгук всегда видел в Чонсоне лидера, а у меня нет силы духа, как у братьев. И я для Чонгука не лидер. Поэтому Чонсон должен был родиться тем, кем родился.       — Не смей говорить так! — злится Юнги и обхватывает ладонями щёки Хосока. — Ты для меня самый лучший, самый сильный. И сила духа у тебя есть, просто она другая. Да, тебе не быть вожаком, но зато ты будешь прекрасным отцом для наших волчат. Ты будешь главой нашей семьи, нашей защитой и силой.       — Моя лесная прелесть.       — Мне не нужно, чтобы ты стоял во главе стаи. Если бы ты был будущим вожаком, то я не был бы твоим истинным. Не все истинные любят друг друга, а мы любим. Значит, у нас всё хорошо, — серьёзным голосом говорит Юнги. — Ты — свет мой. И мне всё равно: сильный ты или слабый. Но я прекрасно знаю, что тебе хватит сил, чтобы защитить свою семью.       Хосока переполняют чувства, которые он испытывает к своему омеге. Вот этому маленькому, со взъерошенными волосами, но такому сильному. В одиночку вырастившему волчат, пережившему неприязнь стаи, все трудности. Хосок подаётся вперёд и целует Юнги в губы. Целует мягко и нежно, пока Юнги зависает со своими ладонями на щеках альфы.       «Боже правый, он меня целует!» — мигает в голове Юнги. — «Конечно, он же твой альфа, Юнги. Мы же уже целовались раньше, но поцелуй ощущается, как впервые».       Юнги чувствует, как Хосок отстраняется и сам тянется за ним, не позволяя разорвать поцелуй. Придя в себя, омега отвечает и в ответ сминает губы альфы. Сердце в груди стучит быстро, вспоминая ту ночь, все слова и прикосновения. Юнги разрывает поцелуй и опускает голову, его щёки горят огнём от смущения, связанные больше с воспоминаниями, а не с поцелуем.       — Какой милый, — урчит Хосок и падает на кровать спиной, утягивая Юнги за собой. — Удивительно даже, как ты остался таким стеснительным скромняшкой после того, как родил волчат.       — Хосок! — смущённо вскрикивает Юнги и бьёт альфу ладошкой по груди. Щёки и уши горят огнём, Юнги всё ощущает как в первый раз после стольких лет разлуки.       — Не смущайся, прелесть, — Хосок обнимает Юнги и прижимает к себе.       — Я так рад, что ты вновь со мной, — тихо говорит омега и смотрит на единственную фотографию родителей, которая стоит на столе. — Я бы так хотел, чтобы родители были живы, ты бы им понравился.       — Что стало причиной их смерти? Если ты не хочешь говорить, то не говори, — ладонь Хосока накрывает затылок Юнги, пальцами которой альфа зарывается в мягкие светлые волосы.       — Они умерли от отравления. Лекари из соседних стай сказали, что родители делали лекарство для отхаркивания при кашле, и сделали не лекарство, а яд, — Юнги закрывает глаза и утыкается лицом в грудь Хосока. — Я пытался разобраться, стал изучать все их записи и способы приготовления. До сих пор не могу поверить, что они вдвоём могли допустить такую ошибку в приготовлении.       — А из чего делалось лекарство?       — Из багульника болотного. Я пытался понять, как они могли отравиться вдвоём. Они ведь опытные, их считали одними из лучших лекарей, — тихо бормочет Юнги. — Я помню, что они даже в соседние стаи ходили оказывать там помощь. В голове не укладывается, как они могли сделать яд.       Ладонь Хосока замирает на секунду, когда в голове появляется мысль, от которой волоски на загривке неприятно встают дыбом.       — Они умерли, когда мы с тобой только встретились? Когда ты сидел с букашкой в траве, — вспоминает Хосок.       — Да, — кивает головой Юнги. — Недавно исполнилось шесть лет.       «В тот день я переживал из-за смерти Чонсона… И наткнулся на Юнги. Нет, это просто совпадение», — размышляет Хосок, невольно прижимая Юнги к себе сильнее.       — Что-то не так? Ты нервничаешь…       — Нет, прелесть, всё в порядке, — слова Юнги приводят в чувство. Хосок ослабляет хватку и целует омегу в лоб. — Просто задумался. Мы встретились, когда были нужны друг другу. Так ведь и происходит у истинных.       — Да, твоё появление стало моим спасением.       — Я пойду подкину дрова в камин и проверю волчат. Ложись спать, прелесть, утро было трудным, — Хосок отпускает Юнги из объятий и нежно проводит ладонью по его волосам.       Растерянно проводив Хосока взглядом, Юнги поджимает губы и снимает одежду, ныряя под одеяло. Он не понимает, почему Хосок резко стал задумчивым, но надеется, что альфа не будет ничего от него утаивать.       Засыпает Юнги с беспокойством в груди.

🌙

      В доме на окраине территории не горит свет, а из дымохода не поднимается дым. Со стороны кажется, что внутри пусто, а сам дом заброшен, но Чимин знает, что внутри находится вожак и совет альф.       Осторожно ступая по лесной земле, чтобы не издать лишнего звука, Чимин прячется за пышными елями. Небо сотрясается от грома, капли дождя смачивают одежду и неприятно холодят кожу. Около дома стоит ель, её ветки бьют по окну и крыше, под ней Чимин и решает спрятаться.       Чёрная одежда позволяет слиться с темнотой леса, капюшон натянут на глаза. Под ветками ели сыро и холодно, но её пышная юбка прячет от дождя и ветра.       Чимин замирает под самым окном и прислушивается. Острый слух помогает разбирать чёткие слова, а не приглушенное бормотание. У вожака от природы громкий голос, которым он контролирует стаю.       — Совершить нападение ночью — лучший вариант, — слышит Чимин голос одного из совета альф. — Стая будет спать, они не успеют опомниться, как мы будем уже в поселении.       — Сколько постовых охраняет поселение? — голос вожака Чимин узнаёт сразу.       — С нашей границы их около десяти, а само поселение охраняет где-то пятнадцать. У них был пожар недавно, так они боятся, что дым могли увидеть люди, — Чимин прижимается ухом к деревянной стене дома и хмурится.       — Пожар был в начале лета, сейчас уже осень, — поправляет другой голос. — Они просто параноики из-за охотника, который бродит по их территории. Не так давно убили юного оборотня на охоте, вот они и боятся, что этот охотник проберётся через мрак леса к поселению.       — Это всё ерунда, их постовые — плёвое дело, — тихий смешок разносится по комнате домика. — Другое дело — Хансон, Хосок и Чонгук. Что с ними делать?       Чимин приоткрывает рот от знакомых имён и невольно приподнимается с корточек выше, чтобы слышать слова чётче. Дождь барабанит по крыше дома, приглушая слова, а гром оставляет пробелы в словах.       — Они все — предатели нашей стаи, — холодно заявляет вожак. — Я не желаю видеть никого из них. Если бы Хансон не предал меня, то всё могло быть иначе для них. Но даже истинные вонзают нож в спину.       — Он уехал в город, чтобы защитить того человека, к которому хотел сбежать Чонсон, — Чимин от удивления чуть не бьётся головой о дом, но вовремя замирает на месте. — «Человек? Чонсон хотел сбежать к человеку?»       — Почему вы пустили его в поселение обратно? Думаю, к Кимам он мог присоединиться, не возвращаясь домой.       — Я полагал, что таким образом смогу вернуть Чонгука на нашу территорию. Мы не можем выкрасть его оттуда, — жёстким голосом говорит вожак. — Но Хансон решил нарушить закон, чего я от него не ожидал. Он показал стае, что Кимы не навредят чужаку. Его действие поставило под сомнение всё, что я говорил членам нашей стаи: что Кимы опасны и жестоки.       — Когда будем готовить наступление?       — На следующей неделе. Чёткое время пока устанавливать не буду. Соберём альф и обсудим тактику, — задумчиво говорит вожак. Чимин слышит, как он встаёт со стула и идёт по дому. Вновь пригнувшись, омега прячется под ветками ели и замирает.       — Их лекарь может стать проблемой, говорят, у Кимов он очень сильный в зельях и травах, — вдруг говорит один из советников. Чимин внимательно слушает информацию, которая может оказаться полезной.       — Их два сильных лекаря погибли шесть лет назад, а их отпрыск обычный мальчишка, — презрительно заявляет вожак. — Что о нём известно?       — Он нагулял волчат, из-за этого был наказан. Его лишили волка, так что он не сможет защититься.       — Бейте по волчатам, тогда лекарь не станет помехой, — у Чимина стынет кровь в венах.       «Бить по волчатам? Он из ума выжил! Как можно быть настолько жестоким, чтобы через волчат вредить кому-то… Конечно, своих же он никогда не любил и не ценил!» — от услышанного Чимину стало холодно и страшно. Впервые он видит вожака настолько безжалостным и жестоким. — «Ради чего это всё? Ради чего такие жертвы? Чонсона не убивали Кимы. Чонгук бы не примкнул к ним, Хансон бы не нарушил закон, если бы в смерти старшего сына вожака были замешаны Кимы. Ужасно, нужно скорее рассказать всё Намджуну и предупредить Кимов, особенно этого омегу».       Чимин медленно делает шаги назад и осторожно ступает по собственным следам. Ему нужно как можно скорее вернуться к Намджуну и всё рассказать. Ему всё равно, что он бросит стаю на произвол судьбы без лекаря — себя. Если они решат напасть, то Чимин не станет им помогать.       «Пусть переходят в стаю Ким, тогда смогут спасти свои шкуры. Омегам нечего делать на войне, а ведь они могут помешать кровопролитию», — Чимин шумно дышит и поспешно скрывается за елями, не забывая оглядываться и проверять «хвост».       До болота добегает быстро, лёгкие горят огнём, а ноги мелко дрожат от напряжения и усталости. Ему необходим Намджун сейчас.       Альфа лежит на опушке, он встаёт сразу, как слышит своего омегу. С тихим рычанием подходит ближе и разрешает опереться о свою голову. Молча ждёт, пока Чимин заговорит сам.       — Нам нужно бежать в стаю Ким, Намджун, — шепчет омега в ухо волка и оглядывается. — Пойдём домой, я расскажу тебе всё там.       Альфа тихо рычит и мотает своей головой в протесте.       — Что? Ты не хочешь знать? — не понимает Чимин и хлопает ресницами, продолжая учащённо дышать.       Волк оглядывается по сторонам и рычит, заглядывая в глаза омеги.       — Везде есть уши, — догадывается Чимин и кусает нижнюю губу. Всё услышанное он расскажет Намджуну, как только они окажутся на чужой территории. — Пойдём домой.       За спиной слышится тихий хруст веток. У Чимина сердце от испуга ухает к пяткам, а по спине бежит холодок. Он оглядывается и замечает серого волка, медленно идущего к ним.       — Что здесь происходит? — с тихим рычанием спрашивает постовой, оглядывая лекаря и Намджуна.       — За травами пришли, — спокойно говорит Намджун и кивает головой в сторону сумки, около которой лежит багульник и немного мха.       — В такую-то погоду? — недоверчиво ведёт носом волк и заостряет внимание на Чимине.       — Ты же знаешь Чимина. У него свой мир в голове, когда надо, тогда и идёт за травами, — продолжает сдержанно отвечать на вопросы Намджун. Он чувствует руку Чимина, которая гладит его по боку.       — А ты почему здесь, а не в поселении? Когда успел в лекари перейти? — волк обходит парочку стороной, продолжая говорить с недоверием.       — Я должен был отпустить своего омегу в грозу одного в тёмный лес? Это моя обязанность — защищать семью. Чимин мой муж, — холодно добавляет Намджун и следит, как тушуется волк перед ним.       — Муж? Вы проигнорировали священный обряд и стали семьёй тайком?       — Это наш выбор.       Чимин молча стоит за своим альфой, который прячет его за большой головой от постового. Он расслабленно гладит Намджуна по шкуре, только бы альфа не начал рычать на постового.       — Я доложу об этом вожаку. Возвращайтесь в поселение.       — Докладывай, — с тонкой насмешкой говорит Намджун и поднимает голову выше дозволенного. — Но прежде чем ты откроешь свой рот, убедись, что от этого есть какой-то толк. Вожак прекрасно знает, какой Чимин. У моего мужа свой взгляд на мир.       Постовой тихо рычит и медленно уходит.       — Нужно уходить, Намджун.       Волк тихо рычит, подходит к ели, под которой спрятал свои вещи, и оборачивается в человека. Намджун поспешно одевается и поднимает с земли сумку Чимина с травами.       — Обсудим всё дома, пойдём скорее, уже холодает.       — Что ты ему сказал? — омега берёт Намджуна за тёплую ладонь и послушно следует за ним в сторону поселения.       — Объяснил, что ты мой муж и никто не в праве запретить мне собирать с тобой травы.       Омега тихо мурчит в удовольствии и прижимается к боку Намджуна с глупой, но счастливой улыбкой на лице.       В обязанность каждого альфы входит защита своей семьи. Ради своего омеги Намджун готов даже на мятеж и предательство вожака.

🌙