Белоснежный дикарь

🌙

Я влюблён в тебя так сильно, что готов кричать об этом. Пожалуйста, увидь любовь в моих глазах. Там только ты один.

      Холодный и сильный ветер бегает между домами, проскальзывает в щели и создаёт тихий свист. Солнце не выглядывает из-за густых серых туч, они затянули всё небо. Осень даёт о себе знать низкой температурой.       Чонгук не спал почти всю ночь, смотрел в окно и много думал. О ситуации между стаями, о Тэхёне и о самом себе. Поступки альфы сбивают его с толку каждый раз. Тэхён злится, показывает своё величие и строгость, но это всё показушное перед стаей. Чонгук помнит, как альфа нежно коснулся его морды, когда белый волк сжимал зубами шкуру Джина. Голосом и глазами выражал злость и строгость, но прикасался рукой мягко, желая успокоить и помочь.       Ни на минуту Чонгук не забывал, за что он сражается и какие поставил перед собой цели. Мираж в виде Тэхёна приходится всегда смахивать рукой. С каждым днём мираж становится чётче, а его прикосновения ощущаются на коже.       Для Чонгука Тэхён казался сложным препятствием, бурной рекой на пути. Но присмотревшись, Чонгук нашёл новый путь вдоль реки, не пересекая её, а ступая бок о бок.       Река становится не препятствием, а верным другом.       Всю свою сознательную жизнь Чонгук думал только головой, для него думы сердца всегда были чем-то непонятным, закрытым и лишним. Он никогда не влюблялся и не любил кого-то, кто не его родственник. Ему сложно понять самого себя, сложно сделать шаг к Тэхёну.       Любовь для Чонгука кажется опасностью, которой необходимо сторониться. Он как дикое животное, впервые увидевшее огонь — обходит его стороной.       Она для него как запретный плод, который тянет сорвать и вкусить, но из детских сказок Чонгук помнит, как этот плод может быть опасен.       В моменты глубоких размышлений о Тэхёне и о своих чувствах к нему, Чонгук думает о Чонсоне. Он уверен, что если бы брат был рядом, то обязательно помог и показал, какой дорогой лучше идти дальше. Многих ошибок можно было бы избежать. Но Чонсона больше нет рядом.       В дверь комнаты тихо стучат. Чонгук садится на кровати и зачёсывает волосы назад пальцами в тот момент, когда в комнату заглядывает папа.       — Ты уже не спишь, — коротко улыбается старший омега и проходит в комнату, прикрывает за собой дверь и подходит к кровати. — Как чувствуешь себя?       — А как я должен чувствовать себя? Меня, как какого-то провинившегося волчонка, заперли в этой комнате со вчерашнего дня. Я спал целый день, а ночью смотрел в потолок. Что ты добавил в тот чай? Специально, чтобы я вечером не досаждал Тэхёну? — недовольно возмущается Чонгук и складывает руки на груди. — Я думал, что ты на моей стороне.       — Чонгук, — с тихим смешком Хансон садится на кровать и кладёт ладонь на щёку сына. — Я всегда на твоей стороне. Но это была мера необходимости: не дать тебе выйти из комнаты до ночи, ведь ночью бы ты не стал шуметь. Хотя бы из уважения к чужому сну. Ты возмущён наказанием, но в этом Тэхён был прав. Нельзя устраивать самосуд, нельзя драться на глазах у всей стаи. Ты ещё заявил, что являешься омегой Тэхёна.       — И что в этом такого? Я его истинный, — фыркает Чонгук и куксится.       — Истинный, — кивает в согласии головой Хансон. — Но ты не его омега. Ты ведь не принял его, а значит, не можешь считаться его парой для стаи. Своим заявлением ты только прибавил хлопот Тэхёну, ведь никто не знал в стае, что ты его истинный.       — Ну и пусть сам разбирается.       — Чонгук, ты был не прав. Нет ничего плохого в том, чтобы признавать свои ошибки. Сегодня совет по поводу случая Юнги и Джина, ты тоже там будешь присутствовать. Но не как свидетель, а как зачинщик драки. И я очень тебя прошу, милый, сдерживай свой пыл. Нет ничего хорошего в том, что ты выставляешь себя агрессивным, — пытается вразумить сына Хансон. — Хватит вредничать. Если хочешь стать вожаком, то повзрослей и открой в себе мудрость, а импульсивность скрой.       — Ты пришёл читать мне нотации? — хмуро спрашивает Чонгук, всем своим видом показывая недовольство. Он понимает, что папа прав во всём: Чонгук не имел никакого права вести себя так, но не заступиться за Юнги, за свою семью, не мог.       — Нет. Мне нужно, чтобы ты сходил в лес и собрал грибы, — спокойно говорит Хансон и встаёт с кровати. Он отходит к окну и смотрит на беспокойную погоду в лесу. Всё внутри него говорит, что Чонгуку нужно туда, что случилась беда, с которой справится его сын. — И ты должен идти прямо сейчас.       — Что? В лес? Кажется, ты забыл, что я не могу покинуть дом без разрешения Тэхёна. Он оставил постовых за дверями, — брови образуют складку, а в груди появляется холодное напряжение, когда он смотрит на спину своего папы.       — Я знаю, выйдешь через окно на кухне, оно как раз в задней части дома, тебя никто не увидит, — не отводя взгляда от тучного неба и качающихся от ветра крон сосен, говорит Хансон.       — Что-то случилось? — голос Чонгука звучит спокойно, но сам омега продолжает смотреть на спину папы с волнением. Он встаёт с кровати и быстро одевается, его взгляд привлекает что-то чёрное на полу.       Около кровати стоит пара новых резиновых сапог.       У Чонгука сердце заходится в быстром ритме, когда он понимает, кто принёс их сюда, кто позаботился о босых ногах омеги.       «Мои сапоги были порваны вчера, когда я обратился в волка…» — думает Чонгук и натягивает сапоги. Уголок его губ приподнимается, но омега быстро меняется в лице, не позволяя себе радоваться. — «Думает, что задобрит меня своей заботой? Ага, как же!»       А у самого сердце стучит быстро и гулко от заботы, которую проявляет Тэхён. Альфа делает всё молча и ненавязчиво, показывает Чонгуку, каков он на самом деле. Невзирая на проступок Чонгука, на все колкие слова, Тэхён всё равно принёс новую пару сапог, поцеловал перед сном и назвал родным.       «Почему родной? Мы ведь всё ещё чужие друг другу…»       — Ты сходишь, Чонгук? — прерывает размышления омеги Хансон и оборачивается.       В глазах папы Чонгук замечает плохо скрываемое волнение. Чонгук не знает, что произошло, и зачем папе необходимы грибы, но он заторможено кивает головой. Лишних вопросов не задаёт, молча спускается на первый этаж и надевает куртку Тэхёна.       Своих вещей у него всё ещё нет. Делит один гардероб с Тэхёном. Он бы запротестовал этому, но когда запах альфы проникает в лёгкие, весь настрой спадает. Чонгук чувствует его рядом и не хочет, чтобы это исчезло. Сам себе противоречит, и от этого ему тошно.       — Как только вылезешь через окно, то иди прямо, тебя не должны заметить, — наставляет омега и с нежностью проводит ладонями по взъерошенным волосам сына.— После проливных дождей грибов должно быть очень много.       Хансон открывает окно на кухне и кивает головой в сторону улицы. Всё ещё ничего не понимая, Чонгук послушно вылезает на улицу и спрыгивает с подоконника на землю, приземляется тихо и замирает, прислушиваясь к звукам улицы.       Гром вдали даёт знать о приближающейся туче и скором дожде. Чонгуку нужно поторопиться, чтобы не промокнуть. Он не понимает, зачем ему идти в лес, и зачем папе нужны грибы. Но шестое чувство внутри него говорит, что дело далеко не в грибах.       Чонгук ступает по лесу медленно, прислушивается к звукам и каждому треску веток, к каждому падению шишки. У него в руках даже нет корзины или ведра. Дело точно не в грибах.       — Ничего не понимаю, — бормочет омега, но продолжает блуждать по холодному и сырому лесу, следуя за своим чувством. Под подошвой сапог чавкают грязь и пропитанный водой мох.       Карканье ворон заставляет остановиться. Вот оно. Звук слышен вдали, но чуткий слух позволяет понять направление, куда следует бежать. Вороны в лесу сидят тихо, особенно после проливных дождей, и, если они шумят, значит, что-то произошло или происходит.       Карканье становится всё громче, Чонгук пробирается через густые и мокрые юбки елей и замирает на месте. Одной чёрной кучей вороны окружили что-то на земле. Они хлопают крыльями и каркают. Чонгуку показалось, что они похожи на гиен. Не долго думая, Чонгук вставляет два пальца в рот и свистит. С громкими ударами крыльев и испуганным карканьем вороны поднимаются вихрем вверх и прячутся среди деревьев.       Чонгук замирает на месте. В луже и грязи на земле лежит волчонок. Он совсем маленький, с ещё закрытыми глазами, но отчаянно ищущий тепло и спасение. Чонгук так и стоит, смотрит большими глазами, в которых шок перемешался со злостью. Тихий скулёж заставляет выйти из оцепенения. Чонгук подбегает ближе и осторожно поднимает волчонка на руки. Он пищит громко и слепо тянется мордочкой к тёплому телу омеги.       — Какого чёрта? — растерянно шепчет Чонгук и оглядывается. Вокруг никого нет, ни единой души. — Кто тебя здесь бросил, маленький?       От злости у Чонгука на глаза наворачиваются слёзы. Он расстёгивает куртку и прячет волчонка под ней, прижимая к своей тёплой груди. Кроны деревьев шумят над головой, а ветер толкает в спину. Нужно скорее бежать домой: жизнь волчонка висит на волоске.

🌙

      Тучи над головой угнетают и создают напряжённую атмосферу в поселении. Тэхён стоит в кругу альф из совета и всеми силами старается не потерять нить разговора.       — Совет начнётся через полчаса, необходимо позвать Юнги, советника Джина и Чонгука, — говорит один из альф, обращаясь к Тэхёну.       — Да, хорошо, — кивает головой Тэхён и тихо вздыхает.       За всю ночь он не смог сомкнуть глаз. После обеденого сна решал вопросы в стае, ходил на обход, но ночью уснуть так и не смог. Мысли о совете не давали ему покоя. Это его первый совет альф, на котором он присутствует как главный, пока отца нет в поселении. И решения, которые он примет, лягут на его плечи.       Он понимает, что должен выслушать Юнги и Джина, в их ситуации совет пройдёт проще. Тэхён уже сейчас, ещё не выслушав Юнги, но после разговора с Джином, понимает, как советник виноват. Но в ситуации с Чонгуком всё сложнее. Тэхён не знает, к чему может привести совет, и какое наказание они выберут для слишком пылкого и агрессивного омеги.       — Сообщите Юнги и Джину, а я схожу за Чонгуком, — коротко говорит Тэхён и покидает альф. Он идёт в сторону своего дома с нагруженной мыслями головой. Там один Чонгук.       Тэхён не знает, как ему поступать с омегой, тот всё время разный: то рычит и кусается, то смотрит большими глазами и тушуется. Альфе удалось узнать, какой Чонгук на самом деле, но он всё ещё не знает, как приструнить пыл омеги, чтобы тот прекратил создавать проблемы в стае.       В доме Тэхён сталкивается с подозрительной тишиной. Он чувствует, как волоски встают на загривке дыбом, а по телу проходит холодок из-за плохого предчувствия. Ему не надо подниматься на второй этаж, чтобы понять, что Чонгука нет в комнате. Постовые около дома выглядят спокойно, значит, Чонгук не прорывался с боем.       — Сбежал, засранец, — тихо рычит с раздражением себе под нос Тэхён и разворачивается, чтобы выйти из дома, но его останавливает звук шагов.       Из кухни выходит Хансон. Он не смотрит виновато, в его глазах промелькает волнение и тревога. Осуждать омегу за то, что тот упустил собственного сына, Тэхён не станет. Чонгук слишком хитёр даже для своего папы.       — Он не сбежал, — вдруг говорит Хансон.       Тэхён ошибся. Волнение в глазах Хансона не из-за побега сына. Случилось что-то другое, и это другое заставляет кончики пальцев нервно покалывать. Тэхён молча смотрит в глаза старшего омеги и не может вымолвить ни слова. У него нет связи с лесом, как у отца или Хансона, поэтому ему сложно понять, что они чувствуют, когда что-то случается.       — Я сам его отпустил. Чонгук в лесу, — коротким кивком головы Хансон указывает на кухню. — Он покинул дом через окно. Не осуждай меня, Тэхён. Что-то произошло, я не знаю, что именно, но Чонгук должен был пойти узнать.       — Скоро начнётся совет альф. Где я должен его отыскать, чтобы он не получил наказание за неявку? — с ощутимым раздражением спрашивает Тэхён и покидает дом. Он не злится на Хансона. Злится на Чонгука, который посмел ослушаться и сбежал под глупым предлогом.       Чонгука и без того ждёт наказание за драку, а теперь, если Тэхён его вовремя не найдёт, омегу может ждать второе наказание. Неявка на совет серьёзный проступок.       Тэхён выходит из дома и обходит его, принюхивается и прислушивается, пытается понять, куда мог пойти Чонгук. Омега находит себя сам. Он пробирается через кустарники и обходит ели, под его ногами хрустят ветки и шишки. Быть тихим Чонгук не старается, ему плевать, если привлечёт внимание. Он замирает на месте, когда видит перед собой Тэхёна.       В два больших шага Тэхён доходит до Чонгука и обнимает его, выдыхая с облегчением.       — Чем ты думаешь вообще? — строго спрашивает альфа и прикрывает глаза. Омега нашёлся, от наказания за неявку он спасён.       — Отпусти меня, — рявкает Чонгук и головой отталкивает от себя Тэхёна. — Я не разрешал тебе прикасаться ко мне, — и в протест вздёргивает нос.       — А я не разрешал тебе покидать комнату! — позволяет себе повысить тон голоса Тэхён, вмиг убирая мягкий тон. — Ты в курсе, что за неявку на собрание тебя могут наказать?       — Я смотрю, у вас в стае только и могут, что наказывать! — в ответ повышает голос Чонгук. Он понимает, что не должен себя так вести сейчас, что не прав, что ослушался и покинул дом, но стерпеть крика в свою сторону не может. — Все должны ходить по струнке и следовать правилам? Может, мне ещё после девяти вечера из дома не выходить, как волчонку?       — Чонгук, ты устроил драку, — напоминает Тэхён. — Это нормально, что ты должен сидеть дома до совета.       Омега фыркает и чувствует, как волчонок под курткой начинает беспокойно шевелиться и тихо скулить, напоминая о себе.       Тэхён замолкает, уставившись на омегу в области груди. Он лишь надеется, что это не то, о чем он успел подумать.       Очередная проблема от Чон Чонгука, которую он беспощадно сбрасывает на плечи Тэхёна.       — Чонгук…       Омега поджимает губы и немного раскрывает куртку, позволяя Тэхёну посмотреть на волчонка в своих руках.       — Откуда он у тебя? — напряжённым голосом интересуется Тэхён и согнутым указательным пальцем гладит волчонка по голове. — Холодный и мокрый.       — Папа почувствовал что-то и попросил сходить в лес, а он там лежал в луже грязи среди ворон, — Чонгук опускает голову и смотрит на волчонка, которого продолжает по голове гладить Тэхён.       — Тэхён, ты нашёл Чонгука? — из-за дома выходят несколько альф из совета. Они останавливаются, когда замечают Чонгука с волчонком на руках. — Что это?       — Не что, а кто, — поправляет альфу Чонгук и хмуро смотрит на члена совета.       — Тэхён, это недопустимо, — встревает в диалог другой альфа и указывает рукой на волчонка. — Ты же знаешь, что нельзя приносить в поселение чужих волчат. Это чревато последствиями и серьёзными проблемами. Признайся, ты украл его? — вдруг обращается с гневом к Чонгуку альфа.       — А я должен был бросить его умирать? — рявкает Чонгук, не в силах сдержать возмущение и злость. Совет альф кажется ему кучкой черствых оборотней, не способных испытывать сострадание и понимание.       — Это не твой волчонок! Ты даже не член нашей стаи, чтобы тащить его сюда и позорить нас.       Невзирая на то, что альфы старше Чонгука почти в два раза, омега их не уважает и не склоняет головы. Открыто спорит и отстаивает свою позицию. Он лишь надеется, что Тэхён встанет на его сторону и позволит оставить волчонка.       Чонгук верит, что Тэхён не будет настолько жестоким, чтобы бросить крошечную жизнь умирать в лесу.       — Его зовут… — вдруг говорит Чонгук, с уверенностью смотря на совет альф и чувствуя на себе взгляд Тэхёна. — Его зовут Чонмин.       Альфы вздыхают в возмущении, ведь омега не просто дал имя чужому волчонку, но и назвал его с первым слогом своего имени, тем самым привязывая волчонка к себе. Волчонок под защитой Чонгука, а если Тэхён позволит своему истинному оставить его, значит, волчонок будет и под защитой будущего вожака.       — Возмутительно!       — Решим всё на совете альф, — ровным голосом говорит Тэхён. — Волчонок останется в поселении до решения.       Тэхён берёт Чонгука за края куртки и прячет волчонка от чужих глаз и холода. Он встречается глазами с глазами омеги, но не улыбается, а только с усталостью вздыхает.       Чонгук в этом вздохе понимает, что создаёт Тэхёну новые проблемы. Извиняться не станет, ведь Тэхён хочет завоевать сердце и доверие Чонгука, тогда в его интересах поддерживать своего истинного.       — Я не мог оставить его там, — шепчет виновато Чонгук, не отводя взгляда от глаз Тэхёна.       — Отнесём его к Хансону, пусть посмотрит за ним на время совета, — Тэхён указывает ладонью вперёд, пропуская Чонгука перед собой. — Мы подойдём через пять минут к самому началу совета, — обращается он к альфам и следует за омегой.       Дома к ним выходит Хансон и большими глазами смотрит на волчонка в руках сына.       — Так вот, что случилось, — шепчет он почти неслышно и забирает волчонка из рук Чонгука. Заметив, как сын напрягается, омега спешит его успокоить. — Я позабочусь о нём, пока ты не вернёшься.       — Что произошло? Вы знали, что в лесу бросили волчонка, поэтому позволили Чонгуку ослушаться и выйти из дома? — интересуется Тэхён и облокачивается спиной о стену за спиной.       — Нет, я не знал, что именно произошло. Должно быть, ты не знаешь, что я имею связь с лесом, как Дусик. Я проснулся из-за того, что лес шептал мне о жизни, которую нужно спасти от жестокой и мучительной смерти, — омега бережно прижимает волчонка к груди и успокаивающе гладит ладонью по голове и спине.       — Хорошо, — коротко отвечает Тэхён. — Чонгук, нам пора.       — Папа, его зовут Чонмин, — напоследок говорит Чонгук и выходит из дома за альфой. Он успевает поймать большие полные удивления глаза родителя.       — Чонгук, ты не можешь давать имя чужому волчонку, — стоит двери дома закрыться за спиной, Тэхён не может сдержать себя от упрёка. — Нас могут обвинить в краже волчонка, мы не знаем, при каких обстоятельствах он оказался в лесу.       — Он новорождённый. Ему от силы несколько часов. Я уверен, что его папа родил в дождливом лесу и бросил умирать. Если он незаконнорожденный, и так омега хотел скрыть свой проступок, — размышляет Чонгук, следуя за Тэхёном. — Я не хотел создавать тебе проблем, но хотел защитить его.       — Тем не менее ты их создал, — срывается с языка быстрее, чем Тэхён успел подумать. У него голова болит со вчерашнего дня, он не спал слишком долго, с раннего утра занимается делами стаи и думает о том, как смягчить наказание для Чонгука, которое выдвинет совет. В это время сам Чонгук продолжает мешаться под ногами, усложняя жизнь.       — А ты бы бросил его там? Умирать в холоде, пока рядом прыгают голодные вороны, готовые начать рвать это крошечное тельце на куски, — со сквозившим в голосе презрением говорит Чонгук и ёжится от ветра. — Не могу поверить, что ты такой.       — Какой? — раздражается Тэхён и резко останавливается. Они стоят около дома, где будет проходить собрание, рядом никого, поэтому Тэхён позволяет себе вольность в словах. — Я думаю о репутации стаи, о том, как не допустить жестокого наказания для тебя, о том, как прикрыть твою задницу, чтобы ты не страдал и не винил всех вокруг в том, что сам наворотил. А ты заявляешься в поселение с волчонком и называешь его Чонмин! — впервые за долгое время Тэхён опять кричит на Чонгука с такой злостью, словно Чонгук язва, от которой невозможно избавиться.       — Не кричи на меня! — в ответ взрывается Чонгук. Волна злости от Тэхёна задела его. И они вдвоём, словно находящиеся на одном поле бомбы, взрываются. — Я думал о его безопасности, когда нёс сюда, о его жизни. Я не мог думать о тебе и твоих проблемах.       — Ты никогда не думал обо мне и моих проблемах, Чонгук. Вот в чём дело, — вздыхает Тэхён. Его голос резко становится тихим и ровным, словно обрушившаяся тишина после мощного взрыва. Тэхён смотрит на Чонгука пустым взглядом. — Если бы ты обратился ко мне за помощью, то я помог бы пронести волчонка в поселение тихо. Без лишних глаз.       — А я должен думать о тебе? — хмыкает Чонгук и складывает руки на груди. Из-за накрывшей его злости Чонгук перестал думать головой.       — Ты эгоист, Чонгук. Вероятно, я тоже, раз требую от тебя что-то. Но я ради тебя одного готов поменять закон и правила. Ради тебя одного я готов на многое, Чонгук. А ты на что готов ради меня? Ни на что. Даже не берёшь меня в расчёт, не пытаешься что-то исправить. Я двигаю наши отношения один, Чонгук. И эта ситуация с волчонком тому подтверждение, — без единой эмоции на лице говорит Тэхён, неотрывно смотря в широко открытые глаза Чонгука. — Ты не пришёл ко мне, не попросил помощи, а начал открыто идти против совета альф, что только выставляет тебя в худшем свете. Никто никогда не пойдёт за таким омегой, как ты, Чонгук. Разве я высказался против волчонка? Я позволил оставить его в поселении. А ты, вероятно, думал, что скажу бросить его в лесу умирать.       — Я готов был довериться тебе, но ты разрушил всё своими руками, — не может сдержать себя от ответного удара Чонгук. — Мне сложно закрыть глаза на поступок с гнездом.       — Неужели ты до конца своих дней будешь напоминать мне о том, что я сделал? — хмурится Тэхён.       — Да как ты смеешь? — рычит Чонгук и смотрит в глаза Тэхёна со злостью, разгорающейся в глазах мощным пламенем.       — Я извинился, Чонгук. Я понял, что для тебя такое гнездо, как оно важно, — вздыхает с усталостью Тэхён. — Я не мог не понять этого после разговора с твоим папой и Юнги, после того, как увидел, что моя ошибка сделала с тобой. Я принял свою ошибку и понял её. Разве мы не учимся на своих ошибках? Если ты не готов стать серьёзным, если не готов встать со мной рядом, чтобы решать все проблемы вместе, то нам не о чем больше разговаривать. Это не имеет никакого смысла. Я не буду докучать тебе больше, не буду мешать твоим планам. Но отныне, пока ты живёшь здесь, в моей стае, следуй всем правилам и слушайся меня, как будущего вожака. Никакой самодеятельности, не создавай проблем, которые мне придётся решать. Не хочешь быть со мной командой, тогда я буду жестоким: буду относиться к тебе, как к обычному рядовому омеге из стаи, — заканчивает свою речь Тэхён и проводит языком по губам.       Быть с Чонгуком жестоким не хочется, Тэхён желает его обнять, показать, что рядом и всегда поможет. Хочет доказать, что Чонгук может подойти к нему с любой проблемой — для Тэхёна нет ничего невозможного, если дело касается его омеги. Проблема лишь в том, что Чонгук себя его омегой не считает, он всё ещё не принял Тэхёна как своего альфу.       До тех пор, пока Чонгук не научится вести себя подобающе, не научится работать в команде, Тэхён будет холоден и жесток с ним. Тэхён устал бегать за мальчишкой, которому это не нужно.       Чонгуку хочется показать, что его поведение обернётся против него болью.       — И ты ещё называешь меня эгоистом? Сам требуешь от меня понимания и сострадания, но ты же мне этого и не дал, — пылко идёт наперекор Чонгук.       — Когда ты будешь готов к серьёзному разговору, тогда и поговорим. А спорить с импульсивным подростком у меня нет никакого желания, Чонгук. Пока что ты не годишься на пост вожака. Не только из-за своих безрассудных поступков, но и из-за отсутствия командного духа.       — После смерти Чонсона отец только и делал, что давил на меня, указывал на моё истинное место: омега для продолжения рода. Я был один, всегда всё делал один, шёл против давления альф один. И сейчас мне слишком сложно принять тебя, а ты этого понять не можешь. Думаешь, это работает по щелчку пальцев? — Чонгук поднимает правую руку и щёлкает пальцами перед лицом Тэхёна, продолжая смотреть на него сердито, с разницей лишь в том, что теперь в глазах видна обида. — Я увидел волчонка, и единственным моим желанием было спасти ему жизнь, Тэхён. Разве я мог по-другому?       — Для спасения чьей-то жизни здесь есть я, — ровным голосом говорит Тэхён. — Ты всё ещё стоишь на низшей ступени иерархии, — опускает омегу Тэхён. — Я не могу силой поднять тебя выше, если ты не хочешь. Нравится быть рядовым омегой без права на руководство? Пожалуйста. А теперь заходи в дом, время начинать совет.       Чонгук раздражённо фыркает и заходит в дом первым. Он не показывает, насколько сильно его задели слова Тэхёна, но признавать свою ошибку Чонгук не желает. Хотя уверен, что ему это ещё вернётся.       Он окончательно всё испортил между ними. Пока Тэхён старательно подбирал слова и делал неспешные шаги, Чонгук продолжал плеваться в него ядом. А когда Тэхён остановился, омега понял, какую ошибку совершил.       Тэхён ему не враг, а тот, кто протянет руку даже в тот момент, когда Чонгук не прав.

🌙

      Совет альф проходит в отдалённом доме на окраине поселения, где единственным источником шума может быть бурная река. В самом поселении тихо, никто не шумит. Все члены стаи в ожидании окончания совета альф.       Дом, в котором проходит совет, отличается от обычных. В нём одна большая комната с камином, нет ни туалета, ни кухни. В доме есть свет, но он не слишком яркий. Около стены стоит несколько стульев для альф, а перед ними один, на котором сидит Джин. Среди всех альф, по центру, сидит Тэхён с закинутой ногой на ногу. Больше никого в зале нет, до совета альф не допускают никого из поселения.       Атмосфера в воздухе накалённая и угнетающая.       Чонгук сидит на другом стуле рядом с Юнги у другой стены. Молча, но крепко держа друга за руку, Чонгук слушает советника. Ему не нравится, что Джина слушают первым, но он находит в этом свой плюс: альфа не сможет перебить сказанное Юнги, если ему не дадут право слова.       — Что ты делал в доме Юнги? — задаёт вопрос один из альф.       — Пришёл принести молоко и мясо для волчат, — сухо отвечает Джин без единой эмоции на лице. В сторону Юнги он не посмотрел ни разу, даже когда заходил в дом совета, его взгляд был отрешённым.       Чонгука злит тот факт, что Джин не чувствует собственную вину и не видит проблемы в своих действиях. Он не извинился, не выдавил из себя даже ничтожное и жалкое «прости». Ни слова.       — Ты заносил молоко и мясо всем омегам, чьих альф не было рядом в ту ночь?       — Нет, — качает головой Джин.       — Тогда в чём причина твоего поступка?       — Я знал о том, что волчата Юнги от Хосока. Узнал об этом, когда мы ездили в город с раненым членом стаи, — ровным голосом рассказывает советник, смотря перед собой, но не на альф. — Меня разозлило, что Юнги заделал волчат от нашего, на тот момент, врага. Я хотел проучить его, напугать и просто позлорадствовать. У меня начался гон, и это подтолкнуло к действиям, природа взяла своё.       — Даже животные человечнее его, — бормочет Чонгук и чувствует, как Юнги сжимает вспотевшими от волнения пальцами его руку.       Тэхён резко переводит хмурый взгляд на Чонгука, услышав его бормотание. Одними глазами требует тишины. Чонгук же раздражённо ведёт плечом и разрывает зрительный контакт с альфой.       — Я не собирался трогать его. У меня есть истинный омега, который сейчас находится в стае Чон. Меня взяла злость, что мой омега не со мной, он предпочёл остаться в своей стае, когда началась вражда. А волчата Юнги от Хосока, от того, к чьей стае принадлежит мой истинный.       — Какое отношение твой омега имеет к Юнги? — перебивает советника Тэхён. — Ты решил сорвать зло на Юнги, который не был ни в чём виноват перед тобой.       — Юнги виноват перед всей стаей, — слишком резко заявляет Джин. — Он очернил нашу репутацию незаконнорождёнными детьми!       — Значит, — Тэхён трёт подбородок, — ты решил очистить стаю от черноты. Неужели ты всё спланировал, чтобы Юнги ушёл сам? Ты полагал, что если проявишь физическое насилие над его телом…       — Я не собирался насиловать его, — морщит лицо Джин.       — …то он уйдёт из поселения сам от позора и страха, — заканчивает своё предложение Тэхён и снимает ногу с ноги.       — Нет! Я хотел, чтобы он рассказал правду тебе и стае о волчатах.       — Пытался вытянуть правду из омеги столь жестоким способом? — встревает в диалог один из членов совета альф. Самый старый оборотень среди совета. — Ты знаешь, что моральное насилие ни чуть не лучше физического?       Юнги вытягивается как струна, большими глазами уставившись на пожилого оборотня. Он прекрасно помнит, как члены совета хотели изгнать его с волчатами ещё до их рождения. У него сердце заходится в быстром ритме, когда он слышит, как один из них вступает на его защиту.       — А скрывать от стаи имя отца волчат это нормально? — холодным голосом перебивает Джин. — Я не считаю, что сделал что-то неправильное. В моих действиях было только желание заставить открыть правду.       — Хорошо. Мы тебя услышали, — заключает Тэхён. — Теперь Юнги.       Услышав своё имя, Юнги бросает короткий полный волнения взгляд на Чонгука. Он видит в ответном взгляде поддержку и силу, коротко улыбается и встаёт со своего места. Присутствие Чонгука рядом успокаивает его.       — Что ты можешь рассказать о случившемся? — равнодушно интересуется член совета, когда Юнги садится на стул перед ними.       — Что в словах Джина нет правды, — твёрдым голосом заявляет омега. Он знает, что Чонгук сейчас кивает головой и сжимает пальцы в кулаки от волнения за него.       Одними губами Чонгук говорит «будь сильным».       — Мы тебя слушаем.       — Да, мои волчата от Хосока. Но сам вожак разрешил остаться мне с ними в поселении. Я заплатил высокую цену за сохранность имени отца волчат в тайне: свободу своего волка. Мне не было необходимости называть имя Хосока на всё поселение, дабы утолить всеобщее любопытство, — продолжает уверенным голосом говорить Юнги.       Чонгук смотрит на ровную спину друга, на сцепленные вместе пальцы рук и нервные сглатывания слюны. Один провокационный вопрос может сбить весь настрой Юнги с ног. На совете у Чонгука связаны руки, он не сможет защитить Юнги, только молча смотреть и слушать.       — Джин действительно пришёл ко мне домой с молоком и мясом, о чём я его не просил. Но он не требовал открыть правду стае, а начал шантажировать меня: либо я отдаю своё тело за молчание, либо он сам рассказывает всё стае, — Юнги сглатывает слюну и бросает короткий взгляд на Тэхёна. Ищет у друга поддержку и получает её коротким кивком головы. — Повторюсь, мне не было необходимости раскрывать имя отца волчат стае до тех пор, пока я мог терпеть отсутствие волка в моей жизни. Какое право он имеет раскрывать чужой секрет?       — Он советник будущего вожака. Правая рука. В его обязанности входит смотреть за безопасностью стаи во время отсутствия Тэхёна, — невозмутимым голосом говорит альфа.       — Безопасность? Я пожертвовал своей свободой, гарантировав эту безопасность! — на эмоциях повышает голос Юнги. — А Джин хотел моё тело, потому что я самый слабый омега в поселении, потому что меня некому защитить. Тэхёна и Чонгука не было в поселении, и он понимал, что я беззащитен.       — Ты очень смел, обвиняя советника в насилии, которого не произошло.       — А нужно, чтобы оно произошло? Вы не знаете, что такое бояться за свою семью на протяжении стольких лет, — отчаянно говорит Юнги и тяжело дышит от эмоций, которые его переполняют.       Чонгуку хочется встать со своего стула и крепко обнять друга, сказать, какой он молодец. Юнги молодец, раз уже говорит о таком и не молчит.       — Что я мог сделать, когда он, — Юнги рвано вдыхает воздух и из последних сил сдерживает жгучие слёзы. Ему стыдно говорить об этом перед группой взрослых альф. В совете нет ни одного омеги, который мог бы выслушать Юнги отдельно, без посторонних ушей и глаз. — Когда он начал открыто прикасаться ко мне.       — Что в твоём понимании открыто?       Юнги чувствует себя забавной зверушкой в зоопарке. Вся его уверенность испарилась, оставив омегу оголённого перед глазами альф. Теперь они могут в полной мере видеть страх, смущение и стыд. Чонгуку хочется каждому из них вырвать глаза, чтобы они не смели осуждать Юнги за случившееся.       — Жертва не может быть виновата, — тихо шепчет Чонгук и кусает до боли нижнюю губу. Краем уха слышит, как усмехается Джин. Всеми силами сдерживает себя на месте, только бы не вцепиться вновь в глотку советника.       — Он прижал меня за горло к стене, — Юнги гулко сглатывает комок в горле и опускает в смущении взгляд. Чонгук замечает, как из его глаз на сцепленные пальцы падают две большие капли слёз. — Сначала я оцепенел от страха, ведь он сказал, что знает о Хосоке. Но он начал раздевать меня. Джин не собирался останавливаться. Поэтому я в страхе ударил его по голове тарелкой.       — Почему ты не закричал? — задаёт, казалось бы, банальный вопрос другой альфа.       Юнги кажется, что они все насмехаются над ним и издеваются. А потом, после совета, все вместе будут смеяться над омегой, который краснел от смущения из-за деликатной темы.       — Потому что дома были мои дети.       — И что?       — И что? — опешил Юнги, уставившись на альф большими красными глазами. — Я мог их испугать. Что бы они подумали, когда увидели угрозу в советнике, казалось бы, правой руки вожака? Они могли бы испугаться. Один из моих волчат, Юнсон, слишком пугливый и ранимый, это могло оставить травму.       — Ты мог обратиться за помощью, незачем было убегать.       — К кому? — горько усмехается Юнги. — Все поголовно меня осуждают, но никто никогда не отнёсся с пониманием. Только вожак, один лишь Дусик принял волчат и позволил им остаться. Но вожака не было в поселении, чтобы я мог обратиться к нему за помощью. А вы, — Юнги сглатывает слёзы и облизывает губы после сбившегося дыхания. — Вы были за то, чтобы меня изгнали из стаи. Как я мог прийти к вам и рассказать? В моих глазах вы не защита, а угроза.       Тэхён плотно сжимает губы и вновь смотрит на Чонгука. Сейчас, видя Юнги таким испуганным и заплаканным, альфа понимает, почему Чонгук никому не доверяет. Альфы редко относятся к омегам, как равным себе. Командуют ими, применяют силу и считают, что имеют полное право указывать, что и как делать.       «Я ведь видел, как омеги помогали Юнги, как учили обращаться с волчатами. Неужели эти же омеги боялись открыто показывать свои переживания в адрес Юнги, потому что знали, что их альфы осудят за это?» — Тэхён ловит на себе ответный взгляд Чонгука: хмурый и одновременно встревоженный. Альфа глаз не отводит, продолжает смотреть, только брови сводит на переносице и сжимает губы плотнее. — «На мнении альф держится всё. Омег никто не пытался даже слышать. Ты кричал громче всех, Чонгук. И я тебя услышал».       — Прекратите доставать омегу, — встревает пожилой альфа, тем самым доставая Тэхёна из мыслей, и тихо прокашливается. — Ответственность за случившееся лежит на нашей совести. Омега не виноват в том, что отчаянно защищал свою семью. Некоторым альфам стоит задуматься о том, что они здесь — не Солнце, вокруг которого все крутятся и вертятся.       — Но насилия не произошло, — идёт наперекор один из альф.       Чонгук пристально смотрит на члена совета. Он выглядит молодо и своевольно, перебивает того, кто старше и точно стоит выше по статусу. Омега делает пометку в голове присмотреть за альфой в свободное время.       — Ты серьёзно думаешь, что раз физического насилия не было, то всё в полном порядке? — словно острое лезвие разрезает тишину Тэхён. В зале повисает молчание. Альфа встаёт со своего места и делает несколько шагов по комнате. — Омега, один, без защиты, с двумя волчатами. Если бы в лесу что-то случилось с Юнги или волчатами, то вина легла на плечи не столько стаи, сколько советника, который стал угрозой для безопасности этой маленькой семьи.       — Единственное, о чём я мог думать, так это о безопасности волчат. Я боялся, что их заберут у меня, — шепчет Юнги и опускает голову, вновь роняя слёзы.       Чонгуку больших сил стоит сидеть на месте, пока его сердце медленно рвут на куски. Смотреть на друга, ставшего родным, который плачет от бессилия и собственной беззащитности, для Чонгука пытка.       — Я считаю, что недопустимо нахождение на посту советника вожака альфы, который позволяет себе распускать руки, — пожилой альфа встаёт со своего места. — Моё предложение заключается в отстранении Джина с поста советника.       — Что? — резко спрашивает Джин и встаёт со своего места. Стул с грохотом падает спинкой на пол.       — Займи своё место, — отрезает Тэхён, глянув на советника строгим взглядом. — Я считаю, что Джин виновен, — альфа тоже встаёт со своего места и тихо вздыхает. — Альфам недопустимо распускать свои руки и добиваться желаемого угрозами и насилием.       — Тэхён… — тихо шепчет Джин в неверии.       А Чонгук не может скрыть своего восхищённого взгляда. Тэхён действует как будущий вожак и руководитель, он выслушал две стороны и принял решение, которое посчитал верным. Чонгук смотрит на складку между бровей Тэхёна и чувствует непередаваемое облегчение, когда понимает, что здесь Тэхён стоит на стороне справедливости и правды.       Тэхён принял сторону омеги, жертвы, а не альфы. Он мог бы закрыть на всё глаза и разрешить конфликт тихо, но в глазах половины стаи — омег — выглядел бы защитником альф. Омеги бы перестали чувствовать себя в безопасности рядом с таким вожаком.       — Я добился этого места таким трудом. А из-за мимолётной ошибки вы лишаете меня этого? — встаёт со своего места Джин и тяжело дышит от возмущения.       — Эта мимолётная ошибка могла стоить жизни волчат, — рычит в раздражении Чонгук и стреляет в альфу испепеляющим взглядом, который так и говорит, что Чонгук может вновь наброситься. И теперь уже разорвёт на куски.       — Я не виноват, что Юнги такой трус и слабак.       — Юнги защищал свою семью! — впервые за весь совет повышает голос Тэхён, звуча грозно и пугающе даже для Чонгука, который чуть не скулит от испуга и замолкает вместе с бывшим советником. — Если бы ты не пошёл на поводу своей природы, то ничего не случилось бы. Я не могу доверить альфе стаю в своё отсутствие, который смеет столь низкими и грязными способами добиваться желаемого.       — Ты защищаешь его, потому что он твой друг, и потому что он друг твоего истинного, — фыркает Джин и скалится.       — Я защищаю омегу, который стал жертвой альфы с чувством собственного превосходства. С сегодняшнего дня ты больше не советник.       — Предлагаю назначить ему исправительные работы в наказание, — щурится один из альф и тоже встаёт со своего места.       Чонгук помнит, как этот же альфа спросил Юнги «Почему ты не закричал?» и перебивал пожилого оборотня. Он фыркает в недовольстве от того, как советник подлизывается к будущему вожаку. Тэхён обвинил Джина, значит, нужно его поддержать, чтобы сохранить место под солнцем.       — Окончательное решение об исправительных работах будет принято после совета, — уставшим голосом говорит Тэхён. — Вы можете быть свободны.       Джин первым покидает дом совета, пылая от злости и раздражения. Тэхён знает, что он не посмеет идти против принятого решения, остынет и подумает о случившемся ещё раз. Юнги же коротко кланяется и уходит из дома, где за дверями его встречает Хосок с тёплыми объятиями.       Тэхён переводит взгляд на Чонгука и облизывает нижнюю губу. Чонгук выглядит уверенным в себе, но Тэхён чувствует, как тот нервничает. После разговора перед советом Чонгук стал выглядеть потерянно и слишком задумчиво, словно гоняет в голове все сказанные Тэхёном слова.       Эгоист.       Собственные слова кажутся жестокими, но Тэхён слишком устал от всего вокруг, чтобы ещё терпеть выходки Чонгука. Он старался быть с ним мягок и осторожен, но Чонгук отталкивает все попытки. В чём причина столь негативного поведения Тэхён не знает. В глазах омеги он видит ответные чувства, но не понимает омегу.              Тэхён влюблён. Влюблён в Чонгука ещё после всех их драк и перепалок. В такого омегу невозможно не влюбиться: непокорный, строптивый и сильный. Такой сильный, что с каждым колким словом вонзал в сердце Тэхёна стрелы.       Жестокость Чонгука была не в том, что он огрызался и ненавидел, а в том, что стал Купидоном для их сердец. Он пускал стрелы любви, влюблял в себя сильнее с каждым днём, а потом закрыл свои чувства перед самым носом за мощной железной дверью.       Биться о неё Тэхён не станет, считая, что если дверь не открывают, то нужно искать другой путь.       — Чонгук, присаживайся, — говорит старший из альф и указывает рукой на стул. Он не смотрит с осуждением, словно один из всех присутствующих относится к омегам с пониманием.       Теперь очередь Чонгука получать своё наказание.

🌙

      — Как всё прошло? У тебя красные глаза, — Хосок заботливо приобнимает Юнги за плечи и прижимает к своему боку.       — Джина признали виновным, — вздыхает Юнги и прикрывает глаза. — Я не думал, что совет альф встанет на мою сторону.       — Почему?       — Они ведь альфы, — пожимает плечами Юнги, словно это всё объясняет.       — Юнги, нельзя всех мести в одну кучу, — ладонью Хосок несильно сжимает плечо омеги. — Так поступил Джин, но не члены совета альф и не Тэхён. Нельзя всех приравнивать к одному. Я же не такой.       — Ты никогда не выступал против волчат и никогда не хотел изгнать из стаи одинокого беременного омегу. А совет альф хотел этого, но один лишь Дусик встал на мою сторону и защитил. И чтобы все перестали гнать меня, я отдал свою свободу, как гарант безопасности — ходил с браслетом, — Юнги отстраняется от Хосока и оглядывается. На улице почти никого нет, совет ещё не окончен, члены стаи ведут себя тихо и спокойно.       — А Тэхён?       — В то время Тэхён был ещё мал, как и я. Дусик только вводил его в дела вожака, Тэхён не мог принимать никакие решения, но он стоял на моей стороне, оказывая поддержку. Я не знаю, возможно, он говорил что-то отцу, и Дусик отталкивался и от мнения сына, когда принимал решение касаемо беременного меня, — с тихим вздохом говорит Юнги и хмурится. — Где волчата?       — Они с папой. Я попросил его посмотреть за ними сегодня. Хочу провести этот вечер с тобой, чтобы ты отдохнул и успокоился. Юнджун знает, что тебя напугал Джин, он не должен видеть тебя таким взволнованным и заплаканным. Незачем маленькому волчонку идти против взрослого альфы, — Хосок вновь притягивает Юнги к себе за плечи и целует в висок. — А Юнсон у нас слишком ранимый. Он каждый раз переживает, когда ты плачешь, и пока ты спишь, он кладёт голову на твой живот и тихо скулит.       — Да, он такой ранимый и впечатлительный. Я думаю, что это моя вина, — Юнги опускает голову и кусает нижнюю губу. — Когда я был беременным, да и когда родил, то всё время был в диком стрессе. Наверное, это сказалось на его нервной системе. Я не кормил их своим молоком, потому что его не было. А ты ведь знаешь, как волчатам важно питаться первые дни молоком папы: оно укрепляет организм.       — Значит, его альфа будет сильным и крепким, чтобы защищать такого омегу, как Юнсон. А пока у него есть Юнджун, который будет за брата стоять горой, — с лёгкой улыбкой говорит Хосок. Юнги в последнее время переживает слишком много, Хосока беспокоит его состояние. — Хочешь, сходим за травами в лес? Может, нам посчастливится найти грибы. Столько дождей было.       — Да, было бы хорошо сходить, я ещё не всё заготовил к зиме, — быстро соглашается Юнги и улыбается Хосоку. Он всегда ходил в лес один за травами, иногда брал с собой волчат. Хосок поддерживает по-своему: не словами, а действиями. Хосок знает, как важно для Юнги заниматься своим делом и быть готовым оказать любую помощь и днём, и ночью. Поэтому и идёт в лес, желая составить своему омеге компанию.       — Тогда пойдём накинем тебе куртку и возьмём корзины для грибов и трав.       Юнги только послушно кивает и идёт следом за своим альфой. После совета он эмоционально истощён и выжат до последней капли. Ему хочется тишины и покоя, тёплых объятий и Хосока рядом. Юнги всегда становится легче, когда Хосок рядом. Одна мысль о том, что они не виделись столько длительных и долгих лет, ужасает. Хосок своим присутствием все многолетние раны залечил. Свою жизнь без него Юнги больше не может представить.       На улице поднялся холодный ветер, Юнги ёжится и подпрыгивает на месте. Хосок пошёл в дом один.       Выходит альфа в накинутой на плечи кофте, а в руках держит корзинку и куртку для Юнги.       — Мне куртку вынес, а сам в тонкой кофте собрался идти? — бурчит омега и просовывает руки в рукава. Хосок сам застёгивает замок, из-за чего Юнги дует губы.       — Я не замёрзну, а вот ты не любишь холод, так что не надо возмущённо смотреть на меня. Да и тебе беречь здоровье надо, — с хитрой улыбкой подмигивает Хосок и коротко целует Юнги в обветренные губы.       — Это к чему сейчас было? — делает вид, что не уловил мысль Юнги, а у самого уши гореть начинают от одной только мысли, чтобы вновь переспать с Хосоком. Юнги для такого шага нужно дождаться либо течку, либо в городе у людей прикупить алкоголь, который в стае под строгим запретом.       — Ты прекрасно понял, прелесть моя лесная, — тихо смеётся Хосок и обнимает Юнги одной рукой за плечи, притягивая к себе ближе. — Ушки вон как покраснели.       Юнги сдерживает внутри себя смущённый писк и опускает голову, виском прижимаясь к плечу Хосока.       — Я никогда не задавался таким вопросом, но мне интересно. Омеги могут забеременеть не во время течки? — вдруг спрашивает Хосок, из-за чего Юнги спотыкается и чуть не падает лицом в землю. Не такого разговора он ожидал.       — Это возможно, но такие случаи очень редкие. Это как доминантному волчонку родиться у обычной пары, — Юнги отстраняется от Хосока, когда замечает несколько грибов и шустро идёт к ним. — Там даже десятой процента нет.       — И что влияет на эту вероятность?       — Желание пары иметь волчонка или волчат, — коротко отвечает Юнги и садится на корточки.       Хосок садится рядом с омегой и помогает собрать хорошие грибы, проверяет на червей и складывает в корзину. Не может не посмотреть на Юнги, любуется его сосредоточенным видом и выпяченными губами. Его хочется повалить на лесную землю и долго целовать, пока у обоих не начнут гореть лёгкие и сводить губы.       — Омега не может забеременеть во время течки и гона альфы, если хотя бы один из пары не хочет волчонка, — вдруг говорит Юнги и поднимает взгляд на Хосока, заглядывает ему в глаза и тихо вздыхает. — Перед советом я говорил с Хансоном. Меня беспокоил Чонгук. Я хотел поговорить с Хансоном, как с папой Чонгука и высказать свои переживания. Один чёрт знает, что могли эти двое: Чонгук и Тэхён, учудить за пару ночей, когда оба ничего не знают о собственной природе. И Хансон мне сказал, что раз мы дети леса, то и волчат нам даёт дух леса. Пока оба в паре не захотят искренне сильно волчонка, они его не получат.       — Значит, получается, в ту нашу ночь ты уже готов был к волчатам? — с теплотой в голосе спрашивает Хосок и поднимает ладонь, кладёт её на щёку Юнги и не может не приподнять уголок губ, когда видит, как кровь вновь приливает к лицу омеги.       — Я всегда любил волчат. И я думал и мечтал, что они у нас будут, обязательно больше одного. И, как видишь, в первую же течку с тобой жизнь зародилась под моим сердцем, — глаза неприятно пощипывает от накатывающих слёз. Юнги не может их сдержать от всех воспоминаний, от стольких лет без Хосока и от долгожданной близости с альфой.       — Почему ты плачешь? — пугается Хосок и садится ближе к Юнги, большим пальцем стирая влагу под глазами.       — Всё ещё не могу поверить, что ты теперь рядом, что ты есть у наших волчат, — звонко шмыгает носом Юнги и тянет руки к Хосоку, обвивает его шею и крепко обнимает. — Я так счастлив сейчас.       Хосок теряет равновесие, и они падают на лесную землю: альфа на спину, а Юнги сверху на него. Омега тихо ойкает, но не встаёт, на его спине лежит рука Хосока, которая не даёт даже приподняться с груди альфы.       — Ну и чего ты дёргаешься? Давай полежим так немного, — Хосок закрывает глаза и кладёт руку на затылок Юнги, опуская его голову на свою грудь.       — Земля холодная, ты можешь заболеть.       — Не думай об этом. Я знаю, что тебе нравится лежать на мне, — почти неслышно говорит Хосок и приподнимает уголок губ, когда чувствует, как Юнги расслабляется.       — Как думаешь, когда вражда закончится? — Юнги укладывает голову удобнее на груди Хосока и задумчиво смотрит на колыхающиеся от ветра травинки. — Это ведь не может продолжаться вечно.       — Не может. Я ещё не разговаривал с Тэхёном, но мой отец пойдёт по головам, только бы достичь желаемого. В стае после смерти Чонсона и ухода моего папы полный бардак. Отец думает, что держит всё под контролем, но у него это плохо получается. Особенно в последние месяцы после пропажи Чонгука, — Хосок медленно открывает глаза и смотрит на кроны сосен и тучное небо.       — Когда я думаю о Чонсоне, то мне становится так тяжело на душе, хоть я его и не знал, не видел даже. Но Чонгук ведь такой же, как и его старший брат, — тихо говорит Юнги, не желая нарушать тишину леса своим голосом.       — Любовь Чонсона поменяла. Но он был таким же, как и Чонгук. Разве что мудрость к нему пришла раньше, чем к нашему маленькому бунтарю, — хрипло смеётся Хосок и запускает пальцы в волосы Юнги. — Я не знал, что Чонсон нашёл истинного, но догадывался. Я видел, как отец давил на него, что нужно снюхиваться с альфой из другой стаи ради выгоды, ради земель. По сей день жалею, что был слабым и не смог защитить брата.       — Хосок, но ты ни в чём не виноват, — Юнги резко поднимает голову и заглядывает в глаза альфы. — Твой отец поступал жестоко и поступает так до сих пор. Да и что ты мог сделать против силы вожака?       — Принять удар на себя? — продолжая смотреть на небо, тихо спрашивает Хосок. — Я видел, как отец ударил Чонсона несколько раз. Сейчас мне кажется, если бы я тогда сделал шаг, просто попытался встать на защиту брата, то всё обернулось бы иначе.       — Тогда почему не сделал?       — Чонсон запретил мне и Чонгуку подходить, когда он разговаривает с отцом. Он не хотел, чтобы мы видели отца таким жестоким. Чонгук этого не видел, я не позволил. Боюсь представить, что мог учудить этот сорванец, если бы узнал, — Хосок прикрывает глаза на пару секунд, когда открывает, то смотрит уже на Юнги.       — Прошу, не вини себя. Я уверен, что Хансон и Чонгук тоже винят себя в смерти родной крови, но представь, что душа Чонсона здесь, — Юнги садится на бёдрах Хосока и разводит руки в стороны. — Что он — ветер, который скользит между пальцев, взъерошивает волосы, исследует одежду и лицо.       Листва тихо шумит из-за поднявшегося ветра, кроны деревьев начинают качаться, роняя с веток сосен несколько шишек.       — Слышишь этот ветер? — пряди светлых волос падают на лицо омеги, Юнги мягко улыбается, когда Хосок убирает их кончиком пальца. — Я не знаю, правда это или нет, но душа волка не может отправиться к звёздам, если она обеспокоена. Смерть Чонсона покрыта тайной. Может, среди этого ветра есть его душа, которая скользит по нам, щекочет кожу и обнимает в поддержке? Не вини себя, представь, что чувствует Чонсон, когда видит тебя таким.       — За что ты мне такой? — по щеке Хосока стекает одинокая слеза, но губы улыбаются. — Как я жил без тебя эти годы?       — Ты тоже был мне очень нужен, свет мой.       Юнги ложится обратно на Хосока, кончиком холодного носа касается шеи и выдыхает горячий воздух из лёгких. Кожа альфы реагирует без замедления — покрывается мурашками.       — Прелесть моя, тебе лучше так не делать, — почти неслышно произносит Хосок.       Омега резко поднимает голову, после чего вскакивает на ноги и густо краснеет от осознавания того, что сделал. Юнги успел позабыть, что шея Хосока — слабое место альфы. Один поцелуй в неё может свести альфу с ума.       — Опять ты покраснел, как помидор. Стесняешься меня? — не может не поддеть омегу Хосок. Он встаёт с лесной земли и надвигается на Юнги, замершего на месте с покрасневшими щеками.       — Не стесняюсь я! Или ты забыл, что я родил двоих волчат? — Юнги вздёргивает нос и делает короткий шаг назад. Его щёки пылают огнём, омега не может выкинуть из головы воспоминания и картинки их первой и единственной ночи. Помнит всё чётко, словно это было вчера.       — Я вижу все твои эмоции, прелесть. Щёки румяные, глазки бегают, а запах стал слаще. О чём ты там думаешь? — уголок губ Хосока приподнимается, а глаза щурятся.       — Ты же готов был разрыдаться от эмоций пару минут назад, а сейчас уже пытаешься вывести меня на эмоции? — атакует Юнги и делает ещё один шаг назад.       — Кажется, я тебе уже говорил, что ты моё спасение. А твои румяные щёки заставляют забыть о всех проблемах.       — Не говорил, — ворчит Юнги и опускает взгляд вниз, не в силах выдержать глубокий чёрный цвет глаз Хосока.       — Вот, говорю, — кивает Хосок. — Планируешь через весь лес спиной вперёд пройти? — со смешинкой в голосе спрашивает Хосок и останавливается.       — Нет.       — Юнги, — становится серьёзным Хосок.       — Да?       — Подними на меня глаза, — просит мягко, но смотрит требовательно. — Юнги.       Омега медленно поднимает взгляд на глаза Хосока и нервно сглатывает слюну. Один лишь взгляд тёмных глаз Хосока заставляет всё тело мелко дрожать от волнения. Юнги помнит этот взгляд. Именно так Хосок смотрел на него, когда омега затащил его в своё гнездо: желанно.       — Подойди ко мне, прелесть, — Хосок поднимает руку ладонью вверх и ждёт, когда Юнги медленно сделает два шага и возьмётся за протянутую руку. — Молодец. А теперь поцелуй меня.       Юнги смотрит растерянно в любимые глаза, приоткрывает рот и хочет заскулить от смущения, но не может произнести и звука. Глаза Хосока его словно пленили, связали и заставили смотреть только в них.       Альфа не заставляет, не требует переступать через смущение и неловкость, но в поддержке большим пальцем гладит тыльную сторону ладони Юнги.       «Ну и где моя смелость, как в ту ночь? Я же сам тогда накинулся на него», — хочет проскулить Юнги. —«Ушла вслед за течкой. Как же её сейчас не хватает, этой смелости».       Юнги облизывает губы, переводит взгляд с глаз Хосока на его губы и облизывает свои ещё раз. Альфа сам поцеловал его дома, Юнги не делал этого первым никогда.       — Они не кусаются.       — Да знаю я!       — Если ты не хочешь, то так и скажи, я же не заставляю, — Хосок снисходительно улыбается.       Он отстраняется, и Юнги дёргает его за руку обратно, целуя. Для омеги поцеловать Хосока самостоятельно — то же самое, что целоваться с ним впервые. Они не виделись долгие годы, а до разлуки Хосок не позволял себе вольностей в действиях.       Хосок отпускает руку Юнги, обнимает его за талию и рывком прижимает к себе, перенимает инициативу с улыбкой на губах и слышит тихий скулёж из уст Юнги. Омега расслабляется в руках альфы, тает вместе со смущением и напряжением.       Кажется, если Хосок отпустит его талию, то Юнги рухнет на лесную землю.       Внизу живота от глубокого поцелуя становится жарко, из-за чего Юнги вновь густо краснеет, но не смеет отстраниться, руками обвивает шею Хосока, царапает короткими ноготками горячую кожу и получает в ответ тихий рык.       Он завёл зверя.       Юнги не останавливает Хосока, когда тот разрывает поцелуй и опускается губами на шею, целует с особым желанием, широко мажет языком, оставляя на коже мокрые следы слюны. Хосок берёт Юнги за предплечья и толкает спиной назад, прижимает к стволу сосны и возвращается к шее.       О таких поцелуях Юнги тосковал в первые течки после родов. Ему не хватало Хосока рядом, тело изнывало и просило альфу. После нескольких мучительных течек они стали протекать почти незаметно для омеги.       Юнги позволяет Хосоку сейчас всё: целовать, лизать, кусаться. Позволяет проникнуть руками под одежду, гладить поясницу и живот, касаться груди. Из уст вырываются тихие поскуливания, когда Хосок трогает соски, сжимает их несколько минут, пока губами и зубами терзает шею.       Коленкой Хосок раздвигает ноги Юнги, не позволяет омеге их сжимать. Через ткань одежды альфа чувствует, как у омеги пылает огнём пах, как его член давит на штаны.       Хосок достаёт одну руку из-под одежды Юнги, облизывает собственные пальцы и запускает ладонь под спортивные штаны омеги с бельём. Заглядывает в глаза Юнги и не может не приподнять уголок губ, когда видит, как тот поплыл от возбуждения.       На языке вертится «Не стесняешься больше?», но Хосок не может произнести этот вопрос в слух, боится спугнуть Юнги своей безобидной насмешкой. Пока омега расслаблен, Хосок вдоволь пользуется этим.       Тёплые пальцы Хосока кажутся холодными в сравнении с горячей кожей члена омеги. Юнги тихо мычит и откидывает голову назад, бьётся затылком о ствол дерева, но не обращает на это никакого внимания. Свободная рука Хосока гладит его по щеке, лбу и перемещается за затылок. Протискивается между головой Юнги и сосной.       Хосок наблюдает за омегой, как открываются губы в стоне, когда альфа большим пальцем надавливает на головку, когда размазывает смазку по всему члену. Кончик языка Юнги проходится по нижней губе. Хосок тихо рычит и целует омегу, сплетает свой язык с языком омеги и звонко причмокивает в удовольствии.       С громким мычанием Юнги кусает Хосока за нижнюю губу и дрожит всем телом. Пальцы альфы сжимают член в тугом кольце и устраивают сладкую пытку. Юнги разрывает поцелуй, жмурит глаза и звонко стонет, когда изливается в ладонь Хосока.       — Быстро, но я не удивлён, — альфа достаёт свою руку и поджимает губы, когда смотрит на сперму Юнги.       Омега приходит в себя моментально, он отлипает от дерева и натягивает штаны с бельём. Срывает с земли небольшой кусок мокрого мха и вытирает им ладонь альфы.       — Прелесть, всё в порядке, я мог и сам вытереть, — улыбаясь говорит Хосок, наблюдая за своим омегой. — Пойдём домой.       — Домой? — резко поднимает голову Юнги и кидает себе под ноги грязный мох. — А как же?..       — Что? — склоняет голову набок Хосок.       — Ну, а как же… Ты не продолжишь? — растерянно мямлит Юнги, хлопая ресницами и смотря на альфу большими глазами.       — Нет, — качает головой Хосок и шумно вздыхает. — Не сегодня.       Альфа разворачивается в сторону поселения. Одни распухшие от поцелуев губы и сладостный запах Юнги сводят Хосока с ума. Он бы продолжил, вкусил омегу, как самое вкусное, что есть на всём белом свете. Но не здесь и не сейчас. Хосок не хочет этого делать на улице, среди леса и ворон. Не хочется, как изголодавшиеся дикие звери.       С Юнги хочется нежно и сладко.       — Ты не хочешь меня? Я тебя не возбуждаю, потому что моё тело после родов некрасивое? — чуть ли не плача спрашивает Юнги и семенит за Хосоком по тропинке.       — Прелесть моя, — Хосок останавливается и поворачивается к омеге. Смотрит на его большие слезящиеся глаза и берёт за руку, кладёт её на свой пах и тихо вздыхает. — Как видишь, всё в порядке. И тело твоё самое красивое, уж я-то знаю. Просто мы задержались с тобой в лесу, да и хватит с тебя на сегодня. Всего понемногу, а чуть позже самого терпеливого будет ждать сладость.       — Что значит хватит? — хмурится Юнги и легонько сжимает пальцами возбуждение Хосока, вынуждая того дёрнуться и убрать руку омеги от себя. — Я выносливый!       — Я знаю, что ты выносливый. Но не сегодня. Идём домой, — тихо смеётся Хосок и переплетает пальцы с омегой.       Юнги остаётся только шумно вздохнуть и послушно пойти следом за своим альфой. Сейчас действительно не время для этого.       В поселении остался Чонгук, который нуждается в плече друга.       — Меня не покидают твои слова о Чонсоне, что он может быть здесь, — вдруг говорит Хосок и чувствует, как Юнги сжимает его руку. — Мне даже иногда кажется, что лес передаёт эмоции ветром и шумом.       — Так и есть. Ты же помнишь, я рассказывал тебе о духе леса? Лес всё чувствует.       — Если мой отец решит напасть, мы сможем понять это?       — Хотел бы я знать. Мне кажется, в последнее время слишком холодно и дождливо. Возможно, скоро что-то произойдёт плохое. Я не хотел говорить, но у меня на душе неспокойно, — Юнги не успевает остановиться, когда Хосок резко поворачивается к нему, и врезается лицом в грудь альфы. — Ты чего?       — Почему мне не сказал? Даже сейчас, когда я приставал к тебе, — хмурится альфа.       — Я думал, что смогу отвлечься от тревожного чувства.       — Помогло? — с недовольством в голосе спрашивает Хосок, продолжая хмуриться.       — Нет.       — Тогда почему молчал? Юнги, мне просто хотелось тебя подразнить, но если бы ты сказал, что тебе на душе плохо, то я бы не посмел прикасаться. Для меня ведь важнее, что ты чувствуешь, чем потребность, — не может не злиться Хосок. Его злит то, что Юнги предпочёл отдаться минутному расслаблению с рукой в штанах, нежели рассказать о своих тревогах.       — Но ведь это тоже моя и твоя потребность, — злится в ответ Юнги и хочет освободить свою руку, но Хосок сжимает её крепче и качает в отрицании головой.       — Не отпущу.       Лес над головой шумит из-за ветра, который гонит к поселению густые чёрные тучи. Вновь надвигается гроза.       — Я беспокоюсь о стае, — шепчет Юнги и опускает голову. — Пусть они и осуждали меня, но я знаю, что большинство омег всегда готовы были прийти мне на помощь, просто некоторые боялись своих альф. Ведь я для них был как грязь и позор стаи. Но дело сейчас не в этом! — на эмоциях повышает голос Юнги и резко поднимает голову.       В глазах Юнги Хосок видит отчаяние и страх. У него сердце болезненно сжимается в груди, Юнги ещё никогда не был таким перед ним.       — Если твой отец решит напасть. Что мне делать? Я должен спасать свою семью, но как же члены стаи? Кто о них позаботится? А если серьёзное ранение? А если покусают волчонка? — безостановочно перечисляет Юнги и рвано вдыхает воздух.       — Юнги, прелесть моя, тише, — прерывает омегу Хосок и обнимает. Чувствует, как руки Юнги смыкаются за спиной и сжимают с силой. — Ты не один, у тебя есть я, Чонгук, Тэхён, мой папа. Я уверен, что члены стаи не бросят друг друга.       — Я так боюсь. Это чувство сидит внутри меня, что что-то плохое произойдёт, я никак не могу успокоить это, — не сдерживая слёз, продолжает делиться своими переживаниями Юнги, окутанный запахом и объятиями своего альфы.       В этих руках он в безопасности.       — Давай будем решать проблемы по мере их поступления? — Хосок отстраняет от себя Юнги и кладёт ладони на его влажные щёки. — Ты можешь сейчас что-то сделать?       — Нет.       — Тогда чего плачешь? Я рядом, волчата с тобой, все живы и здоровы. Если мой отец решит вторгнуться сюда, то я больше, чем уверен, что наша семья друг за друга перегрызёт глотки. Юнги, — вздыхает Хосок, — есть шанс, что войну можно остановить. Члены моей стаи боятся собственного вожака.       — Почему?       — Я не знаю, как там обстоят дела сейчас, после того, как вся семья вожака ушла на территорию врага, но я знаю, что мой отец жестокий и безжалостный, он алчный и жадный. Если он причастен к смерти Чонсона, то Чонгук его живым не оставит, я уверен, — серьёзным голосом говорит Хосок, приводя Юнги в чувство.       — Он запугал собственную стаю?       — Да. Я уверен, что большинство альф пойдёт за ним не по той причине, что они согласны, а потому что на кону стоит безопасность их семьи.              — Боже, это ужасно.       — Прелесть моя, если ты хочешь быть слабым, если устал быть сильным, то я готов стоять перед тобой и закрывать от любой опасности, — взгляд Хосока нежный и понимающий, от него щемит в груди.       — Нет, — мотает головой Юнги и вытирает тыльной стороной руки щёки. — Я твой омега, я твой муж, твоя семья и папа наших волчат. Я не позволю тебе одному защищать нашу семью, — Юнги берёт Хосока за руку и переплетает пальцы в замке, влажными губами целует костяшки на руке альфы. — Только вместе и никак иначе.       — Самый лучший и самый сильный, — Хосок целует Юнги в лоб и закрывает на долю секунды глаза, наполняет лёгкие запахом омеги. — Пойдём домой. Выпьем чай, волчата нас заждались.       — Мы собрали совсем мало грибов.       — Это сейчас не столь важно. Куда важнее было побыть наедине и поговорить, — Хосок тянет Юнги за руку, около дерева поднимает почти пустую корзинку и направляется в поселение. — Больше не молчи, если что-то тревожит.       — Не буду, — с лёгкой улыбкой облегчения говорит Юнги, но оглядывается, смотря в глубь леса и чувствует, как холодеют руки и ноги от плохого предчувствия.       Тёмный лес кажется впервые таким холодным и пугающим. Юнги не нравится то, что он чувствует, когда смотрит на родной лес.

🌙

      Чонгук молча садится на стул перед альфами и бросает короткий взгляд на Тэхёна, но он тихо переговаривается с другим альфой и не смотрит на Чонгука. Омега не хочет признавать этого вслух, но внутри у него всё дрожит от волнения и страха. В горле застревает нервный комок. Альфы никогда не вызывали у него доверие. Особенно после случившегося с Юнги. Один из них, который и доставал омегу тупыми вопросами, оказывая давление на и так раздавленного члена стаи, сейчас смотрит с пренебрежением на Чонгука. От него точно следует ждать беды, не иначе.       Не только на совете, но и в поселении.       — Начнём слушание по делу Чонгука, — прерывает тишину в зале тот самый альфа, который единственный отнёсся с пониманием к Юнги. — Почему ты устроил драку в поселении?       — Потому что Джин посмел тронуть Юнги. Я заступился за свою семью, — сдержанно отвечает Чонгук и смотрит в глаза альфы с уверенностью, стараясь всеми силами скрыть дрожь в теле. Пальцы рук он сцепляет вместе, скрывая так своё волнение от альф. Чонгук уверен, что если они заметят его страх, то воспользуются этим, как было и с Юнги.       — Разве тебе неизвестно, что устраивать самосуд в поселении строго запрещено? — влезает в диалог другой альфа из совета, не давая старшему продолжить допрос.       — Я не верю в правосудие здешних альф. Вообще ни в каких альф не верю, — с ощутимым холодом и пренебрежением говорит Чонгук, переводя взгляд чёрных от раздражения и злобы глаз на спрашивающего. — Вы отстранили Джина от поста советника. Хорошо. Но это не уняло бы злобу внутри моего брата, как за своего омегу, и внутри меня, как за друга и семью. Показать не только Джину, но и другим альфам, что омег обижать никто не имеет права, было не просто моей прихотью, а необходимостью.       — Ты нарушил закон.       — Я заступился за слабого.       — Чонгук, — вздыхает самый старший из совета, — ты не заступился, а устроил самосуд с целью мести. Если бы Джин начал приставать к Юнги перед твоими глазами, а ты бросился на него в этот момент, то это было бы защитой. В таком случае ты бы заступился и помог, а не устроил самосуд.       — Почему совет состоит только из альф? Как вы можете понять омегу, никогда не побывав на нашем месте? — прерывает альфу Чонгук и складывает руки на груди. — Альфы возомнили себя верховным правительством, творят, что душе угодно и прикрываются природой.       — Мы собрались здесь, чтобы обсудить серьёзность твоего проступка, а не выслушивать твоё мнение об альфах! — злится член совета.       — Сонхун, не повышай голос, — усмиряет пыл альфы Тэхён.       — Ваша злость только доказывает мою правоту.       — Закончим эту дискуссию, — Тэхён складывает руки на груди и бросает на Чонгука серьёзный предупреждающий взгляд. — Нам нужно принять решение касаемо наказания для Чонгука за нарушение закона.       — Перед тем, как я выдвину свои предложения, мне хотелось бы задать один вопрос тебе, Тэхён, — старший из совета наклоняется немного вперёд, чтобы глянуть на будущего вожака. — Чонгук твой омега?       У Чонгука от вопроса сердце ухает в пятки, а по спине пробегает холодок. Вопрос не просто в духе «твой» или «мой», а в признании Чонгука омегой будущего вожака. Чонгук замирает и не дышит, пока Тэхён смотрит на него и думает над ответом длительные секунды.       Мучительные секунды, в которые Чонгук чувствует каждой клеточкой своего тела напряжение и дрожь.       — Он мой истинный, но не мой омега, — от ответа альфы внутри что-то неприятно колет.       В ответе Тэхёна он сам виноват. Отказывался идти на мировую с истинным, не желал признавать свои чувства, вот и итог: Тэхён открыто показал, что Чонгук не его омега, опровергнув ранние слова омеги перед всем поселением.       Чонгук слышит тихую усмешку Сонхуна и сдерживается от желания встать и зарычать ему в самое лицо.       Старший из альф встаёт со своего места и с тихим вздохом выносит своё решение:       — Я предлагаю одно из двух: исправительные работы или браслет.       От последнего Чонгук чуть не вскрикивает в ужасе. С браслетом на ноге он беззащитен и уязвим. В человеческом обличье Чонгук слаб и не способен постоять за себя, когда в руках ничего нет. Волк — его единственная защита при нападении.       С нескрываемым ужасом в глазах Чонгук смотрит на Тэхёна. Взгляд у альфы равнодушный, словно его нисколько не волнует состояние Чонгука. Но Тэхён замечает, как Чонгук перенёс часть веса на ноги и напрягся, словно готов вскочить в любой момент и сбежать.       Тэхён уверен, что Чонгук сбежит, ведь уже однажды его безопасность была нарушена.       «Я ведь не признаю его, как своего альфу, всё время грублю и отталкиваю, не удивительно, что он не будет меня защищать. Перед законом все равны», — приходит к неутешительным выводам в голове Чонгук и до крови кусает щёку изнутри. — «Я не позволю надеть на меня браслет. Сбегу отсюда как можно дальше, но лишить меня волка не позволю. Только не альфам, которые никогда не поймут, каково это быть омегой».       — Что вы скажете? Поднимите руки те, кто за браслет, и встаньте, если за исправительные работы, — альфа продолжает стоять, не садится и не поднимает руку.       Остальные члены совета поднимают руки. Четверо против одного. Чонгук в ужасе понимает, что от решения Тэхёна зависит дальнейшая судьба не только Чонгука, но и их.       Тэхён смотрит на Чонгука и раздумывает не больше минуты, пока в зале царит мёртвая тишина, нарушаемая только треском дров в камине. Подмечает, как Чонгук напряжён, как кусает щёку и хмурит брови. Надеть на него браслет, значит, обезопасить стаю от вспыльчивости и непредсказуемости Чонгука, но и потерять его крошечное доверие, лишить защиты и заставить жить в страхе. Не надеть браслет, значит, позволить Чонгуку быть угрозой.       — Я изменю закон ради тебя.       Собственные слова эхом проносятся в голове. Тэхён не может предать их, не может забрать обратно, разбив все старания в сторону Чонгука вдребезги.       От него ждут ответа, и Тэхён готов его дать.       Альфа встаёт со своего места и с серьёзностью в глазах смотрит на сжавшегося Чонгука.       — Вы проголосовали за браслет не потому, что это заслуженное наказание, а потому что боитесь Чонгука, — холодным тоном говорит Тэхён и поворачивает голову к альфам. В ответ слышит тихое возмущённое мычание совета. — Ещё скажите, что я неправ. Никто из вас не сможет противостоять Чонгуку, если он захочет сразиться с вами. Бесстрашию этого омеги можно позавидовать. Если вы так боитесь его, то работайте над собой и своей уверенностью. Не заставляйте меня сомневаться в вашем знании законов стаи. Я могу найти тех, кто прекрасно справится с вашей работой.       Тэхён ловит взгляд старшего альфы и замечает, как тот приподнимает уголок губ и коротко кивает в согласии. Он знает, что альфа предложил браслет исключительно в целях проверить реакцию совета и будущего вожака.       — В наказание Чонгук получает две недели исправительных работ в садике. Будет помогать Ыну с волчатами, — принимает окончательное решение Тэхён и садится обратно на своё место.       — Что?! — слышится шумное возмущение альф.       — Ты хочешь подпустить его к волчатам? Это безумие! Он же настоящий дикарь.       — Это не обсуждается. Совет окончен, — жёстким голосом заставляет замолчать альф Тэхён. — Чонгук, выйди на улицу и дождись меня там.       — А… — хочет напомнить о волчонке Тэхёну омега, но альфа одними губами произносит «помню».       Чонгук кладёт руки на подлокотники стула и поднимается, чувствует, какими ноги стали деревянными. На улицу выходит быстро и грузно падает на ступеньки, глубоко вдыхает холодный воздух. Он готов был сбежать, если бы Тэхён решил надеть на него браслет.       Готов был сорваться с места.       — Папа, Хосок и Юнги… Я бы оставил их? Смог бы бросить здесь ради самого себя? Тэхён бы точно разыскал меня, даже если бы я сбежал в другую стаю. Он бы силой вернул, — шёпотом рассуждает вслух Чонгук и кладёт голову на свои колени. — А волчонок?       Омега резко подрывается с места, пошатывается от слабости в ногах. Он прислушивается к голосам за дверью и решает быстро сходить домой, проведать волчонка и папу. Ему не привыкать к грозному голосу Тэхёна и его разозлённому взгляду.

🌙

      В дом Чонгук заходит тихо, дверью не хлопает и прислушивается к тишине. Нос трогает запах Тэхёна, это не удивительно: это его дом. Чонгук проходится по первому этажу, никого не находит и быстро поднимается по лестнице на второй этаж, переступая через ступеньки. Со стороны папиной комнаты он слышит шёпот.       — Вот так, да, не спеши.       Чонгук заходит в комнату и останавливается на пороге. Папа сидит на кровати и в одной руке держит совсем крошечного волчонка, а второй кормит его из бутылочки молоком.       — Он только недавно перестал дрожать от холода и скулить, — вздыхает Хансон и склоняет голову набок, разглядывая волчонка. — Он обычного окраса. Обычно, по волчатам уже с рождения видно, сильные они духом или нет. Чонмин очень сильный, раз смог выжить в холодном лесу. Он даже не заболел, хотя простуда может сразу не проявиться. Я не заметил у него болезней, из-за которых его могли бросить.       — Он внебрачный или от чужака, наверное, поэтому и бросили, — тихим голосом говорит Чонгук и подходит ближе, садится на корточки и большими глазами смотрит на волчонка. Он поднимает руку и указательным пальцем ведёт от носика до лба. — Уже тёплый.       — Его могли украсть, — качает головой Хансон и забирает пустую бутылочку. Волчонок тянется за соской и тихо скулит. — Мы можем найти его папу.       — Нет, я его не отдам никому, — в возражении отрицательно мотает головой Чонгук и забирает волчонка из рук папы. Он садится с ним на кровать и бережно гладит пальцами между ушей.       — Чонгук, сынок, его и правда могли украсть. Если это волчонок не от истинного или от чужака, то либо альфа, либо члены стаи могли от него так избавиться. Это здесь Юнги позволили оставить Юнджуна и Юнсона, но в другой стае другие распорядки, — ладонь Хансона опускается на плечо сына.       — Они вырвали новорождённого с кровью от омеги? Не думаю, что это так. Его даже не успели вылизать, ты и сам видел, когда я принёс его. Омега поступил жестоко, поэтому я не отдам волчонка и буду его защищать, — в раздражении Чонгук дёргает плечом, скидывая руку папы.       — Чонгук, ты не полюбишь чужое чадо, не как его родитель, — с тяжёлым вздохом говорит Хансон.       Своего сына старший омега знает как никто другой. Чонгук не готов к своим волчатам, что уже говорить о чужом, которого он не носил под сердцем. Волчонок совсем маленький, ему от силы несколько часов, такому необходимы постоянные забота и внимание. Хансон уверен, что Чонгук не сможет дать ему всё необходимое. До тех пор, пока идёт война между стаями, Чонгук не отречётся от своих целей.       — Я не собираюсь его любить. Просто дам ему защиту, — твёрдым голосом заявляет Чонгук. — Я знаю, что мне не вырастить волчонка, потому что я сам ещё веду себя, как ребёнок. Мои вечно ломающиеся отношения с Тэхёном тому подтверждение. Я не могу разобраться с собственным истинным, а тут целая крошечная жизнь. Да и я никогда не хотел волчат, это по части Юнги.       — Тебе не нужно разбираться со своим истинным, достаточно просто перестать думать головой. Я же вижу, как ты на него смотришь. Тэхён ведь может открыть тебе новые двери, научить тому, чего ты не знаешь. Быть вожаком не так просто, это огромная ответственность. А твои метания туда-сюда: то к Тэхёну, то от Тэхёна, только показывают, какой ты нерешительный. Проблемы в отношениях должны решаться вместе, а не в одиночку, — Хансон кладёт ладонь на голову сына и тянет к себе, укладывая его голову на своё плечо.       Чонгук не сопротивляется, послушно укладывает голову и прикрывает глаза, расслабляясь.       — Думаешь, мне нужно дать ему шанс?       — Не ему, а вам, Чонгук. Ты всегда можешь уйти, никто, никакой альфа или закон не в силах заставить тебя быть там, где тебе тяжело дышать.       — Мы с ним только и делаем, что ругаемся.       — Он устал, Чонгук. Его отец скоро умрёт, Джихён собирается идти войной, ты под боком то дерёшься, то нарушаешь закон. Он переживает о тебе больше, чем ты думаешь. Как думаешь, откуда дома молоко? У меня не было возможности сходить за ним, ведь жизнь волчонка была на волоске, — на несколько секунд Хансон замолкает, слушая тихое дыхание Чонгука. — Ты спустись как-нибудь в погреб, там столько молока, Чонгук. Для тебя, потому что ты его любишь.       Сердце в груди заходится в быстром темпе. Чонгук закрывает глаза и вдыхает воздух глубоко, пытаясь привести разволновавшееся сердце в порядок.       Тэхён для него столько делает. Невольно становится стыдно и совестливо, ведь на заботу и внимание Тэхёна Чонгук огрызается и жалит.       — Вы как два раненых зверя кидаетесь друг на друга, но ещё не понимаете, что как только спрячете когти, то сможете помочь друг другу залечить раны.       Чонгук согласен, но молчит. Ему хочется подпустить Тэхёна к себе, но он боится вновь обжечься. Чонгука пугает мысль, что он вновь будет слабым рядом со своим альфой. А ещё он смущён. Раньше никогда он не был так ласков и нежен с альфой. Тэхён его меняет, чувства заставляют быть другим.       — Чонгук, ты должен понять только одно: все совершают ошибки, но не все могут их усвоить. По Тэхёну видно, как он старается исправить то, что натворил, но и ты должен признать, что во многом был неправ.       — Тэхён не принимает мою силу и моё желание стать вожаком, — вздыхает Чонгук.       — Всё будет хорошо, вот увидишь. Спрячь когти только для него одного, и ты увидишь, какой он для тебя. Ты всегда можешь уйти, Чонгук, я тебе уже говорил. У тебя есть твоя стая, поэтому не бойся рисковать, — Хансон целует сына в висок и встаёт с кровати, но его останавливает рука Чонгука, пальцами которой он ухватился за кофту родителя. — И ты будешь стоять рядом с ним, а не за его спиной.       — Папа… — большими глазами Чонгук смотрит на Хансона, но не может пошевелить языком. — Я хочу быть сильным, но эти чувства…       — Они не делают тебя слабым, Чонгук.       — Пап, ты… Долго справлялся с разбитым сердцем или всё ещё живёшь с этим? — вдруг тихо говорит Чонгук и склоняет голову набок, с осторожностью заглядывая в лицо родителя.       Хансон замирает на месте и смотрит перед собой, слыша гулкие удары сердца. Он медленно поворачивается и натягивает на лицо лёгкую улыбку.       — О чём ты, Чонгук? Я никогда не любил твоего отца, ты же знаешь. Моё сердце не разбито из-за того, что я не полюбил истинного. Это грустно, но не больно. У меня никогда не было тёплых чувств к Джихёну, в то время как у тебя они есть к Тэхёну. Тут всё иначе, — Хансон перехватывает руку Чонгука и чувствует, как его пальцы с силой сжимают.       — Я не об отце, а о нём, — от слов сына Хансон мелко вздрагивает, что Чонгук чувствует рукой. Он никогда не поднимал эту тему, боялся лезть в душу к папе, но тема уже поднята и обратной дороги нет.       Чонгук видит, какой папа у него сильный, не физически, а душевно, и он хочет на него равняться. О разбитом сердце знает давно, вот и хочет знать, как его родитель с этим справился. И хочет, чтобы тот рассказал о своей боли, а не держал всё в себе долгие годы.       — Чонгук, это… Откуда ты знаешь? — растерянно шепчет Хансон.       — Давно ещё, когда я был волчонком, я слышал, как отец ругался с тобой. Я не хотел подслушивать, но не мог уснуть и спустился вниз, в это время вы оба ругались, — вздыхает Чонгук и шумно выпускает воздух из лёгких, но руку папы держит крепко. — Отец обвинил тебя в том, что из-за твоей безответной любви у вас не получилась нормальная семья. Что если бы он мог, то убил бы того альфу, который забрал твоё сердце.       — Прости, Чонгук. Ты не должен был этого знать. Всё уже в прошлом. Боль делает нас сильнее. Я должен был быть сильным ради своих детей, ради самого себя.       Чонгук встаёт с кровати и обнимает папу одной рукой, во второй бережно держит волчонка, уснувшего головой на ладони. В груди тянет до боли, глаза щиплет от накатывающихся слёз, но Чонгук не позволяет им вырваться наружу. Папа для него самый близкий и родной, и его боль кажется невыносимой.       «Теперь мне понятно, почему ты пытаешься подтолкнуть меня к Тэхёну. Не хочешь, чтобы я страдал, как страдаешь ты. Хочешь, чтобы рядом со мной был тот, кто будет любить и защищать меня», — Чонгук жмурит глаза и кладёт голову на плечо папы, вдыхая его сладкий запах.       — Ты не скажешь мне, кто это?       — Нет, Чонгук. Не могу, — Хансон обнимает сына в ответ. — Об этом никто не знает, и не надо, чтобы знали.       — Хорошо, папа. Но ты должен знать, что я всегда готов выслушать тебя. Не надо держать всё в себе.       По дверному проёму тихо стучат, вынуждая омег обернуться и отпрянуть друг от друга. На пороге комнаты стоит Тэхён. Его взгляд сначала кажется обеспокоенным, он чувствует нерадостную атмосферу, но после смотрит на Чонгука хмуро.       Чонгук же закатывает глаза, с выражением «Ну ушёл и ушёл, чё бубнить-то?».       — Как прошёл совет? — первым нарушает тишину Хансон и коротко улыбается Тэхёну.       — Джин больше не мой советник, ему вынесли обвинение в попытке насилия, — с усталостью в глазах Тэхён разминает шею и подходит ближе к омегам. Он замечает, что волчонок ёрзает на руке Чонгука, и гладит его между ушей большим пальцем. — Как он? Не болен?       — Нет, он в порядке. Вырастет большим и крепким альфой, кажется, его судьба стать воином, — коротко говорит Хансон, наблюдая за Тэхёном и Чонгуком.       Дети бросают друг на друга испепеляющие взгляды, но не устраивают склоки около волчонка и старшего омеги. Хансону хочется тихо посмеяться с этой картины. Они точно как два волчонка: подрались, помирились, подрались, помирились. Ему так и хочется с тихим вздохом сказать, какая любовь будет крепкая и сильная, но он молчит, не желая никого смущать. Не ему говорить о любви детей, только им самим.       — Хорошо. Волчонок может остаться в поселении, — Тэхён трёт переносицу и качает головой с тихим смешком. — Совет альф даже не стал спорить и приводить доводы, почему волчонка стоит прогнать. Они боятся, что раз Чонгук назвал его Чонмин, то это может стать проблемой. Не в плане того, что это чужой волчонок, найденный в лесу, а в том, что Чонгук будет силой защищать его.       — Буду, если понадобится, — шепчет Чонгук и гладит волчонка по спине.       Пальцы невольно касаются руки Тэхёна, и это отдаёт мощным ударом внутри тела. Чонгуку не хватает прикосновений Тэхёна. Не только тело, но уже и душа их требует. Переступить через свои страхи и смущение Чонгук пока не готов.       — Нам нужно идти, Чонгук. Если ты не забыл, то тебя ждут исправительные работы. Жду тебя на улице, даю две минуты, чтобы спуститься, — резко становится серьёзным Тэхён и покидает комнату, оставляя после себя только резкий запах.       — Чонгук, — Хансон забирает из рук сына волчонка и бережно прижимает к себе. — Если ты хочешь, чтобы вот здесь стало легче, — ладонь накрывает грудную клетку, где сильно бьётся сердце, разбушевавшееся после прикосновения к Тэхёну. — То просто поговори с ним. Предложи ему диалог, я уверен, что он сам хотел поговорить с тобой не раз, но твой упрямый характер не давал этого сделать. В упрямстве нет ничего плохого, но если ты хочешь, чтобы не только тебе, но и ему стало легче, то предложи ему диалог. Обсудите всё: твою силу и желание, его желания и взгляды, будущее наших стай и то, что вы будете делать, если Джихён нападёт. Ты сам заметишь, как всё изменится. Твой черёд сделать к нему шаг.       Чонгук хмурится и тихо вздыхает. Ничего не отвечает и молча выходит из комнаты. Он понимает, что папа прав. Тэхён столько раз шёл навстречу Чонгуку, столько раз делал что-то ради него.       — А что ты готов сделать ради меня, Чонгук? Ничего.       Тэхён пустил папу и Хосока в поселение, разрешил оставить чужого волчонка. Совет точно так просто не согласился на это, Чонгук уверен, что Тэхён просто из желания не тревожить омегу прикрылся страхом совета перед силой Чонгука.       — Они точно были против.       Чонгук уверен, что ради него Тэхён готов на ещё бо́льшие поступки. После встречи с охотником, когда альфа закрыл его собой, когда готов был получить смертельную пулю в сердце, Чонгук уверен, ради него Тэхён готов на многое.       На улицу Чонгук выходит молча и замечает альфу, облокотившегося о перила.       — Ты опоздал, — коротко говорит Тэхён и спускается с крыльца, молча давая понять, что нужно следовать за ним.       Чонгук ёжится от холодного и резкого тона голоса, но следует за альфой, не желая отвечать колкостью. Он понимает, почему Тэхён раздражённый и резкий в словах: диалог перед советом накалил их отношения до предела. Тэхён устал бороться один с гадюкой, которая только и делает, что кусает и травит организм.       Под давящую тишину они доходят до небольшого дома, который ограждён невысоким забором, но его высоты хватает, чтобы волчата не могли перепрыгнуть и убежать. Чонгук раньше не обращал внимания на этот дом, как и на большое количество молодняка. Те самые волчата, которые родились по весне и за которых Тэхён боялся после появления Чонгука.       Волчат много, они пушистыми комочками бегают туда-сюда, дерутся друг с другом и падают из-за неуклюжести. Совсем маленькие ещё, им нет даже полугода. Стоит зайти за калитку, как к ногам Тэхёна подбегает орава волчат, они тихо скулят и ластятся к протянутой руке.       Чонгук стойко делает невозмутимое лицо, игнорирует волчат и делает вид, что они нисколько его не умиляют. Но не может сдержаться и опускает глаза на Тэхёна, который с тёплой улыбкой гладит волчат по спинкам. Их так много вокруг, что страшно сделать шаг.       К ногам омеги осторожно подходят два волчонка, они принюхиваются и продолжают подходить ближе, не страшась омеги, которого видят впервые здесь. Чонгук переводит на них устрашающий взгляд, но его лицо быстро смягчается, когда он видит двойняшек. У волчат гетерохромия, что среди волков редкий случай. Зачастую глаза имеют оттенки от коричневого до золотого, а у этих один цвета карамели, а второй — тёмно-зелёный. Чонгук впервые такое видит, оттого и зависает, не слушает голоса вокруг, полностью очарованный волчатами.       Он осторожно садится около молодняка и протягивает им ладонь, чтобы они могли понюхать, познакомиться и уже потом подойти ближе. Один волчонок виляет хвостом, кусает брата на эмоциях за ухо и подбегает ближе. Он позволяет себя погладить и почесать между ушей, молочными зубами кусает за пальцы и довольно скулит.       — Вы такие красивые, — шепчет Чонгук, не в силах оторвать взгляда от необычных глаз. Он играется с волчатами, совсем позабыв о том, зачем его сюда привели. Уж точно не для разрыва сердца от милых волчат.       Чонгук слышит тихий смех и поднимает голову. То, что он видит, ему совершенно не нравится. Около Тэхёна стоит омега. Чонгук соврёт, если скажет, что тот обычный. Нет. Он очень красивый, у него русые волосы, опрятная одежда и нежный взгляд. Он улыбается красиво, смеётся в разговоре и выглядит хрупким и мягким.       Полная противоположность Чонгука.       То, как смотрит на него Тэхён, Чонгуку не нравится. Это отдаёт неприятным уколом в груди и холодком между лопаток. Тэхён тоже смеётся и кладёт ладонь на голову омеги, приглаживает его волосы и не перестаёт улыбаться.       Чонгук сидит на корточках в широких штанах Тэхёна, в сапогах и огромной куртке, под которой скрыто далеко не утончённое тело. Он невольно думает о своих волосах и чувствует себя некомфортно и даже гадко. У омеги волосы аккуратные, у Чонгука же отросли и вечно взъерошенные, словно он только проснулся.       «Почему я сравниваю себя с ним? Неужели из-за взгляда Тэхёна?» — гоняет мысли в голове Чонгук, пока волчата играются с его ладонями и пальцами рук. — «А если он решит, что я не тот, за кого нужно бороться, и бросит? Оставит и найдёт другого омегу. Нежного, красивого и мягкого, который с радостью родит ему наследника… Я буду вынужден жить как мой папа: с разбитым сердцем в одиночестве».       — Чонгук. Чонгук!       Омега вздрагивает и резко поднимается на ноги, большими глазами уставившись на Тэхёна.       — Ты его испугал, — улавливает шёпот омеги Чонгук и замечает, как тот легонько ударяет Тэхёна ладонью по плечу.       «С каких пор каким-то омегам разрешается так вести себя с будущим вожаком? Они, видимо, давно знакомы. А если этот омега один из тех, с кем…» — Чонгук трясёт головой, отбрасывая ненужные ему мысли как можно дальше.       — Познакомься, Чонгук, это Ыну. Он занимается волчатами и является главным в нашем садике. Ему оставляют волчат, когда омеги заняты делами стаи и не могут присматривать за ними, — коротко объясняет Тэхён. — Ты будешь помогать ему с волчатами.       Чонгук с недоверием смотрит на омегу, который ему улыбается приветливо, но не может выдавить того же в ответ. Омега ему не нравится. Как и то чувство, с которым Чонгук ранее не сталкивался никогда. То, как Тэхён общался с омегой, вызвало в Чонгуке страх, что он может потерять Тэхёна навсегда.       — Сегодня я не буду тебя нагружать ничем, но завтра жду тебя рано утром. Волчата просыпаются ни свет ни заря. Их нужно покормить, покупать и расчесать, а дальше уже заниматься ими и развлекать до обеда и вечера. Ничего сложного, тем более, как я заметил, ты нашёл контакт с нашими самыми сложными волчатами, — омега указывает взглядом на двойняшек, играющих около ног Чонгука друг с другом.       — Почему они самые сложные? — искренне интересуется Чонгук и опускает взгляд на волчат.       — Они не идут ни с кем на контакт, ни с волчатами, ни с кем-то из членов стаи.       — Зато они есть друг у друга, а это самое главное, — Чонгук наклоняется и протягивает руку волчатам, давая возможность с ней поиграть.       Он упускает момент, когда Тэхён улыбается, смотря на своего истинного. Альфе не важно, что делает Чонгук, это всё равно вызывает улыбку, потому что для него Чонгук самый милый. Особенно сейчас, когда играет с волчатами. Он уверен, что для сложных двойняшек Чонгук может стать хорошим другом, который научит их многому.       — Вы если хотите, то можете побыть ещё здесь, а я пойду готовиться к ужину. Скоро кормёжка и отбой, — Ыну легонько касается плеча Тэхёна и дожидается кивка головой, после чего скрывается за дверью дома.       — Надеюсь, мне не придётся тебя завтра тащить сюда, и ты придёшь самостоятельно, — Тэхён суёт одну руку в карман штанов и первым выходит за калитку, взглядом давая Чонгуку понять, чтобы он тоже вышел.       — Приду я, — бубнит себе под нос Чонгук и хмурит брови. Его взгляд опущен на руку Тэхёна. Он разглядывает ладонь и пальцы и думает о том, как хочется к ней прикоснуться.       — Тогда я пойду, а ты не создавай шума в поселении хотя бы сегодня.       Чонгук плотно сжимает губы и смотрит на спину удаляющегося альфы. Внутри него что-то готово сломаться. Гордость и самообладание.       Тэхён сказал многое перед советом, на обдумывание всех слов может уйти несколько дней, Чонгук мог бы спрятаться в чулане и много думать, но сейчас у него лишь одно желание: показать Тэхёну, что он готов к диалогу.       — Тэхён! — имя альфы срывается с языка быстрее, чем Чонгук успел что-либо понять.       Альфа останавливается и оглядывается через плечо, поднимает брови в немом вопросе и замечает растерянность в глазах Чонгука. Омега сейчас выглядит не сильным и уверенным в себе, а уязвимым, как это было после разрушения гнезда. Тэхён заметил, что Чонгук словно загружен своими мыслями, особенно после того, как побыл дома с Хансоном.       С тихим вздохом Тэхён поворачивается к Чонгуку и ждёт, что тот скажет дальше. Но омега сам идёт ближе, смотрит в глаза и явно нервничает.       «Что же ты сейчас сделаешь, Чонгук? Я не хотел вызывать в тебе ревность, но мне необходимо было дать тебе толчок», — думает Тэхён, смотря на то, как Чонгук делает осторожные и нерешительные шаги.       Идти к Тэхёну самому, делать в его сторону шаги Чонгуку тяжело. Он не привык к такому. Чонгук подходит совсем близко, нервно проводит языком по своим губам и тихо вздыхает, собираясь с силами.       — Давай поговорим?       — О чём?       — Обо всём, Тэхён.       Тэхён смотрит на Чонгука несколько длительных секунд и молча кивает. Он понимает, что сподвигло омегу на эту просьбу. Чонгук увидел своего истинного с другим омегой, испугался и решил действовать.       «А может, Хансон ему сказал что-то, из-за чего Чонгук был таким задумчивым? Поэтому он решился на диалог? О чём-то же Чонгук думал так долго», — Тэхён боится даже представить, что в голове у омеги, который ведёт себя подозрительно тихо. — «Кажется, ты устал бороться с тем, что происходит у тебя внутри».       Тэхён не может ему отказать. Он не в силах мучить того, в кого влюблён и кем дорожит. Ещё перед советом Тэхён готов был проучить Чонгука, заставить его помучиться, но сейчас, смотря в большие растерянные глаза, видя нерешительность и чувствуя в запахе Чонгука смущение и страх, он не может идти по пути разума. Покорным волком следует за сердцем.       Ради Чонгука он готов на всё.       Тэхён пустил всю семью Чонгука в свою стаю. Меняет законы ради него.       Он готов был умереть за Чонгука.       Делать ему больно, отказывать и отворачиваться, видя страх в глазах омеги, Тэхён не в силах.       Влюблён в него ещё с тех пор, как встретил впервые. Когда они дрались, когда грызлись и ссорились. Чонгук засел в сердце ещё до того, как они узнали об истинности.       Это кажется безумством.       Тэхён влюблён так сильно, что хочется загрызть собственное сердце, потому что оно болит из-за любви к Чонгуку.

🌙

      По комнате гуляет тихий сквозняк, шторы колышутся из-за ветра, проникающего в окно. Небо затянуто густыми тучами: с минуты на минуту пойдёт дождь.       На диване стоит дорожная сумка, в которую альфа складывает сменные вещи, книги и документы. Поверх всех вещей он кладёт рамку с фотографией. На ней он и омега со светлыми волосами и улыбкой, способной исцелить душу от боли.       — Тебя нет со мной уже шесть лет. Твоя улыбка всегда была для меня спасением, Чонсон.       Альфа зарывается пальцами в волосы и сжимает их у корней. За столько лет он привык к тоске и боли, привык жить среди оборотней в реабилитационном центре. Ему не составляет труда помогать оборотням, решившим уйти из леса, адаптироваться среди людей. Он о многом узнал, но ни о чём не имеет права рассказывать.       В дверь тихо стучат, она тихо скрипит при открытии.       — Кастро, ты готов? — в дверном проёме появляется голова молодого альфы, который и сообщил ему, что для безопасности Кастро ему лучше уехать в стаю Ким, где сейчас находится вся семья Чонсона.       — Да, я спущусь через пару минут, — он улыбается уголком губ и окидывает взглядом комнату, когда дверь за альфой закрывается.       Кастро тихо вздыхает и подходит к открытому окну, смотрит на мрачное небо и закрывает глаза. Погода холодная и угнетающая, она не сулит ничего хорошего.       О том, как Кастро встретился с Чонсоном, знает лишь один Хансон, который и отыскал альфу после трагедии.       Встречу со своим истинным Кастро помнит так чётко и ярко, словно это произошло вчера.       Кастро занимается охраной окружающей среды и в этот город приехал, чтобы заняться защитой леса от охотников. Его цель была создать заповедник, в котором все животные будут под защитой, а за любую охоту будет суровое наказание законом.       В тот день он исследовал лес, записывал виды растений и наткнулся на омегу. Он бродил среди деревьев и собирал травы в корзину.       — Скоро здесь будет запрещено собирать травы, — зачем-то решил предупредить его Кастро.       — Никто не сможет мне этого запретить, — тихо ответил омега, стоя спиной к человеку без страха. Он срывает цветок и оборачивается. — Потому что я…       В глазах незнакомца сверкнуло жёлтое сияние, спиралью исчезнувшее в зрачках. Кастро настороженно сделал шаг назад и сжал в руках свой блокнот. Ещё никогда ранее он не сталкивался с подобным. От местных жителей он слышал истории, что в глубине леса опасно, что там животные кричат громче, что огромные волки ходят и что лес словно нечисть охраняет.       — Как ты прошёл сюда? — насторожился омега и опустил на землю корзинку. Он прищурил глаза и подошёл ближе к незнакомцу. — Человек. Быть не может. Как это возможно?       — Да, человек, как и ты. И почему ты так удивлён тому, что я прошёл сюда? Это же просто лес, — пожал плечами Кастро.       — Нет, это не просто лес, сюда даже охотники не доходят, — бормотал себе под нос омега и подошёл совсем близко к человеку. Он положил ладони на его щёки и повертел лицо, обнюхивая и изучая. — Не охотник, но и правда человек. Бред какой-то. Такого просто не может быть. Моим истинным не может быть человек, что за чертовщина?       — О чём ты вообще говоришь? — Кастро сделал шаг назад и выронил из рук блокнот.       Омега успел поднять его быстрее незнакомца. Открыл и с интересом разглядывал записи и рисунки.       — Кто ты? — осторожно спросил тогда Кастро, не пытаясь отобрать из рук омеги свою вещь. Несмотря на ситуацию, он был очарован красотой незнакомца. Светлые волосы, аккуратные черты лица и сладкий запах, заставляющий сердце в груди биться быстрее. От него невозможно оторвать глаз.       — Что ты делаешь в нашем лесу?       — Я исследователь, хочу сделать из леса заповедник, чтобы все здешние животные и растения были под защитой, — без заминки ответил Кастро, продолжая разглядывать омегу. — Так кто ты, что делаешь здесь один, и что это было за сияние в твоих глазах?       — В твоих глазах оно тоже было, — пожал плечами Чонсон и склонил голову набок, с лёгкой улыбкой разглядывая человека перед собой. Высокий, с хорошими мышцами, которые видны сквозь майку. И красивый. Его большие чёрные глаза пленят и не дают оторвать взгляда. — Наши души с тобой связаны. Ты моя истинная пара. Правда, никак не могу понять, почему моя пара человек.       — Кто ты?       — Закрой глаза.       Кастро прищурился и закрыл глаза. Ждал несколько секунд, прежде чем его руки не коснулось что-то холодное и мокрое. Он открыл глаза и замер на месте от увиденного. Около него стоял огромный белый волк, холка которого ему чуть ниже груди.       — Что за чёрт…       Волк тихо заскулил и сел на задние лапы, тихо ворчал на волчьем языке и склонил голову набок.       — Оборотень? Вот про кого говорили в городе… Большие волки, охраняющие лес, не просто волки, — он с осторожностью поднял руку и коснулся ей большой морды, провёл до уха и почесал за ним. — Никогда бы не подумал, что в нашем мире есть что-то подобное.       За окном сверкает молния и гремит гром. Шум приводит в чувство и рассеивает воспоминания. Кастро опускает голову и приподнимает уголок губ, вспоминая, как Чонсон потом следовал за ним и не желал отпускать.       — Я сделаю всё возможное, чтобы защитить этот лес и всех, кто тебе дорог, мой волчонок.

🌙