🌙
Я не могу сопротивляться любви к тебе, это выше меня. Любовь сильнее моих жалких протестов.
Вода в реке тихо течёт между камышами, слабый ветер разносит её холодный запах по берегу. Солнца не видно из-за серых туч, что уже несколько дней прячут за собой ясное небо. Чонгук сидит на том самом сосновом бревне около отдалённого домика. Его взгляд направлен на воду, где несколькими днями ранее они с Тэхёном стояли вместе ночью. Альфа тогда впервые открыл Чонгуку свою душу и вывернул её наизнанку для него одного. Как начать диалог, и что говорить Тэхёну, Чонгук не знает. Но одно он знает точно — так больше продолжаться не может. Он один упрямо стоит на месте, а когда Тэхён решает подойти ближе, то вставляет ему палки в колёса. Чонгуку самому надоело огрызаться, когда его не понимают, и ссориться на пустом месте. Ему хочется, чтобы они вместе решали все проблемы, а не рычали друг на друга. Чонгук смущён и напуган: ещё никогда ранее он не сталкивался с чувствами. Но одно он понимал точно — сердце ранить нельзя. Чонгуку хватило единожды увидеть Тэхёна с другим омегой, чтобы перейти к решительным действиям. Чонгук знает, что альфа не посмел бы отвернуться от него и посмотреть на другого. Слишком многое они пережили и слишком многое узнали друг о друге. Отсутствие поддержки на совете показало Чонгуку, насколько сильно необходим ему Тэхён рядом, когда он уязвим и ослаблен. Чонгук устал бороться с самим собой. Все свои трудности и переживания он хочет разделить с тем, кто готов протянуть ему руку. И Тэхён готов протянуть все две сразу. Рядом с ним на бревно садится Тэхён. Он протягивает Чонгуку кружку с тёплым молоком, от которого поднимается вверх пар, и накидывает на его ноги плед. Альфа замечает непонимание в глазах напротив и коротко улыбается. — Я прочитал книгу об омегах, — пожимает плечами Тэхён и переводит взгляд с больших удивлённых глаз Чонгука на тихую реку. «Он сделал что?» — растерянно хлопает ресницами Чонгук и кончиками пальцев сжимает тёплую кружку в руках, продолжая смотреть на альфу. — Из неё я узнал немного о вашем здоровье. О том, что омеги предпочитают тепло и легко могут заболеть, что им нельзя держать ноги в холоде и сырости, — коротко объясняет Тэхён и тихо вздыхает. — Мне стоило прочитать её намного раньше. — Ты резко сменил своё холодное поведение на милость ко мне, — подмечает Чонгук с прищуром и отпивает молоко, тихо мурча от вкуса. — Я не хотел быть с тобой резок и строг перед советом, Чонгук, — Тэхён вновь поворачивает голову к омеге и заглядывает в его каштановые глаза.— Это была мера необходимости. Ты продолжал отвечать мне, кусаться словами и создавать проблему за проблемой. Не шёл на контакт, отказывался от помощи. Я знаю, что сам виноват в том, что разрушил твоё хрупкое доверие. Я пытался хоть как-то загладить свою вину, но ты продолжал кусаться. В конце концов я просто устал, Чонгук. Возможно, будь я простым рядовым альфой, то продолжил бороться за тебя, но на меня давит всё вокруг. И единственное, чего мне хотелось, так это того, чтобы ты хотя бы на один день перестал хамить и грубить мне, чтобы отнёсся с пониманием и… — А ты понимал меня когда-нибудь? — шёпотом перебивает его Чонгук и опускает взгляд на молоко в кружке. — Сначала нет, но после разговоров с Юнги и твоим папой я начал понимать тебя, Чонгук. Ты вправе не верить мне, но так оно и есть. Единственный раз, когда ты был мной не понят, — это в тот случай с гнездом. Тогда я действительно не мог найти объяснений этому, ведь столкнулся с таким впервые, — Тэхён качает головой и упирается локтями в колени, а пальцы сцепляет в замок. — О чём ты хотел поговорить со мной, Чонгук? — в голосе альфы столько надежды. Соглашаясь на разговор и по пути сюда, Тэхён думал только об одном: наладить контакт с Чонгуком. Он думает об этом изо дня в день. На советах альф, когда решает вопросы в стае, когда делает обход территории. В его голове лишь один Чонгук. У Тэхёна пальцы рук сводит от желания прикоснуться к Чонгуку хоть на секунду. Ощутить мягкость его кожи и тепло, вдохнуть нежный аромат его шеи, чтобы цветы внутри продолжили цвести. — Я думал, что ты откажешь мне в разговоре. — Хотел, но не смог. Увидел твои глаза и понял, что не могу злиться и отвечать колкостью на колкость. Мне показалось, что тебя что-то тревожит, и я не смог тебе отказать. — Я устал, Тэхён. Тэхён вновь заглядывает в глаза Чонгука и зачарованно замирает. В их бездонном море сила плещется с усталостью, растерянностью и смущением. Он видит эту усталость на лице, она так же, как и у самого Тэхёна, пролегла под глазами тенями. Уголки губ опущены, в глазах не сверкает блеск. Чонгуку нужна передышка от борьбы с альфами и собственными мыслями. И эту передышку ему может предоставить Тэхён, подставив своё плечо. — Я попросил о разговоре, потому что хочу перестать враждовать с тобой. Хочу стать с тобой командой. Я вижу все твои старания, все шаги ко мне. Я всё это вижу, — желая спрятать своё смущение, Чонгук делает несколько больших глотков молока, но смотрит в глаза Тэхёна. — Просто я никогда не сталкивался с чувствами, у меня никогда раньше не скручивало от них живот и не горело в груди. Я сбит с толку, растерян и не знаю, что мне делать. То, что происходит у меня в груди, разнится с тем, что происходит в голове. Я никогда не действовал заодно с альфами: я всегда боролся и отстаивал свои права. И я просто не хотел сближаться с тобой, боялся доверять и становиться рядом, как твой омега. — Ты боишься, что я спрячу тебя за своей спиной и не позволю быть наравне со мной, — говорит за Чонгука Тэхён и замечает, как медленно открывается рот у омеги от потрясения. — Я давно знаю об этом страхе у тебя, Чонгук. Но я бы не посмел так сделать. Кажется, нужно было сказать тебе об этом раньше, чтобы ты начал делать шаги ко мне навстречу, а не плевался ядом. Я бы не стал сравнивать тебя с одуванчиком, если бы хотел спрятать за своей спиной. Ты смелый, отважный и за семью будешь биться до конца. — Но ты спрятал. У реки, когда Чимин бросил в меня шишку, — напоминает ему Чонгук и переводит взгляд на реку, делая еще один глоток молока. — Ты был ранен, Чонгук. Я, как альфа, у которого сердце горит из-за тебя, не мог позволить тебе стоять грозной скалой против врага, — объясняет Тэхён и замечает, как смущённый Чонгук вновь нервно сжимает пальцами кружку. — Защита со стороны других не делает тебя слабее. Думаешь, мне было бы неприятно, если бы ты так поступил? Если бы я был серьёзно ранен. Я бы не почувствовал себя слабаком и униженным, нет. Твоя защита показала бы мне, что я тебе дорог, что ты любишь меня и готов сражаться за мою жизнь. Чонгук быстро хлопает ресницами и опускает взгляд вниз. Удивительно даже. Тэхён и раньше замечал, как Чонгук смущается и стесняется, но никогда не акцентировал на этом внимание. Чонгук сейчас выглядит тем самым сильным и непокорным омегой, но при этом Тэхён может разглядеть в нём неловкость и растерянность. В обличии человека он слишком милый и очаровательный, его хочется приласкать, закутать в плед и оберегать. За его очаровательным обликом скрывается жесткость и смелость, там сильный духом омега, чьё сердце принадлежит семье и любимым. — Я не нежный омега, который родит тебе кучу волчат и будет покорно стоять рядом с тобой, — продолжает атаковать Чонгук. — Ты можешь быть нежным, Чонгук. Просто боишься эту нежность и ласку показать, думая, что выглядишь слабым. — Тэхён наклоняется к омеге и шепчет ему на ухо: — Но я ведь помню, каким ты можешь быть, — расплывшись в довольной улыбке, когда он заметил, как сильно покраснели уши Чонгука, Тэхён отстранился. — Мне не нужен омега, который родит мне кучу волчат и будет ходить за мной по пятам. Мне нужен одуванчик. Сильный, целеустремлённый и волевой. Способный быть чутким к родным и одновременно безжалостным к врагам. Разве ты ещё сам этого не понял? — Я не чту ваши законы, — протестует вновь Чонгук, смущённо кусая нижнюю губу. Тэхён без заминки отражает каждое его возражение и заставляет сердце Чонгука биться быстрее. До боли в груди. — Кажется, я уже показал тебе, что и без кулаков можно наказать виновного, — с лёгкой улыбкой Тэхён склоняет голову набок, неотрывно смотря на Чонгука. — И если ты думаешь, что стая хоть раз усомнилась в твоей силе, то ты ошибаешься. Они все знают, какой ты в бою, Чонгук. Но подумай об одном: сила в страхе стаи перед тобой или в уважении тебя, как лидера. Впервые за долгое время Тэхён чувствует приятное облегчение в груди. Чонгук сам открыл дверь и вышел за неё, позволив смотреть себе в глаза и говорить прямо. Он не кидается, не шипит, как змея. Омега робкими шагами идёт ближе. Тэхён и не надеялся получить такого Чонгука так быстро. Заполучить Чонгука, его любовь и доверие — победа, к которой Тэхён шёл с проигрышами и ошибками. — Ты должен понять одну вещь, Чонгук. Каждый виновный будет наказан по закону. Каждый, — выделяет последнее слово Тэхён. — Не кидайся ни на кого, чтобы не попасть под наказание. Если видишь несправедливость или то, как обижают слабого, то напомни про закон. Поверь мне, все члены стаи его хорошо знают. А ты, как омега будущего вожака, должен соблюдать закон. Если хочешь выплеснуть гнев и подраться, то иди ко мне. Устроим спарринг. — Омега будущего вожака? — отвлекается от своих словесных атак Чонгук и большими удивлёнными глазами смотрит на Тэхёна. На его довольную улыбку и тепло в глазах. — «Он это специально!» — Если ты согласен им быть, — Тэхён кладёт руку ладонью вверх на бревно, предлагая Чонгуку положить свою сверху. Не уверен, что тот сделает это, не после всего, что между ними было, но надежда теплится в его груди. Тэхён шёл сюда с этой надеждой. После просьбы Чонгука о диалоге, Тэхён думал, что тот попросит его покинуть поселение, отречётся от истинности и оставит Тэхёна одного. Страх, который Тэхён испытывал, идя сюда, мешал ему дышать полной грудью. Без Чонгука он не смог бы дышать. Ему нужен такой омега рядом, нежный, и без жёсткого стержня омега не смог бы стоять рядом с вожаком во главе большой стаи. Эгоистично было бы после всего, что они вдвоём наворотили, удерживать Чонгука здесь силой. Даже если он сам просил ни за что его не отпускать. Тэхёну бы пришлось отпустить, через боль и страх, что они больше не встретятся. — Я не откажусь от своих принципов и целей, не откажусь от желания спасти свою стаю из лап отца, — со сведёнными на переносице бровями говорит Чонгук, опуская одну руку вниз и скользя кончиками пальцев по бревну. — И я тебе помогу с этим. Мы сразимся с твоим отцом и объединим наши стаи. Чонгук кусает нижнюю губу, медленно кладёт свою ладонь поверх ладони альфы и сглатывает слюну, когда его тёплые пальцы бережно сжимают её. Он чувствует тепло и шероховатость его кожи, прикрывает глаза и сдерживает себя от улыбки облегчения и накрывшей его радости. Кажется, впервые за долгое время, его мозг и сердце приняли одно общее решение. — Мой одуванчик, — шепчет Тэхён и облегчённо вздыхает. С его плеч словно гору сняли, дышать стало легче — в груди больше ничего не сдавливает. — Посмотри в мои глаза, Чонгук. Омега послушно смотрит в глаза альфы и чувствует себя правильно. Он всё ещё смущён, но понимает, что никто не посмеет посмеяться над ним из-за этого, никто не посчитает его любовь слабостью. — В них один лишь ты, Чонгук. Сердце омеги в груди бьётся быстро, с каждым сильным ударом оно словно в ритм шепчет «Тэхён, Тэхён, Тэхён…», одно лишь имя, которое ему позволили произносить. Чонгук опускает взгляд с глаз на губы альфы, облизывает свои и впервые настолько сильно хочет их поцеловать. Без оглядки, сомнений и раздумий. Сейчас он открыл дверь для Тэхёна, вышел из-за своей высокой стены и делает первый решительный шаг в сторону того, с кем готов стоять бок о бок перед любыми трудностями. Когда между губами остаётся несколько сантиметров, резкий шум из поселения заставляет их обоих повернуть головы в сторону голосов. Чонгук опускает взгляд и тихо смеётся от смущения. Он первым встаёт с бревна и тянет Тэхёна за собой за руку. В поселении что-то случилось, а значит, им необходимо как можно скорее вернуться. — Одуванчик, — зовёт омегу Тэхён и, когда тот поворачивает голову, коротко целует его распахнутые губы. — Мы продолжим, но позже, — облизывая губы, Тэхён покрепче перехватывает руку Чонгука и первым двигается с места. — Подожди. Чонгук резко тормозит и тянет Тэхёна за руку, вынуждая того обернуться с вопросом в глазах. Омега мнётся на месте с ноги на ногу и жуёт нижнюю губу. — В то утро, когда у меня закончилась течка, — вдруг говорит Чонгук и опускает взгляд на их сцепленные руки. Щёки немного горят из-за чувства стыда, охватившего с ног до головы. — Я… Папа говорил мне, что никогда нельзя ранить сердце, но я ранил его. Когда у меня была течка, я был искренен с тобой. Был настоящим, показал то, что было внутри меня. Но потом я испугался, струсил перед собственными чувствами. Мне стало страшно, что они помешают моим планам. Я думал, что если я дам нам шанс, мне придётся сделать выбор между тобой и стаей, моей семьёй, то я раню тебя сильнее былого. Я жалею, что так поступил с тобой. Мне очень стыдно. — Чонгук, — кончиками пальцев Тэхён поднимает голову омеги и заглядывает в его смущённые глаза. То, как Чонгук открывает ему свою душу, отдаётся ему приятным теплом в груди. — Ты — моя семья. Твой папа, Хосок и Юнги с волчатами, твоя стая. Мы будем одной семьёй, как только всё закончится. Прошу, верь мне. — Я верю. Поэтому и сдался собственным чувствам к тебе. Покорно опустил голову, что должен был сделать уже давно. — А передо мной голову так и не склонил, — со смешинками в глазах улыбается Тэхён. — Много чести, — вздёргивает нос Чонгук и улыбается в ответ, заражаясь счастьем в глазах своего альфы. — Я не склоню перед тобой головы никогда. Тэхён тихо смеётся и утыкается лбом в лоб Чонгука, прикрывает глаза и наполняет лёгкие цветочным запахом, из-за чего там вновь цветут собственные ландыши. — Мне это и не нужно. Самое ценное я от тебя уже получил. — Что? — Твоё сердце, Чонгук.🌙
Баночки звенят в сумке, пока омега большими шагами идёт всё дальше и дальше от поселения в сопровождении советника вожака. Под резиновой подошвой ботинок хлюпает грязь и мокрый мох, кончики пальцев рук медленно превращаются в ледышки от холода и тревоги. — Куда ты так спешишь? — ворчит в недовольстве альфа за спиной, вынужденно идя быстро за лекарем. — Омега недавно родил, причиной потери сознания может стать что угодно, — сдержанно отвечает Чимин и закатывает глаза из-за беспечности советника. У него сердце в беспокойстве заходится, а альфе хоть бы что, совершенно плевать на члена собственной стаи. Советник, а так ведёт себя. «Ну конечно, это ведь муж предателя, он омега альфы, который отказался выполнять приказы вожака», — возмущается Чимин в мыслях, игнорируя недовольства альфы за спиной. Омеге хочется резко остановиться и со всей возможной силой ударить альфу кулаком в лицо. Только бы тот заткнулся. Но он знает, что если посмеет рявкнуть что-то в сторону советника, его накажут. Если вожак готов идти по головам, то и его правая рука тоже. И неважно, что жертвами могут стать омеги с их волчатами. — Ты даже не знаешь дороги, а летишь так, как будто бывал там, — продолжает доставать Чимина альфа. — Ты сказал, что в километре на западе, за поваленным дубом будет тропа, — вздыхает Чимин и указывает рукой под ноги. — О бог мой, это же тропа! — язвит он и тихо шипит себе под нос. — Попридержи свой язык, наглец! Знай, с кем разговариваешь, — взрывается громким голосом альфа. — Твоего мужа здесь нет, чтобы защищать тебя. Намджуну всегда приходилось прятать тебя за своей спиной, потому что ты безмозглый омега, вечно встревающий в неприятности. На его месте тебя следовало бы хорошенько наказать, чтобы место знал своё. Но он только принимает на себя все удары. Знаешь, Чимин, любая стена рано или поздно рухнет, если её всё время чем-то бить. Чимин плотно стискивает зубы, только бы не начать огрызаться в ответ. Он понимает, что слова советника были предупреждением. Но склоки ни к чему хорошему не приведут. Альфа не посмотрит, что Чимин единственный лекарь в стае, запрёт в тюрьме как и всех других невиновных, кто посмел открыть свой рот в сторону власти. За деревьями виднеются дома. Они маленькие, одноэтажные и выглядят мрачными до неприятных мурашек. Чимин замедляет шаг и большими глазами, в которых чётко читается ужас и отрицание, смотрит на домики. Около некоторых из них стоят постовые и охраняют предателей🌙
В поселении шумно, голоса слышны даже сквозь закрытое окно. Липкое нервное напряжение скользит по рукам и ногам холодом, вызывает мурашки и застывает комом в груди. Юнги не знает, что могло произойти, вызвав шум целой стаи. Он бросает готовку лёгкого перекуса и идёт в комнату к Хосоку с волчатами, которых альфа укладывает спать. На пороге Юнги сталкивается с ним лицом к лицу и по хмурому взгляду понимает, что Хосок тоже слышит шум. — Что-то произошло, раз все шумные в такое время, когда обычно все спят, — тихо говорит Юнги, замечая, что волчата спят, прижавшись друг к другу в своей детской комнате. — Надеюсь, что это не из-за Чонгука, — со вздохом говорит Хосок и кивает в сторону двери. — Пойдём, посмотрим. Юнги молча направляется к двери, обувается и надевает куртку, после чего первым выходит на улицу. В центре поселения большая поляна, которая служит зоной для важных объявлений и празднований. Там Юнги замечает Дусика и незнакомца, которого раньше нигде не встречал, но тот кажется ему смутно знакомым. — Он кажется немного знакомым, словно я однажды его уже видел, — омега склоняет голову набок и чувствует, как Хосок обхватывает его холодные пальцы своими тёплыми. — Это человек, — шёпотом говорит альфа и с прищуром изучает молодого альфу. — Не может быть… — Что? Ты его знаешь? — Юнги отрывает изучающий взгляд с незнакомца и переводит его на Хосока. — Если моя догадка верна, то единственным, кого мог в поселение привести Дусик, какому человеку он мог довериться настолько сильно, может быть истинный Чонсона, — встретившись взглядом с вожаком, Хосок напряжённо выпрямляет спину и обнимает Юнги за плечи, подходя с ним ближе. Юнги жмётся к боку своего альфы и оглядывает членов стаи. Среди любопытных больше альф. Омеги в это время укладывают волчат спать. Но некоторых, у кого волчат ещё нет, Юнги заметил среди толпы. — Интересно, где Тэхён и Чонгук, — бормочет себе под нос Юнги и крутит головой из стороны в сторону, пока Хосок продолжает его прижимать к себе за плечи. — Они должны быть здесь. Пара кактусов, как мысленно называет их Юнги, находит себя сама. Тэхён и Чонгук выходят из леса, держась за руки и о чём-то тихо разговаривая. Юнги дёргает Хосока за рукав куртки. — Смотри, — удивлённо говорит Юнги и указывает подбородком на Тэхёна и Чонгука. — Смотри, Хосок! — нетерпеливо продолжает дёргать альфу за рукав Юнги. — Что-то точно произошло… — брови Хосока медленно поднимаются вверх в нескрываемом удивлении. Их он резко опускает обратно, когда Тэхён и Чонгук подходят ближе. Юнги смотрит в глаза Чонгука, потом на сцепленные руки, после опять в глаза и поднимает брови в вопросе, который так и читается на его лице: «Что это?» Реакция Юнги Чонгука смешит, но омега не смеётся, ведь Тэхён тянет его за руку ближе к Дусику и незнакомцу. Чонгук молча следует рядом с ним, изучает незнакомого альфу и мелко вздрагивает, когда понимает, кто стоит перед ним. Это лицо он уже видел однажды. На одном из рисунков Чонсона. Брат тогда отшутился, что не знает, кого рисует, что это просто образ из головы. Чонгук тогда был ещё совсем крохой, неудивительно, что Чонсон не доверил ему такой секрет. Чонгук не слушает, что говорит Дусик, что-то о безопасности и о человеке, которого необходимо здесь спрятать. Взгляд Чонгука встречается с глазами мужчины. Он замечает, как его глаза расширяются и становятся стеклянными, из них вот-вот польются слёзы, но он стоически держится и не позволяет им смочить щёки. В ушах гулкие удары сердца кажутся слишком громкими. — Кастро останется в нашем поселении на неопределённое время, — доносится до ушей Чонгука голос вожака. — Мы должны обеспечить ему защиту и кров. Всем вам известен омега по имени Чонсон, это его истинный. Из-за того, что он человек, соседняя стая желает его смерти, поэтому я взял на себя ответственность спрятать его здесь, куда ни один из членов стаи Чон не сможет зайти без полученного на это разрешения. По поселению проходится поднятый шум. Чонгук оглядывается и замечает на лицах некоторых альф недоверие и сомнение. Он тянет Тэхёна за руку ближе к альфе и улыбается тому уголками губ. Тэхён, в свою очередь, отпускает ладонь омеги, позволяя тому подойти ещё ближе и поговорить с Кастро, если захочет. — Здравствуй, Чонгук, — тихо говорит альфа и протягивает свою руку. Чонгук чувствует, как глаза начинает щипать от слёз. Не зная, что ему делать со своими эмоциями перед стаей, он бросает растерянный взгляд на Тэхёна. Альфа понимает всё без слов. Он оборачивается к членам стаи и одним взглядом и кивком даёт указание разойтись по домам. Сейчас не тот час, когда следует объясняться с волками. — Я так хотел с вами встретиться, — тихо говорит Чонгук и сжимает своими пальцами ладонь Кастро. — Спасибо, что любили моего брата. Это… Это так ценно для меня, — Чонгук опускает голову, и с его глаз на землю падают крупные слёзы. — Я люблю, Чонгук. Я всё ещё люблю его, — альфа позволяет себе приобнять Чонгука за плечи, пряча его слёзы от любопытных глаз. — Но я не смог его уберечь. Не сумел. Чонгук мотает головой и заглядывает в глаза альфы. Лёгкий ветер трогает влажные от слёз щёки, холодит кожу и проскальзывает под одежду. — В его смерти нет вашей вины. Любовь ни в чём не виновата, как и истинность, а виновные будут наказаны мною лично, — Чонгук звонко шмыгает носом и чувствует, как его за руку берёт Тэхён. — Ты очень на него похож. Один в один. — Тэхён, размести гостя в свободном доме. Уже поздно, не время для разговоров, — ладонь Дусика накрывает плечо сына, хлопает по нему пару раз, прежде чем вожак коротко кивает Кастро и уходит. Чонгук оглядывается в поисках Хосока и Юнги, но ни одного, ни второго не находит. Видимо, они ушли со всеми остальными домой. Ветер продолжает щекотать кожу, он мягким потоком взъерошивает волосы на голове Кастро. Словно пытается приобнять. — Тогда сейчас я покажу, где ты останешься на сегодняшнюю ночь, а завтра я уже подыщу свободный дом, — Тэхён крепче сжимает руку Чонгука и направляется в сторону своего дома. После разговора с Чонгуком отпускать омегу от себя не хочется ни на шаг. К нему хочется прикасаться, чувствовать тепло и сладостный запах. Хочется обнять, обнюхать всего с ног до головы. Тэхён влюбился первым, как только увидел, но насколько сильно его сердце нуждается в Чонгуке, он осознал сейчас, когда омега позволил быть рядом. Счастье, разгорающееся в груди адским пламенем, не сравнимо ни с чем. После долгих месяцев ссор и споров, пререканий и обид, Тэхён смог заполучить любовь Чонгука. В дом заходят они тихо. Хансона не было на улице, значит, он уже спит с волчонком и не догадывается, какой сюрприз будет ожидать его утром. — Будешь спать на втором этаже, там как раз есть свободная комната, — Тэхён отпускает руку Чонгука и взглядом просит его постоять здесь, пока уводит гостя. Омега же молча снимает куртку, а потом замирает с ней в руках, когда до него доходит одна простая истина. Единственная комната, в которой может переночевать Кастро на втором этаже, это комната, в которой жил Чонгук. Он уже хочет кинуться наверх и спросить Тэхёна, что происходит, но альфа спускается быстрее, чем Чонгук успел сделать лишний шаг. — Опережу твой вопрос, — Тэхён подходит к Чонгуку и забирает из его рук куртку, самостоятельно вешает её на крючок. — Ты будешь спать в моей комнате. — Что?! — вскрикивает Чонгук и быстро зажимает рот ладонями. Большие глаза Чонгука видны даже в темноте дома. — В твоей? — уже шёпотом добавляет омега и хмурит брови. Щёки начинают гореть от смущения. — Разместить Кастро здесь было единственным верным решением. Я не помню, какой из домов может быть свободен сейчас, а рыскать нет времени, да и поздно, стая уже спит, — вздыхает Тэхён. — Если ты против спать со мной на одной кровати, то я могу лечь здесь на диване. Я не могу принуждать тебя к чему-то. Омега поворачивает голову в сторону дивана, расположенного недалеко от камина, и кусает уголок нижней губы. Он не против лежать с Тэхёном в одной кровати, очень даже «за». Его вскрик связан больше со смущением, чем с протестом. — Не надо спать здесь. Диван неудобный для сна, да и мал для тебя. Ты вон какой высокий и большой, — Чонгук поднимает руку вверх, показывая рост Тэхёна. — Это не проблема для меня, Чонгук, поспать здесь одну ночь, — с понимающей улыбкой говорит Тэхён и опускает руку омеги вниз. Чонгук смотрит ему в глаза и чувствует, как в очередной раз по всему телу проходит приятное облегчение после их разговора. Стоило приоткрыть дверь, за которой Чонгук забаррикадировался, как Тэхён предстал перед ним со своей заботливой стороны. Он мягкий, нежный и внимательный, ничего не требует и думает о комфорте Чонгука. Таким он был во время гона. — А для меня не проблема спать с тобой на одной кровати. Да и, к тому же, — Чонгук подходит ближе и встаёт на носочки, чтобы прошептать слова в самое ухо Тэхёна, — я помню, каково это, спать с тобой. И я нисколько не против, знаешь. Отстранившись от альфы, взгляд которого стал потемневшим от воспоминаний и сладкого шёпота, Чонгук смущённо улыбнулся и повёл пальцем по вздымающейся груди Тэхёна. Он обошёл его и медленно ушёл в комнату альфы, оставив того в зависшем состоянии стоять в одиночестве. Чонгук всеми силами сдерживал в себе порыв пискнуть от смущения и пулей убежать в комнату. Тэхён заходит в комнату, когда Чонгук уже лежит под одеялом с закрытыми глазами. Ему пришлось долго приводить мысли в порядок и разбушевавшееся сердце в груди. Кажется, Чонгук сведёт его с ума ещё не раз. Он продолжает делать это сейчас, когда лежит на кровати. На их кровати, потому что Тэхён не отпустит Чонгука больше от себя никогда. Омега не открывает глаза, когда Тэхён ложится рядом, поэтому альфа думает, что Чонгук уже уснул. Но стоило коснуться его щеки кончиками пальцев, убирая упавшие на глаза пряди волос, как глаза Чонгука медленно открылись. — Могу я обнять тебя? — почти неслышно задаёт вопрос Тэхён, не отнимая руки от лица омеги. Разглядывает в тусклом свете луны лицо, которое хочется покрыть множеством поцелуев. Один маленький омега сводит с ума сердце, которое ни разу не пошатнулось из-за милых и скромных омег. Сердце Тэхёна Чонгук взял бойкостью и дерзостью, с боем захватил в плен и не отпустил. — Почему ты спрашиваешь о таком? — Ты запретил мне к тебе прикасаться. И я всё ещё считаю, что не имею на это никакого права. — Ты можешь обнять меня, Тэхён. Обнимай меня всегда, когда хочешь. Альфа смотрит несколько длительных секунд в глаза омеги и притягивает того к себе за талию. Коротко целует в лоб и закрывает глаза, когда чувствует, как рука Чонгука обнимает его в ответ. — Навсегда, мой одуванчик.🌙
Чайник тихо закипает, поднимая к потолку клубки пара. С тихим вздохом Юнги наливает воду в кружки с чаем и прикрывает глаза от приятного травяного запаха. — Почему ты не подошёл к тому мужчине? — омега ставит кружки на стол и садится рядом с Хосоком на соседний стул. — Если это истинный Чонсона, то ты должен был с ним познакомиться. — Его привели в эту стаю для того, чтобы он здесь остался. Познакомиться с ним я успею и завтра, человек с дороги, ему точно хотелось отдохнуть, — пожимает плечами Хосок и делает глоток ароматного чая. — Из чего он? Очень вкусно. Насыщенный привкус малины и мяты, ещё, кажется, чувствуется цитрус. — Ты сам и ответил на вопрос, — с довольной улыбкой кивает Юнги. — Ты так быстро определил, из чего он. Похвально. — Стыдно было бы не распробовать, когда твой омега лекарь, — широкая ладонь опускается на оголённую из-за домашних шорт коленку Юнги. — Ты не должен. — Но я хочу. Юнги смущённо прикрывает глаза и кладёт голову на плечо Хосока. По коже бегут приятные мурашки от прикосновения горячей ладони. Пальцы Хосока слегка щекочут кожу, и, пока альфа безмятежно смотрит в окно, Юнги до боли кусает нижнюю губу. Перед глазами как назло пролетают картинки из леса, когда они ходили за грибами. Поцелуи Хосока, его прикосновения и горящий желанием взгляд. — Как ты думаешь, Тэхён и Чонгук решили всё между собой, раз держались за руки? — решает отвлечь себя от воспоминаний и руки Хосока Юнги. Глаза он не открывает, старательно пытаясь расслабиться и игнорировать полыхнувший жар внутри. — Всё возможно. Они оба устали от этих ссор и непонимания. Чонгук ещё юн и мал, он никогда не влюблялся, а тут столкнулся с любовью к тому, кто является несколько лет его врагом. Да и, следуя твоим рассказам, Тэхён не особо радостно воспринял своевольного и храброго омегу, — Хосок делает несколько маленьких глотков чая и гладит широкой ладонью внутреннюю часть бедра Юнги, не подозревая даже, что Юнги молится всем духам леса, только бы не заскулить. — Их примирение было не за горами. Тем более сейчас, когда стаи на грани войны. Общий враг сближает. — Даже самые сильные и отважные хотят любви и ласки. Чонгук её хочет, просто боится, что чувства ему нанесут вред, — вздыхает Юнги, но далеко не от усталости и грузных мыслей, а от руки Хосока, медленно сводящей его с ума. Внизу живота становится приятно тепло, ладони потеют, как и ступни босых ног. — Тэхён единственный, кто сможет в случае опасности и большого риска привести Чонгука в чувство, — губы Хосока касаются копны волос Юнги, нос втягивает сладкий запах. — Прелесть моя, твой запах… — У меня скоро течка, и я думаю, что мне вновь потребуются твои вещи для гнезда, — перебивает альфу Юнги и резко поднимает голову с его плеча. Он обхватывает похолодевшими пальцами горячую кружку с чаем и делает несколько больших глотков. — Но, возможно, моему организму потребуется время, чтобы восстановиться. Течка, как и все предыдущие месяцы, может пройти незаметно. Я почти не ощущал её, как и предтечное состояние, — сбивчиво говорит Юнги. — Кажется, твоё предтечное состояние начнётся со дня на день, твой запах стал слишком ярким, — Хосок наклоняется к омеге и целует того в шею, пальцами рук сжимая бедро ближе к паху, тем самым вызывая волну новых мурашек. — Нет, это… Это всё ты, — дыхание учащается, Юнги бегает взглядом по кухне и напрягается всем телом, когда чувствует, как ладонь Хосока скользит выше и накрывает его стоящий член сквозь ткань шорт. — Боже правый, Хосок. — Даже спустя столько лет твоё тело помнит мои прикосновения и поцелуи. Я тоже скучал по нему, прелесть, — шепчет в загривок Хосок и прикусывает нежную кожу на шее. — Я очень хочу вкусить твоё тело вновь, — шепчет почти неслышно, но Юнги слышит, это Хосок понимает по его сбившемуся дыханию. — Я тоже, свет мой. Я хочу, — с тихим вздохом удовольствия говорит Юнги и облизывает губы. — Тогда ложись на стол, — Хосок отстраняется от шеи Юнги, кожа на которой покраснела от поцелуев и укусов. — На стол?! — громким шёпотом вскрикивает Юнги и накрывает рот ладонью. — Именно. Ты так и не приготовил перекус, а я очень голоден, — язык альфы проходится по его губам в нетерпении. Хосок замечает, как Юнги заливается краской от осознания того, что Хосок хочет сделать с ним. Юнги в смущении моргает глазами, но заторможенно поднимается со стула. Желание, загоревшееся внутри него, не даёт смущению и неловкости взять верх. Хосок отодвигается на стуле немного назад и хлопает ладонью по столу. — Твой первый раз был во время предтечного состояния, из-за чего организм был готов к первому сексу. Но сейчас, после стольких лет, да и без течки, на подготовку понадобится больше времени, — Хосок притягивает Юнги к себе, ведёт ладонями с талии до бёдер, цепляет пальцами шорты и резким движением срывает их с омеги. — И где же ты потерял трусишки? Юнги сглатывает слюну, но не отвечает. После прогулки в лесу он ждал этого. Следуя за руками Хосока, Юнги ложится на стол и ёжится от холодной поверхности. Горячие ладони опускаются на ягодицы и сжимают их до красных пятен. Возбуждение только растёт, слюны во рту становится больше. — Что я вижу, — не видя лица Хосока, Юнги знает, что тот довольно улыбается. — Ты подготовился, — двумя пальцами Хосок ведёт по ложбинке без единого волоска и слегка надавливает на влажный проход. — Сколько в тебе желания. Юнги зажимает одной ладонью свой рот, когда чувствует тёплое дыхание там. Секундная заминка и язык Хосока заставляет омегу сдавленно промычать в собственную ладонь. Альфа умело обращается с языком, вылизывает с причмокиваниями, ладонями сжимает и шире разводит ягодицы из-за чего Юнги инстинктивно прогибается в пояснице, поднимая задницу выше. Из-за мелкого движения со стороны омеги, Хосок с тихим рычанием впивается пальцами в ягодицы. Запах Хосока усиливается, он проникает под кожу, течёт по венам с кровью и дурманит голову. Желание Юнги становится только сильнее, из-за чего он скулит и ёрзает в нетерпении. С возбуждённого члена на пол тянется вязкая капля смазки. — Свет мой, — шепчет Юнги и кусает нижнюю губу, когда в него плавно входит один палец. — Быстрее, прошу. — Я слечу с катушек, если буду быстрее, — Хосок ведёт языком по красному следу от своих пальцев и медленно добавляет второй внутрь. Уши улавливают тихий скулёж. Хосок замирает на долю секунды. Этого ему достаточно, чтобы понять, что Юнги не больно. Его тело мелко дрожит, на пол крупной каплей падает смазка, а сам он расслаблен, что позволяет двигать пальцами без ощутимого затруднения. — Слети, — выдыхает Юнги и вновь скулит, когда чувствует, как его растягивает третий палец. — Отдайся воле своего изголодавшегося зверя. Юнги не хочется медленно и сладко, хочется быстро, чтобы лёгкие сводило от долгих поцелуев, чтобы коленки подкашивались, а на утро было тяжело встать с кровати. Хочется так, как не хотелось никогда. — Что же ты делаешь со мной? — выдыхает Хосок и ведёт языком от ягодицы до поясницы, собирает влагу со вспотевшей кожи и прижимается лбом к спине Юнги. — Свожу с ума, — мурчит Юнги и подаётся бёдрами назад, насаживаясь на пальцы. — Сводишь с ума, — подтверждает Хосок и поднимает голову, взгляд опускает вниз, на свои пальцы, на которые Юнги насаживается самостоятельно, тихо мыча от удовольствия. Его смазка стекает по запястью маленькой каплей, а пальцы чувствуют узость и жар тела, которое истосковалось по нему одному. По Хосоку. Альфа достаёт пальцы из Юнги под разочарованный стон и ложится на него сверху, прижимает к столу своим весом и целует в мокрую шею, за ухом и опять в шею. Несдержанно кусает за плечо и оставляет красный след, пока пахом вжимается между ягодиц, пачкая штаны смазкой Юнги. — Будь тише, не разбуди волчат, — предупреждает омегу Хосок и стягивает штаны. Входит плавным толчком под сдавленный стон Юнги. Омега зажимает рот ладонью и закатывает глаза в удовольствии. Внизу живота всё сводит словно судорогой, член дёргается несколько раз и роняет на пол смазку. Под тихий стон Юнги подаётся бёдрами назад, насаживаясь на член Хосока полностью. Ему кажется, что ещё немного, и он сгорит живьём. От альфы жарко, он мокрый и горячий, пахнущий так вкусно, что Юнги готов задохнуться. Он готов поклясться, что может всю оставшуюся жизнь дышать одним Хосоком. Ему не нужны больше никакие сладостные запахи мира, только его. Хосок протискивает руки под грудью омеги и поднимает того со стола. Одну ногу Юнги он сгибает и кладёт коленкой на стол. Юнги случайно задевает кружку, из-за чего та падает и разливает чай по столу. Первые толчки альфа делает осторожными, боясь причинить боль, но когда Юнги откидывает голову назад и гортанно стонет, Хосоку срывает голову. — Я сказал быть тише, прелесть, — ладонью он зажимает рот Юнги и улыбается довольным волком, выжимая из Юнги не только все соки, но и всю его душу. Юнги опирается кончиками пальцев о стол и старается быть тише, но ему кажется, что его скулёж и мычание сквозь руку Хосока слышит всё поселение. Альфа сжимает его соски, прокручивает между пальцев и оттягивает, из-за чего Юнги бьёт крупной дрожью. Тело омеги судорожно пытается согнуться, но крепкие руки не позволяют этого сделать. Хосок его не щадит, двигается резко и грубо, помечает губами и зубами шею и плечи, если бы мог, то пометил всё тело, нарисовал бы собственное созвездие на светлой коже. — Веди себя тише, — голос не нежный, твёрдый и требующий чёткого повиновения. Хосок убирает ладонь с губ Юнги и поворачивает его голову за щеки к себе, целуя размазано. Из-за резких толчков они бьются зубами друг с другом, Юнги на это улыбается, но не смеет даже слово против сказать. Ему нравится, что от Хосока веет диким желанием, от которого все органы скручивает в тугие узлы. Поцелуи мокрые, смешанная слюна мажет подбородок омеги, по бедру стекает смазка, а запах секса впитывается в кожу. Юнги позволяет Хосоку всё: терзать кожу губами, отдаёт своё тело на растерзание голодного зверя, чувствуя только удовольствие от того, что Хосок с ним делает. Юнги тихо вскрикивает, когда чувствует горячее семя Хосока внутри, а следом и назревающий узел. Он кончает следом и опускает голову вниз, пытаясь отдышаться и унять дрожь во всём теле. Мокрой от пота спиной он прижимается к такой же мокрой груди Хосока и широко улыбается. — Осторожно, — бережно обняв Юнги за талию, Хосок опускается на стул вместе с омегой, стараясь не причинить боль узлом. Юнги тихо скулит, когда садится на бёдра Хосока — член вошёл по основание. — Давай посидим так немного. — Свет мой, — тихо зовёт омега Хосока. — Я люблю тебя так сильно, что хочется плакать из-за этого чувства. И Юнги плачет. Пускает по щекам горячие слёзы от любви, которая словно разрывает его изнутри. Юнги не знает, как бы он жил дальше, если бы Хосок не появился в такой переломный для омеги момент. Юнги бы сломался окончательно. Но сейчас сидит и плачет, с улыбкой на лице. — Ты чего? Боже, Юнги, — Хосок осторожно усаживает того боком на своих бёдрах и обнимает, поглаживая ладонью по взмокшим волосам. — Я тоже люблю тебя. Юнги только коротко кивает, прижимаясь к альфе ближе. Так намного лучше. Рядом с Хосоком Юнги чувствует себя в безопасности, которой был лишён долгие годы.🌙
Нервное напряжение неприятно тянет в груди тяжёлым камнем. Чимин чувствует, как его руки дрожат, щека горит огнём и болит после сильного удара. Советник вожака шагает за спиной. Они не обмолвились больше ни словом, ни взглядом после случившегося. Чимин жалеет, что не сдержал язык за зубами, что позволил себе повысить голос и кинуть угрозу. Советник просто так это не оставит. Чимин уже давно понял, что некоторые альфы терпеть не могут, когда омега идёт им наперекор. И советник один из них. Он думал, что Чимин молча склонит голову и будет повиноваться, но омега позволил себе скалить зубы. Дойдя до поселения, Чимин не оборачивается, молча сворачивает к своему дому. — Я не давал тебе разрешения уходить, — останавливает его советник. — А я тебе не принадлежу, чтобы командовать мной, — фыркает Чимин и бросает небрежный взгляд на альфу. — Уже поздно, о тебе подумают плохое, если будешь удерживать меня здесь. — Щенок, ты как со мной разговариваешь. Не усвоил урок? — рявкает советник и замахивается ладонью для удара. Чимин хмурит брови, готовясь к новой порции боли, но его лицо прячут за широкой спиной. Грозной скалой Намджун вырастает перед ним и прячет от советника. — Какого чёрта ты творишь? — грубым тоном задаёт свой вопрос Намджун, испепеляя взглядом альфу. — Он мой муж, ты не имеешь никакого права даже пальцем трогать его. Даже волосинку на голове. Но смеешь замахиваться? — Научи его манерам, тогда мне не придётся поднимать руку, — безэмоциональным голосом отвечает советник и опускает руку. — Совсем не следишь за своим мужем. — Он не питомец, чтобы его воспитывать, — сдерживает рык Намджун и плотно сжимает челюсти, когда его плечо обвивает руками Чимин. Омега жалеет, что не ушёл в дом, когда появился Намджун, ведь альфа оглядывается на него и его глаза чернеют от злости и ярости. Намджун замечает красное пятно на щеке и плохо стёртую кровь с носа и подбородка. — Ты, ублюдок, — взрывается Намджун и кидается в сторону советника, но перед ним встаёт Чимин и обвивает руками шею, пытаясь стать преградой и уберечь мужа от проблем. — Сынхун, я убью тебя. Ты знаешь, что запрещено прикасаться к чужим омегам, тем более мужьям, но ты посмел ударить Чимина. — Намджун, успокойся, — бормочет Чимин, повисая на шее альфы. Он чувствует, как его ноги отрываются от земли. Намджун выпрямляет спину, кладёт широкую ладонь на спину Чимина, придерживая его на весу, чтобы в случае чего он не пострадал и не попал под удар. Ему нисколько не мешает уничтожать взглядом советника повисший на шее омега. — Послушайся своего омегу и иди домой, Намджун, если не хочешь оказаться там, куда я только что водил на экскурсию твоего мужа, — советник скалится и без страха складывает руки на груди. Он бросает взгляд за спину Намджуна, там ночные постовые подходят ближе. Чимин тоже видит волков, вышедших из тени деревьев. В поселении все давно спят, одни они создают шум. Он крепче сжимает руками шею Намджуна и тихо шепчет на ухо «Пожалуйста, Намджун». Зверь, ревущий от желания разорвать советника за боль своего омеги, успокаивается и, скрипя зубами, отступает. Намджун шумно вздыхает, обхватывает талию Чимина другой рукой и идёт с ним, продолжающим крепко держаться за шею альфы, домой. — Намджун, — тихо зовёт альфу Чимин, когда они заходят домой. — Намджун, пожалуйста. — Я готов был его разорвать, — шумно дышит альфа и мечется взглядом по множеству баночек с травами и мазями. — Что из этого может помочь тебе? Вот это? — он берет в руки травяную мазь и снимает крышку, нюхает и морщится от запаха. — Ну и запах. — Вот это, — Чимин берёт с полки другую баночку и вкладывает в руки Намджуна. Сам идёт на кухню и наливает стакан воды, возвращается с ним к альфе и протягивает. — Выпей. — Не нужна мне вода. — Я сказал тебе выпить, — требует Чимин, смотря на Намджуна серьёзным взглядом. В доме темнота, но свет луны, пробивающейся сквозь сосны, позволяет видеть контуры лица. Щёлкнув языком в недовольстве, Намджун в несколько больших глотков выпивает воду и ставит кружку на стол. Он открывает баночку с мазью, запах которой трогает нос приятным цветочным запахом. Кончиками двух пальцев он берёт крем и наносит его на распухшую щёку, стараясь почти не касаться повреждённой кожи. — Нам нужно уходить отсюда, Намджун. Как можно скорее. Завтра обо всём узнает вожак, и тогда нам несдобровать. Лес тревожный, это значит, что беда грядёт, — отчаянно шепчет Чимин и обхватывает запястье мужа холодными пальцами, опускает руку и с мольбой и тревогой смотрит в глаза. — Хорошо. — Обещай, что мы пересечём ручей вместе. Ты и я, — пальцы с силой сжимают запястье Намджуна в ожидании ответа. — Я любой ценой защищу тебя. — Обещай, Намджун! — на эмоциях повышает голос Чимин. Альфа тихо вздыхает, освобождает свою руку из крепкой хватки и кладёт ладони на щеки Чимина. Влажными губами он касается лба омеги и закрывает глаза. Тихо шепчет обещаю, а у самого в груди сердце от боли сжимается. Из дома они выходят через окно в качестве предосторожности, ведь за ними могут наблюдать после стычки с советником. Чимин натягивает на голову капюшон чёрной кофты, берёт Намджуна за руку и чувствует, как тот сжимает его ладонь. Чимин знает о риске, побег из собственной стаи приравнивается к предательству. А побег во вражескую стаю могут посчитать за попытку устроить мятеж. Руку Намджуна он не отпустит, пока они не пересекут ручей. Они сливаются с темнотой леса, ступают по лесной земле тихо, под их ногами не хрустят ветки, не шуршит мох и не чавкает грязь. Единственное, что слышит Чимин, это как сердце быстро и сильно бьётся в груди. Ему кажется, что весь лес слышит эти громкие удары. Сейчас ему впервые в жизни страшно настолько сильно. Горло сдавливает комок слёз. Непрошеная эмоция из-за страха рвётся наружу. Чимин стискивает челюсти до боли, следует бок о бок с Намджуном и просит дух леса их защитить и помочь. Граница не слишком далеко от поселения, но им нужно прорваться через постовых. Кожа щеки начинает гореть от взгляда, которым на него смотрит Намджун. Чимин бросает на него взгляд больших глаз и замечает, как уголок губ альфы приподнимается. Он тоже переживает, оттого и сжимает маленькую ладонь Чимина отчаянно сильно, словно боится потерять её в этом темном и холодном лесу. За спиной хрустит ветка. Сердце Чимина падает в пятки, а по спине бежит холодок. Из-за деревьев выходят волки, их головы опущены, дёсны оголены в рычании. Среди них, в обличье человека, идёт Джихён. — Никто не разрешал вам покидать поселение, — говорит вожак и выходит вперёд, пока волки продолжают угрожающе рычать. — Мы имеем полное право покинуть стаю, — подаёт голос Намджун, без былого страха глядя вожаку в глаза. — Как крысы бежите с тонущего корабля, — с презрением бросает Джихён и кривит лицо. — Стаи на пути войны, покидать поселение запрещено, иначе это приравнивается к предательству и преступлению. — Даже такие животные, как крысы, хотят жить, — отбивает удар Намджун и встаёт перед Чимином, он прикладывает усилия, чтобы отцепить от себя его руку. Намджун сделает всё возможное, чтобы один из них смог сбежать и не утонул с «кораблём». Большими глазами, полными ужаса и страха, Чимин осматривает волков и замечает, как один из них медленно, почти что незаметно, отходит в сторону и подходит ближе к нему. О чём рычания волков, уши в облике человека не понимают, но глаза знают все жесты, благодаря которым волки могут передать информацию. Чимин смотрит волку в глаза, тот не скалится, опускает голову ниже и дёргает ухом — он на их стороне. — Вы не покинете поселение, — вожак поднимает руку, из-за чего волки опускают головы ниже и рыхлят лапами землю. Их белые зубы блестят в ночи, с челюстей капает слюна, а глаза горят огнём. — Взять их. Намджун успевает оттолкнуть Чимина назад, он говорит короткое «беги» и обращается в волка. Волки срываются с места одновременно с омегой. Намджун кидается на них в одиночку, вгрызается в шкуру и преграждает дорогу, даёт возможность Чимину убежать как можно дальше. Омега срывается с места, волк, оказавшийся рядом, с тихим рычанием срывается на бег вместе с ним. Чимин ловко забирается на его спину и цепляется пальцами за шерсть на шее, а грудью прижимается ближе, чтобы не упасть при резких поворотах. — Поймать Чимина и вернуть сюда живым или мёртвым, — говорит вожак оставшимся стоять около него двум волкам. Он приподнимает уголок губ, наблюдая, как Намджун, некогда преданный ему воин, дерётся с тремя волками. Волк бежит быстро, пробивается через кусты и низкие ветки. Он тихо рычит и ловко оббегает все деревья на пути. Чимин кричит себе не оборачиваться, молит смотреть только вперёд, но проигрывает в этой короткой борьбе с разумом. Оглядывается и чуть не кричит от ужаса и боли, охвативших всё тело. Его Намджун, обещавший пересечь ручей вместе с ним, падает в борьбе. Волки вгрызаются в его шкуру до крови, пока Джихён стоит в стороне. — Намджун… С силой сжав шерсть на спине волка, Чимин дёргает её на себя. — Остановись! Оставь меня! — омега с полными слёз глазами бьёт волка по спине и просит вернуться назад. — Намджун! — отчаянно кричит Чимин и оглядывается. Глаза больше не видят ни проигравшего в борьбе Намджуна, ни вожака, ни других альф. Чимин плачет громко, продолжает дёргать волка за шерсть, он не понимает, почему тот продолжает бежать к границе, почему не сбросит его. Волк, вставший на его сторону и нарушивший закон, знает, что в руках Чимина их спасение. Если он расскажет о всех злодеяниях, то им смогут помочь. Рычание волков слышится слишком близко, под их сильными лапами хрустят ветки. «Намджун, — единственное имя в голове. — Пожалуйста, Намджун». Чимин видит ручей, он блестит под светом луны и звёзд. Ещё немного и он спасён. Волк резко тормозит у воды и перекидывает омегу на другую сторону. Чимин падает на камни, ударяется плечом, из-за чего на коже остаётся глубокое ранение. Камни резанули словно острый нож. Он ударяется головой и тихо стонет от боли во всём теле. «Намджун…» — Чимин никогда не простит. Никогда не простит ни эту стаю, ни вожака за столь высокую цену, которую Намджун заплатил за свободу и безопасность своего омеги. Омега не видит альфу, который помог ему, не видит ничего перед собой, он чувствует запах крови и речной воды. Силы слишком быстро покидают его тело, он чувствует только горячую кровь на плече и видит, как его закрывают собой постовые из стаи Ким. Он спасён. Но без Намджуна он не видит своего спасения. Без него он будет медленно умирать.🌙
— Чонгук, проснись, — голос у Тэхёна громкий и требовательный. Альфа тормошит омегу за плечо. Чонгук резко открывает глаза и садится на кровати, чуть не сталкиваясь лбом со лбом альфы. В непонимании ворочает головой и быстро растирает глаза, пытаясь заставить их быть открытыми посреди ночи после глубокого сна. Хмурый и серьёзный взгляд Тэхёна приводит в чувство быстро. У Чонгука сердце ухает вниз, а чувство тревоги сдавливает в груди. — Что случилось? — сиплым голосом задаёт вопрос Чонгук, смотря в глаза Тэхёна и не моргая. — Скорее пошли вниз. Беда пришла, когда не ждали. Чонгук подрывается с кровати и поспешно выходит из комнаты. Он замечает, что внизу горит свет, и слышит тихие голоса. Он слышит чей-то всхлип и ускоряется, перепрыгивает через ступеньки и спешит узнать, что произошло. Первый, кого замечает Чонгук, так это Юнги. Друг сидит около дивана и делает кому-то укол. Волосы у омеги взъерошенные, но на лице нет и тени сонливости. Юнги не ложился спать. Чонгук бы спустил шутку, но не сейчас, когда медленно подходит ближе. На диване лежит Чимин. Чонгук рвано набирает в лёгкие воздух, когда замечает рваную рану на плече, и закрывает рот ладонью в ужасе. Без лишних слов он понимает, что произошло. — Чимин, — тихо зовёт друга Чонгук и садится на корточки около дивана, на подлокотнике которого лежит голова друга. Всё лицо Чимина красное и мокрое от слёз, губы искусаны до крови, под носом видна засохшая кровь. Чонгук бы обнял его, прижал к себе так сильно, как только смог. Но не может этого сделать, пока Юнги обрабатывает рану и готовится наложить швы. — Чонгук, — омега поворачивает голову к другу, и из его глаз по виску и переносице стекают крупные капли слёз. — Я не смогу. — Что не сможешь? — у самого глаза щиплет, для Чонгука боль родных и любимых невыносима. Это ранит сильнее ножа. Чонгук поднимает руку и осторожно вытирает мокрые щёки пальцами. Он находит в аптечке салфетки и смачивает их в рядом стоящей миске с тёплой водой. Осторожно, боясь, что нос, из которого шла кровь, может болеть, он вытирает сопли. — И где Намджун? — Он… — Чимин жмурит глаза и срывается на плач. Ему всё равно на боль в руке, всё равно на всё вокруг. Боль после разбитого сердца не сравнима ни с чем. — Он не смог пересечь границу? — ладонью Чонгук гладит друга по голове, пытается успокоить и помочь, но истерика, которая накрыла друга, заставляет собственное сердце разрываться на куски. Юнги молчит, накладывает швы, но гулко сглатывает слюну. Видеть, как омегу так сильно ломает, для него впервые. Отчаяние, с которым он воет, горькие слёзы, которые стекают по его щекам, и раны, которые украшают всё тело: говорят о трагедии. Закончив накладывать швы и наклеив большой пластырь, Юнги кладёт ладонь на плечо Чонгука. — Я вколол ему успокоительное, скоро он заснёт, но на случай, если приступ истерики повторится, я оставлю тебе наполненный лекарством шприц, — его Юнги кладёт на диван. — Снимешь защитный колпачок и введёшь. — Юнги, — голос Тэхёна звучит неожиданно. Он всё время стоял молча в стороне, здесь его помощь без надобности, но он будет рядом, если понадобится Чонгуку. — Давай я провожу тебя домой. Юнги остаётся только кивнуть в согласии и посмотреть с волнением на пострадавшего омегу. Сердце за него болеть начинает. Когда дверь дома тихо закрывается, Чонгук зарывается пальцами в волосы Чимина и массирует кожу головы. Задавать вопросы не хочет, боится навредить другу. Стоило произнести «Намджун», как друга накрыла истерика. Чонгук терпеливо подождёт. Плач Чимина затихает, тряска в теле почти прекращается. Чонгук готов выдохнуть с облегчением, ведь успокоительное начинает действовать. — Он обещал мне, что мы вместе пересечём границу, — вдруг говорит Чимин и вновь смотрит на Чонгука красными и опухшими от слёз глазами. — Я дурак, который потерял самое ценное в своей жизни из-за собственной глупости. Я не сберёг его, Чонгук. — Он… — Я видел, как он пал в борьбе за мою свободу и безопасность. Мои глаза никогда не забудут, как он боролся за меня, — нижняя губа Чимина начинает дрожать. Чонгук осторожно протискивает руки за шею друга и обнимает его, прижимает голову к своей груди. Узнать о потере друга больно и страшно, у Чонгука внутри словно ниточка оборвалась. Он знал Намджуна давно, Хосок дружил с альфой с детства, они дрались волчатами. Чонгук видел, насколько сильно Намджун любил Чимина. И узнать, что Намджун отдал жизнь за своего омегу, для Чонгука не удивительно, но принять это он не готов. — Джихён за всё ответит, за всех, кто пострадал из-за него, — сквозь собственные слёзы рычит Чонгук и поднимает взгляд к потолку, пытаясь всеми силами заставить себя перестать плакать. Но это выше его, невозможно заставить себя перестать лить слёзы, когда один из тех, кого ты любишь, кого ценил и уважал, покинул этот мир. — Мне столько нужно тебе рассказать, но Намджун… — Не сегодня, и не сейчас. У тебя ранение, ты пережил борьбу за свою жизнь, — Чонгук продолжает обнимать Чимина за шею, успокаивая его. — Я не смогу без него. Не смогу. Чонгук жмурит глаза и поглаживает голову друга, ничего не говорит, не зная, что ответить. Ему кажется, что любые слова сейчас могут спровоцировать новую истерику у друга. Дрожь в теле Чимина постепенно прекращается, он дышит глубоко и мелко вздрагивает, но погружается в беспокойный сон. Чонгук осторожно укладывает его голову обратно на подлокотник и не сдерживается. Его прорывает на плач, тихий, почти беззвучный, но полный боли и сожаления. Перед глазами как назло появляется облик Намджуна. Чонгук помнит его как прекрасного старшего. Он был одним из тех альф, кто закрывал глаза на все выходки Чонгука и Чонсона. За всё то время, что Чонгук жил в своей стае, Намджун не осудил его за что-либо. Давал подсказки и прикрывал его перед Хосоком. Лёгкий ветер трогает мокрое от слёз лицо. Чонгук поднимает голову и замечает стоящего рядом Тэхёна. Альфа укрывает Чимина одеялом, а после садится рядом на корточки. Как долго он находится здесь, Чонгук не знает, но ему становится легче из-за присутствия Тэхёна. Так боль перенести значительно легче. С тихим вздохом Тэхён вытирает слёзы с щёк Чонгука и поджимает губы, не решаясь что-либо сказать. Он понимает всё без слов, ему не нужны объяснения. Когда он вернулся домой, то слышал всё то, что рассказал Чимин о Намджуне. В груди Тэхёна целая буря из эмоций. Он в ужасе и ярости от того, что творится в соседней стае. Джихён превратился в жестокого диктатора, который уничтожает всех, кто осмеливается пойти против него. От мыслей о том, что ещё может происходить в стае Чон, у Тэхёна волосы встают дыбом на руках. — Тебе нужно отдохнуть перед завтрашним днём. — Я хочу остаться с ним, — Чонгук слышит, как Чимин тихо стонет во сне, и поворачивает к нему голову. Убеждается, что тот продолжает спать и тихо шмыгает носом. — Знал, что ты так скажешь, поэтому достал из погреба матрас. Чонгук смотрит сначала на Тэхёна, после чего замечает за своей спиной толстый матрас с одеялом и подушкой. — Он набит овечьей шерстью, так что очень мягкий, и тебе не будет холодно спать на полу, — Тэхён бережно касается тыльной стороной ладони щеки Чонгука и приподнимает уголок губ, но глаза его полны грусти. Чонгук льнёт к руке Тэхёна и закрывает глаза, разрешая себе почувствовать нежность и ласку в свою сторону. Губы Тэхёна касаются его лба. Тэхён клянётся себе, что за Чонгука всегда будет стоять до последнего, и если понадобится, то жизнь отдаст. Это цена, которую он готов заплатить за лучшее будущее своей любви. Но он понимает, что такую высокую цену Чонгук не оценит никогда. — Я разожгу огонь в камине, а ты пока ложись. Чонгук коротко кивает и ложится на матрас. Он не спешит закрыть глаза, смотрит на Чимина и чувствует, как слёзы щекочут переносицу и висок. Внутри него словно образовалась дыра. Она глубокая и холодная. «Если бы я не ушёл, всё было бы иначе? — думает Чонгук и закрывает глаза. — Я бы смог предотвратить трагедию или бы всё стало только хуже? Я бы не обзавёлся таким сильным союзником, как стая Ким, не узнал бы о всей той лжи, которую впитывал в себя как губка. Близок конец злодеяниям моего отца. И я стану его концом». Тэхён выключает свет в доме и возвращается к Чонгуку. Осторожно вытирает новую влагу с его лица и вздрагивает, когда Чонгук открывает глаза. — Не хотел тебя беспокоить. — Я не спал, — тихо отвечает Чонгук и смотрит неотрывно в глаза Тэхёна. Ему так хочется попросить, чтобы тот остался с ним рядом, но не смеет шевельнуть языком. Не хочет принуждать Тэхёна спать с ним здесь на матрасе, когда можно выспаться с комфортом на кровати. Поджав губы, Тэхён наклоняется к омеге и обнимает того, он чувствует руки на своей шее и тихо вздыхает. — Хочешь, я останусь с тобой здесь? — предлагает альфа, он понимает, что уснуть один в комнате сегодня не сможет. Не сегодня, когда сердце в беспокойстве колотится в груди. Чонгук молча кивает и жмётся к Тэхёну, а когда альфа ложится рядом, он льнёт к нему ближе, позволяя себе побыть разбитым от боли. — Не оставляй меня никогда, пожалуйста, — шепчет омега. У Тэхёна на языке вертится «обещаю», но произнести его он не может.🌙