Белоснежный дикарь

🌙

Благодаря тебе моя жизнь, покрытая пеплом из-за моего огня, заросла прекрасными цветами. Без тебя я не вижу своей жизни больше, как и не помню жизни до тебя.

      Первые лучики солнца трогают холодную осеннюю землю с поздним рассветом. Тучи ушли, так и не пролив дождь, но они, гремя и сверкая молниями, оплакивают погибших.       Никто больше не дерётся, все сидят тихо, омеги вылизывают раны своим альфам. Стаи сидят на расстоянии друг от друга, но не рычат, с интересом поглядывают друг на друга, изучают запахи и поведение. Их волчата, не чувствуя больше опасности, первыми идут знакомиться. Они обнюхивают друг друга один за одним, робко виляют хвостиками и тихо скулят. Никто им не мешает, не оттягивает обратно к родительскому боку.       Чимин вытирает тыльной стороной руки влажные щёки и улыбается сквозь разрывающую его душу боль. Война окончена, но смерть Хансона нанесла слишком глубокую рану. Все слышали вой Юнги, а через некоторое время победный вой Чонгука. Теперь им всем необходимо дождаться Тэхёна и Чонгука. Победителей.       Волчата сбиваются в одну большую кучку и играют друг с другом, перезнакомившись. Они звонко рычат, скулят и валяются в игре на земле.       Вой Тэхёна заставляет всех обернуться и посмотреть на вершину холма. Там, среди деревьев, стоят два волка. Израненные, в крови и уставшие, но победители. Они спускаются медленно из-за ран под смешанный вой двух стай. Стоит Тэхёну и Чонгуку дойти до поселения, как волки склоняют перед ними головы.       Чонгук трётся головой о шею Тэхёна, тихо рокочет и просит быть сильным перед стаей. Его взгляд натыкается на Намджуна с Чимином на своей спине.       — Намджун… — не веря шепчет Чонгук, но стоит на месте, боясь, что если отойдёт, то Тэхён может рухнуть на землю. Слишком сильные и глубокие у него раны после неравной борьбы.       Альфа только склоняет голову в уважении. Они успеют поговорить, теперь между ними нет границы, войны, страхов и жестокого вожака.       — С сегодняшнего дня мы больше не враждующие стаи, — твёрдым голосом начинает говорить Тэхён. — Джихён погиб в борьбе с Чонгуком, принёсшим нам победу и мир. Не стае Ким, не стае Чон, а нам всем. Мы знаем, что у вас много вопросов: почему и зачем. На нашей земле от рук охотника шесть лет назад погиб Чонсон, старший сын Джихёна и Хансона. Он сбежал из своей стаи, чтобы быть с истинным, но Джихён отказался принимать это. Со своими последователями он загнал Чонсона к охотнику, но обвинил нашу стаю. Сегодня он убил своего мужа, который защищал волчонка Хосока и Юнги.       Тэхён замолкает, давая слово Чонгуку. Из леса выходит Юнги с волчатами, они подходят ближе, останавливаются в стороне ото всех и молчат.       — Тому, что сделал Джихён, нет оправдания. Он держал стаю в страхе, разлучал семьи, угрожал и убивал. Его руки были в крови, которыми он пытался удержать власть, — таким же твёрдым голосом говорит Чонгук. — Он проиграл в бою со мной. И теперь я являюсь единственным, кто может перенять пост вожака стаи Чон.       Чонгук гордо поднимает голову, смотрит на членов своей стаи в ожидании принятия его как победителя и своего нового вожака. Волки тихо перешёптываются между собой несколько длительных секунд. Первым выть начинает Мингу, тот самый омега, чьего волчонка спас Чонгук. Следом за ним воют остальные омеги, к ним присоединяются и альфы.       — Мой маленький вожак, — тихо говорит Тэхён, склоняя перед Чонгуком голову.       У Чонгука спирает дыхание. Ему приятно, что его приняли, как будущего вожака и склонили головы, но он не ожидал, что Тэхён сделает то же самое.       Высшая степень уважения — опущение головы.       Следом за ним члены стаи Ким опускают головы перед Чонгуком, завершившего многолетнюю войну.       Омега смотрит на членов стаи, которые один за одним опускают головы в уважении и признании Чонгука, как победителя и нового вожака стаи Чон. Подняв голову к небу, омега смотрит на восходящее солнце и чувствует, как щиплет глаза.       «Папа, я победил, — ветер тихо шумит и взъерошивает шерсть на спине белого волка, пока тот пытается высмотреть на небе звезду. — «Ты слышишь? Я победил в войне, папа».       Чёрная голова Тэхёна с тихим рокотом легонько толкает его в шею. Чонгук проглатывает комок в горле и вновь смотрит на волков, молча ожидающих дальнейших действий.       — Чонгук, — вперёд выходит альфа из стаи Чон. На его морде несколько шрамов, он хромает на заднюю лапу, а на боку видна кровь и грязь. — Нам возвращаться домой?       — Нет. Никто никуда не уйдёт. Я являюсь парой Тэхёна, и поэтому наши стаи ждёт объединение, — уверенным голосом заявляет Чонгук. — Тем более многие из вас серьёзно ранены, дорога долгая и слишком тяжёлая после ночи.       — Мы разместим всех в свободных домах, в ближайшие недели построим новые, чтобы каждая семья смогла жить отдельно, — помогает Чонгуку Тэхён, видя нерешительность в глазах стаи Чон. — Всем будет оказана помощь незамедлительно. Мы больше не враги, а одна большая семья. Каждый из вас получит кров, лечение и еду. Всё необходимое будет передано каждому лично в руки: лекарства, еда, одежда и молоко для волчат.       Волки тихо рокочут и воют. Омеги из стаи Ким первыми делают шаги навстречу стае Чон. Тэхён знает, что они помогут и не отвернутся, не посмотрят свысока или предвзято после нападения. Никто из них не хотел войны и не виноват в том, что произошло.       — Я уверен, что они быстро найдут общий язык и помогут друг другу, — тихо говорит Чонгук.       К ним подходит Намджун с Чимином, всё ещё сидящим на его спине. Омега кладет ладонь на грудь и опускает голову перед Тэхёном и Чонгуком.       — Вы вдвоём внесли существенный вклад в нашу победу, — говорит Чонгук и легонько бодает головой Намджуна в шею. — Я рад, что ты в порядке. Мысли о том, что мы тебя потеряли, были невыносимы. Если бы только папа знал…       Тэхён тихо рычит и трётся головой о шею Чонгука в поддержке.       Эта боль будет с ними всегда.       — Я не мог умереть, зная, что виновники наших бед живы. Но… Чем мы можем сейчас помочь? Вы вдвоём ранены, не помешает отдых и покой хотя бы до вечера или завтрашнего утра, — большое количество ран видно на светлой шкуре Чонгука, но то, как Тэхёну тяжело стоять, заметно по его переминанию с лапы на лапу. Намджун чувствует запах крови, и ему этого достаточно.       — У нас есть несколько свободных домов, есть садик для волчат и большие запасы. Насколько мне известно, Чимин лекарь. Если Юнги не против, то вы можете взять все необходимые лекарства в его доме, — отдает чёткие распоряжения Тэхён и смотрит на своего друга, который только кивает и опускает голову.       Тэхён знает, что тот желает оказаться около Хосока и хотя бы на время забыть всё, как кошмарный сон.       — Чимин… Твоя нога, — замечает Чонгук примотанные к ноге друга ветки. — У тебя перелом!       — С дерева упал, — тихо рычит Намджун, пока Чимин ни слова не понимает среди их рычания.       — На окраине поселения есть наш с Чонгуком домик. Вы можете остаться там до того времени, пока построятся новые дома, — говорит Тэхён, вспомнив, что в его доме уже нет свободных комнат, пока здесь Кастро и семейство Чон. — Там недавно был закончен ремонт.       — Позаботься о Чимине, пожалуйста. Только бы он не запустил свою травму из-за желания всем помочь, — с волнением говорит Чонгук. Он подходит ближе и касается языком босых пальцев Чимина.       — Всё хорошо, Чонгук, — пальцами руки Чимин зарывается в шерсть белого волка между ушей и чешет. — Тебе нужен отдых.       — Пойдем домой, — коротко говорит Тэхён и уходит первым.       Следом за ними идёт Юнги, его голова опущена, а взгляд прикован к волчатам. Юнсон идёт молча, смотрит пустым взглядом перед собой, точно видя ту картину с гибелью Хансона. Юнджун же идёт рядом с ним, но не трогает, только поглядывает и тихо, почти неслышно, скулит в переживании. Юнги уверен, что тот чувствует вину, ведь не уберёг брата, не сдержал того в погребе.       Дома на полу нет ни Хосока, ни погибших альф. Место, где пол был залит кровью, скрыто под ковром. О том, что здесь произошло, напоминает сломанный стол, полосы от когтей и высохшие следы крови. У Чонгука вновь наворачиваются на глазах слёзы, когда он чувствует запах папы, осевший на стенах дома. Через несколько часов здесь вновь будет пахнуть только древесиной, когда ветер, залетающий в дом из-за открытого окна, унесёт с собой последние остатки запаха Хансона, Джихёна и крови.       — Мы пойдём к Хосоку, — тихо говорит Юнги. Он внимательно смотрит на Юнсона, который, не поднимая головы, следует за Юнджуном на второй этаж. Маленький омега словно не понимает, где находится, идёт туда, куда ведут. Он идёт около стены, пока брат своим телом прячет от него вид на комнату и оставшиеся следы борьбы.       Чонгук только кивает и следует за Тэхёном в комнату на первом этаже. Альфа обращается в человека и падает на кровать с тихим стоном от боли. Чонгук обращается следом, достаёт из шкафа рубашку Тэхёна, надевает её, скрывая наготу. Она достаёт ему до середины бедра, не вынуждая надевать штаны.       — Я схожу за водой и полотенцами.       Тэхён только тихо мычит и лежит в ожидании омеги. Его глаза закрыты, дыхание тяжёлое. Он знал, что не проиграет в бою, но сейчас, лёжа на кровати, которая пропитывается его кровью, он боится даже представить, что могло случиться с Чонгуком, позволь он волкам разорвать его. Ещё бы немного и точно бы проиграл.       Когда раны ниже рёбер касается влажное полотенце, Тэхён открывает глаза и смотрит на своего омегу. У него на лице есть несколько ссадин, остальные раны скрыты под рубашкой, которая местами пропиталась кровью. Совсем немного. Тэхён поднимает руку и поддевает пальцами подол единственной одежды на омеге, поднимает выше, желая осмотреть Чонгука на наличие серьёзных ран.       — Я в порядке.       — Просто хочу убедиться, что Джихён не ранил тебя серьёзно, и ты сейчас не терпишь боль ради обработки моих ран, — тихо говорит Тэхён и убирает руку.       — Неужели всё закончилось? — вздыхает Чонгук и моет полотенце в тёплой воде, после чего смывает кровь с другой раны.       — Я боялся, что ты уйдёшь со стаей.       Чонгук поднимает на Тэхёна взгляд больших глаз и приоткрывает рот.       — Как я мог? После всего, что между нами было…       — Вот именно что, после всего, что между нами было, — закрывает глаза Тэхён и облизывает пересохшие губы. — Я так боялся потерять тебя, Чонгук.       — Без тебя моя душа скиталась бы по лесу в вечном одиночестве, — тёплая ладонь омеги накрывает щёку Тэхёна, а губы прикасаются к губам альфы. Осторожно и мягко, боясь, что даже поцелуй может причинить боль. — Ты моя семья, Тэхён, — выдыхает в губы и отстраняется, заглядывая в глаза альфы. — Моя сирень.       — Что?       — Когда я изучал травы, ещё волчонком, то много читал о цветах. На их языке сирень означает первую любовь, а ты… — губы Чонгука тянутся в смущенной улыбке. — Ты моя первая любовь. Первая и единственная. Если бы ты погиб в бою, если бы я тебя потерял, если бы и ты…       Тэхён прикладывает кончики пальцев к влажным губам омеги, точно терпит боль из-за раны на плече. Его взгляд тёплый, полный любви. В глазах напротив видит боль и страх, которые прячутся за тонкой пеленой слёз.       — Пожалуйста, не плачь, — пальцами той же руки Тэхён стирает влагу под глазами омеги. — Иначе я тоже начну плакать.       — Будешь плакать из-за меня?       — Честно? — кивок от омеги. — Я готов плакать из-за гордости за тебя, из-за любви. И если бы вместо меня с серьёзными ранами лежал бы здесь сейчас ты… Я бы не смог сдержать своих слёз, — Тэхён улыбается с нежностью, как умеет только он. Только для Чонгука. — Мой одуванчик.       — Разнылись с тобой здесь, — шмыгает носом Чонгук и кидает полотенце в миску с водой.       — Ложись рядом.       — Но твои раны…       — Пожалуйста, Чонгук. Мне станет гораздо лучше, если ты полежишь рядом.       — Могу я тогда… зализать раны? — омега склоняет голову набок и смотрит своими большими глазами, делающими из него маленького волчонка.       — Если тебе не противен вкус крови на языке.       — Забота никогда не будет противна, особенно, если это моя семья, — Чонгук вновь целует Тэхёна в губы и улыбается.

Моя сирень.

🌙

      В комнату дверь Юнги открывает тихо, ручка издает скрип, но почти неслышный. Он пропускает волчат первыми и закрывает за собой дверь обратно. В комнате царит полумрак из-за зашторенного окна.       Юнги надевает одежду Чонгука, оставленную им здесь когда-то, и смотрит, как волчата осторожно запрыгивают на кровать к Хосоку. Он лежит с закрытыми глазами, нижняя часть его тела укрыта одеялом, благодаря чему можно увидеть свежие бинты на груди и руках.       Тихо скуля, волчата мнут одеяло и укладываются на кровати рядом с отцом. Юнджун кладёт голову на живот Хосока и тихо урчит. Ему хочется, чтобы тот открыл глаза. Не издавая ни звука, Юнсон укладывается чуть выше и прячет мордочку в изгибе шеи Хосока.       Боясь потревожить сон своего альфы, Юнги медленно залезает на кровать и прикладывает тыльную сторону ладони ко лбу Хосока, проверяет наличие температуры.       Стоит убрать руку, как Хосок открывает глаза и сразу встречается со взглядом Юнги. Глаза омеги большие и блестят от подступивших слёз.       — Мы победили, — тихо говорит Юнги и гладит щёку Хосока кончиками пальцев, разглядывая мелкие царапины после борьбы. Он смотрит в глаза несколько секунд, после чего опускает голову.       С его глаз на кровать падают первые крупные капли слёз. Он не знает, как ему сказать, как, смотря в эти глаза, можно рассказать о том, что его папа погиб в бою. Юнги смотрит на поджатый хвост Юнсона и жмурит глаза. Ладонь, прижатую к щеке альфы, Хосок обхватывает кончиками пальцев и легонько сжимает, опускает их руки на свою грудь, не в силах держать их на весу.       — Что произошло, Юнги? — осипшим голосом спрашивает Хосок, чувствуя, как жмётся к его шее Юнсон. Он не скулит, молчит, но в его теле чувствуется напряжение.       У Хосока внутри словно всё леденеет в один миг. По состоянию Юнги, по прижавшимся к нему волчатам он понимает, что произошло ужасное.       — Кто?       Юнги закрывает рот ладонью и подавляет всхлип, продолжая жмурить глаза от боли, раздирающей его изнутри. Пальцы Хосока, сильнее сжавшие его дрожащую ладонь, заставляют посмотреть на альфу красными от слёз глазами.       — Хансон, — выдавливает из себя омега и стоит ему моргнуть, как он опять видит ту самую картину. Тело пробирает крупной дрожью.       Юнджун тихо урчит и смотрит на своего брата, продолжающего лежать без движения, молча.       В глазах Хосока заметен блеск первых слёз. Юнги перехватывает его пальцы и сжимает своими всё ещё дрожащими и холодными. На языке нет ни одного слова, которое он мог бы сейчас сказать, ему хочется поддержать Хосока, сделать хоть что-то, но единственное, что он может, это быть рядом и держать его за руку.       — Он всё видел, — шепчет Юнги, не зная, стоит ли говорить об этом сейчас, когда на сердце Хосока появилась новая глубокая рана, заживление которой может затянуться на долгие годы.       — Что?       Юнги переводит взгляд с глаз Хосока на прижавшегося к шее родителя Юнсона. Юнджун тихо урчит и ёрзает на месте, не отрывая взгляда от своего брата. Он даже с ним не говорит.       У Хосока глаза расширяются. Он отпускает руку омеги и кладёт на спину волчонка. От неожиданного прикосновения Юнсон крупно вздрагивает, но продолжает молчать и прижиматься к родителю.       Винит себя за то, что из-за его действий погиб Хансон. Перед его глазами страшная картина, которая ни на секунду не исчезает, продолжая мучить крохотную волчью душу, терзает её чувством вины и сожаления.       — Всё хорошо, малыш, всё будет хорошо.       Хосоку хочется кричать во всё горло из-за боли, хочется разорвать всех, кто посмел причинить боль его семье и отобрать родную кровь. Но он понимает, что его боль может подождать, пока волчонок, его маленький сын, увидел страшное. От такого быстро не оправляются, такое может остаться с ним навсегда.       — Он придёт в себя, Юнги. Мы не позволим ему утонуть в этом кошмаре, обязательно спасём.       С тихим всхлипом Юнги кивает и ложится рядом, прижимая волчат теснее к Хосоку. Он ждёт, пока Юнджун устроится удобнее, и гладит его между разноцветных ушей, чувствуя пальцами вибрацию от урчания.       Юнги боялся, что в какой-то момент не сможет защитить волчат, что те серьёзно пострадают. Понимание того, что он не смог, душит его слезами. Он хочет верить Хосоку, что они справятся, но, видя израненную семью, Юнги чувствует свою беспомощность и слабость.       — Они ранены?       — Ничего серьёзного, я вылизал их раны, — отвечает тихим и бесцветным голосом Юнги, боясь потревожить волчат.       — А Чонгук и Тэхён? — не может не поинтересоваться Хосок. После известия о гибели родителя он хочет узнать всё о всех ему родных.       — Ушли отдыхать. Тэхён выглядел серьёзно раненым, но концом Джихёна стал Чонгук, — медленно рассказывает Юнги под тихое сопение волчат. — Я думал, Чонгук не справится. Когда он увидел… — Юнги запинается и сглатывает слюну. — Он словно превратился в волчонка. Такого слабого и беззащитного. Но потом Чонгук словно озверел и сорвался за отцом. Я не знаю, что там произошло, и почему на Тэхёне почти нет живого места.       — Полагаю, отец был не один. Он всегда водит за собой сильных волков, и те, скорее всего, кинулись на Тэхёна, а Чонгук побежал за отцом, — объясняет Хосок, продолжая гладить Юнсона по спине. Волчонок уснул, но вздрагивает во сне.       — А ещё… Тот альфа… Намджун? Он жив, — добавляет к новостям Юнги и слышит, как Хосок рвано вдыхает воздух от удивления.       — Он здесь?       — Да. Он и Чимин привели всех из стаи Чон сюда. Поэтому две стаи сейчас вместе, — Юнги тихо вздыхает. — Хосок?       — Да?       — Давай поспим? Я не могу, так устал. Эта ночь была слишком длинной и тяжёлой для нас всех.       — Конечно.       Юнги привстаёт на одном локте, тянется к лицу Хосока и целует его в уголок губ.       — Спасибо, что ты в порядке. Я бы не справился, если бы вновь тебя потерял, теперь уже навсегда.       — Духи леса больше не позволят нам потерять друг друга.       Юнги согласно кивает и теснее прижимается к своей семье.

🌙

      Вокруг густая темнота и идеальная тишина. Щуря глаза и делая маленькие шаги, Чонгук идёт вперёд с выставленной перед собой рукой. Он не видит ничего вокруг, словно упал в бесконечную бездну: холодную и пугающую.       — Тэхён? — тихо зовёт он единственного, кто может его спасти.       В ответ тишина.       Чонгук шумно дышит, хлопает себя ладонями по щекам и делает уверенные шаги вперёд. Куда по итогу он дойдёт — неизвестно, но стоять на месте, скованный страхом и паникой, он не намерен.       Глаза постепенно привыкают к темноте, Чонгук может разглядеть свои руки и ноги. Босой, в майке и шортах. Он хмурит брови, когда замечает впереди одинокую фигуру.       Имя альфы, которому он готов доверить свою безопасность, застревает в горле.       Чуть сутулые плечи, седина на висках и сцепленные за спиной руки быстро дают понять, кто стоит впереди. Чонгук останавливается, делает шаг назад и хочет обратиться в волка, но ничего не происходит. Он пробует ещё и ещё, но чувствует только пустоту внутри.       — Чонгук, — доносится голос отца до ушей омеги.       Большими глазами Чонгук смотрит на своего отца, на то, как тот медленно идёт в его сторону, и весь сжимается. На отце нет ни одного шрама, ни царапинки. Он словно другой, даже глаза не такие чёрные и бездонные.       — Где я? — один лишь вопрос, мучающий Чонгука. Ему всё равно, почему перед ним стоит отец. Единственное, чего Чонгук хочет, так это вернуться под тёплый бок Тэхёна.       — Я пришёл сказать тебе, чтобы ты не винил себя.       — Что?       — Ты храбрый и сильный. Твоя душа намного сильнее моей, твоей смелости и верности может позавидовать любой другой волк, — ровным голосом говорит Джихён.       Чонгук хмурит брови и щурит глаза, пытаясь понять, не мираж ли перед ним. Отец бы никогда не сказал ему этих слов, гордость бы не позволила.       — Мне не за что винить себя, — холодным голосом заявляет Чонгук и вздёргивает нос.       — Ты не уберёг папу. И винишь себя за это, винишь за то, что не вцепился в моё горло ещё раньше, — метко бьёт словами отец, заставляя Чонгука вздрогнуть.       — Я бы сделал это раньше, но ты использовал грязные приёмы и прятался.       — Ты бы не смог без сильного толчка в спину, — качает головой Джихён. — Я не хотел смерти Хансона.       — Я уверен, что до вторжения ты приказал убить нас всех.       — Чонгук.       — Ты дрался с ним! — повышает голос Чонгук. — Дрался с тем, кто даровал тебе троих детей, с тем, кого лес отдал тебе под защиту!       — Он упал случайно.       — Случайно? — надламывается голос Чонгука. Он чувствует на своих щеках влагу и с ужасом понимает, что позволил заплакать перед отцом.       Никогда раньше Чонгук не позволял себе показывать слабого себя этому альфе. Перед отцом всегда хотелось быть сильным, чтобы он понял, какой Чонгук отважный и готовый на всё омега.       — Если бы не твои поступки, если бы ты не украл Юнсона, то папа был бы жив. Даже если ты не толкал его с обрыва, он бы не упал, не соверши ты нападение! — выкрикивает Чонгук и делает шаг вперёд, но отец стоит на месте.       — Хансон сам знал, на что шёл, когда бросался на меня.       — Как ты мог? — шепчет Чонгук сквозь слёзы. — Как мог драться с ним? Ты не дал ему нормальной жизни, он…       — А он? Он пришёл ко мне, когда в его сердце был другой. Каково было мне, Чонгук, жить с истинным и понимать, что тот меня не любит и никогда не полюбит? — всё тем же ровным голосом спрашивает Джихён, но Чонгук может заметить изменения в его глазах: там появилась боль.       — Это не оправдание твоим поступкам. Свою боль ты решил выместить на окружающих, на тех, кого обязан был оберегать. Папа, Чонсон, наша стая. Ты…       Чонгук закрывает лицо ладонями и опускается на корточки, у него внутри всё сводит одним сильным спазмом боли.       — Чонгук, ты положил конец моим действиям.       — Я не мог этого не сделать. Из-за тебя я чуть сам не потерял истинного. Ты был тем, кто убил всех омег в нашей семье. Я не мог позволить тебе жить дальше, — дрожащими руками Чонгук обнимает себя за плечи и качается из стороны в сторону, продолжая сидеть на корточках. — Я не хотел убивать тебя, но… Когда я узнал, что ты сделал с Чонсоном и папой, я понял, что стану первым омегой, который свергнет альфу и займёт его место. Только кровью я мог остановить то, что ты сотворил. И только твоя кровь утолила бы мою жажду мести.       — Чонгук.       — Уходи! Я не хочу тебя ни слышать, ни видеть, — мотает головой омега. — Тебе нет прощения, и никогда не будет.       В ответ тишина.       Чонгук весь сжимается, плачет в голос, позволяя себе эти эмоции. Темнота вокруг словно сгущается, погружая омегу сильнее в мрак и бесконечные страдания, где он тонет в собственной боли.       Не хочется кричать и биться в истерике, только плакать, обняв себя за плечи. У Чонгука нет сил ни на что, кроме бесконечных слёз, которые сами бегут ручьями из глаз.       Кажется, что из этой темноты, поглощающей каждую клеточку его тела, нет выхода. Ему лишь хочется проснуться, чтобы этот кошмар закончился и навсегда исчез из его памяти.       Волос касается тёплая рука.       Чонгук жмурит глаза, боясь их открыть и увидеть вновь темноту вокруг. Выжидает несколько секунд и открывает, надеясь увидеть перед собой Тэхёна, который спасёт его из лап мучительной боли.       Глаза слепит от света. Чонгук всё ещё сидит на корточках и обнимает себя за плечи. Медленно, боясь увидеть того, кто коснулся его волос, Чонгук поднимает голову и расширяет глаза.       Перед ним стоит папа.       Громко всхлипнув, Чонгук подрывается на ноги и заключает того в крепкие объятия. Он прижимает его к себе за голову и рыдает в голос, когда родительские руки обнимают в ответ.       — Папа, я… Как мне быть без тебя?       — Мой маленький герой, — шепчет около уха Хансон. — Я так горжусь тобой. Всегда гордился и буду гордиться.       — Я не смогу без тебя.       — Ты не один. Я всегда буду рядом, буду оберегать и присматривать за тобой, — тёплой рукой, словно настоящий, Хансон гладит Чонгука по голове. — Не вини себя.       — Я не смог защитить тебя. Я…       — Чонгук, — мягко отстранив от себя сына, Хансон заглядывает в его полные слёз глаза своими точно такими же. Большими карими, с пышными ресницами и безграничной теплотой. — Лес предупреждал меня. И я сделал свой выбор.       Не желая ничего слышать, Чонгук мотает головой из стороны в сторону и мёртвой хваткой держится за папу, боясь, что ещё немного и тот исчезнет.       — Не оставляй меня, прошу тебя.       В голосе Чонгука столько отчаяния и боли, он моргает несколько раз, чтобы чётко видеть папу перед собой, а не размытое пятно.       — Я всегда буду рядом, среди ветра, шелеста листьев и шума реки. Я всегда буду в твоём сердце, Чонгук. В тебе течёт моя кровь, а это значит, что я всегда с тобой, — Хансон целует Чонгука в лоб и влажные щёки. — Оберегай нашу семью среди леса, а я буду оберегать здесь, в этом мире.       Поцелуи тёплые, они оставляют после себя приятное ощущение родительской любви и ласки.       — Я люблю тебя и Чонсона. Я так сильно вас люблю, — Чонгук вновь жмётся к папе и закрывает глаза.       — Мы тоже любим тебя, наш маленький герой. Такой отважный.       Чонгук кивает несколько раз и чувствует, как его тело резко расслабляется, теряя под ногами землю. Распахнув глаза, он видит перед собой профиль спящего Тэхёна. Альфа спит, не подозревая, что Чонгук пережил во сне.       «Был ли это сон?» — думает омега и касается своего лица кончиками пальцев. Оно всё мокрое от слёз, но там, куда его поцеловал папа, кожа словно горит огнём.       Осторожно, боясь потревожить сон Тэхёна, Чонгук встаёт с кровати и открывает шкаф. Он достаёт оттуда штаны и тёплую кофту. На улице уже темно, они проспали весь день, восстанавливаясь после событий ночи, и, кажется, могут проспать до самого утра. Чонгук желает примкнуть обратно к боку Тэхёна и уснуть, но ему остро необходим глоток свежего воздуха, чтобы подумать о том, что он видел во сне.       Чонгук не уходит далеко, сворачивает за дом и садится там на бревно сосны. Он не замечал раньше, что такие «скамейки» разбросаны по всему поселению, и это не кто-то забыл убрать, а так надо.       В поселении стоит идеальная тишина, Чонгук замечает нескольких постовых, которые, даже после вторжения, стоят на постах, не покидая их. Ему так хочется сказать им, чтобы отдохнули, что опасности больше нет, но у него нет на это сил. В нескольких домах горит свет, Чонгук видит в окнах множество теней. Члены стаи сплотились, не позволив никому остаться на улице. Война не рассорила их, а позволила, наконец, узнать друг друга и сблизиться.       Чонгук ёжится от прохладного осеннего ветра и чувствует, как начинают покалывать кончики пальцев на руках и ногах. Скоро ударят первые морозы.       — Ты почему здесь сидишь?       Вздрогнув от неожиданности, Чонгук оборачивается и распахивает губы, когда видит за спиной Тэхёна.       — Ты почему встал? — восклицает омега и подрывается на ноги. Тянется руками к альфе, но тот ловко их перехватывает и сжимает холодные пальцы своими тёплыми. — Твои раны!..       — Чонгук, — строго зовёт его Тэхён. — Я в порядке. Ты ведь вылизывал мои раны, пока я спал, а после их обработал и перемотал бинтами. Мне досталось не настолько сильно, чтобы я не мог встать, тем более, когда увидел, что тебя рядом нет. Что случилось?       — Я… Мне приснился сон. Но я не уверен, что это просто сон, — вздыхает Чонгук.       Тэхён хмурит брови и садится вместе с Чонгуком на бревно. Он бережно растирает холодные пальцы на руках омеги и внимательно на него смотрит, ожидая, пока тот соберётся с мыслями.       — Я встретился со своим страхом и болью. Сначала увидел отца и какое-то время не мог поверить, что это не реальность. Всё было таким чётким и настоящим, — опять вздохнув, Чонгук кладёт голову на плечо Тэхёна.       — Вы с ним говорили? — интересуется альфа и подносит руки Чонгука к своим губам, дует тёплым воздухом, но не просит пойти домой. Понимает, что омега вышел на улицу освежить голову после сна.       — Да. Но… Он не просил прощения, нет, но, наверное, хотел понимания от меня. Я прогнал его, а потом… — Чонгук облизывает губы и кусает нижнюю до боли. — Я встретился с папой. Когда я обнял его, то подумал, что это реальность. Настолько эти объятия были настоящими. Как прикосновение к тебе сейчас. Я почувствовал тепло, запах, его всего. Он сказал, что гордится мной, — слёзы вновь смачивают лицо и крупными каплями падают вниз. — Папа сказал, что я буду защищать нашу семью здесь, а он — там.       — Он воссоединится со своим первым сыном, — тихо говорит Тэхён и целует Чонгука в лоб, желая забрать всю его боль себе, только бы тот перестал терзать себя.       — Но был ли это сон?       — Души твоих родителей всё ещё здесь, возможно, они пришли к тебе. После обряда прощания они смогут отправиться к звёздам. Я не знаю, на самом деле, что происходит с волчьей душой после смерти. Может, они и не отправляются к звёздам, а становятся ду́хами леса.       — Тогда почему Чонсон не пришёл ко мне? За столько лет ни разу… — не понимает Чонгук и шмыгает носом.       — Думаю, он не хотел, чтобы ты знал о его смерти. Он не хотел причинять тебе боль, не хотел, чтобы ты попал в опасность из-за него, — предполагает Тэхён, на что получает кивок.       — Что мы будем делать дальше? — тихо спрашивает Чонгук и закрывает глаза, наслаждаясь успокаивающим запахом своего альфы.       — В моей жизни ещё никогда не было объединения стай. Но, полагаю, что полное объединение произойдёт после нашего с тобой венчания, — Тэхён чувствует, как Чонгук шумно выпускает воздух из лёгких, но не акцентирует на этом внимание. — Сейчас же мы усиленно займёмся постройкой новых домов, пока не ударили морозы. Наша первостепенная задача обеспечить всех кровом и теплом. У нас есть свободные дома, но их мало. Благодаря нашей ферме у нас есть ресурсы на приобретение оборудования у людей, — получив в ответ тишину, Тэхён тихо смеётся. — Ты меня слушаешь или уснул?       — Я слушаю. Просто… Мне так нравится, как ты говоришь. Мы ведь можем использовать то, что есть в том поселении. Просто, наверное, переместить это будет проблематично.       — Мы справимся. Наша стая теперь не просто большая, она огромная.       — Я люблю тебя, — вдруг говорит Чонгук и прислушивается к дыханию Тэхёна.       — Чонгук…       — Я понял, что никогда не говорил тебе этих слов.       — Но ты говорил, не словами, а действиями, — Тэхён растирает кожу на руках Чонгука и целует кончики холодных пальцев своими горячими губами.       — Просто хочу, чтобы ты это услышал словами, — тихо говорит Чонгук. — И ты склонил передо мной голову. Я был потрясён.       — Ты победил в бою, я, как и все остальные, признал твою победу и тебя, как вожака.       Чонгук только кивает и прижимается ближе к тёплому боку Тэхёна.       — Тэхён, а где Джин? — вдруг спрашивает Чонгук о том, кого не видел на войне.       — Ещё до войны он был отправлен на ферму, где проходит исправительные работы, — рассказывает альфа.       — Вернёшь его в стаю?       — Не в ближайшее время, — задумчиво отвечает альфа. — Замёрз? — интересуется Тэхён, прекрасно зная ответ.       — Немного. Но давай посидим ещё пару минут?       — Хорошо.       Чонгук довольно ёрзает на месте и закрывает глаза, наслаждаясь тишиной и покоем рядом с Тэхёном.

🌙

      Свет от луны освещает маленькую комнату в домике, в котором Намджун и Чимин поселились с разрешения Тэхёна. Они легли спать пару часов назад, после того, как Чимин помог с обработкой ран и убедился, что никому больше не нужна помощь. Если бы не Намджун, силой унёсший омегу от членов стаи в домик, Чимин бы, с большей вероятностью, не лёг бы спать вообще.       Уже дома Чимин осмотрел свою ногу, убедился, что она достаточно хорошо зафиксирована прочными палками. Намджун, смотря на перелом, только недовольно вздыхал и раздувал ноздри. Омега и до этого лазил по деревьям и падал, но никогда так высоко не взбирался и никогда не получал настолько серьёзных травм. Недовольства Намджуна понятны: после падения с такой высоты Чимин мог получить куда более опасные для жизни травмы.       Чимин шумно вздыхает и открывает глаза. Уснуть он так и не смог, пытался заставить себя, пока Намджун крепко сжимал его руку во сне, но ничего не вышло. Только голова разболелась. Омега проводит языком по сухим губам и такому же сухому нёбу и садится на кровати. Ему слишком сильно хочется воды.       — Намджун, — тихо зовёт он альфу и трогает его плечо. Будить его не хочется, но прыгать на одной ноге с вероятностью упасть с грохотом на пол, тем самым разбудив Намджуна, Чимин не хочет. Он знает, что тогда Намджун его отругает и будет вздыхать, что Чимин не даёт ему проявлять заботу.       Альфа не реагирует на тихий шёпот.       — Намджун, — уже громче зовёт его омега и трясёт за плечо сильнее. — Намджу-у-ун. Намджун?       Большими, полными страха и паники глазами Чимин прикладывает ухо к груди альфы и слушает ровное биение сердца. Ему вдруг стало страшно, что Намджун не проснётся. Чимин не знает, какие травмы были после того нападения. После обращения Намджун отказался показывать своё тело, быстро спрятался в одежде, найденной в этом доме. Единственное, что напоминает о той битве: тонкая линия от когтей на лице Намджуна. Она начинается выше левой брови тянется через переносицу и заканчивается чуть ниже правого глаза. Чимин несколько раз прошёлся по засохшей корочке крови языком, чтобы потом почти не осталось шрама.       — Намджун, пожалуйста. Джуни…       С тихим шуршанием одеяла Намджун открывает глаза и моргает несколько раз, стоит заметить сидящего рядом Чимина, как сон отходит на задний план.       — Что случилось? — с волнением спрашивает альфа и резко садится на кровати. Он кладет ладони на влажные щеки Чимина и заглядывает в его красные глаза. Темнота нисколько не мешает понять, что омега плакал.       — Я хочу пить, а ты не просыпался. В голове сразу столько пугающих мыслей, — сдерживая первый всхлип, говорит Чимин и опускает голову, пряча глаза за отросшей чёлкой.       — Лисёнок, иди ко мне, — мягко обхватив ладонями плечи Чимина, Намджун притягивает его к себе и тихо вздыхает, когда тот жмётся ближе, вжимаясь лицом в его грудь.       — Я не переживу такое потрясение ещё раз. Не смогу.       Чимин позволяет слезам смочить майку на груди Намджуна и сжимает её пальцами.       Горькие слезы и тихий вой в рыдании рвут сердце Намджуна на куски. Он гладит омегу по затылку и сам плачет тихо, пускает слезы по своим щекам, не желая сдерживать эмоции перед Чимином. Омега узнает и будет ругаться за то, что Намджун не даёт волю чувствам.       Они плачут вместе длительные минуты, потерявшись в громких всхлипах и сбивчивом дыхании. А когда слёзы заканчиваются, они слышат, как бьёт по окну ночной дождь.       Словно рыдая вместе с ними, небеса обрушили на лесную землю ливень. Холодная вода быстро смоет следы борьбы: уберёт кровь и разгладит землю от когтей.       Чимин отстраняется от груди Намджуна и поворачивает голову к окну, слушает звуки дождя и ветра, прикрывает глаза на несколько секунд, чтобы глубоко вдохнуть воздух в лёгкие и успокоиться. Сердце в груди бьётся слишком сильно и быстро, кажется, в любой момент остановится, если омега не прекратит нагружать его дальше.       — Я принесу тебе воды, — ладонь Намджуна мягко касается затылка омеги.       Чимин только кивает и продолжает смотреть в окно, в кромешную ночную тьму. Уши улавливают гром, от которого идёт вибрация в груди, а следом сверкает новая яркая молния.       — Если для тебя потеря так тяжела, то почему ты не сберёг его? — тихо говорит себе под нос Чимин и опускает голову.       — Ты что-то сказал?       В комнату возвращается Намджун с кружкой воды. Он садится рядом с Чимином и внимательно смотрит на его лицо. С новой вспышкой молнии Намджун замечает, насколько у того мокрое лицо и опухшие веки.       — Я спросил у духов леса, почему они плачут, если не сделали ничего, чтобы сберечь своё дитя, — со вздохом говорит Чимин и вздрагивает от холодка, пробежавшегося по телу. Он забирает из рук Намджуна кружку и в несколько больших глотков выпивает всю воду.       — Без этой жертвы не было бы победы. Ты видел, в каком состоянии были Тэхён и Чонгук. Я уверен, что Джихён был не один, а сражаться, когда вас двое против нескольких сильных альф… — Намджун тихо вздыхает. — Если бы не смерть Хансона, Чонгук бы не смог победить. Да, он силён, но Чонгук всё ещё омега, который меньше по размерам своего отца. А Джихён натренирован, он хитёр и беспощаден. И только гнев от потери смог пробудить в Чонгуке такую силу, которая позволила ему победить в бою. Он жаждал крови и расправы над убийцей.       — У Хансона ведь связь с лесом. Неужели духи его не предупредили?       — Или он знал, что его ждёт, если последует за Джихёном. Мы не знаем с тобой подробностей, но раз Юнги всё увидел первым, значит, Джихён хотел навредить волчатам. Делаем простой вывод: Хансон пытался предотвратить беду. И он пожертвовал собой, только бы спасти семью. Это многого стоит, Чимин. Отдать свою жизнь за тех, кого любишь, — с короткой улыбкой на губах, Намджун поднимает руку и гладит большим пальцем подбородок омеги.       — Но каково тем, за кого отдали жизнь? Им придётся жить с чувством вины.       — Поверь, когда в тот день встал на твою защиту, я желал тебе лишь счастья, а не того, чтобы ты оплакивал меня. Да, терять всегда больно и тяжело, но если мне придётся спасти тебя ценой своей жизни, то я…       Чимин резко кладёт ладонь на губы Намджуна и сильно их сжимает, мотая головой.       — Не смей так говорить! Никогда. Нет! — чуть ли не кричит омега, смотря на альфу большими слезящимися глазами. — Знай, что если посмеешь умереть за меня, я пойду за тобой. Никогда не приму мир без тебя.       — Чимин.       — Я всё сказал!       С тихим рыком омега залезает на бёдра Намджуна и размещает свои колени на кровати по его бокам. Он хмурит брови и дёргает подол майки вверх, желая раздеть Намджуна и осмотреть его тело.       — Не надо, Чимин.       — Пожалуйста.       — Нет, — стоит на своём альфа и опирается руками о кровать за своей спиной. Он не хочет, чтобы сейчас омега увидел его израненное тело с ещё свежими ранами. Их и так было много раньше. Намджун не хочет, чтобы, увидев раны, Чимин злился на членов стаи, совершивших это. Они и так старались не рвать на нём шкуру сильно, только бы Джихён не заметил.       Несколько секунд Чимин смотрит в спокойные глаза Намджуна, после чего стискивает зубы до боли и хватается пальцами за ворот майки. Он что есть силы тянет ткань в разные стороны и разрывает её с громким треском ниток. Кожа на ладонях горит от боли, но Чимин игнорирует это, уставившись на тело своего альфы.       — Чимин, ты маленький дикарь, — вздыхает Намджун и качает головой. — Слезай с моих коленей, у тебя же перелом.       — Замолчи, — рявкает омега и кончиками пальцев ведёт от груди до пупка по тёплой коже Намджуна. Он сглатывает слюну, когда видит обработанные и хорошо затянувшиеся раны. — Тебе помогли тогда.       — Да, стоило Джихёну уйти, как мне сразу оказали помощь.       — Я думал, почему ты не пришёл ко мне во сне. Обычно умершие приходят в первую ночь после смерти к своим близким, чтобы попрощаться. Я думал, что ты не хочешь приходить ко мне, защищая меня от новой боли, мне даже не пришло в голову, что ты можешь быть жив.       — Твоё подсознание не позволило тебе иметь надежду на мою жизнь, потому что это причиняло бы боль от лишнего ожидания. Защитный механизм, — обвив руками талию омеги, Намджун падает спиной на кровать и утягивает того за собой. — Нужно ещё немного поспать. Завтра трудный день, организм должен быть хотя бы выспавшимся.       — Да, ты прав. Мы будем нужны Чонгуку и Хосоку завтра.       Намджун целует того в лоб, получает ответный поцелуй в скулу и укрывает их двоих одеялом, продолжая крепко прижимать Чимина к себе.

🌙

      Лёгкий ветер трогает лицо, взъерошивает волосы, из-за чего чёлка падает на щёки и щекочет. Через силу и с тихим мычанием Чонгук заставляет себя открыть глаза. Он смотрит на открытое окно и хмурит брови.       — Сколько же я спал?       Омега садится на кровати и с таким же нахмуренным лицом оглядывается. Не обнаружив Тэхёна, он встаёт с кровати и выходит из комнаты. На первом этаже никого нет, но по запахам Чонгуку удаётся понять, что Тэхён и Юнги были здесь недавно.       — Ах! Хосок…       Резко развернувшись на пятках, Чонгук, переступая через одну ступеньку, поднимается на второй этаж и врывается в комнату брата. Он замирает на пороге, смотрит большим глазами на Хосока и чувствует, как к горлу подступают слёзы.       Стоит Хосоку открыть глаза, как Чонгук вздрагивает и срывается с места. Он осторожно залезает на кровать и обвивает руками шею брата, жмётся к нему холодным носом и тихо всхлипывает.       — Если бы я тебя потерял… Если бы и ты… — сквозь слёзы пытается чётко говорить Чонгук. Его голос начинает дрожать, как и всё тело.       — Чонгук, — рука Хосока опускается на затылок омеги и гладит, легонько прижимая ближе к груди. — Не плачь, я ведь жив.       — Жив, — кивает омега и жмётся ближе, глубоко вдыхая родной запах. — Спасибо, брат, спасибо.       — За что ты благодаришь меня? Это ведь ты…       — За то, что ты такой сильный, — перебивает его Чонгук и поднимает голову, заглядывая в глаза Хосока своими красными и полными слёз. — Ты такой сильный, Хосок. Но я не смог сберечь его.       — Тише, мой маленький воин, твоей вины здесь нет, — надавив на затылок Чонгука, Хосок прижимает его к себе обратно. — Я уверен, что он знал. Духи леса точно его предупреждали, и он пожертвовал собой, спасая Юнсона.       — Как мы будем без него? — вновь прижавшись к брату, Чонгук шмыгает носом и плачет уже в голос, не стесняясь своих чувств.       — Мы справимся. Обязательно справимся.       — Он приходил ко мне во сне. Как думаешь, он встретится с Чонсоном?       — Обязательно. Они вдвоём будут присматривать за нами, — осторожно отстранив от себя Чонгука, Хосок стирает большими пальцами влагу с его лица и тянет уголки губ вверх. — Ты победил в войне, Чонгук. Мы все гордимся тобой. И Папа, и Чонсон, и я. Я так сильно боялся за тебя, думал, что больше не увижу, но когда я лежал в луже крови и без сил, когда ты убегал за нашей семьёй, я верил в твою победу.       Чонгук шмыгает носом и наклоняется обратно к брату, целует влажными губами его лоб и щёки. Раньше он никогда не проявлял свою любовь, держался стороной, но теперь, когда понял, как важно и ценно быть рядом с близкими, как они ему дороги, Чонгук не может больше скрывать свою нежность и любовь за каменным лицом и силой.       — Я тебя так люблю, Хосок.       — Могу я внести каплю слёз в ваше солёное море?       Чонгук резко оборачивается и шмыгает носом, встречаясь взглядом с Юнги. С тихим вздохом Хосок вытирает новые слёзы с щёк брата и дарит улыбку своему омеге.       — Юнги… — тихо говорит Чонгук и встаёт с кровати, подходит к омеге и крепко того обнимает.       Около ног тихо сидят волчата. Они больше не прыгают за лаской, как раньше, молча наблюдают. Юнсон сидит с опущенной головой, пока Юнджун поглядывает на него и держится рядом.       Он пытался с ним заговорить тихим рыком, но маленький омега даже ухом не дёрнул в его сторону.       — Как ты? — тихо спрашивает Юнги, вжимаясь носом в шею друга. — Раны не кровоточат? Нужно обработать?       — Всё хорошо. Я… — тихо вздохнув, Чонгук сглатывает комок в горле и отстраняется. — Я в порядке. Но я чувствую запах палёного дерева, что-то произошло?       — Идут приготовления к прощанию с погибшими. Ты, насколько я знаю, не видел этого обряда. Я пришёл за Хосоком и тобой, Тэхён ждёт.       — О! Но почему он сам не пришёл за мной? Почему не разбудил? — пыхтит в возмущении Чонгук, мило надувая щёки и раздувая ноздри.       — Чтобы ты отдохнул и был готов морально, — нежно погладив друга по щеке ладонью, Юнги заглядывает за его плечо и приподнимает уголки губ в улыбке, когда смотрит на Хосока. — Ты сможешь встать?       — Да.       Тихо вздохнув, Чонгук первым выходит из комнаты, бегло оглядывает дом и выглядывает на улицу через щёлку в двери. Он замечает множество воткнутых в землю факелов вдоль берега реки и мирно сидящих членов стаи. Волки соблюдают тишину, не рычат, тихо общаются между собой. Он не замечает волчат, которые всегда создают шум, и думает, что это к лучшему.       Чонгук выходит на улицу и сразу начинает искать глазами Тэхёна. Находит его в кругу совета альф, рядом с ними стоит Намджун. Не заметив Чимина, Чонгук пробегается взглядом по стае и облегчённо вздыхает, когда омега находится. Чимин сидит на бревне сосны с вытянутой ногой и раздаёт указания альфам, где ещё разместить факелы.       Тихо, не желая мешать диалогу, Чонгук подходит к Тэхёну со спины и встаёт с ним рядом. Члены совета замолкают и склоняют головы.       Большими глазами Чонгук смотрит на Намджуна, на его шрам на лице, на резко покрасневшие глаза и только кивает ему, губами шевелит беззвучно, говоря, что всё хорошо.       — Ты готов? — интересуется Тэхён, бегло оглядывая омегу с головы до пят. — Пора начинать, солнце заходит за горизонт.       — Да, — уверенно говорит Чонгук и переводит взгляд на обеспокоенные глаза Тэхёна. — Я чего-то не знаю?       — Совет спрашивает, как быть с Джихёном, — с ощутимым раздражением говорит Тэхён и сжимает губы в тонкую полоску. — Если ты не хочешь устраивать ему обряд, то этого не будет.       Чонгук тихо вздыхает и смотрит на членов совета, которые стоят в ожидании решения омеги.       — Злость на него и боль от его поступков не должны стать причиной моей грубости и неуважения к волчьей душе. Духи никого из нас не простят, если мы не проводим его в последний путь должным образом, — чётко проговаривает Чонгук с высоко поднятой головой. Он чувствует, как ветер щекочет кожу на открытых участках, но не позволяет даже мускулу дрогнуть на лице. — Он был хорошим вожаком и воином, пока боль не омрачила его сердце.       Самый старый волк в совете, тот, который поддержал его с Юнги на совете, с короткой улыбкой кивает.       Тэхён ничего не говорит, молча принимает решение Чонгука, внутренне гордясь за то, как он себя уверенно и стойко повёл. Омега не позволил боли и злости совершить грубый поступок.       Волнение накрывает Чонгука с головой, своим ровным лицом он не показывает этого стае. Если бы не Тэхён рядом, омега, наверное, упал бы здесь на холодную землю и отдался воле своих чувств.       На берегу стоит несколько плотов из брёвен, на которых, укрытые шкурами овец, лежат погибшие. Чонгук сглатывает комок в горле и медленно вдыхает и выдыхает воздух.       — Сегодня мы прощаемся с нашими членами стаи, с родными и близкими, с теми, кто рос и жил с нами, — голос Юнги заставляет Чонгука вздрогнуть и оторвать взгляд от белой овечьей шкуры.       Омега оглядывается и замечает, что за их с Тэхёном спинами стоит стая. Кто-то тихо плачет, кто-то стоит с опущенной головой, у кого-то лицо не выражает ничего. По левую сторону от него стоит Хосок, около ног которого сидят волчата. Брат бледный, ему тяжело стоять из-за ран и большой потери крови, но он не позволяет себе проявить слабость перед стаей.       — Никто из погибших не будет нами забыт, — продолжает Юнги.       Чонгук только сейчас замечает, что друг одет в белую одежду, а в руках держит веточки сосны.       — Духи леса, сегодня мы провожаем в последний путь наших близких, мы просим помочь найти покой их душам, — Юнги идёт вдоль берега и кладёт по веточке сосны на каждую овечью шкуру. — Пусть частичка леса будет с вами всегда.       Рука Юнги задерживается на шкуре, которой укрыт Хансон.       — Звёзды будут вашим новым домом, пока вы, в телах наших близких, не вернётесь в лес, — последняя веточка сосны остаётся на последнем члене стаи.       — Чонгук, — тихо зовёт его Тэхён.       Омега поворачивает голову и открывает рот, когда видит в его руках факел. Без лишних слов понимает, что должен сделать.       — Ты справишься, — на плечо Чонгука ложится рука Хосока.       — А ты? — сердце начинает биться быстрее. — Это же наш папа, наш отец.       — Я буду здесь. Позволь Тэхёну быть рядом в этот момент, — Хосок переводит взгляд на Тэхёна, стоящего за спиной Чонгука.       Члены стаи, те, чьи родственники погибли, держат в руках факелы и ожидают, когда первым подойдёт Чонгук, почтив память старшему омеге и вожаку стаи Чон.       Тэхён подходит первым, толкает с рыхлой земли плот на воду и молча ждёт, не торопит Чонгука. Смотрит на него с безмолвной поддержкой в глазах и кивает, пытаясь поддержать и подтолкнуть к действиям.       Сдерживая дрожь во всем теле, Чонгук подходит к плоту, на котором лежит Хансон, и опускает факел. Овечья шкура вспыхивает огнём, тепло от него вызывает мурашки на замёрзших щеках. Чонгук толкает плот дальше по воде вместе с Тэхёном.       — Пусть твой долгий сон будет спокойным, а сердце, жившее болью, обретёт облегчение и избавится от мук, — тихо говорит Чонгук.       — Вместе с ним там Чонсон, — шёпотом говорит Тэхён, смотря на плот, который уносит течением по реке.       — Простите, что я был холоден и думал только о своей силе и о своих целях, позабыв о важности семьи. Я люблю вас бесконечно, и я сделаю всё, чтобы наш дом и наша стая были в порядке, — замолчав, Чонгук облизывает губы и наполняет лёгкие кислородом.       — Их души, как и наши, обливаются кровью, — говорит Хосок, вновь положив ладонь на плечо брата. — Но они знают, что теперь во главе стаи Чон стоит вожак, который за свою семью будет стоять горой. Умный, юный и полный амбиций.       Чонгук тихо вздыхает и подходит к плоту, на котором под овечьей шкурой лежит его отец. Ждёт, когда Тэхён толкнёт его на воду, и опускает факел, поджигая.       — Твоё сердце было покрыто мраком долгие годы, ты страдал от боли и одиночества рядом со своей семьёй. Сложно простить то, что ты сотворил, но благодаря тебе, твоей жёсткости, я стал сильнее. Тебя нельзя простить, но можно понять, — Чонгук тушит факел в воде и вместе с Тэхёном толкает плот дальше.       Члены стаи, обращённые в волков, воют в один голос. Несколько плотов, охваченные огнём, плывут по течению, река уносит их дальше от берега, а ветер поднимает пепел к звёздам.       Чонгук закрывает глаза и слушает вой стаи. Внутри него боль раздирает органы, скребёт когтями, из-за чего хочется согнуться пополам и закричать во всё горло. Но вопреки своим чувствам, Чонгук стоит неподвижно.       Стоит долго, даже когда огненные точки исчезают, а за его спиной не остаётся никого из членов стаи.       — Чонгук, — руки Хосока опускаются на плечи и обнимают. — Раны заживут, и тебе станет легче. Мы есть друг у друга, справимся.       К ним подходит Юнги, гладит Чонгука ладонью по голове и приподнимает уголки губ.       — Я дома оставил тебе отвар, чтобы ты спал лучше. Твой организм пережил многое, ему необходим отдых, простого сна мало. Выпей его перед сном. Хорошо? — кончиками пальцев цепляет подбородок омеги и приподнимает голову, заглядывая ему в глаза.       — Хорошо, — соглашается Чонгук и попадает в руки Тэхёна.       — Пойдем домой или хочешь побыть ещё на улице? — влажными губами Тэхён касается лба Чонгука, отстраняется и зачёсывает волосы ему за уши.       — Домой хочу, — даёт тихий ответ Чонгук, пока смотрит, как Хосок с Юнги и волчатами уходят в свой дом.       — Тогда пойдём.       Стоит двери дома закрыться за спиной, как Чонгук падает на колени и воет в голос. Пустой дом наполняется надрывными рыданиями и всхлипами.       — Чонгук! — пугается Тэхён и опускается на корточки рядом, гладит его по спине и чувствует, как у самого глаза начинают щипать.       — Простите меня, что не сберёг, — сквозь плач говорит Чонгук и падает на бок, сжимаясь на полу в комочек.       У Тэхёна от картины перед глазами сердце сжимается до боли. Он гладит омегу по голове, плечам и сжимает его холодную ладонь, крепко стискивая пальцы.       — Простите…       Резко встав на ноги, Тэхён поднимает Чонгука на руки и уносит в комнату, укладывает на кровать. Уходит на кухню и возвращается с отваром Юнги.       — Чонгук, нужно выпить это.       Омега, словно не слыша, продолжает плакать в голос, не давая поднести кружку к дрожащим губам. С тихим вздохом Тэхёну приходится силой приподнять голову Чонгука и поднести кружку к губам.       — Давай, Чонгук, пожалуйста, — просит тихо, почти умоляя.       Чонгук выпивает всё и расфокусированным взглядом смотрит сквозь Тэхёна. Большим пальцем альфа стирает струйку пролитого отвара с подбородка Чонгука и ложится с ним рядом.       — Всё наладится, боль пройдет, мой маленький воин, — прижимает голову Чонгука к своей груди одной рукой и гладит по спине и лопаткам второй, пока плач омеги постепенно стихает.       Ночью глаз Тэхён не сомкнёт, каждый раз открывая их на вздрагивание и бормотание Чонгука. Будет охранять его беспокойный сон.

🌙

      Дрова в камине тихо трещат, пока огонь греет комнату. На полу, на пышном ковре, лежит Юнсон, чья голова по привычке расположена на боку Юнджуна.       — Он так и не говорит? — тихо спрашивает Чонгук, делая глоток чая с малиной.       — Нет, молчит, — вздыхает Юнги и поворачивает голову к волчатам.       — Больше недели прошло с того дня, — с ощутимой тревогой в голосе говорит Чонгук. — Увидеть такое страшно даже взрослому, боюсь представить, что чувствует такой малыш.       — Юнджун пытался его разговорить, но ничего не получилось. Сейчас он его, конечно, уже не трогает, но всё время держится рядом. Оберегает от всего, — уголки губ Юнги дёргаются в улыбке.       — Хорошо, что у Юнсона есть такой брат, — говорит Чимин, до этого молча пивший свой чай. — Юнсону тяжело подойти к взрослым, особенно после того, как он увидел, что один взрослый сделал с другим. Поэтому и жмётся к брату, который для него как безопасная зона.       Юнги только кивает и переводит взгляд на окно.       На улице ясное небо, светит солнце, но больше не греющее холодный лес. Осень в самом разгаре, ночами температура опускается ниже нуля.       — Сколько домов ещё осталось построить? — интересуется Юнги, бросая взгляд на Чонгука.       — Два. Тэхён сказал, что они закончат сегодня. Останется только перевезти вещи этих семей и всё. Стаи так сплотились, стали одним целым, — кончиком указательного пальца Чонгук ведёт по ободку кружки, задумчиво смотря на чай.       — Беда объединяет, — коротко говорит Чимин.       — Да, — вздыхает Чонгук.       — Тебя что-то тревожит? — теплая ладонь Юнги накрывает холодные пальцы Чонгука.       — Ты всё утро был задумчивым, — соглашается Чимин. — Твой запах слаще и ярче, чем обычно.       — Из-за того, что у меня второй день температура, Тэхён просит меня быть дома и не подпускает к делам стаи. Я хотел съездить на территорию стаи Чон, в родительский дом, забрать некоторые вещи. Тэхён не пустил, — ворчит себе под нос Чонгук, продолжая водить пальцем по ободку кружки.       Ладонь Чимина резко накрывает лоб омеги, после чего он обхватывает голову друга руками и тянет к себе, касается губами лба и шумно втягивает запах через нос.       — У тебя течка.       — Я не настолько глуп, чтобы не понять этого.       — И ты принимаешь подавители. Зачем? — брови Чимина ползут вверх в непонимании. — У вас же с Тэхёном всё хорошо.       — Чонгук, что случилось? Вы поссорились? — склонив голову набок, пытаясь заглянуть другу в глаза, встревоженно спрашивает Юнги.       — Ничего не случилось. Просто… Он занят, а я хочу, чтобы альфы поскорее закончили с постройкой домов. Если он поймет, что у меня течка, то стая останется без двух вожаков сразу, — бормочет себе под нос Чонгук.       — Насколько я знаю, Тэхён в своё отсутствие вверяет дела Намджуну и Хосоку. В его отсутствие они вдвоем прекрасно могут всё проконтролировать, — ладонью Чимин гладит Чонгука по голове. — Но обычно при течке нет жара. Не понимаю, почему ты горишь.       — Гнездо, — резко говорит Юнги, в упор смотря на Чонгука слишком серьёзным взглядом. — Где твоё гнездо?       Чонгук смотрит на друга растерянным взглядом несколько секунд, после чего пожимает плечами и опускает голову обратно.       — Чонгук, у тебя нет гнезда? — чуть не вскрикивает Юнги и закрывает рот ладонью. Он оглядывается на волчат, боясь, что мог их разбудить.       — Чонгук? Это так? — накидывает вопросы Чимин, пока Чонгук своим молчанием даёт ясный ответ.       — Святые духи, — вздыхает Юнги. — Чонгук, он больше не посмеет разрушить его.       — Тэхён сделал что? — округляет глаза Чимин и чувствует, как по спине бежит холодок с колючими мурашками.       — Я не хочу делать гнездо, не хочу отвлекать Тэхёна этим сейчас, когда стаи только объединились и нуждаются в контроле и помощи. Благодаря тому, что с Тэхёном рядом Хосок и Намджун, моя стая может ему довериться, пока меня нет по его правое плечо, — старается твёрдым голосом объяснить всё Чонгук, внутренне сгорая от тревоги из-за отсутствия гнезда и истинного рядом.       — Но ты должен ему всё объяснить, — стоит на своём Юнги.       — Почему Тэхён сам до сих пор не понял? — хмурится Чимин. — У него проблемы с обонянием?       — Нет, просто Тэхён, он… — Юнги трёт переносицу, пытаясь подобрать слова. — Весь в делах стаи. А когда он слишком серьёзен в каком-то деле, в данный момент обеспечением оставшихся волков тёплыми домами, то не замечает ничего важного вокруг.       Чонгук упрямо куксится. Трогать Тэхёна сейчас он не хочет, хоть и сгорает изнутри от желания быть рядом со своим альфой. Чонгук знает, как важно достроить дома сейчас, как членам стаи нужны их вещи. Каждую ночь на улице морозы, а у многих есть волчата, которым необходимо тепло. Чонгук не хочет отвлекать Тэхёна, который руководит процессом и сам лично на единственной в стае Ким машине ездит на территорию Чон за необходимыми вещами.       — Я понимаю, что неправильно жертвовать собой, но раз я так решил, значит, я справлюсь самостоятельно, — уверенно говорит Чонгук, смотря серьёзным взглядом сначала на Юнги, а следом на Чимина.       Юнги только вздыхает и качает головой, прекрасно понимая, чем это может обернуться для Чонгука. Игнорирование течки и близости с альфой может довести организм до грани — сгоранию изнутри.       — Когда вы планируете венчание? — решает сменить тему Юнги. Когда Чимин смотрит на него нахмуренно, омега только качает головой, прося не возвращаться сейчас к теме течки.       — Мы не говорили об этом. Некогда. Но разве это сейчас так важно?       — Ты новый вожак стаи Чон, а значит, официальное объединение стай произойдет только после того, как вы с Тэхёном станете семьёй. Понимаешь, о чём я? — руку Чонгука Юнги не отпускает, большим пальцем гладит тыльную сторону ладони.       — Да, но… Это обязательно делать сейчас? И как проходит венчание?       — Венчание считается священным обрядом, который проходит не только перед стаей, но и перед духами. И да, это сделать нужно как можно скорее. Есть поверье, что если во время венчания и клятвы новую волчью пару трогает теплый ветер, это значит, что духи дают благословение на союз, — рассказывает Юнги и опускает взгляд.       — Но у тебя этого не было, — напоминает Чонгук. — А в нашей стае становление семьёй было тихим делом, без празднования.       — Мы обычные рядовые члены стаи, а вы с Тэхёном вожаки, — говорит Чимин. — Становление вас, как пары, важное событие для двух стай. Да, ты сказал, что стаи теперь объединяются, но вы вдвоём должны закрепить это решение вашим союзом.       Чонгук шумно вздыхает.       — Венчание — прекрасное событие. Альфа совершает подвиг ради омеги, а омега проходит очищение, — рассказывает Юнги.       — Подвиг? И что за очищение? Я грязный? — хмурится Чонгук и дует губы. — Почему я не могу совершить подвиг?       Юнги с Чимином вместе тихо смеются.       — Подвиг альфы — любое твое желание. То, что ты хочешь, чтобы он совершил ради тебя. Так он показывает духам леса свою любовь, — объясняет Юнги. — А обряд очищения, это, по сути, очищение твоего внутреннего состояния. Твоя душа избавляется от негатива, чтобы во время самого венчания у тебя не было дурных мыслей, способных омрачить празднование. Обычно, после венчания, пара в свою первую ночь делает волчат, тогда и ставятся метки.       Чонгук тихо фыркает и дует губы. У них с Тэхёном волчата появятся не скоро, Чонгук их не планирует в ближайшие годы.       — Да, я знаю, что ты не хочешь волчат, но таковы традиции самого обряда. Если ты не хочешь проходить через очищение, то никто не мешает тебе совершить подвиг для Тэхёна, — жмёт плечами Юнги. — Я не думаю, что Тэхён будет против. Он ради тебя на всё готов.       — Но ему точно будет приятно, если венчание пройдёт по всем традициям, — тихо добавляет Чимин, вновь проведя ладонью по голове друга.       — Ты лучше поговори с Тэхёном, вам нужно обсудить день, чтобы я мог подготовить всё.       — Ты будешь проводить обряд? — округляет глаза Чонгук.       — Да, — кивает Юнги. — Я провожу все обряды в стае. И если Намджун согласится побыть твоим костылем немного, я бы хотел, Чимин, чтобы ты мне помог. Я буду впервые проводить венчание пары вожаков.       — Я? — звонко икнув от удивления, Чимин накрывает губы ладонью. — Я не проводил обряды раньше.       — Всё зависит от того, когда наша пара вожаков решится на обряд, — взгляд Юнги перемещается на Чонгука.       — Но Тэхён ещё не вожак, потому что Дусик пока не передал ему правление, — тихо говорит Чонгук.       — Я думал, что духи не дают Дусику уйти к звёздам, потому что его душа в беспокойном состоянии из-за войны, но, видимо, дело не только в войне было, — Юнги складывает руки в замок и кладёт на них голову, продолжая смотреть на Чонгука. — Его душа беспокоится за вас двоих. И когда Дусик поймёт, что у вас всё хорошо, то сможет спокойно покинуть лес.       Чонгук тихо вздыхает и опускает взгляд. Ему страшно представить тот день, когда Дусика не станет, он растил Тэхёна долгие годы в одиночку и был для него опорой.       — Как проходит обряд очищения? — меняет тему Чонгук, не желая говорить о грустном.       — Возможно, ты не видел, но на другом конце поселения есть маленькое глиняное здание с круглой крышей, — жестами рук Юнги показывает полукруг, на что Чонгук кивает. — Можно сказать, что это баня, но не совсем. Внутри по центру нагреваются камни, на которые капают благовония. Как и в банях на них льют воду, из-за чего создаётся густой пар. Там омегу умывают, мажут различными маслами и расслабляют.       — И ты это делаешь один? — уточняет Чонгук, смотря на друга большими глазами. Его щёки слегка порозовели от мысли, что придется перед кем-то раздеться.       — Обычно это я и Сону, если помнишь омегу, который отвечает за молоко. Но в этот раз вместо меня будет Чимин, — уголки губ Юнги слегка дёргаются в улыбке.       Чонгук прищуривается и наклоняется ближе к Юнги, внимательно всматривается в его лицо и принюхивается.       — Что? — теряется Юнги и отстраняется максимально назад.       — Не могу понять, что с твоей улыбкой.       — А что с ней не так?       — Ты либо нервно улыбаешься, либо пытаешься эту улыбку скрыть, — шумно втянув воздух через нос, Чонгук резко отстраняется.       — А ещё твой запах довольно насыщенный, — добавляет Чимин. — И это не течка.       Юнги ёрзает на стуле, из-за чего ножки тихо скрипят, и облизывает губы. Его взгляд мечется с одного омеги на другого, но останавливается на глазах Чимина. Скрывать что-либо от лекаря, который чувствует лес всеми фибрами своего тела, нет смысла. С тихим вздохом Юнги опускает голову.       — Перед вторжением у меня было предтечное состояние, — тихо говорит Юнги и ведёт кончиком пальца по краю стола. — Мы с Хосоком переспали. Течка так и не наступила.       — Это из-за стресса? — с беспокойством спрашивает Чонгук и склоняет голову набок, внимательно смотря на Юнги.       — Нет, Чонгук, — тихо смеётся Чимин. — Это не стресс. Скажи же ему, Юнги.       — Я беременный.       Чонгук издаёт нечеловеческий звук и закрывает рот ладонью, продолжая смотреть на Юнги уже огромными круглыми глазами. Резко подорвавшись с места, Чонгук делает круг по кухне, после чего опускается около Юнги на корточки и кладет ладони на его бедро.       — Ты уверен?       — Да.       — Святые духи. Но как?       — Забеременеть не в течку шанс один на миллион. Видимо, сами духи благословили вас с Хосоком на большую семью, — с теплой улыбкой говорит Чимин. — Оно и понятно. Не видел пары, которая любила бы и хотела волчат так же сильно, как и вы. Не думаю, что эта беременность неожиданна для вас. Ты ведь хотел бы ещё волчат. Да, Юнги? — с той же улыбкой Чимин склоняет голову набок и щурится.       С тихим стоном Юнги складывает руки на столе и опускает на них голову.       — Хосок ещё не знает? — уточняет Чонгук, прекрасно зная ответ на свой вопрос.       — Нет.       — Вам нужен будет дом побольше, — поднявшись с корточек, Чонгук оглядывается. — Да, побольше. И молока, и мяса. Всего намного больше.       — Чонгук, успокойся. Об этом ещё рано думать, — Юнги берёт его за руку и мягко дёргает. — Первые месяцы они будут спать со мной, а потом в комнате Юнджуна и Юнсона. Волчатам комфортнее, когда они спят вместе кучкой.       — Они?       В один голос спрашивают Чонгук и Чимин, на что Юнги тихо смеётся, прикрыв рот ладонью.       — Не всегда, но иногда омегам снятся сны. Как только наступает беременность, может присниться сон с волчатами. И мне такой приснился в этот раз. Там было два волчонка светло-серого окраса.       — В этот раз? Значит, при первой беременности сна не было? — в глазах Чимина блеск от интереса и новой информации. Раньше он никогда не слышал о снах с волчатами.       — Мг, — кивает Юнги.       — Омеги. Там двое омег, — тихо говорит Чонгук и чувствует, как уголки глаз начинает щипать от слёз.       — Чонгук… — с тихим вздохом Юнги встаёт со стула и обнимает друга, укладывает его голову к себе на плечо и гладит по затылку.       — Если бы папа знал об этом, — тихо всхлипывает Чонгук. — Я навсегда буду вашей опорой и защитой, ты только скажи, и я всё сделаю.       — Ты и без слов знаешь, что делать.       Чимин смотрит на Чонгука с удивлением в глазах. Он видел его слёзы раньше, но никогда Чонгук не был настолько слаб и уязвим. Чимин встаёт со стула и подпрыгивает на одной ноге к омегам, придерживаясь рукой за стол, гладит Чонгука по лопаткам и снисходительно улыбается, понимая его состояние.       — У него так было уже во время прошлой течки, — шёпотом объясняет Юнги, продолжая гладить Чонгука по голове, пока тот цепляется дрожащими пальцами за его кофту на спине. — Тут помочь может только Тэхён.       — Может, его позвать?       — Не надо. Чонгук должен справиться со своим страхом и построить гнездо. Желательно, конечно, чтобы он перестал скрывать от Тэхёна свою течку, — вздыхает Юнги. — Чонгук-и, не хочешь лечь отдохнуть? — пальцами мягко взъерошивает волосы на макушке друга.       — Нет, я не устал, — ворчит Чонгук и кладёт голову на плечо Юнги, больно упираясь щекой в кость.       — Тогда я приготовлю тебе новый чай с мелиссой и мёдом, — Чимин оставляет поцелуй на плече Чонгука и обходит омег, осматривая навесные шкафчики. Он осторожно, не наступая на травмированную ногу, подпрыгивает к столешнице.       Если бы Намджун увидел, что вытворяет его омега, который даже с травмой не может посидеть на месте спокойно, то сначала бы его сердце хватил удар, а после он обрушил бы на Чимина все свои возмущения.       — Мелисса в первом шкафчике слева, а мёд во втором справа, — помогает с поисками необходимого Юнги, не оглядываясь. — Чонгук, — вздыхает Юнги и говорит уже более строгим голосом. — Тебе необходимо сделать гнездо. Ты же помнишь, как тебе было плохо в прошлый раз?       Чонгук молчит, смотрит в стенку и облизывает солёные от слёз губы.       — Я уверен, что Тэхён видит, как тебе плохо, но списывает это на последние события. Ты не должен жертвовать собой ради стаи, да, как вожак ты поступаешь, возможно, правильно, но никто и ничто не должно стоять на пути твоего здоровья, — чуть покачиваясь из стороны в сторону, по-родительски говорит Юнги, пытаясь направить Чонгука к другому решению: рассказать всё Тэхёну. — Неужели за столько времени ты не понял, что Тэхён тот, кто поможет тебе с любой бедой? Или ты боишься его?       — Нет! — слишком резко говорит Чонгук, поднимая голову, из-за чего Чимин роняет из рук стеклянную баночку с мелиссой на столешницу. — Я не боюсь его.       — Не доверяешь?       — Что? Нет же! — возмущается Чонгук, хмуря брови и заглядывая в глаза Юнги.       — А он подумает обратное, когда узнает, что ты скрываешь от него не просто течку, а своё внутреннее состояние, что не делаешь гнездо.       Чонгук хлопает ресницами, молча смотря на омегу несколько длительных секунд, и оседает на стул.       — Я просто не хочу отвлекать его от важных дел.       — Стая останется в надёжных руках, — на стол перед Чонгуком с глухим стуком Чимин ставит кружку с чаем, которую ему помог донести Юнги. — Тем более это на несколько дней. Да и, к тому же, вам нужно привыкать оставлять стаю на несколько дней во время течек и гонов, это не одноразовая акция.       Тихо хмыкнув, Чонгук обхватывает ладонями кружку с чаем и вдыхает его запах через нос, блаженно прикрыв глаза.       — Хорошо, я поговорю с Тэхёном сегодня.       — Умничка, — улыбается Юнги и садится обратно на свой стул.       Покачав головой, Чимин садится рядом с Чонгуком и рукавом кофты осторожно касается его щёк, стирая всю влагу, на что омега тянет уголки губ вверх и делает первый глоток чая, успокаиваясь.

🌙

      После захода солнца на улице стало приятно свежо, ветра почти нет, запах речной воды приятно оседает в лёгких. После чая с мелиссой и мёдом всё тело расслабленно, течка почти не мешает, чувство беспокойства приглушено.       Чонгук идёт домой с единственным желанием лечь на кровать, дождаться Тэхёна и уснуть в его объятиях. Гнездо он делать не хочет, оттесняя внутреннее желание, беспокоится, что тогда его организм окончательно прогнётся под течкой, и Чонгук не сможет вылезти из гнезда несколько дней.       — Как же всё глупо, веду себя как волчонок, — вздыхает Чонгук и качает головой.       Он идёт медленно по берегу реки, осматривает территорию поселения и с интересом изучает новые дома, от которых приятно пахнет деревом. В поселении столько альф, не удивительно, что они так быстро смогли их построить за несколько дней. Чонгук чувствует лёгкость на душе, ведь даже после столкновения альфы и омеги смогли объединиться, не рычат и не ругаются. Родная стая Чонгука послушно следует за Тэхёном, пока самого омеги нет рядом. Шесть лет вражды смыло рекой, открыв перед двумя стаями мир, где они теперь живут вместе бок о бок одной большой семьёй.       С улыбкой на губах Чонгук пинает камушек и поднимает голову к небу, на котором появляются первые звёзды.       — Папа, Чонсон, вы же гордитесь мной? Я принёс мир нашим стаям. Надеюсь, что ваши души спокойны, — мягкий ветер трогает лицо, взъерошивает волосы и скользит между холодными пальцами рук. Чонгук улыбается шире, разглядывая звёзды слезящимися глазами. — Я вас так люблю.       Неожиданный вскрик и тихий скулёж заставляют Чонгука остановиться и замереть на месте. Он прислушивается и бегло рассматривает дома, пытаясь понять, откуда был слышен звук. Уши вновь трогает тихий скулёж.       — В это время волчат укладывают спать и шуметь запрещено, — говорит сам себе омега и, подумав несколько секунд, большими и быстрыми шагами направляется к источнику звука.       Когда скулёж волчонка становится громче, Чонгук сворачивает за угол дома и хмурит густые брови. Его губы сжимаются в тонкую полоску, а пальцы рук сжимаются в кулаки от злости. Он смотрит на омегу, в котором узнаёт Сону, того, что отвечает за молоко и, как сказал Юнги, помогает проводить обряды очищения омег. А перед ним, спиной к Чонгуку, стоит альфа, он словно возвышается над хрупкой фигурой омеги. Около ног Сону сидит волчонок, чей скулёж слышал Чонгук, и он был как зов о помощи, на который омега откликнулся.       — Ты неугодный омега, не знающий своего места! — рявкает альфа, из-за чего Чонгук вздрагивает, а волчонок опять тихо скулит. — Ты даже не можешь нормально воспитать нашего сына, из-за чего он вырастет слабым альфой, который только и может, что скулить и мочиться под себя от страха, прячась за папой.       У Чонгука по спине бегут холодные мурашки от резких и грубых слов, которые точно ранят как омегу, так и маленького волчонка. Он уверен, что в случае опасности, этот маленький альфа бросится в бой за своего папу, но сейчас он смотрит на своего родителя, бросающегося пропитанными желчью и злостью словами.       — Не смей так говорить про нашего сына! — громким шёпотом говорит омега. Он весь вытянут, как струна, напряжён и зол, в его глазах Чонгук видит боль от раны на сердце, нанесённой альфой.       Неожиданно для Чонгука, альфа поднимает руку, замахиваясь для удара. Чонгук оказывается за его спиной слишком быстро, крепкой и сильной хваткой удерживая поднятую руку.       — Ты что вытворяешь? — цедит он сквозь зубы, готовый эту руку сломать за то, что альфа хотел ей сотворить. Чонгук уверен, что эту самую руку альфа поднимает не в первый раз.       — Что за?..       Альфа оглядывается и его глаза расширяются, в отличие от омежьих. В ответ на растерянность и заметный испуг под радужкой глаз, Чонгук смотрит серьёзно, хмурится пуще прежнего и сильнее стискивает пальцы. Перед ним стоит член совета, тот самый альфа, который Чонгуку не понравился своими высказываниями.       — Отпусти мою руку, — рычит альфа, придя в себя.       — Я тебе её сломать готов. Как ты смеешь поднимать её на своего истинного, да и к тому же на папу вашего волчонка? — холодным тоном спрашивает Чонгук, не отпуская руки альфы, пока тот дёргает её на себя. Омеге хватает сил уверенно стоять на ногах, не разжимая пальцы, он не может позволить себе дать сейчас слабину из-за течки.       — Чонгук, всё в порядке, — тихо говорит омега.       — Сколько раз? — спрашивает Чонгук омегу, смотря в глаза альфы. Если бы мог, то одним пламенем в глазах сжёг бы его.       — Что сколько раз? — уточняет омега.       — Сколько раз он поднимал на тебя руку?       Альфа первым отводит взгляд и нервно усмехается.       — Я не поднимаю руку на своего истинного, — небрежно бросает слова тот.       — А сейчас ты что собирался сделать этой рукой? — голос Чонгука полон жёсткости и холода, он его не повышает, говорит ровным тоном, чему научился у Тэхёна. — Если я обращусь и спрошу у волчонка, он врать и скрывать не станет. Ты считаешь его слабым, но ради своего папы он не побоится рассказать мне правду.       — Чонгук, — вновь зовёт его омега.       — Я повторяю свой вопрос: сколько раз? — стоит на своём Чонгук.       — Два раза, — опускает голову Сону.       — За свой поступок ты будешь отвечать перед советом. Я вынесу предложение, в котором ты, бывший член совета, не будешь иметь права подходить ни к своему омеге, ни к волчонку в течение двух лет, — разжав пальцы, Чонгук толкает руку альфы и вытирает ладонь о штаны на бедре. — За каждый удар ответишь.       — Ха! Ты не вожак, чтобы лишать меня места в совете и выносить такие приговоры, — с насмешкой говорит альфа и скалится, наклоняясь ближе к лицу Чонгука. — А Тэхён не будет так суров ко мне, я старше, в совете давно.       — Если ты забыл, что я победил в войне, я загрыз собственного отца, чтобы принести мир стаям. И эти стаи склонили передо мной головы. Я не омега вожака, а омега-вожак, — голос Чонгука ни разу не дрогнул. Он знал и был готов к тому, что его, как вожака, равного Тэхёну, примут не все.       — То, что стая Чон обосновалась здесь, ещё не значит, что ты можешь командовать мной. Вашего с Тэхёном венчания не было, значит, официально ты для меня никто.       Тихо вздохнув, Чонгук резко бьёт того чуть ниже колена ногой, заставляя упасть на землю с тихим стоном.       — Даже так, я главный омега в стае, я стою рядом с Тэхёном выше любого из стаи. И ты не просто должен, а обязан склонять передо мной голову, уважать и, если надо, то бояться. Потому что для таких, как ты, я буду кармой, — с шумным вздохом Чонгук суёт руки в карманы штанов, смотря на альфу равнодушным взглядом. Когда тот хочет уже встать с холодной земли, Чонгук толкает его ногой в плечо обратно. — Я не разрешал тебе вставать с колен.       — Что здесь происходит?       Чонгук не вздрагивает, не пугается, только голову поворачивает в сторону голоса. За его спиной стоит Тэхён. У него уставшие глаза, вспотевшая шея и влажные волосы. У Чонгука внутри всё вспыхивает пламенем, когда он чувствует слишком резкий для его состояния запах истинного. Ему приходится приложить все силы, чтобы ни глазами, ни телом не выдать своего состояния.       — Он поднял руку на своего истинного, — коротко говорит Чонгук. Ему нечего скрывать и утаивать, он знает, что Тэхён ему поверит.       — Я не ударил его! — повышает голос альфа и поспешно встаёт с колен.       — Потому что я вовремя схватил тебя за руку, — бросает Чонгук и тихо фыркает.       Тэхён щурит глаза, замечает след на запястье альфы от пальцев Чонгука и стискивает зубы до боли. Вместе со злостью, растущей внутри, Тэхён чувствует гордость за Чонгука, тот не вступил в бой, не начал драться и рвать шкуру, а хотел решить конфликт словами.       Шумно выпустив воздух через нос, Тэхён смотрит на омегу с волчонком, на его красные от слёз глаза, на растерянность и поджатые плечи, точно напряжённые. Волчонок жмётся к его ногам и тихо скулит, смотря только на папу и Чонгука.       — Чонгук, уведи Сону с волчонком, встретимся дома.       — Хорошо, — без споров соглашается Чонгук, берёт омегу за холодную руку и уводит.       Он знает, что Тэхён попросил уйти их не потому, что сомневается в словах омеги, он хочет закончить начатое Чонгуком, раз альфа воспринимает только Тэхёна, как вожака стаи.       Руку омеги Чонгук отпускает, когда они доходят до дома. Он смотрит на Сону, стоящего рядом с опущенной головой, после переводит взгляд на волчонка, который робко начинает вилять хвостиком, поймав взгляд старшего омеги на себе.       С тихим вздохом Чонгук опускается на корточки перед волчонком и тянет уголки губ вверх.       — Ты растёшь хорошим альфой. Не слушай никого и не переживай, хорошо? — коснувшись ладонью головы волчонка между ушей, Чонгук встаёт с корточек и поджимает губы. Омега стоит с всё ещё опущенной головой.       Обхватив пальцами подбородок Сону, Чонгук поднимает его голову и заглядывает в красные глаза.       — Не опускай голову и не плачь, ты не сделал ничего плохого. Он пожалеет о том, что сделал, вот увидишь. Обязательно поймёт, какую ошибку совершил, — чётко проговаривает каждое слово Чонгук, не разрывая зрительного контакта. — Некоторые полжизни тратят на то, чтобы найти свою истинную пару, у некоторых она погибает до встречи, а этот, — Чонгук кусает себя за кончик языка, не позволяя ругательству слететь около волчонка. — Не ценит того, что ты рядом. Жив и здоров, волчонка вон родил.       — Спасибо, Чонгук.       — Если будет трудно, то ты можешь обращаться ко мне в любое время дня и ночи. Ты и волчонок — семья, а этому неугодному придётся заслужить своё возвращение в семью. Иди домой, отдохни и ни о чём не переживай, — разомкнув пальцы, Чонгук разворачивается и уходит к себе домой.       Он никому не позволит обижать омег, горой за них стоять будет всегда.

🌙

      — Тэхён, я…       — Мне не нужны твои оправдания, — перебивает Тэхён жестким и полным твёрдости голосом. — Я слышал достаточно. Ты предстанешь перед советом и получишь своё наказание за сделанное.       — Да неужели ты пойдёшь на поводу Чонгука? — возмущается альфа, напрочь позабыв о том, с кем разговаривает.       Тэхён смеряет его холодным и строгим взглядом, заставив альфу всего сжаться и прикусить собственный язык.       — Чонгук не просто омега, он первый омега-вожак. Нравится тебе это или нет — твои проблемы. Но от того, будешь ты его слушаться или продолжишь проявлять неуважительное отношение, зависит твоё положение в стае, — Тэхён суёт руки в карманы штанов и тихо вздыхает от усталости. — Домой до совета тебе заходить запрещено.       — Что?!       — У тебя есть брат, поживи у него.       — Почему это я должен уходить из дома?       — Ты ещё смеешь спрашивать? — голос Тэхёна становится на тон выше.       Внутри него мерзким ощущением расползается раздражение и осознание того, почему Чонгук кидался на альф. Тэхён сам желает вгрызться клыками в шкуру альфы, силой выбив из него всю дурь.       — Неужели мне нужно тебе объяснять даже это? — хмурит брови Тэхён и щёлкает языком в раздражении. — Он тот, кто был жертвой домашнего насилия. Он помогает с молоком стае, следит за его качеством и температурой. Он родил волчонка. Этот дом полноправно его.       — Да пусть так! — психует окончательно альфа, взмахивает рукой и уходит.       Тэхён качает головой и разворачивается в сторону дома. У него единственное желание: лечь спать, обнять Чонгука и вдохнуть его запах. В последнее время они видятся только ночами из-за резкого прироста в стае и большого количества работы. Тэхён не подпускает Чонгука к физическому труду, переживая за его состояние и появившуюся температуру.       Дома Тэхёна встречает тишина. Он не зовёт Чонгука, предполагая, что тот уснул, не дождавшись его. Тэхён не удивляется, при температуре организм слабый.       — Но это нисколько ему не помешало вести себя уверенно и жёстко с провинившимся членом стаи, — тихо шепчет себе под нос Тэхён, направляясь в душ. — Как же ты быстро вырос, Чонгук.       После освежающего душа, который смыл не только грязь, но и усталость с тела, Тэхён тихо заходит в их комнату. Брови поднимаются вверх, когда взгляд натыкается на пустую кровать.       — Он не пришёл домой?       Тэхён уже хочет выйти, как слышит тихий удар со стороны шкафа. Прищурившись из-за темноты в комнате, альфа замечает, что дверцы приоткрыты, а из щели свисает рукав одной из кофт. Тэхён подходит к шкафу и осторожно открывает дверцы, из-за чего на пол падает несколько вещей, а сам альфа поражённо открывает рот.       Тихо сопя в неудобной позе и с поджатыми ногами, Чонгук спит среди вороха вещей в тесном шкафу. Он укрылся рубашкой по самые плечи, только босые пальцы ног торчат из-под её подола.       Тэхён опускается на корточки и костяшками руки касается щеки Чонгука, подмечая, что тот больше не горит.       От прикосновения и резкого запаха альфы Чонгук открывает глаза и сонно моргает, пытаясь быстрее пробудить себя.       — Тэхён?       — У тебя течка. И ты скрыл её от меня, — в голосе Тэхёна нет осуждения, но Чонгук слышит грусть, как и видит её в глазах альфы.       — Всё не так, — тихо кряхтя, Чонгук перебирается на пол и садится на колени около Тэхёна, продолжая смотреть уже с виной в его глаза.       — А как? Я думал, что температура из-за стресса, но опять оплошал, не догадался, не почувствовал и не увидел твоего состояния, — Тэхён качает головой и опускает её.       — Я не хотел тебя отвлекать.       — Чонгук, не надо…       — Но это так, я не обманываю, — перебивает его омега. — Я принимал подавители, чтобы мой запах не спровоцировал твой гон. Тогда стая лишилась бы нас двоих сразу, я не мог этого допустить.       — Жертвуя собой, — с горечью говорит Тэхён и смотрит, как Чонгук берёт его за руку, сильно сжимая своими холодными пальцами горячие Тэхёна. — Но ты всё равно мог сделать гнездо, чтобы тебе было легче, — Тэхён резко замолкает и поднимает на Чонгука испуганные глаза, осознав причину отсутствия гнезда. — Прости меня, — шепчет тот и притягивает омегу к себе за шею, обнимает крепко, прижимая за затылок к своему плечу. — Прости меня, Чонгук.       — Тебе не за что извиняться, — теряется Чонгук и сам жмётся ближе к Тэхёну, обвивая руками его талию.       — Я нанёс тебе травму. Ты боишься построить гнездо из-за меня.       Услышав, как дрогнул голос Тэхёна, Чонгук резко отстраняется и распахивает рот, когда видит слёзы на лице альфы. В его глазах столько вины и сожаления, что у Чонгука болезненно сжимается сердце. Он кладёт ладони на щёки альфы и хмурит брови.       — Это не так. Не смей винить себя, потому что гнездо я не построил по другой причине, — большими пальцами Чонгук стирает влагу под глазами Тэхёна. — Я боялся, что если построю гнездо, то ты откажешься уходить от меня, к тому же моя течка вызовет твой гон, и тогда стая окажется без нас двоих. Юнги и Чимин объяснили мне, что даже без нас несколько дней стая будет в надёжных руках Хосока и Намджуна. Поэтому я решил построить гнездо до твоего прихода, но по итогу уснул в шкафу.       — И ты не боишься его построить?       — Нет, — качает головой Чонгук и кратко целует Тэхёна в губы. — Я доверяю тебе.       — Тогда ты построишь его здесь? На нашей кровати?       Чонгук кивает и встаёт с пола, утягивая Тэхёна за собой за руку. Стоит альфе отойти в сторону, как Чонгук начинает бегать туда-сюда, хаотично раскладывая вещи по всей кровати. Он удовлетворённо кивает самому себе, когда заканчивает.       — Я посплю в другой комнате.       — Нет.       — Это не обсуждается, Чонгук.       — Но это наша общая кровать!       — Гнездо омеги неприкосновенно.       — Ты уже спал со мной в гнезде, — Чонгук хватает Тэхёна за руку, удерживая на месте.       — Оно было разрушено, ты сам сказал.       — И ты знаешь, что все те слова я сказал из-за страха. Но мы спали тогда в настоящем гнезде, Тэхён. Ты ведь его починил, что, на самом деле, было ценно для меня. Поэтому я хочу, чтобы ты остался со мной. Скоро закончится действие лекарств, и мне будет очень плохо без тебя. Неужели ты бросишь меня в такой момент? — склонив голову набок, Чонгук смотрит на альфу большими глазами, давя на него не только своим сладостным запахом, но и очарованием.       — Что же ты делаешь со мной? Я не могу тебе сопротивляться, — тихо стонет Тэхён.       — А зачем сопротивляться? — с тихим смешком и появившейся хитрой улыбкой на губах Чонгук утягивает Тэхёна на кровать. Он поправляет несколько вещей, притягивая их ближе, тем самым делая гнездо меньше и теснее.       — Я слаб перед тобой.       — Да, ты сильный альфа, вожак с жёстким характером, который чтит все законы и не даёт поблажек, но передо мной, перед своим истинным, ты слаб, — Чонгук жмётся к Тэхёну, целует его в линию челюсти и легонько кусает, после чего зализывает горячим языком след от зубов. — Я твой комфорт и безопасность, и ты знаешь, что можешь доверить мне любое своё состояние. Даже это, — ладонь Чонгука, неожиданно для Тэхёна, накрывает его пах, который горит огнём даже через домашние штаны.       — Святые духи, Чонгук.       — Я знаю, что ты сильно устал сегодня, поэтому сделаю всё сам. От тебя требуется лишь смотреть на меня и получать удовольствие, — с этими словами он перемещается на бёдра Тэхёна, седлая их.       — Твоя течка наступила раньше моего гона, — ладони Тэхёна опускаются на бедра омеги, легонько сжимают и скользят выше к талии.       — Значит, — кончиком пальца Чонгук ведёт по голому прессу Тэхёна вверх, собирая каждый рельеф, — сначала я буду изводить тебя, а потом ты меня, — говорит Чонгук и задевает пальцем левый сосок, из-за чего Тэхён дёргается, а на лице омеги расползается довольная улыбка.       — Ты точно мой Чонгук? — в глазах Тэхёна столько удивления.       Во время их прошлого раза Тэхён всё делал сам, ничего не просил от Чонгука, зная, что это его первая течка с альфой.       Сейчас, когда Чонгук решил быть ведущим, Тэхёну остаётся томиться в ожидании, наблюдая за всеми действиями омеги. Чонгук не выглядит неловко или смущённо, говорит уверенно и со знанием дела, поражая Тэхёна с каждой минутой всё больше.       — Конечно.       — Выглядишь чертовски сексуально вот так, сидя на моих бёдрах, — с горящими от желания глазами говорит Тэхён и заправляет волосы Чонгука ему за ухо.       Чонгук играет бровями, чем вызывает низкий и тихий смех с уст Тэхёна.       — Очаровательный, не иначе.       — Тише, — указательный палец Чонгука накрывает губы Тэхёна. — Дай мне доставить нам двоим удовольствие. Я сгораю изнутри от желания, действие лекарств заканчивается, поэтому моё единственное желание облизать тебя всего и стать одним целым, — Чонгук наклоняется к Тэхёну, из-за чего их члены трутся друг о друга через одежду, и прислоняется лбом ко лбу альфы. — Твой запах такой сладостный для меня, с ума сойти можно.       Тэхён шумно выпускает воздух из лёгких через нос и закрывает глаза, когда губы Чонгука касаются переносицы. Медленно ведя ими по лицу, омега оставляет дорожку горячих поцелуев на лице, кусает за линию челюсти и опускается к шее. Он несдержанно трётся пахом о пах Тэхёна, пока губами и зубами терзает кожу на шее альфы, заставляя того шумно дышать и только крепче стискивать тонкую талию Чонгука.       Пока Тэхён млеет под ласками, Чонгук снимает с себя полностью штаны с бельем и спускает ниже бёдер штаны Тэхёна, оставляя их внизу ног. Ладонь Тэхёна ложится на затылок омеги, призывая дать ещё больше ласки. И Чонгук ее даёт.       С тихим урчанием омега опускается губами к ключицам, оставляет на них бледные следы от зубов и возвращается к шее альфы, покрытой мурашками. Двумя пальцами он легонько сжимает сосок Тэхёна, из-за чего тот крупно вздрагивает. Чонгук тянет губы в довольной улыбке и прокручивает сосок между пальцев, вызывая тихий низкий стон из Тэхёна.       Их члены, горящие огнём и истекающие смазкой, продолжают тереться друг о друга, пачкая живот Тэхёна.       Отстранившись от красной шеи Тэхёна, на которой не осталось ни одной клеточки без поцелуя и слюны, Чонгук обхватывает губами сосок альфы. Тэхён сжимает волосы на затылке омеги и протяжно стонет, изливаясь на свой живот.       — Что?       Чонгук выпрямляет спину и садится на бёдрах Тэхёна, удивлённо уставившись в глаза альфы.       — Ты кончил от одних моих ласк, — кончиком пальца Чонгук ведёт по белесой жидкости, задевает головку и надавливает на уретру. Тэхён под ним дёргается и шипит, краснея лицом и шеей.       — Это… Ну… — бормочет Тэхён, не зная, что сказать в своё оправдание.       — Бывает, — довольно скалится Чонгук и обхватывает пальцами член альфы под головкой. — Думал, что только у омег плохая выдержка, да?       — Прекрати, Чонгук, — тихо рычит Тэхён сквозь стиснутые зубы и смотрит на руку омеги, которая тугим кольцом водит по члену.       Тэхён кладет ладони на задницу омеги и притягивает того к себе ближе.       — Растянуть тебя?       — Нет, я сам, — приподнявшись на коленях, Чонгук заводит одну руку назад, а второй опирается о грудь Тэхёна.       С тихим стоном он вставляет в себя сразу два пальца, проталкивая их максимально глубоко, насколько позволяет неудобная поза.       — Два мало будет, перед тем, как ты присядешь на мой член, — кончиками пальцев Тэхён щекочет внутреннюю часть бедра Чонгука, из-за чего тот опускает голову и мелко дрожит, проскальзывает под ним и добавляет свой палец.       — Тэхён, не надо, — на выдохе просит Чонгук, опускаясь бёдрами вниз, насаживаясь на их пальцы. Омега с ума сойти готов от ощущения того, как их пальцы трутся друг о друга в тесноте.       — Неправильно ты, Чонгук, себя ласкаешь. До простаты не достаёшь, — нежнейшим голосом говорит Тэхён, надавливая на то самое, и добавляет ещё один палец.       — Нет, Тэхён! Много! — стонет Чонгук и стискивает зубы, поднимая голову. На подбородке видна тонкая полоска от слюны, а в уголках глаз блеск от слёз.       — Много? — бархатно смеётся Тэхён, пальцами свободной руки стирая слюну с подбородка. — Давай, одуванчик, поднимайся и опускайся на все пальцы.       Чонгук жмурит глаза, опускается на все пальцы и стонет звонко, изливаясь на живот и грудь Тэхёна. Несколько капель попадают на лицо альфы, которые Чонгук поспешно слизывает.       — Святые духи, — вздыхает тяжело омега и закрывает глаза на пару секунд, чтобы отдышаться.       — Так понравилось? — улыбается Тэхён, доставая пальцы из Чонгука.       — Да, — выдыхает омега и облизывает губы. — То, как наши пальцы были тесно сжаты во мне, как они тёрлись друг о друга.       Тэхён чувствует, как у него краснеют уши от слов омеги. Он и подумать не мог, что Чонгук может вести себя так. Сексуально и горячо. У Тэхёна стоит на него так сильно, до боли.       — Не хочешь сесть на моё лицо? — интересуется альфа, жадно облизывая свои губы.       — Что?       Скалясь, Тэхён берёт омегу за руку, пальцы которой в его собственной смазке, и обхватывает их губами. Горячим языком слизывает весь омежий сок, причмокивает и сжимает их в плотное кольцо, кончиком языка щекоча кожу.       — Не сейчас, — заторможенно отвечает Чонгук, поплывшим взглядом смотря на губы Тэхёна и свои пальцы, оказавшиеся в жарком плену по самое горло.       Вновь приподнявшись на бёдрах, Чонгук обхватывает второй рукой член Тэхёна и медленно насаживается на него, хмуря брови и тихо мыча. Альфа несдержанно толкается в него полностью, рукой надавливая на бедро, опуская Чонгука вниз. Омега взвизгивает громко, распахивает губы и откидывает голову назад.       — Я же сказал, что сделаю всё сам! — задыхаясь от чувств, возмущается Чонгук и достаёт пальцы изо рта Тэхёна, наблюдая за ниточкой слюны.       — Хорошо, — соглашается альфа. — Но я же могу касаться тебя?       — Просто получай удовольствие.       — Ты принимал противозачаточные?       — Да, перед тем, как уснул, — кивает Чонгук и опирается ладонями о грудь альфы, чувствуя сильные волны от удара сердца.       Облизав губы, Чонгук начинает подниматься и опускаться, он поджимает пальцы на ногах и бесстыдно стонет во всё горло, ускоряясь.       Тэхён зачарованно смотрит на омегу, который, ни разу не смутившись, скачет на его члене с громкими стонами. Горячими ладонями он сжимает крепкие бёдра Чонгука и помогает ему быстро подниматься и опускаться, приподнимается немного, чтобы поцеловать омегу во влажную грудь, но его грубо толкают обратно в плечо.       — Лежать.       — Но я хочу поцеловать тебя.       — Я сказал лежать, — резче повторяет Чонгук.       — Прекрасный, — шепчет Тэхён и стискивает зубы, когда Чонгук сжимает его в себе. — Нет, Чонгук, слишком…       — Хорошо? — дразнит его омега, издевательски улыбаясь, заглядывая в чёрные глаза Тэхёна. — Я знаю, — и сам стонет, опускаясь по самое основание.       Член омеги звонко шлёпает по влажному животу Тэхёна, оставляя там больше своей смазки.       — Маленький дикарь, — рычит Тэхён, толкаясь резче в горячую тесноту Чонгука, и откидывает голову назад, когда омега вновь сжимает его соски. — Чонгук.       — Я близко, — стонет омега. На его подбородке вновь видна слюна, которую он не успевает сглатывать, а на щеках новые дорожки от слёз.       — Давай, кончи с моим именем на губах, — обхватив пальцами член омеги, Тэхён накрывает большим пальцем сочащуюся дырочку, вынуждая Чонгука содрогнуться.       — Тэхён! — выкрикивает омега, жмурясь до белых кругов перед глазами.       — Вот так, молодец. А теперь я.       Тэхён толкается пару раз и кончает следом с тихим рыком. Мучая чувствительный член Чонгука, он сжимает его тугим кольцом из пальцев и стонет, когда в тесноте омеги растет узел.       — Нет, Тэхён! — кричит Чонгук. — Убери руку!       Вновь содрогнувшись, Чонгук взрывается мощной струёй и падает на Тэхёна сверху. Всё его тело трясёт слишком сильно.       — Чонгук, это…       — Чёрт возьми, что это было? — в непонимании спрашивает Чонгук, чувствуя, как его тело продолжает трясти, а горячее семя Тэхёна наполняет его полностью.       — Ты обмочился, получив сильнейший оргазм, — объясняет Тэхён, поглаживая того ладонью по вспотевшему затылку.       — Какой стыд, — стонет Чонгук.       — То-то ты даже не покраснел, — подмечает Тэхён и целует его в мокрый висок.       — Заткнись.       — Мне выйти из тебя или продолжим?       Чонгук невольно сжимает член Тэхёна в себе и сам слезает, падая рядом на холодное одеяло.       — Пока есть минутка, я бы хотел поговорить о венчании.       — Одуванчик мой, ты так быстро пришёл в себя? — Тэхён ложится набок, подпирает голову рукой и внимательно смотрит на Чонгука. У омеги всё ещё горят глаза и трясутся руки, но в ответ он кивает уверенно. — Хорошо.       — Юнги сказал, что пусть мы и объявили об объединении наших стай, официально этого ещё не произошло, нужно наше венчание.       — Это так, да, — кивает Тэхён. — Ты чувствуешь давление из-за этих мыслей?       — Беспокоюсь о стаях, только бы это не породило сомнения или конфликт. Хочу, чтобы члены стаи Чон чувствовали себя здесь как дома: спокойно, уверенно и свободно, — Чонгук тоже поворачивается на бок, но оставляет голову на подушке.       — Мы можем провести венчание в любой день. Просто, — с тихим вздохом Тэхён заправляет волосы за ухо Чонгука, — я хочу, чтобы ты отдохнул, пришёл в себя.       — Я готов к этому, — уверенно говорит Чонгук. — Хочу стать с тобой семьёй, хочу, чтобы наши стаи стали одной нашей, хочу править вместе с тобой.       — Хорошо. Юнги говорил тебе об обрядах?       — Да, — кивает Чонгук. — Он говорил о том, что ты должен будешь совершить подвиг для меня, а я пройти обряд очищения, следуя традициям.       — Ты не хочешь проходить обряд очищения, я прав?       — Из уважения к тебе, твоей семье и всему тому, что вы сделали для меня и моих родных, я хочу следовать традициям, — кончиком пальца Чонгук касается груди Тэхёна, где набита веточка ландыша.       — Но ты не хочешь.       — Это не так, — мотает головой Чонгук, неотрывно смотря в глаза Тэхёна.       — Я ведь знаю, что тогда ты почувствуешь ущемление своей силы, величия и статуса в стае, — вздыхает Тэхён, перехватывает руку Чонгука и сжимает его пальцы.       — Но мне интересно. Подвиг для тебя я могу совершить в любой другой день, — жмёт плечами Чонгук. — А пройти обряд выпадает раз в жизни. Тем более это не просто обряд, он священный.       — Ты уверен?       — Да. Я хочу этого, тем более я знаю, что тебе будет приятно, если наше венчание пройдёт по всем традициям, — улыбаясь, говорит Чонгук. Он тянется к альфе и получает короткий поцелуй в губы. — Ты заботишься о моих чувствах и желаниях, я делаю то же самое.       — Спасибо, для меня это очень ценно, Чонгук, — пододвинувшись ближе, Тэхён обнимает Чонгука за талию и целует в лоб.       — Ещё я хотел спросить о том, где Кастро? Я не видел его с окончания войны.       — Он уехал в город, сказал, что нужно закончить делать из этого леса заповедник. Как он мне сказал, то вернётся, как только закончит, — рассказывает Тэхён.       — Ох, хорошо, — дует нижнюю губу Чонгук. — Нам бы помыться, мы немного грязные, — ворчит Чонгук и прижимается к альфе теснее.       — Хорошо, — соглашается Тэхён. — Правда, не знаю, сколько в этом смысла, твоя течка только началась, а скоро и мой гон наступит.       — Тогда, может, принести мокрые полотенца?       — Лежи, я сам принесу, — Тэхён оставляет ещё один поцелуй на лице Чонгука и садится.       — Но и я могу.       — Я сказал тебе лежать. Кажется, так ты мне говорил? Мой властный волчонок, — с довольной улыбкой встаёт с кровати Тэхён.       — Ох, — стонет Чонгук и прячет лицо за ладонями.       — У тебя просто всё ещё дрожат ноги после слишком бурного оргазма.       Возмущённо пыхтя, Чонгук кидает в смеющегося Тэхёна подушку.       — Посмотрим, кто будет смеяться последним, — говорит себе под нос Чонгук и переворачивается на живот.       Омега встаёт на колени, опираясь грудью о кровать, прогибается в спине и заводит руку между ног. С тихим стоном Чонгук вставляет в себя сразу три пальца, его член заинтересованно дёргается и роняет на мокрое одеяло несколько крупных капель смазки.       — Чонгук, будешь кидать подушки, голова начнёт… — Тэхён замирает на пороге комнаты и роняет влажные полотенца, которыми вытирал свой живот, — болеть.       Взгляд у Чонгука вновь потемневший, он смотрит на альфу томно, стонет тихо и облизывает распахнутые губы, пока двигает рукой, лаская себя на глазах Тэхёна.       Громко сглотнув слюну, Тэхён подходит к кровати, залезает на нее коленями и наклоняется. Горячим языком касается чувствительной кожи, которая тугим кольцом сжимает пальцы Чонгука. Лижет и целует, слизывает всю смазку, заставляя омегу вновь начать дрожать и стонать. Тэхён берёт Чонгука за запястье, достаёт его пальцы и заменяет их языком. С громким стоном Чонгук резко поднимает голову и закатывает глаза от наслаждения. Тэхён сводит его с ума, не иначе.       Дрожа всем телом, Чонгук сжимает пальцами одеяло до побеления костяшек и подаётся назад, насаживаясь на язык Тэхёна, который тот толкает в растянутый вход с громким причмокиванием.       Тэхён обхватывает член Чонгука пальцами и водит тугим кольцом, доводя омегу до пика в считанные секунды. Чонгук все ещё слишком чувствителен.       — Интересно, получишь ли ты ещё раз такой же бурный оргазм? — Тэхён мажет языком по сжавшейся дырочке и целует в мягкую ягодицу.       — Надеюсь, что нет, — тихо говорит Чонгук и оглядывается на Тэхёна, который довольно облизывается.       — Тебе не понравилось? — альфа склоняет голову набок. — В моих глазах ты выглядел так, словно вознёсся к небесам.       — Это странно, — смущённо говорит Чонгук и отворачивается.       — Чонгук, — Тэхён нависает над омегой, прислоняется к его спине и прижимается стоящим членом между ягодиц. Он берёт его за подбородок и поворачивает голову к себе. — Для меня ты прекрасен в любом состоянии. И в том, что ты получил такой оргазм, нет ничего странного и постыдного. Мне было приятно от того, что я был частью твоего наслаждения, после которого ты не мог даже встать из-за дрожи в ногах.       — Тебе не противно? — осторожно спрашивает Чонгук.       — Противно? — поднимает брови Тэхён и целует Чонгука в губы. — Я только что вылизал тебя. Поэтому, давай доведём тебя до такого оргазма ещё раз.       Чонгук смотрит в глаза Тэхёна и понимает, что готов согласиться на что угодно, когда на него смотрят так. С безграничной любовью и обожанием.

🌙

      В просторном доме шумно даже после захода солнца. Чонгук сидит около Тэхёна на диване, поджав под себя ноги.       — Спасибо, что столько раз ездил в старое поселение и помогал перевозить вещи, — тихо говорит Чонгук, наблюдая за тем, как Тэхён перебирает пальцы на его руке.       — Мы ведь одна стая. Для меня нет никого чужого здесь, — с улыбкой отвечает Тэхён и целует Чонгука в лоб.       Омега жмётся ближе, не стесняясь проявления своих чувств перед семьёй. Полными счастья глазами он наблюдает за тем, как Юнги и Тэсон делают на всех чай, тихо перешёптываясь между собой. Юнги говорит, кому необходимо добавить трав.       Первую кружку чая отдают Дусику, молча сидящему около камина в кресле. Тэсон бережно сжимает его руку и садится на подлокотник. В глазах вожака Чонгук видит обретённый покой. Волчья душа после окончания войны перестала беспокоиться.       С короткой улыбкой Чонгук смотрит, как Чимин встаёт на одной ноге с кресла, ждёт, пока Намджун сядет с двумя кружками чая, и садится на его колени.       Юнги приносит две кружки Чонгуку и Тэхёну.       — Я же говорил, что не буду, — ворчит Чонгук.       — Пей, — тихо, но строго требует Юнги и наклоняется, говоря уже шёпотом. — Вы славно порезвились несколько дней, пора бы и залечить немного следы.       Чонгук чувствует, как краснеет кончиками ушей, и пыхтит недовольно на смешок Тэхёна. Когда они останутся одни, он ему обязательно это припомнит. Тэхён его не пожалел ни разу, терзал бархатную и нежную кожу Чонгука во время гона беспощадно. Омеге сидеть даже на мягком диване больно, ведь Тэхён покусал его везде.       С последними кружками Юнги садится на мягкий ковёр из овчины около Хосока и волчат. Он гладит Юнсона между ушей, волчонок же продолжает лежать с закрытыми глазами.       Беспокойство в глазах Юнги за волчонка Чонгук видит каждый день. Он знает, что Юнсон справится, не один, а благодаря семье, которая окружает его любовью и заботой.       — Не хотелось бы нагнетать обстановку, думаю, и без меня вы думаете об этом много, но всё же спрошу, — первым нарушает тишину Тэсон. На его бедре лежит замок из переплетённых пальцев рук с вожаком. — Когда вы двое планируете венчание?       — Мы ещё не выбрали дату, — сдержанно отвечает Тэхён, напрягаясь.       — Вы должны сделать это как можно скорее, — впервые за весь вечер подаёт голос Дусик. — У стаи возникнут вопросы. С конца войны прошло две недели, пора бы уже перестать оттягивать это событие.       Чонгук чувствует мурашки, они бегут по спине холодом. Весь вечер Дусик только наблюдал за ними всеми и, кажется, много думал.       На днях Чонгук думал о том, что раз его папе лес говорил о беде, раз папа знал, что либо он, либо Юнсон, то и Дусика лес предупреждает. Вожаку осталось немного, и лес ему об этом говорит. Чонгук знает важность передачи поста вожака по всем традициям, когда отец отходит в сторону, а его сын воем разносит весть. У самого Чонгука так не будет, он силой отобрал место вожака. Дусик же, Чонгук уверен, хочет застать венчание и передать пост сыну перед стаей.       — Мы не оттягиваем это событие, нет, — встревает Чонгук и чувствует, как его руку сжимают пальцы Тэхёна. — Мы собираемся пройти через обряды перед венчанием. Но для того, чтобы я прошёл обряд очищения, нужно подождать, пока нога Чимина придёт в норму.       — Разве не Юнги проводит все обряды? — с удивлением спрашивает Дусик. — К чему необходимость вносить изменения сейчас?       — Это из-за того, что мой организм сейчас проходит через изменения, которые не позволят мне провести обряд очищения Чонгука. Там будет слишком жарко и душно, мне станет плохо, что опасно для здоровья, — тихо говорит Юнги, продолжая гладить Юнсона между ушей.       — Юнги? — Тэсон склоняет голову набок и прищуривается, пытаясь прочитать по глазам омеги, и поражённо открывает рот.       — Я жду волчат, — со смущённой улыбкой говорит Юнги, опуская взгляд. Он не может перестать улыбаться, внутри него всё сжимается от счастья каждый раз, когда он думает о том, что скоро в семье Чон станет на два волчонка больше.       Хосок давится чаем и громко откашливается, с улыбкой из поджатых губ Юнги гладит его по спине ладонью.       — Подожди… — выдавливает сквозь кашель из себя Хосок. — Это невозможно.       — Вы благословлены духами леса, не иначе, — с тихим счастливым вздохом говорит Чимин и жмётся к Намджуну теснее.       — Хорошо, если так, — кивает Дусик, но больше ничего не говорит.       — Думаю, что я смогу встать на ногу через неделю. Заживление идёт очень быстро.       — Тогда начнем приготовления к празднованию уже с завтрашнего дня, — принимает решение Тэхён, получая удовлетворённый кивок от отца. Он чувствует, как вновь напрягается Чонгук, и наклоняется к его уху. — Всё хорошо?       — Да… Да, всё хорошо, — шёпотом отвечает Чонгук, прислоняясь виском ко лбу Тэхёна, получая прикосновение губ к своей щеке. — Просто немного волнуюсь.       — Если хочешь, мы поговорим? Можем выйти на улицу или позже, когда все разойдутся, — предлагает Тэхён, крепко сжимая вспотевшую ладонь Чонгука.       — Будет не очень вежливо, если мы сейчас уйдём, здесь вож…       — Мы выйдем на пару слов с Чонгуком на улицу, — перебивает омегу Тэхён и встаёт с дивана.       Чонгук каменеет всем телом и встаёт следом, когда его тянут за руку. Увидев, как кивает в согласии Дусик, омега расслабляется и уходит с Тэхёном. Он позволяет ему себя одеть в тёплую одежду, млея от заботы и тихо ворча, что может и сам.       Мороз на улице приятно колет щёки, а ночной лесной воздух вынуждает прикрыть глаза в наслаждении.       — Одуванчик мой, что тебя тревожит? Пожалуйста, расскажи мне, — тёплыми пальцами Тэхён обхватывает две холодные ладони Чонгука и сжимает, смотря ему в глаза. — Скучаешь по папе.       Не вопрос, а утверждение.       Чонгук мелко вздрагивает и опускает глаза, не плачет, но и не отрицает своей тоски.       С тихим вздохом Тэхён притягивает омегу к себе и обнимает, целуя в лоб. Ему так хочется забрать боль Чонгука себе, только бы его глаза вновь сияли как ночное небо.       — Не знаю, как прийти в себя, — почти что шепчет Чонгук. — Чувствую такую сильную тоску по нему. Папа столько сделал для нас с тобой, для наших отношений. И вот скоро мы станем парой вожаков, будем бок о бок править. Боль от потери Чонсона до сих пор саднит на моем сердце, теперь там появилась вторая рана, и я не знаю, как мне жить с этим. Я хочу радоваться, улыбаться, но стоит произойти чему-то хорошему, как я начинаю чувствовать боль внутри. Ни папа, ни Чонсон не увидят этого счастья.       — Чонгук, но они же наблюдают за нами, они видят всё, что происходит здесь. Они сделали для тебя всё возможное, чтобы ты был счастлив и переживал все эти яркие моменты с улыбкой на лице, — запустив пальцы в холодные волосы на затылке Чонгука, Тэхён помассировал его голову. — Они не оставили тебя одного. Я уверен, что когда Хансон шёл на тот шаг, то только с уверенностью, что ты в надёжных руках. В моих руках, в руках Хосока. Он бы не простил себе, если бы Джихён выиграл и принёс ещё множество бед.       Чонгук молчит, слушая Тэхёна и наслаждаясь его крепкими объятиями. В этих руках всегда становится легче.       — Что мне сделать, чтобы тебе сейчас стало легче? — в голосе Тэхёна столько сочувствия, что у Чонгука сжимается до боли сердце.       — Мне уже легче. В твоих руках.       — Но ведь это не единственное, что тебя беспокоит. Я прав?       С тихим вздохом Чонгук трётся лбом о плечо Тэхёна, удобнее устраиваясь в его руках.       — Что будет с тем членом совета?       — Разве ты сам не решил?       — Что? — растерянно спрашивает Чонгук и поднимает голову с плеча Тэхёна.       — Я слышал всё, что ты ему тогда сказал. Если ты хочешь для него такое наказание, то выноси его, Чонгук. Почему ты спрашиваешь у меня? Ох… — осекается Тэхён, осознав. — Это наша с тобой стая. Ты — вожак. И ты имеешь полное право созывать совет, давать наказания и командовать. Тебе не нужно моё одобрение для этого, а если кто-то посмеет, как этот альфа, усомниться в весе твоего слова, то будет наказан за неповиновение вожаку. Тебе.       Чонгук пораженно открывает рот и хлопает ресницами.       — Ты всегда можешь спросить совета у меня, как и я у тебя. Мы с тобой команда. Если хочешь, то будем принимать решения вместе, а в отношении бывшего члена совета я с тобой полностью согласен. Для тебя у меня нет ничего невозможного. Что хочешь? Всё твоим будет, Чонгук.       — Хочу, чтобы среди членов совета были омеги, — говорит первое, что приходит на ум, Чонгук. Ещё после дела Юнги он решил, что попросит об этом Тэхёна.       — Хорошо, назначишь омег сам. Если хочешь, я дам совет, кто больше подойдёт.       — Хочу, чтобы твоим подвигом для меня была охота на чёрного лося. Его шкура и рога украсят наш дом, а мясо придаст сил и энергии, — отросшими ноготками Чонгук нежно чешет Тэхёна за ухом, неотрывно смотря ему в глаза и наблюдая за реакцией.       — Ты тоже знаешь об этом поверье?       — О том, что только сильный воин способен победить в бою с чёрным лосем? — склоняет голову набок Чонгук и внимательно смотрит на альфу с прищуром.       Тэхён кивает, внутренне умирая от очарования и красоты своего омеги.       — Да. Но ещё я слышал, что чёрного лося почти невозможно найти, а тот, кто зайдёт на его территорию, будет наказан им же. Поэтому считается, что если сразиться с ним и победить, то духи леса благословят победителя, — воодушевлённо рассказывает Чонгук. — Я никогда не видел такого лося и не знаю, смог ли победить. Ты принимаешь моё пожелание для подвига?       — Я принимаю, мой омега, — твёрдо говорит Тэхён и склоняет голову, после чего берёт Чонгука за руку и целует в тыльную сторону ладони.       Кроны деревьев начинают шуметь и роняют с веток несколько шишек. Ветер скользит по лицам, взъерошивает волосы и завывает, кружа вокруг Тэхёна и Чонгука.       — Твоё желание принято не только мной, но и духами, — довольно говорит Тэхён. — Я не проиграю в бою, докажу не только тебе, но и духам, что достоин быть с тобой, мой маленький воин.       — И я знаю, что ты справишься.       — По-другому быть не может. Желает ли мой омега чего-нибудь ещё?       — Ещё я хочу себе татуировку.       — Выбери место и подумай, что хочешь видеть, а я договорюсь о времени для тебя, — с кивком соглашается Тэхён, не сказав ни слова против. — Но мне нравится твоя чистая кожа.       — Знаю, но хочу перекрыть шрамы на ноге, чтобы тебе не было больно каждый раз, когда ты смотришь на них, — с короткой улыбкой Чонгук кончиками пальцев убирает пряди волос с лица Тэхёна.       — Чонгук…       — Не отрицай этого, я ведь всё вижу, — мягко улыбается омега и касается ладонью щеки Тэхёна, привстаёт на носочки и целует в губы.       Тэхён закрывает глаза и опускает ладони на талию омеги, сжимая куртку пальцами. Каждый раз, целуя эти губы, сердце в груди заходится в быстром темпе, как при первом поцелуе.       — Иногда я вспоминаю события лета, — облизываясь, первым говорит после поцелуя Тэхён. — Вспоминаю нашу первую встречу и то, как ты встряхнул мой мир.       — Я полностью поменял твоё мнение об омегах, — не сдерживает смешка Чонгук. — Я не думаю, что это плохо.       — Я к тому, что немного скучаю по тебе импульсивному и диковатому, — низкий смех Тэхёна нарушает тишину леса, когда Чонгук бьёт его кулаком в грудь.       — Тэхён! — громким шёпотом выкрикивает Чонгук.       — Это правда. Сейчас ты со мной нежный и ласковый, не кусаешься словами, не жаждешь вцепиться клыками в мою глотку. И я это очень ценю, ведь ещё летом, когда я узнал об истинности и осознал свои чувства к тебе, то даже боялся предположить, что ты будешь таким со мной, — горячими губами Тэхён касается кончика холодного носа Чонгука, расслабляя его нахмуренное лицо.       — Я всё ещё могу вцепиться в глотку.       — Главное, что не мне, одуванчик.       — Да, никогда больше не посмею, — кивнув несколько раз, Чонгук обвивает руками талию Тэхёна и вжимается лицом в его грудь.       — Тебе полегчало? — спрашивает тихо Тэхён, поглаживая Чонгука по затылку и между лопаток ладонью.       — Да, намного. Пойдём домой?       — Если ты хочешь.       Стоит двери открыться, как все резко замолкают, и только вырывающиеся смешки из уст Чимина дают понять, что никто без них не скучал.       — Что вы там так долго обсуждали? — интересуется Чимин и играет бровями, смотря на Чонгука.       — Чонгук, всё хорошо? — добавляет вопрос Юнги. — Тэхён?       — Разрешили маленькое недопонимание и обсудили, какой подвиг я должен совершить для него во время обряда, — Тэхён садится на диван, утягивая Чонгука за собой.       — Расскажете? — заинтересованно ёрзает на месте Юнги, из-за чего Хосок кладёт ладонь на его коленку и сжимает.       — Чонгук пожелал чёрного лося.       Юнги громко икает и закрывает рот двумя ладонями, уставившись большими глазами сначала на Тэхёна, после чего перевёл взгляд на Дусика, ожидая его реакции.       — Ты принял его? — удивлённо спрашивает Тэсон.       В его глазах Чонгук видит тревогу за сына, он кусает нижнюю губу и берёт Тэхёна за руку.       — Да. Духи леса одобрили это пожелание, — смотря в глаза папы с уверенностью, чётко проговаривает Тэхён. — Если таково пожелание моего омеги, то я его исполню.       — Надеюсь, ты знаешь, что если не исполнишь пожелание омеги, то духи не дадут благословение на ваш союз? — уточняет Дусик.       — Я не проиграю в бою, отец.       Дусик кивает и крепко сжимает ладонь разволновавшегося Тэсона.       — Но это ведь очень опасно, — шепчет Тэсон. — Обычные лоси сильны, но чёрные считаются настоящими Дьяволами леса. Я никогда не видел их, не знаю даже, существуют ли они.       — Я справлюсь, потому что от исполнения этого желания зависит моё будущее с Чонгуком, — твёрдо заявляет Тэхён и переплетает пальцы с омегой.       Для истинного у него нет ничего невозможного. Весь лес перевернёт, но чёрного лося найдёт.

🌙

      Стоит двери за спиной закрыться, как дом погружается в идеальную тишину. Не дожидаясь, пока Хосок скажет хотя бы одно слово, Юнги идёт на кухню и ставит чайник. С тихим цокотом когтей волчата следуют за ним.       Юнги знает, что у Хосока множество вопросов, но он молчит, всё ещё приходя в себя после такой громкой новости. Не желая торопить альфу, Юнги в тишине делает две кружки ароматного чая и ставит их на стол.       — Свет мой, не принесёшь из погреба кусок оленьего мяса? Нужно покормить волчат перед сном, — просит омега, пока размешивает в кружке травы.       Хосок молча спускается в погреб и возвращается спустя долгих пять минут. К нарезке мяса приступает самостоятельно, ловко нарезает на маленькие кусочки и раскладывает по двум мискам.       Когда волчата с тихим писком накидываются на еду, Хосок подходит к Юнги со спины и целует его в острое плечо.       — Нас будет больше, — шепчет на выдохе Хосок и утыкается лбом в загривок омеги. — Хочешь, чтобы я умер раньше времени?       — Что? — с поднятыми бровями Юнги поворачивается к Хосоку и упирается поясницей в стол. — С ума сошёл? Не смей даже произносить это слово.       — Я от счастья, Юнги. Моё сердце с того самого момента, как ты сказал о беременности, не перестаёт биться слишком сильно, — горячие ладони Хосока опускаются на его талию, он прислоняется лбом ко лбу Юнги и закрывает глаза, шумно вдыхая его запах. — Это самые лучшие слова, которые я слышал за последние годы.       С тихим смехом Юнги обвивает руками шею Хосока и жмётся к нему ближе, получая удовольствие от теплоты его тела.       — Забеременеть без течки — шанс один на миллион. Это настолько редкое явление, что я не сталкивался с таким ещё никогда раньше, — улыбается Юнги и через плечо Хосока смотрит на волчат.       Юнджун доел первым и сидит ждёт брата, поглядывая на него и тихо урча.       — С ума сойти, — вздыхает Хосок. Он берёт кружку с чаем и делает несколько больших глотков.       — Горячий! — вскрикивает Юнги и тянется за кружкой к альфе.       — Ты единственный, кто здесь горячий, прелесть моя, — облизав губы, Хосок смотрит на Юнги слезящимися глазами. — Святые духи, у нас будет ещё волчонок.       — Волчата, — поправляет его Юнги и берёт свою кружку с чаем, делает пару маленьких глотков, пока наблюдает за реакцией Хосока.       — Что?       — Волчата. Их двое, — Юнги кладёт ладонь на свой живот и широко улыбается, наблюдая за тем, как лицо Хосока меняется от эмоции к эмоции.       Альфа смотрит шокированно, потом его лицо престаёт выражать что-либо, и вот на глазах появляются первые слёзы. Хосок опускается на колени перед омегой, убирает его руку с живота и поднимает кофту, касаясь губами нежной кожи. С шумным дыханием, которое так и говорит о том, как сильно Хосок любит запах своего омеги, альфа водит губами по животу, оставляя там множество поцелуев.       — На самом деле, я удивлён, что их двое, — вдруг говорит Юнги, вынуждая Хосока поднять на него взгляд. — Во время второй беременности обычно рождается больше волчат.       — У нас их будет четверо, Юнги. Мы уже маленькая стая Чон, — широко улыбается Хосок, освещая своей улыбкой крохотную тёмную кухню, с дорожками от слёз на щеках.       Юнги вытирает влажные дорожки с лица альфы и опускается на колени перед ним. Не может сдержать своих эмоций и начинает плакать вместе с Хосоком       — Почему ты плачешь, Юнги? — пугается не на шутку Хосок и обхватывает ладонями щёки омеги, поднимая его взгляд на себя.       — Я был беременным во время вторжения, но не знал об этом тогда ещё. Если бы с нами что-то случилось, если бы ты…       Хосок прерывает Юнги коротким поцелуем. Удерживает его голову за затылок и мягко обхватывает нижнюю губу, желая только успокоить. У альфы по спине бегут холодные мурашки, когда он допускает мысль, что мог погибнуть той ночью, так и не узнав, что вновь станет отцом.       — Всё ведь позади, духи не позволили нам быть порознь, и мы вместе будем растить наших волчат, — широкой ладонью Хосок гладит Юнги по затылку, успокаивая и не давая больше ему подумать о страшном.       Волчата подходят к родителям и садятся рядом. Юнджун тихо скулит, не понимая, почему на глазах родителей слёзы. С тихим рыком он опирается передними лапами о колени Хосока и виляет хвостиком.       Молча стоя в стороне, Юнсон облизывает свой нос и принюхивается, смотря на папу. Он подходит осторожно и медленно, опускает голову и лбом утыкается в живот Юнги, шумно урча.       Юнги шокированно открывает рот, не веря тому, что видит. За столько дней Юнсон впервые пошёл на контакт. Юнги этого слишком сильно не хватало, ведь Юнсон всегда был ласковым и тактильным. Боясь напугать волчонка, Юнги мягко касается его ладонью между ушей и гладит, чувствуя вибрацию.       — Неужели он чувствует? — шепчет Хосок, наблюдая за картиной перед собой.       — Я не знаю, — мотает головой Юнги и поджимает губы, сдерживая новый поток слёз.       Каждый день с окончания войны он тревожится за Юнсона, и вот, волчонок сам подошёл первым. Юнги сдерживает в себе желание обнять волчонка и прижать к своей груди, как делал это всегда.       — Давай, я разожгу огонь в камине, и мы пойдём спать? Уже поздно, волчатам пора отдыхать, — предлагает Хосок, первым вставая с колен.       Юнги ничего не отвечает, целует Юнсона между ушей и встаёт. Коротким взглядом Юнги приглашает волчонка в родительскую спальню и чувствует облегчение, когда Юнсон следует за ним. Маленький омега оглядывается в поисках Юнджуна, останавливаясь на пороге комнаты.       Тихим голосом Хосок рассказывает Юнджуну, как правильно разжигать огонь в камине и как быстро потушить в случае необходимости. Тепло от огня быстро окутывает весь дом, дрова трещат и создают уютную обстановку для комфортного сна.       Юнги укладывается на кровать первым. Волчата запрыгивают следом за ним, Юнсон жмётся к брату, пряча мордочку в его боку, и быстро засыпает. Хосок ложится с другой стороны от волчат и гладит Юнджуна между ушей, прежде чем взять Юнги за руку и поцеловать тыльную сторону ладони.       — Все невзгоды, которые мы пережили, стоили того, чтобы наша семья стала такой большой. Я больше никогда не оставлю тебя, Юнги. Ни тебя, ни наших волчат, — говорит тихо Хосок, боясь нарушить чуткий сон Юнсона.       Он знает, что Юнджун ещё не спит, альфа ждёт, пока брат уснёт первым, и только потом закрывает глаза.       — Всё ещё не могу поверить, с ума сойти можно.       Хосок поднимается на локте и целует Юнги в губы, на что омега беззвучно смеётся.       Ещё никогда ранее Юнги не чувствовал себя таким счастливым, как сейчас. Полностью окутанный любовью и заботой, с чувством безопасности на сердце, Юнги засыпает рядом со своей семьёй.

🌙

      Ранним утром, пока солнце ещё спрятано за горизонтом, Тэхён будит Чонгука поцелуем в щёку. Он с улыбкой наблюдает, как омега хмурится во сне, и целует его в шею, заставляя тихо промычать.       — Просыпайся, одуванчик, день нашего венчания настал.       Резко распахнув глаза, Чонгук смотрит на Тэхёна несколько секунд и нервно улыбается.       — Волнуешься?       — Немного. Тебе обязательно уходить так рано? Ещё ведь темно, — зевая, Чонгук садится на кровати и кладёт голову Тэхёну на плечо. Минутка близости и тепла, которая ему так необходима сейчас.       — Мы с тобой уже всё обговорили. Поиски чёрного лося займут время. И если я хочу вернуться до вечера, то необходимо выдвигаться сейчас, — повторно объясняет Тэхён, понимая, что Чонгук просто нервничает и боится его отпускать. Он целует его в копну волос и наполняет лёгкие его запахом ландышей.       — Хорошо.       — Тогда одевайся и выходи на улицу, я не уйду, пока ты не проводишь меня.       Чонгук кивает несколько раз, широко зевает и встаёт с кровати. Мозг, желающий вернуться в мир снов, не осознаёт реальности происходящего.       Наступил день венчания.       Из одежды Чонгук выбирает чёрную кофту Тэхёна с капюшоном, который сразу надевает на голову, желая спрятать лохматые волосы, а на ноги надевает штаны. Около ведущей на улицу двери Чонгук замирает и влажными от накрывшего волнения пальцами сжимает ручку. Как будут проходить все обряды, он не знает, все эти дни Чонгук представлял, рисовал в голове и размышлял, пока Тэхён говорил расслабиться.       На улице Чонгук открывает рот от удивления. Почти вся стая бодрствует: несколько альф вешают тянущуюся от дома к дому гирлянду, она ещё не работает, но Чонгук видит большие лампочки; другая группа альф несёт за территорию домов дрова и вёдра с водой; омеги дружно устанавливают несколько столов ближе к домам. Чонгук останавливает взгляд на Тэхёне, стоящем среди совета альф, друзей и семьи. На нём нет одежды за исключением обмотанной вокруг бёдер овечьей шкуры.       Чонгук подходит ближе, ловит взгляд Тэхёна и улыбается ему уголками губ. Полностью игнорируя множество взглядов, он подходит вплотную, обвивает руками шею и встаёт на носочки.       — Ты точно справишься? — шепчет в самое ухо альфы Чонгук и втягивает через нос его запах.       — Сомневаешься в моих силах? — широкая ладонь Тэхёна опускается на талию омеги.       — Никогда. Просто немного волнуюсь, ты без раздумий согласился.       — Твоё желание для меня закон.       — Будь осторожен. Этот зверь опасен, — отстранившись от Тэхёна, Чонгук кладёт ладони ему на щёки и целует коротко в губы.       — Ты опаснее чёрного лося будешь, — подмигивает Тэхён и бархатно смеётся, когда Чонгук возмущённо пыхтит.       — Тэхён, пора, — за спиной Чонгука появляется Юнги. — Ты же помнишь, что должен вернуться до того, как солнце начнёт заходить за горизонт? В противном случае священность обряда будет нарушена.       Чонгук оглядывается на друга с большими глазами и чувствует, как Тэхён берёт его за руку.       — Как я могу? Зная, кто меня ждёт, — с улыбкой говорит Тэхён и целует тыльную сторону ладони омеги.       Чонгук смотрит на спину уходящего вверх по холму Тэхёна в лес и наполняет лёгкие морозным воздухом. Щёки немного покалывает, как и кончики пальцев на руках от мороза, омега не двигается с места, пока Тэхён не скрывается среди пышных елей.       — Почему ты выбрал именно такой подвиг? — интересуется Юнги и кладёт голову на плечо Чонгука.       — Чёрный лось — созданный духами зверь. Его сила может сравниться с несколькими оборотнями, его нельзя убить ружьём, он огромный и величественный. Победить такого — доказать свою силу и бесстрашие, — продолжая смотреть в глубину леса, объясняет Чонгук.       — Разве Тэхёну нужно что-то доказывать? — не понимает Юнги. Он ежится от холода и тихо вздыхает.       — Нет. Но разве мог я выбрать что-то менее серьёзное для будущего вожака? Хочу, чтобы все знали, каков Тэхён. Духи приняли этот подвиг, они одобрили его, значит, я сделал правильный выбор. К тому же, мясо чёрного лося, по легенде, считается необычайно питательным. Я знаю, что те, кто кинулся на чёрного лося, были повержены, кто-то погиб, а кто-то вернулся с серьёзными травмами, — оторвав взгляд от леса, Чонгук поворачивается к Юнги, убирая его голову со своего плеча и заглядывая в глаза. — Я не знаю ещё ни одного альфы, который смог бы убить чёрного лося. И я хочу, чтобы Тэхён стал тем, кто это сделает. Эта победа прославит его как сильнейшего из сильнейших.       — Я думал, что ты просто хотел заполучить шкуру чёрного лося, а на деле в твоём желании столько смысла.       — Почему Тэхён должен вернуться пока ещё светло? И почему может нарушиться священность венчания? — оглянувшись, Чонгук с интересом рассматривает, кто чем занят.       — Когда солнце будет заходить за горизонт, именно в этот самый момент последних лучей должна быть произнесена волчья клятва, — объясняет Юнги. — Поэтому у Тэхёна не так много времени.       — А если будут тучи?       — Не будут. Сегодня ясное небо весь день.       Чонгук склоняет голову набок в непонимании.       — Чимин так сказал. Да и, к тому же, думаешь, что могло быть иначе? В этом лесу главные не мы, Чонгук. Если венчание должно произойти сегодня, то оно произойдёт сегодня. Как и с волчатами у нас с Хосоком. У нас не было ни течки, ни гона, но жизнь зародилась под моим сердцем, потому что так решили духи, — тёплой ладонью Юнги легонько щипает Чонгука за холодную от мороза щёку и оттягивает её.       В подтверждение слов омеги мягкий ветер трогает его светлые волосы, вызывая улыбку.       — Будешь сегодня самым красивым. Ни один омега больше не посмеет сказать, что ты выглядишь как дикарь. Чимин и Сону, я уверен, сделают из тебя конфетку. Главное, ничего не бойся и не сопротивляйся. Хорошо?       — Хорошо, — кивает Чонгук и неожиданно для Юнги берёт того за подбородок, поднимая голову. — У тебя появились синяки под глазами. Сильно устаёшь в последние дни?       — Юнсон плохо спит ночами, скулит. Думаю, что ему снится кошмар с того дня, — вздыхает Юнги. — Я не знаю, как ему помочь. Делаю отвары из трав, но они не помогают.       — Мы найдём способ. Малыш винит себя в том, что случилось с моим папой, но его вины нет, Юнсон лишь пытался защитить того, кто ему дорог, — с горечью говорит Чонгук и поглаживает большим пальцем кожу на подбородке Юнги. — Я поговорю с ним.       — Но он ничего не говорит, — мотает головой Юнги.       — Прошло слишком мало времени, малыш всё ещё шокирован тем, что увидел. Нам сейчас главное не дать ему полностью закрыться в себе, постоянно быть рядом и не давить.       — Я понимаю, что ты прав, но так тяжело смотреть на то, как ему плохо, — надламывающимся голосом говорит Юнги.       — Чонгук! — зовёт омегу Чимин. — Мы ждём тебя через пять минут. Пора начинать.       — Иди, сегодня ведь праздник. Не будем омрачать этот день.       — А ты что будешь делать?       — Пока буду ждать Тэхёна, прослежу, чтобы всё украсили должным образом. Ещё ведь нужно установить около реки арку, под которой вы будете говорить клятву, — Юнги тянет уголки губ вверх. — Когда вы закончите, уже всё будет готово.       В маленькую баню, как называет её Юнги, Чонгук заглядывает одной головой и глубоко вдыхает запах масел. Внутри всё просто: около входа скамейка для вещей, в самом центре круг из камней, от которых идёт жар. На эти самые камни Сону брызгает из маленькой баночки масло, которое наполняет баню своим расслабляющим запахом цветов. На потолке есть небольшое отверстие, через которое поступает кислород.       — Ты главное ничего не бойся, — с поддерживающей улыбкой говорит Сону, оглядываясь на Чонгука через плечо. На самом омеге тонкая белоснежная рубашка и точно такие же штаны, но стоит он босой.       — Я и не боюсь, просто это волнительно всё. Странное ощущение внутри, словно я не осознал ещё, что это происходит, — тихо говорит Чонгук и снимает с себя тёплую кофту. По телу сразу бегут мурашки от теплоты.       — Это нормально. Ещё недавно вы с Тэхёном дрались, враждовали, не так давно победили в войне, а тут венчание и объединение стай, — с пониманием перечисляет Сону.       В баню заходит Чимин и ставит на скамейку несколько различных баночек. На нём точно такая же белая тонкая одежда, как и на Сону.       — Можем начинать обряд.       Сону набирает в ковшик воды из ведра и льёт на камни, наполняя маленькую баню густым белым паром.       Омеги раздевают Чонгука полностью, оставляя нагим среди мягкого пара, пропитывающего его кожу нежным запахом цветов. Сону бережно смачивает водой волосы Чонгука, в то время как Чимин водит ладонями по плечам и животу Чонгука, размазывая принесённое в баночке масло.       Чонгук медленно теряется среди густого пара, не слышит и не видит ничего перед собой. В какой-то момент перед глазами появляется папа и маленький он. Хансон расчёсывает спутанную белоснежную шерсть на спине маленького волчонка, рычащего в недовольстве. На яркое воспоминание, греющее сердце, Чонгук улыбается. Стоит моргнуть, как он видит маленьких себя и Чонсона: они решили залезть на дерево.       — Чонсон… — шепчет почти неслышно Чонгук и жмурит глаза.       Воспоминание сменяется за воспоминанием, забирая у Чонгука всю тяжесть с души, которую он нёс долгие годы. Он видит Тэхёна и вновь улыбается, но вздрагивает, когда среди тумана сверкают острые клыки отца, стирая видение в виде Тэхёна.       Страх, которого Чонгук так боялся, ушёл вместе с густым паром в небо.       Чонгук вновь видит Чонсона, который учит его драться. После короткой борьбы они убегают из поселения и бегают между деревьями.       Воспоминаний слишком много, они приятные и грустные. От одних глаза Чонгука сияют счастьем, от других — намокают от слёз.       Чонгук тоскует по своей семье, он хочет вернуться в то время, когда был ещё совсем маленьким, когда все были живы и, как ему тогда казалось, дружны. Если бы он мог вернуться в детство, то многое бы изменил. Говорил папе и Чонсону чаще, как сильно любит их, разговаривал бы с ними много и часто обнимал.       Душевная боль медленно отступает, оставляя Чонгука в полностью расслабленном состоянии.       Вой стаи с улицы возвращает Чонгука в реальность. Омега ворочает головой и через маленькое отверстие на потолке понимает, что уже давно взошло солнце.       — Что происходит? Почему они воют?       — Тэхён вернулся, — коротко говорит Чимин, делая массаж рук омеге.       — Что?! Так быстро? Я должен идти к нему, — дергается в руках омег Чонгук, но его удерживают на месте.       — Нельзя, — останавливает его Сону. — Мы не закончили обряд очищения, ты раздет и не готов, и Тэхён не должен видеть тебя до самого венчания.       — Неужели он так быстро справился? Или что-то случилось?       — Быстро? — прыскает Чимин, прикрыв рот ладонью. — Чонгук, уже скоро начнёт заходить солнце.       — Что?! — округляет глаза омега в удивлении. — Мы здесь так долго?       — Да. Тебя окружили воспоминания, поэтому ты потерялся во времени, — с пониманием говорит Сону, нанося на кончики волос Чонгука синюю краску, сделанную Юнги. Он делает плавный переход от корней и расчёсывает влажные волосы Чонгука пальцами, делая лёгкие волны. — Мы почти закончили, так что закрой глаза и расслабься. Если есть какие-либо пожелания, то можешь смело говорить.       Чонгук заторможенно кивает, прислушиваясь к звукам со стороны улицы, и чувствует, как начинает быстрее биться сердце. Ещё немного и они станут семьёй, навсегда станут парой, дав клятву перед духами леса и стаей.       Вновь расслабляясь, Чонгук чувствует, как его обволакивает мягкий пар, унося все тревоги и боль.

🌙

      Под тихое шипение Тэхён хмурит густые брови и дёргает плечом, на что Юнги бросает на него недовольный взгляд и с шумным вздохом убирает пальцы с мазью.       — Хватит шипеть, я ведь знаю, что тебе не больно, ты и посерьёзнее раны терпел. В чём дело? Подрался с лосем, получил кучу новых ран. Осторожнее нельзя было? Чонгук же переживать будет, если я не спрячу все твои боевые трофеи под бинтами, — пыхтит Юнги, вытирая руки влажным полотенцем.       — Ты же знаешь, что чёрный лось — опасный зверь. Он крупнее и сильнее меня, — в своё оправдание говорит Тэхён, наблюдая, как Юнги наматывает бинт на его плечо. — Настоящий Дьявол, не иначе. Глаза красные, из носа пар, а под его ногами земля дрожит. Он меня с такой лёгкостью на рогах поднял и отшвырнул, впервые с того момента, как Чонгук сказал о своём желании, я подумал, что не справлюсь.       — И что же помогло победить самого лесного Дьявола? — хитро улыбается омега и наклеивает большой пластырь чуть ниже рёбер.       — Чонгук. Я подумал о его сияющих глазах, когда вернусь, о его улыбке, которая обязательно появится на лице после моей победы, — полным нежности голосом говорит Тэхён. — Я не мог проиграть. Не тогда, когда около меня стоит такой омега. Немного скучаю, конечно, по его вспыльчивости и острым клыкам.       — Он быстро повзрослел, — говорит Юнги с печалью.       — Чонгук повзрослел ещё до того, как попал сюда. События, происходящие здесь, вынудили его приуменьшить пыл и научиться быть сдержанным, внимательным, чутким и в меру проявлять мягкость, — перечисляет Тэхён и встаёт со стула. Он смотрит на свой наряд, в котором предстоит пройти венчание, и чувствует, как тепло растекается по груди. Ему не терпится увидеть Чонгука.       — Как думаешь, Чонгук захочет когда-нибудь волчат? — задаёт совершенно неожиданный для Тэхёна вопрос омега. Юнги собирает аптечку и поглядывает на одевающегося Тэхёна.       — Он не готов, и я не хочу даже поднимать эту тему с ним, — слишком серьёзным голосом говорит Тэхён, надевая широкую рубашку белого цвета из плотной ткани, украшенную расшитыми вручную узорами синего цвета нитками. Мягкая ткань приятно щекочет кожу.       — Конечно, сейчас он не готов, но рано или поздно стае понадобится наследник, — вздыхает Юнги и подходит к Тэхёну, поправляя воротник рубашки.       — Я подожду, когда он захочет сам, и не посмею на него давить. Родить под давлением — не лучший вариант. Я не хочу волчат, которых Чонгук не будет любить, — продолжает говорить серьёзным голосом Тэхён, смотря в глаза Юнги.       — Но ты хочешь волчат.       — Не мне их вынашивать, поэтому не мне решать. У нас несколько десятков лет впереди, — пожимает плечами Тэхён и зачёсывает волосы пальцами назад.       — Я рад, что ты считаешься с его мнением и желаниями, — довольно улыбается Юнги и отходит к дивану, на котором лежит накидка из овечьей шкуры. Он осторожно её поднимает двумя руками и возвращается к Тэхёну. — Увесистая, будь готов.       Альфа закатывает глаза и тихо фыркает.       Пыхтя, Юнги накидывает на плечи Тэхёна накидку, опускает кончики ниже груди и соединяет две короткие цепочки в районе ключиц маленьким замочком. Он проводит ладонью по мягкой шкуре на плечах Тэхёна, поправляет её края, чтобы она лежала красиво. Накидка достаёт почти до самых пяток и от неё приятно пахнет травами, с изнаночной стороны есть подкладка из тёплой ткани. Юнги поправляет волосы Тэхёна, которые красиво вьются.       — На лице ссадину никак не скрыть. Могу, конечно, пластырь наклеить, но тогда будет заметнее, — склонив голову на бок, Юнги с прищуром смотрит на щёку Тэхёна.       — Пусть так будет.       — Тогда пойдём, обряд очищения Чонгука уже завершён, его выведут, когда ты будешь стоять под аркой.       На улице собралась вся стая, они склоняют головы перед Тэхёном и пропускают его вперёд. Поселение освещено сотнями ярких огней, вода в реке тихо шумит, около домов стоят столы с множеством лакомств.       Стаи празднуют объединение, которое запомнится на долгие столетия.       Юнги подводит Тэхёна к высокой арке, украшенной хвойными ветками, и находит глазами Хосока, беседующего с членом стаи, пока около его ног сидят волчата. Он ему коротко кивает и поворачивается к Тэхёну, улыбаясь ему с поддержкой.       Оглянувшись, Тэхён находит своих родителей и получает полный гордости взгляд отца. Тэхён безгранично ему благодарен за всё, что тот для него сделал. И не только для него одного, но и для Чонгука, для их отношений.       Тэхён каждый день благодарит всех, кто помог им с Чонгуком спрятать когти, понять друг друга и найти общий язык. Никогда не перестанет благодарить, потому что без их помощи они могли проиграть самую важную в их жизни войну — совместное будущее.       Стая резко затихает и расступается в стороны, когда, идя под руку с Хосоком в сторону Тэхёна, появляется Чонгук.       Тэхён видит его и поражённо распахивает глаза.       Одетый во всё белое, как и сам альфа, Чонгук смотрит только на него одного. Широкие штаны и рубашка, украшенная вышитым вручную орнаментом, на спине такая же, как и у Тэхёна, накидка из шкуры. Пряди волос Чонгука красиво окрашены в синий цвет, часть их собрана в маленький хвостик на затылке, остальные же красиво вьются, обрамляя тонкую шею. На голове венок из синих сухоцветов. В правом ухе у Чонгука появился прокол, в который вставлена серёжка с чёрным пером. Тэхён узнаёт украшение: Хансон носил её.       Красота омеги настолько поражает Тэхёна, что ему приходится закрыть открытый рот ладонью, пока уголки глаз пощипывает от подкативших слёз.       — Невероятный, — шепчет альфа, когда Хосок подводит Чонгука к нему, оставляя рядом, на что сам омега тихо смеётся, показывая свою очаровательную улыбку. — И ты мой муж.       — Ещё нет, — дарует Тэхёну хитрую улыбку Чонгук и замечает, как у того темнеют глаза.       Не убирая улыбки, Чонгук становится рядом с альфой и обращает взгляд сияющих счастьем глаз на Юнги. Около арки стоит маленький столик с баночками, но Чонгук их не разглядывает, не желая отвлекаться от Юнги. Очень красивого Юнги, подмечает Чонгук, разглядывая белую одежду, но взъерошенные в беспорядке волосы. Некоторые вещи не меняются никогда.       — Сегодня знаменательный день для двух сильнейших стай, для леса и для духов, — начинает Юнги и с гордостью смотрит на Тэхёна и Чонгука, за спинами которых стоит огромная стая. — Союз двух вожаков, воинов и оборотней, способных отдать себя за стаю, за семью.       Тёплой ладонью Тэхён обхватывает кончики холодных пальцев Чонгука и сжимает.       Омеге хочется тихо посмеяться, ведь ему кажется, что Тэхён всё ещё боится его побега, но он только сжимает его ладонь в ответ.       — Стоя перед стаей и духами леса, вы должны быть полны искренности и честности друг перед другом, в ваших сердцах должен быть только чистый свет и никакой обиды, — ровным голосом говорит Юнги и берёт в руки маленькую глиняную мисочку. — Волчья клятва соединит вас на всю жизнь. Нарушение её — кощунство, которое обречёт ваши земли и потомство на страдания и боль.       Чонгук чувствует, как по спине бегут мурашки. Невольно думает о родителях, которые тоже давали волчью клятву. Они нарушили её, тем самым обрекли своих волчат и стаю на страдания. На территории стаи Чон было мало дичи из-за появившихся охотников, первенец, трагично погибший от рук охотника.       — Стоя друг перед другом, смотря в глаза, поклянитесь, что будете верны истинности и не позволите никому и ничему разрушить ваш союз.       Солнце медленно заходит за горизонт, последними лучами лаская землю и пару, стоящую перед аркой.       — Клянусь быть верным только тебе, Чонгук, — смотря в глаза омеги, говорит Тэхён.       С короткой улыбкой Юнги опускает указательный палец в синюю краску и рисует на лбу Тэхёна два треугольника один побольше и второй выше, но поменьше, изображая символ ёлки.       — Клянусь быть верным только тебе, Тэхён, — повторяет Чонгук и чувствует, как от переизбытка эмоций в его горле застревает крик. Хочется накинуться на Тэхёна, обнять его и сказать, как он счастлив в этот момент жизни.       Когда Юнги повторяет рисунок на лбу Чонгука, теплый ветер трогает лица новой пары. Тэхён кладет ладонь на затылок Чонгука и наклоняется, прислоняется лбом к его лбу так, чтобы рисунки отпечатались рядом друг с другом.       Стоя с закрытыми глазами, они наслаждаются ветром и тишиной леса. Стая за их спинами склоняет головы, после чего те, кто обращён в волков, начинают выть. Один за одним их вой соединяется в одну волчью песню.       Юнги уносит мисочку и возвращается с двумя стаканами.       — Чистая родниковая вода с лесными травами закрепит связь ваших душ.       После выпитой воды Тэхён и Чонгук поворачиваются к стае и улыбаются, слыша вой и поднятый счастливыми голосами шум.       Дусик выходит вперёд, подходит ближе к новообразовавшейся паре и сдержанно улыбается.       — Час, когда отец должен отойти в сторону и отдать место вожака сыну, настал сегодня. Ты доказал не только мне, но и стае, что готов быть верным, отважным и ответственным вожаком, который будет до последнего стоять горой за свою семью. С сегодняшнего дня ты, Тэхён, новый вожак стаи Ким, — громко заявляет последние слова Дусик. — А раз сегодня объединение двух стай, то на этой земле произошло то, чего никогда не было ранее. Два вожака, среди которых первый омега-вожак, достойный уважения и восхищения.       Дусик склоняет голову, передавая свой пост не только сыну, но и Чонгуку.       Стая вновь склоняет головы в уважении и принятии новых вожаков.       — Мы будем править с честностью и верностью, отец, — Тэхён берёт Чонгука за руку и поворачивает к нему голову с улыбкой. — Наши сердца всегда будут открыты стае.       Дусик кивает и уходит вместе с Тэсоном, теряясь среди членов стаи.       — Как прошёл бой с лесным Дьяволом? — интересуется Чонгук, когда все волки расходятся к полным различной еды столикам.       — Могло быть и лучше. Его рога завтра украсят наш дом, как и шкура, а вот мясо ты сможешь отведать уже сегодня, — смотря на Чонгука с безграничной любовью, Тэхён заправляет выбившуюся прядь ему за ухо. — Какой же ты красивый, Чонгук, — выдыхает с восхищением Тэхён и наклоняется для поцелуя, но его останавливает треск ветки.       Чонгук поспешно кладёт кончики пальцев на губы Тэхёна и опускает голову. Около них стоит Юнсон. Юнджуна рядом нет, его Чонгук быстро находит взглядом около родителей, которые кормят волчонка мясом со стола. Волчонок бросает взгляд на своего брата, но не подходит ближе, давая возможность Юнсону сделать то, что он хочет, наедине.       Коротко поцеловав кончики пальцев Чонгука, Тэхён ему кивает и уходит, не желая мешать и смущать Юнсона.       — Привет, — опускается на корточки Чонгук и протягивает руку волчонку, желая, чтобы тот подошёл ближе.       Юнсон тихо урчит и опускает голову. В его глазах Чонгук видит безграничную вину и страх.       — Пройдёшься со мной до вон тех деревьев на окраине поселения? — рукой Чонгук указывает на несколько пышных елей, выглядывающих из-за последнего дома.       Тихим рыком волчонок даёт согласие и послушно следует за Чонгуком к лесу.       — Малыш, я знаю, что тебе больно и страшно, — тихо говорит Чонгук, когда они полностью скрываются с глаз стаи. Их окружают деревья, кустарники и опустившаяся на лес густая темнота. Чонгук вновь опускается на корточки и подзывает волчонка ближе.       С прижатыми к голове ушами и поджатым хвостом Юнсон подходит ближе и кладёт голову на коленку омеги, смотря на него своими большими глазами.       — Так случается, когда ты кого-то любишь, — указательным пальцем Чонгук ведёт от носа до лба волчонка, успокаивая его. — В том, что произошло, нет твоей вины. Ты не можешь быть виноват в том, что делают взрослые, особенно жестокие взрослые. Твоё маленькое сердце полно смелости и отваги, ведь ты не побоялся напасть на того, кто намного крупнее и сильнее тебя.       С тихим урчанием Юнсон закрывает глаза и трётся подбородком о коленку омеги.       — Мы все переживаем за тебя, за твоё молчание, — теплый ветер трогает шерсть на спине волчонка и руку Чонгука, которой он гладит его по мордочке. — Юнсон, малыш, ты бы хотел увидеть своего дедушку?       С тихим урчанием волчонок открывает глаза и поднимает голову, с интересом уставившись на омегу.       — Чувствуешь этот ветер? Он теплый и мягкий, похож на объятия, — улыбается Чонгук. Ветер окутывает его всего, проскальзывает под одежду и приятно щекочет кожу.       Юнсон ворочает головой и напряжённо поднимает уши. Ветер поднимает листву, кроны деревьев начинают шуметь. С тихим рыком Юнсон делает несколько шагов назад, попадая в объятия ветра. Он смотрит на Чонгука растерянным взглядом, получает поддерживающую улыбку и закрывает глаза.       Не переставая улыбаться Чонгук встаёт с корточек и наблюдает за волчонком, у которого дёргаются уши.       «Неужели лес с ним разговаривает?» — думает Чонгук. — «Будущий лекарь», — понимает он и опускает голову с тёплой улыбкой.       Волчонок тихо рычит, робко виляет хвостиком и прыгает вокруг себя.       Чонгук вновь видит того самого озорного Юнсона, который играет с поднятыми ветром листьями и больше не прижимает уши к голове.       «Спасибо, папа», — поднимает голову к кронам деревьев Чонгук и закрывает глаза, почувствовав трогающий лицо ветер.       Из мыслей Чонгука выводит Юнсон, который тянет его за штанину. Волчонок виляет хвостиком и облизывает свой нос.       Поселение их встречает музыкой. Чонгук не знает, что за инструменты в руках омег, но приятный звук струн вызывает улыбку. Он улыбается шире, когда замечает танцующих членов стаи. Они смеются и шумят. Волчата, которым разрешили не спать сегодня, бегают вокруг и играют друг с другом, снося всё и всех на своём пути.       Лишь один волчонок не бегает с ними. Юнджун сидит около стола с едой, пока Хосок и Юнги танцуют, звонко смеясь и целуя друг друга при удобном случае. Волчонок поднимается на лапы, когда замечает Юнсона, и склоняет голову перед Чонгуком.       — Не делай ему больно, Юнсон, тебе самому станет легче, если ты позволишь брату вновь быть рядом, — мягко говорит Чонгук и гладит Юнсона между ушей. — Не хочешь или не можешь разговаривать — не говори. Но не отталкивай.       Юнсон лижет ладонь Чонгука и убегает к брату, трётся мордочкой о его шею и разрешает Юнджуну облизать себя.       Скулы болят от улыбки, которую Чонгук не может убрать с лица с самого начала празднования. Он ловит взгляд Юнги и кивает ему, давая понять, что всё хорошо и больше не о чем переживать. Стоит ему сделать несколько шагов в сторону, как его ловит Тэхён.       — Попался, — шепчет на ухо омеги Тэхён и целует в щёку. — Думал, что спрячешься от меня?       Чонгук смеётся и поворачивается к альфе. В его руке глиняная мисочка с мясом.       — Юнсон, кажется, видел папу. И он наш будущий лекарь, — рассказывает Чонгук. — Ему стало легче, но не знаю, будет ли он говорить. Слишком сильное было потрясение для него.       — Главное, что он ожил и вновь играет с Юнджуном, а то брат весь извёлся, не зная, как ему помочь, — кивает за плечо омеги Тэхён, смотря на играющих в борьбе волчат. — Раз Юнсон видел Хансона, это не значит, что теперь Хансон — дух леса?       — Всё возможно. Никто точно не знает, что происходит с волчьей душой после смерти, — жмёт плечами Чонгук. — Это мясо лося? — решает сменить тему Чонгук. Он облизывает губы от вкусного запаха мяса и специй.       — Да. Здесь минимум специй, омеги потушили его, не есть же сырым. Но оно сохранило все свои ценные компоненты.       Сглотнув слюну, Чонгук берёт один кусочек и кидает в рот. Он тихо мычит от вкуса нежного мяса, омеги хорошо постарались сделать его таким мягким.       — Как же вкусно, — берёт второй кусочек Чонгук и подносит к губам Тэхёна.       — Чонгук, это только для тебя.       — Я не съем целого лося, — сводит густые брови Чонгук и дует губы.       — Оно будет храниться в нашем погребе, ты сможешь есть его постепенно, когда захочешь.       — Тэхён, я хочу поделиться с тобой, — стоит на своём Чонгук и касается мясом губ Тэхёна.       — Я сразился с лосем, чтобы ты отведал его мяса и…       Чонгук ловит момент, кладёт кусочек в рот Тэхёна и широко улыбается на свою проказу.       — Вкусно? — очаровательно склоняет голову набок Чонгук.       — Ты невозможен, — ворчит Тэхён и жуёт мясо. — Но оно действительно очень вкусное. Не вкуснее тебя, конечно.       — Тэхён! — шипит на него Чонгук и кладёт в рот альфы ещё кусочек мяса, только бы он не смог говорить такие бесстыдные вещи.       — Днями ранее ты сам говорил вещички и получше меня, одуванчик, — припоминает Тэхён и целует Чонгука в кончик носа. — От тебя требуется лишь смотреть на меня и получать удовольствие. Не твои ли это слова?       Чонгук закрывает лицо ладонями и тихо пищит от смущения. Все эти дни он старался не вспоминать о тех ночах и о том, что он вытворял. Стоит только задуматься, как всё тело вспыхивает словно спичка, а смущение накрывает с головой, заставляя краснеть.       На смех Тэхёна Чонгук бьёт того кулаком в живот, не слишком сильно, но достаточно для того, чтобы Тэхён немного наклонился вперёд.       — Иногда забываю, что ты во время течки и без неё совершенно разный. Люблю тебя дерзкого, чертовски горячий.       Тэхён берёт мясо и кладёт в рот Чонгука, не давая тому возмутиться.       — Жуй и набирайся сил перед нашей ночью.       Чонгук не хочет сейчас даже думать о предстоящей ночи, не то что говорить о ней. Точно не сдержит себя в руках, схватит Тэхёна за ворот рубашки и утащит за угол в укромное местечко.       Тихий кашель со стороны вынуждает обернуться. Около них стоит Кастро.       — Кастро! — Чонгук широко улыбается, чувствуя радость и облегчение от того, что альфа вернулся в поселение.       — Я закончил все дела и вернулся как раз вовремя.       — Ты больше никуда не уедешь?       — Нет, — улыбается альфа, видя большие полные надежды глаза Чонгука. — Недавно этот лес стал заповедником, здесь запрещены охота, вырубка деревьев, сбор растений. Так что единственный человек здесь, это я.       Чонгук закрывает рот ладонями и тихо пищит от удивления.       — Мы ждали твоего возвращения, — говорит Тэхён, обнимая Чонгука за талию. — Для тебя был построен дом, но сегодня можешь остаться в нашем, мы с Чонгуком туда не вернёмся этой ночью.       — Хорошо. У меня есть подарок для тебя, Чонгук, — из кармана куртки альфа достаёт небольшую коробочку и открывает её.       Внутри лежит цепочка со стеклянным шариком, внутри которого колокольчик ландыша. Кастро достаёт цепочку и надевает её на шею Чонгука.       — Он сделал это для тебя много лет назад, но так и не смог подарить.       Чонгук чувствует, как слезятся глаза. Он аккуратно берёт стеклянный шарик пальцами и разглядывает с интересом.       — Спасибо, — почти неслышно благодарит Чонгук и прикрывает глаза, чувствуя мягкий ветер на лице.       Кастро коротко кивает и с улыбкой уходит, желая больше не нарушать уединение пары.       Звонко шмыгнув носом, Чонгук поворачивается к Тэхёну и кидает в рот кусочек мяса, усердно жуя.       — На чём играют эти омеги? — с набитым ртом спрашивает Чонгук, бросая на Тэхёна взгляд покрасневших глаз.       — Со струнами каягым, если не ошибаюсь, у другого омеги флейта тэгым, а у того маленького альфы, который сидит на земле — чанго. На них можно играть как спокойную, так и активную музыку, — рассказывает Тэхён. — Все инструменты мы купили в городе.       — А как омеги и этот ещё юный альфа научились играть на них? Выглядит сложно, — чуть покачиваясь в такт мелодии и кивая, Чонгук внимательно следит за омегой, который перебирает струны пальцами. Он делает это так нежно, сам кивает в такт активной мелодии, пока другой омега с флейтой пританцовывает рядом.       — Их учили родители, а как это пришло к предкам — не знаю, — Тэхён ставит почти пустую миску на край стола и тянет Чонгука за руку ближе к стае. — Возможно, учились у людей, это довольно старые инструменты.       — Это круто. До сих пор поражаюсь тому, насколько твоя стая развита и продвинута, — широко улыбаясь, Чонгук кружится вокруг себя, бросая на Тэхёна хитрые взгляды.       — Наша стая, Чонгук. Наша, — тихо рычит Тэхён. — И прекрати так смотреть на меня, а то я утащу тебя в лес и съем там, — в доказательство Тэхён облизывает свои губы.       — Съешь? — играет бровями Чонгук, отдаваясь танцу.       — Съем.       Тэхён держится рядом с Чонгуком, полностью расслабляясь и танцуя, но не спуская взгляда с омеги. Омега слишком красив, чтобы на него не смотреть. Его волосы красиво развеваются в танце, широкая улыбка словно свет для души Тэхёна, а сияющие ночным небом глаза сильнее влюбляют.       Со звонким смехом Чонгук ловит за руку Юнги, тянет на себя, кружась с ним и позволяя себе немного баловства. Тэхён только качает головой, улыбкой давая Хосоку понять, что хоть такое поведение и не присуще вожакам, но Чонгуку можно. Ведь Чонгук тот, кто ломает все устоявшиеся стереотипы.       Тэхён присоединяется к Чонгуку, когда тот подзывает его рукой, и разрешает утянуть себя в танец. Шкура на спине не даёт двигаться так, как хотелось бы, из-за своего веса, но Чонгук не обращает на это внимания, веселясь от души.       Смотря в счастливые глаза омеги, Тэхён чувствует, как у него в груди всё горит огнём от любви. Давно альфа не видел его таким. Глаза, в которых блеск померк из-за войны и её последствий, вновь сияют.       Тэхён оставляет Чонгука с Юнги и отходит к стоящему в стороне около столов Хосоку.       — Как раны? — интересуется Хосок.       — Там ничего серьёзного, Юнги просто ворчит, как всегда, — отмахивается рукой Тэхён и смотрит на Чонгука неотрывно.       — Красивый? — улыбается Хосок.       — Это слишком простое слово для него, — с восхищением шепчет Тэхён. — Всё ещё сложно поверить, что он мой.       — Я думал, что он уйдёт. Слишком Чонгук был импульсивен, поддавался всем своим эмоциям и много рычал. Но он молодец, смог обуздать самого себя, взять в руки и прийти к миру с тобой.       — Я тоже думал, что он уйдёт, — вздыхает Тэхён. — И я бы отпустил, если бы он захотел. Не смог бы заставить его быть здесь через силу.       — Он бы не смог без тебя, но гордость в случае ухода не позволила бы вернуться самому, — жмёт плечами Хосок, покачиваясь в такт музыке.       — Это ведь его родной дом.       — Ты о чём? — с интересом смотрит на Тэхёна Хосок.       — Хансон был рождён здесь. Это его родная стая.       Хосок поражённо закрывает рот ладонью, смотря на Тэхёна большими глазами.       — Значит, Хансон сказал только мне одному, — тихо говорит Тэхён, наблюдая за Юнги и Чонгуком. — Мы уйдем с Чонгуком чуть раньше. Присмотрите с Намджуном за стаей?       — Да, без проблем. Идите, развлекайтесь, — играет бровями Хосок. — Хотел ещё спросить. Планируешь ли возвращать сюда Джина?       — Я не изгонял его, — хмурит брови Тэхён. — Да и я не могу просто так взять и вернуть его сюда, зная, что он сделал. Юнги и Чонгук будут в напряжении. Первый из-за того, что с ним сделал Джин, а второй из-за того, что сам сделал с Джином. Но здесь теперь его истинный, он жил в вашей стае.       — Истинный может не простить, когда узнает. Или вообще начнёт бояться, узнав, что его альфа способен на насилие, — размышляет Хосок, сунув руки в карманы штанов. — Но мы должны понимать, что после почти месяца исправительных работ вдали от дома, он мог понять свою вину. Мы не можем лишать его возможности исправить собственную ошибку и должны позволить увидеться с истинным. Если истинный будет против, а Джин будет настаивать, то тогда применим более жёсткие меры.       — Не хочешь стать членом совета? — предлагает Тэхён, впечатлённый размышлениями Хосока. В них не было злости и ненависти, только разумные мысли и предложения.       — А разве члены совета не должны быть сильными и способными в случае опасности защитить семью вожака?       — Возможно, у вас так было, но здесь нет такого правила. Тем более ты достаточно силен, чтобы защитить свою семью, Хосок. В совете мне нужны те, кто будет здраво оценивать любую ситуацию, — объясняет Тэхён и улыбается, когда слышит звонкий смех Чонгука. — Да и Чонгук хочет добавить в совет омег.       — Для меня это будет честью, — склоняет голову Хосок в благодарности.       Тэхён кивает с короткой улыбкой.

🌙

      Маленькая комната в отдаленном от поселения домике освещена множеством зажжённых свечей, аромат которых пропитал весь воздух.       На белых простынях лежит Чонгук. Его волосы разбросаны по подушке, руки раскинуты в разные стороны, а на лице играет счастливая и озорная улыбка.       — Весь день только этого и ждал? — с хитрым прищуром спрашивает Чонгук, пока Тэхён, нависая над ним, медленно расстёгивает пуговицы на его рубашке.       — Единственное, чего я так сильно ждал, это когда ты станешь моим, — наклоняется к уху Чонгука альфа и шепчет в него: — И ты мой навсегда, Чонгук. Через год или два, через сто лет. Твоя душа навсегда моя.       — Хочешь, чтобы я расплакался от переизбытка эмоций?       — А ты можешь? Кажется, ты не любишь показывать свои слёзы, — целует за ухом омегу Тэхён и поднимается на руках, заглядывая в лицо Чонгука.       — Мои эмоции для тебя всегда открыты, будь то слёзы или смех, — слишком серьёзно говорит Чонгук. — Для тебя одного. Я доверяю тебе всё, что касается меня: эмоции, мысли, действия.       У Тэхёна по спине бегут мурашки, он чувствует, как в груди зажигается огонь. Он знает, что Чонгук ему доверяет и больше не сомневается и не боится, но слышать об этом приятно. Любое признание от омеги вызывает в Тэхёне безграничный спектр эмоций. И смотря в большие глаза, в которые невозможно не влюбиться вновь, Тэхён желает Чонгука окутать заботой, сделать для него всё, что только тот попросит. Поэтому сейчас, в их особенную ночь, когда они поставят друг другу метки, Тэхён хочет доставить Чонгуку максимум удовольствия.       — Позволишь мне сделать всё самому? — целуя Чонгука в подбородок, Тэхён расстёгивает последнюю пуговицу на рубашке и открывает для своих голодных глаз красивое тело Чонгука.       — Нет! — слишком громко выкрикивает Чонгук и поднимается на локтях, чуть не сталкиваясь с Тэхёном лбами. — Я тоже хочу.       — Что хочешь? — кончиком пальца Тэхён ведёт по груди Чонгука, достигает живота, из-за чего омега втягивает его.       — Сделать для тебя кое-что, — смущаясь собственных мыслей и краснея ушами, пытается донести мысль Чонгук.       — Не слышу, Чонгук, — издевается над омегой Тэхён и задевает пальцами резинку на штанах, чуть спуская их вниз.       — Хочу сделать тебе приятно, — чуть громче говорит Чонгук и проводит языком по губам. Он поднимает взгляд и заглядывает в глаза альфы, в которых от черноты не видно даже зрачка.       — Но я хочу тебя вылизать. Что мне делать, если это желание идёт изнутри меня? Я не могу ему сопротивляться. А тебе прекрасно известно, как альфы любят вылизывать своих омег, — облизывает губы Тэхён, с тихим довольным урчанием наблюдая за реакцией Чонгука. — И не надо так хлопать ресницами своих больших глаз. Я буду делать с тобой это не только во время течки, а всегда, когда мне захочется.       — Тэхён…       — Что, мой одуванчик?       — У меня нет течки, но я так хочу, — смущённо говорит Чонгук, ёрзая бёдрами по кровати. — Там так мокро.       — Такой очаровательный, — смотрит на Чонгука с неприкрытым восхищением Тэхён. — Когда у тебя была течка, ты был так страстен и горяч, но сейчас, лежишь подо мной, смотришь своими глазами, и единственное моё желание это тебя съесть. Ты хочешь доставить мне удовольствие, но сам же смущаешься от своего желания. Сядь мне на лицо, я прошу тебя.       — Тэхён…       — Нет, я требую этого, — мотает головой Тэхён и раздевает Чонгука до гола. — Святые духи, — закрывает влажной ладонью свои глаза альфа, набирает как можно больше воздуха в лёгкие и убирает руку. — Ты невероятен. Твоя кожа такая светлая и красивая…       — С кучей старых шрамов, — ворчит Чонгук, чувствуя, как от жадного и полного желания взгляда Тэхёна внизу живота приятно тянет, вынуждая поджать пальцы на ногах.       — Самый красивый, — продолжает Тэхён, обхватывая талию омеги горячими ладонями. — Каждый шрам на твоём теле — маленькая история из жизни ещё юного, но такого отважного воина. Я люблю каждый твой шрам, потому что это часть твоей истории.       Потрясённый красивыми словами, Чонгук смотрит на альфу, не моргая, потерявшись в признании, от которого болезненно быстро забилось сердце в груди.       Пользуясь замешательством Чонгука, Тэхён падает спиной на кровать и сажает Чонгука себе на живот. Он ведёт ладонями по бёдрам и талии, прикрывает глаза от сладостного запаха своего истинного и чувствует, как кончики пальцев покалывает от нежности кожи.        — Чонгук, займи своё место, — вытягивает омегу из оцепенения Тэхён, подталкивая ладонями за талию и облизывая губы.       — Но…       — Никаких «но», Чонгук. Быстро и без сопротивления ты садишься мне на лицо, чтобы я мог утолить своё желание вылизать тебя, — кончиками пальцев Тэхён сильно надавливает на кожу омеги, оставляя там следы.       — А я могу тогда…       — Можешь, — с тихим рыком говорит Тэхён.       Стоит Чонгуку занять нужное положение, как из груди Тэхёна вырывается довольное урчание. Он кладёт ладони на ягодицы омеги, сжимает их и широко мажет между ними языком, вызывая судорожный вдох из уст Чонгука и короткую дрожь его тела.       — Святые духи, — стонет Чонгук, когда горячий язык касается его там вновь. Он кладёт ладони на живот Тэхёна, опираясь, и чувствует, как дрожат собственные ноги.       Облизывая пересохшие губы, Чонгук опускает голову и смотрит на свой член, с головки которого на грудь Тэхёна капает смазка. Прикрыв глаза, Чонгук опускает бёдра ниже, чуть ли действительно не садясь на лицо альфы. Он чувствует пальцы, которые касаются его влажного входа, и жмурит глаза, глотая слюну. В Чонгуке столько желания. Он чувствует каплю собственной смазки, которая стекает по внутренней стороне бедра, и как только Тэхён слизывает её, руки Чонгука подгибаются.       Омега стонет в голос и закатывает глаза в удовольствии. Вылизывание кажется ему чем-то грязным и слишком личным, но каждый раз, когда кончик языка толкается внутрь, Чонгук готов кричать о том, как ему хорошо.       Два пальца, медленно толкающиеся в него, заставляют омегу распахнуть глаза с немым стоном открытого рта. Чонгук опускает голову и замечает возбуждение Тэхёна. Получая удовольствие, омега напрочь позабыл, что и сам хотел сделать Тэхёну приятно.       Чонгук приспускает штаны альфы и облизывает губы. Впервые смотрит на член Тэхёна без течки, которая каждый раз застилала глаза пеленой возбуждения. На языке скапливается слюна, которую Чонгук не спешит сглатывать. Он облизывает губы и одной рукой удобнее опирается о крепкое бедро Тэхёна, а второй обхватывает член ладонью. С уст срывается тихий скулёж. Чонгук не знает, вызван он языком и пальцами Тэхёна, которые трогают его в самом чувствительном месте, или тем, как Чонгуку нравится размер Тэхёна.       Не желая заставлять альфу ждать, Чонгук обхватывает крупную головку губами и касается кончиком языка уретры. Бедро под ладонью омеги дёргается, а сзади слышится шумный вздох. Чонгук чувствует прилив уверенности и желания, поэтому берёт глубже, плотно сжимает губы и помогает себе рукой. Челюсть начинает болеть от напряжения, Чонгук игнорирует это чувство, полностью отдавшись тому, как умело и приятно Тэхён растягивает его своими пальцами и вылизывает.       — Не сжимай его так, Чонгук, — низко рычит Тэхён и несдержанно толкается бёдрами вверх, из-за чего омега закашливается и отстраняется.       Альфа не даёт Чонгуку возмутиться, добавляет четвёртый палец, вызывая звонкий стон из омеги и дрожь в его теле. Желая уменьшить неприятную саднящую боль от растяжки, Тэхён ведёт языком вокруг пальцев по натянутому входу и громко сглатывает смазку. Знает, что Чонгук от такого действия краснеет каждый раз.       — Тэхён, подожди, — дрожащим голосом просит Чонгук и утыкается лбом в бедро альфы, продолжая сжимать его член пальцами.       Довольно скалясь, Тэхён обхватывает Чонгука рукой за талию и прижимает к себе, не давая сдвинуться с места. Он начинает быстро двигать пальцами, пока Чонгук кричит ему в бедро и дёргается несколько раз, пытаясь вырваться из сладкой пытки.       — Тэхён! — звонко стонет Чонгук и изливается ему на грудь и живот, дрожа всем телом.       — Очаровательный, — бархатно смеётся Тэхён и достаёт пальцы, заменяя их языком.       Тихо прорычав от возмущения, Чонгук кусает альфу за бедро.       Тэхён меняет их положение: опрокидывает омегу спиной на кровать и нависает сверху, устраиваясь меж разведённых ног, и с улыбкой смотрит в блестящие от слёз глаза Чонгука. Он целует его во влажный от пота лоб и переплетает пальцы рук в крепкие замки, прижимая к кровати.       Когда Тэхён входит, Чонгук закатывает глаза и гортанно стонет, прогибаясь в спине. Он медленно становится зависимым от чувства наполненности и максимальной близости с Тэхёном.       — Дикарь маленький, кусается. Ты в курсе, что у тебя клыки вылезли? — толкается на всю длину Тэхён и чувствует, как сильно омега сжимает его пальцы рук. — Я бы не очень хотел метку на бедре.       Чонгук пытается посмотреть в глаза Тэхёна, но зажмуривает глаза и низко стонет. После первого оргазма он слишком чувствительный.       — А где… — омега сглатывает слюну и разлепляет слипшиеся от слёз глаза. — Где ты хочешь её?       — На шее, чтобы все видели, — выдыхает Тэхён и целует Чонгука в щёки и нос.       — Я тоже хочу там, — радужки глаз омеги приняли красный цвет, а под верхней губой заметны кончики острых клыков.       — Главное, не бойся, — Тэхён ведёт кончиком носа по шее Чонгука, широко мажет языком и шумно вдыхает его запах.       Альфа входит в омегу резче, не давая тому возможности напрячься из-за волнения, и стонет низко, когда Чонгук его сжимает. Тэхён целует его много и сладко, облизывает каждый участок кожи на шее и груди как изголодавшийся зверь. Он чувствует, как Чонгука накрывают судороги перед оргазмом, и кусает его, прокусывая кожу на шее.       От охвативших всё тело новых чувств Чонгук сжимает Тэхёна в себе до рычания и прокусывает кожу на его шее. Он кусает сильно, получая оргазм, и зажмуривает глаза, когда Тэхён толкается глубже и наполняет его своим семенем. Их запахи кружат в воздухе в собственном танце, объединяясь в один.       — Навсегда мой, Чонгук, — зализывая метку, шепчет Тэхён.       — Навсегда твой, — отвечает Чонгук и широко улыбается.

🌙

      Утренний мороз приятно покалывает щёки и нос. Под ногами хрустит снег, а восходящее солнце пытается коснуться первыми лучами холодной земли.       Чонгук обнимает себя за плечи и смотрит на гладь спокойной реки. Когда тёплые руки обнимают его сзади, он не вздрагивает, а только улыбается уголками губ.       — Удивительно, как много снега выпало за одну лишь ночь, — голос Чонгука полон восхищения.       — Наш союз был благословлён духами. Папа мне рассказывал, что когда они с отцом стали парой, то на утро тоже было много снега. Это считается хорошим знаком, — теснее прижав омегу к себе, Тэхён целует его в шею.       — Если бы не наши родители, то как долго бы мы с тобой воевали друг с другом? Боюсь даже думать о том, что мог не получить этого всего из-за своего характера, — вздыхает Чонгук.       — Мы бы всё равно нашли общий язык, да, это заняло бы немного больше времени, но всё пришло бы к этому.       — А если бы я решил уйти? В тот день, когда к границе пришёл мой папа, — напоминает Чонгук.       — Ты бы вернулся, — с полной уверенностью говорит Тэхён.       — Сколько уверенности в твоих словах, — фыркает Чонгук.       — Дело не в моей уверенности, а в том, что ты бы в любом случае узнал всю правду о своём отце. Уже не смог бы жить дома, на территории стаи Чон, сложа руки. Узнал бы всё, что скрывал от тебя отец, и вернулся бы. Да и, я уверен, лес бы вёл тебя сюда обратно. Не обязательно ко мне, а в эту стаю.       — Почему?       — Потому что здесь твой дом, Чонгук. Твой папа был рождён в этой стае, — рассказывает Тэхён то, о чём Чонгук даже не догадывался.       Омега поворачивается в кольце рук Тэхёна и смотрит ему в глаза.       — Так вот что значили твои слова тогда…       — Какие слова?       — Когда я подрался с Джином, и ты отправил меня в комнату. Ты пришёл ночью и сказал, что я родной. В тот момент я не спал, притворялся, потому что не хотел с тобой разговаривать, — хлопая пышными ресницами, Чонгук медленно осознаёт свою принадлежность к этой стае. — Я бы в любом случае вернулся сюда.       — Чонгук…       — В тот день, на границе, я уже испытывал чувства к тебе, — признаётся омега и опускает взгляд. — И я был безмерно благодарен тебе, когда ты пустил в свою стаю моего папу.       Тэхён поднимает голову Чонгука за подбородок и кратко целует его в губы.       — Мои родители нарушили волчью клятву, они не были искренними друг с другом, не были честны, за что поплатились. И я сделаю всё возможное, чтобы наш с тобой союз был прочным, — вновь смотря в глаза Тэхёна, открыто говорит Чонгук. — Потому что я люблю только тебя одного.       — Мы сделаем, — поправляет омегу Тэхён.       — Что?       — Мы сделаем всё возможное, чтобы наш союз был прочным.       Чонгук молча смотрит на Тэхёна, после чего широко улыбается и обнимает альфу за шею, прижимаясь к нему всем телом.       — Я смог заполучить доверие такого сильного и отважного, но диковатого омеги, — говорит Тэхён в копну холодных волос Чонгука. Он тихо смеётся, когда слышит пыхтение в своё плечо. — Никогда не забуду, сколько эмоций я испытал от нашей первой встречи. Сначала испугался за тебя, ведь ты был весь в крови и скован цепью. Потом разозлился на твоё поведение.       — Я готов склонить перед тобой голову, — вдруг говорит Чонгук.       — Что?       — Однажды ты сказал, что готов изменить ради меня закон, — напоминает Чонгук. — Тогда я этого не понимал, но этими словами ты признался мне в своих чувствах. Для тебя нет ничего важнее закона, правил и порядка в стае. А для меня нет ничего важнее моего статуса в стае, уважения и непоколебимой силы. Мне важно, чтобы меня уважали и принимали, как вожака. Но я готов склонить перед тобой голову, тем самым показывая, как сильно я уважаю тебя.       Тэхён обхватывает холодное лицо Чонгука своими горячими ладонями и целует.       — Для меня нет ничего важнее тебя, Чонгук. Твоих чувств, твоего благосостояния и твоего доверия, — шепчет в губы омеги Тэхён. — Я верю в тебя, как в вожака.       Чонгук закрывает глаза, расслабляясь в руках своего альфы и чувствуя безграничную поддержку и любовь. Ему хочется столько всего ещё сказать, но он понимает, что для этого у них ещё целая жизнь впереди.       — Мы пережили две войны: за нашу любовь и за семью. Справились со всеми тяготами, со всей болью и страхами, чтобы то, что сейчас есть, было навсегда. Мирное небо над головой, большая семья и множество счастливых дней впереди, — покачиваясь с Чонгуком, Тэхён закрывает глаза, наслаждаясь их запахами и теплом своего омеги.       Тэхён знает, что впереди будут и ссоры, и трудности, но их вера друг в друга поможет со всем справиться. Они друг другу самые близкие и родные, их души прочно связаны и никакие слова не смогут их разлучить. Тэхён знает, что они друг у друга навсегда.

Сегодня, завтра и послезавтра, навсегда, мой белоснежный дикарь.

🌙