***
Парни не были дураками, и, когда Удай неожиданно покинул их ничего не объяснив, а Хината будто умер, поняли, что между ними произошло что-то очень серьезное. Однако единственное, что они могли сделать сейчас для Шоё — просто быть рядом и не давать ему слишком долго находиться наедине с самим собой. Было почти физически больно глядеть в пустые глаза, а натянутая улыбка, точно лезвие, оставляла раны на душе. Бессилие не давало им покоя и терзало, не давая возможности ни отдохнуть, ни поработать. Мия внимательно разглядывал осунувшееся лицо менеджера, с горечью осознавая, что лишь работа помогает тому немного отвлечься. Сейчас они готовились к выступлению, оставалось буквально полчаса до начала. Лишь здесь Хината со всем знакомой холодной собранностью раздавал поручения и руководил процессом. На музыкантов он старался не смотреть. Было заметно, что ему несколько неудобно в их обществе, будто от одного лишь взгляда на них парень в миг терял все свое мужество. Однако сейчас на щеках юноши вновь красовался легкий румянец, а острый горящий взгляд заставлял присутствующих без лишних вопросов следовать указаниям и двигаться быстрее. Мия уже было протянул руку, чтобы протереть глаза, как вспомнил про тонну косметики на своем лице и тяжко вздохнул. Нужно перестать глупо пялиться на Хинату и вернуться к парням. — Все нормально? — рядом неожиданно возник Кенма. Блестки усыпали все лицо клавишника, отчего глаза в самом деле немного слепило. Мия тряхнул головой. Козуме хмыкнул и, кинув быстрый взгляд на менеджера, схватил друга за руку и повел в гримерку. — От того, что ты будешь грустно вздыхать и глядеть на него, никому легче не станет. — холодно напомнил Кенма и чуть сильнее сжал чужое запястье. Мия лишь фыркнул, послушно плетясь за ним и борясь с желанием в последний раз оглянуться. Когда до выхода оставались считанные минуты, к ним наконец заявился Хината. Стоило двери за ним захлопнуться, как вся деланная уверенность и сдержанность в миг растаяли. Он устало облокотился о дверь, прикрывая глаза и делая глубокий вдох. В помещении воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь звуками, доносящимися снаружи. Музыканты во всю глазели на менеджера, ожидая его действий. Хоть каких-нибудь. Наконец Хината поднял на них глаза и слегка наклонил голову, уголки губ его были подернуты неловкой, даже виноватой улыбкой. Одними лишь глазами он не только просил у них прощения, но и благодарил за безмолвную поддержку. И они понимали, прощали и обещали. — Вам пора на сцену, — спустя время нарушил тишину Хината, отлипая от двери и оправляя свой внешний вид. Парни глядели на него пристально, возможно, слегка уязвленно. Им хотелось, чтобы и Шоё дал слово. Но тот уже повернулся к ним спиной, все ясно давая понять. Он не собирался ничего обещать. — Пойдемте.***
Вероятно, это выступление было для ребят даже более эмоционально затратным, чем прошлое. Создавалось ощущение, будто через свою музыку они пытались выплеснуть томящиеся внутри чувства, дать выход сдерживаемым эмоциям. И не сказать, что причина этих самых эмоций не понимала этого. Нет, Хината видел все выступление от начала и до конца, и стойкое впечатление, словно в каждой сыгранной ноте звучал вопрос к нему, не покидало ни на миг. Однако парень не собирался давать ответа — страх вновь поддаться чувствам и совершить роковую ошибку был слишком силен. Он уже потерял дорогого человека, не сумев сдержать порыва. Ками, да сколько раз он отталкивал от себя людей?! Может, хватит наступать на одни и те же грабли?! Хватит портить жизнь себе и любимым! Уж слишком он расслабился в последнее время… Вероятно, встречи с друзьями и новые знакомства во многом смягчили его натуру. На этом моменте губы юноши растянулись в усмешке. А смог бы он отказаться от них теперь? Сам — ни за что на свете. Только если бы его прогнали. А раз его присутствие до сих пор терпят, значит все не так плохо…***
Куроо грузно свалился на огромный диван в своем номере отеля. Они приехали сюда буквально пять минут назад, после чего Хината остался разбираться с комнатами, а их послал отдыхать. Конечности отказывались двигаться, а сознание грозило вот-вот отправиться в забытие. Хотелось одного — сна. Глубокого и желательно до завтрашнего обеда. Барабанщик уже погрузился в сладкую дрему, когда во входную дверь негромко постучали. С ворчанием Тецуро сполз с нагретого местечка и поплелся в прихожую. Честное слово, если это кто-то из парней, он закроет дверь прямо перед носом несчастного и пошлет куда подальше. — Тецуро-кун, это Хината. — послышалось с той стороны, и весь сон как рукой сняло. Что принесло Шоё к нему в (Куроо глянул на настенные часы) три часа ночи? Как можно скорее открыв дверь, музыкант едва ей же не зашиб менеджера, что неловко покачнулся на месте, также обуреваемый усталостью. Куроо сделал пару шагов к нему и мягко приобнял парня, помогая восстановить равновесие. На него уставились широко распахнутые карие глаза, в которых всего на мгновение показались непонимание и желание уклониться. Музыкант покрепче сжал плечи юноши и слегка улыбнулся. Он уже хотел спросить про причину столь внезапного визита, как Шоё вытянул перед ним телефон. Его, Куроо, телефон. — Ты оставил его мне, а забрать забыл, — вроде как пояснил Хината, смущенно склонив голову. — Я разбудил, да? Прости, пожалуйста. — он отвел взгляд. — Э-эм, спокойной ночи. Менеджер попытался вывернуться из чужих рук, но Тецуро неожиданно взял его ладонь в свою, заставив парня вскинуть на него непонимающий взор. Какого же было удивление Хинаты, когда на чужом лице он прочел печаль и мольбу, обращенную, казалось, в самую душу юноши. Рой мыслей тут же одолел его, не позволяя нечаянным словам сорваться с губ. Захотелось и все рассказать, выложить как есть, и в то же время — вырваться и убежать как можно дальше. Страх, до этого отсиживающийся глубоко в душе, ледяными щупальцами стал опутывать сердце, побуждая к трусливому бегству. В тот же миг Куроо, видимо, что-то прочитал в его глазах, потому что одним движением сгреб Хинату в охапку и вместе с ним влетел в номер. Что есть силы Шоё вцепился в чужие руки, пытаясь оттолкнуть. Из горла доносились не то крики, не то хрипы. Он бесконтрольно бился в кольце стальных объятий, пару раз сильно ударив музыканта и даже умудрившись пнуть его. Но, стиснув зубы, Тецуро не ослаблял хватки, сжимал уверенно и еле слышно шептал что-то успокаивающее. Краем сознания он успел отметить недюжинную силу на вид хрупкого парня и даже усмехнулся этому. — Шоё-кун, пожалуйста, не убегай… — вновь сорвалось с губ, в то время как Хината наконец-то выдохся и перестал извиваться. Пальцы цепко ухватились за ткань футболки, тело еще немного потряхивало. Большая ладонь накрыла рыжую макушку, ласково перебирая вихры волос и поглаживая. Сбитое дыхание стало прерываться всхлипами и невнятным бормотанием, и вскоре Тецуро ощутил влагу на своей груди. Бережно взяв парня на руки, Куроо перенес того на собственную кровать. Дрожь понемногу отступала. — Это моя вина… он ушел из-за меня… Музыкант сел на колени прямо перед сгорбившимся менеджером. — Шоё-кун? — на грани слышимости позвал Тецуро. Хината затих, но голову все также не поднимал. Куроо терпеливо ждал. — Скажи, Тецу, если бы ты узнал, что твой лучший друг любит тебя вот уже много лет… Что бы ты сделал? — неожиданно спросил юноша осипшим голосом. Куроо прикрыл глаза. Что ж, теперь все встало на свои места… И внезапный уезд Удая, и поведение Хинаты… — Я был бы шокирован, — хрипло начал музыкант. — но, думаю, что наилучшим решением было бы взять паузу в общении. Я бы поговорил об этом с ним, стараясь не обидеть, но и не дать пустой надежды. Послышался хриплый смешок. — Ну, я оплошал во всех пунктах. — с горечью заявил Хината и наконец поднял глаза. — Он поцеловал меня, думая, что это сон, а утром я закатил истерику… Блять, я честно не хотел этого делать, просто… Оно само вырвалось! — он с силой зажмурился. — Если бы прикусил язык, он бы не уехал и все было бы хорошо! А теперь… он же сделает все, чтобы оборвать нашу связь… — хрип перерос в скулеж. Из карих глаз хлынули слезы. Один лишь вид такого Шоё заставлял сердце Куроо сжиматься от боли. — Я ведь его знаю: решит все за всех, никого не слушая, надумает невесть что… — А разве ты не то же самое делаешь? Чужие глаза шокировано расширились. Тецуро продолжил: — Насколько мне известно, раньше ты так частенько поступал. — заявил он, уловив во взгляде напротив тень обиды и замешательства. — Да и сейчас поступаешь также, ведь, даже не поговорив с ним толком, уже делаешь выводы и рвешь волосы на голове. Осознавал ли Куроо, говоря все это, что делает больно Хинате? Да, еще как. Однако за свою недолгую жизнь он успел убедиться, что порой необходимо не ходить вокруг да около, а говорить все прямо в лоб. Так быстрее доходит, хоть и приносит немало страданий. Но муки сейчас ни в какое сравнение не идут с тем ужасом, что пришлось бы пережить потом, приди он к неверному решению и сделай роковой шаг. И если из всех это должен дать Хинате понять именно Куроо, что ж, он готов принять свою участь. Только так он может сейчас ему помочь, от простых утешений и верований в лучшее вряд ли что-то действительно изменится. Во все также широко раскрытых медовых глазах уже не было слез. Устремленный в никуда взгляд говорил о блуждающих мыслях парня. Куроо же глядел на юношу и гадал: останется ли у Шоё обида на него после или нет. Даже если и так, пускай — это не будет иметь значения, при условии, что Хината сможет преодолеть все и вынесет из этого урок. Да уж, не слишком ли сильно привязался Тецуро к этому сопляку? (От одного этого вопроса на его лице растянулась слабая усмешка.) Вероятно, даже чересчур. Эх, а ведь вместе они всего… э-э… полгода где-то, да? А что же будет дальше?.. Из раздумий Куроо вывел едва слышимый шепот Хинаты: — Прости, я в самом деле вел себя как мудак. Музыканта пробрал смешок: — Хах, извиняться тебе не передо мной надо. — заметил Тецуро, встречаясь взглядом с Шоё. Ах, иногда он действительно понимает, почему те парни влюблены в Хинату. Видеть в карамельных омутах столько эмоций разом практически больно. Сколько любви и благодарности было в них, сколько слов только они говорили и сколько боли скрывалось за этим… Куроо потребовалось сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем к нему вернулась способность думать и говорить. — Это точно! — чуть припухшие от постоянных прикусываний губы дрогнули в неловкой улыбке. Тецуро отстранился, позволяя Хинате сделать выбор: остаться или уйти. Тот, всего секунду пробыв в недоумении, резко вскочил с места и, естественно, зашатался. — Тише-тише! — тут же оказался рядом музыкант. — Я же не гоню тебя! — Но ты ведь наверняка очень устал за сегодня. — только спохватился менеджер, тупо глядя на него. — А я свалился как снег на голову, да еще и устроил тут… — казалось, от неловкости и стыда юноша готов был прямо на месте испариться, однако Куроо одним движением взял его руки в свои, заставив тем самым поднять на себя глаза. — Шоё-кун, пойми ты, мы друзья. — с расстановкой начал парень. — А это значит, что неважно, где и в каком состоянии — мы всегда придем друг к другу на выручку. Если тебе это нужно, я готов хоть всю ночь с тобой сидеть и болтать, о чем хочешь. И я уверен, что в случае чего, ты сделаешь тоже самое. Понял меня? Все еще пребывая в ступоре и переваривая услышанное, Хината на автомате кивнул, чем заставил Куроо хихикнуть. Чужой смех отрезвил менеджера, и тот, надув губы, отвернулся и заворчал. Музыкант еще громче засмеялся и обнял друга за плечи, с удовольствием отметив яркий румянец на щеках и ушах. — Ладно, — сдался наконец Хината, поворачиваясь к нему лицом. — пойду к себе, и ты спать ложись, а то завтра до обеда не встанешь! — Да я и так раньше не планировал. — весело парировал Тецуро, на что Шоё оставалось только закатить глаза. В итоге Куроо заявил, что проводит менеджера до номера, а если он будет сопротивляться, разбудит всех парней и они уже все дружно будут его провожать. Долго Хината не спорил. Уже у самой двери Хината повернулся к Куроо и стиснул его в объятиях, заставив друга сдавленно прохрипеть. Робкое «спасибо» нарушило тишину коридора и утонуло в ночи.***
Хината не один час провел за размышлениями. Прежде, чем что-то предпринимать, необходимо в самом себе разобраться и уже потом составлять план действий. Раз за разом парень прокручивал в голове тот поцелуй и пытался понять, что же думает по этому поводу и какие чувства испытывает. Ответа никак не находилось… Ему и противно не было, но и особого «удовольствия» он тоже не получил. А единственная испытанная им в тот момент эмоция — шок. Но что, если рассмотреть их с Удаем отношения под другим углом и представить, что они могли быть вместе?.. Ничего. Сердце ничуть не дрогнуло при этой мысли, хотя представить их парочкой было не так уж сложно. Видать, в одном вопросе он все-таки разобрался… Единственное, чего по-настоящему желало его сердце, так это их примирения. Чтобы Тенма-сан снова был рядом, смеялся также громко, шутил также едко и обнимал также часто. И чтобы любил только как друга.