Мы друзья, верно?

Очередной день все идёт по четко выверенному плану: девять утра — зарядка с Рустамом, стакан воды натощак и молчаливый завтрак, одиннадцать утра — развивающие занятия на мелкую моторику пальцев рук, именуемое пазлами, полдень — приготовление простенького обеда на двоих, хотя Рептилоид сказал, что к ним сегодня зайдут гости, а это значит, что времени на приготовление будет затрачено больше и, соответственно, весь распланированный практически поминутно день пойдёт под откос. Но это даже в какой-то степени хорошо, потому что Лешку уже тошнит от монотонного выполнения поставленных задач. Он себя чувствует каким-то, блять, ограниченным аутистом, существование которого за пределами стен квартиры его друга попросту невозможно, ведь в нем никто не уверен — даже он сам. Если начинать с себя и заканчивать этот своеобразный список тех, кто не верит в Щербакова, то можно попросту исписать подчистую, от корки до корки, сорокавосьмилистовую тетрадь и ещё половинку, поэтому… поэтому какие тут вообще могут быть вопросы, если человеку не доверяют, и он не доверяет себе сам, что самое главное? Остаётся только терпеть и делать, делать и терпеть, ведь по-другому нельзя. Нет, можно, конечно, но это на какой грани нужно быть и где должна быть та самая точка кипения, чтобы бросить всё, всех и каждого да уйти восвояси, куда глаза глядят? Кажется, что скоро Щербаков достигнет этой самой грани, потому что трясущиеся руки, которые еле-еле держат стакан с водой, говорят об этом. — Ладно, вдох-выдох. Сегодня будут гости и я надеюсь, что мы пообщаемся хотя бы дольше часа. Надеюсь, что все правда будет хорошо, — буквально заверяет себя блондин, хватаясь обеими ладонями за выступающий край столешницы. Ещё пара глубоких вдохов и Лешка снова придет в норму, а пока стоит отвлечься на едва-едва успевший подгореть бекон. Сегодня на обед будет карбонара. Рустам выглядит дерганным и от Леши этот факт не скрывается. Ни до травмы, ни после ему не занимать наблюдательности, но в меру природной тактичности, а еще собственной заебанности, Щербаков друга ни о чем не спрашивает. Вектор их отношений стал резко смещаться в худшую сторону, в основном из-за того, что один чувствует себя обманутым, а второй, хоть умри, вынужден продолжать надувательство друга. И, к слову, это просто адский труд. Нет, Рус не жалуется, он знал, на что идет, но при этом чувствует себя абсолютно беспомощным под тяжелым взглядом глаз Алексея. Он его понимает, будь Рус на его месте, наверное, он бы тоже злился на весь мир за несправедливость. Гостей Саидахмедов приглашать не хотел, но те сами напросились. Все в команде в одинаковой степени скучали по Леше и глупо было бы совсем в корне пересечь их желание пообщаться, тем более что для Алексея это тоже полезно в какой-то степени. Да, он их не помнит, и совершенно не ощущает какой-либо дружеской привязанности, но вот остальные постоянно заваливают Руса вопросами о здоровье Щербакова на тренировках. Эмир и Адиль хоть и спрашивают, но желания увидеть Лешу лично не изъявляют, им хватает забот с Нурланом. В какой-то момент они негласно разделились, поровну распределяя обязанности по уходу за товарищами. А вот Усович и Слава постоянно наведывались то к одному, то к другому. Нурлан наличие раздражителя в своей квартире игнорировал, ссылаясь на нежелание общаться, а Леша на контакт шел охотнее, пусть и с настороженностью. На вчерашней тренировке Рустаму пришлось раз двадцать снова напомнить о том, что большинство привычных тем для разговоров под строжайшим запретом и парням дозволено обсуждать только, что-то нейтральное, не имеющее дело к хоккею, Нурлану, и их общему с Лешей прошлому. Кажется, все всё уяснили. Обед проходит в несколько скомканной обстановке. Вместо обеденного стола компания выбирает разместиться в более комфортной зоне. Рус, Слава и Ваня занимают диван, а Леша усаживается в кресло, выбирая позицию стороннего наблюдателя. Разговор перемежается со стуком вилок о глянцевую поверхность тарелок, а ребята не перестают нахваливать кулинарные навыки Рустама и Леши. На первый взгляд может показаться, что в компании царит абсолютная идиллия, но эта безмятежность буквально испаряется, стоит ребятам доесть. Ваня выдвигает предложение пропустить по бутылочке пива, Щербакову пить нельзя, но безалкогольное никто не отменял. Когда протестующих не оказалось, Рус с Усовичем отчаливают до ближайшего супермаркета, оставляя Лешу и Славу в неловкой тишине. — Может в плойку? — предлагает Комиссаренко, чтобы хоть как-то разрядить обстановку. — Отличная мысль, — ложь и провокация, но Леша послушно берет второй геймпад, присоединяясь к товарищу в игре. Чтобы как-то скрасить время они останавливают свой выбор на Киберпанке, на время превращаясь в наемников, оснащенных имплантами, которые разгуливают по Нью-Йорку. Леша завидует выбранному персонажу, потому что в жизни он бы тоже не отказался от навороченных модификаций, которые смогли бы восстановить его память или сделать тело регенерирующим. — Как ты вообще? — вопрос, прилетающий в разгар миссии, совершенно неуместный, по мнению Леши, но Слава выглядит действительно заинтересованным, что немного усмиряет пыл и желание послать его здесь и сейчас. — Так, будто меня ебнуло по голове, а теперь я ничего не помню, а все мои друзья выглядят, как абсолютно чужие люди, которые, к тому же, считают меня ебанутым и не самостоятельным дитём, — Леша соврёт, если скажет, что не доволен произведенным эффектом. Лицо Комиссаренко забавно вытягивается, и, кажется, он даже не находится с ответом. — Это не так? — все же выдавливает гость. — Да? Ты знаешь какую-то другую версию событий? Просветишь? — хмыкает Леша. — Никто не считает тебя ебнутым. — Да ну? Это называется газлайтинг, мне так умный дядя доктор сказал. Хватит обесценивать мои чувства и делать из меня еще большего дурака, — на игру всем становится плевать и теперь Леша просто мусолит геймпад в руках с сардонической улыбкой. Он устал, просто до невозможности устал. — Леш, ну не говори ерунды, пожалуйста. Твой умный дядя-доктор, конечно, молодец, что учит всякому и учит это распознавать, но в данной ситуации это далеко не газлайтинг. Тебя просто очень любят и дорожат тобой, заботятся, — устало выдыхает и закрывает глаза Комиссаренко, потирая переносицу. Приходится откладывать джойстик в сторону — катка давно уже слита и попросту не получится доиграть с одним действующим лицом — всегда нужна команда, а тут… да тут, к тому же, ещё и что-то подобное на истерику наклевывается. Слава не знает как с таким справляться и уж очень надеется на более положительный исход событий, ну или хотя бы на скорое возвращение остальных ребят, которые помогут заверить Алексея в том, что так действительно нужно, потому что его правда очень ценят и не хотят потерять ещё и в третий раз. И именно для этого происходит вся свистопляска вокруг него, потому что такой потери тут никто не выдержит и сломаются все. — Очень эгоистично по отношению ко мне, ты не заметил? Вы думаете даже в данном контексте только о себе и о том, что всё, что вы делаете, блять, является какими-то правильными решениями и поступками. А обо мне хоть кто-нибудь подумал? Может быть, мне будет лучше знать эту ебучую правду и жить спокойно, а? Нет, конечно, нет, за меня же уже все решили вплоть до дальнейшей жизни, когда я от Руса съеду. Или не съеду? Походу теперь я тут навсегда остался, да? — Щербаков смеётся. Больно, громко и надломлено, замечая по реакции своего приятеля в прошлом, что последняя его реплика отозвалась у Славы крайне заметно. Значит они уже решили его здесь прописать завсегдатаем, пиздец. У парня нет слов, нет никаких эмоций и мыслей по этому поводу, потому что большой и добрый Комиссаренко попросту просел от такого короткого и, видимо, правдивого достаточно монолога сломленной души. Хочется кричать, биться об стену и заглядывать в лица прохожих, чтобы просто убедиться в том, что это никакая не матрица и существуют вокруг настоящие люди, готовые помочь и послушать. Хочется донести всему миру о том, что быть против него в одиночку до невозможности тяжело, сложно и больно, иногда даже физически, но все равно быть. А ещё хочется уйти, потеряться и начать, блять, жить наконец-то самостоятельно, потому что по горло этой опеки уже, но Лешка ведь не может уйти просто так, прямо сейчас практически? Или всё-таки может? Кровь вместе с адреналином в ней будоражится от одной только мысли, что сейчас все в руках самого Щербакова целиком и полностью, что сейчас он может одним действием перечеркнуть всё былое и действительно начать новую жизнь по-настоящему. В руках сломленного человека столько возможностей для развития многочисленных дальнейших исходов событий, которые не будут эмоционально подкреплены этой привязкой, не будут зависеть по большей части от ума блондина его дальнейшие шаги, он, наоборот, отдастся той всепоглощающей боли внутри себя и перестанет от неё отрекаться. Если она с ним столько времени и не переставала биться в закрытые стены с помощью психолога — значит она его, она Лехина целиком и полностью, а значит, что его боли тоже нужно быть наконец понятой и понятной, ясной. Щербаков аккуратно откладывает от себя на диван геймпад и поднимается с места после долгой паузы в молчаливом диалоге между ними со Славой, ведь тот так и не вымолвил ни словечка, находящийся в праведной прострации и чувстве вины за происходящее, ведь ребята с каждым разом действительно больше думают о себе. Леша маленьким котёнком тыкнул в их же пакости своих приятелей и те, ну хотя бы один из, но зато самый сообразительный и дипломатичный, кажется, что-то понял, и им, в общем, будет о чем подумать на досуге. Блондин обходит диван и хлопает друга по плечу легонько, слабой пятерней сжимая его сразу после скорее ободряюще даже в какой-то степени, будто бы растряхивая. — Пойду покурю, — в коридоре захлопывается входная дверь и Щербаков чуть ли не кубарём спускается по ступенькам. Нет, он не курит и не начинал даже, но ему просто нужен был предлог уйти. Хотя какой ещё должен быть предлог и должен ли он вообще быть у человека, который теперь хочет зажить самостоятельно? Телефона с почти полной батареей и пары купюр в кармане будет достаточно для первого времени, поэтому теперь можно хотя бы просто погулять, выветрить этот токсичный пар и проветрить и так пустую голову. Леша даже не знает, куда пойдёт сейчас. Он просто по наитию в ускоренном темпе двигается, не отрывая глаз с земли. Ещё погода такая противная, слякотная, но… но зато в такую погоду тот селезень в парке явно будет рад поохотиться за горсткой кабачков, они вроде любят дожди.

***

Действие эндорфинов от встречи с Лешей заканчивается примерно на третьи сутки, и вот Нурлан растворяется в пузатой пивной полторашке. Кажется, это уже пятая по счету. Крышка отвинчивается туго, а жидкость взрывается противной тёплой пеной. Удовольствия никакого, просто неуемное желание стереть себе память алкашкой. Хотя бы на время. Иронично, учитывая всю ситуацию. Если Лёша страдает от недуга, то Сабуров намеренно ищет облегчения в алкогольной амнезии. Он до сих пор слышит слова Рустама, что звучали подобно грому посреди пустого коридора больницы, вбивая его в стены своей жестокостью. От них не скрыться, ни спрятаться, заслонив лицо руками, так или иначе, все равно погрязнешь под тонной обломков. Нурлан жалеет, что не может повернуть время вспять. Им нельзя видеться нельзя общаться, нельзя даже дышать одним воздухом, но все это меркнет, когда случайная встреча в парке становится сродни подарку на Рождество посреди августовского дня. Это мерзко, ужасно и малодушно, но Сабуров в тот момент просто растерялся, ему никто никогда не объяснял, что делать, когда встретишь своего друга с амнезией, которая у него, к тому же, по твоей вине. Там, в моменте, он не мог просто развернуться и уйти, кажется, вся гравитация мира сосредоточилась в его грязных найках, удерживая взрослого мужчину на одном месте. Будучи спортсменом, Нурлан понятия не имел о том, что чувствуют люди с зависимостями, потому что строгий режим не позволял ему пристраститься к сигаретам, алкоголю или наркотикам. Но, кажется, сейчас он в полной мере на себе может ощутить корреляцию, будучи той самой зависимой величиной, что меняется от воздействия на нее другой величины — Леши. Нурлан хочет верить, что не поддался этому яду. Но яд от лекарства отличает только дозировка. Кем для него станет Алексей? Антидотом или убийцей? Иногда Сабурову кажется, что ситуация в корне неверная, что именно он представляет для друга большую опасность, являясь самым главным триггером. Все это напоминает бред сумасшедшего, который поочередно крутится в его голове, порождая кошмары, жуткие видения и депрессию. Мысль сходить к специалисту уже не кажется такой глупой, но мерзкий голос внутри беспрерывно талдычит, что это бесполезно. Что ростки болезни проникли так глубоко, что ни один профессор мира не способен излечить этот недуг. Нурлану хочется кричать, и он кричит. Громко, надрывно, до хрипа. Через минуту уже в комнате загорается свет и испуганный Эмир, шокировано замирает на пороге. Ему хватает пары секунд, чтобы оценить обстановку и пересечь жалкие метры до кровати. Кашоков обнимает Нурлана сильно, но бережно, всем видом демонстрируя поддержку. Он чувствует, как футболка на груди промокает от чужих слез и ему самому хочется кричать о вселенской несправедливости. Они с Нурланом знакомы уже много лет, и Эмир уверен, что тот не заслуживает весь творящийся с ним ужас. Он баюкает хоккеиста до тех пор, пока рыдания не стихают. — Уходи, — гундосит брюнет, пытаясь сбросить чужие руки со своего тела и отстраниться. — Брось меня, слышишь? — Да щас прям, разбежался, — тихо, но уверенно, заявляет Эмир. Он лишь слегка ослабляет хватку рук, перемещая ладони на спину, так, чтобы обоим было удобнее лежать. Кашоков принимает решение остаться в спальне Нурлана до утра, чтобы хотя бы на какие-то несколько часов оградить друга от одиночества и кошмаров, которыми он терзается уже несколько месяцев. На утро никто не говорит о ночном инциденте. Сабуров самостоятельно приводит в порядок комнату, убирает пустые бутылки, проветривает комнату и даже готовит завтрак для себя и своих товарищей, что является огромным шагом для того, кто пережил очередную плохую ночь. Пусть Нурлан и выглядит потрепанным, но такая рутина позволяет ему хоть немного держаться на плаву. У ребят выдался редкий выходной между подготовкой к новому игровому сезону, который было решено провести вместе. Ничего особенного, просто дружеские посиделки с пиццей, сериалами и пивом. Выяснилось, что Адиль не смотрел «Во все тяжкие», хотя сериал вышел больше десяти лет назад, и считался почти классикой в их компании, поэтому Нур решил заняться вопросом заполнения пробелов, так как, был одним из самых заядлых сериаломанов. Больше него, наверное, посмотрел только Лешка. В течение дня Сабуров несколько раз тянется к телефону, чтобы проверить мессенджеры. Не то чтобы он надеется на сообщение или звонок от Алексея, просто внутренняя чуйка подсказывает, что что-то идет не так, поэтому он тревожится за друга. Еще в хорошие времена многие в их компании отмечали эту суперспособность Нурлана — заранее считывать плохое настроение Леши или предугадывать мелкие передряги, в которые нередко попадал Щербаков. И вот сегодня снова ожил этот едкий червячок, который покусывал изнутри, предвещая какие-то нехорошие изменения в жизни друга. Лишь к вечеру стало понятно, что Нурлан не обманывается в своих ощущениях, когда ему поступает заветный звонок от Щербакова. Редкий свет в окнах многоэтажек, что встречается на всем пути Щербакова, постепенно увеличивается в своём количестве и даёт возможность юноше хорошенько подумать: подумать о себе, о друзьях и приятелях, о сказанных словах и сделанных вещах, которые уже назад не воротишь, об этих горящих окнах, за стеклопакетами которых живет другая жизнь. А какая, интересно? Где-то, может быть, семейный ужин, а где-то наоборот овдовевшая жена пересматривает старые фотографии своего потерянного пару лет назад мужа. Может, кто-то сейчас ждёт доктора в силу своей болезни и невозможности пойти самостоятельно, а может кто-то сейчас так же, как и Алексей, с кем-то, кто явно дорог, но невыносим, ругается. Кто знает вообще, какая жизнь живет за стенами панелек? Не поставишь же в каждую квартиру по камере слежения — не напасёшься их на такое количество московских спальных районов. Такие абстрактные мысли достаточно хорошо отвлекают Щербакова от насущных проблем и от пережитков агрессии, которая была яркими вспышками около часа назад. Отвлекают эти мысли настолько, что блондин даже забывает и забивает на свою мокрую обувь и лёгкую дрожь в теле, которые свидетельствуют о том, что это либо простуда, либо организм таким образом отходит от эмоциональных всплесков. Лешка давно уже забыл о том, что прошёл пешком практически весь свой маршрут на троллейбусе, когда обычно ездил к своему терапевту. Для парня было удивлением, когда он это обнаружил и даже стал горд собой ненадолго, потому что ну почти двадцать тысяч шагов не каждый за раз сможет пройти в быстром темпе. Откуда вообще выносливость такая у него… наверное, в прошлой жизни занимался каким-нибудь кроссфитом для себя любительски, что в принципе могло бы быть правдой. Весь прошедший день уже почти заканчивался и обретал новый виток ночных событий, когда парень направлялся в сторону того прудика, решая вопрос наедине с собой о сегодняшнем месте ночлега, а телефон его разрывается уже добрых пять минут от непрекращающихся звонков: звонил Рустам, Слава звонил — и оба не менее семи раз. Да, а на кой черт они будут пытаться связаться с Лехой, если он не возьмёт ни одной трубки? Раздражение снова берет верх над Щербаковым и тот сжимает собственной пятерней пальцев собственный смартфон. Хочется его выкинуть, разбить о стенку или утопить в этом блядском пруду, но нельзя. Нельзя потерять последнюю ниточку к существованию, что подписана в контактах короткими тремя буквами. Нельзя терять теперь ещё и связь с Нурланом, потому что тот действительно помогает и честно заинтересован в этом. Почему-то мысль о том, чтобы набрать знакомый номер именно сейчас, так поздно, кажется Алексею вполне адекватной и даже сносной, более чем выполнимой. Леша, не став тратить драгоценное тепло организма и время на раздумья об этике, тыкает в сенсорный экран пару раз и молится, чтобы сотовый не разрядился. У него не возникает сомнений, что на том конце провода возьмут, но после четвёртого пропущенного гудка плохая и мерзкая чёрная щупальца начала трогать за сердце, с каждым разом убеждая блондина всё больше в том, что и там он стал не нужен, хотя были и положительные мысли, которые утекали в более адекватное восприятие реальности: возможно, Нур занят, может быть вообще телефон оставил где-нибудь, а сам вне зоны досягаемости — кто его знает. Удивительным образом в момент, когда Щербаков уже собирается сбрасывать звонок, его собеседник вдруг спохватился и таким тихим, практически хриплым от чего-то голосом, будто бы болен или расстроен очень, ответил: — Привет, — Леша решается заговорить первым, не размениваясь на какие-то приветственные дифирамбы: — Не отвлекаю? Слушай, не хочешь вот прям сейчас увидеться? Я в том же парке просто нахожусь и не знаю даже, что делать. Ну, в плане… ой, короче: не знаешь какие-нибудь мотели на одну ночь? Может посуточно квартиру снять у кого подешевле в этом районе? Я просто из дома свалил и пока окончательно не задубел — решил узнать у тебя, так как ты тут где-то поблизости обитаешь и наверняка знаешь это место всяко лучше, чем какой-то левый с амнезией, — смеётся весело в трубку юноша, шмыгая носом. — Привет. Погоди, что? Ты в парке сейчас? Жди меня там, я скоро буду, — Нурлан дожидается подтверждения от Леши и срывается в свою комнату, чтобы нацепить худи поверх домашней футболки, а шорты сменить на спортивные штаны. На улице далеко не май месяц, и пусть его организм закалённый, заболеть будет все равно некстати. — Ты куда собрался? — Эмир снова включает режим мамочки, немного тревожась за друга, который ни с того, ни с сего взвился и помчался одеваться, забив на просмотр сериала с друзьями. — А? Да, там другу надо помочь, — как-то неопределенно машет рукой Нур, стараясь съехать с темы. В подробности вдаваться ему не хочется совсем, ибо правду он не скажет, а преумножать вранье ему совесть не позволяет. — Какому другу? — Ты его не знаешь, он не из наших. Не обещаю, что приду рано, если что, звони, — бросает практически на бегу Сабуров, влетая в кроссовки. Он хватает ключи с комода и спешит покинуть жилье, пока на него не посыпалась новая порция вопросов. Эмиру остается только лицезреть пустой коридор и задаваться немыми вопросами. Он Нурлана не первый год знает, и что-то раньше никогда не всплывали какие-то левые друзья, к которым бы тот мчался практически в ночи. А Нурлану не до объяснений, он спешит скорее в парк, где его ждет Леша, и, если судить по голосу и по той сбивчивой речи, Щербаков явно чем-то зол. Кажется, что Сабуров успел забыть, каково это сталкиваться с такими мощными эмоциями друга. А еще интересно, кто стал причиной такого его настроения. Ведь каждому дураку известно, что его лучше не трогать лишний раз. Возможно, после травмы он стал более флегматичным, но истоки врожденного характера так просто не искоренить — он закипает в секунду, и злость в нем бурлит, как в старом пузатом чайнике, покрытом толстой коркой накипи. Леша пусть и мелкий, но взрывается на раз, два, именно поэтому тренер и поставил его в нападение, в пару к Нурлану. Поначалу они срались каждую тренировку, но спустя пару месяцев Нурлан стал единственным, кто был в состоянии усмирить пыл Щербакова. И всю свою кипятковую ярость Леха вымещал на соперниках. Нурлан не просто так сравнивал его с чайником, Лешка уж очень напоминал эту кухонную утварь, когда злился. Щеки его наливались румянцем, шлем чуть ли не подпрыгивал, а ноздри постоянно раздувались, словно вот-вот из них рванет пар. Он разлетался осколками, цепляя и правых, и виноватых, обдавая с ног до головы бурлящей желчью. Предаваясь воспоминаниям, Сабуров не забывал быстро шевелить ногами, чтобы скорее добраться до нужной скамейки. И действительно, когда спустя минут семь он идет по тускло освещенной аллее, он видит единственную замершую фигуру, понуро опустившую плечи. Весь вид Щербакова выдавал его усталость. — Леша? Ты чего здесь? Что случилось? — сбивчиво выпаливает хоккеист, переводя дыхание. Несколько месяцев без активных тренировок дают о себе знать, вот уже и отдышка от бега. Кажется, надо меньше пролеживать бока на кровати. В спорт он, может, и не вернется никогда, но тренить надо хотя бы для себя, чтобы не умирать от обычной пробежки. В тишине пустого ночного уже парка само собой все мысли в голове Щербакова раскладываются по полочкам потихоньку, но запал той агрессии не пойми на что или на кого всё равно остаётся. Стоит только Леше мысленно вернуться на пару часов назад — так всё — снова сносит крышу и практически свистит фляга у юноши. Ну почему? Почему так? Почему ему одному приходится бороться со всей мировой несправедливостью, что сконцентрировалась в этой светловолосой голове на его плечах? Почему никто его не понимает и старается сделать так, как было бы лучше, по их мнению, совсем не интересуясь о том, устраивает это Алексея или нет? Почему, нахуй, это так? Леша даже ответить на эти вопросы не может, потому что ему не думается от слова совсем: у него вся голова занята не то противным и липким чувством ожидания, не то чувством дежавю или попросту чувством обиды. Чувством обиды за предательство, которое почему-то никто не замечает, но о котором так хочется кричать всему миру, да чтобы знали предателей, как говорится, в лицо. О последнем ощущении стоит поговорить подробнее, ведь оно самое всепоглощающее, самое глубокое и сильное, что отделаться простым «переключись» не выходит даже у самых заядлых самоосознанных людей, а тут простой Щербаков. Куда уж ему до грамотного самовосприятия да тем более после травмы головы. Он теперь больше напоминает пустой сосуд, через который проходят какие-то эфемерные потоки энергии, оставляя после себя неизгладимый отпечаток или даже след, после коих неприятное ощущение тревоги и мерзости постепенно вступают в свои права. Конечно, безусловно хочется с этим бороться и вычеркнуть это из повседневной жизнедеятельности, но пока не получается, ну и дядя-доктор, который практически возится не с тем, что нужно Лешке, ещё масла в огонь подливает. У Щербакова снова плечи передергивает как-то нервно, он кривится и кутается в высокий воротник куртки хмуро, напоминая нахохлившегося воробушка после прерванного сна: такие же растрепанные, торчащие в разные стороны белокурые прядки, немного косой и расфокусированный взгляд из-за морозного вечера, в котором нет ни капли сожалений о проделанном, ну и поза. Закрытая такая, с перекрестными руками-ногами, говорящая о том, что тут не о чем, собственно, и разговаривать, но внезапно материализовавшаяся рядом высокая фигура заставляет подумать иначе, под другим углом. Нур появился в поле зрения парня вообще незаметно: может это в силу того, что Щербаков был глубоко отвлечен от суровых реалий жизни пеленой обиды вперемешку с агрессией, а может и действительно казах имел такое свойство: появляться бесшумно и практически внезапно. Раньше, в их прошлой жизни, Нурлан нередко пугал своего лучшего друга, пользуясь своей ачивкой — выпрыгивал из-за угла какого или просто со спины ходил и дышал в макушку, благо разница в росте им позволяла. Блондин не реагировал даже сейчас, как и тогда, раньше, потому что мышечная память куда сильнее, чем кажется на первый взгляд. Леша даже не вздрогнул. — Привет. Просто захотел увидеться с человеком, который действительно считается с моим мнением и прислушивается, а не как все остальные. У тебя было такое, когда ты чувствовал, что буквально весь мир против тебя ополчился? Как будто бы ты не на своём месте и тебя тяготит это всё мирское? Вот у меня — да, — Сабурову даже не требуется и пары минут, чтобы присесть рядом и понимающе похлопать друга по плечу, ведь это — единственное, что он может себе позволить. Конечно, хочется обнять крепче крепкого, чтобы показать, что Лешка в мире не один и, как минимум, у него есть такой же надломленный Нурлан, который как никто другой знает эти глупые игры разума. — Я знаю. В такие моменты кажется, что ты у себя один, что никто тебя не понимает и, самое главное, что понять не хочет, но ты просто в один прекрасный день осознаешь, что у тебя есть друзья, которые помогают не сойти с пути. Друзья или семья, а может и всё вместе, что не даёт опустить руки. Вместе мы сильнее, чем поодиночке. А теперь скажи мне, ты сильно замёрз и сколько ты провёл здесь времени? У тебя уже губы синие, — всё так же, не убирая с чужого плеча своей ладони, приветливо улыбается Нурлан, обращая своё внимание на мелкие перемены настроения в своём друге. Конечно, шутки со здоровьем в такое обманчивое время года плохи, и нужно думать свежей головой хотя бы одному из них. Такая забота о других помогает казаху существовать в мире трезвости и меньше концентрироваться на каких-то своих внутренних ментальных болячках, за что он очень себе благодарен. — Нет, не очень, но ты прав, я бы с удовольствием выпил хотя бы кофе, — кивает Алексей, задумываясь над тем, что ему сказал Нурлан. С одной стороны, злость все еще клокочет где-то внутри, с другой стороны, есть так же и понимание, что при всей навязчивости и гиперопеке, его друзья желают ему лучшего. Они тоже по-своему шокированы и дезориентированы отсутствием памяти у Леши, никто их не готовил и курсов, как себя вести, не давал, не удивительно, что ребята совершают ошибки. И Леша хочет быть понимающим, что не только он столкнулся с новой реальностью, но порой ему хочется того же понимания в ответ. Хотя бы каплю эмпатии на тот ужас, что ежедневно творится в его черепной коробке. И он благодарит небеса, что во всем этом амнезийном хаусе появился просвет в виде участливого Нурлана, который практически в ночи сорвался ему на помощь. — Время сейчас позднее, но я думаю, что мы что-то найдем. Пошли? — Сабуров по инерции протягивает руку, чтобы помочь встать Алексею, даже не задумываясь, что для нового знакомого этот жест может показаться странным. И он уже было одергивает ладонь, когда холодные пальцы Щербакова обхватывают его собственные. Сабуров вздрагивает, не то от холода, не то от неожиданности. — Спасибо, — если бы освещение позволяло, то Нурлан бы определенно заметил легкий румянец, что окрасил карминовым впалые щеки на бледном лице Леши. Вся злость окончательно улетучивается, потому что рядом с таким большим и надёжным другом Алексею не страшно и не тревожно, даже тот факт, что ему негде ночевать больше не кажется таким важным. — Слушай, я не хочу лезть не в свое дело, но по телефону ты упоминал амнезию. Ты, конечно, можешь не рассказывать, но я тревожусь на этот счет. Это серьезно и тебе не желательно так нервничать, — роль дурочка приходится Сабурову совсем не по вкусу, но раз уж он вляпался в этот спектакль, то надо идти до конца. — О, тут нет какой-то великой тайны. Получил травму головы, вследствие которой потерял память. Врачи говорят, что она вернется, но сроки определить сложно. Все, что я могу, это ходить к психотерапевту, принимать препараты и ждать. — Мне очень жаль, — Нурлан уже жалеет, что раскрыл свой рот и поднял эту тему. Собственные колени начинают предательски дрожать, а руки в карманах сжимаются в кулаки, выдавая напряжение хоккеиста, при этом лицо выдает ишь сочувствие. На секунду он отключается от диалога и представляет, что память к Леше возвращается, вот именно сейчас. Как родное лицо искажает гримаса ненависти и мужчина даже запинается, сбиваясь с шага. — На самом деле, я уже привык. Первое время было совсем туго, люди вокруг чужие, кошмары постоянные, ничего непонятно и страшно, но сейчас я почти смирился, что память, возможно, не вернется никогда. — Давай, я помогу? — Поможешь? — голубые глаза Щербакова светятся изумлением, потому что такого поворота в их диалоге он никак не ожидал. — Да, я читал про амнезию кое-что. Конечно, я не доктор, это просто рекомендации может, тебе это немного поможет. — И что же ты читал? — Для начала всем, кто столкнулся с амнезией рекомендуют завести дневник, куда они должны записывать свои сны, а еще всякого рода ощущения дежавю, потому что именно бессознательное часто подсказывает нас о прошлом. И есть метод Пифагора. Методика на самом деле очень проста. Каждую ночь перед сном вспомни все, что произошло с тобой за день, вплоть до незначительных мелочей вроде того, где ты оставил стакан — в раковине или на столе. В этом деле мелочей быть не может. Да, сама идея выглядит как пытка. Начни с процесса пробуждения. Что ты увидел первым? И дальше продолжай в том же духе, визуализируя всё, что придет на ум. Учти, важно делать это последовательно и глубоко. Чью руку ты первой пожал на работе, кто сидел рядом с тобой в метро, что сказал врач или продавец в магазине. Поначалу будет очень трудно, особенно сохранить последовательность, ибо мысли будут блуждать, но со временем станет проще. Вообще, эта методика на улучшение памяти, но из-за того, что надо ее проводить перед сном, возможно, она натолкнет тебя на какие-то другие воспоминания. И еще после нее, говорят, хорошо спится. — Вау, — пораженно выдыхает Алексей. — Ты откуда это все знаешь? — Просто читал, у меня дедушка страдает плохой памятью, ему диагностировали склероз, а он часто сопровождается плохой памятью, — Нурлан врет безбожно, но эта легенда кажется вполне убедительной. Всяко лучше, чем признаться, что он буквально месяц штудировал всякие научные статьи, книги и форумы, изучая различные советы по восстановлению памяти. И как бы он не страшился того момента, когда Леша вспомнит все и начнет его ненавидеть, он сделает все посильное, чтобы друг смог вернуть себе прошлое, даже сели это означает, что Нурлану придется навсегда остаться его частью. Зато в будущем у Щербакова будет полноценная жизнь, а он уж как-нибудь справится. — Спасибо, я обязательно попробую, но будет здорово если ты продублируешь инфу в сообщении, чтоб я не забыл, — Леша снова краснеет, все еще приятно пораженный таким вниманием к своей проблеме. Да, Нурлан не специально для него это искал, но ведь вспомнил и подсказал, такое дорогого стоит. За разговором парни даже не замечают, как выбираются из парка на улицу, которая даже в позднее время выглядит оживленной. Запоздавшие прохожие спешат по своим делам, скорее всего, возвращаясь по домам к своим семьям, никто не обращает внимание на двух друзей, один из которых выглядит подавленно, а второй белее мела. Не то чтобы Нурлан был фанатом поверий и легенд, но он всегда верил в судьбу. Ту самую, которая с самого рождения трактует весь жизненный путь, что проходит человек. Не обязательно то должно быть чем-то героическим или выдающимся, иногда это самая обычная жизнь, коей живут треть планеты. Люди ходят в школу, потом в институт, находят работу, хорошо, если любимую, женятся, разводятся, заводят детей. Кто-то нередко оступается еще в начале пути, кому-то удается дойти до конца и перейти на новый левел, про который ныне живущим не известно, кто-то сдается на середине. Практически каждый фантазирует на тему того, какой будет его дорожку и куда она заведет, эти видения обычно очень эфемерны, но всегда полны надежд. Такова судьба и природа человека, не так ли? Потому что это идея, которой всегда придерживался Нурлан, и некоторые моменты стали для него реальностью. Его путь был относительно ровным, с моментами взлетов и падений, но он никогда не жаловался на судьбу, довольствуясь тем, что он имел. А имел он немало — благополучная семья, хорошая работа, горячо любимая к тому же, огромное количество друзей и почитателей. Все-таки спорт подарил ему многое, и он старательно оправдывал ту возможность, что даровала судьба. Нурлан никогда ничего не загадывал и не планировал, полагаясь на то, что все заранее предопределено. Он не задавался вопросами о будущем и не рассуждал, как другие на тему «а что, если бы все было иначе». Именно поэтому Сабуров прожил большую часть своей жизни, игнорируя различные мысли, которые нет-нет, да и просачивались сквозь заслонку его убеждений. Однако именно из-за этого образа мышления он совсем не ожидал того, что судьба может выкинуть фортель и сбить его с толку, как случилось несколько месяцев назад. Полотно его жизни было навсегда искривлено нелепым броском шайбы, который перечеркнул сразу две судьбы. Он собственноручно распустил нитки, превратив гладь будущего в неясный клубок череды нелепых событий. Сегодняшний вечер, кажется, как раз один из таких. Что если вы станете причиной чьего-то краха? Что если самый близкий друг в один миг станет незнакомцем? Что если мысли о будущем будут наведываться все чаще, но теперь в кошмарах? Что если на судьбу не всегда можно полагаться? Раньше Сабуров не думал о таких вещах, предпочитая блаженное неведение. Нет, он не был одним из чудиков, что всю свою жизнь вручали в руки неведомого божества, скорее он просто признавал неизбежность. Если чему-то суждено, оно обязательно случиться. Тот злополучный матч должен был закончиться именно так? Или нет? Все представления о будущем были разрушены до трухи, все естество Нурлана будто разорвали на две части — на до и после. Иногда он воспринимал это, как должное, что таков его путь дальше, весь в ямах и ухабах. Так было проще, но сейчас, идя рука об руку с Лешей, Нурлан впервые ставит под сомнения все свои убеждения. Потому что, а что если бы он тогда не сделал эту передачу? А что, если сейчас судьба дает ему второй шанс? — Смотри, кажется, это кафе еще открыто? — Леше приходится дернуть рукав чужой толстовки, чтобы привлечь внимание Нурлана, который увяз в своих мыслях. — Зайдем? — Да, конечно, пошли, — безропотно нападающий следует за другом, думая, что в этот раз он будет полагаться только на себя. Нурлан настолько сильно погряз в своих мыслях, что не заметил даже, как покорно проследовал за своим другом в тёплое небольшое помещение уютной кофейни, где их приветственно встретил сонный сменщик-бариста. Свободных столиков было много — конечно, ведь в такой поздний час ни один нормальный человек практически не завалится распивать чаи вместо того, чтобы торопиться домой. Но, как выяснилось, кроме двух закадычных когда-то друзей в тёплой кофейне оказалась еще молодая романтично держащаяся за руки парочка, которые поедали какой-то явно сладко-приторный кусочек торта на двоих. Впервые за такое долгое время у Сабурова в мыслях появились ростки каких-то романтических ответвлений, стоило тому только взглянуть на милых ребят за столиком в углу. Казах задумывается глубоко в очередной раз и даже не успевает взглянуть на начерканное небрежно на меловой доске меню напитков, молчаливо расплачиваясь за двоих после короткого «то же самое». Лешка, на удивление, не сопротивляется такому жесту в свой адрес и просто ведёт нового приятеля к свободному столику у окна и приветливо улыбается мимо проходящей официантке. Нет, парень не флиртует или пытается найти в ком-то те толики внимания, которых ему недостаёт, скорее, наоборот, это просто обстановка в этом месте располагает и заставляет расслабиться. Щербаков ставит горячие картонные стаканы по обеим сторонам небольшого круглого столика и усаживается ближе к батарее, которую он заприметил ещё на входе. Романтика романтикой, а греться, чтобы не заболеть и не застудить себе ничего, нужно по расписанию. Серьезное лицо Нурлана для парня становится какой-то недосягаемой высотой и непонятным явлением, потому что… ну а почему он задумался-то? Почему он вообще стал как-то максимально отстранён и тих? Вроде же всё было хорошо. — Эй? Нур, всё в порядке? Хочется тебя потрясти за плечи, чтобы ты очнулся, — посмеивается тихо Леша, не выдержав против собственного любопытства и патологического желания помочь. До последнего юноша надеется на то, что его приятель просто залипает и не выспался сегодня, но почему-то в ответ от Лешиного собеседника не происходит ровным счётом ничего. Да, Сабуров для приличия уточнил, что за напиток у них обоих в стаканах, и будет ли это вкусно для любителей американо, но в целом ему казалось, что вкусным будет всё, просто потому что причина этого «вкусно» живая и сидит напротив, слава богу. И черт с ней, с этой амнезией. Значит судьба действительно дала Нурлану второй шанс на то, чтобы прожить жизнь по-другому и, возможно, в несколько раз лучше, чем прошлую, ведь вместе с потерей памяти Леши он потерял и свой смысл к существованию, потому что всё вокруг стало вдруг таким пустым, таким плоским и серым, что и жить, в общем-то, не хотелось. Значит сейчас у него есть все шансы на хорошую, счастливую и, самое главное, новую жизнь. Нурлан приложит все усилия для того, чтобы помочь своему другу восстановить память, и чтобы хоть на какой-то промежуток времени, пусть даже и самый мизерный, но окрасить мир вокруг яркими цветами. Кроткая улыбка на лице казаха минут через пять только появляется, и он отпускает себя, свои мысли наконец, чтобы оказаться в моменте и легонько щелкнуть чужие холодные пальцы, хозяин которых глядит в большое панорамное окно. Леша заметно стал ценить окружающий его мир, он стал прислушиваться к нему и быть внимательнее к деталям, а это является одним из многочисленных шажков к успешному восстановлению. Эти мысли с одной стороны радуют Сабурова, но ведь у медали две стороны, верно? Поэтому с другой все менее радужно: когда Лешка вспомнит — тогда им нужно будет попрощаться. Наверное, тогда уж точно навсегда. Но об этом потом-потом-потом. — Да, слушай, просто выпал ненадолго. Обещаю, что больше не буду. Скажи: ты согрелся? Ноги, руки в порядке у тебя? Чувствуешь их? — демисезонные кеды на ногах Щербакова доживают свои последние деньки, судя по всему, и там пальцам явно не жарко, да и руки выглядят все еще замерзшими, потому что Леша особо активно шевелит пальцами, пытаясь размять конечности. В любом случае этого беднягу нужно отвести в тепло и отогреть в ванной желательно, но не поведёт же Нурлан своего друга, которому по собственной ошибке или оплошности сломал жизнь? Да и там ребята, которые будут не в восторге от ночного гостя, хотя любят и уважают Лешку уж очень сильно. Просто перед Адилем и Эмиром казах выступит в роли ебучего лгуна, который от всех скрывал снова возобновленное, но всеми запретное общение с другом. Да и вряд ли Щербаков согласится снова отправляться к себе домой, потому что повздорил там с пацанами, а отправлять приятеля в какой-то задрипанный хостел не хочется тоже — все же будет лучше, если получится уговорить блондина на самый адекватно-безобидный вариант для всех, а то мало ли, что может случиться в этих гостишках. — Слушай, возвращаясь к вопросу о твоём ночлеге на сегодня: ты точно не хочешь вернуться домой? Просто… блин. На самом деле мне кажется, что ребята реально волнуются, — судя по отвлекающей вибрации сотового Леши в кармане его куртки, который до сих пор не перестаёт утихать — реально кто-то волнуется куда сильнее. А наверняка, зная не понаслышке, какой упёртый Щербаков, — тот трубки ни одной не взял — на что впоследствии и указывает казах многозначительным кивком головы, когда телефон друга перестаёт отвлекать обоих от диалога: — Возьми, не изводи своих близких, — и очень удивительно для самого Нура, что Леша слушается практически беспрекословно: угукает едва слышно и делает контрольный перезвон через пару мгновений на последний номер — номер Рустама, который правда не находит себе места. Хотя обычно блондин держал бы марку, а тут сдается в момент, видимо, действительно его изменила амнезия. — Лёха! Ты где? Ты когда домой? — сразу же клокочет в трубку с другого конца провода Рептилоид наседкой, на что парень коротко извиняется с тяжелым вздохом и оповещает о том, что вернётся в ближайшие два часа, переглядываясь заговорщицки со своим собеседником, что сидит напротив и дожидается окончания звонка. — Я скоро буду. Поговорим тогда дома, когда вернусь. Не теряй и извини ещё раз, что заставил волноваться. — Не переживай только из-за этого, ладно? Ребята уехали, но я тебя дождусь в любом случае. Тогда и поговорим. На связи, хорошо? — облегченно выдыхает Рус, радуясь, что Леша в порядке. — Да, конечно, давай, — завершается короткий диалог по телефону и Лешка снова возвращается в реальность. — Спасибо, — тепло благодарит друга казах и прокручивает в больших ладонях ещё не початый стакан с остывающим напитком. Наверняка какая-то сладкая жижа, не похожая на кофе, но так нравящаяся Лешке. Так и оказалось. Но суть не в этом даже, а в том, что получилось избежать острых углов конфликта, получилось всё сгладить и наладить в ближайшее время. — Наверное, это было самым правильным решением. Тебе спасибо большое. Да хотя бы за то, что надоумил меня и спустил с небес на землю, — Щербаков как-то неопределённо хмыкает и закрывает добрую половину своего лица спасительным стаканчиком, не решаясь даже думать об очередном скором прощании со своим новым другом, но тот вовремя берет инициативу на себя и поднимается с места, что-то тыкая в телефоне. — Какой у тебя адрес? Я вызову тебе такси, потому что последний троллейбус мы благополучно проебали. И отказов я не приму, — тихо посмеивается Нурлан, вбивая название улицы и номер дома в детали заказа. — Машина будет через семь минут. Ты грейся пока, а я скажу, когда водитель подъедет. Почему-то Сабурову хотелось, чтобы машина задерживалась и задерживалась ещё, чтобы как можно больше времени удалось провести в компании своего бывшего лучшего друга и насладиться общением, но у реальности совсем другие планы и вот казах уже захлопывает заднюю дверцу хёндая за Лешей и остаётся позади быстро удаляющейся машины. — Ты только напиши, как доедешь, — последнее, что успел сказать Нур, перед тем, как машина тронулась с места. И Лешка уже через сорок пять минут оказывается в квартире, виновато обнимая Саидахмедова прямо на пороге. Сейчас они полночи потратят на взаимные извинения, рукопожатия и тяжёлые вздохи, а затем лягут спать, как ни в чем не бывало, но перед этим, естественно, Щербаков напишет под покровом глубокой ночи короткое смс на знакомый номер — обещал ведь: «я дома».