Мы друзья, верно?

В переводе с Арабского имя Нурлан означает «сверкающий», что к Сабурову сейчас совсем нельзя отнести, как в прямом, так и в косвенном смысле. Мало того, что в голове творится беспросветный бардак, так и квартира захламилась настолько, что стало невозможно передвигаться, чтобы не наткнуться на какой-то мусор или грязную одежду. Для чистоплотного от природы Нурлана — это было практически пыткой. Конечно, проживание в квартире трех мужчин диктует свои правила, особенно, когда большую часть времени они проводят в ледовом дворце, а домой возвращаются, чтобы перекусить и поспать. На уборку редко оставалось время и силы, но сейчас ситуация в корне иная — Нурлан практически безвылазно сидит дома. И если первое время под гнетом депрессивных чувств он не мог позаботиться о личной гигиене, то сейчас, когда переживания немного купировались, ему стало стыдно перед друзьями. Все посильные домашние дела Эмир с Адилем взяли на себя, но в меру графика их тренировок и игр они просто не успевали следить за домом. В очередное утро, когда парочка друзей отчалила с тяжелыми сумками наперевес на работу, Сабуров решил, что пора оправдывать значение своего имени хотя бы частично. Он несколько долгих минут боролся с накатившей вдруг ленью и усталостью. Организм по привычке сигнализировал о неблагоприятности данного занятия, но в этот раз Нурлан не собирался идти на поводу у своих слабостей. Решено было начать с кухни, как с самого грязного места, но прежде, чем с головой погрязнуть в мытье и чистку гарнитура и посуды, Нур сначала собрал и закинул в стирку все вещи, предварительно рассортировав их по цветам. А потом набил парочку мусорных мешков мусором, освобождая проходы, тумбочки и столы. Когда путь был расчищен, хоккеист вооружился губкой и «Пемолюксом» и принялся за скучную, монотонную работу. Поначалу Нурлану казалось, что от скуки даже кровь в венах превращается в тягучий, противный кисель. Он чистил и чистил, отскребал застарелую гарь с плиты, отковыривал налипшие капельки жира с фартука, натирал до блеска мойку и краны. Когда внешняя часть кухонного гарнитура и техники была приведена в надлежащий вид, уже изрядно измотанный Сабуров принялся за ящечки и их содержимое. Поочередно он извлекал оттуда предметы — что-то сразу шло в мусорное ведро, что-то в раковину на мытье. Несмотря на усталость, через пару часов Нур стал испытывать удовольствие от проделанной работы. Постепенно грязная кухня становилась чистой и сверкающей, как в рекламах моющих средств. Только вот трудился не мифический «мистер Пропер», а Нур самостоятельно, что придавало большей ценности этой чистоте. Когда ящики и стеллажи были перемыты, настала очередь посуды. Вот тут реально пришлось попотеть, но ситуацию спас «Азелит», заботливо припрятанный, наверное, Эмиром в тумбочку под раковиной. Фронт работы казался безграничным, а сам труженик потерял счет времени, что он убил на уборку, ведь она не ограничилась кухней. Постепенно Нурлан убрал и гостиную, и ванную, не решился только комнаты друзей трогать без их согласия. Кажется, он даже несколько мозолей заработал на руках, которые, казалось бы, были привычны к труду и перчаткам. К вечеру все поверхности светились блеском, а уставший Нурлан не мог налюбоваться на чистую квартиру. Ему даже стало легче дышать, то ли от того, что не стало толстого слоя пыли, то ли, потому что тяжелая работа оказала терапевтическое действие. Оставалось только подумать над ужином, но тут Сабуров решил пойти по проторенной дорожке и просто заказать что-то из ближайшего китайского ресторанчика. Пусть друзья порадуются, сам же он планировал провести вечер вне дома, в компании Леши, которого он не видел несколько дней. Щербаков ему тогда отписался по приезде, но в остальном они мало общались. Нурлан боялся наседать и быть навязчивым, а Леша снова переживал не лучшие дни. Дома у Щербакова всё шло кубарем да через пень-колоду — день сегодня с самого утра явно не задался: всё валится из рук, режим гипертревожности включён отчего-то и не даёт спокойно Леше даже вздохнуть — вот, насколько все плохо. Рука тянется к телефону машинально, но Щербаков тут же одергивает себя и перестаёт смотреть на неживой мобильник, аргументируя это тем, что, мол, захотел бы — написал, а так… а так, ну, значит и навязываться не стоит, хотя в районе солнечного сплетения неприятно покалывает почему-то — просится, давит и заставляет пойти на поводу у собственного больного мозга.  — Ладно, к черту это всё, — на немой вопрос Рустама блондин лишь отмахивается неохотно, снова возвращаясь в свою гостевую комнату, лениво перебирая вещи в шкафу. Лешка занимался такой рефлексией довольно часто, да и психолог ещё советовал мелкой моторикой промышлять побольше, потому что это отвлекает от навязчивых мыслей и заземляет по итогу нехило так. Пазлов он собрал немереное количество, так что они уже в печенках сидят. Вот и сейчас, пока он сидит в кругу однотонных однотипных толстовок да джинсов на полу, на глаза Алексею попадается какая-то явно давно кем-то забытая и заброшенная в дальний угол тренировочная кофта. И Леше не надо быть шибко умным, чтобы сложить два и два — вещь не из его гардероба. Большая такая… не Щербаковского размера точно, потому что тот хоть и вполне коренастый мощный юноша, но по рукавам видно — длинновата будет. Пацанов спрашивать здесь уж точно не надо — можно разобраться и самому, поиграть в угадайку в конце концов. А что? Приятное с полезным, грубо говоря, и новое занятие для одинокого одиночки, что одиночеством погоняемый. Лешка из чистого любопытства напяливает на себя джерси и четко осознаёт ощущение того, что ему в ней, без малого, комфортно. Пусть вещь висит мешком, рукава гармошкой собрались в районе запястий, а подол едва ли не до середины бедер достаёт, ему все равно удобно и чувство дежавю буквально за считанные секунды его настигает. Леша, к сожалению, не вспоминает что-то конкретное. Просто знает, что уже раньше он носил эту вещь, причем тайком от всех. Может, поэтому загребущие руки Рустама, что прошерстили каждый угол ее не нашли? Как будто тот Леша, до травмы, позаботился, чтобы кофта оставалась его секретом и как можно меньше людей о ней знали. Щербаков крутится у зеркала, разглядывая свое худощавое отражение. Красиво. Есть ощущение, что с этой кофтой что-то ценное связано, жаль только, что мозг до сих пор эти воспоминания, такие нужные сейчас и такие важные, блокирует. Честно говоря, Лешу порядком утомляют эти квесты, что ему организовывает собственный мозг. Он бродит периодически по городу от здания к зданию, силясь вспомнить что-то, или перебирает вещи, как сегодня. Он пытается уловить намеки и знаки в каждой мелочи, что встречаются ему на пути, и, возможно, в этом его главная проблема. Может, стоит прислушаться к терапевту и просто отпустить все? Природное упрямство тут же встает на дыбы, ударяя по больному, что Леша просто жалкий неудачник, не готовый бороться за свое будущее, теряя важное прошлое. Но Щербаков устал до чертиков, ему хочется просто отдохнуть, провести время с друзьями, которые в последнее время пропадают на работе. Какой-то закон подлости. Они то наседают на него, как стадо гиен на овцу, то совсем исчезают с радаров, оставляя один на один с сотней незаданных вопросов. Из очередного эпизода самоуничижительного бреда Лешу выдергивает звук оповещения на телефоне, что звучит в тишине спальни словно гром среди ясного неба. Щербакову пишет не так много людей: родители, друзья, терапевт, чтобы подтвердить или перенести прием, и Нурлан. Последний объявляется куда реже, чем хотелось, но звезды сегодня явно соблаговолят Леше и его желаниям, потому что, когда он тянется проверить, кто его потерял, он видит сообщение он нового знакомого. «Может встретимся? Давай, поужинаем вместе» — Леша спешит набрать ответ, попутно стягивая с себя застиранную форменную джерси, чтобы переодеться во что-то более надлежащее для вечерней прогулки. Свою находку он предусмотрительно прячет обратно вглубь шкафа, обещая себе вернуться к ней позже, может, что-то удастся-таки вспомнить. «Долго же ты думал» — приходит почти незамедлительно ответ, который вызывает у Нурлана улыбку. В этом весь Леша — он всегда обладал феноменальной способностью выйти сухим из воды, перекинув всю ответственность на другого, лишь однажды она подкачала, когда злосчастная шайба попала ему под шлем. «Это значит да?» «Возле центрального парка в 7» Нурлан ничего не отвечает, лишь заливисто смеется. Кажется, сегодня Леша в хорошем настроении или наоборот, ему требуется моральная разгрузка, иначе зачем им тащиться в парк аттракционов. Впрочем, Сабуров совершенно не против. Уборка породила в нем какой-то новый пласт активности, который он собирается израсходовать на полную катушку. В парке слишком много народу, но это общественное людное место, поэтому Щербакову стоит привыкнуть. Он вдыхает полной грудью вечерний свежий воздух и ёжится от промозглого внезапного ветерка, который почему-то именно сейчас решил застать участки оголенной кожи озиравшегося по сторонам в поисках одной знакомой фигуры Лешки. Неудивительно, что он собрался и вышел быстрее, — находиться постоянно в четырёх стенах хоть и круто, когда занимаешься саморефлексией, но иногда надоедает, даже если ты становишься полноправным королем в области самокопания. И сейчас любая возможность выбраться хоть на чуть-чуть была тем самым спасительным глотком воздуха в омуте навалившихся проблем, а сегодня ещё и звёзды сошлись так, что видится Алексей со своим новым знакомым, с Нурланом, который как раз вон лёгок на помине. Перед обеспокоенными друзьями пришлось объясняться на ломаном русском, мол, нужно и всё, и Лешка скоро вернётся, а сам вышел «просто прогуляться, ибо устал сидеть дома». Русу кажется, что его близкий человек идёт на поправку и постепенно возвращается к жизни, но Щербаков только создаёт видимость этого камбека, наигранно улыбаясь и изображая пристрастие. С Нурланом же этот театр одного актёра оказывается вовсе ненужным, потому что эмоции там — искренние, влечение — чистое, живое, ощущения — глубокие и такие правильные, прямо как «я в моменте», и нет, не той всем известной песни одного русского рэпера, которая порядком поднадоела и приелась большому количеству русскоговорящего комьюнити, а вот действительно одномоментные, такие… живые, что ли. Это здорово. — Привет, — Лешка протягивает холодную ладонь для рукопожатия и улыбается, чуть отводя обоих в сторону, потому что два стоящих истуканами мужчины буквально перегородили дорогу всем остальным куда-то спешащим прохожим на тротуаре. — Здравствуй. Извини, что опоздал, — Нурлан позволяет себе чуть больше — притянуть блондина к себе и коротко приобнять за плечи, мимолётно совсем, коротко так, но позволить обоим ощутить толики близости и поддержки друг друга.  — Все хорошо, это я просто пришёл раньше, — весело отмахивается Лешка, подхватывая чужой темп рядом и равняясь со своим собеседником по пути до того самого парка аттракционов. — Ну что? Чем занимался весь день? — Сабуров начинает с дежурных вопросов и улыбается — зеркалит чужую восторженную по-детски улыбку, поражаясь своему компаньону и самому себе тоже, ведь Лешка выглядит… воодушевленным? Возможно. Счастливым? Хотелось бы, потому что он и так натерпелся порядком, а тут в силах и возможностях Сабурова сделать своего друга, пусть и в прошлом, но хоть чуточку счастливее. Отражения вечерних лампочек-гирлянд в серо-голубых радужках привлекают и создают впечатление сказки вокруг, заставляют засмотреться и ненадолго выпасть из реальности, пока Щербаков без особого энтузиазма вещает о рутинных делах. — Эй, гляди-ка, тут тир есть. Не хочешь проверить меткость или на спор, а? — азарт неожиданно закипает в жилах, и казахская кровь почему-то очень не вовремя даёт о себе знать, хотя, зная такого же Леху в прошлом, тот бы уже давно покупал по набору пулек и попал точно в цель, но нынешний Алексей почему-то слишком долго раздумывает и по итогу сдаётся, весело утягивая своего новоиспечённого противника к стойке с оружием. — Нам на всё, —Сабуров протягивает кассиру на точке фиолетовую купюру номиналом в пять сотен рублей и сам уже было начинает тянуться к бутафорскому ружью, чтобы вручить другу, как замечает позади себя крошечный силуэт, который с выражением вселенской скорби смотрит на большие мягкие игрушки разных форм и размеров, пока его нерадивый родитель оттирает последствия зевка от грязной куртки. — Сколько нужно, чтобы выиграть вон того зайца? — Выбить весь верхний ряд из тех маленьких фигурок, — дежурно отвечает продавец. Ему не привыкать, что все желающие стремятся заполучить именно самую большую игрушку, только вот пока это никому не удавалось. — Дайте мне три минуты, — выбить верхний ряд, конечно, задачка не из простых, потому что цели действительно маленькие, но Сабурову приходилось иметь дело и с худшими ситуациями. Раньше он умудрялся забрасывать шайбы даже в самых трудных играх, опережая защиту и обескураживая вратаря своей меткостью. Леша рядом пристально наблюдает, как большие руки практически профессионально держатся за приклад пневматической винтовки. И неожиданно для себя Щербаков находит эту картину горячей, чтобы хоть немного отвлечься от ошеломляющей мысли, парень вертит головой, натыкаясь взглядом на хнычущего ребенка. Ему становится жаль малыша, но исправить ситуацию вряд ли в его силах, будет очень странно, если он сейчас, как какой-то маньяк, подвалит к нему с конфетой, чтобы успокоить. Больше всего удручает, что родитель вместо того, чтобы обнять и приголубить свое чадо, продолжает что-то недовольно ворчать, провоцируя на новую порцию слез. Тем временем Нурлан успешно выбивает половину ряда мишеней, он отвлекается лишь на секунду, одаривая Лешу уверенной улыбкой победителя. В начале Щербаков заподозрил друга в бахвальстве, но тот опроверг своей стрельбой все сомнения и дурные мысли. Можно было даже подумать, что он имел какую-то военную подготовку, о чем Леша потом обязательно поинтересуется, не каждый обладает таким навыком стрельбы. Делая пару последних нажатий на спусковой крючок, Сабуров сбивает последние фигурки и опускает винтовку на стойку, облегченно выдыхая. Было бы стремно сейчас опозориться перед Лешкой, но приз выигран, а Щербаков рядом светит довольной улыбкой, что ярче любого прожектора. Продавец передает игрушку Нуру, а тот вручает ее другу. — Это мне? — Леша даже не сразу соображает, когда ему пихают в руки нежно-розового зайца. — Ну а ради кого я тут старался? — Нурлан смеется, стараясь скрыть легкую нервозность. Их прогулка начинает напоминать клишированное свидание гетеросексуальных парочек. И лично он не против ни первого, ни последних, только вот главное, чтобы Леша ничего не заподозрил, хотя тому, кажется, вообще нет дела до внутренних терзаний Сабурова. Он сначала пристально рассматривает игрушку, вертит ее в ладошках и щупает, а потом переводит взгляд снова на ребенка, который вроде и успокоился, но все равно периодически всхлипывает. Леша думает примерно тысячную долю секунды прежде, чем пересечь пару метров и опуститься на корточки перед малышом, чтобы отдать приз малышу. Он что-то тихо говорит сначала мальчику, потом его маме, видимо объясняя свой душевный порыв, а у Нурлана в этот момент глаза превращаются в сердечки. Он восхищен большим сердцем своего друга. Пусть он и раньше проявлял мягкость и великодушие, был самым ранимым из команды, но только сейчас Сабуров в полной мере прочувствовал тонкую душевную организацию Леши. Может, на это повлиял страх потери, когда Щербаков чуть не умер, или то, что после травмы он стал напоминать побитого жизнью котенка, которого хочется обнять и приласкать. Ответа у Нурлана нет, но он отчетливо ощущает, как внутри просыпается теплое пламя, что не опаляет его сердце, превращая его в гадкий пепел, а согревает своей нежностью, которая вся направлена на Лешу. — Может, теперь перекусим? — Леша возвращается довольный, хочет сначала спросить не обиделся ли Нур, что он так распорядился его подарком, но улыбка казаха отвечает сама за себя, тогда Щербаков решает поговорить о насущном — о еде. — Да, пойдем, я знаю здесь неподалеку есть одно хорошее место, — Нурлан хочет дополнить, что раньше они обожали ходить туда за хот-догами, но вовремя прикусывает себе язык. Весь разговор по дороге до ближайшей забегаловки был не натянутым, эмоционально-насыщенным и непрекращающимся. Леша жадно впитывал всю информацию, которой удостоил поделиться его новый-старый знакомый, слушает внимательно и смеётся чаще, чем обычно. Нурлан смешной, забавный и лёгкий на подъем, с ним, без малого, просто комфортно находиться. И Щербаков это понимает как раз в момент, когда заходится звонким смехом практически на всю аллею с новой силой, ведь наблюдать шутки про казахов от самого казаха — это то ещё удовольствие. Лешка, почему-то, когда на мужчину смотрит, — засматривается — чувствует в нем что-то знакомое такое, родное даже будто бы, но вот незадача — не помнит ничего. Хотя поведение его собственного организма говорит абсолютно полярные вещи: теплом где-то под рёбрами разливается ласка от чужой смущённой улыбки, самопроизвольно свои губы ее отзеркаливают, вокруг всё становится маловажным, потому что оба сконцентрированы на друг друге с лихвой, слушают-гуляют-общаются. — Это оно? — Леша указывает легким кивком головы на пеструю вывеску ближайшего кафе, на которой нарисованы два мультяшных хот-дога, держащихся за руки, кофе в стаканчиках и что-то ещё — десерты, видимо. Посаженное за книгами и постоянной сборкой пазлов зрение не позволяет увидеть всю картинку полностью, приходится щуриться и вытягивать шею, чтобы уж наверняка распознать: место общепита ли это или какой-нибудь очередной детский аттракцион.  — Да, верно, — Нур, вроде бы, и поражается неловко внезапному изменению в поведении своего друга, стушевавшись на мгновение, а вроде и умиляется — раньше Щербаков не жаловался на зрение и был вообще здоров, как бык, но это было раньше. Жалость внезапная окутала Сабурова и в тиски свои забрала, стоило только тому начать разгонять собственные размышления до смешного: казаху уже кажется, что каждое последствие пережитой Лехой травмы — это составляющая вины самого Нурлана, который в силу своего природного эгоизма даже думать отказывается о том, что такое может случиться и без его вмешательства — все ведь люди. — Давай скорее внутрь, а то уже заметно похолодало. Простынешь ещё и придётся таскать тебе лекарства, — отшучивается глупо Сабуров, пропуская блондина вперёд себя и старательно делая вид, что всё в порядке, обманывает обоих в собственной уверенности. Иногда выходит сносно и, на удивление, сейчас удаётся запрятать тревожные сигналы виноватого мозга почти вовремя, пока этого не заметит Алексей. Внутри кафе стоит шум и гвалт, что не удивительно — огромное количество людей предпочитают ходить именно сюда, чтобы насладиться вредной и вкусной едой, которая, к тому же, относительно дешевая. Пользуясь преимуществами своего роста, Нур бегло осматривает зал, чтобы выискать свободные места. На счастье, парочка пустующих столиков все же присутствует, и Нурлан берет холодную ладошку Леши в свою руку, пытаясь протолкнуться через очередь. Большие габариты снова выступают ему на пользу, словно ледокол он прокладывает путь, позволяя Леше беспрепятственно двигаться следом. — Черт, никак не привыкну, что здесь теперь околачивается столько людей, — фыркает Сабуров, грузно опускаясь на стул. Леша устраивается напротив, и хоть лицо его светится улыбкой, Нурлан легко ощущает чужой дискомфорт. Он тут же недовольно зыркает на толпу, что ждет своей очереди, чтобы взять еду навынос. Если их всех убрать, то останутся только посетители, занявшие столики, от которых в разы меньше шума. — Ты часто сюда приходишь? — любопытствует Щербаков? — Сейчас нет, кажется, это первый раз спустя несколько месяцев. — Был так занят? — Скорее не было подходящей компании, — хмыкает Нурлан. Не будет же он рассказывать, что последние несколько месяцев были каторжной мукой, а сам хоккеист стал заложником своих мыслей и не покидал пределов квартиры. — Хорошо, что теперь у тебя есть я, — смеется Лешка, а Нурлан подвисает, потому что все его системы разом выдают ошибку, а воздух застревает где-то в гортани, не достигая легких. — Да, это правда подарок судьбы, — хрипло отзывается Нур. Он даже порывается добавить что-то еще, но их диалог прерывает подошедший официант, который готов принять заказ. Они выбирают классические хот-доги и обычную колу с парой пончиков на десерт. В другое время им пришлось бы изрядно попотеть в зале, чтобы отработать съеденные калории, но сейчас можно просто наслаждаться вкусной пищей и компанией, что действительно очень приятная для обоих. В ожидании снова завязывается беседа, где Леша делится своими успехами в той методике, о которой ему тогда рассказывал Сабуров. Конечно, ничего глобального вспомнить не удалось, но некоторые мелочи по типу фильмов или книг, которые раньше Леша читал и смотрел, он может вспомнить. Опять же не ясно, но обрывки сюжетной линии стали мелькать в голове, когда он недавно смотрел «Железного человека» с Рустамом. Эта маленькая победа воодушевила Лешу, и подарила несколько дополнительных баллов Нурлану в глазах Щербакова. Хотя, кажется, он с самой первой встречи смотрит глазами-сердечками украдкой на своего знакомого, надеясь, что тот не замечает. — Я думаю, что стоит продолжать развивать эту методику, — в заключении резюмирует Леша. — Я буду рад, если ты все вспомнишь. Думаю, ты к этому готов, — только вот Нурлану снова приходится умалчивать, что он-то совершенно к этому не готов. Какими бы эгоистичными порывами он сейчас не мотивировался, продолжая общение с Лешей, он в полной мере осознает, что ему придется потерять Щербакова дважды и второй раз стремительно приближается, поэтому Нурлан мечтает урвать как можно больше безмятежного времени рядом с блондином. После того, как официант приносит заказ, мужчины какое-то время молча поглощают пищу, время от времени переглядываясь с довольными улыбками. — Начинаю понимать, почему тебе так нравится это место, — с набитым ртом бормочет Леша. Он уже успел съесть большую половину своего хот-дога. Вокруг губ образовались майонезные усы, но эта неряшливость добавляет Щербакову какого-то особенного шарма. Казалось бы, несусветная глупость так пялиться на своего друга, но Нурлан не может отвести взгляда от довольного лица Лешки — сейчас все очень напоминает прошлое. Сабурову очень не хватает тех времен. Предаваясь ностальгии в своих мыслях, Нурлан не сразу замечает, как меняется в лице Леша, как быстро счастливую улыбку вытесняет гримаса боли и ужаса. Леша из последних сил сосредотачивается на том, чтобы остаться в сознании: он откладывает еду на тарелку, вытирает рот салфеткой и старается глубоко дышать. В помещении слишком много людей, которые все время о чем-то переговариваются, фоном играет музыка, а сам Щербаков оказался совершенно не готов к такому давлению на свой мозг. То, что с ним происходит совсем не удивительно, но от этого не становится менее страшно. С сенсорной перегрузкой Щербаков сталкивался всего лишь пару раз, но ужаса натерпелся на десять жизней вперед. Головная боль отбивным молотком ударяет по вискам, заставляя жмуриться. Худшее во всем этом, что контролировать собственное поведение становится практически невозможно. Так не хочется пугать Нурлана. Сабуров замечает происходящее в тот момент, когда сзади кто-то неосторожно пихает его в спину. Сначала он хочет сделать замечание неаккуратному посетителю кафе, но все внимание на себя переключает Леша, который выглядит более, чем плохо. Его веки плотно прикрыты, а губы сжаты в одну тонкую линию. Сабуров пару раз окликает друга, но тот никак не реагирует, лишь часто-часто моргает, а потом снова жмурится, словно не может сосредоточить взгляд на обеспокоенном лице напротив себя. — Леш? У тебя что-то болит? — Нурлан склоняется чуть вперед, желая оказаться ближе, чтобы понять тот сбивчивый шепот, что срывается с губ Алексея вперемешку с хрипами. — Надо уйти, помоги мне уйти, — кое-как удаётся вытолкать слова из гортани блондину. Без лишних слов Сабуров поднимается с места, наспех отсчитывает купюры, которые покроют стоимость их еды и даже больше, но финансы его интересуют сейчас меньше всего. У него самого ноги дрожат и руки трясутся при болезненном виде Леши. Ему приходится прижать Щербакова максимально близко к себе, чтобы протиснуться сквозь толпящихся людей в помещении. К счастью или наоборот, на них толком никто не обращает внимания, все только рады, что освободилось место, это позволяет покинуть заведение без лишнего промедления. На улице Леша держится на ногах тверже, но Сабуров не отпускает его вплоть до того, пока они не останавливаются у лавочки на пустынной аллее, где нет никого, кроме пары мигающих фонарей. Атмосфера жутковатая, но для Леши это как раз самое подходящее место, где он ощущает себя куда более свободно. — Что мне сделать? Воды или, может, скорую? — Нурлан не знает, как помочь, он даже до конца понимает, что вообще случилось с Лешей. Мечется взволнованным щенком вокруг, пока блондин тут сходит с ума, стараясь перетерпеть тошноту и головокружение, вызванные давлением шума вокруг на органы чувств. Его состояние напоминает паническую атаку, но то, как он пытается плотнее укутаться в свою верхнюю одежду и как жмется к лавочке, сигнализирует о том, что это что-то другое. — Сейчас пройдет. Мне надо… — речь снова обрывается, и Леша вскидывает трясущуюся руку, чтобы ухватиться за рукав Нурлана, словно тот его последняя надежда, внутренне молясь, что он правильно истолкует его жест. И тот понимает все в секунду, наверное, не зря они были лучшими друзьями. Сабуров усаживается на лавку и перетягивает Лешу к себе на колени, крепко прижимая сжавшегося парня к груди. — Я здесь, с тобой. Слышишь? Мой хороший, дыши вместе со мной. Давай, вдох — выдох. Вдох —выдох. Вдох — выдох. Нурлан не знает, сколько так они сидят, по его ощущениям его задница уже примерзла к лавочке, а пальцы рук, что он крепко сцепил в замок, успели посинеть от холода, но он не меняет позу пока Леша не начинает возиться его руках. Он все еще дышит в унисон с Сабуровым, постепенно успокаиваясь. — Леш? Тебе получше? — решается подать голос Нурлан, когда чувствует оголенным участком шеи ровное дыхание друга, а не заполошные прерывистые выдохи. — Прости за это, — Леша порывается встать, но его никуда не пускают. — Это сенсорная перегрузка. Такое бывает, когда я нахожусь в очень людных местах, слишком много шума, разных цветовых пятен и впечатлений. Думал, что оно уже прошло, но, кажется, нет. — Тебе не за что извиняться, это я идиот — потащил тебя в кафе, даже не выяснив, может тебе такое навредить или нет. — Обычным людям такое не вредит, ты не обязан спрашивать. — Обязан. Ты не обычный, тшш, не дергайся, — руки приходится сжать еще крепче, потому что задетый за живое Щербаков пытается стремительно встать. — Ты не обычный, но не потому, что потерял память или имеешь какие-то недуги. Ты просто очень чувствительный, а еще важный для меня человек, и я обязательно должен был позаботиться о твоем комфорте. Прости. Глаза Щербакова увлажняются, но он крепко жмурится, не позволяя слезинкам пролиться на замерзшие щеки. Не хватало еще больше опозориться и разреветься, как ребенку. Но, что поделать, если Нурлан прав? Он и вправду очень чувствительный. А эти приятные слова продолжают эхом отдаваться в грудине. Ощущать свою важность и то, что человек искреннее за тебя боится, оказывается очень приятно. Леша почти постоянно окружен вниманием и заботой со стороны своей семьи и друзей, но что-то в их действиях порождает в Щербакове страх, что он обуза и возятся с ним только из-за травмы. Рядом с Нурланом такого нет и в помине. — Кажется, сейчас ты дрожишь уже от холода. Пойдем, я вызову тебе такси, тебе срочно нужна горячая ванна и хороший отдых. Режим заботливого терминатора, кажется, включился у Сабурова на максимум, он бы и не прочь на руках донести Лешу до выхода из парка, но не хочет того смущать еще больше, да и напрягать едва успокоившегося парня лишним контактом не хочется. Одной рукой он вызывает «Uber», а второй на буксире тянет блондина. Идут они молча, потому что Нурлан боится лишний раз задавать вопросы, мысленно делая пометку прочитать, что это за зверь такой — «сенсорная перегрузка», а Щербаков молчит, потому что усталость резко навалилась, как лавина. Все его силы уходят, чтобы просто переставлять ноги, не петляя по тротуару. В машину Лешу усаживают, как маленького ребенка, Нурлан даже сам тянется, чтобы ремень безопасности щелкнуть, игнорируя вопросительный взгляд водителя. Пожилой мужчина немного смущен, он даже сначала думает, что пассажир пьян, но тот таковым не выглядит, просто немного бледный. Сабуров еще раз уточняет адрес и просит ехать аккуратнее, а еще не беспокоить Лешу беседами, на что тот благодарно улыбается, а водитель понятливо кивает. — Напиши мне, как будешь дома, — напоследок просит Нур, захлопывая дверь черной ауди. Ему это напоминает тот вечер, когда Леша ушел из дома. Тогда Сабуров точно так же сажал его в такси и давал такое же напутствие. Только в этот раз внутри страх серной кислотой внутренности выедает. Он бы с Лешкой поехал, да боится нарваться на Рустама или еще кого, возникшая ссора сделала бы Леше только хуже. Уставший мужчина медленно плетется домой, прокручивая поэтапно весь вечер, что он провел в компании Щербакова. Все шло хорошо, даже более чем, до ситуации в кафе, но, кажется, именно она становится ключевой, раз и навсегда проясняя для Нурлана всю огромную значимость Алексея в его жизни. Он не врал, когда сегодня говорил Щербакову, что тот важный для него человек. Скорее не просто важный, а горячо и трепетно любимый. И это пугает Нурлана, ведь теперь ему предстоит потерять не просто друга.