Особые отношения

Мой мальчик слабел с каждым днём. В конце концов ему стало настолько плохо, что мне приходилось кормить его с ложки. Я был уверен в своих силах, покуда считал это простой лихорадкой, но вот когда Джим начал кашлять кровью... Я не на шутку перепугался. Против туберкулёза я был бессилен. Но верить в то, что эта болезнь смертельна, и мальчик всё-равно не выживет, я не хотел. Может, это просто повреждение дыхательных путей? Не дай боже, что-то похуже. А что хуже всего, я потерял поддержку со стороны. Никто уже не верил в мои силы. Смоллетт готовил одного из младших матросов на роль юнги, а сквайр часто подходил ко мне, клал руку на плечо и говорил "сочувствую" или "соболезную", словно я уже потерял юношу. Но Джим-то был жив! А вскоре начались странные приступы, когда мальчик внезапно начинал задыхаться. И именно в тот день, а вернее ночь, я понял, что при первой возможности возьму мальчишку под опеку. Я проснулся от хриплого, тяжёлого дыхания и кашля, доносящихся снизу. Я скорее вскочил и зажёг свечу. В тусклом её свете я увидел бледное лицо Хокинса, сватившегося за горло. Я скорее сел, подхватил его и усадил в вертикальное положение, чтобы было легче дышать. Но легче не стало. Кровь изо рта ребёнка стекала на пол. И тут он уронил голову. Я чуть не поседел. Только обморока ему (и мне, разумеется), не хватало. Оставалось только искусственное дыхание. Но надавливать на грудь юнги я боялся. Этак я порву ему лёгкие. Пришлось делать его рот в рот. Другого выхода не было. И это всё же подействовало. Он очнулся. Но боже мой, с каким ужасом бедняжка глядел на меня. Я ещё не отпрянул от его губ и словно не видел его испуга. Мне показалось, что юнец плачет от страха, из-за приступа. Я поспешил его успокоить. - Тише, Джейми, тише. Всё хорошо. Ты дышишь, - я погладил его по голове. - Ч-что вы сделали? - почти неслышно пролепетал тот. - Я сделал тебе искусственное дыхание. Это была вынужденная мера. Она тебя и спасла. Ну ничего, не плачь. Всё уже позади, - я улыбнулся, но в сердце была какая-то тревога. - Или ты плачешь по другому поводу? - Я... Я просто не понял... Я думал... Боже, простите, простите меня... Он снова залился слезами. - Расскажи мне, - я присел рядом с мальчиком и осторожно усадил его. - Можно? Я не уверен, что вы меня поймёте, - он опустил взгляд. - Поверь, мне ты можешь рассказать всё, что угодно. - Четыре года назад к нам приехал один дальний родственник. Он пробыл у нас несколько недель. В свой третий день приезда он специально отвёл меня в сторону и... - он запнулся и сглотнул, - он сделал... это... У меня глаза на лоб вылезли. Я прекрасно понял, что именно сделал этот человек. Дыхание перехватило от ужаса. А в голове вертелась одна единственная мысль - "найду, придушу мерзавца". - Как же это... - я шокированно уставился на ребёнка. К сожалению, в наш просвящённый век насилие над несовершеннолетними не преследуется и не воспрещается. Кое-где оно даже приветствуется, мол, так ребёнка готовят к взрослой жизни. Но не восьмилетнего же ребёнка! Это же ужасно болезненно, не только физически, но и морально. Быть может, хотя бы родители Джима как-то отреагировали на такое? Но недолго я тешил себя этой надеждой. - Они мне не поверили, - тихо сказал мальчик. - Сказали, что я просто хочу, чтобы он поскорее уехал. А потом всё начало повторяться каждую ночь. Дядя пригрозил, что если я проболтаюсь кому, он меня убьёт. И когда я очнулся, я вспомнил об этом и решил... На этой ноте он заплакал. Боже, как же так можно? Ведь он совсем ребёнок! Зачем надо было так поступать? Из-за простой похоти? Теперь понятно, почему он так реагировал на ласку и доброе обращение. Для юноши они означали угрозу. После того, что он пережил, я ещё удивляюсь, что мальчик не замкнулся совсем. Теперь мне было боязно прикасаться к нему. Меньше всего я хотел пасть в глазах своего подопечного. Но ему была сейчас очень нужна, понимаете, нужна, моя забота и ласка. Я пересел поближе к нему и крепко обнял. - Оставь это в прошлом. Сейчас он не представляет для тебя опасности, правда. Но если ты, не дай бог, ещё когда-нибудь с этим столкнёшься, ты всегда можешь рассказать об этом мне. И я помогу тебе хотя бы врачебной помощью. И не оставлю без внимания твоего обидчика. - Спасибо, - он обхватил худыми руками мой торс. И снова у меня возникло то ощущение умиротворения, когда кто-то маленький и живой нуждается в тебе. И ты нуждаешься в нём. Наверное, это и называется любовью.