И снова вечер,
Снова кровь.
Вокруг лишь боль и слёзы.
Сказал, что сеешь, то пожнёшь.
За что тогда мне смерть, о Боже?
Ночь была тиха и безоблачна. У края береговой полосы, под покровом густого подлеска, стал на ночлег небольшой отряд эльфов. Леголасу не спалось. Днём он отдыхал на ходу, пока они шли вдоль полноводной реки, спал, как это умеют делать эльфы, отключая связь с окружающим миром и оставляя лишь необходимую для ходьбы часть сознания. Сейчас он просто лежал, тревожно глядя в темноту, впитывая в себя окружающие его звуки. Мысли его витали далеко отсюда. Издалека к ним навстречу шли несколько отрядов. Он слышал их еще с того момента, как на окрестности опустились сумерки, и серебробокая луна, засияв на небе, подсветила реку, витиевато ускользающую вдаль, словно мерцающую шелковую ленту. Сначала, понимая, что это слишком далеко от них, не придал значения. Но когда ночь окончательно приглушила звуки природы, а волна стихла в безветрии, эльф стал отчетливо различать их шаги. Четыре отряда шли с севера, сторонясь друг друга. Иногда звуки ходьбы затихали, потом возобновлялись, приближаясь. Леголас соскочил с расстеленного на ночлег плаща, отбежал шагов на десять от их небольшого лагеря и лег, расправляя траву под головой. Прижался ухом к сырой от ночных испарений земле. Сзади бесшумно подошли два эльфа. Самый старший — Эландар, был так стар, что некогда белокурые волосы его стали седыми, а серые глаза поблекли. Он был в походе вместе с ними по настоянию отца Леголаса, Короля Трандуила. Никто не возражал против воли Владыки, Эландар опытный воин, на его счету были сотни сражений, помощь его никогда не была лишней. Одно лишь омрачало молодого наследника — пожилой эльф был крепко предан Трандуилу. И обо всем, что случалось в походах, неизменно докладывал Королю. — Что ты слышишь, aranen? — прошептал Эландар, и Леголас поморщился недовольно от его обращения. — Кто-то идет в нашу сторону. Я думаю несколько небольших отрядов. Что скажешь, Таэрон? Эльф, что стоял ближе, кивнул. — Я чувствовал их ещё вечером, думал окрестности обходит дружина Наместника. Леголас повёл плечами, с тревогой вглядываясь в тёплые синие глаза наставника. — Не похожи они на отряды Наместника. Обходили бы дружиной — шли бы не таясь, а прятались бы, мы их вообще вряд ли услышали. — Дунэдайн? — спросил Таэрон, припадая к ухом к примятой траве рядом с молодым эльфом. Леголас отрицательно махнул головой. — Слишком многочисленны. Идут не в ногу, будто крадутся, но громко топочут при этом. Ступают неаккуратно, не стараясь оберечь землю под своими ногами. Словно порыв холодного ночного ветра прошел по спине молодого эльфа внезапный страх. — Орки, — озвучил его мысль Эландар. Таэрон и Леголас поднялись на ноги, беспокойно переглянулись. Эльфы вышли в поход с первыми днями лета. Странник попросил Леголаса собрать небольшой отряд и проверить предгорье Эфель-Дуат. Ходили странные слухи, что заброшенная, давно опустевшая крепость Минас Итиль светилась по ночам безжизненным зеленоватым светом. Зияющие оконные дыры разрушенных башен излучали странное мерцание, а по округе разносился гнилостный кладбищенский запах, и раздавался пугающий нечеловеческий вой и металлический скрежет. Эльфы были готовы столкнуться с отрядами орков, что не прекращали свои хаотичные нападения на земли Гондора. — Орки, несколькими отрядами, что им занадобилось здесь? — Таэрон растеряно смотрел на Леголаса, понимая, что тот вряд ли знает ответ. — Гондор был и остается предметом нападок нечистивых, — стараясь сохранять спокойствие, ответил молодой эльф, но душой понимал, что ничего обычного в таящихся ото всех нескольких организованных отрядов быть не может. Увидев в глазах товарищей отчетливую решимость, Леголас принял решение. — Нужно спешить, — твердо проговорил он, вглядываясь в их полные согласия лица. — Сворачиваем лагерь. Собирались быстро в полном молчании. Свернули вещи в эльфийские плащи и закрепили завязками на манер походных сумок. Таэрон срезал дёрн под кустарником, аккуратно отнес остатки золы от костра на огромных листьях лопуха, прикопал слоем земли и закрыл срезанным пластом зеленой травы. Ключевой воды набрали еще с вечера. Леголас оглядел напоследок берег, что был им пристанищем, и они тронулись в путь. Быстро шли они остаток ночи вдоль освещенного луной берега. Под утро, когда в светлеющем небе ещё отчетливо сияла звездная россыпь Реммират, реку обволокла непроглядная мгла. Рассветной зари не было видно в плотном седом тумане. Эльфы слышали движение разрозненных групп орков, их тяжелые шаги и еле уловимый шум дислокации отрядов. — Они в нескольких милях на том берегу, — Леголас вновь припал ухом к земле, когда эльфы остановились передохнуть на берегу протока Андуина. В попытках разгадать планы орков Леголас настолько увлекся, что еле услышал приближение двух путников к их отряду. Из чащи вышли два гондорца, оказавшиеся следопытами из отрядов сына Наместника, Лорда Фарамира. Как понял молодой эльф, темноволосый высокий следопыт, назвавшийся Нормиром, был у них за старшего, хотя возрастом был явно моложе второго воина, который представился Халивардом. Нормир уважительно поклонился эльфам, и даже сказал им приветливо: — Элен сила люмэнн омэнтильмо! /— Звезда благосклонно осветила нашу встречу./ (см. Квенья) Леголас почтительно повторил следопытам светлое древнее приветствие. Оказалось, что гондорцы тоже идут по следу отряда орков. И на вопрос, что является конечной их целью, у воинов были неутешительные догадки. На восток от берега реки, на пологом холме неподалеку от них раскинулось поселение, с любовью именуемое гондорцами Городом Солнца. С одной стороны омываемый водами притоков Андуина, с другой город давал начало обширным пахотным землям, тянувшимся на Восток по всему Итилиану. Располагаясь меж многочисленных ручьёв и речушек, земля эта была привычна к дождям и туманам. А название своё имела вовсе не из-за количества ясных солнечных дней, что видели в году её жители, а по имени основателя поселения Лорда Анариона. Близость Белых Гор, где издревле была отлажена горнодобыча, дающая сырье для ковалей, отточенное годами мастерство и передающиеся в поколениях особые секреты кузнечного дела сделали работу местных мастеров востребованной. И касалось это не только бытовых предметов, но и любого вида оружия, в чем местные умельцы также были хороши. Ярл Города Солнца Лорд Эрмарион выделил собственные средства на постройку в городке новых кузниц, распорядился о довольствии кузнецам, что брали на себя труд обучать кузнечному делу подмастерьев. На богатые ярмарки в поселение по весне и по осени приезжало много народу, люди с удовольствием раскупали удобную и практичную утварь. А оружие для своей дружины заказывал здесь постоянно сам Наместник. Следопыты поделились с эльфами опасениями, что Город Солнца и является целью нападения. Разрушить город, производящий оружие для дружины Гондора, для орков было неглупой целью, а взять с собой награбленное было бы полностью в их манере. Догадка гондорцев подтвердилась почти сразу после того, как была озвучена. С рассветом с того берега реки милях в пяти от них донёсся оглушительный рёв орочьего войска и треск ломающегося дерева. В низинах окрестность утопала в тумане, а вдоль берега он тянулся полосами. Леголас и Таэрон в несколько прыжков забрались на вершину огромного вяза. Эльфы с отчаянием глядели, как на том берегу на холме разгорался пожар. За разрушенными стенами, оберегающими спокойствие Города Солнца, горели многочисленные постройки и на возвышении за малым частоколом полыхал на полнеба дом Ярла. Гондорцы сказали, что недалеко отсюда в кустарнике на берегу у них спрятана лодка. Но до неё ещё нужно было добежать… Когда они в молчании правили судном, направляя его строго поперек течения реки, дабы побыстрее добраться до противоположного берега, звуки атаки совсем стихли. Пристав, они бесшумно вытащили лодку на берег, чтобы не унесло течением. Около воды и вглубь по холму росли в основном ивы, печально свисающие облиственными ветвями. Но попадались ольха и вязы. Леголас бесшумно забрался на ветви вяза, прячась в кроне раскидистого дерева. Черный дым валил и тут, и там за оградой поселка, на возвышении в центре городка догорала крепость Правителя. Через огромную дыру в частоколе с три десятка орков тащили к плотам на воде сундуки, как видно полные награбленного оружия. Леголас, уже не таясь, комментировал увиденное. — Их больше сорока. Город горит. Они носят добычу к реке и складывают на плотах, — кричал он сверху товарищам. — Их значительно больше, но мы искуснее в бою, — Таэрон обращался к гондорцам. — Попробуем перехитрить их, — высоко запрокинув голову крикнул Нормир молодому эльфу, — начинай стрелять в них, Леголас! Мы с Халивардом разбежимся по берегу в стороны и дунем в рог, возможно они испугаются что мы наступаем многочисленным отрядом! Это даст нам весомое преимущество. Леголас начал пускать стрелы. Когда первые орки на берегу стали падать, как подкошенные, их сородичи в испуге закрутили головами, пытаясь понять, откуда их атакуют. Стрелы Леголаса закончились, эльф схватил на лету подкинутый Эландаром колчан. Нормир выхватил свой рог и одновременно с товарищем они затрубили изо всей силы. Таэрон тоже поднялся на дерево, сидя на ветвях, они обрушили на отступающих орков град стрел, казалось, им удавалось делать по два выстрела в секунду. Громкий клич двух гондорцев к атаке эхом разлился в тумане, Нормир повторно дунул в рог. Враг дрогнул, решив, что с того берега реки прибыл многочисленный гондорский отряд. Эльфы видели сверху, как орки бросали на берегу свою добычу и уплывали вниз по реке. Нормир, Халивард и Эландар догнали их и, выхватив мечи, бросились в атаку. Да, следопытов было в разы меньше, но боевая ярость кипела их крови, а их навыки владения мечами были значительно лучше орочьих. Колчан Леголаса опустел быстро, примерно тогда же закончились стрелы у наставника. Таэрон соскочил на землю и побежал к месту сражения товарищей. Леголас, передвигаясь по ветвям, двигался над ним в том же направлении. Три десятка орков они уничтожили впятером, не дав им приблизиться к причаленным на мелководье плотам и увезти с собой награбленное. Когда бой был окончен, они вместе вошли в крепость через прореху в частоколе. Сохраняя полное молчание, шли они по улицам поселения к сердцу крепости — дому Ярла. Повсюду в воздухе летали хлопья пепла, пахло гарью, кровью и смертью. Орки лежали на улицах вперемешку с мирными жителями крепости. Там и тут попадались им навстречу убитые воины из дружины Правителя, словно застывшие сидели они или лежали, так и не выпустив из рук мечи. Рядом с каждым было по десять трупов убитых ими орков, злобно скалящих уродливые зубастые пасти. Много строений обгорело, из земли одиноко торчали их обнаженные стены. Яблони с завязями молодых плодов были чёрного цвета от копоти, как и трава, и цветы в палисадниках уцелевших домиков. Это было печальное и жуткое зрелище: застывший, припорошенный золой город, жизнь в котором была полностью уничтожена за одно утро. Крепость Ярла располагалась на небольшом плоском плато на вершине холма, внешне походящего на перевернутое зелёное блюдце. Строительство городской цитадели началось в конце второй эпохи. Поначалу возводились стены из дубовых бревен, а затем внутри постройки сооружались комнаты различного назначения. Был пристроен второй этаж, а потом и третий. Изначально всё поселение вмещалось за этими стенами, но по мере роста населения цитадель становилась тесной, и всё больше местных жителей стало селиться рядом. Постепенно вокруг поселения был выстроен новый барьер, а за малым частоколом остался дом Ярла. Смотровая башня в центре холма пала на ближайшие домики, обожженная словно головешка в костре. Колокол, покрытый черной гарью, лежал рядом со смотровой площадкой, язык его был вырван одуревшими от злобы захватчиками. Внутренний двор крепости был полон павших воинов дружины Ярла, вокруг которых точно муравейники высились кучи орочьих трупов, источая дикий смрад. Сама цитадель сгорела почти целиком. Гондорские следопыты, исследуя остатки постройки, предположили что чтобы крепость быстрее запылала, орки поливали дерево чёрной маслянистой жижей, что бывает скапливается на болотах Мёртвой топи в небольших лужах со специфическим запахом. За стенами дома Лорда погорело много народу, и в воздухе витал сладковатый запах жжёной человеческой плоти. Леголас с ужасом оглядывался вокруг. Внутри него все изнывало от скорби. Перебить и сжечь цитадель со всеми жителями, женщинами, детьми — это варварский поступок. Сердце его разрывалось на части, и если бы сумел, он бы заплакал сейчас, но соленые прозрачные слезы собирались в уголках его глаз последний раз почти две тысячи лет назад, когда он был совсем еще юным эльфом. — Была ли у Ярла семья? Наследники? — спросил Леголас. — Была юная дочь, — ответил Нормир, — Супруга Лорда Эрмариона, дав жизнь девочке, скончалась при родах. Я видел ее лишь однажды в Дол-Амрот, еще молодым юнцом. Прекрасная леди Элениа приходилась младшей сестрой Конунгу Имрахилю Дол-Амротскому. Это была необыкновенно красивая женщина. Леголас удивлённо переспросил Нормира: — Но ведь старшая сестра Лорда Имрахиля была супругой Наместника? — Верно говоришь, Светлейший, — кивнул следопыт. — Леди Финдуилас — мать нашего славного предводителя Лорда Фарамира, — Нормир склонил голову в почтении, положив руку в металлическом наруче себе на грудь. Леголас задумался. Он не был знаком с Конунгом лично, но о Лорде Имрахиле молва шла добрая, он был бесстрашным воином и справедливым правителем. Как и все князья Дол-Амрота он был потомком эльфов, по преданию прародительницей их рода была прекрасная Митреллас из Лориэна. Лорды Дол-Амрота были мужественны и статны, женщины их рода были изящны и невероятно красивы. Лет двадцать пять назад во время свадьбы Наместника Денетора, Леголас видел сестру Конунга Имрахиля, Леди Финдуилас. Юная княгиня очаровывала, Леголас и сейчас помнил изящные черты ее лица и тёмные ниспадающие с плеч волосы. «Выходит Ярл Эрмарион был женат на её младшей сестре, » — с грустью подумал эльф. — Род его канул в огне, — обреченно произнес Леголас, глубоко вздыхая. Он с силой воткнул глубоко в землю меч, что принадлежал одному из дружинников крепости. Таэрон сорвал у частокола во дворе маленькие белоснежные цветы эланора и украсил ими гарду, на которой виднелся гербовый рисунок лорда Эрмариона. Нормир тихо запел. Тревожный утренний туман Клубился над землей, Столкнулся наш Итилиан Со злобой и враждой. Сразила яростная тварь Ударом наповал, Блеснула ятагана сталь И город древний пал. Здесь больше кузни не дымят, И не цветут сады. Дома сгоревшие стоят, И в копоти цветы. Сражались храбро, стар и млад Свой защищая дом, Но орков был сильней булат, Все полегли ничком. Нормир смолк, справляясь с нахлынувшими эмоциями, но через несколько мгновений продолжил песнь. Найдут приют в верховьях гор Отважные сердца. Народу своему наш Лорд Был верен до конца. Храбрейшим воинам почёт — Таков небес закон. Твоё мы имя воспоём, О, Лорд Эрмарион. Они молча стояли рядом, предаваясь скорби. Лишь бестактный крик воронья изредка прерывал звенящую тишину вокруг опустевшей цитадели. Первым опомнился Нормир, он словно очнулся от сна, уверенно проговорил: — Нужно спрятать на берегу оружие. Дружина Наместника заберет его, — следопыты из отряда Фарамира вышли со двора крепости, эльфы шли за ними вслед. Ещё на входе в поселение, когда эльфы вошли вместе с гондорцами на покрытые пеплом улицы через разрушенный орками проем в частоколе, Леголас на мгновенье уловил странный звук. Шок от увиденного внутри города хаоса, заполнивший легкие запах смерти и ярость растущая в груди от вероломства орков, отвлекла в тот момент молодого эльфа. Но сейчас, подходя к разрушенной стене, Леголас вновь напряг слух. Сказав остальным, что проверит кое-что, эльф подошел к ближайшей к частоколу постройке. На огромном дворе стояла кузня, самая крайняя в поднимающейся наверх по холму Кузнечной улице. Уже войдя в ворота, Леголас понял, что так смутило его — он отчётливо слышал стук человеческого сердца. Внутри кузницы было не очень светло, ставни были наглухо закрыты, как видно, уже в момент боя. Вокруг всё было в крови, и на глиняном полу буквально не было чистого места. На пороге огромной кучей друг на друге лежали убитые орки. Голова одного из них с высунутым языком была начисто отрублена и откатилась далеко от входа. Эльф с восхищением подивился, сколько неприятеля полегло здесь от рук не тренированных воинов, а обычных кузнецов. Один из ковалей, молодой стройный мужчина, так и не снял с себя тяжелый фартук. Он сидел неподвижно прислонившись к стене и будто задумавшись глядел в пол. Лишь огромная рана на голове от кривого орочьего ятагана, и запекшаяся в волосах кровь были печальным доказательством того, что молодой умелец никогда больше не очнётся от раздумий. Между мертвыми орками у дальней стены, рядом с потухшим горном, раскинув руки лежал огромный гондорец с вьющейся в беспорядке шевелюрой и широкой бородой. Из спины его слева торчала стрела, прошившая насквозь тело могучего кузнеца. Он упал на пол будто пытаясь скрыть что-то под собой. И Леголас понимал, исходивший оттуда звук, наполняющий его сердце надеждой, не принадлежит ему, коваль был мёртв. Бережно перевернув тело погибшего исполина, Леголас увидел под ним дубовый люк в подпол. Луч тусклого света пронзил тьму небольшого погреба, когда эльф распахнул проем, пахнуло зябкой сыростью и запахом крови. Но он улыбался, чувствуя биение сердца совсем отчетливо. — Здесь кто-то живой, — крикнул Леголас, гондорцы его вряд ли услышат, но Таэрон обладал таким же острым эльфийским слухом, он расслышал бы этот возглас и на другом конце селения, — Похоже здесь живой юноша, видимо сын кузнеца, — добавил он тише, вглядываясь в темноту. Комнатка высотой чуть выше его роста была аккуратно вырыта и занимала пространство под кузницей. По двум противоположным стенам она была укреплена камнями, зазоры в которых умело замазаны красной глиной. Внизу лежала кузнечная утварь и куски металла разного размера. Прямо под лазом, у стены стояла небольшая наковальня, на ней без сознания лежал выживший мальчик. Руки его были раскинуты в стороны, однако в одной из них он так и сжимал окровавленный кинжал. Должно быть, падая, он ударился головой о наковальню, раздумывал эльф. Леголас, зацепившись рукой за пол у самого люка, легко спрыгнул вниз, плащ разлетелся в стороны, эльф снял его с плеч, положив рядом с собой на утварь. Он разглядывал высокую, худенькую фигуру, вид юноши никак не вязался с могучим плечистым мужчиной, что погибая, закрыл собой его убежище. Юный гондорец был весь в темной крови орков. Свободная рубашка от пояса и ниже была бордовой, словно орков резали, положив предварительно ему на живот. Хлопковые штанишки были выпачканы так сильно, будто их промокнули в луже крови, а затем надели на юношу. Правая штанина была распорота от колена вверх и на ноге зияла рана. Эльф наклонился и ощупал порез. Он нахмурился — ранка неглубокая, но края её были воспалены, а по коже вокруг расползались чёрные прожилки. Отравленный мордорский клинок. Яд уже начал действовать. Лицо с одной стороны было заляпано кровью, от уголка губ по щеке справа чернела кровавая размазня. Леголас подхватил раненого руками под руки и, прижав к себе, укутал своим плащом. С губ гондорца слетел глубокий вздох, и эльф вдруг понял совершенно точно, что обнимает не мужчину. Волосы необычного медного оттенка расплелись, спадая из-под плаща длинной вьющейся копной. Леголас не моргая смотрел на свою ношу. Это была юная дева. Эльф оттолкнулся от пола и взмыл вверх, выпрыгнув из лаза. Прижав к себе девушку, он выбежал во двор. У ворот стояла огромная бочка с водой для закалки металла. Леголас подхватил раненую рукой под голову, сдувая с поверхности воды осевшую сажу, намочил край плаща и стал смывать с лица бурые разводы. В этот момент из ее руки выпал кинжал, гулко упав на траву. Эльф подхватил его носком и метнул ногой вверх. Свободной рукой он поймал оружие и, повертев, хорошенько рассмотрел его. Кинжал был сделан искусно, был не эльфийской работы, но в точности повторял ее формой. На лезвие гравировка в виде трех рун. Lacoi. Cython. Quyl-Isha. /Lacoi (кв. Лакои) — сила. Cython (кв. Кит/х/он) — мудрость. Quyl-Isha (кв. Куил/Иша) — милосердие./ Леголас убрал кинжал за пояс и с любопытством взглянул в лицо девушки. Совсем еще юная, но сражалась, как видно, наравне со всеми. Он дотронулся ладонью до отмытой водой влажной щеки. Девчушка начинала гореть. Мордорская отрава распространялась по телу. Эльф помнил простейшие заговоры наизусть, в его силах было помочь раненой. Первое, что пришло ему на ум — помогающее детям заклинание. Прижавшись лбом к её лицу, он зашептал: — Прошу забери всю мою благодать, Позволь свои силы ребенку отдать, Небесная мудрость мне помоги. От смерти дитя сбереги! Над его головой неярко сверкнули блики, будто засияли его светлые волосы. Девушка глубоко вздохнула, их соприкоснувшиеся головы утопали в белоснежном мерцании, когда через несколько мгновений оно растворилось в воздухе вокруг них, кожа ее не казалась уже такой обжигающе горячей. Леголас чувствовал, что сердце ее стало биться ровнее и спокойнее. Улучшенное её самочувствие тихой радостью грело Леголаса изнутри. Однако, его душа в смятении металась. Такая храбрая и такая юная. Он обязательно вылечит её. Как Леголас мог подумать, что перед ним был мужчина… Он неловко улыбнулся, но горечь сквозила в этой улыбке. Что услышали эльфы, когда он нашел раненого? В особенности его интересовало, что воспринял слух Эландара. Что скажет он ему сейчас? Ведь старый эльф всё доложит Королю Трандуилу. Что он может рассказать старинному прислужнику отца? Я спутал с юношей девушку, она ранена и умрёт к закату, но я не оставлю её и попытаюсь вылечить? Леголас прижал её к себе еще сильнее. Нет, она не умрёт. Он не позволит. С улицы на кузнечный двор зашёл Таэрон, и Леголас выдохнул с облегчением. Эльф подошел, недоуменно нахмурив брови, разглядывая хрупкую фигурку в руках Принца и шапку развевающихся на ветру медных волос. — Где Эландар? — с тревогой спросил его Леголас. — Он вышел к берегу со следопытами, он решил помочь им спрятать отвоеванное у орков оружие и пополнить стрелами наши колчаны, — Таэрон растерянно спросил, кивая на девушку — Сын кузнеца? — Было темно, мне почудилось, что это мальчик. Я нашел её в подсобке под кузницей, должно быть, коваль спрятал туда свою дочь, — объяснил он в смятении глядя на бессознательную девушку. Леголас крепче прижал к себе завёрнутую в плащ хрупкую фигурку, накрутив на ладонь длинные волосы, спрятал их под капюшон плаща, оставив открытой одни лишь глаза и лоб девушки, скрыв остальное от посторонних глаз. Таэрон тем временем наклонился над ней, осматривая воспаленную рану на ноге. Он качал головой, проклиная эльфийскими проклятиями вероломное нападение орков. — Отравленный мордорский клинок, — Таэрон лишь подтвердил то, что его товарищ знал и прежде. Леголас лихорадочно обдумывал, что же делать. Он понимал, что не оставит здесь девушку. Он обязательно спасёт юную дочь кузнеца, чего бы ему это не стоило. — Она билась вместе со всеми. Когда я нашел её, в ладошке она сжимала клинок, окропленный орочей кровью, — с жаром проговорил эльф, сверкая огнем в глубине голубых глаз, — Я смогу помочь ей, мне просто нужны определённые травы. Я сделаю отвар, это вылечит её. Молодой эльф с надеждой посмотрел на наставника, будто ожидая одобрения с его стороны, поддержки, знака, жеста или слова, в которых будет надежда или прямая уверенность, что усилия его не окажутся напрасны, и у юной девы всё будет хорошо. Таэрон с сочувствием посмотрел на него. Разводя руками в стороны, он тихо проговорил Леголасу: — Не смотри на меня с надеждой, друг мой, будущее мне не ведомо, как и то, поправится твоя подопечная или погибнет, — мудрый эльф положил руку на плечо Леголаса, — Не даром ведь говорят о нас люди: Эльф не даст никогда человеку совет, Он не скажет тебе и ни Да, и ни Нет. Для него ведь твой путь, как секунда одна, А ему впереди ещё вечность дана. Леголас нахмурился и, недовольно насупившись, ответил: — Ты ведь знаешь, эльфы не дают советы людям не потому, что разнится отведённое нам время. Даже совет умнейшего друга может привести к печальным последствиям в жизни человека, каждый должен принимать на себя ответственность за свой выбор. — Леголас… — мягко, по-отечески произнес Таэрон, — девушка почти мертва. Таэрон видел, как юный воспитанник упрямо опустил взгляд, сжал губы в тонкую линию, напрягая подбородок. — Это мы ещё посмотрим, — сквозь стиснутые зубы проговорил он. В ворота вбежал Эландор, он нёс колчаны полные стрел, принадлежавших эльфам и дружинникам Ярла Эрмариона. Вслед за ним шли гондорские следопыты. Оба выглядели физически уставшими и подавленными морально. Воины как один охнули, увидев обширный воспаленный порез на ноге раненного. Эльф поведал, где нашел выжившего, и поделился догадками, что его спас, очевидно, отец — кузнец. Леголас кутал верхнюю часть тела девушки в свой зеленый плащ, дабы скрыть, что она не мужчина. Нормир наклонился над разорванной штаниной и осмотрел повреждение на ноге, тронув пальцами расползающуюся по коже черную сосудистую сетку. Взгляд его был печален. — Юноша вряд ли доживет до следующего дня, Светлейший. Как ни прискорбно мне говорить сейчас об этом, — Нормир выпрямился и Посмотрел Леголасу в глаза, — мы должны спешить в Минас-Тирит. Необходимо сообщить об ужасном происшествии Наместнику. Взять с собой раненого я не смогу, но Халивард может остаться, — гондорец постарше утвердительно кивал, — Двое суток и сюда прибудут воины Наместника, если юноша справится с ядом, мы отвезем его в столицу, — Нормир замолчал, не желая высказывать вслух негативные мысли, — В любом случае, он может придти в себя, и возможно, расскажет подробности о нападении. Чьи отряды посягнули на город. Может он что-то видел. Речью своей Нормир невольно подал Леголасу идею, и тот уже знал план своих действий. — Я останусь с раненым, — твердо сказал эльф, — Я немного владею искусством эльфийского врачевания, мои заговоры придадут юноше сил. Вы же сообщите о случившемся Наместнику, и через два дня вернётесь сюда, как планировали. Нормир от души поблагодарил эльфа за всю ту помощь, что окажет Леголас юному гондорцу. На этом они распрощались. — Спешите, как можете, храбрые воины, — напутственно сказал им Леголас, — Не отклоняйтесь от цели. На запад. И пусть попутным будет ветер и легкой будет ваша поступь. Торопитесь. Недобрые вести нужно нести быстрее, чем приятные. Оставшись втроем, Леголас дал распоряжения товарищам идти, как планировали к Эфель-Дуат. Собрать сведения об опустевшей крепости Минас Итиль. Леголас видел, как Эландар кивал, и насколько он был удивлен. Старый эльф не понимал поступка Наследника. Мальчишка уже был одной ногой в могиле. Но молодой Принц как всегда был добр и чрезмерно милосерден, потому решил попробовать спасти раненого. Леголас твердо стоял на своем решении, но чувствовал, как у эльфа перехватывает дыхание. Он что-то хотел сказать, попытаться убедить. — Леголас… — почтительно произнес Эландар, — мальчик вряд ли выживет. — Я останусь здесь, Нормир прав, возможно юноша придет в себя и расскажет подробности нападения, — сказал Леголас сурово, не терпящим возражения тоном, — мы должны знать как можно больше, покуда отряды орков беспрепятственно снуют по землям Средиземья. Молодой эльф молил небеса, чтобы Эландар послушал его, принял без споров его намерения и не узнал того, чего сейчас знать не должен. Было недопустимо, чтобы эльф нашептал Королю Трандуилу, что сын спас кого-то, тем пуще спас девушку. Отец сживет это невинное прекрасное дитя со свету. Прикрывая свое решение чувством долга, он уже знал, что должен сказать, дабы убедить подозрительного Эландара. Скрепя сердце, Леголас понимал, если потребуется, он пересилит себя, притворившись бездушным. Он должен выглядеть так, как обычно выглядит отец, и говорить сейчас ужасные слова из числа тех, что постоянно твердит ему Король. — Нормир действительно прав, — сухо согласился Эландар, — юноша вряд ли встретит рассвет следующего дня. Не стоит тебе так сильно убиваться…***
Миирэль начала приходить в себя. Она поняла это, когда неприятная ломота начала растекаться по телу. Нога горела, будто девушка прислонилась ею к раскалённому добела металлу. Голова гудела а в висках пульсировала кровь. Она не сразу вспомнила, что произошло и почему ей так отчаянно больно. Воспоминания вернулись с образом оскалившего серую щербатую рожу орка, отрубленную голову которого она держала за волосы, пока ее воротило на пол кузни. На поселок напали орки. Как же отец? Остались в крепости живые? Они должно быть напуганы! Вопросы роились в голове, отчего сильнее сжало виски. Миирэль услышала чьи-то голоса рядом и перепугалась, не орки ли. Но речи их звучали так мягко и певуче, словно в приозерной утренней тишине от порыва летнего ветра звенели одновременно десятки хрустальных колокольчиков. Она осознала, что разговор ведут трое мужчин, тон их беседы располагал к себе и девушка успокоилась. «Спасены» — мелькнуло у нее в голове. В первые мгновения пробуждения ей сложно было сосредоточиться и она не смогла разобрать, о чем разговаривали находившиеся рядом люди. Она могла лишь восхититься звуками их голосов, речь двоих из них была приятна точно журчание чистого горного ручья, третьего же — настораживала своей сухостью и самодовольными нотками. Ей хотелось открыть глаза и посмотреть, что происходит вокруг. Но веки были настолько тяжелыми, будто налились металлом. Каждая ресничка, казалось, прибавляла им по фунту веса, мешая приподнять. Телесная немощь пугала Миирэль, ей становилось не по себе от того, что она не способна даже пошевелить головой. Нужно собраться. Она должна придти в себя. Девушка почувствовала, как кто-то обнимал её, от этого ей стало так тепло и уютно, по гудящему от боли телу разлилось сладкое спокойствие. Будто придавшие сил лёгкие объятия позволили преодолеть нахлынувшую слабость, и ей, наконец, удалось слегка приоткрыть глаза. Миирэль чудилось, что над ней склонился сейчас прекрасный белокурый ангел. Сквозь сетку полуопущенных ресниц она смотрела на него, не в силах оторвать взгляда. Она не смогла разглядеть его лица, солнце ярко светило ему в спину, но, затаив дыхание, девушка любовалась сиянием его светлых волос, будто присыпанных сверкающим алмазным крошевом. Миирэль подумала, что он прекрасен. Она услышала тихий голос, тот самый, что из всех нежных перезвонов серебристых колокольчиков понравился ей менее всего своей неприятной заносчивостью. Ей показалось, что обратились именно к ангелу. «Юноша вряд ли встретит рассвет следующего дня. Не стоит тебе так сильно убиваться», — холодно проговорил один из мужчин. Сияющее нимбом божество, высоко вскинув голову, надменно ответило: — Мне почти три тысячи лет. Сколько поколений людей кануло в лету на моих глазах. Поверь, смерть юноши последнее, из-за чего я стал бы убиваться. У Миирэль внутри все похолодело от его слов. Дивный ангел с черствой душой! Как мог он посчитать никчёмной чью-то жизнь? Она не знала, о ком именно в поселении шла речь, должно быть молодой гондорец больше не увидит рассвета из-за ранений, и ей было безмерно жаль этого бедного юношу. Миирэль хотела рассмотреть жестокого прекрасного незнакомца, но его слова так больно полоснули ей по сердцу, что лишили последних сил. В изнеможении опустила она тяжёлые веки, душа её тонула в белой зыбкой мгле. Звуки голосов медленно удалялись и Миирэль вновь потеряла сознание.