Вдребезги чёртову слабость

Чимин долго засыпает, ворочаясь на мятых простынях. Постоянно потирает оба запястья, и плачет. Горло саднит, такое ощущение, будто он проглотил камень. Его отпустили, слишком резко, и ушли хлопнув дверью. Посторонних не слышно. Совсем. Или все ушли, или он немного потерял слух. Опять. Такое было, однажды, совсем недавно, дня три назад. Он не слышал нечего, кроме шума в ушах. Ни проезжающих машин, ни людей. Сейчас снова страшно. И накатывает истерика, раз за разом. Странное ощущение, когда изнутри душу рвёт от крика, а не можешь издать и звука. Лишь дыхание, и то не кстати. Чимин предпочёл бы не дышать, и вовсе. Задохнуться прямо здесь, в своей кровати – непреодолимая мечта. А были бы силы, он бы к ней стремился. Уже третий час ночи. Омега переворачивается на спину, и складывает руки на груди, без конца касаясь израненных запястий. Его глаза открыты, и направленны в потолок. Подушка под ним мокрая, и не сразу понятно от чего. Слёзы всё же есть, но совсем немного. Пожалуй, правильней будет их беречь. Пак хнычет, и постоянно оглядывается. Словно в комнате он не один. Чувство что за тобой наблюдают, не отпускает, от этого хочется спрятаться. К нему слишком резко возвращается слух. Теперь мерещится каждый шорох. Мальчишка морщится от страха, и жмётся насколько хватает сил. Он стискивает кулачки, и напрягается телом, широко открывая рот в немом крике. Опять эти призрачные прикосновения... Он тщетно выкручивается, словно его удерживают, и причитает себе под нос "Отпустите". Чимин не может забыть, от этого и страдает. Он выгибает спину, чувствуя режущую боль в пояснице, как тогда, в тот самый день, ощущая в себе два каменных члена. Он кричит, пусть и беззвучно, опадает резко обратно на кровать, словно отключается, но через секунду всё возвращается вновь. Собственный крик, саднящие порезы, и чувства отчаянной надежды на спасение. Пак выдыхает, глубоко, несколько раз, не обращая внимания на боль в горле, вскакивает с кровати, безвольно падая на пол. Пусть и ненадолго, появились силы, возможность хотя бы встать. Он собирает всю волю в кулак, резким движением вытирает рукавами слёзы, и смело открывает глаза, прислушиваясь к звукам из кухни. Тихо. Шагов не слышно, хотя это очевидно, сейчас глубокая ночь, родители давно спят. А про другого обитателя этой квартиры даже мысль допускать страшно. Омега хромает, но всё же идёт. Босиком по холодному полу. Всё равно. У него в кармане сигареты, это важно. Он выходит на балкон, его волосы обдувает ветер, он чуть морщится, и достаёт из пачки сигарету, сразу же закуривая с зажигалки. Никотин попадает в лёгкие, его нарочно задерживают в себе подольше, словно это поможет избавится от поглащающих пугающих чувств. Он смотрит вниз, на пустые тратуары, горящие вывески круглосуточных магазинов, и изредка проходящих прохожих. На улице темно, на весь квартал горит всего два фонаря. Чимин делает затяжку, одну за одной, почти без перерыва. Сейчас всё равно. Ему надо. За прилетевшим на землю окурком, следует второй, а меж пальцев красуется уже третья. Глаза слипаются от засохших слёз, он опирается устало об стену, а после садится на холодный пол. И Чимин прекрасно знает, что сейчас не уснёт. Вообще навряд ли сегодня. Он выдыхает дым, и плетётся обратно в спальню, дальше, не моргая исследовать потолок.

***

Утро он встречает как обычно, правда будильник ещё не зазвинел. Пак разлепляет веки, после сотни неудачных попыток уснуть. Медленно поднимается на ноги, и идёт сразу в ванную, не обращая внимания не на что. Да, делать ему нечего, да и особо не на что не тянет. Представляя себя увлечённого как раньше, к горлу подступает тошнота. Нечего не хочется, вообще. Довольно знакомое чувство, раньше такое бывало довольно часто. Но сейчас, это ощущение чем-то отличается. Однозначно, сейчас это более противно, и начинаешь ненавидеть себя за подобные мысли. В голове пусто, в ушах монотонный звон. Его шаги беззвучные, дыхание тихое, еле заметное. Он принимает холодный душ, даже не взглянув в зеркало, плетётся на выход. Так же как и раньше, безвольно бродить по улицам, не обращая внимания на прохожих. Это стало его вредной привычкой. Он не может оставаться дома, не может ходить в школу, и категорически отказывается с кем либо общаться. Он стал другим. Это удивляет не многих, только родителей, и парочку людей из школы. На него всё равно почти всем прохожим, продавцам, у которых он покупает сигареты, животным что изредка встречаются на пути. Солнце встало ещё не полностью, освещение улицы приглушённое, облака сгущаются над головой. По одному открываются магазины, после кафе открывают свои двери. Но Чимину всё равно. У него и денег толком не осталось. Новый телефон остался нетронутым. Всё на той тумбочке возле кровати. Он ступает медленно, без определенной цели, просто прямо, куда глаза глядят. Взгляд останавливается на небольшом сквере. Лавочки уютно расположенны в шахматном порядке, а между ними клумбы. Парень обводит территорию безжизненным взглядом, и опускается на первую попавшуюся скамейку, сразу же потянувшись в карман за сигаретами. Он смертельно уставший. Глаза под напором ярких лучей слипаются, и ему просто необходимо поспать. Дома уснуть не получается. Не отпускает липкий страх. А здесь людей не много, и уже точно нет его брата. Он выкуривает до фильтра сигарету, бросает окурок под ноги, и обессиленно заваливается на бок. Доски твёрдые, и больно впиваются в кожу. Хочется обратно в мягкую постель, но не домой. Ни в коем случае. Пока он может врать что в школе, туда можно не возвращаться. Чимин морщится от неудобства, равно выдыхает, переворачиваясь на спину. Не помогает. Всё равно уснуть не получается. Он хнычет, и всё же поднимается, садясь ровно. Глаза всё равно закрываются сами, он не может противостоять напору сна. И закрадывается маленькая надежда, что сознание его вскоре покинет. Он не против. Лишь бы выспаться. Внезапно на лавочку кто-то подсаживается. Чимин не сразу обращает внимание, но этот человек кажется слишком наглым. Вокруг полно свободных, и в конце концов можно было сесть чуть дальше, на приличное расстояние. Пак хмурится и нехотя переводит взгляд на чужие ноги. Длинные, обтянутый в чёрный джинс, из обуви, на нём массивные кросовки, а размер, по сравнению с чиминовым, кажется запредельно большим. Чимин поджимает под себя ноги, и оглядывает незнакомца полностью. Когда сквозь пелену усталости, он разглядел Тэхёна, то едва не упал, вовремя сориентировавшись. —Привет. – здоровается низкий голос. Ким поднимает брови, оглядывая мальчишку перед собой, и тянет руку, поддерживая плечо, ибо кажется что тот сейчас отключится. —Ты в порядке? —Что т-тебе нужно? – на усталом выдохе произносит омега. —Просто подошёл поздороваться. – беззаботно хмыкает альфа. Чимин сглатывает, и прикрывает глаза, откидываясь спиной на жёсткую спинку. —Уйди. —Не хочу. – Ким хмуриться, и перекидывает руку на хрупкое плечо, заставляя омегу дёрнутся. Пак подскакивает на ноги, резко, игнорируя потемнения в глазах, делает шаг, а потом его хватают за запястье, насильно усаживая на своих коленях. —Куда же ты, малыш? – Тэхён слабо усмехается, и шепчет почти в ухо. Чимин жмурится, и едва слышно, отрицательно хныкает, чувствуя на своей талии чужие руки, что не позволяют встать. Его вновь окутывает паника, но тело реагировать отказывается, непроизвольно расслабляясь. Омега роняет голову на чужое плечо, и устало сопротивляется, безуспешно пытаясь отстранить крепкие руки. —Ну чего ты? – спокойно шепчет альфа, поглаживая обмякшее тело на своих коленях. Чимин хнычет громче, отчаянно напрягая мышцы, не оставляя попыток освободится. —Тшш... Успокойся, малыш, всё хорошо... – Тэхён расслабленно улыбается, и успокаивающе поглаживает спину, а замечая что младший затихает, подтягивает его на себя ближе, удобней устраивается сам, и перекладывает омегу поперёк, чтобы тонкие ноги лежали на лавке. Поддерживает спину, не позволяя упасть, и обнимает крепче за талию. Омега хоть и против, но сделать ничего не может. Веки словно свинцом налиты, а манящая темнота медленно забирает сознание. Его тело непроизвольно, но поддаётся ласкам, расслабляется полностью, в чужих руках. Голова тряпичной куклой валится на бок, и Ким услужливо подставляет своё плечо, шире улыбаясь. Незаметно перемещает руку ниже, плотно касаясь бедра, а после ягодиц. Чимин скулит что-то неразборчивое, но явно отрицательное, а вскоре, отключается полностью. Тэхён оглядывается по сторонам, а после ухмыляется облизывая губы. Мальчишка на руках уснул, а значит, можно действовать. Он медленно поднимается, удерживая слабое тело, и таким же осторожным шагом, следует к своей машине, не спуская затейливой улыбки с лица. Задняя дверь открывается под напором, на мягкие смежные кресла, укладывают омегу, а после захлопывают дверь обратно. Альфа постоянно оглядывается, боясь нарваться на любопытных прохожих, и как можно быстрее, скрывается в машине у руля. Выезжает с парковки почти сразу, напоследок бросив взгляд в зеркало заднего вида. Чимин трясётся, от неровности дороги, а через пару минут такой поездки, приходит в себя, пусть и не полностью. Глаза слипаются, сон наровит забрать сознание снова, но омега держится, собирая последние силы. Губы приоткрываются, в попытках что-то сказать, но выходит лишь усталое, негромкое мычание. Тэхён снова облизывается, коротко, несдержанно обарачивается, и как можно спокойнее улыбается, чтобы не спугнуть мальчишку. Пак хмурит брови, пытается подняться, но руки не держат, и он падает снова, роняя по щекам слёзы. Это повторяется снова. Это чувство безысходности, и отчаянные слёзы, так знакомы. Чимин хочет спастись. Сейчас, пока он не прошёл через это снова. Автомобиль тормозит с визгом, и омега вздрагивает, от неожиданности, а замечая что Тэхён выходит из машины, и направляется к его двери, истерично всхлипывает, дёргает ручку двери с другой стороны, обессиленно вываливаясь на землю. Отползает назад, раздирая кожу на локтях, и плачет без возможности подняться. Альфа всё равно нагоняет, только теперь ещё злится, перехватывая лодыжки, тянет на себя и поднимает на руки, не обращая внимания на яростное сопротивление младшего. Чимин скулит, и умоляет отпустить, безуспешно выкручиваясь в крепких руках. Его забрасывают на плечо, силой шлёпают по ягодицам, приказывая успокоится. Ким оглядывается, открывая подъезд, облизывает губы, и поспешно входит в здание, ускоренно поднимаясь по лестнице на второй этаж. У Пака сбивается дыхание, кулачки по возможности бьют по крепкой спине, а услышав щелчок замочной скважины, снова дёргается, уже на автомате. Чужая квартира встречает тишиной, и холодной неуютной атмосферой, но не успевая рассмотреть окрестности, его заносят в спальню, и бросают на кровать с отчётливым скрипом старого матраса. Тэхён зверем нависает сверху, не на секунду не задумываясь, и не задерживаясь у чужих губ. Всего лишь влажно касаются губами чужих, и моментально опускаясь ниже. Чимин плачет, снова, слёзы скапливаются неожиданно быстро, и внезапно появляется голос. Он кричит, пока его не затыкают ладонью, и дёргается всем телом ощущая грязные прикосновения. Альфа не медлит, сразу же принимаясь расстёгивать ширинку на чужих джинсах. Вторая рука натягивает толстовку, почти до подбородка оголяя бледноватую грудь. Омега не перестаёт хныкать, преследуя каждое действие взглядом, отрицательно мотает головой, словно его послушают. Тэхён принимается выцеловывать плоский живот, оставляя кровавые засосы на каждом выпирающием ребре, придавливает своим весом хрупкое тело, не позволяя выбраться, опускается поцелуями ниже, до линии боксёров, и резко сдёргивает чужие джинсы до колен, вместе с бельём. —Наконец-то нам никто не помешает... – возбуждённо выдыхает альфа, специально задевая пальцами соски, когда поднимается выше, касаясь губами мочки уха. Пак морщится от отвращения, и сильнее плачет, пытаясь освободить запястья от стальной хватки над головой. —Наконец-то ты только мой... – его голос несвойственно ласковый, а он сам кажется получает удовольствие от своих же слов. Он улыбается, точно как псих, обнажая зубы, и снова вгрызается в пухлые губы поцелуем. Чимин жмурится, и отворачивает голову, но его притягивают насильно, сдавливая подбородок. Тэхён разрывает почти до крови, а потом плотоядно облизывается, вынимая со своих джинс ремень. Омега выдыхает, рвано, а когда приоткрывает глаза, его запястья тут же перетягивают кожаным ремнём, до посинения сжимая нежную кожу. Чимин дёргается, альфа поднимается на ноги, осматривая проделанную работу и снова улыбается, вводя в ужас. Стягивает поспешно свою одежду, оголяя всё больше подкаченное тело. А раздевшись полностью, накидывается на омегу вновь, моментом освобождая его от ненужной одежды. Младший выгибается, стараясь ударить ногой, а на все его жалкие попытки освободится, Тэхён лишь смеётся, раздвигая худые ноги вдоль кровати. Подкладывает под поясницу перьевую подушку, и слишком долго рассматривает узкую дырочку, отчего Чимин громче кричит, и плачет, в тщетных попытках прикрыться. Альфа раздражённо цокает, шлёпает по ягодице, и ненадолго поднимается, затыкая омеге рот его же бельём. После расслабленно выдыхает, раздвигая чужие ноги вновь, и присматривается, неведомо облизываясь. Ведёт сухими пальцами от копчика до машонки, с успокоением разглядывая сжимающеюся дырочку, и прикусывает губу, чувствуя как возбуждается ещё больше. —Малыш приймет в себя папочку без смазки? – Тэхён поднимает заинтересованый взгляд на омегу, и невинно улыбается, выгибая бровь. Чимин истерично мотает головой, с новыми силами выкручивает руки, и невнятным скулением, сопротивляется дальше, тщетно сводя колени вместе. Тряпка во рту уже насквозь мокрая, руки зетекли, а пальцы немеют, от того что ремень перекрывает поступление крови. Всё происходит слишком быстро, альфа по прежнему улыбается, и устраивается удобнее меж разведённых ног. Вначале входят пальцы. Это Чимин чувствует особо хорошо, детально ощущая короткие ногти, что царапают скользкие стеночки. Их два, и толкаются они порядком в ускоренном темпе. Тэхён растягивает губы, наблюдая как сменяются эмоции в лице напротив. Настигает гримаса боли, дорожки слёз режут по щекам, глаза зажмуренны плотно, словно так он сможет отгородиться от внешнего мира. Не чувствовать всё это снова. Он почти не дышит. Задыхается. Этого не замечают. Больно. Он кричит. Пусть и голоса не слышно. Он только в голове, что заклыдывает уши. Он больше не слышит? Тело расслабляется. Глаза закатываются. Но ощущения не исчезают. Его разрывают изнутри. Ему больно. Но тело не реагирует. Словно под наркозом. Он видит. Но не уверен в этом до конца. Всё со стороны. Наблюдения. Прям как в тот день. Сознание не покидает. Он только молится отключится. Его не слушают. Его не слышат. Страшно. Перед глазами белый свет? Слишком яркий. Он морщится, но смотрит. Видит. Нечто странное, похожее на дым. Он улыбается. Непроизвольно. Всё исчезает. Он наконец отключается.