***
К темноте двое дошли до прибрежного поселения, откуда предстояло добираться до острова морем. Между напарниками все осталось по-прежнему, вроде бы, но Сасори теперь сразу же реагировал на малейший шорох и звук. Он был всё так же не слишком-то разговорчив, а Такара начала чувствовать, что не имеет права ему докучать. Она стала обязанной слишком многим Кровавому скорпиону, который оправдывал своё прозвище полностью. И почему-то сделал исключение для неё. Гостевой домик был таким же обычным, как сотни других, ставших временным домом для тех, у кого не было дома. В номере с тонкими стенами лежал лишь один футон — второй оказался без надобности, что удивило хозяев. Выпив чашку горячего чёрного чая, Такара попыталась заснуть. Спать ей не нравилось в последнее время, как бы странно это ни выглядело. Реалистичные, яркие сны — эпизоды из жизни куноичи мучили девушку каждую ночь, заставляя переживать их, каждый раз новый. Она помнила все, до мельчайших подробностей. Две жизни стали с трудом умещаться в одной голове, а новые чувства творили в душе неописуемый хаос. Присутствие Сасори-но-Данны спасало. Находись она рядом с Итачи, точно сошла бы с ума. На посёлок спустилась ночь. Гостиница все же несколько отличалась от остальных: за домом росли глицинии, крупными кистями душистых лиловых цветков украшая неухоженный сад. Ветви деревьев укрывали беседку, пустую в такой поздний час. Сасори нравилась тишина. Когда земля погружалась во тьму, когда мир вокруг засыпал, создавая иллюзию тотального одиночества, наступало его личное время. Того, кто не спит никогда. Теперь он мог размеренно думать, не отвлекаясь на раздражители, наедине с молчаливыми куклами, которые не тревожат его покой. О прошлом, так и не отпустившем хозяина, о сомнительном будущем, о мире, о вечности. И, конечно, о настоящем. О миссии и о той, чей сон приходилось теперь тщательно охранять. Мыслей об этой девочке в принципе стало как-то уж многовато. Сасори не любил лишний груз, но именно этот почему-то оказался не в тягость. Он и сам не мог осознать почему, но ощущал теперь больше смысла. Какого смысла и в чем, оставалось ему непонятно, и это до ужаса раздражало того, кто понимал всё и всегда. В ночной тиши стрекотали цикады. Наслаждаясь своим одиночеством, кукловод заботливо протирал специальным составом одну из обгоревших марионеток. Таких ещё оставалось немало, но ночи должно хватить. Скрип деревянного пола, лёгкая поступь босых девичьих ног. Сасори все слышал, конечно, но сделал вид, что не заметил, увлекшись работой. — Что-то случилось? — спросил он, когда Такара присела рядом на нижнюю из ступенек. — Бессонница. — Или ночные кошмары? — Откуда вы знаете? — Иногда ты кричишь по ночам, — сказал кукловод, не отрываясь от марионетки. — Я тоже, бывало, кричал. Когда ещё видел сны. Вновь повисло молчание, нарушаемое лишь плачем цикад. Учиха спрятала пальцы в рукава ночной белой юкаты — с моря подул сильный ветер, принеся с собой холод, и растрепал длинные чёрные пряди. Такара не стала их поправлять. — Данна, можно я помогу вам? — вдруг спросила она, смотря, как напарник чистит марионетку. — Можешь протереть кукол от сажи, — согласился шиноби и дал девушке вторую тряпку из мягкой ткани, пропитанную особой жидкостью. Учиха встала с деревянной скрипящей ступеньки и села прямо на землю, где были разложены куклы-бойцы, уколовшись коленями о густую траву. — Знаете, а ведь любая из них в сто раз полезней меня, — грустно улыбнулась Такара, начав вытирать жёсткую, мёртвую руку. — Почему вы меня не оставили, данна? Она не могла осмелиться задать заветный вопрос уже какой день подряд, но эта тихая ночь, пришедшая после огненной бури, словно снимала покровы с пострадавшей души. Этот яркий запах глициний и песня цикад располагали к откровенному разговору, будто бы создавая свой мир в маленьком садике и обещая, что все будет хорошо. Сасори ощущал то же самое. Не понимал только чем. — Я привык чинить то, что сломалось, а не выбрасывать. Если бы я отказывался от пострадавших марионеток, давно бы растерял свою армию. — Вы считаете, что можно меня починить? — Я буду думать, что можно сделать, — серьёзно ответил шиноби. — Думал, пока ты не пришла. — Я уйду, если мешаю. Простите, — извинилась Такара и уже начала подниматься. — Не нужно. Останься, если не можешь спать. Кукловод и сам удивился отказу от долгожданного одиночества, но он действительно не хотел, чтобы напарница уходила. И снова не понимал почему. — Я кое-что тебе обещал, — вдруг сказал он и, отстранившись от куклы, запустил пальцы в карман плаща. — Возьми. Шиноби протянул девушке бутон того самого цветка, сорванного у лавки продавца данго несколько длинных недель назад. Такара всё-таки встала на ноги и забрала из рук Сасори подарок: бархатные лепестки, которые она помнила, стали твердыми, точно камень. Но на вид цветок остался таким же прекрасным и нежным, как был при жизни, в тот самый день. — Спасибо, Сасори-но-Данна, — улыбнулась Учиха и благодарно поклонилась отступнику. — Я сделал из него заколку. Алый бутон будет красиво смотреться на чёрном. — Вы как всегда правы, данна, — снова по-детски радостно улыбнулась Такара и тут же прицепила подарок к спутанным волосам. — Он всегда будет со мной. Шиноби и сам улыбнулся, непроизвольно, и тут же опустил голову, чтобы девушка не заметила. Марионетки быстрее приводились в порядок усилиями двоих, цикады пели все громче, а приятный запах глициний заполнял собой всё пространство. В эту странную, неодинокую ночь внутри что-то стало теплеть. И гений Акасуна Сасори никак не находил ответ почему.Когда плачут цикады
23 июня 2021 г. в 20:33
Город горел, повергнутый в огненный ад. Языки красного пламени хищно сжирали руины разрушенных зданий, улиц и жителей, чьи крики отчаяния были слышны, казалось, за километры. Они расползались с бешеной скоростью, поглощая все то, что осталось от цветущего города, которому просто не повезло. Уничтожение обретало материальную форму: густые клубы серого дыма вздымались в чистое небо и съедали даже его вместе с солнцем, внезапно погасшим для тысяч невинных людей. Солнцем, затянутым красными облаками.
Просто не повезло.
Двое отступников наблюдали за праздником смерти с торчащего рядом холма, словно всадники апокалипсиса. Внезапная миссия, небольшое задание лидера, призванное упрочить славу Акацуки: стереть с лица земли любой населенный пункт по пути. Доказать, что бойцы Рассвета способны вдвоём взять целый город и отправить его в историю. Не сворачивая с маршрута, мимоходом и ненавязчиво, без подготовки и лишних усилий. Жалкая попытка сопротивления плодов не дала.
Справедливости ради, их было не двое. Смертоносная армия из сотен марионеток стояла за спинами кукловода и его спутницы, облепив собой целый холм. Этой дьявольской силы хватило бы и на дюжину человек.
— Разве так выглядит мир, Сасори-но-Данна? — тихо спросила Такара, наблюдая за адским пожаром, унесшим такое количество жизней, что было сложно даже вообразить.
— Скучно. Неинтересно, — равнодушно сказал Сасори, недовольный результатом работы. — В этом примитивном огне совсем нет красоты.
По бледным щекам Учихи тихо стекали слезы, отдавая солёным привкусом на губах. На лице девушки не отражалось ни единой эмоции, но молчаливый ужас в чёрных глазах кричал на весь мир. От бессилия, от холодной, необъятной жестокости, не поддающейся понимаю и уговорам.
Она не смогла это остановить. Удалось только вымолить у Сасори пощаду для тех, кто чудом успел спастись.
Такара осознавала, что стоит не на той стороне. Окажись она в этом городе, погибла бы вместе со всеми, не сумев защититься и даже сбежать. Не то отголоски дыма, не то кровавые облака на платье снова начали сдавливать грудную клетку так сильно, что становилось невозможно дышать. Учиха закашлялась.
— Уходим, — позвал кукловод. — Надоело на это смотреть.