***
— Как давно вы не были нашим гостем, Сасори-сан, — улыбался седой мужчина преклонных лет с добродушным лицом, сплошь покрытым морщинами. — Долго сюда добирались? — Да, Масиё-сама, рад вас видеть, — подтвердил отступник с нескрываемым уважением. — Мы шли через несколько стран. — Должно быть, очень устали. — Моя спутница нуждается в отдыхе. Буду вам благодарен, если позволите задержаться на несколько дней. — Конечно, конечно, сейчас всё устроим, — засуетился старик и вышел из помещения в коридор, откуда позвал прислугу. — Данна, это глава деревни? — тихо спросила Учиха, удивляясь простому убранству особняка. — Да. Непревзойденный мастер техники Ханасаки, хранитель традиций. — Для вас уже готовят комнаты, — сказал Масиё, быстро вернувшись. — Вот, милая, пока выпей чай. — Благодарю, господин, — поклонилась Такара и приняла чашку из натруженных рук. — Сасори-сан, как ваша бабушка? — поинтересовался хозяин, устроившись напротив отступников. — Помню, как мы делали марионеток по заказу деревни Песка. Удивительная женщина, госпожа Чиё! — Я давно ушёл из Сунагакуре. — Что ж, не могу осудить вас. Здесь тоже всё меняется не в лучшую сторону. — Что вы имеете в виду, Масиё-сама? — задала вопрос девушка с участливым видом, пытаясь вступить в разговор. — Молодёжь, — махнул рукой глава деревни. — Хотят предать забвению нашу технику, всё уничтожить и переделать. Говорят, такая керамика доход не приносит, все любят яркость и броскость. Но разве деньги дороже искусства? — Искусство бесценно, — констатировал кукловод. — Насколько сильны эти тенденции? — Мой внучатый племянник Госиё смуту наводит, собирает своё поколение. Хотят роскоши, видите ли! — Не волнуйтесь, Масиё-сама, я с легкостью с ним разберусь. В благодарность за ваше гостеприимство. — Сасори-сан, не в обиду, но я против насилия, мы простые гражданские… — Никакого насилия, — перебил его шиноби. — Изменим ход мыслей вашего Госиё. — Но как же такое возможно? — У каждого свои методы, господин, — сказала Такара, повторив фразу данны. — Соглашайтесь, вреда ведь не будет. — Одно сознание ради искусства — разве цена высока? — добавил Сасори. — Уговорили, уговорили, — наконец согласился старик, тяжело вздохнув. — Деревню надо спасать. Мне нечего предложить взамен, но я навсегда ваш должник.***
Учиха ворочалась на футоне, стараясь заснуть, но уже пару часов безуспешно: из головы никак не хотел уходить разговор с Масиё. То, как напарник общался с ним, глубоко поразило Такару. Сасори-но-Данна, ставивший себя выше любого мастера боя, с каким удивительным уважением тот говорил с простым стариком, главой маленькой гражданской деревни… Конечно, дело было не в титуле: шиноби, что превратил самого Казекаге в марионетку, игнорировал такие авторитеты. Причина крылась в другом. Заслуженный деятель искусства, признанный кукловодом, занимал в глазах данны высший из рангов, вызывая благородный порыв безвозмездно помочь. Даже лидер Акацуки не удостоился такого почтения — совсем никакого не удостоился, и лишь иерархия организации заставляла наёмника вести себя подобающе подчиненному. И всё же в Сасори-но-Данне было куда больше от человека, чем он сам того бы хотел. Девушка не могла больше лежать, сверля взглядом стены и потолок. Выбравшись из постели, Такара пошла нарушать спокойствие кукловода, зная, что тот не прогонит. Ни разу не прогонял.***
Отступник восседал перед зеркалом на стуле с высокими ножками в одних лишь коротких штанах, держа в руке белую тряпку. Под неярким светом напольной лампы блестели красные волосы и плечи шиноби, видимо, чем-то намазанные. — Данна, а что вы делаете? — спросила Учиха, просунув голову в щель от приоткрытой двери. — Обрабатываю тело составом для кукол. В последнее время я слишком часто вылезал из Хируко, — объяснил он, повернувшись к напарнице. — Не стой в дверях, заходи. Тихо ступая на керамический пол босыми ногами, девушка вошла в помещение: такую же скромную комнату с белыми стенами, как и её, без лишней мебели и изысков. — Тебя опять разбудили кошмары? — Нет. Не могу успокоить мысли. — О чём же? — О вас. — И что ты обо мне думаешь? — Думаю, что хочу вам помочь. Неудобно, наверное, — рассудила Такара и забрала у Сасори ту тряпку. Шиноби не стал возражать. Встав за спиной напарника, Учиха принялась протирать его тело, мягко, осторожно и бережно, будто боясь повредить. Нежные руки начали с шеи, а потом плавно спускались по спине кукловода, не пропуская ни единого сантиметра. Ещё раз прошлись по плечам, рукам, ладоням и каждому пальцу до кончиков. В этом непримечательном ритуале под песни сверчков за окном было нечто сакральное: Учихе наконец удалось позаботиться о Сасори, пускай совсем незначительно и без особой нужды. — Вы ведь не станете убивать Госиё? — спросила девушка, продолжая. — Нет, — ответил отступник, следя за каждым её движением. — Я всегда держу своё слово. Применю ту же технику, что и к шпионам. — А почему Масиё так вам доверяет? — Мы с бабулей Чиё защищали деревню Керамики в ходе последней войны, в окрестных пустынях шли сражения насмерть. Они не забыли. — Красный песок… — Да, — кивнул шиноби. — Прозвище досталось лишь мне, но бабуля была ни капли не хуже. За страну Ветра кромсала врагов на куски. К слову, именно её куклы сделаны в технике Ханасаки. — И правда, великая женщина, — улыбнулась Такара, встав между Сасори и зеркалом. Дальше он легко мог справиться сам, но не стал останавливать девушку. А той слишком сильно хотелось снова и снова к нему прикасаться, чтобы упустить этот шанс, особенно — к той уязвимой части, где горела настоящая жизнь. Учиха завороженно смотрела на открытый участок тела, боясь, что кукловод не позволит, но всё же приложила к холодной груди тёплую, маленькую ладонь. Настолько близко Сасори не подпускал ещё никого и внимательно наблюдал за реакцией, своей и её. Как же сильно он возжелал ощутить это касание… — Я получил информацию о следующей миссии, — сказал вдруг отступник, нарушая многозначительное молчание. — Нужно завербовать нового члена из Скрытого Камня, десятого. — Кто же он? — уточнила Учиха, опускаясь на колени перед напарником, чтобы было удобнее обрабатывать ноги. — Талантливый подрывник. Пойдём туда вместе с Кисаме и твоим братом, но несколько позже. Они ещё не закончили свой заказ. — А с кем он будет работать? Сейчас только Зецу один… — Не беспокойся, не с нами. Я не допущу, чтобы кто-то узнал о тебе, пока не придумаю, как всё исправить. — Вы опять меня спасаете, данна. Сасори уставился в глаза девушки, смотревшей на него снизу вверх: уже не плоские чёрные пятна, как при их первой встрече, а бездна, в которой хотелось тонуть. С неистовой мощью внутри они заиграли новыми красками. Упоминание Третьей войны пробудило воспоминания: кукловод видел этих Учих, безумных в бою, совершенно отчаянных, с кровавыми взглядами, от которых бросало в дрожь с непривычки. Сила, что рождается в боли, страдание как родовое клеймо — клан был обречен изначально. Мог ли он подумать в те времена, что спустя долгие годы его сердце растопит дочь их главы? Не допускал даже мысли, что пустота на месте души вообще способна на чувства. А вот Учихи, по слухам, сильнее всех любят и ненавидят, только Такара, казалось, ненавидит одну лишь себя. Ошибка в рядах этих проклятых. Нежное создание с фарфоровой кожей и лепестками розовых губ, с более чистой душой, чем подземные воды… Такая сила для хрупкого существа — злая шутка богов, ей просто не по плечу. Ничего. Он подставит своё, пусть даже сам сгорит в чёрном пламени. Будет нести крест вместо неё, но не позволит захлебнуться слезами. — Такара… — прошептал Скорпион отныне заветное имя. — Да, Сасори-но-Данна? — Ты сможешь меня полюбить, несмотря на то, что я есть? — Я не смогу, — улыбнулась Учиха, погружая напарника в омут своих чёрных глаз. — Не смогу, данна. Уже смогла.