1991
POW Фрэнк Айеро
Сколько всего произошло за несколько часов, что я успел всерьез начать побаиваться, как бы моя слабенькая нервная система не засбоила. Однако сейчас, когда я нашел Джи и смог убедить его в правде своих слов, мне стало немного спокойнее. Конечно, тот факт, что я иду по улице в девяносто первом рядом со своим другом, ещё подростком, всё так же немного пугал и сбивал с толку.
Мы время от времени переглядывались, то есть я поглядывал на Джерарда, тайком пытаясь разглядеть повнимательнее, в ответ тут же ловя на себе проницательный взгляд все таких же переменчивых глаз.
Хмурый силуэт, что я ловил взглядом побоку от себя, идеально вписывался в атмосферу осеннего города. Темные пряди волос, как-то неаккуратно спадающие на лицо, идеально сочетались с крышами домишек, помрачневшими к вечеру; прозрачная тьма накрывала город, а вместе с ним и темноволосого мальчика, она будто становилась с ними одним целым, тогда как я чувствовал себя отчужденным. Невписывающимся. Это не
мой город; сейчас, в этом времени, я здесь чужой. А его же бледная кожа, казалось, соткана из тумана, уже притаившегося в переулках; этим он немного походил на призрака. Однако стыкаясь с ним взглядом, я ловил некогда хищный блеск, смешавший в себе рыжее нетерпение, темно-кофейную, почти черную жажду, что до жути напоминало вампиров из старых фильмов. Едва заметные следы красной краски на шее (а может, маркер или фломастер?) казались пятнами крови недавней жертвы. Он был словно кусочком этого пред-Хэллоуинского городка, ловушкой, специально подготовленной для такого наивного путешественника во времени. А все же, я был уверен, что это лишь игра света и моего воображения, а глубоко в его глазах все ещё можно отыскать смущение.
«Ты почти не изменился», — слова вертелись на кончике языка. Но я лишь прикусил его и молча продолжил следовать за Джерардом.
Когда мы с Джи подошли к его дому, (где я привык бывать с детства, когда док ещё считался ребенком и жил с семьёй) я, к удивлению, заприметил машину своих родителей рядом. Мне вспомнилась недавняя мгновенная встреча с мужчиной, в котором я узнал черты отца. Машина, в которой я спрятался от погони Биффа, принадлежала именно ему: благо, папа ушел в другую сторону и уже не мог видеть незнакомца, забирающегося внутрь; замки на машине, к счастью, все те же (а ключ у меня в кармане всегда).
«Па?» — промелькнуло в голове, когда я едва не налетел на мужчину в классической одежде. Я ошарашенно уставился на него, едва сдерживая поток эмоций и слов, жаждущих сорваться с уст.
— Осторожней, юноша, — холодно произнес он.
Вот только он не может узнать меня.
— Прошу прощения…
Я петлял по переулкам, пытаясь оторваться от погони, как заметил знакомую машину. Ее я никогда не перепутал бы с другой.
«Ну конечно же! Папа оставил машину здесь и ушел по делам! По каким делам? Не думаю, что это так важно, потому что удача сейчас действительно на моей стороне…»
Кое-как выровняв дыхание, я бросился перебегать дорогу, слыша сигналы в свой адрес. Быстро запрыгнув внутрь машины, я притаился, оглядывая периодически улицу.
Заприметив тех, кто преследовал меня, растерянных и тупо оглядывающихся по сторонам, я затаил дыхание. Скоро показался и сам Бифф. Повторив нехитрый жест своих плебеев, он кивнул головой, указывая в сторону, куда я и сам собирался бежать, до того, как заметил свое спасение. Так, толпа скрылась в переулке.
Я поднял голову, но тут же заметив двоих, «отбившихся от стаи», что ещё и смотрели в мою сторону, резким движением снова пригнулся. Когда прошло достаточно времени, оглянул улицу вновь и, не увидев ни следа от преследователей, тихонько вышел и помчался назад к школе.
Путем элементарного построения логической цепочки я пришел к выводу, что попал именно в то время, когда наши с Джи семьи только познакомились, и мне тут же вспомнились истории родителей о нашем переезде, старые фотографии с того времени, первые впечатления от всего чужого, от дома и до незнакомых лиц, которые все же сумели стать самыми близкими в моей жизни.
Если о сути, мои родители прямо сейчас приехали к Уэям в вопросах работы.
Мне оставалось только удивляться тому, насколько все связано и задаваться вопросом, сколько ещё безумных встреч и совпадений мне предстоит пережить до отправления домой.
Открыв дверь, Уэй отступил немного, приглашая меня войти. В последний раз словив по-вампирски колкий взгляд, я пепступил порог дома, тут же окунаясь в приятный запах какого-то печенья и мягкий приглушенный свет; атмосфера пред-Хэллоуинского города, напоминающая панорамную работу какого-нибудь депрессивного кубиста, вмиг разбилась о сюрреалистическое тепло этого дома. Джерард зашёл следом, закрывая за собой дверь, снял темное пальто и свой полосатый шарф, сбрасывая и так развеянные следы уличной атмосферы: во взгляде теперь отчётливо светилось лишь оливковое волнение, смешанное с золотистыми вкраплениями интереса; следы красного маркера не казались ничем, кроме как отпечатком упорной работы в школе; полупрозрачная кожа и подрагивающие губы говорили о том, как он на самом деле замёрз. А все же в нем оставалось что-то необычное, но так явно вызывающее во мне чувство дежавю: что-то неприродное, что я уже выдел когда-то давно в детстве и перестал замечать со временем…
Окинув меня заинтересованным взглядом, Джерард забрал мою куртку, быстро повесил ее, по видимому, рядом со своей верхней одеждой и кивнул вглубь дома, приложив палец к губам.
Мы тихонько прошли мимо столовой, где о чем-то говорили взрослые, из чьего разговора я мог слышать обращения «мистер Айеро», «Линда». Очевидно, мои родители здесь.
Мы прокрались к ступенькам, ведущим на второй этаж, постоянно оглядываясь на кухню, где шумели кухонные принадлежности, видимо, под руками мамы Джерарда, миссис Донны Уэй.
Вдруг Джи, который все время шел впереди меня, резко остановился. От неожиданности, я натолкнулся на его спину и зашипел, наступив себе же на ногу.
— И куда это мы крадёмся? — послышался детский голос. Майки. Конечно, кто же ещё.
— Привет, Майкс.
— А кто это? — он указал на меня, когда я выглянул из-за плеча Джи, который даже сейчас выше меня, черт его.
Я улыбнулся и активно замахал рукой малолетней копии своего друга.
— Это мой друг, Фрэнк.
— Твой новый ухажёр?
— Майк! — лицо Джи мгновенно побледнело, следом так же внезапно вспыхнуло багрянцем. Я прикусил губу, чтобы не усмехнуться. — Нам с Фрэнком нужно обсудить… проект по физике.
— Я-а-асно.
— Только Майки, пожалуйста, не говори пока ничего родителям, я сам разберусь.
— Не проблема, — тот кивнул и хитро улыбнулся, отступая от лестницы. — Работайте. Джи, тебе принести печенье? От бабули пришла посылка.
— Правда? Там было что-то ещё? — старший, что уже собрался продолжить путь вверх по лестнице, остановился и удивлённо округлил глаза, в ожидании сдвинув брови на переносице.
— Ну-у-у, не знаю… Может, только один новенький супергеройский комикс?
— Серьезно?! Занесешь мне, когда прочитаешь?
— Я думал, мы почитаем его вместе…
— М-м, — лицо Джерарда мигом приобрело вид глубокой задумчивости, а я заметил, как замер Майк, будто сейчас решается его судьба. Однако лицо Джи мгновенно просияло, а на губах заиграла хитрая усмешка: — Если ты дождешься, пока я разберусь с завалами по учебе, то с радостью.
Кажется, это значило: «к черту учебу, сегодня я весь ваш». Или вся эта «учеба» изначально значила только наш «проект по физике».
— Не проблема, — заулыбался Майки. — Может, э-эм… Фрэнк захочет составить нам компанию?
Пара взглядов тут же упёрлась в меня.
— Ну, э-э… — я замялся. — Если Джерард не против…
Тот едва уловимо улыбнулся, а Майк тут же всплеснул ладонями:
— Чудно. Я зайду к девяти.
Майки отсалютовал и удалился где-то в гостиной.
— Сделай только сперва уроки! — крикнул ему вслед Джерард и качнул головой.
Я молча стоял и умилялся тому, какой мини-Майк забавный и насколько же теплые у братьев отношения с самого детства. Как-то, когда общаешься с людьми долгое время, вовсе не замечаешь изменений, происходящих с ними, как и с собой, собственно. Все кажется очень простым и очевидным; но оказывается, если посмотреть на них со стороны, можно много чего подметить и даже выявить ценность некоторых деталей. Работает ли этот принцип с собой, я понятия не имел. Да и встреча с собой четырехлетним в мои планы не входила.
Док позвал меня по имени, выводя из раздумий, и мы продолжили путь вверх.
— Заходи, это моя комната, тут нам никто не будет мешать, — он открыл дверь и впустил меня вперёд, а я заметил, как снова вспыхнуло лицо парня, по-видимому, из-за двухсмысленности собственных слов. Я снова со всей силы прикусил щеку изнутри, чувствуя, как лицо разрезает улыбка. Такой забавный, когда смущается. Чудо.
Я осмотрелся. Комната была не очень большой, светлые стены все увешаны постерами, вырезками из журналов и комиксов, а ещё — какими-то чертежами и набросками, которые, как я сразу понял, были созданы рукой Джерарда. Да уж, узнаю своего дока.
И комнату эту тоже…
На меня нахлынула
волна воспоминаний, состоявшая из шелеста страниц комиксов, запаха кофе и чернил, скрипа пружинной кровати и смеха друзей. Тут мы проводили свои первые часы вместе с братьями.
Цунами из старых незабытых эмоций обрушилась на меня, создавая впечатление, словно кто-то окатил меня горячей водой. Октябрьский ветер, заглянувший внутрь сквозь приоткрытое окно, отозвался ледяными иглами, вытыкающимися откуда-то глубоко изнутри сквозь кожу.
— У меня здесь беспорядок, не обращай внимания… — Джерард смущённо заправил прядь черных аки воронье крыло волос и прикрыл за собой дверь.
На меня
лавиной рушится чувство, будто я снова ребенок, впервые вошедший в комнату мальчика, кто был намного старше меня, однако не выгнал, а лишь по-доброму улыбнулся со словами:
«У меня здесь беспорядок, не обращай внимания…»
Все ещё вертясь в триаде «волна-цунами-лавина», я замер прямо в центре комнаты, словно поуменьшившись в росте, и безостановочно оглядывал то хорошо знакомое, что вспоминалось из детства.
Оставив наконец все принесенное из Транс-эма на столе, я присел на край кровати, тут же слыша знакомый скрип, и решил все же приступить к объяснению истории будущего наших семей:
— Так вот, Джерард… — я дождался, пока он сел рядом, тем временем прокрутив в голове следующие слова, и наконец начал: — Слушай, ты не поверишь, но прямо сейчас мои родители здесь. Они приехали в Саммит ради какой-то деловой сделки. Тут им помогли Уэи, твои родители. То есть, помогут. В скором времени. Через пару дней, на Хэллоуин, моя семья поедет на концерт «Smashing Pumpkins» в Ньюарке, папа рассказывал, что билеты нашли буквально в последний день; говорили, что о-о-очень дорого. Там же будете и вы. В итоге они очень сдружаться, мои родители поймут, что на твою семью, поддержавшую их в сложное время, можно положиться. И Айеро решат, что давно пора менять жизнь, бросят свою «двушку» в Бельвилле и переедут в Саммит, где их новые друзья помогут устроиться. Ну, жильё, работа, все дела.
— Как мило. Значит, у нас все по любви?
— Да, так и есть.
— Как в сказке.
— Конечно, этому сопутствовала уйма других моментов, определенных проблем со старым местом проживания, но я думаю, что ваша семья стала решающим фактором.
Повисла пауза, на протяжении которой Джерард все не переставал меня разглядывать.
— Значит, те мистер и миссис Айеро, что сейчас сидят внизу, твои родители?
— Угу.
— А ты где?
— У бабули, кажется. Я не помню, мне не было и четырех.
— Ты забываешь, Фрэнк. Тебе
сейчас нет и четырех.
Джерард ни на миг не выпускал из рук фотографию, которую я ему дал. Неунимаясь мял ее, разглядывал, то и дело переводя взгляд на меня.
— Откуда она у тебя?
— Она была в машине.
Ты оставил ее там.
Он снова покраснел почему-то и продолжил вглядываться в изображение, закусив губу.
Мы говорили ещё очень долго, как вдруг с улицы послышался шум: вопела автомобильная сигнализация. Я сразу узнал этот звук (офигеть, даже четырнадцать лет назад она звучит так же!), это была сирена на папиной машине. Мы с Джерардом одновременно подскочили и бросились к окну. На улице было уже темно, однако в свете фонарей были различимы силуэты, поспешно удаляющиеся от машины. Точнее от того, что от нее осталось. Черт!
Из дома выбежал мой отец, а также Дональд и Донна Уэи.
Мы в тишине наблюдали за хаосом, что творится снаружи.
— Что ты там говорил о поездке на концерт? — остекленевший взгляд Джерарда переметнулся на меня.
— Черт…
Мы оба сидели в тихой панике, глядя то друг на друга, то в окно.
— Но… это же не изменит ничего, да? — колебаясь, проговорил я.
Джи тут же перевел на меня взгляд своих огромных от волнения глаз. Я заметил, как он нервно сглотнул и сжал пальцами нашу фотографию. В глазах рассыпались колючие искры страха человека, который стоит у входа в непроглядно-черный тоннель.
— Так должно было случиться?
— Что-то я не помню такой истории, да и… — я с опаской в очередной раз взглянул наружу, — машина сохранилась до моего времени. Один в один.
Док вдохнул и заговорил серьезно:
— Так, говори быстро, ты был где-то ещё, кроме школы?
Я похолодел. Бифф! Похоже, его компашка всё-таки отследила меня! Заметили… Этот подонок подумал, что машина моя, и в качестве мести решил растрощить ее. Стекла побиты, по капоту словно смерч пронесся… Блять, только этого не хватало!
— Да, я… Я прятался в машине от Биффа.
Джерард, словно захлебнувшись воздухом, закашлял и шокированно уставился на меня. В его взгляде я видел каплю бронзового возмущения, что привык замечать в доке порой. Знал бы ты, мой друг, как мне страшно… Однако все это — все, что хоть немного напоминает мне о
тебе из моего времени, — навевает какую-то странную меланхолию, дурацкое чувство отрешённости и неоправданного спокойствия.
Через мгновение док, словно прозрев, помахал головой и посмотрел на наше изображение. Его зрачки вмиг округлились, а губы задрожали:
— Господи, посмотри, — прошептал он в ужасе.
Переведя взгляд на фото в его руке, я просто потерял дар речи: изображение потеряло четкость, а я заметил, что мое лицо словно начинало растворяться — оно медленно исчезало.
— Джи… Это что ещё за дичь творится?..
Джерард покачал головой и заговорил:
— Похоже, это то, о чем я волновался с самого начала… Путешествие во времени может привести к нарушению пространственно временного континуума. Твои родители не поедут на концерт, не решат остаться в Саммите, мы с тобой никогда не будем знакомы… Этой фотографии не существовало бы, если бы мы не были знакомы. Вот и… Изображение исчезает. Ты, в первую очередь. Потому что ты, вероятно, будешь жить в другом городе. Видишь, цепь событий меняется, и это может сильно сказаться на будущем. Особенно, на тебе.
— Постой, постой… Хочешь сказать, я не должен буду жить здесь? Нет, боже, нет… С этим нужно что-то делать!
— Да, определенно… и, Фрэнк! Есть вещи поважнее обычного места проживания. Смотри… — Джи увлеченно развернулся ко мне, как словно собрался объяснять какую-то суперсложную тему по физике.
Мне вдруг вспоминается мое время…
Ранее, 2005 год…
— Как дела в школе, Фрэнки?
— Ну-у, не очень, если честно.
— Что такое? — встрепенулся док. — Тебя снова закрыл в шкафчике тот ублюдок?!
— Гриф? Да нет, я же говорил, что с ним покончено, перестань переживать об этом.
— Что тогда не так? — док в искреннем недоумении поджал губы, так что мне стало до жути забавно наблюдать за ним.
— Да-а-а так, завтра тест по физике, а я боюсь завалить эту тему окончательно, всего-то.
— Что за тема?
— Электромагнитное поле. Гиблое болото, — не удержался от гримасы.
— Да тут все очень просто, Фрэнки. Смотри, ты хорошо знаешь о зарядах, позитивных и негативных, кои взаимодействуют между собой, создавая электрическое поле вокруг себя. Движение частиц в электромагнитном поле характеризуется несколькими показателями, как напряжение…
Он ещё долго-долго рассказывает о всяких законах и правилах взаимодействия частиц, принципе движения потока частиц, перейдя от очевидных и хорошо известных мне вещей до заумных мудреных фактов и правил, несколько раз проговаривал главные формулы (»…закон Ома — это очень важно, Фрэнки, запомни: U=IR», «думаю, тебе понадобится правило правой руки: смотри, ставишь палец вот так, и смотришь…»), а я упорнейше пытался запомнить каждое слово. Все в моей голове становилось на свои места со словами дока; слова въедались в корку мозга. И как-то выходило, что уверенный голос сам же и разрушал весь так старательно создаваемый порядок, спутывая все больше, чем до этого, толкая к мыслям, которые принято называть «неправильными». С увлечённым голосом в моей голове соединялся заурядный мотив, который руки все тянулись сыграть на гитаре. Я был уверен, что до утра все формулы и правила вернуться на свои законные места в моей голове, однако сейчас даю разрешение голосу захватить мое сознание — и пусть оно делает, что хочет. Так было всегда, когда док помогал мне с учебой: он очень долго говорил, пока мы оба не засыпали прямо за столом над схемками и пояснениями, наскоро набросаными ним в моей тетради, которые однако больше были похожи на заумные чертежи и сложные рисунки (которые я, к своему удивлению, отлично понимал и мог с лёгкостью объяснить, а при потребности — дополнить). Я успевал думать обо всем подряд тем временем: о предмете, о доке, о том, откуда он все это знает и как хорошо все помнит, об удивительном голосе, без умолку рассуждающем о фактах и теориях… А наутро все становилось на места, и я помнил все, сказанное доком «от сих до сих».
1991
Я мотаю головой, проганяя воспоминания, и замираю, глядя на уже увлеченного пояснениями дока.
— Смотри. Допустим, твоя семья уехала из Бельвилла. Допустим, ваша «двушка», как ты говоришь, опустела, а туда переехала молодая студентка, что увлекается гитарой. В соседней квартире живёт парень, который работает в ночную смену и очень устает. Однажды он, чертовски уставший, придет домой, а из-за его стены будет доносится громкая музыка. Он постучится в соседскую дверь и попросит играть немного потише, — голос Джи плавно перетекал от пугающей серьезности до ещё более пробирающей задумчивости. — Девушке станет жаль парня, и она захочет искупить вину, через пару дней принеся ему кусок домашнего пирога от мамы. Они начнут общаться, вскоре влюбятся друг в друга. Ей будет слишком жаль шумом мешать отдыхать столь уставшему возлюбленному, который всеми силами трудится, чтобы купить свой дом для них (она и сама тратит большую часть дня на работах и подработках для воплощения их мечты), и она оставит гитару и свой колледж. Они поженятся, у них, возможно, будут дети, и вместе все же переедут в собственный дом. Она по вечерам будет играть на гитаре для всей семьи, и этот дом станет ещё одним счастливым уголком в мире… Дети вырастут и, возможно, кто-то из них сделает что-то важное для человечества…
Я слушал, затаив дыхание и не отводя взгляда от дока. Я хотел запомнить каждое его слово — таким удивительным мне казалось все, что он говорил. Мечтатель и поэт, как-то пробравшийся в нутро моего друга и никак не желающий покидать его сквозь годы, завораживал и волновал меня все больше.
— А теперь представь: вы не уедете из своей квартиры в Бельвилле, девушка, не найдя нормальной квартиры, будет ночевать в студии знакомых музыкантов. Она никогда не встретится с тем парнем, не бросит игру на гитаре и учебу. Со временем, начнет писать музыку, слух о которой разлетится по всему миру. Она будет писать о силе духа, вкладывая в тексты все переживание молодости и описывая трудности, встретившиеся на пути; музыкой она будет учить людей верить в себя. А какой-то ребенок с другой части планеты услышит ее песни и передумает кончать с жизнью. Он научится ценить себя и достигать своих целей. Все это очень условно, Фрэнки, — на последних словах я вздрогнул, явно услышав
своего дока. — Вот ты слышал что-нибудь про эффект бабочки?
Дождавшись моего утвердительного кивка, он продолжил:
— Так вот, мы не можем и предположить, какие изменения это все за собой потянет. Может, в не столь широким временном масштабе это будет не так заметно, но... Что же касается тебя, я полагаю, это значимо, — Джерард, до того задумчиво смотрящий в никуда, серьезно сконцентрировал взгляд на мне, возвращая меня к сути своих слов. — Понимаешь, мы уже создали свою реальность, частью которой станешь ты, и я стану. Подобные изменения для меня — ничто, поскольку моя судьба ещё не определена, но они могут сильно отразиться на тебе, Фрэнк. И… О боже… — он замолчал.
— Джи?
— Скажи, мои изобретения будут как-то связаны с тобой?
Ненадолго я задумался. Повлиял ли я как-то на дока и его работу? Мне вспомнились часы, проведенные вместе, за которые я, как казалось, лишь мешался с распросами или переодически отыскивал среди гор хлама нужные чертежи или детали. Вспоминались мне и хмурые взгляды дока, когда он застопорялся над чем-то; тогда мы говорили о проблеме, и пока я повторял все, пытаясь осмыслить, он вскрикивал: «Фрэнки, ты гений! Как я раньше не замечал?!» — и принимался делать новые пометки и записи.
В конце концов, нашу фотографию я нашел в машине, оставленную там доком. Значит ли это, что я был такой важной частью этого изобретения?..
— М-м, думаю… Возможно, я имею какое-то отношение к этому.
— О господи, Фрэнк, это значит, что, возможно, без тебя могло и не быть машины времени! Черт, а вот это реальная проблема. Это напрямую касается и меня тоже. Это может привести ко временному парадоксу! — Джерард подскочил и стал нерво расхаживать по комнате. — Если не будет машины времени, то ты не сможешь оказаться тут, но ты, черт возьми, уже тут! Фрэнк, нам надо что-то делать.
— Определенно… Но что?
— Господи, я не знаю! — вскрикнул Джерард, в отчаянье вскинув руки к потолку. Даже на расстоянии я заметил, как его тело затряслось мелкой дрожью. Мне стало до кошмарного не по себе. Я ведь наслышан о том, как трудно было моему доку переживать стрессы в юности.
Он ведь лишь потерянный мальчик, глядящий на мир глазами, полными страха и непонимания…
— Джи, т-ты только не волнуйся… М-мы придумаем что-то… — заикаясь, протараторил я, хватая его за руки.
Джерард, словно остекленев, замер на месте. Он стоял так несколько нескончаемо долгих секунд, а я — вместе с ним, про себя считая собственный пульс.
В нескончаемых секундах сумела бы уместится вселенная, если бы только в глазах напуганного мальчика нашлось ей место.
Пропустив вселенную мимо себя, Джерард мотнул головой и со рваным вдохом проговорил:
— Мне нужно покурить. Сигареты где-то в рюкзаке…
Покопавшись в своих вещах какое-то время, скорее с целью получения таких необходимых минут на осознание происходящего, Джерард наконец выудил из кармана какой-то толстовки пачку сигарет и зажигалку. Подкурив одну, он протянул пачку мне.
— Спасибо, — я, не задумываясь, принял предложение и вытянул сигарету.
Джи открыл окно и устроился на подоконнике, блаженно вдыхая сигаретный дым. Возня снаружи успокаивалась, крики утихали.
Оглянувшись на меня, Джи отодвинулся в сторону, указывая на противоположный край подоконника пригласительным кивком головы.
Присев рядом, я тоже наконец затягиваюсь, то и дело косясь на Джерарда. На его лице меланхоличное выражение прорезают страх и смятение.
— Мама ненавидит, когда у меня стоит дым… — тихо заговорил он. — Конечно, ещё она ненавидит, когда здесь беспорядок, но настолько угодить я не смогу, — нервно усмехнулся он. — Фрэнк, я… — вдруг он переменился в лице, став ещё серьёзнее, прогнав из глаз любые намеки на страх, дав место лишь явному волнению и непониманию. — Я знаю, что все это очень странно и пугающе, и мои истерики сейчас никак ни к месту, но… Почему-то я тебе верю. И поэтому скажу одно: мне страшно. Я очень боюсь, что не смогу помочь. Боюсь, что я не стою доверия. Но раз уж так вышло, что я прямо привязан к этой истории…
Парень зажмурился, вдохнув и задержав на мгновение дым. Я тут же поспешно заговорил:
— Джи, не говори так! Послушай, все это глупости, правда! Я никогда не знал никого умнее и сильнее духом, чем док Уэй. Ты всегда был для меня примером того, как нужно достигать своих целей. Ты для меня — больше чем просто хороший знакомый. Я всегда доверял тебя, как… — я запнулся, не зная, что говорить дальше. Выдох. — Не важно. Просто знай, что я верю в тебя, и вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.
Джерард поднимает взгляд и искренняя улыбка расцветает на лице юноши.
— Надо же, я знаком с тобой полдня, а ты успел сказать мне больше откровений, чем все знакомые вместе взятые за мои семнадцать лет.
Я зеркалом отражаю улыбку и говорю негромко:
— Ты ещё узнаешь меня, поверь. Скоро тебе придется все это забыть.
— Едва ли, Фрэнки, едва ли… — таким же полушепотом отзывается он.
В наших голосах звучит что-то непозволимо личное, слишком нереальное, неприемлимое. Такое не должно быть произнесено вслух. Но в том полушепоте, в этих совсем открытых взглядах нет ничего, что можно было бы скрыть.
Ветер, пахнущий Хэллоуином, кутает нас, подобно одеялу, мешаясь с сигаретным дымом, растворяется в наших лёгких, клубясь в тяжёлых вдохах двух подростков.
Вдруг док хитро прищуриваться и замирает с сигаретой в паре сантиметров от лица.
— А у тебя нет больше никаких фотографий? — взгляд больших глаз скользит по мне, вспыхивая интересом.
— Не думаю… Хотя может на камере что осталось… Нужно глянуть.
Джи кивнул, встал с подоконника, попутно бросая окурок в стаканчик из-под кофе, и потянулся к своему рабочему столу за камерой. А я тем временем продолжал болтовню, чтобы просто не молчать:
— На этой камере только фотографии, а видео почему-то мы с тобой все на плёнку писали… На другую камеру, на старую. Не знаю даже, почему. Просто так всегда было. Потому, когда ты звал на тестирования всяких изобретений, я всегда волок с собой две камеры, — засмеялся я.
Джи тоже улыбнулся, заглянув мне в глаза, и уткнулся взглядом в экранчик.
Просмотрев все записанное на камеру, мы натолкнулись на пару фоток меня с гитарой с кричащей надписью «
PENSY», а ещё недавнюю фотографию: на ней док, ещё с короткими черными волосами, с подведенными черным глазами, за рулём какой-то из экспериментальных машин, над ним же нависаю я. Доку нравилась эта фотография, он говорил — в ней были «мы». Нет, вы не поняли.
«Мы». Он говорил, что в ней сохранился какой-то особенный отпечаток, и пообещал очень злиться, если я вдруг ненароком сотру ее. Я иногда поражался, как в Уэе соединялся чёртов гений, способный изобрести машину времени, с замечтавшимся мальчиком, видящим что-то невероятное в самых обычных вещах. Хотя, наверное, одно не существует без другого.
— Это почти новая фотка. Тебе, кстати, она очень нравится, — заметил с улыбкой я.
Джерард тоже улыбнулся как-то слишком отрешённо, посмотрев сначала на изображение, а после — на меня.
— Так странно… Но да, пожалуй, мне нравится.
Минутное молчание прервалось громким стуком в дверь. Мы тут же впечатали взгляды в дверь.
— Я вхожу! — закричал голос мини-Майкса снаружи. — Если вы там занимаетесь чем-то непристойным, то я вас предупредил!
Джи тот час вспыхнул, резко отпихнул камеру в мои руки и сделал шаг назад, наращивая расстояние между нами.
— Входи уже давай! — яростно шикнул он.
Я же попытался применить всю свою джедайскую силу, чтобы сдержать неистовый ржач. Дыши, Фрэнк.
***
Вечер чтения комиксов был сильнейшим ударом ностальгии, но стоит признать... это было круто. Я чувствовал себя совсем как в детстве, со старыми друзьями (точнее тогда ещё новыми). Один из выпусков «Ворона», присланный бабушкой Уэев, кажется, был не совсем новым, однако ещё непрочитанным братьями. Я же помнил этот комикс почти дословно, однако пытался сдерживать комментарии при себе, когда пинять на отличную интуицию в ответ на удивлённые взгляды Майки стало не так правдоподобно.
— Он предсказывает комиксы!
— Да брось, Майк, он, наверняка, просто уже читал этот комикс раньше, — твердил Джерард, бросая на меня косые взгляды.
— Да нет же! Ребят, я честно просто догадываюсь, — хихикал я.
Вдруг снизу послышался оклик миссис Уэй:
— Джерард, тебя к телефону!
