Мой Джон Сноу

Корабль встал на якорь ночью. Сначала в гавань отправилась шлюпка с сиром Давосом, который должен был уведомить Мандерли и гостей, ожидавших возвращения короля, о его прибытии, но главное, обсудить лордом Виманом тонкий момент с женитьбой Джона на корабле. Он непременно хотел, чтобы Джейн встретили и принимали как королеву, без каких-либо неловкостей и недоразумений. Джон нервничал. Ко всему прочему, он опасался реакции Дени и хотел увидеться с ней до их сошествия на берег и прибытия в Белую Гавань как новоявленных родственников и союзников в будущей войне. Он нехотя выпустил Джейн из объятий и оставил собираться с ее девушками, а сам пошел в свою каюту с той же целью. Он намерен был навестить Дени на ее корабле, пока Давос хлопочет на берегу, а затем забрать жену и своих рыцарей и отправиться уже к пристани. Жену. Это слово растекалось вокруг его сердца теплым медом, и Джон чувствовал, что поступил совершенно правильно, несмотря на сомнительную легитимность такого брака. Теперь все зависело от того, как короля и королеву сыграет их свита. Джон вздохнул, быстро принял ванну, дал постричь волосы и привести в порядок бороду, одновременно приводя в порядок свои мысли. Все будет, как он задумал. Все будет хорошо. Его слуга Том и оруженосец Патрек из дома Айронсмитов приступили к одеванию, и Джон с удивлением понял, что для него подготовили тот наряд, который шила ему Джейн и в котором он был на прощальном пиру на Драконьем Камне. Он улыбнулся, на душе у него стало спокойнее: это был хороший знак. В самом деле, это был его самый нарядный комплект одежды, и для чего он еще нужен, если не для торжественного возвращения домой. Дублет был скроен узким, кольчугу под него не надеть, но Джон был спокоен. Предчувствие редко его подводило, и он не ощущал угрозы от оружия, только от слов или, напротив, молчания. А для этой битвы как нельзя лучше подходили сшитые Джейн наряды. "Когда надо показать силу без мечей", — как сказала она тогда. Она, вероятно, тоже будет в своем ослепительном платье. Сердце Джона забилось чаще от воспоминания о ней, величественной и прекрасной в нем настолько, что он потерял на время дар речи. На этот раз не потеряет. Наверное. На этот раз он постарается не порвать столь ценное платье, когда оно дождется вечера и их покоев. Джон оглядел себя и остался почти доволен. Корона. Ему все-таки нужна была корона. Он уже и так слишком долго откладывал эту необходимость, будто не веря, что бремя власти теперь его, и не временно, а до конца его дней. И теперь хорошо было бы совместить их торжественную свадьбу в Богороще с коронацией. Это будет выглядеть естественно и без лишнего пафоса, который Джон не любил и всячески избегал, когда мог. Нужны две короны, и Джон уже, кажется, знал, как именно они должны выглядеть. Джейн что-то говорила о ювелире –– что ж, лорд Виман наверняка его знает и посоветует. Главное, чтобы тот успел закончить работу к нужному сроку. Он еще раз взглянул в зеркало, надел цепь из лютоволчьих голов и перстень отца, вернее дяди Неда, тоже с головой лютоволка. Теперь из зеркала на него действительно смотрел король: молодой, но величественный и довольно суровый, если не считать тихого счастья в глубине темно-серых глаз с фиолетовым отливом. Почему Джон раньше не замечал этого оттенка? Да и смотрел ли он так прямо себе в глаза раньше, в прошлой скорбной жизни бастарда? Ответ был очевиден и не нужен. Джон теперь знал, кто он. И скоро все, кто еще сомневаются, тоже узнают. — Косу или высокую прическу, ваша милость? — Ни то и не другое, Люси. У меня на родине замужняя женщина уже не носит более девичью косу, а заплетает две косы. А высокую прическу оставим для южных приемов, если таковые еще случатся. Давай две косы, только пробор сделаем справа, где был, и попышнее оставляй на затылке, когда пряди будешь подбирать, а потом закрепи косы вокруг… — Как корона… Вы же теперь королева! — Почти, — улыбнулась я. — И не почти! Милорд Десница всех на корабле собрал и объявил, как к вам теперь обращаться подобает… Джон. Он уже обо всем позаботился, хоть по-настоящему королевой я смогу считаться только после свадьбы в Богороще. Он признался, что хотел бы посадить меня на Рейегаля перед собой и уже завтра быть там. Но долг призывал его быть с армией и поддерживать дух солдат, идущих к Стене навстречу смерти. К тому же, неприлично будет бросить гостей, которые прибывают через Белую Гавань на нашу свадьбу, даже если Дейенерис согласится сразу лететь в Винтерфелл. Ситуация так же требовала, чтобы Джон возвращался в свою столицу в сопровождении союзных войск, добытых им для Севера с таким трудом, а также большой свиты, и сопровождая саму королеву Дейенерис с драконами как почетную гостью и союзника. Поскольку его поспешный отъезд навстречу неизвестности и непредсказуемой драконьей королеве, а затем ошеломительные новости с Юга вызвали на Севере много споров и толков. Возвращение короля, к тому же с молодой женой, должно было стать масштабным и торжественным, чтобы развеять все сомнения и тревоги знаменосцев и подданных. Я вздохнула. Короля играет свита, и оркестр Джон собрал большой. Главное, чтобы никто не подвел и исполнил свою партию. Девушки одели меня в то мое бархатное платье нежного серо-голубого цвета со стальным отливом. Помогли надеть украшения, подаренные Джоном, и все мы остались довольны моим видом. Однако, надевая снова это платье, я поймала себя на ощущении тревоги. В прошлый раз оно было залито моей кровью и кровью безумного Даарио... Но ведь со мной рядом мой Джон, что же может случиться? Он вошел с сиром Давосом, когда Кэти вышла и сообщила, что я готова. — Ты восхитительна! — Джон смотрел на меня так, что мне хотелось петь. — Моя королева, — сир Давос опустился на одно колено и с волнением поцеловал мне руку, — я впервые вижу вас в этом качестве. Позвольте мне высказать мое почтение и искреннее восхищение вами! А также поздравить вас и пожелать вам жить счастливо с вашим замечательным мужем и править долго! — Сир Давос! Встаньте же… — я обняла пожилого рыцаря и Десницу и поцеловала в щеку. Он смутился и чуть не заплакал. — В первом обстоятельстве я совершенно не сомневаюсь, — произнес он, глядя на светящегося Джона, — а для второго нам всеми придется немало потрудиться. И начнем мы прямо сегодня. Не думаю, что вам, моя королева, нужно это объяснять, но простите мне, что я все же скажу, как есть. Ситуация наша щекотливая, но лорд Виман с радостью воспринял новость о вашем, скажем так, предварительном бракосочетании и сделает все, что от него потребуется и даже более, чтобы в Белой Гавани вас приняли как королеву Севера. Я не смогла сдержать рваного вздоха, а Джон нежно сжал мою руку и взглядом попросил меня не волноваться, обещая все сделать для меня. Его десница продолжал: — И от пира вам с королем на этот раз никак не отвертеться! Когда Мандерли узнал, что он будет в какой-то мере свадебным для короля, он чуть не лопнул от гордости и велел срочно готовить еще пятьдесят столов и три десятка блюд! — Ох-хо-хо-хо! — рассмеялся Джон, запрокинув голову. — Это серьезное испытание, любимая! Кто-кто, а Мандерли славятся своими пирами на весь Север и даже на весь Вестерос! Боюсь, пир, на который будет способен Винтерфелл, после изысков лорда Вимана может тебя разочаровать. И что мне тогда делать? — шутливо сокрушался он. — Ах, муж мой, теперь пирами в Винтерфелле буду заниматься я! Мне, конечно, случалось разочаровать саму себя, но уж с едой, полагаю, я справлюсь! Надеюсь, сам лорд Виман почтит нас своим присутствием на свадьбе, и уверена, что он будет просить у меня десяток рецептов, но не уверена, что я решу раскрыть свои секреты, которые позволят кухне Винтерфелла превзойти кухню Мандерли, ведь Винтерфелл — теперь столица! — Ах-ха-ха! Обожаю тебя, жена моя! — Джон, веселясь, поцеловал мне руку. — Я вижу, вы сегодня в форме, моя королева! — рассмеялся и Давос. — И очень этому рад. Вам понадобится ваше остроумие и красноречие. Но прошу не позволить волнению завести вас слишком далеко. Мы должны все же пока быть аккуратными и дипломатичными. — Я благодарю вас за заботу, сир Давос! Я буду стараться сдерживать сегодня свой язык, который и правда от волнения может сыграть со мной злую шутку. Давос молча поклонился, вложив в улыбку искреннюю уверенность, что и не сомневался в моем самообладании. — Я тоже должен предупредить тебя, любимая, и вас, мой друг, что Дейенерис может сегодня повести себя непредсказуемо. Я навестил ее утром, чтобы уравновесить ее возможные… всплески, но не уверен, что мне это до конца удалось. Она выразила радость и произнесла много поздравлений, как и Тирион и сир Барристан. Но что-то в ней сегодня меня насторожило, и я пока не понял, что именно. Поэтому будем вести себя с ней особенно осторожно. Сир Давос кивнул, нахмурившись, а у меня засосало под ложечкой: вот оно. Но не кинется же она на меня с ножом, в самом деле… — А теперь, моя королева, пора представить вас нашим рыцарям и свите и принять их заверения в верности и почтении. Вы, надо сказать, совсем забыли о них на корабле… гхм… А надо было бы сделать это сразу, как только… вот. Джон улыбнулся, поворачиваясь ко мне и предлагая руку. Его пока немногочисленная благородная свита выстроилась на палубе в ожидании нас. И правда, мы совсем увлеклись друг другом и забыли про них. Улыбка тронула мое лицо, когда я подумала о причинах нашей забывчивости. Джон, судя по некоторому смущению, думал о том же, помогая мне подняться на палубу. Сир Роннел Стаут, сир Кайл Кондон, сир Харланд Мейзин и их оруженосцы, а также оруженосец Джона и все слуги опустились на колени. Я протягивала руку для поцелуев, принимала восторженные поздравления и позволила себе обнять троих наших рыцарей, с которыми мы делили тяготы похода, шатер и похлебку у костра. Сир Харланд покраснел и пробормотал сбивчивые поздравления, сир Кайл выражал глубокое почтение и искреннюю радость, уверяя –– скорее, почему-то, Джона, чем меня, –– что несказанно рад видеть меня королевой, а самого короля таким счастливым. Сир Роннел прогудел, что тоже счастлив, но не обладает достаточным красноречием, чтобы выразить, насколько. Наш капитан Торрик также выразил свое глубочайшее почтение и сказал, что может теперь гордиться, что он единственный капитан восьми морей, который взял на борт одного короля, а благополучно доставил двух, при этом больше на борт никто не поднимался! Все посмеялись шутке, слегка разрядившей пафосную обстановку. Люси подошла и поправила прическу. Матросы готовили шлюпки. Когда наша была еще вровень с бортом, Джон шагнул в нее и помог перебраться мне, а затем ее как-то ловко спустили уже вместе с нами –– остальные спустятся по веревочной лестнице. Джон тоже мог бы сделать это с легкостью –– хлопоты были ради меня, чтобы мне не пришлось в длинном платье карабкаться и виснуть на шатких перекладинах. Я была тронута их заботой, а Джон воспользовался минутами перерыва в официальном общении, чтобы обнять меня и довольно страстно поцеловать. — Джон… прическа! — Прости! Не мог удержаться. Еще целый день впереди... Эх, надо было мне тогда все же выгнать всех с палубы, а? — прошептал он мне на ухо. — Ну-у, может быть, мы еще куда-нибудь решим попутешествовать после войны, в вольные города, например. Даже не официально, а чтобы отдохнуть и побыть вдвоем? — Мне нравится твой настрой и эта идея! Обещаю свозить тебя в путешествие по жарким вольным городам, как только нам позволят наши дела. А ты… обещай, что исполнишь мою мечту о палубе! — его шепот почти обжигал ухо. — Обеща… Он не дал мне договорить и снова накрыл мой рот глубоким поцелуем. — Гхм… Сир Давос уже был в шлюпке. Джон отпустил меня, довольно улыбаясь, но продолжал обнимать одной рукой. По лестнице ловко спускались рыцари. — Джон, ну потерпи до вечера! — шепотом стал отчитывать его Десница, — Не надо всех провоцировать, особенно… И без того мы как на промасленной вязанке хвороста: и колется, и только искру поднеси, что… А-а-й-й! — махнул рукой сир Давос. — Простите, милорд Десница! Я обещаю вести себя прилично, — деланно стал извиняться Джон, а в глазах его плясали озорные огоньки. Потом он вздохнул, поменял лицо и сказал уже серьезно: — Расскажите, какие дела нас ждут в Белой Гавани, кроме представительских и дипломатических? И сколько мы намерены там пробыть? — Я думаю, нам стоит задержаться не дольше трех дней, а пехоте отдать приказ выступать и того раньше. Это позволит вам разобрать накопившиеся за время нашего плавания дела и переписку. Вам, моя королева, кстати, тоже: у леди Сансы много вопросов к вам, как военно-хозяйственного, так и более приятного толка. Джон тихо застонал. — Перепи-иска-а… Вы знаете, милорд, как вернуть мне нужное для политики выражение лица, будто за щекой я держу дольку лимона! — Но я действительно хорошо изучил вас, ваша милость, и мой долг направлять вас и помочь прийти в нужное расположение духа! Для политики… Всего к берегу двигалось четыре наших шлюпки. На широкой каменной пристани уже выстроились встречающие, горели факелы, несмотря на ясный день, играла музыка. Было решено, что сначала Белая Гавань встретит своего короля, а потом Джон как хозяин встретит на берегу королеву Дейенерис как гостью и союзницу. С ее корабля внимательно наблюдали и ждали, готовые спустить шлюпки. Все глаза сейчас были обращены к нашей шлюпке, которой оставались считанные метры до пристани, матросы уже готовы были кинуть швартовочный канат. На лицах встречающих застыло смешанное выражение тревоги и трепета. Джон сжал мою ладонь и погладил тыльную сторону большим пальцем, как тогда, когда он стоял перед мордой дракона и решалось, кто он. Теперь я стояла в нескольких шагах от земли его королевства, и в какой-то степени решалось, кто я, как меня воспримут, учитывая поспешность и странность нашего брака. Шлюпка причалила. Джон первым шагнул на белую брусчатку пирса и подал руку мне. — Ваша милость, король Джон, ваша милость, королева Джейн! Белая Гавань приветствует ваше возвращение и в полном вашем распоряжении! — лорд Виман Мандерли почтительно склонился и поцеловал руку сначала Джону, а затем — мне. Джон едва заметно выдохнул. Дальше они принимали поздравления лорда Вимана и собравшихся на пристани. Джейн была немного бледна, но держалась уверенно и любезно. Как-то, как умела только она, она очаровала Мандерли, у которого ранее и не было возможности пообщаться с ней, так они спешили. И –– что более всего удивило Джона, –– тот даже потрудился нагнуться через всю свою необъятность еще раз, чтобы поцеловать ее руку уже в искреннем восхищении, а не по требованию этикета. — Моя королева, вы просто очаровательны! Почему я не имел удовольствия беседовать с вами раньше?! — Ах, лорд Виман, в прошлый раз я, как и все мы, рухнула спать и тоже не имела возможности пообщаться с вами и оценить ваше гостеприимство должным образом… Она была великолепна, Джон любовался тайком, и все его существо переполняла гордость за нее. — Мне кажется, пока все в порядке, — наклонившись, пробормотал Давос. — Да. Определенно, да. Ждем Дейенерис. — Ждем. Насколько я вижу, они еще даже не спустили шлюпки, хотя я уже дал отмашку. Если это намеренное опоздание, а не женские сборы, она, возможно, пытается показать, кто хозяин положения… — Она знает, кто хозяин, так что пусть резвится. Здесь на Севере такие трюки никого не проймут, улыбнутся если только, — чуть пожал плечами Джон. — Да и мне, я полагаю, все же удалось или почти удалось убедить всех своими действиями. Осталось немного… Кстати, о женских сборах! Как-то, еще на Драконьем Камне, я вызвал Джейн, мы тогда еще не… Я хотел показать ей пещеру обсидиана и рисунки Детей Леса. Было раннее утро, я приготовился долго ждать, когда она сможет выйти и присоединиться ко мне. Так она появилась менее, чем через час, да еще сказала, что служанки ее не сразу разбудили, то есть собиралась она менее получаса, даже минут пятнадцать! Конечно, это был не королевский выход, но она выглядела безукоризненно! Сансу я как-то ждал полтора часа, чтобы просто поехать к Сервинам… — Я вижу, что ваши мысли по-прежнему преимущественно занимает ваша жена, что не удивительно, разумеется. Сосредоточьтесь, Джон. — Вы правы… — А вот и шлюпки! С берега, куда выгружались войска, было хорошо видно парадную пристань и торжественную встречу короля Севера и двух королев. Джейме горько усмехнулся, подумав о Серсее. На месте сердца в его груди все еще зияла рваная рана. Музыка: Kingslayer - Jaime Lannister's Theme Soundtrack Он тяжело вздохнул, скрипнув зубами, и позволил себе отвлечься, насколько это возможно, от своих скорбных мыслей, которые единственные составляли ему сносную компанию во время их пути по морю. Джейме никто не стал заключать под стражу, чтобы конвоировать к Стене как преступника. Куда он мог деться? Сломленный однорукий рыцарь, брат поверженной королевы, убийца отца нынешней, покалечивший брата короля Севера и принадлежавший к семье, по вине которой погибли ближайшие дорогие ему люди, и оскорблявший когда-то его самого… Кто же мог подумать, что затюканный винтерфелльский бастард поднимется так высоко и окажется так хорош, что переиграет Джейме в бою и устроит ему второе Пламенное поле... Его поселили в общую каюту для простых воинов. Тесный гамак, дерьмовая еда и глупые рожи вокруг. Прелести новой жизни Золотого Льва только начинались. Солдаты всю дорогу играли в кости, пересказывали сплетни про битву в Королевской Гавани и несли много всякой чуши, но Джейме не встревал и держался всегда в стороне. Над ним пытались потешаться насчет побитого льва, поджавшего хвост, насчет золота, которое, видимо, хотел найти в сортире его брат Тирион, убив их отца… Джейме молчал до тех пор, пока шутки не коснулись Серсеи и ее –– их –– детей. Тогда пара сломанных золотой рукой носов и вмешательство командира заставили их грязные рты заткнуться. Джейме запомнил его ухмылку, когда он приносил извинения “милорду Ланнистеру”... Еще они много обсуждали предстоящую войну, слухи о непомерных способностях, успехах и чуть ли не колдовстве короля Севера, его открывшемся родстве с драконьей королевой, а под конец их плавания даже о том, что тот прямо на корабле успел жениться каким-то хитрым способом. И хотя официальная церемония еще должна была состояться в Винтерфелле, парни уже успели вылакать немало дерьмового эля за новую королеву Севера. Каждый день вспоминали живого мертвяка, которого еще на Драконьем Камне не сходил посмотреть только ленивый. Всем хотелось увидеть, с кем им предстоит сражаться. Уже сочиняли анекдоты и похабные песенки про трупое*ов, идиоты… Их там не меньше сотни тысяч, а обсидианового оружия на всех может и не хватить… Но сейчас душная каюта сменилась на просторный светлый берег, свежий морской ветер трепал его уже не столь золотые, а порядком поседевшие волосы. Джейме видел, как почтительно лорд Мандерли встречает своих короля и королеву, и как все вместе они приветствуют на широкой белокаменной пристани королеву Дейенерис. Ее драконы кружили высоко в небе, наводя ужас на задравших головы встречающих. Хотя теперь уже не понятно, чьи они, по крайней мере одного этот ловкий Сноу-Таргариен-Старк присвоил себе... Странно все как-то, думал Джейме: при встрече ему показалось, что тот имеет виды на юную Дейенерис Таргариен, а потом много языков пересказывали слухи об их скором браке. Но король Севера снова всех удивил, женившись на северной леди, приехавшей с ним на переговоры в качестве его советницы. Что на Севере, что на Юге пытаться разобраться в королевских свадьбах и действительных сердечных предпочтениях — неблагодарное занятие, Джейме знал это как никто другой. Белая Гавань, разумеется, не могла сравниться с Ланниспортом, но Джейме вынужден был признать, что она не лишена величия и особой, какой-то суровой, как сам Север, красоты. Почему-то при этом он вспомнил Бриенну. Интересно, где она сейчас и удалось ли ей встретить дочерей леди Кейтилин… Он слышал, что обе дочери Старков благополучно вернулись в Винтерфелл. Но была ли с ними там она, Джейме не знал. И ему вдруг нестерпимо захотелось ее увидеть. Зачем –– он не смог бы сказать даже под страхом смерти. Он сам поразился этому внезапному и столь сильному желанию. Терять ему было нечего, и Джейме в бесшабашном отчаянии решил попросить у короля аудиенции, чтобы получить разрешение заехать в Винтерфелл, например, чтобы лично принести свои извинения его брату. Повод был так себе, но Джейме все же хотел попробовать. Поражаясь своей смелости, граничащей с наглостью, он озвучил свою просьбу одному из офицеров, чем немало того удивил. — Передайте королю, что я вспомнил кое-что важное про обстоятельства покушения на его брата, произошедшего много лет назад, и хочу сообщить ему их лично. — Хорошо, сир Джейме. Вашу просьбу передадут его милости, но ничего обещать вам я, разумеется, не могу. — Благодарю вас, сир. Этот был хотя бы полюбезнее и не такой заносчивый, что на корабле. Джейме вздохнул. Если Бриенна в Винтерфелле, он добьется возможности увидеться с ней напоследок. Лорд Виман действительно серьезно воспринял задачу насчет пира. Зал был огромен, столы ломились от всевозможных блюд и напитков. Белая Гавань была самым богатым портовым городом Севера, а после того, как Джон подтвердил его права на Хорнвуд, Мандерли считал своим долгом услужить королю и быть ему полезным. Одни гости, следующие морем в Винтерфелл по приглашению Джона, уже ожидали нас здесь и старались принести свои поздравления раньше других. Другие прибыли скорее чтобы принести присягу Дейенерис, а некоторые — по обеим причинам. Среди них были Арианна Мартелл, которую трудно было не узнать, а также Эдмур Талли с его дядей Бринденом по прозвищу Черная Рыба. Последний, как оказалось, не погиб под Риверраном, и мне хотелось узнать подробнее, как это вышло. А дорнийская принцесса по каким-то причинам не успела прибыть на Драконий Камень и догнала Дейенерис и Джона уже здесь. После того, как они засвидетельствовали ей свое почтение, оба оказались перед нами. Арианна откровенно нас разглядывала, но держалась после краткого представления в стороне. — Ваша милость король Джон, ваша милость королева Джейн! — лорд Риверрана низко поклонился Джону и, не поднимая головы, поцеловал мне руку. — Позвольте мне от лица всех Речных Земель поздравить вас, а также поблагодарить за вашу неоценимую помощь и поддержку, позволившую мне вернуть наш родовой замок, а также заверить вас в нашем глубочайшем почтении и пообещать вам всю помощь, на какую только будет способен наш истерзанный войнами край... — Заткнись уже, Эдмур, ты можешь обещать ему только свои мокрые портки! — Дядя, мы не дома! — возмутился тот. — Да ну! А я думал, это Риверран, который ты так доблестно себе вернул! Заткнись, я сказал, и дай мне поговорить с королем Севера по делу! Черная Рыба сверкнул глазами на племянника и обратился уже ко мне: — Простите мне, светлейшая королева, мою солдатскую прямоту! Я присоединяюсь ко всем кудрявым поздравлениям моего никчемного племянника, искренне, право слово! Но говорит он лучше меня, этого у него не отнять, седьмое пекло! А теперь простите меня и позвольте мне украсть вашего мужа и короля на некоторое время. Я смотрела на него распахнутыми глазами пытаясь сдержать смех, а Джон чуть сжал мою руку, пряча свою улыбку в бороде. — Благодарю, милорд, за вашу искренность! Я наслышана о вас как о доблестном воине и мудром командире… — Да какой я к х*рам лорд! Вот Эдмур у нас — лорд хоть куда! — Бринден, вы хотели со мной поговорить, — произнес Джон, снимая мою руку со своего локтя и взглядом прося меня пока отпустить его. — Верно! Дай-ка на тебя как следует посмотреть, Белый Волк! Прости мне мое обращение, но ты мне во внуки годишься, хотя уважения ты, несомненно, вызываешь больше, чем мой племянник. М-да… Я был бы горд, будь ты, действительно, моим внучатым племянником, но сразу видно, что дурочка-Кэт не имеет к тебе отношения… Тебе говорили, что в тебе больше Севера, чем во всех ее сыновьях вместе взятых? — Не раз. Но я прошу вас все-таки не высказывать неуважения к леди Кейтилин, а также моим братьям и сестрам. — А-а-й! — махнул рукой старый воин, — я любя и по-родственному! Я чуть последние волосы на себе не вырвал от горя, когда эти ублюдки Фреи… Ох… Но я хочу с тобой поговорить о другом. Ты, как я слышал, толковый стратег и тактик, что ты скажешь, если я предложу тебе… Он увлек Джона за собой, продолжая что-то быстро и по-солдатски емко ему объяснять. Джон слушал внимательно прищурившись, иногда кивал, потом что-то возразил, а Черная Рыба засмеялся и хлопнул его по плечу. — Простите моего дядю, ваша милость! — Эдмур Талли был все еще здесь. — Он не отличается ни вежливостью, ни обхождением, таков уж он есть. Зато он — действительно воин и командир, каких поискать, чего не скажешь обо мне. Я была поражена такой прямотой. Это что, такая манера у Талли? Но быстро порылась в памяти и нашла, на что можно перевести разговор. — Как поживают ваша супруга Рослин и ваш малыш? Я не имела удовольствия быть с ней знакомой, я издалека и мало кого знаю лично, но много наслышана о ее красоте и милом характере. — О, ваша милость, моя супруга — просто чудо! Даже трудно поверить, как у таких мерзких людей вырос и раскрылся такой цветок! Но ей столько пришлось страдать… Как и мне… Это чудовищно –– сидеть, терпеть издевательства и не иметь возможности защитить свою дражайшую жену и ребенка, свои истерзанные земли… Мне хотелось куда-нибудь уже деться от откровенности столь поэтичного Эдмура Талли, и тут как нельзя кстати перед нами возникла знойная Арианна Мартелл. Эдмур, только что расточавший комплименты жене, уронил челюсть и только что не пустил слюни, Арианна же воспользовалась паузой в его излияних мне и произнесла низким, немного хрипловатым и завораживающим голосом: — Королева Джейн! Меня представили вам столь коротко, что я совершенно не удовлетворилась и страстно желаю пообщаться с вами ближе! Лорд Эдмур, вы простите нас, если мы вас оставим и отойдем проветриться на балкон, здесь становится слишком… жа-а-арко! Бедный Эдмур чуть не потерял сознание, когда она обратилась к нему и особенно, когда закончила говорить с таким взглядом, будто уже раздевала его. Он застыл, а дорнийка проворно взяла меня под локоть и увлекла за собой в сторону открытой террасы, расположенной в дальней части зала и отделенной от него несколькими жаровнями с пылающими углями, создающими что-то вроде тепловой завесы. Лорд Риверрана (вероятно, со стояком) остался позади, а гости продолжали есть, пить и веселиться. — Благодарю вас, принцесса Арианна! Вы меня практически спасли, я уж и не знала, куда складывать его изящные перлы. Она заливисто рассмеялась. — Вы мне сразу понравились! А вот таких мужчин, как он, я не люблю: слизняк виноградный… Но тем проще его просчитать и добиться нужного поведения, какое бы ни требовалось. А вот вашим мужем, если бы он еще не был женат на вас, я бы с удовольствием занялась: такой красавец, да еще и король! А взгляд! А плечи! Я остановилась, уставившись на нее, не зная смеяться мне или гневаться. Арианна взяла у проходившего мимо слуги два кубка вина и протянула мне один. Но я продолжала вопросительно на нее смотреть, не дотронувшись до предложенного кубка. — Не сердитесь! Я так высказываю исключительно свое восхищение! К тому же, на Севере все же слишком холодно, — она чуть поежилась, подвижные плечи совершили почти балетное движение под меховой накидкой, которую она надела, выходя на балкон, поверх голубого струящегося шелка ее платья, — Я не согласилась бы тут жить даже ради такого мужчины… Так что, за вас! Я вижу, что вы ни в чем ему не уступаете! Жаль, я интересуюсь только мужчинами, иначе бы наше знакомство не ограничилось лишь дружбой, на которую я, признаться, искренне надеюсь! Я взяла бокал и отпила вина, все еще глубоко дыша от возмущения, но ее нарочито вызывающая манера все же чем-то меня подкупала. Наверное, своей отдаленной похожестью на раскованное общение, которое осталось только в прошлом вместе со всем, что было в моей жизни до той аварии на трассе М-4… — О чем же вы так задумались, ваша милость? Ответьте же, вы принимаете мою дружбу? Не забудьте, что я спасла вас от виноградного слизня! Тут уж я не удержалась и сама рассмеялась от души. Музыка: Tu Vuo' Fa' L'Americano - Hetty & the Jazzato Band — Я принимаю вашу дружбу, принцесса! Но сегодня у меня прямо день неслыханной откровенности! — И она еще не закончилась. Я прибыла принести присягу королеве Дейенерис от лица моего отца, а также двести тысяч золотых драконов в качестве помощи королю Джону от Дорна, поскольку вести на Север наши войска совершенно бессмысленно — они перемрут как мухи от холода, еще не доходя Винтерфелла! — она наклонилась к моему уху и горячо зашептала, смеясь: — но в Дорне очень обеспокоены импульсивностью королевы Дейенерис, а ваш муж, напротив, проявляет достойную восхищения выдержку и дальновидность. Передайте это ему. Если что-то произойдет, он может рассчитывать на Дорн… разумеется, южнее нынешних событий… И давайте все же вернемся в зал, я мерзну! Со стороны это все выглядело, как будто две молодые женщины обсуждают что-то откровенное и очень смешное, поскольку щеки мои пылали огнем, а Арианна хохотала, запрокинув голову. — Я очень рада нашей с вами дружбе, принцесса! С кем я еще смогу так от души повеселиться? Я так и скажу мужу, что нашла себе удивительную подругу, от которой просто в восторге! Она кивнула, глядя поверх кубка, и в ее глазах на миг блеснула стальная искра среди венецианского карнавала красок и эмоций. — Но я заметила, что вы нимало не смутились. Даже от самых неоднозначных моих замечаний! Откуда же вы родом? — О, настолько издалека, что страшно представить. — И как у вас обстоят дела с равенством женщин и мужчин? — О, дела обстоят уже настолько обстоятельно, что мужчиной быть сложнее и опаснее, чем женщиной, а чтобы посмотреть в ее сторону не деловым взглядом, в некоторых местах нужно чуть ли не письменное ее разрешение! — Очаровательно! Где же те благословенные края? — К сожалению или, напротив, к счастью, туда никак не добраться, мой случай совершенно определенно единичный. — Какая жалость! Но я теперь не отстану от вас и буду упиваться нашим общением! Не так часто я могу встретить человека, понимающего меня даже в Дорне! Ваша милость… — она низко присела, но а глаза ее смеялись. — Мне нравится, что вы ходите на грани соблюдения приличий, но все же ее не нарушаете! — О, в этом мне нет равных! — Пожалуй, мне тоже есть, чему у вас поучиться… Тут к нам подошла Дейенерис. На ее лице было самое приветливое и заинтересованное выражение: — Я вижу, у вас тут так весело! А я совсем заскучала со своими советниками и лордами… Девочки, возьмите меня в свою компанию! Мы с Арианной переглянулись, она нашлась первой: — Ваша милость, с радостью! С кем еще и поговорить, и посмеяться? Не со служанками же! А местные леди такие чопорные, что вино в кубке киснет! Дейенерис заливисто засмеялась, всплеснув руками, а Арианна бросила на меня озорной взгляд. — Мы как раз обсуждали окружающих мужчин! — продолжала резвиться Арианна, — вот лорду Эдмуру мы дали прозвище “виноградный слизняк”... Дейенерис ахнула и закрыла рот руками, а потом снова засмеялась несколько нервно. — Его дядю я бы назвала сушеной форелью, с него и взять нечего, а вон того молодого рыцаря… — Это сир Харланд Мейзин, он был в составе нашей миссии на Драконьем Камне. — Вот его — апельсином: рыжий, сладкий и еще краснеет, а лорда Мандерли… да, пожалуй, — пирогом с миногами: жирно, вкусно, но для фигуры — никакой пользы, вы понимаете, о чем я… Мы смеялись над остротами Арианны, но все чувствовали возрастающую нервозность. — А вот короля Джона… м-м-м… валирийским клинко-о-ом! Вы согласны?... Арианна, кажется попала, наконец, в цель, коротко глянув на меня. Дейенерис прервала свой смех глотком вина и выразила свое то ли согласие, то ли возражение невнятным мычанием, облизнула губы, поставила свой кубок на стол и обратилась ко мне с совершенно ясными глазами: — Джейн! Вы позволите, я как раз хотела бы кое-что с вами обсудить, касающееся Джона... наедине. Простите нас, очаровательная принцесса, и примите мою благодарность за столь горячий и волнующий женский разговор! Но сейчас я заберу у вас королеву Севера, это… семейные дела. Музыка: Blood of the Dragon - Daenerys Targaryen's Theme Soundtrack Арианна проводила нас пристальным взглядом и, кажется, насколько позволяло видеть боковое зрение, направилась к Давосу. Дейенерис пригласила меня в отведенные ей покои, приказала принести нам кушин лучшего вина, фруктов и сладких закусок. Когда мы расположились за изящным инкрустированным столиком (надо же, а у Мандерли много интересного есть, оказывается), она отпустила жестом слуг и произнесла своим музыкальным сопрано: — Прежде всего, примите мои искренние поздравления! Я была несказанно рада узнать о вашем бракосочетании! Я надеюсь найти в вашем лице подругу и сестру, которой у меня никогда не было! Ее ясный взгляд и решительный тон все больше вселяли в меня тревогу. Я сделала глоток великолепного вина и ответила, не желая долго тянуть кота за известное место: — Благодарю вас, ваша милость, однако я слышу, что сейчас последует "но". А как говорил приемный отец моего мужа, лорд Эддард Старк, все, что следует до него — чушь собачья. Она едва заметно вздохнула, встала из кресла и стала плавно расхаживать, покачивая своими лиловыми шелками. В покоях и зале для пира было довольно жарко и она, видимо, наслаждалась возможностью поносить эссоские наряды, открывая всем взорам свою звонкую серебряную красоту. Вот только она перепутала мой пол, если намеревалась использовать свою ослепительность для убеждения меня в чем-либо. — Что ж, вы проницательны, как всегда. Я не стала бы выражаться столь резко, но… — она рассмеялась. — Вы наверняка знаете, что более трехсот лет назад наши с Джоном предки завоевали и постепенно подчинили себе весь Вестерос, — она еще отпила вина, сделав красивый жест рукой с кубком. — Это было непросто, несмотря на трех драконов, с которыми не сравнятся мои малыши… — она улыбнулась почти трогательно, если бы я не видела за всем этим какой-то другой расчет, — и Эйегон Завоеватель взял себе двух жен. Как гласят легенды: одну — по зову сердца, другую — по велению долга. Я согласна на последнее… Меня обдало будто кипятком. Так вот она о чем… — Согласны?! Но разве от Джона вам поступали подобные предложения? Она лучезарно улыбнулась. — Еще нет. Но я уверена, он прислушается к моим доводам о том, что Вестерос должен быть единым. Он слишком много страдал в последние годы от войн и раздоров, он обескровлен… От кого-то я уже слышала сегодня поэтические речи об обескровленной стране... Ах да! Слизняк-Эдмур. Вот только тут Арианна мне не поможет –– лишь бы самообладание меня не подвело. — И он без сомнения прислушается к вам, если мы с вами придем к пониманию. Я должна пояснить, что я бездетна, и наследника Джону сможете подарить только вы… Поэтому я так обрадовалась, что Джон решил не терять времени, — ах ты ж, сука! — но сейчас не об этом. Я всего лишь хочу блага для королевства: мы — последние Таргариены, а Таргариены должны быть вместе. Что вы скажете? Я сделала глубокий вдох. Очень глубокий вдох. — Что ж! Я выслушала вас. А теперь вы выслушайте меня, Дейенерис, — она с безмятежной готовностью снова села напротив, — я не знаю, какое решение примет Джон... исходя из блага королевства. Но я... способствовать вашей идее... отказываюсь. На ее лице отразилось непонимание, брови чуть дрогнули. — И как его жена и королева Севера я заявляю вам, что мне глубоко противны подобные предположения и предложения. Джон — мой! А я — его. И вас он тоже любит, но как сестру. Он помог вам получить ваш Железный Трон, он готов был отдать за вас жизнь, а вы не цените этого и хотите от него большего, хотите того, чего он не может вам дать! Она смотрела со смесью непонимания и, почему-то, презрения. — Я люблю его с самого первого дня нашего знакомства. И я до последнего была готова отказаться от всяких своих надежд ради того, чтобы он достиг своих и ваших целей и был счастлив с вами! И он помог вам в их достижении, но захотел быть счастливым со мной, и я никогда не предам его. А вам… — я поставила свой кубок на стол, потому что руки мои задрожали, она же, напротив, взяла свой и сделала глоток, ноздри ее трепетали, — на самом деле плевать на Джона и его счастье! Вы не видите Джона, его сущности, его целей, его надежд! Он Таргариен по отцу и прямой потомок короля Эйериса. Но он добровольно отказался от своих прав и взял имя своей матери, однако же согласился стать вашим наследником. Ради вас, ваших целей и надежд, и потому что сам он не хочет править Семью королевствами, он хочет жить на Севере и возродить его. Мне все труднее было сдержать рвущееся наружу возмущение, но я все еще старалась взвешивать слова и надеялась достучаться до ее сердца. Она же слушала меня со все возрастающим презрением. — А вы… на самом деле, я думаю, лишь хотите заполнить пустоту внутри вас… Но ни Джон, ни я не виноваты, что она вас терзает! Виноваты те, кто преследовал вас, кто был рядом и предавал вас, виноват ваш брат Визерис, возможно, ваш муж, кхал Дрого, и те, кто были рядом с вами после! А возможно, и вы сами, потому что не видели и не впустили в свое сердце кого-то, кого посылала вам судьба, но вы его отвергли… Джон искренне любит вас и хочет помочь, я тоже готова полюбить вас, как родного человека и члена семьи, но я отказываюсь от вашего предложения настолько, насколько от меня вообще что-либо зависит! Я глубоко вздохнула, закончив. Она молчала не более доли мгновения, поскольку выдохнуть я не успела, как она буквально завизжала и плеснула вино из своего кубка мне прямо в лицо: — Так будь же ты проклята, эгоистичная дрянь! Я успела отвернуться, но сухое арборское разлилось по правой щеке и груди, будто свежая кровь. Внутри меня все бушевало и кипело, но я сказала настолько спокойно, что сама удивилась себе: — Благодарю… тетушка! Из ваших уст благословение звучит для меня особенно ценно. А сейчас прошу меня простить, я оставлю вас. Она побагровела от гнева: если бы она сама была драконом, от меня уже осталась бы горстка пепла. Не дожидаясь, когда она кинется на меня, я встала и быстро вышла из ее покоев. Боги! Сир Барристан проводил меня очень обеспокоенным взглядом, навстречу мне попался Джон в сопровождении сира Давоса и запыхавшегося Тириона. На его лице отразился ужас, он, видимо, подумал, что я в крови. — Это вино! — бросила я, меня начинало трясти от гнева. — Я имела наглость не согласиться с одним интересным предложением твоей Бурерожденной тетушки! Разбирайтесь вы, Таргариены, сами, а я лучше пойду подожду, какое решение примет Старк! Уже из галереи я услышала за спиной голос Джона, похожий на гром: — Дейенерис!... Со мной рядом шел сир Давос, стараясь не отставать. Я не видела, когда он ко мне присоединился. Нам встретился лорд Виман с его старшим сыном Вилисом. — Ваша милость, что случилось?! — обеспокоенно спросил отец. — Да вот, споткнулась и разлила на себя вино! Верно, сир Давос? — А… Да! — Так неловко получилось. Я думаю, мне пора в покои, все таки дорога, усталость… — я улыбнулась настолько любезно, насколько позволило перекошенное от гнева лицо. — О! Конечно, ваша милость, ваши покои ждут вас! Если только что-то еще нужно… Но я не стала слушать, а быстро пошла дальше, поскольку сохранять спокойствие было уже выше моих сил. В глазах стояли злые слезы, в голове начинала пульсировать боль. Да как она посмела высказывать мне такие предложения?! — Что все-таки случилось, ваша милость? Вы же явно не споткнулись… Сир Давос. Точно, он же все еще здесь. — Я отказываюсь что-либо комментировать, милорд, до тех пор пока сам Джон не разберется в ситуации! А сейчас я прошу вас проводить меня в покои, а то я и правда могу споткнуться, все плывет перед глазами… — Ваша ми… Что случилось? Как же это? — Люси всплеснула руками. Сир Давос что-то кашлянул и вышел. — Драконья королева! Она любезно пригласила меня побеседовать, рассыпалась в поздравлениях, а потом начала мне объяснять, что Вестерос должен быть единым и скреплен брачным союзом… Что Джон, как их общий великий предок Эйегон Завоеватель, должен взять себе две жены: ее тоже взять в жены! Для блага страны, твою мать! — Ой, а вы… — Я ее так же любезно послала куда подальше! Ну и схлопотала кубок вина в лицо… Истеричка! Дура ненормальная! Если у нее такой недо*б, так зачем на людей кидаться! А Джон… Он с ней остался. А если он…?! Меня стали душить слезы, а Люси пыталась утешить меня, смывая с моего лица и шеи вино, окунув полотенце в прохладную воду: — Ну что вы, ваша милость, даже не думайте о таком! Король Джон любит вас! А драконью королеву, если бы любил, что б ему помешало сразу на ней жениться? Не-ет, вы просто устали… а может, — она хитро улыбнулась, — уже ребеночка ждете! У моей кузины так было с самого начала, ужасное настроение и мнительность… Меня трясло, я ее почти не слышала. Я стала срывать с себя промокшее платье. — Я никогда больше его не надену! Люси, убери его с глаз, сожги! Я не хочу его больше видеть! — тут до меня дошел смысл ее последней фразы, я замерла: — Я не беременна, Люси, у меня же лунная кровь закончилась всего за три дня до нашего отъезда, слишком рано… Она ловко закончила развязывать шнуровку платья и быстро снимала его и нижнюю сорочку, а я закрыла лицо руками: — Две жены! Да кем она считает себя, чтобы говорить мне такое прямо в лицо, да еще просить уговорить Джона?! Таргариены должны быть вместе! Вот только Джон — Старк! Люси… Я совсем разрыдалась, и тут за спиной раздался голос Джона, полный сожаления, но спокойный и уверенный: — Конечно, я — Старк... Джон довольно долго говорил с Бринденом Талли, и они оба остались довольны беседой и друг другом, а когда вернулся к гостям, понял, что его жены уже нет в общем зале, как и Дени. — Сир Давос, вы не видели двух наших очаровательных королев? — Насколько мне известно, они удалились вдвоем в покои королевы Дейенерис. — Что-то мне уже это не нравится… — Мне тоже, — пробормотал Тирион. — Королева Дейенерис была сегодня как-то подозрительно спокойна и воодушевлена. Я все ждал какой-то… явной ее реакции на известие о вашем бракосочетании, но так и не дождался… — Пошли! Музыка: Game of Thrones Theme - Epic Orchestra Remix (Extended) | Laura Platt & Pascal Michael Stiefel Джон кивнул лорду Виману, увлекая своего десницу и Тириона за собой. Тот не мог успеть за ними, но сердце подсказывало Джону, что лучше его не дожидаться. Они не успели дойти до дверей Дени, как навстречу им буквально вылетела Джейн, сир Барристан был сильно взволнован, а по ее правому виску и груди разливалось что-то красное… Джон застыл и похолодел от ужаса: неужели… и он не успел… но почему она на ногах с такой раной… — Это вино! — он никогда еще не видел ее в таком гневе. — Я имела наглость не согласиться с одним интересным предложением твоей Бурерожденной тетушки! Разбирайтесь вы, Таргариены, сами, а я лучше пойду подожду, какое решение примет Старк! Джон взглядом попросил своего десницу проводить ее, а сам шагнул в покои Дени, тоже закипая от гнева. — Дейенерис! Она стояла и теребила подол своего открытого шелкового платья, но Джона не интересовали ее выставленные в самом выгодном свете прелести, он был крайне обеспокоен тем, что здесь только что произошло. — Джон… Прости, я… Не знаю, что на меня нашло! Правда! Я не хотела… Я пыталась ей объяснить, как это важно, а она не захотела меня понять, обдумать… Начала что-то мне про родственные чувства говорить… Ее лицо пылало, глаза она отводила в сторону, и до него, кажется начало доходить, о чем был их разговор, и почему он привел к таким последствиям. — Что. Ты. Ей сказала? — раздельно произнес Джон, наклоняя голову и намеренно замедляя речь и свои движения, чтобы не взорваться. — Джон, присядь… Дени опустилась в кресло и протянула ему руку. Он проигнорировал этот ее жест. — Я постою. Дени вздохнула –– она тоже была очень взволнована. В ее глазах помимо смятения промелькнула надежда. — Джон, мы с тобой — последние Таргариены! Это неправильно… Так не должно быть! Но я же все понимаю, я сказала Джейн, что наследника тебе сможет подарить только она, ведь я бездетна... Но у Эйегона Завоевателя было две жены, пусть даже одну он взял по велению сердца, а другую — по велению долга, это было необходимо, и нам это необходимо для единства страны! Джон был поражен до глубины души. Он надеялся, что их разговор все же не зашел настолько далеко. — Подожди, ты говорила с моей женой, что мне необходимо взять вторую, как Эйегону?! Дени, казалось, не понимала, насколько неприемлемо было ее предложение, и посмотрела на него ясными глазами. — Да, Джон. Я искренне рада, что вы решили не откладывать свое бракосочетание и нашли выход! Для появления наследника нашей династии это крайне важно, я так ей и сказала. Но это не мешает нам с тобой также скрепить наш союз браком, и тогда Вестерос будет един и счастлив! Больше не будет раздоров и толков, вместе мы сломаем колесо, Джон… — О каких раздорах и толках ты говоришь, Дени?! — Джон изо всех сил старался держать себя в руках, но силы его уже подходили к концу. — Между нами нет раздоров, кроме тех, что сейчас сеешь ты! Как тебе пришло в голову заговорить об этом с Джейн?! Она, казалось, растерялась, не ожидая, что он так разгневается. — Я подумала, что она мудрая женщина и поймет всю важность ситуации, и поможет мне убедить тебя… — Убедить меня? Она?! — Джон был в ужасе и спросил уже с нескрываемым сарказмом: — И что же ответила тебе моя мудрая жена? — О, Джон! Она столько всего наговорила… Что не знает, какое решение примешь ты, исходя из блага королевства, но она-де отказывается способствовать, и что ей, ты представляешь, противны подобные предложения! Что ты — ее, а она — твоя… Что ты любишь меня, как сестру и готов был положить за меня жизнь, а я не ценю этого… Что требую большего, чем ты можешь мне дать, и что мне плевать на тебя на самом деле, что я не люблю тебя, Джон, не вижу тебя, а лишь хочу заполнить пустоту в своем сердце… — И ты поэтому плеснула ей в лицо вином?! — Да, Джон, я потеряла самообладание, и даже… крикнула, что проклинаю ее, мне очень жаль… Но она посмела ответить, что благословение из моих уст для нее особенно ценно и назвала меня тетушкой! Тетушкой, Джон! — Ты… сказала, что проклинаешь… мою жену?! Джон не знал, до какой глубины может простираться ее самоуверенность и безумие, но его терпение уже явно достигло своего края. — Джон, прости. И у нее я тоже попрошу прощения… Но это неправда, Джон, что мне плевать на тебя! Я… люблю тебя, даже если ты не любишь меня, как женщину, я готова с этим мириться, я… Джон был ошеломлен услышанным и степенью заблуждения Дени, поскольку она, похоже, сама верила в то, что говорила, и искренне не понимала, почему Джейн отказала ей в поддержке ее безумной идеи. А она быстро встала, подошла к нему, обвила руками его шею и поцеловала в подбородок, а затем в губы. Джон опомнился и силой отстранил ее от себя. — Дени! Тебе нужно успокоиться! И мне… Сейчас я… ничего не буду тебе говорить. Кроме того, что я прошу тебя… никогда, слышишь?! Никогда! Больше не поднимать эту тему с моей женой! И… я с ней полностью согласен! Он развернулся и, скрипя зубами, вылетел из ее покоев, как недавно Джейн, чуть не сбив с ног Тириона. — Вы так кричали, что я почти все слышал. Сожалею… — Тирион, не сейчас! Поговорим завтра, сейчас я за себя не отвечаю! Джон не стал слушать, что ответит карлик, и устремился в свои покои. Он ждал какой-то выходки от Дейенерис, но ТАКОГО не ожидал. С ней он поговорит завтра, когда сможет взять себя в руки и все обдумать. А руки-то тряслись… Но сейчас гораздо важнее, что успела себе надумать Джейн. Возможно, его не было с ней уже слишком долго. "Я не знаю, какое решение примет Джон…" — сказала она. Седьмое пекло! Только бы она не убедила себя, в чем не следует! В коридоре он поймал слугу, несшего кому-то умывание, схватил кувшин и стал плескать воду себе в лицо, которое нестерпимо пылало. Поцелуй Дени все еще горел на его губах, и Джон хотел побыстрее его смыть и забыть. Он с силой провел ладонью по бороде, смахивая воду, и поспешил дальше, радуясь холоду на лице. — Как она? — спросил он Давоса, шедшего ему навстречу от их покоев. Его Десница замялся: — У нее, кажется, истерика. Я почувствовал себя лишним и оставил ее с горничной. Но что же такого предложила королева Дейенерис, что привело нашу в такое расстройство? — Дени пыталась уговорить ее повлиять на меня, чтобы… я по традиции Таргариенов взял себе две жены. — Благие Боги!... — вытаращил глаза Давос. — А что ответила Джейн? — Много чего, как я понял, а еще напоследок назвала Дени тетушкой. — М-да! До или после… вина в лицо? — После. — Да, узнаю выдержку нашей королевы. Но я, пожалуй, оставлю вас, только... поясните, что говорить остальным? Мандерли она сказала, что споткнулась и сама разлила на себя вино. — Джейн… Джона захлестнула волна нежности и благодарности: она выгораживала Дейенерис, несмотря на нанесенное явное оскорбление. Он устремился к ней, слыша за спиной бормотание его десницы: “Я понял. Отложим официальные комментарии до утра.” Когда он вошел, горничная заканчивала снимать с Джейн испорченное мокрое платье, а она рыдала все сильнее: — ... Да кем она считает себя, чтобы говорить мне такое прямо в лицо, да еще просить уговорить Джона?! Таргариены должны быть вместе! Вот только Джон — Старк! Люси… — Конечно, я — Старк! Спасибо, Люси, ты можешь идти, дальше я сам. Девушка присела и скрылась. Джейн трясло крупной дрожью. Он подошел к ней и крепко обнял со спины, заключая в кольцо своих рук и отгораживая от всех волнений мира. — Ну что ты, родная моя! Неужели ты хоть на мгновение могла допустить, что я соглашусь на этот абсурд, Джейн? Он развернул жену к себе, держа заплаканное лицо в ладонях и заглядывая в глаза, полные гнева, боли и, что самое ужасное, сомнения. — Боги! Ты что, правда так подумала?! Джейн, я просто осел, если ты все еще думаешь, что я мог… Если не смог, не нашел слов объяснить тебе, что мне нужна только ты и никто более! И что я люблю и всегда буду любить только тебя! Милая моя, родная моя! Джон собирал губами ее слезы и сам содрогался внутри от ее рыданий. Он обнимал ее, гладил по голове и шептал еще много нежных слов утешения и заверений в своей безграничной любви к ней. А когда она немного успокоилась, снова заглянул в ее глаза и с улыбкой сказал: — Хочешь, я прикажу принести апельсины, ты покидаешь мне их в голову за то, что я такой болван? Или сразу перейдем к примирению, а? И он стал целовать кончики ее пальцев, как тогда, в день их объяснения, а потом и ее дрожащие губы. Джейн все еще всхлипывала, но отвечала на поцелуи –– сначала будто нехотя и борясь со слезами, но Джон был настойчив, и ее губы становились все более нежными и податливыми, а поцелуи все более глубокими и страстными. Она развязала шнурок и запустила обе руки в его волосы. Джон улыбнулся: — Ну вот! Значит, все таки обойдемся без апельсинов… — и подхватил жену на руки. Он знал самый быстрый и действенный способ убедить ее в своей любви и поднять ей настроение. Он и сам едва дождался вечера, и не собирался позволять даже самым серьезным раздорам нарушить его планы на ночь. Так что в этом аспекте решения для обеих задач полностью совпадали… О чем ты думаешь, х**нов тактик?! Просто люби свою жену... И Джон больше не думал.