Мой Джон Сноу

Музыка: Game of Thrones | Soundtrack - Heir To Winterfell (Extended) Винтерфелл ждал своих короля и… королеву. Вечерами Санса вышивала для них плащи, а днем с головой погружалась в хозяйство и приготовления к свадьбе брата. Она все еще звала его братом. Всегда будет так звать. Она никогда не сможет думать про Джона иначе… Когда он рос, то был тихим и добрым, но иногда в его глазах полыхал такой огонь, что мог испугать любого. Вот только воли ему бастард никогда не давал. Он рано научился опускать глаза. И тем удивительнее Сансе было наблюдать, как все более твердым становился его взгляд по мере того, как они возвращали свой дом и как укреплялась его уже королевская власть на Севере. Но это была твердость ледяной глыбы, валирийской стали, совсем как цвет его и Арьи глаз… Про них не раз говорили, что в них больше Севера, чем в других детях Неда Старка. Особенно в Джоне. Раньше Сансу это задевало, теперь нет. Теперь она всем существом чувствовала единство их поредевшей стаи. Все они были Старки, даже Джон. Особенно Джон. Но засветились его глаза только когда в замке появилась Джейн. Таинственная чужестранка, постепенно (или сразу, кто знает?) завладевшая его сердцем. И вот теперь она стала его королевой. Их королевой. Или почти стала, какая разница? Чего стоили все эти формальности и брачные клятвы –– Санса знала, как знают немногие. Она была рада за брата и за леди Джейн. Королеву Джейн. Интересно, как она теперь будет заплетать волосы?... Изменится ли ее голос, походка?... Что будут чаще готовить к ужину и на завтрак?... Винтерфелл ждал их. Ждали стены, ждала Богороща, ждал Великий Чертог, где они так весело и долго кружились в танце нареченных. Ждали покои ее отца и матери, а теперь королевские, ждали заснеженные поля и страж-деревья в Волчьем лесу. И ждала Санса. Она не завидовала, нет. Пройдет еще немало лун, прежде чем она сможет даже помыслить о том, чтобы самой снова выйти замуж. Чтобы подпустить кого-то близко. Но погружение в предсвадебные хлопоты странным образом питало и радовало ее. В то ясное морозное утро она принимала по амбарным книгам очередную партию грузов с провизией и менее нужными, но приятными вещами для свадьбы. Объясняя, куда сложить ткани, она заметила, что в ворота проехал некий всадник. Высокий рост заставил его нагнуться под аркой, и Санса узнала… Нет, не может быть! Она уже хотела шагнуть к нему навстречу, когда тот спешился, но перед ним возникла Арья. К самой Сансе он стоял спиной и не мог ее видеть... Или не хотел? — Ты бросила меня подыхать, — узнала она всегда хриплый и низкий голос. — Сперва обобрала, — без тени смущения ответила ее сестра. Санса не знала подробностей их общения –– Арья не особо распространялась. Тем интереснее ей было слышать, о чем они говорят. И, стоя за телегой и глядя в амбарную книгу, она была для него почти незаметной, если не вглядываться. — Хладнокровная ты сучка. Наверное, поэтому жива, — прокаркал Пес. И тут он, повернувшись, все-таки увидел ее и застыл. — Чего пялишься? Сестру мою не узнал? Беги, целуй ручку принцессе Сансе! — Принцессе? — Да ты с луны что ли свалился? Она сестра короля, кем ей еще быть? Я, вообще-то, тоже принцесса, если что, — подначила его Арья. — Пекло! Все забываю, что ваш брат теперь король. Может, мне лучше сразу убраться отсюда, пока он не вернулся? Музыка: "Санса" -- Айре и Саруман Санса захлопнула скучную амбарную книгу и подошла к ним. — Не надо никуда уезжать. — Здравствуй, Пташка, — он смотрел на нее во все глаза, а она не знала, куда деть свои. — Теперь я — волчица. — Ну какая же ты волчица… Вот твоя сестренка — да, кого хошь загрызет и косточек не оставит. А ты — все еще маленькая пташка, хоть и подросла, и… Он не договорил и опустил глаза. Щеки Сансы заалели. — Я вам не мешаю? — они оба разом посмотрели на Арью. — Вы, наверное, устали и голодны с дороги. Я распоряжусь, чтобы вас разместили как следует. — Спасибо, Пташка, ты всегда была образцовой леди. Ее сестра фыркнула и ушла в конюшню. Санса расхаживала по своим покоям. Позабытая вышивка лежала на столе. Ей очень хотелось найти повод снова увидеть его. Зачем? Она не знала и сама боялась того, насколько сильно ее тянуло к нему. Так не должно быть. Так не правильно! Она только что говорила себе, что не собирается в ближайшее время даже думать о замужестве. Боги, о каком замужестве? О каком замужестве?! Со Псом?! Со старым, уродливым и злым Псом?!! Но он и не звал ее никогда замуж. Санса упала на подушки и позволила себе в них закричать. Что с ней происходит? Неужели ее сердце все еще способно на нечто подобное? Не в силах сидеть в клетке покоев, она отправилась бродить по замку. Отчитала кухарку. Сделала замечание полотерам. Проверила швей. Схватилась за голову… Сама того не замечая, она вышла на крепостную стену и чуть не столкнулась с ним. — Не спится, Пташка? Мне тоже… — Я никогда не ложусь так рано. У меня много дел перед свадьбой. — Чьей свадьбой? — не своим голосом спросил Пес. — Мой брат женился и хочет провести торжественную церемонию в Богороще сразу по приезду. — А. Это… Я не знал, что ему нужны еще какие-то церемонии, раз он уже женился. Она хоть красивая? — Очень. — Ну конечно… С чего бы ему жениться на некрасивой, — он тяжело вздохнул. — А ты, Пташка, когда теперь замуж собираешься? Ты теперь — завидная невеста… — Не собираюсь я замуж никогда. С меня хватит! Я всегда была завидной невестой, и из этого не вышло ничего хорошего, — Санса отвернулась, а потом сказала тихо, опустив голову: — Надо было мне тогда ехать с тобой… — Надо было, — подтвердил он. — А может и нет. Чем я лучше этого Рамси... — Ты всегда был добр ко мне, а Рамси… — она задохнулась. Горло сдавило болью, будто его рукой. Пес обвел ее лицо долгим взглядом. Пошел тихий снег. А он посмотрел ей прямо в глаза: — Я бы убивал этого ублюдка медленно. Очень, — Сандор сплюнул под ноги. Какой мерзкий и недостойный рыцаря жест. Но ведь он и не рыцарь. И Санса поймала себя на мысли, что ей это неожиданно нравится до мурашек. — Но меня не было рядом, Пташка, и я никогда не смогу себе этого простить, — он снова тяжело вздохнул, отворачиваясь. — А что с ним сделал твой брат? — Не он. Он смог остановиться и не забить его до смерти. — Хм. Уважаю. А потом? — Я его скормила его же собственным собакам. Он морил их голодом целую неделю перед битвой, — она прищурилась и посмотрела вдаль, вспоминая вопли Рамси. И улыбнулась совсем, как тогда. Пес взглянул на нее очень внимательно и с неожиданным уважением: — А ты совсем выросла, Пташка… Протяженность и численность марширующих войск, которые теперь были под рукой Джона, впечатляла. Они были разношерстными, их еще требовалось одеть и разместить, но, проходя первый командный распределительный пункт на Королевском Тракте в районе Курганов, они перемешивались и поступали в распоряжение назначенных и утвержденных Джоном командиров, с каждым из которых он побеседовал лично. На это ушло два дня нашего пребывания в Белой Гавани, а я в то же время, пользуясь любезностью и рекомендациями радушного хозяина, закупалась всем необходимым для свадьбы, коронации и это все сразу же грузилось на телеги и отправлялось к Винтерфеллу, чтобы успеть. Джон вставал до рассвета, а приходил к полуночи совершенно измотанный и засыпал, обнимая меня. Иногда он даже не успевал договорить фразу: — Прости, любимая, я сегодня… И лишь дорогой, как ни странно, ему удалось хоть как-то выспаться, поскольку мы все же зависели от движения сопровождавшего нас отряда. Утром на четвертый день пути, проезжая полем мимо марширующих по Королевскому Тракту войск, я пошутила: — А здорово ты поменял двух мертвяков на полторы сотни тысяч мечей! Я, пожалуй, на рынок с тобой ходить буду. Джон поперхнулся и расхохотался. — Никогда не думал об этом в таком ключе! — Это комплимент, если что. — Я понял. Благодарю! Ах-ха-хах… А что тебе надо сторговать? — Да всего лишь по паре-тройке тысяч бушелей зерна и стоунов мяса для зимы! — Хм… Давай дадим нашему адмиралу пока торговое задание, но государственной важности: пусть он закупит в Браавосе или Пентосе зерна и прочего для наших нужд. — Но на это уйдет много лун… — Это так. Но ведь и зима будет долгой. На первое время твоими и Сансы стараниями все обеспечены. Но и после войны нам тоже нужно будет всех кормить. — Джон, разве дорнийского золота хватит? Или я чего-то не учитываю? — Есть одна мысль. Этими драконами я намерен оплатить долг Ночного Дозора перед Железным Банком. Я брал этот кредит под свое слово, и мне же его придется выплачивать, хоть я уж и не лорд-командующий. Но, вернув его, я смогу попросить у Банка в два-три раза больше уже для Севера, а не только для Дозора. — Ты хочешь им рассказать о золоте за Стеной? Но ведь мы пока можем только предполагать, а не знаем наверняка, какова действительная золотоносность тех земель. — Ты права. Это еще нужно обдумать как следует. Я буду благодарен за твои идеи. — Хорошо, мой король. — Хорошо, что ты у меня есть, моя королева. — Ну хватит, а то на соплях с медом наши лошади скоро поскользнутся, и мы с тобой свалимся в снег! — Ах-ха-ха! Обожаю, когда ты шутишь! Знаешь… я не прочь бы сейчас свалиться с тобой в снег… подстелив плащ… Вот только народу вокруг многовато… — Да уж, слишком много будет советчиков… — Ох-хо-хо! Какой пошел юмор… Может отъедем все-таки куда в сторонку? — хитро улыбаясь, предложил Джон. — М-м… Догони сначала! И я разогнала свою молодую кобылу в резвый галоп, закидав снегом из-под копыт немного замешкавшегося Джона. — Ах так! Вызов принимаю! — услышала я за спиной, но догнать меня так уж быстро ему не удалось, или же он просто резвился и позволял мне обгонять его до поры до времени, что вероятнее. Его жеребец был мощнее и горячее. Нас провожали удивленными взглядами и ухмылками. Пускай. Снег разлетался в стороны, я смеялась, оборачиваясь и подгоняя кобылу, Джон насмешливо хмурил брови. Мы неслись наперегонки к небольшому лесному клочку, которых было пока немного: густой и мрачный Волчий лес лежал впереди на пути к северу. Но тут Джон догнал меня, бросив жеребца наперерез, и даже поднял его на дыбы, красуясь и преграждая мне дорогу. Заставив меня остановиться и перейти на шаг, он сделал вокруг меня круг резвой рысью, поедая глазами и часто дыша. А когда поравнялся со мной, обнял, наклонившись, и поцеловал глубоко и страстно. Прижимая мою голову к своей сильной рукой, он произнес, едва переводя дыхание: — Дже-ейн! Сердце мое! Я ощущала, как оно грохочет в его груди, даже сквозь все слои ткани, кожи и стальных пластин доспеха. — Я люблю тебя больше всех! Я хочу тебя так, что внутри у меня все в узел уже завязалось… Ты вернула меня к жизни. Боги! Как же я хочу жить! С тобой… Но сейчас мы должны остановиться. Мы уже даже не на корабле… Тысячи глаз смотрят на нас, на своего короля. Я просто не могу вот так на виду у них всех… наслаждаться своим счастьем, тобой… Мы и так уже ходим по краю с нашими скачками... Но это было потрясающе! Если бы я только мог… Я бы сейчас…— дышал он тяжело и прерывисто, и снова погрузил меня в глубокий омут поцелуя. — А ты? Ты… хочешь меня… сейчас? — Больше… всего на свете, — хрипло ответила я. — Если ты меня отпустишь, я упаду с лошади, потому что ноги мои словно из ваты, голова кружится, а седло… даже оно уже намокло, Джон… То ли стон, то ли вой вырвался из-за его стиснутых зубов. — О! Я клянусь тебе! Когда это все закончится… мы уедем куда-нибудь вдвоем! И будем вместе всякий раз, как только захотим! — На палубе? — игриво поинтересовалась я. — На палубе! На снегу! Прямо на лошади! Где угодно… Моя Джейн! Моя… Он зарылся в мою шею, оставляя синяк засоса на маленьком островке обнаженной кожи, между густым мехом воротника и толстой шерстью капюшона. — Мы должны вернуться, моя королева, — перевел он дух. — И дождаться вечера и нашего шатра. — Шатра… — В полдень мне снова произносить речь перед солдатами. Она… будет особенно пламенной в этот раз! После полудня мы догнали арьергард пятидесятитысячной армии, состоящей из двадцати тысяч плененных Джоном ланнистерских солдат и войск Простора. Завидев впереди знамя с двумя золотыми розами на зеленом поле, он радостно воскликнул: — А вот и Гарлан! Лорд Гарлан Тирелл, младший брат… — Лорда Уилласа, внук Королевы Шипов, а также брат покойной бедняжки Маргери и Рыцаря Цветов. — О! Я надеялся тебе его представить. Мы близко сошлись, пока я вел кампанию в Просторе и гостил в Хайгардене. А ты, я вижу, его неплохо знаешь, м? — Джон поднял бровь в притворном недовольстве. — Не гневайтесь, муж мой! — Ха-ха! — Я всего лишь старательно изучала манускрипт под названием “История великих домов и семей Вестероса”, пока вы были заняты военными устроениями, слишком сложными для моего женского ума! — Аха-ха-ха! Не знаю, есть ли что-то по-настоящему сложное для твоего ума, любовь моя! Но ты уж не смущай его сразу и разыграй скромную жену хотя бы на время! — Слушаюсь и повинуюсь, мой господин! Твой друг останется доволен! — Ха-ха-ха! Обожаю тебя! А вот и он сам, кстати… К нам подъехала дюжина рыцарей со знаменами. — Похоже, он хочет по полному параду… — Похоже на то… Джон махнул рукой куда-то за спину, и тут же пред нами нарисовался герольд. Всадники со знаменами Старков подъехали ближе и встали на положенном расстоянии за нашими спинами. Сир Давос на своем гнедом мерине возник справа от Джона, слева выпрямилась в седле и изобразила улыбку почти Джоконды я. Сзади слышалось спешное построение еще не менее десятка всадников. После того, как герольд звучно огласил все титулы Джона и не забыл скромные мои, Гарлан Галантный выехал чуть вперед, спешился и низко поклонился. — От лица Простора и его Хранителя, моего брата лорда Уилласа Тирелла, я рад приветствовать короля и королеву Севера! Сборное войско также приветствует Белого Волка, своего доблестного командующего, готово выполнить любой его приказ и броситься в бой с любым противником по одному лишь мановению его руки! — Гарлан, ты в своем духе! — рассмеялся Джон, тоже спешиваясь. Лорд Ясноводного Чертога удовлетворенно раскланялся еще раз и в следующее мгновение уже хлопал Джона по спине в крепком дружеском объятии. Закончив смеяться и негромко переговариваться, они повернулись к нам. Я решила последовать за Джоном, который уже задал менее формальный тон всему действу, и ловко спрыгнула со своей серой кобылы. Благо, хитрый крой платья, так понравившийся Сансе и уже, как она писала, входивший в моду для верховой езды знатных леди Севера, вполне позволял выполнить такой экзерсис без риска запутаться в юбках. Лорд Гарлан бросил на меня короткий заинтересованный взгляд, сир Давос тоже слез с лошади, правда, без особого энтузиазма. — Гарлан, гхм… лорд Тирелл, позвольте мне представить вас моей прекрасной жене, королеве Джейн! Гарлан выполнил изысканный придворный поклон. Я кивнула с самой лучезарной улыбкой. — Любовь моя и королева, — продолжал спектакль Джон, — это сир Гарлан Тирелл, лорд Ясноводного Чертога, командир объединенного корпуса войск Простора и… моего личного резерва, мой добрый друг и приятель! — не удержавшись, добавил Джон, лопаясь от озорства. Какой же он еще мальчишка… И как ему идет эта веселая беззаботность! Друг и приятель… Не так-то много их у Джона. — Милорд Гарлан, я рада, наконец, познакомиться с вами! Я столь наслышана о вашем благородстве, храбрости и военном мастерстве! И еще более я рада приветствовать вас на землях Севера, видя, как мой дорогой супруг и господин счастлив встретить вас! Джон зажевал смешок на месте про господина, а я улыбнулась совсем скромно и невинно. Гарлан переводил взгляд с меня на Джона, слегка прищурившись, будто уже отчасти разгадал нашу игру. Сир Давос вздохнул и закатил глаза. — Ваша милость! Я поражен до глубины души вашей красотой и любезным словами, которых я вряд ли заслуживаю! Я много слышал о скорой женитьбе короля Джона и ваших достоинствах, но лишь сейчас убедился, сколь невзрачны слухи по сравнению с вашей блистательной милостью! Теперь мне понятна поспешность моего друга. Любой мужчина, клянусь семью небесами, на его месте отдал бы полкоролевства за такую супругу и уж точно не тянул бы с женитьбой! Он склонился к моей руке, а Джон поспешил прервать его красноречие, пока оно не привело к неловкой ситуации: — И мы рады будем видеть тебя, Гарлан, в Винтерфелле и на церемонии в Богороще согласно традициям Севера! А пока, приглашаю тебя отужинать с нами. Уверен, тебе есть на кого оставить командование на один вечер? — Ваша милость! Весьма польщен вашим приглашением! Ваша милость, прекрасная королева, я счастлив, что снова смогу лицезреть вашу красоту и засвидетельствовать вам мое глубокое почтение! — Достаточно, Гарлан, мы все убедились, что свое прозвище ты получил не зря! — не выдержал и рассмеялся Джон. Его друг снова скользнул взглядом по моему лицу, ожидая реакции, но я смеялась лишь глазами, а улыбку сохранила вполне светскую. Джон хлопнул его по плечу и развернул, уводя в сторонку. — Джон, но я правда поражен! Где ты ее нашел?! И ведь не слова не сказал! А я тебе еще кузину Десмеру сватал, хотя и ходили слухи про тебя и нашу несравненную королеву Дейенерис! Ну ты и плут… — Кажется, ты слегка запутался в несравненных королевах. Гарлан смутился лишь на долю мгновения. — А ты сам-то в них не запутался? А то разное рассказывают… — Мой курс прям, как мой меч! — заявил Джон. — А вот тебе сегодня вечером придется потрудиться и побыть малость в моей шкуре меж двух прекрасных королев. Хотя… тебе-то будет полегче, ведь сердце твое не принадлежит ни одной из них… Как, кстати, поживает милейшая Лионетта? — Весьма тебе признателен, она поживает прекрасно, благодаря твоим доблестным и нашим с Уилласом скромным стараниям все леди Хайгардена и окрестностей могут спать спокойно! Хотя… из-за тебя некоторые таки потеряли сон, но уж я их успокою по возвращении, чтобы напрасно не терзали свои шелковые сердечки. — Ну хватит, Гарлан. — А вот моя дражайшая Лионетта, я надеюсь, порадует меня по возвращению наследником, я получил от нее письмо на днях… — Прими мои искренние поздравления! Это поистине замечательная новость! — Благодарю, Джон, твоя милость, но зубы мне не заговаривай! Ты хоть теперь и весь из себя грозный король, но раз уж назвал меня другом, то позволь снова спросить, где ты взял такую жену? У меня Уиллас ходит неженатый… — Последний раз, когда ей самой задали такой вопрос, она ответила, что там больше нет, и только красноречие Тириона Ланнистера спасло ситуацию от скандала… — Ах-хахах! Но она великолепно использует маску скромной любезности. Это же была только маска? Судя по ее глазам, она намного интереснее! Я прав? — Прав-прав. Только с глазами… все-таки поосторожнее, не утони… — Ох-хо-хо! Я так понимаю, ты уже не одного утопленника выловил, отряхнул… с разной стпененью бережности и… на место поставил? — Ценю твои остроумные формулировки. — Ха-ха-ха! — Но давай уже сменим тему и оставим в покое мою жену хотя бы до вечера. Что войско? Как держатся пленные? Были беспорядки или неповиновение? Хватает ли снабжения? Его друг посерьезнел и переключился на деловой тон так же быстро, как улавливал малейшие нюансы и полутона в светской беседе. Иного и не могло быть: остроумие, унаследованное от бабки, сочеталось в нем с искренним благородством и спокойной мягкостью. В его старшем брате все это тоже присутствовало, но спокойствие как раз преобладало — наряду с недюжинным умом, который вызывал у Джона уважение не меньшее, если не большее, чем воинское мастерство Гарлана. И Джон был бы счастлив отдать за него одну из своих сестер-кузин, если Дейенерис все же не соблаговолит одарить его своим вниманием. Однако появление сира Джораха Мормонта сегодня утром уже возымело некий ожидаемый ими с Тирионом эффект. Дени была искренне рада видеть своего ближайшего соратника и самого давнего друга. А он, по всей видимости, выехал сразу же, как только ворон донес королевское повеление, и гнал коня днем и ночью. Но Джон пока не позволял себе выдохнуть и радоваться, и наблюдал внимательно сам и посредством… верных людей, как будет развиваться ситуация. Разумеется, он никогда не перешел бы границы ни сам, ни в приказах своим людям, и достаточно доверял глазу и мнению Тириона. Но жизнь давно научила его доверяя, проверять. Четкий доклад Гарлана о состоянии дел в сборном корпусе, на который он делал одну их основных ставок, прервал его размышления и заставил сосредоточиться. — В целом все вполне сносно. Отличная идея распределить по пути следования заранее разбитые стоянки и лагеря, а не тащить обоз за войском! — Чувствую “но”. — Тебя невозможно провести даже не лестью, а искренней похвалой… Дезертиры. Трое просторцев, дюжина из солдат Ланнистеров. — Не так уж и много, я ожидал больше… Они… — Арестованы пока. Пытались бежать два дня назад, когда похолодало. Я знал, что ты скоро нас догонишь и решил оставить их на свой суд. — Удружил, чего уж. — Ну… ты — король, а я лишь полководец, так что сам-сам. — Еще что? — Не растерял нюх, хотя в целом повеселел, не такая скорбная у тебя физиономия… Рендилл Тарли. — Про него-то я и забыл… Что он? — Ропщет. Открыто возмущается условиями, что его содержат не достаточно достойно для знатного пленника, сомневается… в цели кампании вообще и не верит в реальность угрозы. Многие не верят и прислушиваются к нему. Джон скрипнул зубами. — Так. Если мой подопечный мертвяк еще не подох окончательно, возьми его к себе в лагерь на гастроли. И сам посмотри заодно, он презабавный, скажу я тебе. У нас его ласково прозвали Кусакой. Не могу разделить их умиления, — Джон показал заживший, но все же не очень ровный шрам на левой кисти, и неожиданно для себя улыбнулся слишком тепло для такого повода, вспомнив, как Джейн выхаживала его тогда. — Но понимаю, что солдатское зубоскальство отгоняет леденящий ужас и помогает до поры до времени не думать о том, чему навстречу мы все дружно топаем… Джон отвернулся, поморщившись. Гарлан ответил по-военному четко и серьезно: — Я понял: взять мертвяка-Кусаку, продемонстрировать всем заинтересованным и незаинтересованным, лорду Рендиллу — в первую очередь. Вечером быть у тебя в шатре на ужин. — Угу. — Но не напугает ли он пуще прежнего тех, кто и так боится? — Я сам их напугаю. По закону за дезертирство положена смерть. Придется им это напомнить, — Джон сплюнул под ноги. — Прикажешь повесить? — У нас на Севере, кто выносит приговор, тот и приводит его в исполнение. Приговор выношу я и сам срублю им головы. Сколько их, говоришь, пятнадцать? Гарлан кивнул, глядя на Джона расширенным глазами. — Придется потрудиться, — Джон тяжело вздохнул. Ему все больше казалось, будто он вместе с ягодой ежевики разжевывал клопа. — Но пусть это будет не сегодня. Пускай посидят под арестом. У вас завтра дневка? — Точно так. — Вот и разберемся ближе к закату или на днях. А сегодня давай порадуемся, пока можем. И мы уже заставили слишком долго ждать моих супругу и Десницу, как бы ты свое прозвище на Севере не потерял, а? — А я что, я повинуюсь! Куда король повелит, туда и пойду... — Пойдем уже! Джон, посмеиваясь, вернулся к ожидавшим и представил друг другу Гарлана и сира Давоса, а также рыцарей и лордов своей свиты. Затем попрощался с ним до вечера и бережно помог Джейн сесть на лошадь. Едва прикоснувшись к ней, он снова вернулся мыслями и желаниями к их жаркой скачке, ее словам, его обещаниям… Надо было дождаться вечера! Вечера… Но на вечер уже был приглашен Гарлан, и будет не учтиво не позвать также Давоса, Тириона, принцессу Арианну, которая непонятно зачем все еще следовала за ними на Север (Джон не думал, что желание присутствовать на их с Джейн свадьбе было истинной причиной столь длительного и трудного путешествия), сира Барристана, сира Джораха и, разумеется, Дейенерис. Что ж, его сладкой пытке суждено было продлиться дольше, чем он полагал и хотел бы, но он что-нибудь придумает. Взглянув на жену, он понял, что она думает примерно о том же, и не стал отводить взгляд, а напротив, улыбнулся ей, хитро прищуриваясь. Ответный блеск ее глаз стоил того, чтобы помучиться еще немного. Вечером в их шатре собрались все, кого они ждали. Однако Дейенерис, оказав им должное внимание и милость своим присутствием, предпочла вскоре удалиться, сказавшись уставшей. Через недолгое время за ней, а может, и не за ней, в чем Джон сомневался, последовал сир Джорах. Оставшиеся вздохнули чуть свободнее, ибо присутствие цартственной родственницы все же привносило некую натянутость. Напротив, его Джейн отложила маску скромности к общей радости собравшихся и быстро перевела беседу в более приятное и легкое русло. Не прошло и четверти часа, как ее уговорили спеть. Джон не возражал и сам протянул ей ее гитару. Он всегда искренне наслаждался ее пением. — Что же спеть вам, мои лорды и леди… Пожалуй, стоит честно начать с того, что лежит на сердце каждого в этом шатре и на мили окрест… Она подтянула струны и запела песню, которой он раньше не слышал. “Над землей мороз, что ни тронь - все лед Лишь во сне моём поёт капель А снег идет стеной, а снег идет весь день А за той стеной - стоит Апрель А он придет и приведет за собой Весну И рассеет серых туч войска…” Музыка: "Апрель" -- Виктор Цой Удивительны были ее песни. Удивительна была она сама, это Джон понял уже давно. Удивительно было наблюдать, как она раз за разом заставляет своим пением грустить, глубоко задумываться, смеяться и даже плакать тех, кому посчастливится его услышать в такой вот непринужденной обстановке. “… И откроются двери домов Да ты садись, а то в ногах правды нет И когда мы все посмотрим в глаза его То увидим в тех глазах солнца свет…” Сердце Джона сжала непрошенная тревога, но он постарался отогнать ее подальше. Не сегодня. Не сейчас. — Ну теперь требуется тогда уж и гимн, — крякнул сир Давос. — Вы имеете ввиду вот эту, “На чужих берегах переплетение стали и неба…”? — Именно! — Прошу вас, ваша милость! — подал голос Барристан Смелый, — я столько слышал об этой песне, и даже слышал ее саму, но не в вашем исполнении… — Хорошо, сир Барристан, я спою ее. И Джейн ударила своими восхитительно длинными пальцами по струнам и запела таким же звенящим, как струна или даже тетива, голосом: “На чужих берегах - переплетение стали и неба В чьих-то глазах - переплетение боли и гнева Эй-ох! - взрезаны вихри узорами крылий В вое ветров мы слышали песни последних валькирий…” Музыка: "На Север" -- Мельница Как бы Джон хотел сейчас прикоснуться губами к ее пальцам или оказаться на месте ее гитары… Чтобы не деревянный изгиб, а его обнаженные плечи обнимала ее рука… Он шумно вздохнул и отпил прекрасного золотого вина, которое сир Давос по случаю выудил откуда-то вместе с изысканными угощениями: сырами, орехами, сушеными фруктами, квашеными крабами и щупальцами морских гадов. И это помимо запеченой оленины, уток, тушеной с чесноком свеклы, трех видов студня и двух видов сладких пирогов с их полевой кухни. Даже Гарлан и принцесса Арианна остались приятно удивлены, остальные уже привыкли к тому, что за столом короля Севера можно встретить изыски, каких не всегда найдешь и много южнее. Чтобы отвлечься от чересчур приятных и томительных мыслей, не оставлявших его весь этот длинный день, Джон задумался, глядя на дорнийскую принцессу, которая мило щебетала с Гарланом, об истинных причинах ее желания путешествовать на Север. И причины эти ему не нравились, хотя он пока не мог бы точно назвать ни одной, но чутье подсказывало ему остерегаться. Джейн пела уже другую песню, нежную настолько, что у всех переменились лица, и каждый вспомнил что-то очень дорогое и сокровенное. “Виноградную косточку в теплую землю зарою, И лозу поцелую и спелые гроздья сорву, И друзей созову, на любовь свое сердце настрою. А иначе зачем на земле этой вечной живу? Собирайтесь-ка, гости мои, на мое угощенье, Говорите мне прямо в глаза, кем пред вами слыву, Пусть же боги пошлют мне прощение за прегрешенья. А иначе зачем на земле этой вечной живу? А Джону не нужно было вспоминать: самое дорогое и сокровенное было прямо у него перед глазами, и он не мог оторвать их от нее, как и свое сердце, которое таяло от щемящей тоски и нежности, особенно в конце, когда она, глядя на него, очевидно, изменила слова на ходу, чтобы сделать ему приятно. В темно-красном своем будет петь для меня моя Дали, В черно-белом своем преклоню перед нею главу, И заслушаюсь я, и умру от любви и печали, А иначе зачем на земле этой вечной живу? И когда заклубится закат, по углам залетая, Пусть опять и опять предо мной проплывут наяву, Лютоволк, роза, сокол, копье и форель золотая. А иначе зачем на земле этой вечной живу? Музыка: "Грузинская песня" -- Булат Окуджава https://youtu.be/C--y4IvYDC0 Каких же сил стоило Джону не подняться сейчас с места, не склониться перед ней, как сочинителю этой удивительной песни перед его Дали, не осыпать поцелуями ее руки, а затем прижать к себе, обнимая и целуя в нежный висок. Вероятно, он так и сделал бы, не будь здесь Арианны. От остальных он не ждал подвоха и не побоялся бы показать себя столь уязвимым. Но взглядом он постарался сказать ей все. Благо Арианна сидела не напротив, а как раз рядом с ним, и не могла видеть его глаз. Джейн же как раз увидела и поняла все без слов, отвернулась, сглотнув, и тихо рассмеялась: — Ну что, мои лорды и леди, достаточно я вас растрогала, чтобы теперь спеть что-то озорное и веселое? Тирион довольно хмыкнул, предвкушая какой-нибудь ее песенный перл, Джон тоже улыбнулся. Гарлан и сир Барристан смотрели на нее с искренним восхищением. Арианна на мгновение прищурилась, но тут же снова излучала добродушие и открытость. — Только дайте же мне немного перевести дух… При этих словах сразу три пары мужских рук потянулись налить ей вина, Джон рассмеялся и подозвал слугу, чтобы наполнил кубки всем. — Друзья, — проговорил он, — предлагаю выпить за то, чтобы… после всего… мы вот так же собрались, но за более широким, не походным, столом, и насладились волшебным пением королевы Севера и деликатесами его Десницы! — И миром, который завоевал для всех нас король Севера –– себя ты, как всегда, скромно обошел, дружище! — вскричал порядком уже выпивший Гарлан. — Хорошо, пусть будет так! — смущенно улыбнулся Джон, глядя поверх кубка на жену. От ее ответного взгляда ему стало жарко, во рту пересохло, несмотря на то, что он только что глотнул вина. — А знаете, когда я была маленькой девочкой, –– произнесла она, — мой отец рассказывал мне, что в одном очень древнем и могучем государстве зрение воинов при поступлении на службу проверяли по звездам: в ручке ковша Большой Медведицы, или, как тут говорят, Повозки, на изгибе сияет две звезды, а не одна. Тех, кто видел обе, брали на службу, а кто видел лишь одну — нет. Мне тоже пора проверить остроту зрения. Я оставлю вас ненадолго. Слуга отодвинул кресло, и она, накинув плащ, вышла из шатра. Джон сидел как на иголках. Многого ему стоило не побежать следом сразу. Продолжение следует