Мой Джон Сноу

Улицы Зимнего Городка были полны народа. Казалось, наружу высыпали все от мала до велика: всем хотелось посмотреть на благородных рыцарей, грозных воинов, а главное — на короля и королеву. И на драконов. Белый Волк вернулся с юга с настолько не пустыми руками, что, кажется, и впрямь стал народным героем. Люди настороженно глядели на проходящие по Королевскому Тракту колонны сборного войска, но, завидев его, принимались кричать и размахивать руками. Любопытные мальчишки облепили все деревья и крыши, мужчины поднимали детей поменьше на плечи, женщины смотрели с интересом и восхищением. Джейме отметил, что люди, хоть и выглядели не так, как на юге, не были голодными или оборванными. Городок ему, привыкшему к роскоши Ланниспорта и Королевской Гавани, показался небольшим и непрезентабельным, но он не смог отказать ему в добротности и сытости. Помимо старой, очевидно, таверны с вывеской “Дымящееся полено”, Джейме насчитал еще две: “Перелетного гуся” и “Волчью корону”, а также множество тоже явно новых лавок и домов. Джон Старк с женой ехали во главе колонны, а Джейме, напротив, ближе к концу, но он мог видеть, как они машут и даже протягивают руки народу. Посредине рыночной площади, окруженной на удивление большим количеством лавок и мастерских, у колодца собралась городская верхушка. Оркестр играл незамысловатую, но веселую мелодию. Шестеро мужей очевидно торгового сословия в дорогих меховых плащах приветствовали короля и королеву, поднося им какие-то сундуки. Ради этого тот даже спешился, чем безмерно удивил Джейме, и сам помог своей королеве сойти с ее серой кобылы. Его отец всегда общался со своими людьми с седла и любил повторять, что льву нет дела до того, что думают о нем овцы. Но его отец был мертв, а король Старк прямо сейчас принимал подарки и поздравления. Джейме вздохнул и посмотрел в высокую голубизну неба — сегодня не было ни облачка, а ночь обещала быть снова морозной. Там в вышине кружили три дракона, на которых каждый, кто следовал с королем по тракту, уже успел насмотреться, но местные вскидывали головы в тревоге, хотя крики этих ужасных вблизи тварей были на земле едва различимы. Заметив это, король Джон поднял руку: — Братья! — обратился он к жителям своим густым чуть хрипловатым голосом. — Многие легенды ожили сегодня и многие испытания выпали на нашу с вами долю! Будем же храбры и едины! Не бойтесь драконов. Они — дети моей родственницы, королевы Дейенерис Таргариен. Один из них, зеленый, теперь под моим седлом, его зовут Рейегаль, — он что, улыбнулся? — Они не причинят вреда людям, но будут защищать живых от мертвых. Матерь Драконов — наша почетная гостья и сильный союзник в грядущей войне. Скоро она проедет здесь, поприветствуйте ее радушно! Благодаря ее помощи мы выставим против нашего врага стотысячную армию! Будем же гостеприимны с нашими друзьями, храбры и безжалостны с врагами! Укрепимся духом и будем уповать на помощь богов и силу нашего оружия! — За победу! За короля Старка!! Нет Долгой Ночи! Колонна снова двинулась и мало-помалу выползла из городка по направлению к главным воротам Винтерфелла, до которых уже было совсем рукой подать. Джейме увидел, что Старк что-то говорит жене, наклоняясь к ней в седле. А где-то в сердце вырастающей перед ними огромной твердыни была Бриенна… Ждала ли она его? Вряд ли. Но Джейме надеялся, что она хотя бы будет рада его увидеть. Перед нами уже в полный рост встали башни Винтерфелла, который мне еще до отъезда необъяснимо хотелось назвать домом. И вот он снова передо мной, а на сердце неспокойно... Дорога от Сервина прошла для меня по большей части в компании нашего десницы, Джон подъехал лишь в конце пути. По моей просьбе сир Давос рассказал мне все события прошлой недели: как заявились один за другим Грейджои, как фермер пытался жульничать, солгав о нападении драконов на его стада… о том, как именно Джон выследил разбойников и тех, кто их нанял, как прошел суд над Арианной и что мы имеем в итоге. Как он, с одобрения Дейенерис, отправил брата и сестру Грейджоев в Западный Дозор-у-Моста, а Эурона — в Дорн с Арианной и пространным письмом к принцу Дорану в дополнение к краткому посланию, направленному вороном. Пока сир Давос все это рассказывал, меня не покидало странное чувство какой-то недосказанности и что на его месте должен был быть Джон. Однако он будто бы избегал разговоров о делах и политической ситуации, завязавшейся дорогой тугим узлом, который ему вроде бы удалось успешно развязать без какого-либо моего участия. Возможно, он просто желал оградить меня от дополнительных переживаний, поскольку все те события были так или иначе связаны с нападением и напоминали о размолвке, которую мы только-только смогли преодолеть, и ворошить те угли ему не хотелось. Но они тлели, как и гнетущее ощущение какой-то тревоги... Я вздохнула. Слишком много всего разом за столь небольшое время. Все произошедшее по ощущениям было как будто месяцы назад, а не пару дней. Джон посмотрел на меня — должно быть, я была бледна и слишком сосредоточена, и он решил, что так не пойдет. Зимний Городок встретил нас радостно и шумно, главы торговых и ремесленных гильдий поднесли нам богатые подарки по случаю возвращения и женитьбы. Но чем ближе мы подъезжали к Винтерфеллу, тем сильнее меня одолевали тревога и волнение. Джон потянулся к моей руке и сжал ее: — Ты помнишь волшебные слова, которые ты говорила, ожидая меня у леса? — негромко проговорил он, чтобы его услышала только я. Его глаза сияли, он был доволен и спокоен, а если и волновался, то умело это скрывал. — “Винтерфелл — теперь мой замок, а я в нем — королева?” — я улыбнулась, вспоминая наши безумства на его расстеленном плаще. — Именно. Улыбайтесь, моя королева. Вам это слишком к лицу, чтобы скрывать от ваших подданных! … Вопрос о моем статусе мы обсудили еще в замке Сервин. Хозяином там нынче был троюродный племянник покойного лорда Меджера, взявший его родовое имя после того, как его сын, приятель Брана — Клей — был убит Ботлонами под Винтерфеллом, а дочь Джонелла, поддержавшая их, была отправлена к Молчаливым Сестрам вместе с леди Дастин. Лорду Мервину было всего девять, и его мать, леди Ровелла, помогала ему в управлении замком и землями. После ужина с маленьким лордом и его матушкой и ванны, которой лично я была рада больше, чем разнообразию блюд за столом, мы остались, наконец, одни в главных покоях замка. Я не могла не спросить Джона: — У нас будет одна спальня? Ты же говорил, что в Винтерфелле и на подъездах нам придется на время вернуться к разным... — Ты против? — я не могла понять, шутит он или серьезен. — Ты же знаешь, что нет, — я слегка улыбнулась и прошла к жаровне с углями, чтобы просушить волосы. — Но я беспокоюсь. Он обнял меня за плечи: — Одни покои. Одно имя. Одна семья. Ты — моя жена, я — твой муж. Больше никаких двусмыслий и сомнений. А если у кого они еще остались — они будут иметь дело со мной. Беззаботное время совсем закончилось, Джейн: пора показать силу. Будет Богороща, пир и праздник повсюду. Но если я сейчас выкажу хоть немного неуверенности и буду явно оглядываться на знаменосцев — я пропал. Сейчас самый лучший момент установить новое распределение власти на Севере. Пора ему почувствовать, что у него теперь есть король. И королева. А то мы как будто оправдываться должны… Ну уж нет, жена моя! Одни покои. Больше никогда у нас не будет разных покоев… — он притянул меня ближе, и возмущение сменила виноватая улыбка: — если только ты не захочешь от меня отдохнуть или не прогонишь меня. — Джон, ты же знаешь, что я… Он положил палец на мои губы. — Ш-ш-ш… Если я снова начну вести себя как идиот — гони меня в шею! Может быть, тогда я быстрее пойму и исправлюсь... Он поцеловал меня в висок и отошел, не торопясь, к ложу по мягким шкурам, расстеленным на полу. Ходить босиком после почти двухнедельного похода, когда сапоги можно было скинуть лишь перед сном, было тонким наслаждением. Огонь в очаге жарко потрескивал. Я села в кресло расчесывать волосы, а Джон блаженно растянулся на ложе, закинув руки за голову. На нем были лишь легкие полотняные штаны, и я залюбовалась его силой и гибкостью. Какой же красивый муж мне все-таки достался! Но буду ли я ему женой в глазах его лордов и сестер? С Сансой мы переписывались вполне радушно, в Белой Гавани меня ждало несколько посланий от нее, в том числе с поздравлениями по случаю помолвки, но я еще не получала от нее вестей с момента, когда Джон объявил о том, что мы уже женаты. Все было запутанно. Я переживала, как такое странное заключение брака воспримут в Винтерфелле. — Может быть, нам стоит пойти в Богорощу сразу по приезду? — решилась я спросить, заплетая косу на ночь. Джон потер брови, но взгляд был прямым и ясным: — Нет. Это тонкий момент, разумеется... Я много думал. Я не припомню такого примера, чтобы брак заключался дважды по разным обрядам, чтобы на него опереться. Мой брат Робб женился по традициям веры в Семерых, и это не требовало повторения в Богороще. Но мы не можем сослаться на какой-то известный обряд, хоть бы и на тех же Семерых. Да и странно было бы для меня жениться в септе! Все знают, что я чту Старых богов, как и Нед Старк. А еще я уже и так нарушил все мыслимые и немыслимые правила… Другое дело, что результат всех пока более чем устраивает, — он усмехнулся. — Но мне важно показать свою приверженность традициям Севера, чтобы все поняли, что я Старк, а не Таргариен, что я не буду насаждать южные порядки, и что Север сохранит свою самобытность. И в то же время я не считаю нужным нам сразу по приезду бежать в Богорощу. Это покажет мою слабость и неуверенность. Этого никак нельзя допустить. Поэтому я полагаю, что самым мудрым будет подтвердить, что мы уже женаты, но из уважения к традициям хотим церемонию перед лицом Старых богов... дня через три. Успеть спокойно подготовиться и дождаться, когда доставят короны, чтобы заодно провести и коронацию. Но кроме этого, ты знаешь, я чувствую, что для меня самого важно встать с тобой у чардрева… Я встала и повесила халат на спинку кресла, оставшись в тонкой сорочке. Он приподнялся, устраиваясь на подушках, и приглашающе подвинулся. — Да будет так, любимый. Я только тревожусь, как меня воспримут в Винтерфелле и как мне себя вести. — Тебя примут как королеву Севера. Я позаботился об этом. Но прошу тебя подождать с изменениями и распоряжениями до церемонии. Санса передаст тебе управление замком, представит дворню и всех слуг после того, как мы совершим брак по северным традициям. — Это я и хотела прояснить. Я очень боюсь подвести тебя, — сказала я, вздыхая и устраиваясь у него на плече. — Все будет хорошо, — Джон поцеловал меня в макушку. — Непростая получилась ситуация, но что сделано — то сделано! И я хочу, чтобы ты знала: я ничуть не жалею, что назвал тебя женой еще тогда, на корабле. В другой ситуации все было бы по-другому, но сейчас — так. Мне не известно, чтобы кто-то из лордов выражал неодобрение относительно моей женитьбы. Скорее они были озадачены поспешностью, но, узнав, что мы также намерены пойти в Богорощу, все успокоились. Что касается именно тебя как моей жены и королевы, ты же помнишь наш танец нареченных перед отъездом? Лорды восприняли его практически как объявление о помолвке, так что они были скорее довольны моей последовательностью, чем удивлены выбором. Должен признаться, одно время на Севере боялись, что я намерен жениться на Дейенерис и то ли оставить Север ради Железного Трона, то ли привезти ее в качестве королевы к себе… И сюда слухи добрались... А может, этот вариант давил как раз своей очевидностью. Он помолчал, а потом вздохнул и улыбнулся: — В общем, я полагаю, вопрос о ней и нашем союзе, моих наследных правах и южных армиях на Севере будет обсуждаться намного острее нюансов нашего брака. Так что не переживай, моя королева, Север ждет тебя. И все понимают, как дорого время, и вряд ли что-то скажут вслух о нашей странной женитьбе и о том, что мы делим шатер и покои до Богорощи, раз я так решил. Да и некому на Севере мне возражать: из старшего поколения лордов, которые в силу возраста могли бы что-то говорить... — он хмыкнул и стал загибать пальцы, — самый могущественный мой вассал и знаменосец, лорд Мандерли, принимал нас как мужа и жену, завалил подарками… Следом идешь ты. Ты же не будешь выступать против, леди Дредфорта? Джон шутливо насупился, наклоняясь и заглядывая мне в лицо, я рассмеялась, а он продолжал: — Гловер после отказа поддержать меня против Болтонов еще долго будет смотреть мне в рот, Давос, мой десница и ближайший соратник, как раз и подтвердил наш брак, лорд Слейт после своей присяги Болтонам будет молчать словно рыба, как и Гловер; леди Флинт с ее младенцем-сыном тоже не в том положении, чтобы меня осуждать, а Локк никогда не пойдет против слова Мандерли. Алис Карстарк я в свое время спас от ее дяди, она будет со мной, что бы я ни делал. Вожди горных кланов могли бы что-то высказать, как ревнители старой веры и традиций... но вряд ли станут. Даже без учета угрозы из-за Стены — зима пришла, — Джон снова заключил меня в кольцо своих рук, будто желая закрыть от наступившей зимы и ее лишений, — им не выжить без помощи Винтерфелла — кланы всегда были бедны. К тому же Флинта и Норри я знаю лично, они приезжали в Дозор… Старый лис Брандон вместе с Торгеном Флинтом был на свадьбе Алис и Сигорна, а его сын сражался вместе со Станнисом. Он поехал в кланы по моему совету и все они присягнули ему. Сир Биам Флинт, Роннел Харклей и Большой Лиддль, Дункан, служили со мной в Дозоре. Дунк — и под моим началом, а Роннел и сир Биам, к несчастью, погибли с лордом-командующим Мормонтом. Джон увлекся. Видно, он все же переживал, раз стал так подробно всех перечислять и вспоминать, что связывало его с представителями кланов. Я слушала, затаив дыхание, лишь легонько поглаживая его сильные пальцы, но он не обращал внимания и продолжал рассказывать: — Всем им Санса давно разослала приглашения на нашу свадьбу... Черный Доннел, стервец, наверняка приедет, а его брата Артоса Флинта ты знаешь, ты танцевала с ним перед нашим отъездом. Он тоже не пропустит такой пир! — Ты помнишь, с кем я танцевала в тот вечер? — удивилась я. — Я помню каждого, кто хоть раз прикасался к тебе… — Джон уставился на шкуры в ногах и сглотнул. — Я… — Ты такой ревнивец... — я повернулась, погладила его по щеке и нежно поцеловала. — Так и есть. Ничего не могу с собой поделать, ревную тебя до дрожи! — он уткнулся носом мне в шею и сделал шумный вздох. — Имей это ввиду... — Чего именно вы от меня хотите, ваша милость? Мне совсем ни с кем не танцевать? — Нет… Танцуй, конечно. Без этого не обойтись. Но помни, что у меня от этого все нутро сводит. — Джон… — Я знаю, родная. Я верю тебе, как никому другому! Но я так люблю тебя, что при одной мысли, что к тебе прикасается кто-то другой, меня словно ножом режут. — Но как же… Мне же все теперь будут целовать руку. — Пекло! Об этом я и не подумал, когда договаривался с Дейенерис! — он хлопнул себя по лбу. — Я не понимаю тебя… — Ну, надо было мне преклонить колена, остаться Хранителем Севера, тогда никто не подходил бы к твоей королевской ручке, а я спал бы спокойно… — он, усмехаясь, потерся носом о мой висок. — Ты смеешься, Джон!! — Смеюсь... Что мне еще остается? Я знаю, что руки тебе зацелуют, и заранее скриплю зубами. Постараюсь как-то привыкнуть со временем… Я смотрела в его смущенное лицо и понимала, что он, черт возьми, и правда так сильно, до дрожи ревнует. Бедный Джон… — А в горные кланы, если позволит время, я хочу сам наведаться, — перевел он тему обратно, — осмотреть Северные горы и организовать их совместную оборону. На Рейегале это будет довольно быстро… Остальные мои знаменосцы — дети, и точно не смогут ничего возразить. Поэтому насладимся возвращением домой, отдохнем и порадуем всех хорошим пиром и королевской свадьбой, как мы и хотели, м? Я сам покажу тебе весь замок, ты же знаешь только центральную часть! За Первой Твердыней есть местечко, где мы с Роббом прятались от мейстера, когда не был выучен урок, а с Западных ворот можно смотреть, как солнце медленно опускается за Волчий лес. Закаты бывают восхитительно красивы, особенно осенью... И вот теперь нам предстояло проверить, так ли гладко и надежно все обстоит, как описал Джон. Свита его теперь была не в пример пышнее того скромного эскорта, с которым он уезжал. Впереди ехали трое наших рыцарей с почетной миссией – нести знамена Старков, и герольд. Позади развевался водяной Белой Гавани, от которой прибыл Вилис Мандерли с обеими дочерьми, не без оснований надеясь если не устроить им выгодное замужество, то по крайней мере обеспечить место при дворе молодого короля Севера; три белых мешка с шерстью Вулфилдов, что прибыли с вместе с Мандерли; луковица Давоса, который теперь был лордом Барроутона и ерзал в седле несколько нервно; две золотые розы Тирелла, который, разумеется, был намерен погулять на свадьбе друга и погостить в его замке; серая длань Флинтов с Кремневого Пальца, скрещенные бронзовые ключи Локков, красно-коричневые и золотые стропила Стаутов, серое поле с белой каймой Слейтов из Черной Заводи, три зеленых страж-древа Толхартов, от которых явились леди Берена с сыновьями Брандоном и Береном и юной племянницей Эддарой, которая и была собственно леди Торрхенова Удела. Большинство из них присоединились к нам в Сервине, где ожидали или, напротив, нагнали наш небольшой отряд. Мое внимание особенно привлекал львоящер лорда Рида, что подъехал совсем недавно и с которым Джон проговорил дольше всех, наверное, добрый час, двигаясь в стороне, и вернулся ко мне лишь у самого Зимнего городка, но как будто довольный. Расспрашивать его я не стала — со всех сторон мы были окружены людьми... На стенах и круглых башнях замка, помимо самых высоких королевских знамен с лютоволком, реял великан Амберов, золотые монеты на синих клетках Мейзинов, волны и голубые глаза Флинтов во Вдовьем Дозоре, красное пламенное солнце молодого дома Теннов, и множество знамен горных и лесных кланов: ведра Вуллов, белый нож на синем клине Берли, безлиственное чардрево Форрестеров, три синих луны Харклеев, плетенка Ноттов, шишки Лиддлей и чертополох Норри... Так что встреча получалась хоть и менее многолюдной, чем у Роберта Баратеона в свое время, но, без сомнения, более искренней и теплой, поскольку весь Север ждал своего короля с трепетом и надеждой. Я даже на мгновение пожалела, что с нами нет Дейенерис — решено было торжественно встречать ее позже, как и в Белой Гавани, а ей бы стоило на это взглянуть. Встречающие выстроились вдоль дороги едва ли не на полмили. На стенах толпились солдаты, трубили рога, ветер полоскал знамена, лица людей выражали восторг и восхищение и… облегчение? — Король вернулся! — Король Джон вернулся! — Да правит он долго! — Король Старк! — Король Старк и его королева!... Кто-то даже выкрикнул: — Король Старк! Король Зимы! Джон повернул голову, посмотрел очень внимательно и тихонько хмыкнул. А вот и та самая арка ворот, что встретила меня в первый раз недружелюбными окриками. Сегодня створки были широко распахнуты… На мгновение мне показалось, будто я проталкиваюсь через некий прозрачный купол и упругий воздух сопротивляется, но в следующий миг я уже была внутри и почувствовала… будто бы объятие. Пространство расступилось и сомкнулось, запахи стали острее, а звуки ярче. Как и тогда, в первый день моего появления здесь. И… этого не могло быть, но мне явственно послышалось, будто запахло розами. Тонко, как обещание, нежно, как поцелуй, далеко, как сон... На широком дворе собрались, наверное, все обитатели замка. Впереди всех стояли величественная Санса в богатых лисьих мехах и длинном темно-синем плаще и Арья, тоже надевшая лучший, хоть и по-прежнему мужской наряд, сверкающий серебром пуговиц, пряжек и рукояти “Иглы”. Ее теплая накидка оставляла открытой всю левую половину корпуса — Арья была левшой. Бран сидел в своем кресле, укрытый шкурами, с абсолютно бесстрастным лицом, но взгляд его все же можно было назвать теплым. За ними торжественно возвышалась Бриенна, которая вдруг уставилась куда-то нам за спину, и щеки ее пошли красными пятнами. Подрик старался выглядеть серьезным и сдерживать улыбку, а Сэм смотрел на Джона во все глаза и неосознанно дергал край черного кожаного камзола, добротного и нового, но выполненного без изысков и украшений — он все еще оставался братом Ночного Дозора, хотя и служил фактически королю Севера. Джон остановил коня, я повторила за ним, едва дыша. Он задержал взгляд на Бране, и мне показалось, что тот улыбнулся одними глазами. Затем Джон посмотрел на Сансу, и ее глаза тоже улыбнулись ему, но лицо оставалось строгим. И вдруг она стала опускаться на колени, Арья тоже встала на одно колено, опустив голову, а за ней весь двор склонился перед вернувшимся королем. Джон спешился и… подошел ко мне, протягивая руки. Спустил меня на землю, подал руку, и уже вместе мы подошли к Сансе. Джон сделал ей знак подняться, сестра поцеловала его перстень с лютоволком, произнося: — Ваша милость! — Принцесса, — еще мгновение официальной строгости, а затем он заключил ее в крепкие объятия. — Здравствуй, Санса! Джон перешел к Арье, которая тоже наклонилась к его руке, а Санса низко присела передо мной. — Ваша милость, королева. — Принцесса Санса. Я так рада снова видеть вас! — мы обнялись, и она наверняка почувствовала, как меня трясет, потому что очень тихо сказала на ухо: “Спасибо, что вы оба вернулись живыми!” Арья отвесила мне поклон, прежде чем тоже крепко обнять и шепнуть, встав на цыпочки: “Он правда на драконе теперь летает?” Я улыбнулась и кивнула. “Охренеть!” — сказала она одними губами. Бран кивнул и тоже позволил себя обнять, даже прикоснулся своими руками к моим плечам. Для него это было прямо-таки проявлением большого радушия. Я незаметно перевела дух. Джон сжал мои пальцы, когда снова предложил руку. Ступая по двору, я смотрела на свою ладонь в серой перчатке, лежащую на его массивном темно-коричневом наруче... … Одеяние для этого важного дня мы с Люси подбирали особо. Здесь неуместны были яркие краски и чересчур дорогие шелка, но и остаться без изменений облик короля тоже не должен был. Грань между демонстрацией статуса и достатка и южным щегольством была особенно тонка в нашей ситуации, ведь, провожая Джона, никто из его вассалов и подданных не подозревал, что по крови он прямой потомок Таргариенов. Поэтому ничего южного нельзя было допустить даже в одежде: всем своим видом следовало показать, насколько мы с Севером и за Север. И как раз поэтому было решено явиться без Дейенерис, а встречать ее позже. Она же была как будто рада подольше насладиться долгожданным уютом замка, по крайней мере не возражала прибыть практически уже к вечернему пиру. Джон оставил плащ, который ему сшила Санса. Мы лишь решили заменить меховую подкладку по низу и бортам, что поистерлась за время всех путешествий. Побухтел по поводу остального, но я решительно настояла, что по крайней мере сегодня на нем не должно быть никаких черных элементов, кроме самого плаща, ведь это могло некстати напомнить как о его “дозорном” прошлом, так и о драконьем настоящем. Но Джон в итоге остался доволен графитово-серым дублетом, теплыми штанами в тон и длинным, подбитым мехом кожаным камзолом, под который он не преминул надеть кольчугу. Цепь из волчьих голов украшала грудь, перстень Старков с лютоволком тускло поблескивал на правой руке, которой он приветствовал жителей столицы на подъезде. Длинный Коготь был в новых ножнах, обитых темной кожей и строгими стальными полосками без изысков — старые пришли в негодность после битвы в Королевской Гавани. Меня Люси нарядила в темно-синее платье тонкой шерсти с вытканным узором, сшитое с моим фирменным запАхом для верховой езды, узкие штаны в тон, светло-серую накидку вроде пальто из плотной валяной шерсти с меховой оторочкой по полам и рукавам и плащ с богатым воротником и капюшоном. Выглядела я и впрямь как королева... Великий Замок, он же нынешний донжон Винтерфелла, встретил нас запахами смолистых дров, воска свечей, старого камня и уютного тепла. Но все эти умиротворяющие ощущения разом исчезли, когда у самых покоев Джон вдруг переменился в лице, а внутри как-то вымученно любезно поцеловал мне руку и поспешил уйти, сославшись на какие-то нелепые срочные дела. Я смотрела на закрывшуюся за ним дверь, не веря своим глазами и ушам, но сейчас нельзя было давать волю чувствам, что узлом скрутились в груди и сдавили сердце гадкой тревогой. Он ушел и велел мне не выходить из покоев. Да что происходит, черт возьми?! Я обвела взглядом обстановку. Покои просторные и уютные... Так что же такого случилось, что его аж перекосило? — Ваша милость, ванна готова, — Люси сияла как начищенные подсвечники в стенах. — Я распорядилась, с вашего позволения, чтобы принесли поесть чего-нибудь легкого, вам сегодня много сил понадобится еще. А пока надо привести себя в порядок и отдохнуть, вечером нужно будет встречать ее милость драконью королеву со всей ее свитой… — Люси, — укоризненно взглянула на нее я, она спрятала лукавую улыбку. — … А потом будет пир. Дел вроде бы и не много, но зато каких! Так что пойдемте скорее мыться, нужно еще волосы успеть высушить и заплести… Горячая ванна приняла меня в свои объятия, но мне хотелось совсем других. Пока сушили волосы, Люси, не замолкая, рассказывала, что уже успела услышать в замке про наше прибытие. Похоже, слуги были впечатлены и вовсю разносили слухи, что их новая королева упала с неба, и потому на юге ее прозвали Северной Звездой, а король умеет обращаться не только в волка, но и в дракона, и как раз в полете достал себе с неба жену. — Так все-таки достал с неба или подобрал? — уточнила я с иронией. — Ой, не знаю, ваша милость, люди глупости болтают, но ведь и плохого ничего не говорят… Его милости боятся как огня, хотя чего его бояться-то, он же добрый, а вами восхищаются, так это и хорошо, чего еще надо-то? — щебетала она. Надо бы, чтобы он перестал темнить и относиться ко мне как к фарфоровой кукле. А то привез, на полочку поставил, чтобы любоваться, и ушел по серьезным делам. Будет время — зайдет поглядеть, порадоваться, может, даже с собой куда возьмет… Что за мысли дурацкие! Джона что-то гнетет, я же чувствую, и хочу быть рядом и помочь, а не сидеть взаперти, ожидая, когда он соизволит прийти, и слушать, что он соизволит рассказать... Высушив волосы и отобедав в одиночестве, я решила осмотреться получше. Постельное белье уже заменили на привезенное мной, шторы бы еще поменять… Эти явно новые, но синий в интерьере меня как-то угнетает, да и к мебели, подаренной лордом Виманом, лучше подойдет сосновый зеленый, насыщенный как хвоя зимой… Я вздохнула. Джон просил пока подождать с распоряжениями и переменами. Все правильно и разумно, и все мы вроде бы обговорили, но отчего же так тошно?! Музыка: "Джинн" -- Мельница Ожидание становилось невыносимым, я металась, как волк в тесной клетке... Буквально физически ощущала тревогу и боль Джона, хоть его и не было рядом, и от этого моя собственная лишь усиливалась. Люси предложила заняться шитьем. Наши свадебные наряды были готовы и ожидали своего часа, но мало ли чего можно пошить, особенно если надо занять руки?... Зашла Арья, горя впечатлениями от увиденных драконов. Те пролетели высоко над стенами, но порядком напугали слуг и дворню, а сейчас, по ее словам, облюбовали лысый холм к северо-востоку. Она сообщила, что Джон ходит по замку с Сансой и намерен собрать лордов-знаменосцев на совет перед встречей Дейенерис. Я больно уколола палец и зашипела. — Какая она? Драконья королева? — с интересом спросила Арья. Я постаралась собраться с мыслями. — Очень юная, но много изведавшая в жизни и горя, и величия. Импульсивная и… ранимая, наверное, иногда с трудом отличающая жестокость от добра и готовая нести его угнетенным даже ценой их собственной жизни. В целом, к ней можно найти… подход. И Джон дорожит ей и любит по-своему. — Гм. Похоже на исчерпывающую характеристику. — Скоро сможешь пообщаться с ней сама и составить свое впечатление, — пожала плечами я. — Я предпочитаю наблюдать со стороны. Надеюсь, Джон не особо заметит, если я смоюсь сразу после официальной части, — мне показалось, что в ее глазах сверкнуло какое-то особенное озорство. Что-то она замышляет и даже не особо скрывает. — Даже не знаю насчет Джона, но могу сказать ему, что ты просила передать, что сожалеешь, что не можешь долго присутствовать на пиру, но ему не стоит беспокоиться, поскольку это не означает твоего неуважения к нему или нашей царственной гостье, а лишь указывает на твою скромность и… какие-то очень интересные дела, м? — Да-да, вот это вот все скажи! — рассмеялась Арья, оценив мое подтрунивание над ней. — Только он не очень-то поверит, что я так сказала, ха-хах! А почему вы не вместе гуляете по замку? Он весь такой гордый приехал и вел тебя через двор как индюк, только что не токовал. Я думала, он сразу потащит тебя по всем местам, где ты не была: открытым и… не очень, — многозначительно поиграла бровями бойкая сестрица Джона. Я не нашла, что ей ответить. Удар был не в бровь, а в глаз. — Так, ладно, расслабься. Я просто по привычке уже, — сказала она немного смущенно, видя мое замешательство. — Пойду пыль из плаща выбью, а то вдруг ее драконья милость чихнет в самый неподходящий момент, вот будет конфуз… Она ж, поди, в грязи не кувыркается, как ты. Когда тренировки продолжим, кстати? Или ты теперь только корону носить будешь и нос задерешь? — Не задеру, Арья. Рука заживет — и сразу, — я задрала широкий рукав халата и показала повязку. Рана уже не кровила, швы были в порядке, но нагрузку руке давать было пока рано, я даже поводья старалась держать одной левой, а правую берегла. — О, пекло! Точно… Слушай, как так вышло-то? Выслушав мою историю, Арья одобрительно хмыкнула. Особенно ее впечатлило, что Джон лично провел казнь двадцати человек, — выражаясь языком моих современников, с особой жестокостью. Она так кровожадно и страстно облизнула губы, что у меня по спине прошел холодок. Решив сменить тему, я поинтересовалась, как они тут уживались с Сансой. Арья состроила смешное лицо и вдруг спросила: — Как тебе тут, кстати? Санса даже мне все уши прожужжала на тему, какие лучше повесить шторы… Джона удар не хватил? Он раньше даже в это крыло старался не заходить, чтобы матушке нашей на глаза не попадаться, и до самого отъезда, если ты помнишь, жил в своих старых комнатах… Вот оно что… Это же покои лорда Эддарда и леди Кейтилин! Конечно, только они могли теперь быть королевскими, но что при этом чувствовал Джон, оставалось лишь догадываться. Видимо, по моему лицу Арье стало ясно, что ее слова снова угодили в цель, и она поспешила попрощаться до момента, когда все мы, как она выразилась, выстроимся снова во дворе как солдатики и будем кивать головами как болванчики из И-Ти… Когда за ней закрылась дверь, я уронила голову на скрещенные руки. О, Джон… почему же ты не сказал мне ничего и не позволил тебя утешить и помочь?… Винтерфелл встретил их лучше, чем он ожидал. Внешне Джон источал уверенность и спокойствие, приветствовал свой народ, говорил речи. Но где-то в глубине души он все еще боялся, что дом, где он вырос, дом того, кого всю жизнь считал отцом и на кого всем сердцем хотел быть похожим, не примет его всерьез как хозяина и властителя, а древние камни Винтерфелла, что помнят самого Брандона Строителя, проклянут его голосами погибших королей. Ведь он посмел посягнуть на то, что не принадлежало ему по праву, присвоил имя и титул: “Ты не Старк, твое место не здесь!” — как в его давнем повторяющемся сне про крипту. В долгих и многотрудных странствиях, и особенно рядом с его Джейн, Джону казалось, что он уже достаточно доказал, кто он есть, сделал правильный выбор и изжил этот старый страх. Только ленивый не сказал ему, что он просто воплощение Севера и имени Старк. Но гадкий страх вернулся, едва они въехали за стены, и царапал его сердце вороньим клювом, будто насмехаясь: "Сноу! Сноу! Король…" Джон, конечно, не подал вида и старался поддержать Джейн, видя ее волнение. Он степенно вел жену в подготовленные для них покои, ощущая, как десятки глаз следят за ними, и, лишь дойдя до самых дверей, осознал, ЧТО это за покои. Страх тут же не преминул спросить его голосом леди Кейтилин: "Что ты здесь делаешь, бастард?!" Джон замер на мгновение, возвращая себе дыхание и глотая застрявший в горле комок, и шагнул в распахнутые гвардейцами двери. Санса постаралась освежить обстановку, но в целом здесь все было по-старому. Джон бывал в этих покоях всего дважды и при не самых приятных обстоятельствах… “Что ты здесь…” “Заткнись.” — мысленно приказал Джон мерзкому голосу и улыбнулся жене: — Располагайся, любимая. Я… пока оставлю тебя, нужно сделать неотложные дела. Но постараюсь поскорее к тебе вернуться. А ты побудь пока в покоях до моего возвращения. Джейн подняла на него обеспокоенный взгляд и нахмурилась. Она явно была расстроена тем, что он намеревается так поспешно покинуть ее сразу по прибытию. Они оба рассчитывали, что проведут часы до встречи Дейенерис вдвоем. Но сейчас Джону физически необходимо было уйти и разобраться со своими ощущениями. А объяснить прямее он не мог — в покоях они были не одни: служанки копошились в мыленке, наполняя ванну для Джейн, Люси готовила наряд, горничные спешно меняли постель, застилая ее новым бельем, которое так любила и привезла собой Джейн вместо прежнего. Можно было выгнать всех вон, но Джону вон хотелось выйти самому и поскорее. Бросив взгляд на ложе, он почему-то смутился и вместо того, чтобы поцеловать жену, лишь припал губами к ее руке. Его очень уверенные с виду шаги гулко отдавались в каменном чреве замка. Он столько раз мечтал, как привезет Джейн сюда, как сам проведет по всем галереям и лестницам, по всем укромным уголкам и высоким палатам. Как они будут жить здесь вместе и растить детей... Но сначала он должен был пройти по замку сам и убедиться, что тот все-таки принял его. Джон не знал, как он это поймет, но был уверен, что поймет, почувствует. Джон поймал себя на желании немедленно чуть ли не бежать в проклятую крипту и орать в каменные лица статуй, что они все ошибались, что он сын Старков — если не Эддарда, то Лианны — и нет его вины в том, что от него это скрыли, что он сам выбрал быть Старком и защищать свой дом и народ всеми силами, до последнего вздоха и ценой жизни, если это будет нужно. Что он сделал то, чего не смогли поколения правителей до него: не преклонил колена перед Драконом, но и не сложил голову на юге, а, напротив, вернулся с армией и мощью, необходимой, чтобы противостоять новой Долгой Ночи. Что он, хоть и сам дракон наполовину, не прельстился Железным Троном, выбрал свой любимый суровый и бедный Север и хочет сделать его сильным и процветающим. Что он достоин носить имя Старка… Джон усмехнулся этим импульсивным мальчишеским порывам. Лишь бы не начать так орать на знаменосцев, не то те точно решат, что он сумасшедший Таргариен… Он обязательно спустится в крипту и зажжет свечи, и почтит память всех королей и хранителей Севера и попросит мысленно их благословения. Но позже. — О чем вы так скорбно задумались, мой король, могу я спросить? — услышал он голос своего десницы. Когда тот успел к нему присоединиться? Видимо, Джон и вправду так погрузился в свои переживания, что и не заметил этого. Так не пойдет… — Все в порядке, Давос. Соберите знаменосцев в моем солярии, я хочу говорить с ними перед пиром и встречей Дейенерис без лишних глаз и ушей. Я знаю, у них много вопросов. Я привез им ответы. — Собрать сейчас, ваша милость? — Нет. Через пару часов или чуть раньше. Возможно им стоит немного выпустить пар, ожидая меня, а вам посмотреть, куда дует ветер. — Это я умею, мой король, не сомневайтесь! Не зря я был контрабандистом и ни разу не был пойман… Возможно, мне они даже выскажут что-то охотнее и более прямо? — Именно. А я сейчас намерен пообщаться с моим братом Брандоном, затем надо зайти переодеться, хотя бы кольчугу снять, не гоже мне в ней на совет являться в первый же день, будто я кого-то боюсь. — Но, Джон... — Это Север, сир Давос. Здесь бьют не в спину, а сразу в морду. Единственными, кто был способен на иное, были Болтоны, но их больше нет. А вам не дело за мной бегать и распорядок мой запоминать, вы — мой десница, государственный человек и второе лицо королевства. Пора мне завести секретаря. — Осмелюсь возразить вам, что однажды вы уже поплатились за излишнее доверие своим людям, а второе лицо на Севере — это наша королева Джейн. На все время вашего правления, разве я не прав? — Джон хмыкнул. — Вам еще предстоит, безусловно, договориться о распределении ваших обязанностей, полномочий и приоритетных областей руководства между собой, но не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она будет править наравне с вами, и всем от этого будет только польза. Прошу прощения, если забегаю вперед или говорю лишнее, но ведь это ясно, как божий день, м? — Пожалуй, вы правы, как всегда, мой друг. Но все же я тоже возражу. Вы — второе лицо в государстве, потому что мы с Джейн — единое лицо. Нас нельзя и опасно разделять, и власть мы делить не будем. Мы будем нести ее вместе. А уж кто на каком поле больше будет пахать, это мы разберемся по ходу, но мы с ней в одной упряжке. — Это золотые слова, Джон! И я рад, что вы видите свое правление именно так! — А что касается кольчуги… и доверия, если королю нужно носить кольчугу, опасаясь нападения, у себя дома, значит, он не достоин им быть. — Гхм, вижу, вы тренируетесь в красноречии перед советом, — Джон невесело усмехнулся. — Но все же вы к себе излишне требовательны и категоричны. А что насчет того, чтобы бегать или не бегать за вами, то я предпочту пока побегать сам, чем в такой напряженной ситуации полагаться на нового человека. И так же предпочту быть в курсе всего. А там видно будет. Вам, разумеется нужны помощники и секретари, и обширный двор: кастелян, которого вы так и не назначили, камердинеры, оруженосцы, пажи, постельничьи, псари... — О, боги! — взвыл Джон. — Неужели нельзя без всего этого?! У Станниса я что-то совсем не заметил такой толпы придворных! — При все моем уважении, покойный король Станнис был королем без королевства. А вам свое нужно удержать и укрепить. И первые шаги мы сделаем прямо сегодня: успокоим знаменосцев, встретим как подобает ее милость королеву Дейенерис и зададим, наконец пир! У нас столько поводов! — Спасибо, друг мой, — Джон остановился и положил обе руки на плечи старого своего советника. — Приступайте. А я должен найти Сансу и далее по списку, — улыбнулся Джон, на душе у него стало посветлее. Санса сама шла ему навстречу по двору в сопровождении каких-то застенчивых девушек, то ли горничных, то ли компаньонок. Похоже, даже Санса стала собирать свой двор, только он все кривил рожу и мирился лишь с двумя гвардейцами из ребят, с которым он ходил за Стену за Браном и мог доверить и любые подробности своей жизни и саму жизнь… — Санса… — Ваша милость. — Так… — он взял сестру под локоть, развернул и повел по направлению к Богороще, бросив ее девушкам через плечо “Вы свободны, леди”. — Давай договоримся, что продолжим общаться вне официальных приемов и мероприятий без таких лиц, будто мы кол проглотили, ладно? — Ты научился шутить, Джон? — глаза его сестры смеялись. — Чему я только не научился, Санса… Ох… — он усмехнулся. — Что это за курятник с тобой? — Этот “курятник”, как ты изволил выразиться, начало королевского двора, который необходим тебе, если ты намерен по-настоящему строить королевство на Севере. — И ты туда же, Санса… — Со мной были Мелисса Стаут, Гвинет Флинт, Бета Амбер и Инисс Мейзин. Последних я намерена рекомендовать Джейн, как только это будет уместно. Я знаю, Джон… как ты не любишь все это. Но это необходимо, поверь мне. И позволь позаботиться о том, что ненавистно для тебя. Власть — это не меч в руке и не пламенный взгляд, это люди вокруг тебя. Ты тоже это знаешь, Джон, слишком хорошо знаешь, — Санса остановилась у самого входа в Богорощу и взглянула ему в лицо. Джон посмотрел в ее отчаянно голубые глаза. Когда его сестра успела так повзрослеть? Впрочем, это случилось наверняка еще задолго до того, как она оказалась рядом с ним. — Спасибо, Санса, — только и смог вымолвить он. — По правде говоря, у меня голова идет кругом от всего того, что я теперь должен. И я благодарен тебе безмерно, что ты удержала Север, пока меня не было, и дала мне возможность сосредоточиться на главном и привести сюда силы, которые нам так сейчас нужны. — Главное, чтобы эти силы не обернулись против нас, — она прямо взглянула на него, но Джон ждал подобного взгляда. Он взял ее за руку: — Я сделал, все, что мог, Санса, чтобы спасти нас, и сделаю еще больше. Верь мне. Не стоит бояться Дейенерис, ее драконов и армии. Последняя сейчас под моей рукой, я предпринял меры, чтобы ее невозможно было повернуть против нас. Дейенерис — не самый спокойный союзник, но я тоже назвал ее сестрой, хоть по крови она мне и тетка. Мы заключили договор, она не претендует на Север, а я официально уступил ей гребаный Железный Трон и помог заполучить его... При упоминании Дейенерис и его отношения к ней, глаза Сансы сузились и сверкнули острым льдом. Но растаял, когда она вздохнула и с беспокойством заговорила снова: — Джон… до нас доходило столько слухов о тебе!… О том, как ты сражался за Дейенерис и ее трон и чуть сам не погиб! А Бран рассказывал совсем немного, он все больше молчит, а когда заговорит, этот как удар хлыстом или ведро ледяной воды… не знаешь, чего от него и ждать. Он целыми днями сидит тут, и все чаще ночами тоже... Он совсем не тот Бран, что был раньше. Я его совсем не понимаю и даже боюсь иногда… — Все мы не те, что раньше, сестренка, — сказал Джон. — Но все мы снова вместе. Я вернулся, — Санса не выдержала и бросилась ему на шею, а Джон крепко обнял ее и нежно поцеловал в лоб. "Я вернулся" — сколько было в этой простой для других фразе, могли понять только дети Старков: Неда, Лианны, Рикарда и многих других, кто отправлялся на юг по зову долга или любви и возвращался прямиком в крипту, находя на юге свою смерть. Старкам нечего делать на юге, кроме как гибнуть. Как же переживали они, его сестры... Его бедные девочки, несмотря на то, что Санса была уже взрослой строгой и требовательной леди, хозяйкой замка и королевства в его отсутствие, а Арья… При мыслим о том, кем стала его маленькая Арья, девочка с разбитыми коленками, взъерошенными волосами и сияющими глазами, хотелось упасть на меч. Что она скрывала за своей бравадой, Джон мог лишь догадываться. Он знал, что это Арья в одиночку убила всех оставшихся Фреев и отомстила за свою мать, за Робба и всех северян, погибших в тот день от чудовищного предательства. И от этой мысли его пробирал такой холод, будто рядом с ним стоял Иной. Нет. Этот холод был более страшен и мерзок. Холод, который испытывает мужчина, который был не рядом. И не важно, что не должен был, что его долг тогда был в другом, а те, кто должен был ее защитить — полегли почти поголовно. — Я вернулся, Санса, — я переиграл южных игроков, подумал он. Пока. — Я привел армию, союзников, драконов… Я не отдам Север ни Белым Ходокам, ни кому-либо еще… Бран сидел лицом к сердце-дереву и даже не шелохнулся, но Джон чувствовал, что брат знает, что он пришел и зачем. Он просто подошел и встал рядом. Красная крона шелестела заиндевевшими листьями, что будто перешептывались о чем-то, и в этом шепоте можно было услышать ответы на свои вопросы. Даже не заданные. Джон глубоко вздохнул. Еще раз. И еще. Он вдыхал этот живой и необычайно вкусный воздух, и в груди его разливалось чувство, которому он не мог придумать названия. Разве что… чувство дома? — Хорошо, что ты вернулся. Хорошо, что с ней, — бесцветным голосом произнес Бран, не поворачивая головы. — Хорошо, — согласился Джон. Он знал, что брат имеет ввиду. На Севере все напряженно ожидали разрешения его ситуации с драконьей королевой и брак с ней неизбежно восприняли бы в штыки. Помолчав, Джон произнес: — Ты видел Джейме Ланнистера? — Да. Ему все же стало не по себе от краткости ответа. Он помолчал еще, но более ничего не последовало, и он решил объяснить, хотя и понимал, что Бран все знает о случившемся с ними в дороге: — Бран, он спас… — Ты все правильно сделал, Джон. Я больше не держу на него зла. Я ни на кого больше не держу зла. Если бы он не сделал того, что сделал, я не стал бы тем, кем я стал. Джон нахмурился: смысл сказанного был как будто ясен и в то же время ускользал. Вспомнились слова Сансы о том, каким нелюдимым и все более пугающим становился Бран. Беспокойство и тревога подтолкнули Джона спросить: — А… кто ты Бран? — Я — Трехглазый Ворон. Почти уже не человек. Я память этого мира. И я должен буду уйти. — Уйти? — от слов и, главное, от голоса брата мороз пробежал по спине, посрамив всю шерсть, кожу и меха Джона. — Я должен буду уйти, если мы все не погибнем. Мое место там, далеко за Стеной. Я должен занять его место. Я бы и остался там, если бы не пришли они, и нам не пришлось бежать… — Джон не поверил своим ушам. Стольких трудов стоило вызволить его из лап мертвецов и привезти домой… — Я попрошу тебя лишь об одном: Мира. Найди ей хорошего мужа. Не нужно ей скорбеть о том, кем я стал. Я не могу быть ни королем, ни лордом, ни мужем. Я должен буду уйти. Ты дал клятву быть щитом царства людей. Другие клятвы были сняты твоей смертью, но эта останется на все времена. А я без клятв стал памятью мира, и буду ей, пока не родится и не придет следующий. — На все времена? Джон был поражен упоминанием его клятв не меньше, чем признанием о чувствах Миры Рид, которая покинула Винтерфелл почти сразу, едва пришла в себя после дороги от Стены. Он обещал себе подумать об этом позже. — Я смутно вижу что-то за гранью этого мира. Но это еще даже не будущее… — Я перестаю понимать тебя, брат… То ли это старое обращение, которое уже, конечно, не отражало действительность, ведь Бран был ему не братом, а кузеном, но было дорого Джону так же, как и сам Винтерфелл, то ли беспокойство и боль в его голосе заставили Брана повернуть к нему бесстрастное, словно маска, лицо: — Да верно… Про-сти, Джон, — Бран будто с трудом вспомнил это слово, но глаза его потеплели. — Меня действительно, должно быть, трудно понимать. В своих видениях я — вне времени… вернее во всех временах одновременно. И слишком часто бываю в шкуре животных. Мне трудно помнить, как сказанное мной должно восприниматься людьми, — Джон смотрел на него пораженно. От слов брата волосы на загривке становились дыбом. — Теперь ты тоже знаешь, что это такое. Я видел тебя тогда, — Джона замутило, едва он вспомнил, как рыскал в шкуре чужого волка и мерзкого пса, пытаясь найти всех причастных к нападению на Джейн. — И тебе придется это делать самому, когда я уйду. Но знай, что чем чаще и глубже ты будешь погружаться в разум животных, тем больше ты будешь забывать, как быть человеком. — Бран, я… очень не хотел бы повторять этот опыт. Я не представляю, как ты… — Ты очень сильный варг, Джон, раз сумел сделать это с первого раза и так долго удерживать чужого зверя. Но ты прав, это неприятно, даже… мерзко, — Бран будто снова вспоминал слово, обозначающее человеческое чувство. — Но мы не выбираем, что нам делать. Боги ставят нас на то место, где мы лучше всего сможем послужить. Мы лишь можем стараться делать все, что в наших силах, каждый на своем месте. Джон замер, воистину получив ответ на вопрос, которого не задавал. А потом спохватился, чуть не забыв о самом важном: — Белые Ходоки и их армия. Как близко они подошли к Стене и сколько их? Знаешь ли ты что-то об их намерениях? — Больше, чем твоих войск в несколько раз, — плечи Джона опустились, он закрыл глаза . — Они подошли близко, но будто еще не решили, где напасть и когда. Будто бы они ждут чего-то. Какого-то знака или сигнала… Я вижу не все. Он не дает мне подойти. Ты знаешь, о ком я говорю, ты тоже видел его. Я не знаю, что им нужно, но чувствую, что я близок. Возможно, им нужен я, ведь прежнего Трехглазого Ворона они уничтожили… — вдруг сник Бран. — Я не знаю, сколько, но время у тебя пока есть, Джон. И дел много. Иди... Я устал… Джон вздохнул с некоторым облегчением. Нагнулся к брату и обнял его, Бран лишь кивнул ему и прикрыл тонкие веки. Джон зашагал прочь. Солнце стояло еще высоко. Санса ждала его у выхода из Богорощи. Она успела отдать какие-то распоряжения, судя по тому, что от нее в разные стороны бежали двое слуг. Замок был полностью на Сансе, ему и Джейн еще предстояло взять все в свои руки и как-то провести через зиму, войну и… то, что будет после. Джон тряхнул головой и попытался улыбнуться Сансе, но улыбка, видимо, вышла кривая — сестра посмотрела на него с сочувствием. — Ну как тебе Бран? Тяжелый вздох был недостаточным ответом, и Джон все же выдавил: — Он очень устает. Это… нелегко, Санса, то, что он делает. Я знаю. Санса распахнула свои голубые глаза и нахмурилась, до нее постепенно доходил смысл его слов. — Ты… — Да, Санса. Я тоже варг. И ты, возможно, и Арья… Мы все. Я не такой сильный, как Бран, и не древовидец, но мне пришлось надевать шкуры зверей помимо Призрака и смотреть их глазами… После я оставил на снегу весь свой желудок, кровь из носа залила всю бороду, и я долго не мог избавиться от чувства мерзости, которой я занимался… — Джон… — Прости, Санса. Я веду себя сейчас как Бран, — он горько усмехнулся, — мне не следовало это вываливать на тебя. — Нет, Джон, — прямо посмотрела на него сестра. — Ты можешь говорить со мной, не таясь. Это когда ты искал напавших на Джейн? — Да… Нужно было действовать быстро и… Мне не хочется сейчас об этом вспоминать. Сегодня еще столько всего нужно сделать, а я уже устал, будто мешки ворочал… — Тогда пойдем со мной. Это понравится тебе, Джон! — Санса просияла и увлекла его за собой, взяв под руку. — Стекло, что ты заказал из Мира. Оно пришло три луны назад, и я сразу приказала начать восстанавливать оранжереи. А розы я приказала утеплить сразу, как только мы вернули замок… Удалось спасти только их и еще несколько деревьев и кустов, почти все вымерзло… Но я тебе хочу кое-что показать. Пойдем! Новые оранжереи были даже лучше и светлее прежних. Джон понимал, какую огромную работу выполнила Санса, чтобы возвести их теми малыми силами, что остались в ее распоряжении. Внутри было тепло и… пахло розами?! Крупные синие цветы полыхали на высоких ярко-зеленых кустах. Капельки воды сверкали в косых лучах солнца –– видно, розы совсем недавно поливали. Это было невероятное зрелище и невероятное ощущение… Выражение лица ее брата невозможно было описать. Он будто увидел прямо перед собой свою покойную мать, тетю Лианну. Несколько долгих мгновений Джон стоял неподвижно и смотрел на синие зимние розы — гордость и горечь Винтерфелла. Потом поднял взгляд на Сансу, полный восторга и боли. — Она встречает тебя, Джон, ты это понимаешь? Твоя мать посылает тебе весточку поддержки. Мы все ждали тебя и молились, но розы дали бутоны, когда ты написал мне о своем намерении жениться и расцвели позавчера. Она благословляет тебя, Джон… Сансе казалось, что он вот-вот заплачет, но Джон только стиснул челюсти, шумно выдохнув, и крепко прижал ее к себе. — Спасибо, Санса! Ты не представляешь, насколько это ценно для меня! Твоя забота, то, что вы ждали меня… А розы… Его голос прервался, будто ему не хватило воздуха. Санса гладила его по спине и ждала, давая возможность сохранить лицо ее суровому брату. В другое время она пожалела бы, что он не показывает ей всю глубину своих переживаний, ведь они стали очень близки после того, как он встретил ее в Черном Замке безусловными объятиями. Но все же он никогда не позволял себе плакать, в отличие от нее самой, и не раскрывался при ней до конца. Но сейчас она знала, что ему есть кому принести свои переживания, и радовалась за него. Все встает на свои места. Вот и тетя Лианна, наконец, обрела покой, радуясь за сына и за то, кем он стал. Может быть, и сама Санса когда-нибудь сможет испытать что-то подобное… Дай-то боги… Джон разомкнул объятия и улыбнулся уже почти спокойно. — Спасибо, сестренка! Спасибо, что заботилась о розах, об оранжерее, о Винтерфелле и наших людях. Спасибо, что вы с Арьей и Браном есть у меня! — В этом немалая доля твоей заслуги, Джон. Что было бы со мной и Браном, если бы не ты? А Арья… Она все-таки оттаивает потихоньку, как мне кажется. Но я боюсь даже подумать, что ей пришлось пережить. Мы по-прежнему цепляемся друг к другу… — Санса усмехнулась сквозь выступившие было слезы, — но я чувствую, как сильно она нужна мне и как я нужна ей. Джон улыбнулся, обнял Сансу за талию и так, обнявшись, они покинули оранжерею и пошли к главной башне, добродушно шутя и вспоминая, обсуждая ближайшие приятные хлопоты, сминая своими следами свежевыпавший снег, будто бы писали новую историю своего дома с чистого листа. Продолжение следует.