Мой Джон Сноу

У ворот Санса, немного помявшись, произнесла: — Джон, у меня есть еще один сюрприз для тебя, если ты можешь уделить мне еще время… — Конечно, Санса, я весь внимание. Надеюсь, он приятный? И, кстати, я не вижу Призрака, не знаешь, где он? — Охотится, наверное. Он уходит надолго, но всегда возвращается, ты же знаешь. Он почувствует тебя и придет, Джон… — Да… Так что за сюрприз? — Старая Нэн. Джон встал, как вкопанный. — Быть того не может! Где же она была все это время? — Теон отпустил ее с семьей крестьян, что привезли тогда урожай репы... Мы узнали о ней, когда они вынуждены были перебраться в Зимний Городок. До этого они боялись, даже зная, что в Винтерфелле снова Старки, а ты — наш король. Они боялись, даже когда я сама приехала в их лачугу… У Джона заныло в груди, разболелись шрамы и заломило виски. — Где они сейчас? — Нэн здесь, а их я устроила в добротном жилище в городке, они не соглашались жить в замке ни под каким видом. От твоего имени я так же наградила их серебряными оленями, им хватит, чтобы пережить зиму или даже уехать южнее... — Зима в этот раз придет повсюду, Санса. В Королевской Гавани трижды шел снег еще до того, как я ее покинул… То, что осталось от Старой Нэн, было закутано в одеяла и меха. Массивное кресло придвинули поближе к огню, и отсветы его ласкали высохшие впалые щеки их старой няни. — Нед, это ты? Он вернулся наконец, Кэт? — Она думает, что ты — леди Кейтилин?! — взволнованно прошептал Джон, повернувшись к Сансе. — Она помнит, как отец уезжал в Королевскую Гавань. И все еще ждет его, — тихо ответила сестра. — Подойди, Нед! Джон сделал неуверенный шаг. — Я присматривала за мальчиками, пока тебя и Кэт не было. Теон приезжал… Горло Джона будто сдавило железной перчаткой. О вспомнил, как Грейджой пытался извиняться и говорить о своих сожалениях. Может быть, зря он тогда его не убил... — Я сказала ему, чтобы он не особо командовал, он не лорд здесь! Что ты ему задашь, когда вернешься... И Родрик сказал! А он говорит, ты больше не вернешься!... Какие глупости! Сказал, что возьмет мальчиков на охоту… А меня отправил с этими крестьянами… Да подойди же ближе, Нед, дай тебя обнять! Джон так и не смог проглотить комок, застрявший в горле, и что-то сказать. Он приблизился и встал на одно колено перед старой женщиной, которая нянчила еще его деда. Сухие прозрачные пальцы легли на его лицо, погладили по бровям и бороде. Эти пальцы были чуть ли не единственными, что гладили его по голове в детстве. Свою кормилицу Джон не помнил, ее рано отослали. Прачки и кухарка Бейси были ласковы с ним, но они тоже быстро исчезли из замка. А Нэн рассказывала им сказки… — Ты не Нед! Ты очень похож, но у тебя другое лицо. Кто ты? — Я Джон, бабушка, — выдавил он. — Джон? Какой еще Джон?! Где Нед, Кейтилин?... Джон поднялся и стремительно покинул покои, Санса вышла вслед за ним. — Джон, ее разум помутился… — Я понимаю, Санса. Меня этим уже не ранить, — Джон удивился, как здорово у него получилось соврать. — Я привык носить имя бастарда как броню и перестал его стесняться много лет назад. А теперь все по-другому, и я даже смог выбрать родовое имя по праву. Почему при этом он смотрел на воротник Сансы, а не ей в глаза? — Джон, я рада, что ты взял имя Старка. Ты всегда был Старком. Даже больше, чем кто-либо из нас. Нэн не зря приняла тебя за отца, ты стал очень похож на него… и не похож одновременно. Я вижу в тебе то, чего не хватало, наверное, ему: жесткость, проницательность и… огонь? — Очень может быть, Санса, — Джон постарался, чтобы улыбка получилась не грустной. — Знаешь, я кое-что забыл сделать. Давай вернемся в оранжерею… Розы благоухали успокаивающе. — Вы уже срезали их? — Нет, ждали тебя... вас, — Санса протянула ему загнутый садовый нож. Джон с трепетом срезал крупный едва начавший распускаться цветок. Джейн должно понравиться, подумал он. Так нехорошо получилось с этим поспешным уходом… — Джейн должно понравиться. Очень пойдет к ее глазам и волосам. — Ты права, — Джон светло улыбнулся: он уже начинал кое-что понимать в цветах. — Иди, она, наверное, заждалась тебя, — глаза Сансы лукаво блестели. Он поцеловал сестру в щеку и зашагал в сторону донжона. Джон вошел тяжелой походкой и принес на холодной одежде запахи зимы. Осушил кувшин воды, оттянул ворот и вздохнул. Глядя на него, я почувствовала как внутри у меня что-то оборвалось и ухнуло в пропасть недоброго предчувствия, которое терзало меня все это время. — Что с тобой, Джон? Что-то случилось? — Ничего страшного, родная моя. Ничего страшного для всех, но страшное для меня. Старая Нэн… Она приняла меня за дядю Неда. А когда я сказал, что я Джон, она… даже не вспомнила меня. Она вынянчила, наверное, четыре поколения Старков. Рассказывала нам страшные сказки в детстве. Она — своего рода память Винтерфелла, и, похоже, мне в ней не нашлось места… Джон постарался, чтобы я не заметила его тяжелый вздох, достал из-под плаща и протянул мне ослепительно красивую синюю розу, прекрасную в своей нереальности и какой-то особенно трепетной нежности: — Зато посмотри, что я тебе принес. — О, это те самые розы? — я вдохнула дивный аромат. — Мне очень нравится! — Да. Санса сказала, что они расцвели прямо перед нашим приездом, представляешь… Прости, что ушел так внезапно. Сам не знаю, что на меня нашло... Я как будто испугался этих покоев, засомневался в том, примут ли меня самого, как должно. Поэтому и просил тебя остаться пока здесь. — Джон… — я обняла мужа за плечи. — Ну-ну, что ты… Все будет хорошо. Сейчас я переоденусь, поговорю со знаменосцами, потом устроим представление для Дени, как она любит, попируем… и, наконец, отдохнем. Всего делов-то, — грустновато улыбнулся он. — Джон, я так переживала! Не знала, что и думать… Ты будто снова закрылся от меня, а потом еще запер сразу по приезду… — Запер? Что ты такое говоришь? Он уставился на меня так, будто это не он велел мне сидеть и не высовываться, пока он не вернется сам. Меня совсем понесло: — Этот твой совет. Как я поняла, мне лучше на нем не присутствовать? — Совершенно верно. Стараясь скрыть досаду, я отошла к окну и обняла себя за локти. — Что тебя беспокоит, любимая? Да уж, беспокоит, не то слово! — Помимо того, как он пройдет, меня беспокоит то, что я… да нет, пустое! Надо ли сегодня это выяснять… Я старалась из последних сил взять себя в руки и остановить подступающую истерику. — Говори, — спокойно сказал мой муж у меня за спиной. Я несколько раз прерывисто вздохнула, не решаясь вылить на него все свои путаные переживания. Джон положил свои большие ладони мне на щеки и заглянул в глаза. Я не смогла не закрыть свои. Он терпеливо ждал, потом налил воды и протянул мне кубок. Кубку мне было легче высказать то, что было на сердце, чем ему в лицо. — Джон, ты… так заботишься обо мне… и при этом будто отстраняешься и отстраняешь меня от всех дел и задач, а ведь раньше мы все обсуждали вместе! Ты чем-то сильно обеспокоен, я это вижу, но ты не пускаешь меня туда! ДорОгой ты пообщался со многими своими лордами, но не со мной. Даже о том, чем закончилась вся эта гадкая история и суд над Арианной Дорнийской, рассказал мне сир Давос, но не ты! Ты назначил меня своим советником, но с тех пор как… — сердце совсем зашлось где-то в пищеводе, — ты назвал меня своей женой… ты будто стараешься удалить меня от всех важных дел, запереть, поставить на полку как куклу! Его темно-серые глаза смотрели на меня, не отрываясь. Он не прятался, не оправдывался и вообще не произносил ни слова. Только сжимал столешницу побелевшими пальцами. Это подействовало как умывание прохладной водой. У меня затряслись губы: — Это, наверное, глупо прозвучит, но я очень боюсь превратиться в… просто женщину рядом с тобой. Просто жену. Даже не знаю, как сказать… Не потому что я не хочу ею быть. А потому что не хочу... боюсь... быть только ею. Как будто если я потеряю сильную, решительную и решающую часть себя — я окажусь в полной зависимости и… небезопасности. Зависимости от того, насколько я тебе нравлюсь, насколько я тебе интересна и нужна в данный момент времени, а если перестану быть нужна… К горлу подступили слезы. Я отвернулась. — Тут дело скорее не в тебе. А во мне. Моем прошлом опыте и жизни… Я помолчала, перебирая мысли и подбирая слова. Джон тоже молчал, сдвинув брови. — Знаешь… Кажется, я поняла: в конце концов вся эта бабская бравада, что иногда встречается у некоторых из нас, и желание независимости — от страха. Боясь, что наговорила слишком много, я смотрела, как меняется его взгляд и выражение лица. Хмурую сосредоточенность и защитно поднятый подбородок сменила задумчивость, потом глубокий вздох стер с лица тревогу, его глаза потеплели и наполнились нежностью и одновременно болезненной тоской. — Джейн… — Он прижал меня к себе. Боги! Как мне этого не хватало… — Как много ты сказала мне сейчас! Я не знаю, как мне уместить в слова все, что я думаю и чувствую… Во-первых, ты никогда — никогда, слышишь?! — просто по определению, по самой твоей природе и природе моей любви к тебе не сможешь быть для меня просто женщиной и просто женой… В том смысле, что… Пекло! Как сложно! В том смысле, что ты, конечно, будешь сидеть со мной на троне, делать царственное лицо, услаждать мой взор и слух, рожать мне детей и управлять моим замком. Я не сомневаюсь, что ты будешь делать все это лучше, чем кто бы то ни было! И я счастлив, безмерно счастлив, ты не представляешь себе насколько… — он стал осыпать поцелуями мои руки, а у меня в груди разлилось робкое чувство радости, — что ты — моя жена, что моя жена — такая! Ты услаждаешь мой взор и слух, ты — моя радость, моя жизнь… Я так люблю тебя! Я так хочу тебя… Я... Его поцелуи переместились на шею и ключицы, горячее дыхание сметало все возможные сомнения на уровне телесных ощущений, но были еще ощущения душевные. Тут он остановился, сдерживая себя, и продолжил хриплым голосом: — Но ты никогда не будешь для меня только этим. Ты — моя душа, ты — хозяйка моего сердца и ближайший друг моего разума. Я безмерно ценю твой ум и волю, твою решительность и самообладание... Наравне с твоей страстью и чувственностью... Как же я счастлив, что мне позволено видеть и их тоже! Боги! Джейн, ты прекрасна во всех твоих проявлениях, и я не смог бы так любить тебя, если бы так не уважал! Ты — королева Севера, это уже больше, чем советник, и твои королевские обязанности и полномочия не ограничиваются лишь управлением хозяйством и воспитанием наших будущих детей... Мне нужна твоя помощь в управлении нашей страной! У нас впереди так много задач, что когда я думаю о них, у меня начинает ломить зубы как от ледяной воды… Но я знаю, что ты со мной, твой светлый ум, твои неординарные решения, твои мудрые советы и твое зачастую более полное и глубокое видение... И мы вместе будем решать наши задачи, вместе, моя родная! Кроме того, ты остаешься владетельной леди Дредфорта и всех твоих земель и по-прежнему должна ими управлять так, как ты сочтешь нужным. И мне очень интересно посмотреть, что ты там устроишь! Его глаза сверкнули озорным блеском. Я усмехнулась сквозь выступившие слезы. — Я не стану вмешиваться, если ты не попросишь, м? — Джон заглянул мне в лицо и шутливо поиграл бровями, а потом прижался своим лбом к моему и сказал, сглотнув: — Но сейчас, всего на несколько дней, позволь себе побыть просто моей молодой женой и прекрасной королевой. А мне позволь оградить тебя от всех забот и тревог, насколько я смогу… Это не может продлиться долго. Ты знаешь, что нас ждет. Я уеду, а ты останешься править от моего имени. Но пока у нас есть немного мирного времени, позволь мне дать тебе почувствовать себя в безопасности и в моей абсолютной любви к тебе! Пожалуйста… — Джон, прости меня… — я разрыдалась у него в руках, а он прижимал меня к себе, гладил и что-то говорил. А потом стал целовать мокрые от слез щеки, глаза и как-то незаметно перешел на губы. Так нежно, так естественно, так глубоко… — Дже-е-ейн… Я хочу прямо сейчас показать тебе, как сильно я люблю тебя… Я просто не смогу уйти от тебя, если не возьму тебя немедленно… Я разорвусь на части, пощади… своего мужа… — А как же совет? — мои руки уже были в его волосах, освободив их от шнурка, а его руки… — Они подождут… — прорычал он, сминая мой халат на спине. — Тогда покажи, Джон… Это нужно мне сейчас больше всего… Он шумно выдохнул, шагнул к двери, задвигая засов, дрожащими руками расстегнул пряжки наручей... Освободил меня от халата, подхватил на руки и понес к ложу, не глядя, зарывшись жадными губами где-то между моей шеей и грудью, и не осознавая в тот момент, что это те самые покои и даже ложе Неда и Кейтилин Старк, еще не знавшие его, как хозяина... И это было самым нужным и правильным из всего, что могло случиться с нами по приезду. А потом он побеждал мои страхи и тревоги и прогонял прочь свои, даже не вспоминая о них в тот момент, самым нежным и действенным из способов, которым владел в совершенстве. Музыка: "Филидель" -- Мельница Я чертила завитки невидимых узоров у него на груди, едва касаясь пальцем, будто рисуя новую историю поверх старых шрамов. И думала, что иногда можно позволить себе быть просто счастливой в кольце рук любимого мужчины, если он способен отключить вечно бдящую тревожную систему, прошитую в женской душе с раннего детства, особенно на постсоветском пространстве, так как это делает мой Джон. — Щекотно, — улыбнулся он. — Не болит? — Иногда болит... Но сейчас совсем нет, — он поглаживал мою талию, тоже едва касаясь пальцами и проводя ими то вниз, то вверх по приятно остывающей от нашего общего жара коже. — Джон... — Да, моя родная… — А ты понимаешь, где мы с тобой только что занимались любовью? — Где?… А… Пекло! Не может быть… Ведь и правда! — он зажмурился, закрыв лицо рукой. — Да-да! Ты сделал это только что! — я приподнялась на локте, упираясь в него руками и весело прищуриваясь. — Сделал что? Я наклонилась к самому его уху и прошептала: — Трахнул свою жену в на ложе, которое… — Джейн!!! Что... за выражения?! Я сейчас сделаю это еще раз, если ты будешь так говорить и… — Сделай, — я куснула его за мочку и отпрянула. — Ах ты... плохая девчонка, да?! — Иногда… Если угодно твоей милости… Схватив простыню, я закрылась ей и спрыгнула с ложа. Но отбежать не успела — он мгновенно оказался рядом, сильные руки обхватили меня, а горячие губы прошептали мне куда-то за ухо в волосы: — Не дразни меня! — он глубоко вдохнул, зарываясь в них глубже. — Иначе я не скоро смогу успокоиться и отпустить тебя! А мне уже нужно идти на гребаный совет… — Тогда иди, — проговорила я будто спокойно, но ногти мои уже впивались в его плечи. — Ну уж нет! Теперь я так просто не уйду… — Вот это все, что ты только что творил со мной, называется “так просто”?! — Р-м-м… — усмехнулся он, довольно урча и отбрасывая в сторону глупую простынь. … — Вот теперь оставляю вас, моя королева, приводить себя в порядок, чтобы блистать на пиру. И не забудь, что перед ним нам еще нужно встретить Дейенерис... Я помогла ему зашнуровать дублет, а он все пытался снова поймать мои губы. Солнце уже клонилось к закату, посылая косые лучи сквозь толстые желтоватые стекла в окнах, в покоях стало тепло, немного влажно и пахло недавним сексом. Я улыбнулась: — Хорошо. Будем, значит, олицетворять. — Олицетворять… Как ты хорошо и точно сказала. Олицетворяй, моя несравненная! И помни, что ты обещала мне на эти дни, — он запечатал свои слова поцелуем, как королевской печатью, и вышел, оставив меня наедине с моими приготовлениями и бабочками там, где должны были быть строгие государственные мысли. В полутемном коридоре Джон уловил боковым зрением какое-то движение за спиной и едва успел развернуться. Как же парни пропустили, только и успела мелькнуть мысль… Огромная тяжелая гора белого меха обрушилась и сбила его с ног, мокрый и до невозможности шелковый язык вылизал все лицо. — Призрак!! Ты пришел, мальчик… Ну что ты… Ну… Дай же встать и обнять тебя! Громадный лютоволк будто стал еще больше, раздался в груди, прибавил роста и теперь доставал Джону до пояса в холке. — А ты подрос… Я тоже, ты знаешь… Я вернулся не один! Помнишь ее? Теперь мы вместе, она — моя жена, представляешь… —— шептал в мохнатые уши совершенно растроганный Джон. Надо было идти на созванный совет. Джон положил ладонь на загривок друга и почувствовал себя увереннее. Войдя в солярий вместе с Призраком, Джон удовлетворенно отметил, что в нем все осталось по-прежнему. Сделав его своим, Джон лишь немногое заменил в обстановке. Ему нравилось, что окружающее пространство, вещи и мебель напоминали о лорде Эддарде. Так он чувствовал некую преемственность и будто извинялся перед ним и покойным Роббом за то, что занял их место… Хорошо, что у них с Джейн так неожиданно легко получилось освоить покои… иначе, он, несомненно, переживал бы… Джон решительно обвел взглядом собравшихся лордов. Ожидание со всей очевидностью пошло им на пользу: лица были удовлетворенными, никто не метал громов и молний. На столе лежали раскрытый том записей верховного септона, арфа отца и детское одеяльце, вышитое руками матери. Хоуленд Рид смотрел прямо и спокойно, Сэм вытирал вспотевший лоб. Значит, все доказательства уже предъявлены. Пергамент подписанного на корабле Союзного договора утратил хрустящую свежесть и даже был надорван в одном месте. С ним тоже все уже ознакомились –– очевидно, с большим интересом. Джон остановил взгляд на деснице. Старый рыцарь коротко кивнул ему, и Джон, наконец, обратился к ожидающим его слова лордам без дополнительных вступлений: — Мои лорды! Если кто-то считает, что я — не король, пусть скажет здесь, и я отвечу ему. Если кто-то считает, что я — не Старк, пусть скажет это сейчас, и я отвечу ему. Если кто-то думает, что я взял не ту жену, пусть скажет мне это в лицо, и я отвечу ему. Говорите сейчас или не говорите об этом больше никогда. Я вернулся с армией, привез достаточно золота и ответы на ваши вопросы. Я не преклонял колен, как многие боялись перед моим отъездом на юг. Я взял в жены леди Севера, за которой не стоит ни один южный род с его амбициями. Через пару часов мы с ее милостью встретим королеву Дейенерис Таргариен, нашу ценную союзницу и мою тетку по крови, которую я зову сестрой, ибо она юна и прекрасна. И Север должен встретить ее как друга. Поэтому говорите, все, что вы хотели сказать — сейчас, мне в глаза. Дюжину ударов сердца длилась изумленная тишина. Давос вздохнул. Кажется, Джон все же переборщил. Наконец, заговорил Брандон Норри: — Гхм… Слова не мальчика, но мужа. А я знал короля еще мальчишкой, что был зелен как лето, но от него уже тогда веяло зимой. И уже Лордом-командующим Ночного Дозора. Он решил провести ненавистных одичалых за Стену… Мало кто поверил ему тогда. И я спросил его, хватит ли ему смелости убить заложников, если его одичалые друзья окажутся предателями. Но предателями оказались его же черные братья, что убили его за, как они посчитали, измену. Старые боги вернули ему жизнь. А его одичалые спасли столицу Севера и дочь Старков, а теперь защищают и Стену... Где были почти все мы, когда он пришел отбить Винтерфелл у болтонского ублюдка?! Где был ты, Лиддль, и ты, Нотт? Где был я сам? Мы сидели по норам и зализывали раны! А он со своими одичалыми и горсткой северян, которые еще не растеряли свою честь — я смею говорить так вам в лицо, потому что сам виноват перед ним — вернул замок своих дедов, а нам — вернул мир. Теперь он привел с юга небывалую армию и даже… драконов. У нас есть причины ненавидеть южан и бояться драконов. У нас очень большие причины ненавидеть Таргариенов. Но он взял имя Страк, когда смог выбирать. И кто Старк, если не он? Неужели мы будем мыть ему кости и откажем в своей поддержке, когда он рисковал головой, отправляясь на юг, чтобы спасти наши задницы?! Я все сказал. Джон незаметно выдохнул и медленно кивнул Старому лису. Он хорошо помнил тот разговор, когда ветер чуть не сдувал их с верха Стены. И был благодарен богам, что он тогда расстался со своей жизнью, а не вынужден был отнять жизни сотни мальчиков-заложников. Что он верно понял свою клятву быть щитом царства людей и смог увидеть людей в одичалых. Теперь весь Север видел это, хотя стычки были нередки, а старые обиды забывались с трудом. С места встал Роббет Гловер. — Застыдил ты нас, Норри. А меж тем, никто и слова против не сказал. За кем нам еще идти, как не за ним? Я до конца дней локти грызть буду, что не пошел тогда, когда он звал, и больше так не оплошаю. Неужто мы будем еще двадцать лет ждать нового Старка от бедной старшей дочери Неда? Мало она натерпелась? Перед нами король, которого мы сами провозгласили, и который не раз доказал свою преданность Северу и своему роду! А что до южных войск на наших землях — это всяко лучше, чем войско мертвых! Мы только беспокоимся, хватит ли нам запасов, чтобы их кормить, и, главное, как долго? И что будем делать, если они повернут свои мечи против нас? Это был вопрос, которого Джон ждал. Он ни на минуту не забывал о такой угрозе и сделал все, чтобы свести ее к минимуму. Он смешал все поступившие в его распоряжение войска, кроме корпуса Тирелла, и поставил своих командиров. Так об измене договориться будет намного труднее, а старая поместная рознь и амбиции отойдут на второй план по сравнению с общей целью: победить. Он добился договора и надеялся, что Дени хватит ума и выдержки его не нарушать. — Королева Дейенерис не претендует ни на пядь северной земли. Так было не всегда. Вначале она хотела, чтобы я преклонил колена и вернул Север в состав Семи Королевств. Но мне удалось с ней договориться не без помощи ее милости, что тогда была моим советником и внесла неоценимый вклад в переговоры. Все южные войска на время этой войны подчиняются мне и пришли защищать, а не нападать. Все мы понимаем, что Север в одиночку не выстоит, именно поэтому я и отправился на юг. Но и там понимают, благодаря добытым за Стеной живым мертвецам, что если бы они не пришли на помощь сейчас, потом было бы уже поздно, поскольку каждый северянин, включая женщин и детей, пошел бы на юг с синими глазами... Не успел он закончить отвечать, как подала голос леди Лиесса Флинт, хозяйка Вдовьего Дозора, и задала вопрос, который Джон ожидал услышать менее всего: — А что теперь будет с Дредфортом? Джон раздраженно ответил: — Дредфорт принадлежит ее милости, и его унаследует один из моих сыновей. — А Железный Трон? — Лианна Мормонт смотрела как всегда прямо, мейстер за ее спиной нахмурился. Этот вопрос был самым болезненным, и Джон надеялся, что его обойдут стороной, сосредоточившись на более насущном. Но маленькая медведица впилась в него своими темными глазами, и все остальные, прекратив переговариваться, тоже повернули головы. — Дай боги, у королевы Дейенерис будут другие наследники, кроме меня. — А если нет? — она всегда умела видеть главное и не отступалась до последнего. — Тогда Югом тоже будет править мой сын. — Но сыновей еще нужно родить, — скрипучим голосом возразил ее мейстер. — Это вопрос времени. — Но времени-то у вас как раз нет… — Именно! Поэтому мы поспешили заключить брак, как только появилась возможность. — Но по какому обряду? — леди Берена, урожденная Хорнвуд, держала за руку юную племянницу Эддару, главу дома Толхарт, и всякий раз разъясняла ей на ухо все сказанное на совете. — По обряду родины ее милости, согласно которому достаточно установления личности, свободы от других обязательств, зрелости, согласия вступить в брак и свидетельства уполномоченного лица. Им выступил мой десница, лорд Сиворт. Давос степенно кивнул. Джон начинал закипать. — Или вы были бы рады, заключи я брак в септе? Мы пойдем в Богорощу, потому что это важно для нас всех. Потому что Север течет в моих жилах и является моей сутью, потому что я сам не смог бы иначе! Должен ли я был ждать возвращения в Винтерфелл, с учетом нашей ситуации, или я должен был воспользоваться шансом зачать наследника перед отъездом на войну? Нужно ли что-то еще объяснять?! Он хотел бы добавить как главный довод, что полюбил Джейн больше жизни, что она — его воздух, его тепло, исцеление, сила бороться и победить, но это было не главным в матримониальных резонах. Это принадлежало только ему, и не нужно было произносить этого вслух. — И скажите мне, мои лорды и леди, были бы вы рады, вернись я с Дейенерис Таргариен как с женой, а не союзником? В этом случае, мне пришлось бы покинуть Север после войны. Кто тогда остался бы править?! — Да ты чего так кипятишься, Джон? — пробасил Морс Амбер по кличке Воронье Мясо, что прибыл вместе с юным Недом, милостью Джона нынешним лордом Последнего Очага. — Гхм… Мы тут с твоим луковым рыцарем, новым лордом Курганов, потолковали малость. Женился и женился! Совет да любовь, как говорится. А вы, миледи, уймите свои вздохи! Пусть король женится на ком хочет, лишь бы из-за этого больше не лилась кровь! Твой брат тоже женился и все просрал, а ты, вроде как, совсем наоборот. С чего кому-то быть против? — Север не был бы рад дочерям юга, это верно, — важно произнес Виллис Мандерли. — Другое дело, мы не знаем, чья дочь леди Джейн и откуда она. Но это, может, и хорошо. Будем считать, что она родом с Севера. Или упала звездой с неба, как рассказывает мой оруженосец. А в это легко поверить, пообщавшись с ней: поверьте, милорды, я знаю, о чем говорю... Главное, за ее милостью ничего не тянется, и никто не впутан. — Да отстаньте вы от парня! — снова вскричал Амбер. — Женился, и молодец. Армию привел — вдвойне молодец. Мы-то все тут перегрызлись при Болтонах. Столько крови… Чего вам надо еще, а? На свадьбе погуляем и пойдем упырей крошить, чего еще не понятно? Хорошо еще что у него с молодой женой хватает ума думать той головой, которой нужно, не то что… гхм… — Морс... — Лишь бы драконья королева не подвела! А то войска по тракту топают, у нас едва портки чем подвязать найдется после всего, и нам бы не с Югом снова биться, а погань эту одолеть, что из-за Стены попрет, если она не выстоит… — Морс. Спасибо тебе на добром слове. Можешь звать меня по имени вне официальных приемов и на таких наших советах, которые я намерен сделать регулярными. Это относится ко всем присутствующим. Но назовешь меня еще раз парнем, мальчиком или вроде того… скормлю Призраку. Лютоволк молча поднялся из-под стола и оказался выше его. Воронье Мясо хлопнул глазами и захлопнул рот. Джон лучезарно улыбнулся. — Понял, Джон, ваша милость… А он молодец, а?! Что я говорил! — Так когда свадьбу-то празднуем, Джон? — Черному Доннелу, прибывшему от Первых Флинтов вместо отца, не терпелось попировать перед голодной зимой. — Так он женился или не женился, я так и не понял? — шепотом пробасил старый Нотт, что был глуховат. — Да женился! Но в Богорощу пойдет с королевой, чтобы Старые боги и мы были свидетелями, вот, — не менее громким шепотом принялся объяснять тому Донн Харклей. — А-а-а… Ну добро… — Северу нужны не южные дрязги, а только южная пшеница! — снова вставил слово Гловер. — Король Джон дело говорит. Так как вы собираетесь кормить все эти войска, ваша милость? — Это как раз самое главное, мои лорды, чего мне удалось достигнуть на Юге: южная пшеница и ячмень уже едут в обозах по тракту. Вам не придется открывать свои закрома, чтобы кормить защитников Севера, что собираются на Стене и в ее окрестностях. — Это почему только они защитники? А мы что, дети малые?! — Заткнись, Лиддль, нас можно пересчитать по пальцам! — громыхнул Воронье Мясо. — Да каждый северянин стоит десятка южан в бою! — Да, — согласился Джон, опуская ладони на стол. — Только северяне больше не будут биться с южанами. Довольно мы пролили крови друг друга! Перед нами общий враг, и мы будем биться с ним вместе. Бок о бок. — Гхм! С вашего позволения, милорды, я подытожу и скажу за нас всех… — уже немолодой, но все еще статный Теодор Слейт огладил аккуратную черную с проседью бороду. Лорды приосанились и закивали. Лорд Слейт коротко поклонился в их сторону. — Ваша милость, вы можете не сомневаться в нашей верности, а мы не сомневаемся в мудрости и дальновидности ваших решений. Вы уже с лихвой доказали это. Вы Старк и по духу, и по крови, и по праву! И мы почитаем и принимаем королеву Джейн как вашу жену. Все мы настороженно относимся к королеве Дейенерис Таргариен, ее войскам и драконам. Но, раз вы смогли собрать их под свою руку и утверждаете, что они — наши друзья и союзники, мы будем воспринимать их именно так, а время покажет. Все мы надеемся спасти Север и наши дома, и понимаем, что у самих силенок не хватит, и благодарны, что они откликнулись на наш зов. Слейт еще раз с достоинством поклонился и опустился в кресло. Джон поднялся снова оглядел знаменосцев. — Благодарю, друзья мои. За ваше доверие и преданность! Прошу вас встретить королеву Дейенерис и ее сподвижников со всем возможным почтением и радушием. Дети не в ответе за грехи отцов, я не раз это говорил и на том стою, и того же жду от вас. И так же прошу пировать умеренно — нам многое предстоит обсудить. Я жду вас завтра в это же время с докладом о том, как обстоят дела с военной силой и запасами в ваших землях. Север мой. И я сделаю все, чтобы этой зимой никто не остался без хлеба и тепла. И все, чтобы мы победили, и каждому было, куда возвращаться. Мы сделаем это вместе. — Так как же не выпить за это как следует?! — взревел Доннел Флинт. — Пейте, друзья мои! Но завтра жду вас со свежей головой. Сэмвелл, задержись, пожалуйста… И вы, лорд Сиворт. Давос все еще вздрагивал при этом обращении, но ему следовало к нему привыкать. Сэм поднялся было со своей кипой пергаментов, но снова плюхнулся в кресло. — Он что, и нас хочет научить выше головы прыгать, я не понял? Так пить или не пить… — не унимался Нотт. Вулл Большое Ведро хлопнул его по плечу и, смеясь, подталкивал к выходу, а тот все продолжал возмущаться. Когда они остались втроем, Давос произнес: — Хорошей идеей было дать им выговориться до вашего прихода, Джон. Мне следует умыться перед встречей ее милости Дейенерис, так они брызгали слюной. Договор чуть не порвали. Не чтобы уничтожить, а дабы ознакомиться… Ох… Трудновато мне пока привыкнуть к северным нравам… — Д-да уж… — поддержал Сэм. — Вам ко многому следует привыкнуть, мой друг. Люди они гордые и вспыльчивые, особенно в делах чести. И особенно горцы… Главное, вам удалось правильно донести до них все произошедшее, за что я очень вам благодарен! — Спасибо, Джон. Но я, пожалуй, не откажу себе сегодня в кувшине вина… — Разумеется, мой друг! Я погорячился, прося лордов быть умеренными с выпивкой сегодня. Я уже понял свою ошибку по их лицам. Отдохните как следует! Но держите глаза и уши открытыми. — Я понял, ваша милость! Теперь позвольте покинуть вас, переоденусь хоть… Давос, кряхтя, покинул солярий Джона. — Теперь с тобой, Сэм. Да отложи ты эти письма, их я завтра посмотрю… Ну что ты смотришь на меня, как на чудо заморское? Я всего лишь женился, а не отрастил крылья и хвост! Джон встал из-за стола, вытащил друга из кресла и крепко обнял. Сэм будто опомнился и горячо заговорил: — Я п-поздравляю тебя, Джон! От всего сердца, п-правда! Он отчего-то очень волновался. Ну конечно: Лили… — Спасибо, дружище! А я было подумал, что ты меня избегаешь. — Нет, что ты! Нет-нет… Ты говорил сегодня так убедительно! Ты вообще сильно изменился. В основном — взгляд. Из него ушла… не знаю, обреченность, что ли… И ты не только женился! Теперь ты — Старк, как всегда мечтал, м? Да и крылья у твоего дракона — что надо! И каково это все? Я даже не представляю... — Ох, Сэм… Я и сам иногда прихожу в ужас от всего, что успело случиться за эти полгода. На две жизни хватит… — Это уж точно! Один Хайгарден чего стоит! А Королевская Гавань… Это правда, что ты три десятка человек положил у Железного Трона? — Я сам не понял, как это вышло, если честно, Сэм. Я никому этого не говорил, но тогда будто жидкий огонь кипел в моих жилах и пожирал меня изнутри… Я видел все будто замедленно, а они ползли как мухи… Это было жутко и… завораживающе одновременно. Я не чувствовал боли, махал сломанной рукой, как здоровой… Потом еле отдышался. Как будто все силы и желание жить там оставил… Если бы не Джейн, если бы не полетел тогда к ней, загнулся бы, наверное, там, так было тошно и не заживало все никак… Сэм смотрел на него пораженно и даже с толикой отвращения, будто это не Джон сидел рядом с ним, а сам Неведомый. Джон вздохнул. — Прости, Сэм, я так путано рассказываю. Пустое… — Нет-нет, Джон, что ты! –– спохватился Сэм. — Я… Я п-просто представляю себя на твоем месте и… Я бы помер, даже не добравшись до самого Трона… А ты… — Да я почти и помер. Сам не знаю, как выжил там и почему. А трон этот… вызвал в душе лишь горечь, ты не поверишь… Будь моя воля, я бы снес его к Иным, жуткое место… — Н-надо же! А ведь это трон твоих предков. — Это и так, и не так. Трон моих предков — Север. Последнее, чего бы мне хотелось в жизни — это взвалить на себя все семь королевств и сидеть в гребаной Королевской Гавани… — Я рад. — ? Взгляд Сэмвелла стал каким-то торжественным и влажным. — Я рад, что ты смог пройти через это испытание, Джон. Стольких людей погубило стремление к этому трону. Джон вздохнул и хлопнул себя по коленям, поднимаясь. — Да уж, Сэм. Как в страшной сказке мы… Но пора уже встречать Дейенерис. Мы еще потолкуем с тобой обязательно. — С-с радостью, Джон! Мне столько нужно тебе рассказать, а еще больше надо бы спросить… Они покинули солярий, переговариваясь и шутя. Снова надевать серьезное государственное лицо Джону ужасно не хотелось, но деваться было некуда, и он отправился за Джейн, чтобы вместе оказать Дени торжественный прием. Он надеялся, что когда рука жены ляжет на его руку, это поможет ему выдержать бесконечный день, начало которого Джон уже с трудом мог припомнить. Хотя… день начался с того, что он нашел губами теплое плечо Джейн и вдохнул счастье вместе с запахом ее волос. Джон улыбнулся. — Пойдем, Призрак. В большом чертоге Винтерфелла никто не решался говорить, пока их король обводил взглядом собравшихся. М-да. Тирион вошел недавно. Он тоже оглядел зал, снова повернулся к Джону и замер. Огромный белый лютоволк превратился из нескладного щенка в мощного самца, грозного и опасного зверя. Его лобастая голова была хорошо видна из-за спины короля Севера. Сам Джон-теперь-уже-Старк восседал между двумя королевами: южной и северной. Между той, что могла бы стать его женой, стоило ему лишь захотеть этого, и той, что он взял сам, не взирая ни на чье мнение. Наверное, это и есть счастье? Тирион вздохнул. По другую руку от хозяина чертога сразу за королевой Джейн сидел лорд Сиворт, его северный коллега, с которым они уже разрешили не одну сложную ситуацию и выпили не один кувшин отменного вина, а за ним… Ее волосы цвета осенней листвы, совсем как той, в которую обрядились бескрайние леса Севера, когда он приезжал сюда впервые и впервые видел ее совсем еще девочкой, горели рыжим огнем, и голубым льдом сверкали ее глаза. Тонкие белые пальцы расслабленно держали резной кубок… Санса всегда любила красивые вещи. И вот теперь, когда он мог подарить ей практически все, судьба немилосердно обошла его ее вниманием. Она лишь официально поздоровалась с ним во дворе при встрече королевы и, как он ни искал ее взгляд, будто и не вспоминала более о нем. Или не будто… Он знал, что ее брат давно признал их брак совершенным по принуждению и недействительным. А сам он решался упоминать о нем в разговоре с королем Севера лишь в шутливом контексте… Его знаменосцы смотрели гордо, лорды помельче таращили глаза и прятали свое смятение, ужас и восторг в кубках с его элем и вином. Дольше нагнетать, очевидно, не имело смысла, и Джон заговорил сильным и уверенным голосом: — Мои лорды и леди! Я вернулся и должен сделать много важных заявлений!... Тирион почти не слушал его, погрузившись в свои невеселые мысли. Что он мог сказать нового для него? — … Мой приемный отец — ваш лорд Эддард — воспитал меня как Старка, я всегда старался жить как Старк, я всегда в душе был Старком и останусь им. И принял решение, что по праву возьму фамилию моей матери — прекрасной Лианны, чье имя и честь теперь восстановлены, и продолжу великий род Старков как король Севера, избранный вами, еще когда я считался всего лишь бастардом. Хорошо излагает. Моя школа. Или нет... — Через три дня состоится мое торжественное бракосочетание с леди Джейн Клиншит, с которой мы уже принесли наши клятвы по обычаю ее родины. Но из уважения к Старым богам и традициям нашего государства главной будет церемония в Богороще. О, да! Знаем мы такие клятвы... Но говорит хорошо, молодец… А главное, все слушают, развесив уши... — Моя жена и королева Джейн останется править в Винтерфелле с моим десницей — лордом Давосом Сивортом, пока я отправлюсь к Стене вместе с королевой Дейенерис Таргариен — нашим ближайшим другом и союзником и моей теткой по крови. Все мы будем сражаться и сделаем все возможное и невозможное, чтобы рассвет вновь наступил и Жизнь победила Смерть! Ой, можно так не орать, Джон?! Надеюсь, я не сказал этого вслух... — А пока, мои лорды и леди, давайте же праздновать наше возвращение и победу над Серсеей Ланнистер, которая принесла немало бед Вестеросу и моей семье… О, куда же без того, чтобы попинать мою дурную сестру!... Хотя… Я и сам не против, в общем-то... В полной тишине густо прозвучал голос уставившегося перед собой немолодого лорда, укутанного в шкуры, словно одичалые: — Так он наполовину Дракон, хоть и Старк… теперь понятно, почему он вернулся с гребаного Юга живой, с невиданной армией, драконом и с женой… Он прибыл только что и, по всей видимости, опоздал на совет, который, как уже знал Тирион, Джон собрал сразу по приезду, чтобы предупредить и обговорить со своими знаменосцами самые щепетильные вопросы. Молодец, мальчик, растет... Незадачливого лорда кто-то толкнул в бок, ему на ухо стали объяснять, как обстоят дела, но король только рассмеялся и поднял свой кубок. Рев, казалось, разнесет чертог: — Король Севера! — Король Севера Джон Старк! — За короля и его жену! Да правят они долго! — За короля и королеву! — За Дейенерис Таргариен и наших друзей! — прогремел голос Джона над самым ухом. Тирион схватился за голову. Он был пьян примерно с обеда, а сейчас у него уже наступало похмелье. Северяне точно погубят его своими воплями, и разразится международный скандал… Или нет... Джон вышел из-за высокого стола к собравшимся. Его обнимали, хлопали по спине, а потом множество рук подняли и стали качать, подбрасывая в воздух. Дени вспомнила, как ее точно также подняли на руки освобожденные ею рабы Миерина и с криками и хвалами внесли в город… Она почувствовала себя чужой здесь, хоть ей и оказывалось все возможное уважение, почести и внимание со стороны Джона, его жены и сестер. Ей вдруг пронзительно захотелось быть не здесь… и даже не в Миерине. Перед глазами возник дом в красной дверью и лимонное дерево у входа… Как только позволили приличия, она тихо вышла из ревущего и празднующего зала, наполненного северной гордостью, запахами мяса, эля и воска свечей, и ноги сами принесли ее в Богорощу. Она раньше не видела и не ощущала ничего подобного. Чужие ей боги явно присутствовали здесь в хлопьях снега, в шелесте кроваво-красных листьев огромного чардрева, в зеркальной глади пруда, в самом воздухе, столь густом, что, казалось, он помнил все восемь тысяч лет истории этого дома и рода. Дени услышала тихие шаги за спиной. Сир Джорах подошел и встал рядом с ней. — Вы печальны, кхалиси… — промолвил он, глядя себе под ноги. — Кхалиси. Уже и не помню, когда меня все называли так, — печально улыбнулась Дени. — Для меня вы навсегда останетесь юной и прекрасной кхалиси, которой я поклялся служить всю жизнь и навеки отдал все старое глупое сердце... Дени молчала. Суровый лик чардрева не сводил с них глаз. — Старые боги очень сильны здесь, моя королева. Просите. — Я не знаю, что просить… — Например, победу. Мир. Или счастье, которого так мало знало ваше доброе и нежное сердце… Она посмотрела на своего старого рыцаря внезапно какими-то другими глазами. Вся ее жизнь предстала перед ней вдруг, и с ясностью ощутилась щемящая пустота в сердце, которое так хотело на самом деле просто любить и быть любимым. Оно было любимым, по настоящему любимым по крайней мере вот этим неказистым с виду медведем, который, несмотря на все предательства, смерти и болезни, стоял сейчас рядом с ней. Но сможет ли оно тоже полюбить? Дени не знала. Ей казалось, что в ее сердце остались только потери и пепел, и ее пламя было уже не то, что раньше. И тогда она в глупой надежде попросила этих чужих северных богов… снова полюбить. Снег тихо покрывал Богорощу и величественное сердце-дерево. Старые боги безмолвствовали, а новым не было сюда хода. Монетка сделала последние несколько оборотов в воздухе и тихо легла в этот священный снег за спинами двух удаляющихся людей. В зале, куда они вернулись незамеченными, все продолжали есть и пить. Было жарко и шумно, играла странная веселая музыка. В середине зала образовался круг танцующих. Джон танцевал со своей женой и был, очевидно, совершенно счастлив. Он влюблен в нее как мальчишка, а она смотрит на него, будто он для нее — весь мир, и ничего и никого больше не существует вокруг. И Дени с удивлением поняла, что она не чувствует прежней ревности, а напротив — искреннюю радость за племянника-брата. Джорах протянул ей кубок с вином, она с радостью приняла его, и, поймав его полный нежности взгляд, ощутила, что –– опять же впервые –– не чувствует неловкости и смущения и не хочет отвернуться. Она посмотрела в глаза своему рыцарю и другу и улыбнулась. А потом он крякнул как-то сдавленно и тоже повел ее танцевать. И она танцевала, кружилась, смеялась как девчонка и на время забыла, что она королева, что позади нее кровь и пепел, а впереди холод и смерть. Музыка: "The Bear and the Maiden Fair" - cover in Russian | Медведь и прекрасная дева - кавер на русском Было глубоко заполночь, а пир и не думал заканчиваться. Джон смущенно обнимался в конце стола с порядком уже пьяным Тормундом. Призрак, насытившись жареным мясом с королевского стола, довольно лежал у моих ног. Тормунд Великанья Смерть – Краснобай, Трубящий в Рог, Ледолом, Тормунд Громовой Кулак, Медвежий Муж, Медовый Король Красных Палат, Собеседник Богов и Отец Тысяч явился не так давно и сразу завладел вниманием короля, невзирая ни на какие приличия и протокол. Последнего понятия он, скорее всего, и не слыхал никогда, а первое было мало совместимо с буйным и беспечным нравом нынешнего предводителя Вольного народа. — Король-ворона! — заорал Тормунд, едва ввалился в чертог. — Думал, я пропущу твою свадьбу?! Ну уж не-е-ет... Гляди-ка! Когда-то у тебя была такая смазливая мордашка, что можно было перепутать тебя с нашими девицами!... А сейчас я вижу перед собой мужчину! Как тебя там, Белый Волк, друг Ворон и Вольного народа, принц чего-то там... — Ну титулов и прозвищ у тебя побольше моего. — Это правда! Молод ты еще, дружище! Но потрепало тебя, я смотрю… Или… это она тебя так измотала, а? Но ты ее все равно не достоин… — многозначительно пробасил он, подмигивая мне. — Знаю, — только и ответил Джон и подарил мне теплый взгляд. — Дже-е-ейн! Дай-ка я тебя обниму! — Тормунд сгреб меня в охапку, я ойкнула от того, что он задел больную руку. — А это что такое еще? Это он тебя так на мечах учит?... Или не доглядел?! — Я не доглядел. Но того, кто это сделал, я заставил съесть его член, а потом задушил его же кишками. Тормунд уставился на Джона. — Харр! Да ты и правда вырос!!! А кто это был? — Долгий разговор… — А я и не спешу! — вскричал бородач, увлекая его за собой. И вот он уже третий час пытался споить Джона, распугав своими манерами лордов, что еще держались на ногах к тому времени. Но Джон умело отнекивался, а когда и пил, то больше лил меж колен на солому, пока Тормунд отворачивался в радушном желании призвать к их возлияниям кого-нибудь еще. У меня от усталости и всего напряжения никак не желавшего заканчиваться дня начала болеть голова. Ко мне подсел сир Давос, глядя тепло и с сочувствием. — Ну как, вы довольны, Джейн? — по-дружески обратился старый рыцарь, тихо, чтобы слышала только я. — А?... Простите, милорд, я что-то задумалась… — День вроде бы прошел как надо, м? Вас сегодня не было на совете, но Джон держался молодцом и говорил как настоящий король. Завтра вы сможете оценить в полной мере, он… — Мы с Джоном договорились, что какое-то время я сосредоточусь на… том, чтобы насладиться тихим семейным счастьем. — Гхм, — добродушно усмехнулся Давос, — Джон совсем еще молод, в душе он и вовсе мальчишка, мало познавший счастья, особенно семейного. Не отказывайте ему в том, что для него так важно, ваша милость, и он отдарит вам сторицей. Он так любит вас! — Я и не думала отказывать ему в таком естественном желании оградить меня от тревог и волнений, хотя бы на время празднования нашей свадьбы, — искренне заверила я заботливого десницу. — Но вы же не оставите меня в неведении относительно возражений, скажем, лорда Гловера, по поводу численности его крестьян, занятых на лесоповале, на возмездной, между прочим, основе, или предложений лорда Фулфилда по замене недостающей партии овечьей шерсти козьей? Или если Джон вдруг вздумает обсуждать без меня, по сколько солдат ставить в шеренгу при построении на тракте и сколько в снегах под Стеной... — Хм-хм-хм! — засмеялся Давос в кулак. Я поднялась из-за стола. — Лорд Сиворт, не соблаговолите ли вы проводить меня в покои? День был длинным, и, я надеюсь, его милость не будет сердиться, что я оставлю гостей веселиться дальше, а сама отправлюсь отдыхать? Необычайно задумчивая Дейенерис уже давно покинула пир, сказавшись уставшей с дороги, Тирион — и того раньше, ибо был мертвецки пьян. Сир Джорах последовал за своей королевой, все еще неуютно чувствуя себя в родных краях, да и посматривали на него, честно говоря, косо. Барристан Смелый с чистой совестью позволил себе насладиться пиром, но все равно по гвардейской привычке присматривал за Джоном. В уголках его светлых глаз собрались добрые морщинки, он улыбался в бороду, радуясь триумфу своего юного друга и короля, которому он искренне хотел бы служить, а теперь ловил каждую возможность побыть с ним рядом. Санса оживленно беседовала с высоким ясноглазым блондином — Гарри-Наследник, вспомнила я представленного мне ранее рыцаря, а Джон все бросал острые взгляды в их сторону из-за широкой спины Тормунда. Арья заговорщицки мне подмигнула и исчезла сразу после торжественных речей, Бран сделал то же самое, только с полным безразличием. Гарлан Тирелл много времени провел со мной и сиром Барристаном, особенно когда Джона взял в плен Тормунд. Но около часа назад, изысканно поблагодарив за гостеприимство и радушие, Гарлан вынужден был отлучиться разнимать возникшую потасовку между солдатами его сопровождения и кем-то из северян, принявших тех за западников. Он так и не вернулся: то ли потасовка вышла за рамки его ожиданий, то ли он просто не счел для себя интересным продолжать тупо напиваться на северный манер. Лорды кучковались в разных частях зала, не стесняясь с праведной пьяной уверенностью обсуждать соседей, сидевших на расстоянии вытянутой руки. В красках делились впечатлениями от встречи короля, его новых друзей и спорили, сколько народу сожрут драконы и не стоит ли начать скармливать им одичалых или в крайнем случае горцев. Последние были этим немало возмущены, о чем Хьюго Вулл вещал на ползала, выражая общую позицию горных кланов. Но кто-то предложил потчевать драконов кракенами, если те посмеют еще сунуться в Темнолесье, на Каменистый Берег или к Мормонтам при нынешнем короле, и сам так смеялся, что подавился элем. Его дружно хлопали по спине, одобрительно гудя насчет дельного предложения, а когда находчивый малый отдышался, сразу наполнили его рог заново... В общем, я не нашла препятствий оставить это честное собрание и пойти, наконец, спать. Призрак поднялся следом. Давос уже было подал мне руку, но тут рядом оказался Джон и процедил сквозь зубы: — Спасите меня от Тормунда, иначе я с позором упаду под стол, — и в полный голос обратился своему деснице: — Лорд Сиворт, вы не откажете мне в любезности заменить меня с гостями, пока я провожу ее милость? Давос крякнул с досадой и спустился обратно в кресло. Тормунд уже поворачивался в его сторону, закусывая луковицей... Джон проводил меня в покои, поцеловал и нехотя вернулся в чертог. Уходя, он забавно наказал своему мохнатому другу: — Призрак, охраняй ее как свои уши, понял, дружище? Лютоволк никому не давал их трогать, кроме хозяина. Я уже совсем дремала, не в силах больше ждать, когда Джон устало опустился рядом и прижал меня к себе. — Как ты? — Получше. Сплю почти… — Еще бы... Джон щекотно улыбнулся мне в плечо. — Ты чего смеешься? — Я вдруг понял, что мой день заканчивается точно так же, как начался, несмотря на то, что я уже забыл половину сделанного между… И я счастлив. От его теплого поцелуя по плечу разбежались мурашки. — Джон, я… — Спи-спи. Завтра дел еще больше. ________________