Мой Джон Сноу

Поросенок был съеден, вино выпито, и в замок они возвращались в приятном молчании. Джорах все поглядывал на нее искоса, а Дени хотелось хихикать как девчонке, но, наверное, это было вино. Винтерфелл по возвращении показался ей чуточку теплее, и она решила не откладывать визит к Джейн. Дени нашла ее одну в покоях за какими-то расчетами, вероятно, связанными со свадьбой. Проводили ее сразу, как только она просила объявить о ней. Джейн поднялась ей навстречу из-за массивного стола. На ней было простое темно-серое платье с запАхом, однако очень изящного силуэта, в каких она все время ходила на Драконьем Камне, но сейчас к нему добавилась заметная вышивка серебром в виде вездесущих волков. — Ваша милость, королева Дейенерис! Чем обязана столь неожиданно приятному визиту? Все-таки она была хорошо воспитана. Дени чуть прищурилась. — Ваша милость, королева Джейн! Мне стало очень тоскливо, и я подумала, что вы не откажете мне во внимании. — Разумеется, ваша милость! Располагайте им всецело. Может быть, я могу сделать для вас что-то определенное? — Можете. Я знаю, что у вас, ваша милость, отличные портнихи, и сами вы знаете толк в нарядах. А я ужасно мерзну в своих тонких платьях! Вы не поможете мне придумать и сшить нарядное теплое платье или хотя бы накидку, не похожую на мешок? Глаза молодой жены Джона на миг расширились, но она тут же овладела собой и любезно ответила: — Прошу вас, присаживайтесь! Желаете вина или травяной отвар? Я сейчас прикажу позвать свою помощницу. Времени, конечно, мало, но, думаю, можно что-то успеть и за два дня. Если бы вы сообщили раньше, что вам нужна теплая одежда, мы и дорогой этим занялись! Она очень тонко не упомянула Белую Гавань, где произошла их досадная ссора. Что ж, пожалуй, как-то общаться они смогут. — Отвар, будьте любезны. Вино предстоит еще пить за ужином. — Вы правы, Дейенерис... Вы позволите так к вам обращаться тет-а-тет? — Что значит “тет-а-тет”? — Ах, простите! Я забываю про разницу языков… Это означает “с глазу на глаз”, ваша милость. Дени снова прищурилась. — Ну, конечно, Джейн! Мы же теперь родственницы, к чему лишние формальности, когда мы наедине. Я сегодня имела удовольствие посетить Зимний городок и выбрать там ткани. Так торговец отказался брать с меня деньги, сказав, что Джон велел все покупки моей свиты относить на счет казны! — Это очень в духе Джона. Он категорически не велел мне экономить на свадебных расходах. Он считает, что людям необходим праздник. А на Севере законы гостеприимства так же святы, как Старые боги. Дени закипела. Это тот Джон, что приехал на Драконий Камень безродным голодранцем со своего нищего Севера, где после всех войн не осталось ничего, кроме гордости. И теперь он не скупится на гостеприимство и широкие жесты! — Не подумайте дурного, Дейенерис! Джон рачительный хозяин и гроша лишнего не потратит. Но он мудро рассудил, что если… победить не удастся, будет все равно, сколько потрачено перед войной. А если удастся — в общем-то тоже. Но людям необходимо верить в лучшее. Страх, как известно, ранит глубже меча. А паника и спасающееся бегством население не добавят шансов на победу. — Но пока все не очень-то бегут с Севера, скорее наоборот. — Это только кажется. На самом деле все люди боятся. Очень боятся. В том числе столь огромной армии, которая еще никогда за всю историю не пересекала Перешеек. И нам сейчас крайне важно показать всем наше единство и уверенность в победе. Давайте же шить красивые наряды, пока можем! Очень скоро придется от этого отказаться, и вы это знаете не хуже меня… Помощница Джейн оказалась толковой и хваткой девицей, быстро сняла мерки с Дени и вместе с Джейн они нарисовали ей несколько вариантов наряда. Швеям было приказано приступать к работе немедля, а Дени сочла, что для первого раза общения достаточно и предпочла удалиться к себе. Джейн была не проста, ох не проста. Но и Дени родилась не вчера. Однако же ее новая сестра-племянница ни словом, ни жестом не напомнила об их размолвке, была любезна и довольно открыта. И Дени была вынуждена признать, что общение это не было лишено удовольствия. После смерти Миссандеи ей не удавалось достойно пообщаться ни с одной леди. Она не могла говорить с ними на равных, а служанок она больше близко к себе не подпускала — слишком свежа была боль потери. А сестры Джона были не теплее, наверное, самой Стены, куда ей предстояло вскоре отправиться вместе с ним. В конце концов именно для этого она прибыла на Север, а не подруг искать. Джон хотел еще поразбирать письма, которых накопилось немало, но не успел он ответить и на второе, как к нему вошла Санса. Она явно была обеспокоена. Задав несколько незначительных вопросов и сказав пару общих фраз, она, наконец, спросила, поднимая на него глаза: — Джон, что… теперь будет? — Ты о чем, Санса? — О войне. Не о свадьбе же… — Да уж… Про свадьбу больше всех знаешь как раз ты, — он попытался перевести тему. — Я так знаю только, что должен буду нарядиться, прийти к определенному часу в Богорощу и сказать нужные слова, принять корону, а потом пир и так далее… Но я знаю, скольких трудов тебе стоило, чтобы это все стало возможным. — Я делала это с радостью, Джон. Мне самой это очень помогло забыться… забыть… — Санса… — Забыть свою свадьбу с Рамси и его издевательства, — произнесла она и снова твердо посмотрела ему в глаза. — Я должна научиться называть это, Джон, иначе я не перестану бояться. Не перестала бы… А благодаря тебе, Джейн и вашей свадьбе я почувствовала, что в жизни еще есть место счастью и радости. Я рада за вас очень, Джон! Он не нашел, что ответить на такое откровение сестры, только улыбнулся самой теплой улыбкой. Они помолчали немного. — Кстати, про "и так далее", как тебе ваши покои? Джейн довольна? Или синие шторы ей тоже пришлись не по душе? Я постаралась максимально сменить обстановку, но Джейн писала, что лорд Мандерли подарил ей новую мебель и она скоро приедет. Поэтому мебель я оставила пока прежнюю… Он не ожидал от Сансы такого вопроса с подтекстом и растерялся. Или без подтекста? Но потом зацепился за имя жены, как за твердую почву — тут он точно сможет ответить: — Джейн понравилось, — правда, лично он имел ввиду не совсем обстановку покоев, но зато он не лукавил, а воспоминание о вчерашнем дне в это же время сыпануло в лицо румянцем. Он чуть заерзал в кресле, в надежде на более удобное положение и на то, что получится заглянуть к жене. Санса странно посмотрела на него. — Да? Мне показалось, что она хмурится, когда я отругала Криси за то, что она перепутала скатерти и… — Ой, Санса, Санса! — Джон выставил ладони вперед. — Прошу, не губи меня! Давайте вы про скатерти сами, а я с Ходоками, ладно? Сестра рассмеялась, Джон наблюдал, как смех преображает ее застывшее лицо. Полгода назад она совсем не смеялась. Интересно, что помогло ей? Только ли его свадьба? И тут Санса снова спросила, а он понял свой промах: — Ты не ответил мне, Джон. Я спросила тебя про войну, а мы говорим про скатерти. Они не защитят нас от мертвых… — Нет. Не защитят. Хотя… Мне иногда кажется, что преодолеть страх перед ними — это чуть ли не половина победы. И поэтому я велел не экономить на подготовке к свадьбе. Людям нужен праздник, чтобы не думать о грядущем ужасе. Теперь я знаю, что радость защищает не хуже брони, даже лучше… Меня защищает тоже. Я сделал все, что мог: собрал армию, добыл обсидиан для оружия, привел союзников, запасаю продовольствие… И сделаю еще больше, отдам жизнь, если будет нужно, чтобы живые остались жить. И сейчас, в это короткое время, пока я не сяду на Рейегаля и не полечу навстречу… армии мертвых, я хочу жить и радоваться, Санса. И хочу, чтобы все радовались, пока есть время. Чтобы вы радовались: мои сестры и жена, и не думали о войсках, Ходоках и войне. Чтобы выбирали скатерти и шили платья, а я бы смотрел на вас, чтобы получше запомнить, и тоже радовался. Санса смотрела на него с благодарностью, теплом и грустью: — Джон, это… это… Даже отец мне такого никогда не говорил… Я чувствовала себя немножко дурочкой, занимаясь нарядами и убранством, и… было как-то стыдно радоваться этому, когда ты… вы… А оказывается, это радует и мужчин тоже, когда женщины делают это… — Очень радует, Санса. Ты не представляешь, как холодно даже в самом величественном замке, хозяйку которого мало заботят убранство и радость, а только трон и… Прости, это не то, о чем стоит сейчас… — Ты прав. Но я поняла тебя. Он глянул на сестру благодарно. — Каково это — летать на драконе? — вдруг спросила она совершенно другим тоном, перелистывая эту непростую страницу их разговора, и улыбаясь неожиданно озорно и открыто. Джон понял, что чувствует тепло в груди, у самого сердца –– там, где раньше он ощущал мертвящий холод, от которого никак не мог избавиться, пока не стал засыпать каждую ночь, обнимая Джейн. — Это… — почти как достигнуть пика удовольствия с той, кого любишь больше жизни, подумал он, — ни с чем не сравнить, — выдохнул и рассмеялся. — А правда, что вы чуть не сожгли войско Ланнистеров? — снова спросила Санса о войне, но уже не как о чем-то ужасном и пугающем, а как будто о приключении, в котором побывал ее брат, и ей не терпится услышать подробности. — А королева Дейенерис спалила ненавистный Красный замок? Ой, прости, Джон, для тебя он, наверное, не ненавистный… — Ох, Санса… Я расскажу тебе, но сейчас боюсь не успеть. Сколько у нас времени до ужина? — Я думаю, час-полтора у нас есть. — А ты разве не пойдешь наряжаться? Санса фыркнула: — Я успею привести себя в порядок, Джон, я больше хочу послушать тебя! Может, пойдем ко мне? Пока твоя жена собирается, ты мне расскажешь, хотя бы то, что успеешь! И Арью сейчас позовем… — Это отличная идея, Санса! Но ты знаешь, Джейн очень быстро собирается. — Да?... Час пролетел как вздох. Они не могли наговориться друг с другом. Амбарные книги, прошения и жалобы даже не упоминались. Сестры рассказывали, как они все переживали и ждали вестей. И жадно слушали рассказы Джона о Драконьем Камне, как его встретила Дейенерис и как непросто было завоевать ее доверие, о защите Хайгардена и взятии Королевской Гавани. О том, как непросто было это доверие перевести потом в чисто родственное русло, Джон предпочел пока умолчать. Санса ушла за ширму одеваться, но просила его не уходить и рассказать еще, и о приключениях на обратном пути Джон поведал лишь краткую официальную версию. Арья только закатила глаза на его вопрос о том, не пойдет ли она тоже сменить наряд, а когда Санса закончила с платьем, отпустила служанок и приступила к подбору украшений, спросила бесстрастным голосом: — И поэтому ты позволил Джейме Ланнистеру заявиться в Винтерфелл? — Да, — Джон спокойно встретил ее взгляд, — я обязан ему жизнью жены. Иначе я поступить не мог. Я говорил с Браном, он не держит на него зла. — С Браном. Но не с нами. Я не могу обещать, что не прирежу его как-нибудь мимоходом за все, что Ланнистеры сотворили с нашей семьей. — Тогда придется прирезать и Тириона, а он — десница королевы Дейенерис и мой хороший друг, — взгляд его сестры стал ледяным. — Все не так просто, Арья, — Джон потер бровь, — сейчас перед лицом общего врага многое может поменяться, если люди будут готовы забыть старые обиды хотя бы на время. — Как можно забыть, Джон?! — Не забыть, нет. И даже не простить. Смириться. Что все мы не без греха, и важно, на чьей ты стороне сейчас. Серсея стояла на своем до последнего, она… Я как-нибудь потом расскажу вам, какое адово пекло там было. А Джейме пытался помочь, как мог. У меня нет оснований не верить ему сегодня. А что касается прошлого — нам всем многое хотелось бы забыть. — Не могу согласиться, Джон. Мне не в чем себя упрекнуть, — профиль Арьи на фоне камина был четким, как ее убеждения. Джон тяжело вздохнул. — Я не могу сказать того же о себе, к сожалению. И чем дальше, тем больше не берусь окончательно судить людей. — И поэтому ты дорогой казнил двадцать человек? Каково это –– срубать им головы одну за другой?! Фреи тоже все подохли, но жаль, что я не видела их крови, только старого Уолдера… Его мерзкая кровь шипела как… — Арья. Это совсем другое. И один из моих грехов — это то, что тебе пришлось делать такое. Больше я этого не допущу. Санса, молчавшая с начала спора, вдруг промолвила: — Я тоже о многом могу вспоминать не иначе как с болью и стыдом. Меня ты тоже прирежешь? — Иногда очень хочется, — процедила Арья, а Джон рассмеялся. — Что смешного, Джон?! — Гляжу на вас и понимаю, что я дома. Я счастлив! — Я смотрю, ты, как женился, совсем свихнулся, братец. — Арья! — Ах-ха-ха! Потому что могу чувствовать себя счастливым в этом гребаном пекле, где мы с вам оказались? Может, ты и права… Но я уже должен идти за Джейн. Думаю, она давно меня ждет. Увидимся на ужине. Джон встал и быстро поцеловал Арью в лоб, пока она не опомнилась, а Сансе очень галантно поцеловал руку на южный манер, отчего она слегка покраснела. Джон вышел от сестер, улыбаясь. Санса — такая Санса, а Арья — все та же Арья, хоть и притворяется бесчувственным убийцей. Как же он любит их. И кое-кого еще. Джон остро ощутил, как же сильно он соскучился по Джейн, и от мыслей о ней его снова охватило такое жгучее желание, что он тихо застонал, стиснув зубы. Она уже была совершенно одета, о чем он не мог мысленно не пожалеть. Люси заканчивала сложную прическу и присела в поклоне, не отрывая рук от одной из ее пышных кос. Он наклонился к руке жены. Потом развернул ее пальцы и задержался на них поцелуем дольше, чем требовалось, чтобы просто поприветствовать и выразить почтение. Оторвавшись, он отошел к окну, часто дыша. — Мы уже почти закончили, Джон. — Да… — Люси, я сама надену украшения, его милость поможет, ты можешь идти. О-о! Он поможет… Горничная поправила еще что-то в прическе Джейн и вышла. Джон смотрел только на жену. — Как все прошло? — На совете? Как надо. А сейчас иди ко мне! Она поднялась из-за туалетного столика, и у него перехватило дыхание, как тогда, перед входом в большой зал на Драконьем Камне. Вчера у него не хватило времени рассмотреть ее и сказать, как она прекрасна, а сегодня… Платье было другое –– то злосчастное, залитое сначала ее кровью, а потом вином, она больше не надевала. Но это было еще более изящным и нарядным и придавало Джейн не менее величественный вид, чем то строгое, без лишних украшений. Это, напротив, было украшено вышивкой на узких рукавах нижнего платья, а широкие рукава и вырез верхнего, открывающий только ключицы, были оторочены белым мехом. Белый и серо-голубой — ее девичьи цвета. Ничего, уже через пару дней он обернет ее плечи белоснежным плащом с серым лютоволком, которым накрывали своих жен как минимум три поколения Старков. От этой мысли его сердце зашлось такой нежностью и благодарностью судьбе, что он так и стоял, не в силах вымолвить ни слова. Музыка: "Под луной" -- Хелависа Она с улыбкой покружилась на месте: — Ну что, сойду я за королеву? — Ты еще спрашиваешь! — выдохнул Джон и шагнул к ней, смыкая руки на талии и притягивая ее к себе. Сердце бушевало в круди, кровь кипела и стучала в ушах. Не было совершенно никакой надежды расшнуровать это платье. Но ее шея и нежные выступающие ключицы были открыты для горячих поцелуев, а под его настойчивым большим пальцем сквозь гладкую ткань явственно проступал твердый сосок дивной красоты. Главное, не оставлять засосы, повторял он себе, а она тихо смеялась, запуская пальцы в его волосы. Там, где на ее шее бьется жилка, было особенное место: он знал, что если прикусит его, услышит ее низкий стон... — Джо-о-он… — Да, любимая? — как же он будет говорить сегодня таким хриплым голосом? Плевать… — Только не помни платье… сильно… Джон жадно вдохнул ее запах, зарываясь лицом в вырез у шеи, а руками уже начал поднимать юбки, как к ним постучали: — Простите, ваша милость! — раздалось из-за двери. — Только что прибыл лорд Бейлиш. Он просит вашей срочной аудиенции. — Семь раз седьмое пекло!!! Какого хрена они все лезут ко мне?! Пусть катится к Иным и сам с ними разбирается!! — сдавленно выругался Джон и крикнул слуге: — Проводите его в мой солярий. Джейн удивленно распахнула глаза: казалось, она вот-вот рассмеется. — Прости, родная… Джон еще раз осыпал поцелуями ее нежную шею, но настрой уже был не тот. Он шумно выдохнул и хватил кулаком по столу. Потом повернулся к жене и постарался улыбнуться: — Пойду его самого… гхм… послушаю, что ему от меня нужно. Джейн звонко расхохоталась. — Не убей его только. И понежнее… — Не обещаю… Я… очень… зол, — он хотел насладиться ее кожей хотя бы еще несколько мгновений. — А ты… сублимируй. — Что это значит? — Ну-у… примерно то, что ты хотел сделать с Бейлишем, только… в мирное русло. — Р-р-м-м… Я попробую... — Потерпи до вечера… — она провела ладонью по его щеке, он поймал ее губами. — Или, может, с пира сможем улизнуть ненадолго, м? — Это мне больше нравится! Я знаю одну глубокую нишу в правом крыле… — Вот и хорошо. — Пойду. Увидимся в Чертоге. Петир Бейлиш выглядел как всегда безупречно и подтянуто. Щеголеватый пепельно-зеленый камзол украшали серебряные пуговицы в виде маленьких пересмешников, витая цепь на груди подчеркивала горделивую осанку, что при его небольшом росте с лихвой окупало и низкое происхождение и довольно шаткое нынешнее положение лорда-протектора Долины Аррен. Расстались они после того, как был отвоеван Винтерфелл, со взаимной сдержанной неприязнью. Несмотря на помощь рыцарей Долины, которых привел Мизинец, он не был желанным гостем на Севере. Все слишком хорошо помнили , что именно благодаря ему Санса оказалась в лапах ублюдка Рамси Болтона, а сами Болтоны закрепились в Винтерфелле. При виде Джона он поднялся из кресла и сложил домиком ухоженные пальцы в дорогих перстнях, не привыкшие к мечу, но привыкшие считать деньги и пользу от любого знакомства и любого разговора. — Не думал, что в честь моего приезда вы созовете целый пир! Джон молча выдохнул через расширенные ноздри. — Ваша милость, — Мизинец изысканно поклонился, явно переигрывая. Шут. — Я столь наслышан о ваших подвигах! Даже не знаю, чему стоит верить… — А вы ничему не верьте. Все врут. — Ха! А вы стали интереснее! — Куда как. Что вы хотите и зачем пришли ко мне? Ваша королева — Дейенерис. — Ну, как я слышал, теперь все идут к вам: Тиреллы, Талли, Грейджои, даже… Мартеллы? — он смотрел на Джона испытующе. — Только не все уходят довольными. Так что вам нужно? — Руку вашей сестры Сансы, — и тут же выставил ладони вперед. — Спокойно. Я пошутил. Джон опешил от такой наглости, а проклятый Мизинец, казалось, веселился. — Я прибыл, чтобы засвидетельствовать, разумеется, свою преданность королеве Дейенерис из рода Таргариен, первой ее имени и так далее, и так далее, но вы — хозяин этих земель и замка, я не мог не поприветствовать сначала вас. А также обсудить текущую ситуацию… У вас теперь есть невиданная армия… и один из трех драконов. Что вы намерены делать? Джон не стал поправлять наглеца, что он король, а не хозяин земель. — Мои намерения всем известны: защитить живых от мертвых. — Очень благородно! — Лорд Бейлиш, вы оторвали меня от важного дела. В Винтерфелле рады принять вас со всем гостеприимством, на которое мы способны. Север всегда помнит. Через два дня мы празднуем мою свадьбу, а в ожидании мои знаменосцы пируют каждый день. Вам отведут достойные покои, надеюсь, вы разделите с нами это радостное время. Но кто же остался в Орлином Гнезде с кузеном Робином? Лорд Ройс привел войска и намерен командовать корпусом Долины. — Вы правы, ваша милость. Гнездо и малыш Робин не могут надолго оставаться без присмотра... И я намерен вскоре покинуть вас, к моему большому сожалению. Но сейчас прошу вас принять мои поздравления с женитьбой и отпустить меня предстать пред своей королевой! Благодарю, что нашли для меня время! И он откланялся, так и не сказав ничего по существу. Впрочем, сказано было достаточно. Мизинец, как и все, желал прощупать Джона и лично убедиться, так ли уж он намерен править исключительно Севером. Все действительно шли сначала к нему и оглядывались на него при обсуждении любых значимых вопросов. Джону хотелось и не хотелось, чтобы было иначе. Контроль над ситуацией давал ему некоторые гарантии в столь непростое время, но важно было не оступиться и не переборщить. А Мизинец первым использует любую возможность стравить его и Дени. Не исключено, что он сам хочет жениться теперь на ней, а мечты о Сансе в прошлом, иначе он не стал бы так открыто провоцировать Джона. Дени и ему самому нужен надежный и верный человек без больших амбиций в качестве ее мужа и ближайшего соратника. Надо будет поговорить с сиром Джорахом и поддержать. Мормонт прям и честен, достаточно умен и благороден, к тому же любит ее до безумия... Да, определенно, следует поторопиться, и да помогут ему боги, иначе Дени может оказаться в смертельной опасности. Ужин неотвратимо превращался в очередной пир. Джон пропадал где-то среди лордов. Я тоже решила подняться и пройтись по залу. Десница Дейенерис опять грустно пил, отсидев положенное за высоким столом и уединившись в углу с хорошим обзором. — Тирион, не стоит пить в одиночестве, — тихонько сказала я, подходя к нему. — Отчего же? Это ухудшает цвет лица? — Тирион вопросительно повел в воздухе кубком. — Нет, это скорее ухудшает настроение. Цвет лица ухудшается одинаково. — Ха-аха! Ну так составьте мне компанию, ваша милость… — Разве что ненадолго, милорд. — Это прискорбно. Я, если признаться, скучаю по вашим песням. — Ну тогда милости прошу как-нибудь. Нам еще предстоит много спеть и выпить, ведь вы же не собираетесь отправиться со всеми к Стене? — О, пользы от меня там будет не много. Вероятнее всего, я вернусь в Королевскую Гавань после того, как ее милость отбудет… А вы… не скучаете по моим шуткам? — Кстати о шутках, милорд. К нам, говорят, залетела некая птичка? — Хм-м, птичка… Да уж! — Интересно, что ему нужно? — Хотел бы я знать. Да вот и он сам! К нам вальяжной походкой подошел Мизинец. — Лорд Ланнистер, мое почтение! — Лорд Бейлиш. — Прошу вас ради старой дружбы и расположения, представьте же меня прекрасной королеве Севера! Интересно, вроде как он должен был поприветствовать сначала меня. И не требовать представления. Это выпад такой? — Гхм. Ваша милость, это лорд Петир Бейлиш! Он занимал пост мастера-над-монетой долгие годы, а сейчас он — лорд-протектор Долины Аррен. — Ваша милость! — Мизинец поцеловал мне руку с изысканным поклоном. — Лорд Бейлиш, мы рады видеть вас в Винтерфелле… — О, конечно, рады! Мы с вашим супругом тоже, можно сказать, старые друзья. Тирион хмыкнул. Я с недоумением посмотрела на бывшего казначея и первого интригана Семи Королевств, а тот расплылся в улыбке. — Я был немало удивлен известием о таком стремительном взлете вашего мужа, и таком скором и неожиданном бракосочетании. Вот уж действительно дракон! — Вы ошибаетесь, лорд Бейлиш. Его милость действительно открыто объявил о своем происхождении и родственных связях с ее милостью королевой Дейенерис Таргариен. Но сам он по праву взял имя Старк. Так что скорее уж он — волк, нежели дракон. — Ах, конечно! Север, волки, Старые боги, неприступный ров Кейлин, стотысячная армия… Но я вижу, что и с женой ему несказанно повезло! Позвольте мне высказать искреннее восхищение вашей красотой и мудростью! — Ах, оставьте лесть, лорд Бейлиш! Относительно красоты можно спорить, но это не принято, а что до мудрости — вряд ли он ней можно судить по двум сказанным фразам. Мизинец посмотрел на меня, сверкнув глазами. Тирион весь превратился в слух и ловил каждый жест. — А вот тут позволю себе поспорить: иногда по паре фраз можно судить довольно точно, если выбрать правильную тему… Но теперь позвольте вас оставить, ваша северная милость! Лорд Тирион, вы не составите мне компанию? Хочу расспросить вас поподробнее... Едва они отошли, как рядом возник Джон. — Что он хотел? — произнес он, улыбаясь, но таким ледяным тоном, будто я с этим импозантным вдовцом любезничала, а не ссорилась вежливым словами, и виски он специально для меня красит. — Я бы тоже хотела это знать. — О чем вы говорили? Что он сказал тебе?! — улыбка Джона превратилась в оскал. — Ты что, Джон? — Я… прости. Не знаю, что нашло. Увидел его рядом с тобой и что-то прямо… Скажи, что он говорил. — Разумеется, Джон, я могу тебе передать слово в слово всю беседу, могу записать, как для… гхм. Но это так срочно? На нас уже смотрят. И тут Джон склонился к моей руке. — Тогда пойдемте танцевать, моя королева. Музыканты, которые будто только того и ждали, грянули мелодию –– сначала не очень стройно, но пока мы шли по проходу, разыгрались. Джон повел меня широким кругом, одной рукой вытягивая мою руку вперед и направляя, а другую по-хозяйски положив на талию. Насколько мне известно, такой жест был невозможным скандалом, и рука партнера обычно покоилась за его спиной, а не на талии его леди. Что это еще за демонстрация?! — Джон, я же не умею, — сквозь улыбку выдавила я. — Ничего, тут все просто. Повторяй за мной, как и в общении с мерзавцами, и все будет хорошо. — Я это всегда и делаю! — Так что говорил Мизинец? — Ничего особенного... Комплименты в своем духе, представился, прощупывал, — Джон сжал руку у меня на боку так, что стало больно. — Джон, да что это за номер такой?! — Ничего такого. Мы уже не одни танцуем. — Да, но только ты держишь меня за талию! — Я могу держать тебя, где захочу. Разве нет? С этими словами он на очередном шаге притянул меня к себе и демонстративно поцеловал, пыша гневом и ревностью. Значит, в оранжерее он прикрывается плащом от гвардейцев и садовника, а тут у всех на виду… По залу прокатился вздох, а мне захотелось залепить ему пощечину от обиды. Очевидно, заметив это, он шепнул мне в губы: "Так надо", и я немного выдохнула, решила ему подыграть и улыбнулась. Он ответил мне ослепительной улыбкой, но глаза оставались гневными и встревоженными. — Он очень опасен. Каждое его слово имеет значение. Я дал ему понять, чтобы он убирался после торжества, но не пригласить не мог. Он затевает какую-то игру. Я должен разгадать, какую. Поэтому мне так важно знать, что именно он тебе сказал, — произнес Джон все еще улыбаясь и махнув рукой кому-то из гостей в ответ, пока мы отходили в сторону. Он привлек меня к себе, обнимая, а я стала рассказывать шепотом и с улыбкой. — Он попросил Тириона представить его мне. Я сказала, что мы рады видеть его в Винтерфелле. А он начал распинаться, какие вы старые друзья и как ты неожиданно высоко взлетел и неожиданно скоро женился. "Вот уж действительно дракон!" — сказал он, а я возразила, что ты Старк и скорее волк, чем дракон. Мне кажется, за всем этим словоблудием стоит только один вопрос: намерен ли ты править не только Севером –– сейчас или позднее, и в какой форме. А он хотел намекнуть на это и посмотреть на мою реакцию, вот и все. Судя по тому, как слушал наш общий друг небольшого роста, этот вопрос волнует всех. Я положила руку на грудь Джона, а он поднес ее к губам, не давая возможности прочесть по ним, что он говорит, и нежно поцеловал. — Спасибо, любимая. Я подумал то же самое. Мизинец суетится и пытается найти новое выгодное положение. И приехал, чтобы лично посмотреть на меня, Дени и тебя. И оценить… Прости за этот спектакль… Но я правда стал ревновать, ты же знаешь. К нему особенно, почему-то. Он так смотрел на тебя... — Джон, ну что за глупости… — Да я понимаю все. Но у меня шерсть дыбом встает, когда он приближается к тебе, Сансе или Дени! Но если по отношению к ним это скорее желание защитить… Нет в Вестеросе более опасного человека, чем Мизинец!.. То когда увидел его рядом с тобой… Я, пожалуй, лучше убью его сразу, вот и все!.. Джейн… поцелуй меня… — Это все еще спектакль? Мы и так будто просто стоим и воркуем. — Нет, мне просто понравилось целовать тебя при всех, это так… Мне всегда нравится целовать тебя, моя жена… Он притянул меня ближе и легко коснулся моих губ своими, я с удовольствием ответила ему. Джон обнимал и целовал меня, едва прикасаясь, и только подрагивающие пальцы выдавали, как он хотел бы это сделать, не будь мы на виду. — Давай сбежим ненадолго, как мы хотели, м?... О-о, пекло!! — вдруг тихо выругался Джон. — Только не это… Гляди! За высоким столом разговор, казалось, вот-вот готов был перейти на повышенные тона. Дейенерис, которая очень удивила меня сегодня неожиданным визитом и явилась на ужин как будто в хорошем расположении духа, на протяжении вечера все больше хмурилась. Неужели вилки?… Мы с Сансой решили попробовать в деле недавнее “изобретение” и приказали разложить за высоким столом у каждой тарелки ножи и небольшие трехзубые вилки. Большие двузубые всегда подавались к мясу, чтобы отрезать от него кинжалом кусок себе или своей леди. Иногда с них прямо и ели отдельные персоны, но куски все равно были большими, а зрелище –– по-прежнему далеким от изящества. Санса пришла в восторг от предложения изготовить индивидуальные вилки, которое я высказала еще перед отъездом, а сегодня днем быстро научилась отрезать маленькие кусочки, не переставая радоваться, что можно не пачкать рук и не пихать много в рот. Джон проигнорировал сей неизвестный предмет, но все еще впереди. Сир Давос повертел вилку в здоровой руке и отложил в сторону. Тирион хмыкнул и, глядя на нас с Сансой, ловко порезал мясо у себя в тарелке, а потом не спеша ел по кусочку. Арья заявила, что этой штукой удобно ковыряться в зубах, но это чтобы позлить Сансу, потому что ей мы успели днем все показать и объяснить. А вот Дейенерис, кажется, была оскорблена таким превосходством манер на замшелом Севере по сравнению с изысканным Эссосом и просвещенной Королевской Гаванью. Она тоже нашлась, как использовать вилку, но заметно помрачнела. М-да. Стараясь еще более расположить к себе Сансу и сгладить возможное раздражение от передела влияния с помощью своего арсенала культурных нововведений и решений относительно кроя одежды, я не учла гордости драконьей королевы. А ведь в теплом Эссосе наверняка все ели руками: фрукты, лепешки, мясо… Хотя у нас вилка, как предмет индивидуального применения, пришла в Европу именно с Востока, но довольно поздно и получила распространение скорее из-за объемных гофрированных воротников... И вот сейчас от любезных фраз, которыми обменивались за столом Дейенерис и вернувшаяся откуда-то Санса, за версту несло таким холодом, что в их сторону уже стали поворачиваться. Джон устремился было туда, но царственная родственница его опередила и поднялась с кубком, привлекая общее внимание. — Ваша милость, король Джон, мой возлюбленный брат! Ваша милость, королева Джейн, моя новая добрая сестра! Ой, б*я… Она что, пьяна? — Я хочу сделать объявление, — продолжала Дейенерис, лучезарно улыбаясь. Но улыбки сира Джораха и Тириона смазало в один миг, оба напряглись, и это насторожило нас с Джоном еще больше. — Свадьба короля и королевы Севера будет поистине большим и удивительным событием! Не менее большим и удивительным, чем сам Север! Дейенерис не удержалась и бросила-таки едкий взгляд на Сансу. А та приняла его с таким ледяным достоинством, что он отразился от нее, как от самой Стены отскочил бы воланчик бадминтона. — И мне кажется, — продолжала южная королева, — мы уже празднуем ее и будем праздновать еще не один день. А посему, я хочу сделать свой подарок молодым супругам сегодня. Джон понял, что опоздал, и взял меня под руку, выпрямляясь. Его напряжение я чувствовала каждой клеточкой тела. — Я много думала, что же такого я могу подарить королю Джону и его молодой жене, что было бы достойно их величия и надежд, которые все мы возлагаем на эту чету и на молодое королевство Севера. И не нашла ничего достойнее стратегически важной крепости. Джон, я дарю вам замок Близнецы со всеми землями и угодьями! Указ я подпишу завтра… Тирион смачно подавился мясом и громко выплевывал его на стол в густеющей тишине. Сансу будто поразило ударом грома, Арья налилась гневом и сжимала нож побелевшими пальцами. Сир Барристан шагнул ближе, Джорах Мормонт бросился к своей кхалиси, готовый закрыть собой от любых атак словами или оружием. Давос открывал и закрывал рот, будто рыба, выброшенная на берег, и умоляюще смотрел на Джона. От столов, где сидели лорды, поднялся глухой гул, они начали подниматься со своих мест. Джон закрыл на мгновение глаза. На его лице отразилась чудовищная усталость. Но в следующее — он уже сжал мою руку и шепнул: — Выручай. Я скажу слова благодарности, а ты уведи ее сразу после под любым предлогом, но как можно милее и дружелюбнее. Иначе так полыхнет — не погасим… Я сжала его пальцы в ответ и тихонько погладила, а он обратился к собравшимся, кладя руку на сердце. Рука едва заметно дрожала. — Ваша милость, королева Дейенерис! Мы с ее милостью сердечно благодарим вас за столь щедрый подарок. Близнецы действительно всегда имели важное стратегическое значение, и тем ценнее этот подарок, как жест дружбы, мои лорды и леди! Его слушали с застывшими, полными гнева и возмущения лицами. Дейенерис, кажется, начала что-то понимать и тоже меняться в лице. И тут до меня дошло: да она это решила только что… Ни с кем не посоветовавшись… Бедная Дейенерис, неужели ей так плохо… Джон продолжал: — Мы ни на мгновение не сомневаемся, что вы, ваша милость, не желали нас оскорбить и напомнить о трагических событиях, произошедших там. Мои лорды и леди, моя сестра и союзница до этого года жила в Эссосе и, очевидно, среди всех государственных дел и забот, позабыла об обстоятельствах… гибели моего брата, — Джон, очевидно, не хотел произносить слов "Красная свадьба" из-за ненужных ассоциаций, которые и так уже клубились в воздухе. — Она имела в виду лишь важный замок и богатые земли, которые и так в последнее время фактически находились на нашем попечении. Мы нескоро сможем заняться восстановлением замка, но беспошлинный проезд через мост, друзья мои, и урожай с плодородных Речных земель могут… сыграть очень важную роль этой зимой, которая неизвестно как долго продлится. Это очень щедрый подарок. И кому как ни нам продолжать заботиться о землях Переправы и ее жителях? Все знали, сколько возов зерна и мяса пришло на Север после гибели Фреев. Уезжая на юг, Джон буквально отдал те земли на разграбление, строго наказав не трогать людей. Поживиться хватило всем, а серебряная казна покойного лорда Уолдера позволила Сансе сводить концы с концами и исполнять наказы Джона, пока не подоспели его новые приобретения. Близнецы были сожжены и наполовину разрушены, как по вине их хозяев сам Винтерфелл не столь давно. В них стоял северный гарнизон. Они и так были в руках Джона, но формально оставались подчинены Железному Трону. Что-то скажет милый Эдмур… А Дейенерис, по всей видимости, не учла всех хитросплетений вокруг этого проклятого места и полагала, что действительно делает щедрый подарок. Который к тому же ее ни в чем особо не ущемляет, если не считать кардинально изменившегося стратегического положения Севера. Если раньше он мог как запереться, укрепив ров Кейлин, так и быть запертым, получив отказ в переправе через Трезубец, то теперь Север технически мог пойти войной на Юг, но не наоборот. Интересно, понимает ли это Дейенерис? Но лорды в чертоге это, видимо, как раз хорошо понимали, как и то, что на Север уже прошла огромная армия южан, хоть и под командованием их короля. А также то, что новые земли — это новые назначения и наделы для младших сыновей, хоть и подарены они королю и его жене, и новые торговые связи, дешевые ячмень, пшеница, солонина и сыр, и даже сено, полученное с богатых речных лугов. А их король, получается, и тут обошел брата, заполучив злосчастный мост в личное владение. Почесав бороды, они решили проглотить оскорбление. В конце концов, не заяви об этом Дейенерис так торжественно и с претензией, это и впрямь было выгодно для Севера. шаг. — За королеву Дейенерис и нашу нерушимую дружбу и союз! — провозгласил напоследок Джон. Он, видно, давно смекнул, что каждое важное заявление и решение лучше и крепче завершить тостом, чем даже печатью. А кто же в чертогах Севера откажется выпить за королевский тост в разгар пиршества? — Ну все… Забирай ее, ради богов, пока еще чего-нибудь не сказала. А мне тут придется еще попотеть, — прошептал Джон мне на ухо и склонился к руке. Проходя к высокому столу, я краем глаза заметила Мизинца, который был в восторге от такого представления и только что ни потирал руки, сука. Скользкое предчувствие коснулось спины, но у меня не было времени с ним сейчас разбираться. Нужно было каким-то чудом увлечь за собой Дейенерис, что была бледна и взволнованно слушала сира Джораха и Тириона, в два уха объясняющих ей очевидное. Ей показалось, что на нее вылили ушат воды. Дени не слышала и половины из того, что ей горячо объясняли советник и десница. Джон шептался с женой. Его лорды смотрели на Дени волком — с неприкрытой ненавистью и возмущением. Волки… Волки, волки, волки! Опять ненавистные волки!!! За что?! Ей всего лишь хотелось… Чего? Чтобы ее заметили? Полюбили? Она хотела сделать такой подарок Джону, чтобы всем стало ясно, как она щедра и благородна, как она любит и уважает его. Но проклятые волки все поняли по-своему… Это становилось невыносимым. Дени ощущала позор всей кожей, щеки пылали. Она закрыла руками уши и резко поднялась, намереваясь покинуть чертог, несмотря на все приличия. Раз они не хотят ее, нечего сидеть здесь и изображать любезность… Но тут она поняла, что к ней обращается Джейн. Дени подняла глаза. — Ваша милость, не откажете мне в любезности прогуляться со мной на воздухе? Дени замерла. Если бы это предложение не совпадало с ее собственным горячим желанием поскорее уйти отсюда, королева Севера была бы последним человеком, чьей компании ей бы сейчас хотелось. Но на лице Джейн не было ни осуждения, ни неприязни. Она смотрела открыто и тепло. — С удовольствием, ваша милость. И Дени, сама не ожидая от себя такого, взяла ее под локоть и, улыбаясь со всем возможным холодом, прошествовала с ней к выходу. — Куда мы направляемся? — Я хотела пройтись с вами… и показать вам кое-что. Уже темно, но мы возьмем факелы. Белый лютоволк Джона встретил их во дворе, молча ткнулся огромной мордой в руку Джейн и пошел рядом с ней. Дени поежилась. — Он пойдет с нами? Северная королева наклонилась к лютоволку и потрепала его густую шерсть на загривке: — Призрак, ты с нами пойдешь? А? Хороший мальчик… Не стоит его бояться тем, кто не желает зла его хозяину. Он все чувствует и знает. А вы, Дейенерис, я уверена, не хотели сказать ничего плохого своим подарком. Дени развернулась всем корпусом. — Это действительно так. И я не совсем понимаю, почему это вызвало такую реакцию! Я лишь хотела… — Да, разумеется. Видите ли, для Джона, как и для любого северянина, родные и память о них, погибших — это святое. Как и для вас, я полагаю. Вы знаете, что произошло на “Красной свадьбе”? — В общих чертах… Ей что-то рассказывали о событиях в Вестеросе до ее прибытия, из чего она запомнила лишь важное: Робб Старк, именовавший себя королем Севера и Трезубца, был убит со всей своей свитой в Близнецах на свадьбе его дяди Эдмура Талли. Произошло это из-за предательства кого-то из его знаменосцев, кажется, Болтонов, и их сговора с Тайвином Ланнистером. Тогда Дени подумала, что старый лев помог ей избавиться от еще одного узурпатора и мятежника, а потом удачно погиб и сам. — Брат Джона — Робб — прибыл в Близнецы на свадьбу и чтобы принести искренние извинения лорду Уолдеру Фрею за то, что нарушил свое слово и не женился на одной из его дочерей, как они договорились, чтобы Фреи пропустили северное войско на юг. Робб шел, чтобы освободить своего отца и очень спешил. Джон тогда метался и даже пытался бежать из Дозора ему на помощь, но друзья, к счастью, его остановили… А на свадьбе в разгар веселья, сразу после провожания молодых вдруг заиграли “Рейнов из Кастамере”. Это была любимая песня Тайвина Ланнистера о том, как он расправился с мятежным знаменосцем. Вырезал всю его семью до последнего младенца… А потом засвистели арбалетные болты. Молодую жену Робба, беременную его первенцем, убили у него на глазах ударами кинжала в живот… Дени начало трясти. События той страшной ночи явились перед ней теперь в совсем ином свете, а ее спутница продолжала, медленно ступая по заснеженному и освещенному луной двору: — Конечно, он пытался ее спасти. Все они пытались… Их расстреливали как дичь с галерей, двери в зал были заперты. Лютоволк Робба — Серый Ветер — защищал хозяина до последнего. А потом они отрезали ему голову, пришили к телу Робба и возили по замку на лошади… И рассказывали, что Робб — оборотень, он якобы обезумел на пиру от бешенства, превратился в волка и стал убивать людей, тогда им пришлось убить его самого… Леди Кейтилин Старк и многие, многие сыновья Севера тоже погибли там. В каждой семье, наверное, есть тот, за кого Север еще долго будет проклинать Фреев и Ланнистеров. Старший сын лорда Вимана Мандерли тоже погиб там. Его отец терпел, покуда младший был в плену у Тайвина, а после, по некоторым слухам, — накормил Русе Болтона и его гостей пирогами с тремя Фреями, гостившими у Мандерли и пропавшими без вести по пути на еще одну злосчастную свадьбу — Рамси Болтона и Сансы… Дени остановилась, пытаясь сдержать рвотные позывы. Будь проклят Север с его ужасами и предательствами! — Поэтому Близнецы — последнее место, которое стоило упоминать в Винтерфелле… Особенно в контексте свадьбы. Это все равно, как если бы вам отвели для отдыха и веселья покои, где были зверски убиты Эйегон и малышка Рейенис, или предложили устроить пикник у Рубинового брода… Они подошли к высоким стеклянным оранжереям, но Дени почти ничего не видела перед собой. — Простите меня, Дейенерис, я причинила вам боль своим рассказом и сравнением. Но я знаю, Джон уверен, что вы не хотели причинить ему боль или нанести оскорбление, а лишь порадовать и щедро одарить. Спасибо вам! — Это… те самые розы? Дени уже овладела собой и давно поняла свой промах. Нужно было перевести тему с этих жалких ободрений. Синие розы были действительно прекрасны. С них все началось… — Я не уверена, что это тот самый куст. Вряд ли срезанные цветы доехали бы свежими до Харренхолла… — Зачем вы привели меня сюда? — Мне показалось, что вам будет интересно их увидеть. Дени прямо посмотрела на Джейн. Жена Джона, которую она так горячо ненавидела еще совсем недавно. Откровенничать с ней? А почему бы и нет? Если больше никому в этом замке нет до нее дела... — Интересно, почему он это сделал. Они обе хорошо понимали, о ком идет речь. — Я думаю, там было много смыслов и причин. А вы как думаете? — Сир Барристан рассказывал, что мой брат был благородным и добрым, помогал нищим и не любил сражаться, а любил сочинять и петь грустные, берущие за душу песни… Я не могла понять, как при этом он мог силой увезти благородную девушку и… — Хорошо, что теперь все знают, что это было не насилием, а историей любви, хоть и трагичной. — Как бы мне все же хотелось понять его… — призналась Дени и тут же почти пожалела об этой минутной слабости. Но Джейн вдруг предложила: — А хотите мы погадаем, Дейенерис? — Погадаем? Зачем? — Есть такой способ гадать на книгах: не затем, чтобы узнать что-то, а скорее поискать ответ в своем сердце. Нужно взять книгу и загадать страницу и строку, потом прочесть и постараться понять, что это значит для тебя, какие мысли и чувства вызывает… Как своеобразное зеркало. Только, раз мы говорим о принце Рейегаре, я предлагаю взять песни. Знаете, я часто думаю песнями и помню их очень много… Иногда крутятся с утра в голове какие-то строки, ходишь, их напеваешь, а потом понимаешь, что это про важное для тебя сейчас. Иногда самое важное. И иногда — до слез, а иногда до того, что хочется танцевать и смеяться… — И какие же это песни? — Я помню две, о других влюбленных с очень трагичной судьбой, эта история тоже про долг и любовь… Их звали Тристан и Изольда. Но когда я слушала или пела эти песни, почему-то все время уплывала мыслями к Лианне и Рейегару… — Хм. — Тогда, если согласны, выбирайте песню — первую или вторую — и строчку. В первой… м-м-м, сейчас скажу… двенадцать строк, а во второй… тут потруднее… двадцать пять. Дени вдруг вспомнилось, как она была девочкой, не умевшей считать до двадцати, и ее брат Визерис смеялся над ней. Почему-то ей казалось, что Рейегар смеяться бы не стал. — Что ж, давайте попробуем. Первая песня… третья строчка. — “Беспощадными врагами в жарких боях за любовь… за её любовь, мой серебряный.” Дени изумленно посмотрела на Джейн. Та вздохнула и кивнула. — Надо же… Вторая песня, строка седьмая. — “Видел и знал, поверить не мог, она тебе лира или клинок?” — Тоже седьмая строка, но другая песня. Джейн задумалась, считая строки. — “Отдашь ли ты всё, что имел, за её любовь, мой серебряный?” Дени обдало холодом, и по спине побежали мурашки. — Вторая песня, пятнадцатая строка, — назвала Дени уже очень взволнованно. — “Мерил мили дней гривами коней, там, где вороной стал вороном”... — Как вы сказали? “Вороной стал вороном”?! А что там дальше? Джейн сглотнула, побледнев. Белый лютоволк поднялся и пристально смотрел на них, будто человек. Дени стало не по себе. — “Забыл свой дом за льдом и огнем, был возрожден ясным дождем из пепла, в котором сожжен”... О, боги… это же... — Про Джона. Не может быть… Там же, строка двадцать два! — “Ночами читал между струн, между строк: она — клинок, она же — сталь, с которой ты спал”... — Дальше! — “С клинком и лирой спорить не стал. И в горный стан вороньих стай вернулся волком — Тристан”... Джейн закрыла рот рукой, округлив глаза. Лютоволк ощетинился. — Что же это, выходит, все было предопределено?... У Дени выступили слезы. Джейн старалась привести в порядок дыхание. Казалось, что им двоим только что приоткрылось нечто важное, а почти баловство превратилось в что-то настолько сокровенное... — А можете спеть эти песни для меня целиком? Все хвалят ваше пение, а я не слышала ни разу. Дени попыталась отмахнуться от мыслей о пророчествах, которыми, по рассказам, грезил ее брат, и перевести разговор в более земное русло. Джейн заколебалась на мгновение. Но тут же сморгнула странное наваждение и посмотрела прямо ей в глаза с какой-то веселой решимостью. — А почему бы и нет? Думаю, я найду что вам спеть, и кроме этих двух песен... И вот они уже сидели в просторной гостиной Джейн за вином и не заметили, как перешли на более доверительный тон, обсуждая судьбу Рейегара и Лианны Старк, несчастное детство Джона и вспоминая свои собственные детские и юношеские горести и мечты, ее брак с Дрого и отношения с Даарио... Они даже поплакали вместе — так их обеих тронули эти чудные песни, действительно напоминавшие историю ее брата и его возлюбленной настолько пронзительно, что сердце рвалось на части. Джейн оказалась очень милой и душевной собеседницей. Вино, которого они попросили принести еще, помогало понимать друг друга буквально с полуслова, и Дени понимала, что ей давно не было так тепло. Неужели она нашла то, что искала, в жене Джона, против которой была так предвзято настроена когда-то? Музыка: "Изольда" и "Тристан" -- Мельница Джейн удалось увести Дени и как будто чем-то ее заинтересовать. А Джон еще долго успокаивал и увещевал собравшихся северных лордов. Тирион отдувался за свою королеву и пространно объяснял, что она имела ввиду, а чего не имела. С количеством сказанных оправданий и выпитых примирительных кубков его объяснения становились все более короткими и емкими, но все лучше воспринимались его меняющимися собеседниками. Джон уже смирился, что карлик сегодня явно нарушит данное ему обещание. Что ж, немудрено с такой службой. Ему и самому отчаянно хотелось напиться после всей нервотрепки и еще одного бесконечно длинного дня. Но сильнее ему хотелось быть сегодня с Джейн, поэтому на каждый кубок вина он пил три кубка воды, а к элю не притрагивался вовсе. Каково же было его удивление, когда сменившийся гвардеец Джетт доложил, что Джейн и Дени сначала посетили оранжереи, а после не покидали гостиной ее милости королевы Джейн. И никто к ним не входил, кроме слуг с закусками и вином. Закусками и вином. Однако. Дождавшись, когда можно будет покинуть чертог, Джон направился туда и нашел у их покоев, помимо своих гвардейцев, четверых безупречных и очень хмурого Мормонта. — Сир Джорах. — Ваша милость. Я не отходил отсюда ни на шаг, лорд Бейлиш не появлялся. Приходил лорд Тирион, но ее милость королева Джейн велела никого не впускать, и он вынужден был удалиться. Джон кивнул. — А они как? — Гхм… — Что? Снова поссорились? — Скорее уж наоборот. Поют, смеются… или плачут. — ??? — На моих глазах туда относили четвертый кувшин. Но без вас я не решался войти и побеспокоить. — Так, пошли. Картина, представшая их взору, была столь же комична, сколь неожиданна. Утирающие слезы смеха Джейн и Дени пьяно обнимались, а на них с сиром Джорахом глянули с нескрываемым раздражением. Призрак, лежавший у камина, поднял голову и снова положил на лапы. — Джейн, Дени... я помешал? Дени вдруг неестественно широко улыбнулась и заявила: — Ну что ты, Джон! Садись к нам! И ты, Джорах... Надо было видеть лицо Мормонта. Лошади покойных Рисвеллов, что славились особенно вытянутыми мордами, были посрамлены. А Дени, призывно махнув рукой, поставила локоть мимо подлокотника, разлила бокал и уморительно расхохоталась, очевидно, в своем состоянии находя это очень смешным. Джейн тоже хихикнула, но зажевала улыбку и виновато посмотрела на Джона. Сир Джорах шумно выдохнул, шагнул к Дени и подхватил ее на руки. — Ай, Джорах! Куда ты меня несешь! Я еще не закончила! Поставь немедленно! Она лупила кулачками по его широкой груди. Мормонт улыбнулся смущенно и поклонился, насколько позволял его венценосный груз: — Ваша милость, ваша милость! Позвольте нам вас оставить. Ее милость сильно устала, я… провожу ее в покои. Джон понимающе кивнул и снова посмотрел на Джейн. Он никогда не видел ее такой пьяной… Хотя нет, однажды видел. — Извини, Джон. Дейенерис все же более слабой комплекции. Я-ик не рассчитала... — Не рассчитала? — Джон начинал веселиться, предвкушая занимательное зрелище. Но больше его волновало, насколько сильно его жена пьяна, и сможет ли сегодня... — Ну… Ты знаешь, у нас есть анекдот, что есть три стадии опьянения у женщин… — говоря “у нас”, она, очевидно, имела в виду свой далекий и таинственный мир, который манил Джона все сильнее, но пока никак не представлялось возможности расспросить ее о нем побольше. — Так-так, ну-ка, просвети меня, — Джон уселся в кресло напротив, подперев щеку указательным пальцем, и облизнул губы. Его жена была восхитительно забавной после… сколько там они успели выпить на двоих? — Первая: ой, какая я пьяная, какая я пьяная, — она кокетливо захлопала ресницами и запрокинула голову. Джон расхохотался. — Вторая: кто пьяная? Я — пьяная?!! — Джейн подалась вперед с искренним возмущением. В ней, бесспорно, погибал талант лицедейства. Джон сглотнул. — Третья, — она икнула. Неужели специально? — ...А тебя е*ет?! — стеклянные глаза и настолько… тупое выражение лица, что ему стало дурно. — Так вот, до третьей я никогда не доходила, а вот Дени, кажется… — Дени? — удивленно и восхищенно выдохнул он: так быстро поменялись ее облик и интонация. Сейчас она говорила, будто и совсем не пила, разве что несколько возбужденно. — Ну-у-у… мы тут вместе поплакали и скатились до обсуждения мужчин, так что да — Дени. — До обсуждения мужчин? — То есть, что мы плакали — тебя не интересует? — Ты разговариваешь слишком колко для пьяной… — Кто тебе сказал, что я пьяная? — Ха-ха-ха!! — Я хоть сейчас могу пройти ровно по одной досочке или даже даже показать тебе пару приемов борьбы… — Борьбы? — это забавляло Джона все сильнее. — Да! Есть такая борьба, “Самбо” называется… Встань! Джон поднялся, посмеиваясь. Джейн схватила его правой рукой за чуть расшнурованный ворот дублета, неожиданно больно уперевшись костяшками в ключицу, а левой — за рукав и дернула на себя, одновременно ставя подножку так, что он от неожиданности потерял равновесие и оказался полулежа на полу. Призрак удивленно посмотрел на них. — Чистый бросок! У меня четыре очка! — Каких еще очка?... — пробормотал он, собираясь подняться, но она придавила его сверху, падая ему на грудь, прижимая его голову к себе и обхватывая его вытянутую правую руку ногами. — Что за… Что ты делаешь?! — Это называется удержание. Попробуй подняться! Джон напрягся, но не тут-то было — она не давала ему поднять корпус, не бить же ее свободной рукой… — Девять, десять, одиннадцать… — Что ты считаешь?! — Секунды, будет двадцать — и я выиграла! — Что выиграла? — Шестнадцать, семнадцать… Джон дернул ногами, и они покатились клубком по полу. Призрак подскочил, заинтересованно виляя хвостом. Джон запутался в юбках и отвлекся всего на мгновение, чтобы ненароком их не порвать, и тут же ощутил острую боль в локте. — Ты что, мне руку хочешь сломать?! — высвободить локоть, не причинив ей вреда, не было решительно никакой возможности. — Сдавайся!!! — Да сдаюсь-сдаюсь! — Надо постучать ладонью по полу… — Нахрена?!! — Тогда мне засчитывается победа болевым приемом! Джон стукнул ладонью по шкурам. Джейн выпустила его руку и села, просияв. Из ее прически выбилось несколько прядей, лицо раскраснелось, глаза горели азартом, она часто дышала… Ему стало очень тесно в штанах. Призрак сел и облизнулся. Да что это за борьба такая?! — Довольна? — Да! Я победила! — она сидела на полу, оправляя сбившееся платье. Джон смотрел на нее, совершенно растерявшись и сгорая от желания. — Но это все баловство. В настоящей схватке без правил ты легко мог меня одолеть, ударив или схватив за волосы, так что… — Я вообще не знал правил! — теперь уже он молниеносно повалил ее и прижал собой к полу. Она взвизгнула так очаровательно, что ему захотелось немедленно сорвать с нее всю одежду. Его мохнатый приятель подобрался к ним и радостно обнюхивал, тыкаясь мордой так некстати. — Зато я смогла этим воспользоваться, — Джейн смотрела на него, распахнув сияющие глаза, румянец от быстрого движения еще не сошел со щек… — Поднимайся! — она толкнула его в грудь, сбив наваждение. Он уставился на жену. — Вставай, Джон! Мы же не будем валяться на полу в гостиной… — Ну уж нет! — прорычал он, впиваясь губами в ее шею. — Очень даже будем!!! Призрак, пошел прочь... Огонь догорал в камине. Лютоволк, вздыхая, спал возле него. Надо бы подкинуть поленьев, но вставать сейчас так не хотелось. Джон сильнее подоткнул одеяло на ложе, куда они все-таки перебрались, чтобы, наконец, отдохнуть. — Так что же произошло между тобой и Дейенерис, что вы… скатились до обсуждения мужчин? Джейн ответила уже довольно сонным голосом: — Я показала ей розы, когда увела с пира… — Это было очень важно и вовремя. Спасибо… — Брось! Мы много говорили о… ее брате и твоей матери. Я даже спела пару песен, над которыми мы обе разрыдались… — Даже так?... — отчего-то у него подступил комок к горлу. — Прости, Джон. Мне показалось это уместным, мы с ней впервые общались так откровенно и тепло… — А мне споешь? — Нет. Или как-нибудь позже… Боюсь, это слишком больно. Прости… Он помолчал. Его жена и… тетя-сестра обсуждали за его спиной непростую историю его родителей. Но ему почему-то совсем не было досадно. В конце концов, он сам просил ее взять на себя Дени. Он знал, что его Джейн не скажет о них ничего лишнего или пошлого, только не она… Он вздохнул. Почему бы им не иметь свои женские темы и секреты? — В любом случае, я рад, что вы так сблизились. Ты умница, Джейн, я так люблю тебя! И Мизинца раскусила. Ты у меня настоящий дипломат. Джейн в ответ зевнула и сонно пробормотала: — Я не дипломат, дипломаты учатся в МГИМО, а я… — и уснула, обхватив обеими руками его плечо, а ладонь зажав меж теплых коленей, будто снова хотела выполнить болевой прием или удержание. Слушая ее громкое сопение, Джон усмехнулся. Надо бы подбросить поленьев, но вместо этого он повернулся на бок, плотнее прижимаясь и обнимая ее второй рукой. Он не имел ничего против удержания. ___