Профдеформация

Лера категорически не хочет становиться "своей" для двух мужчин за тридцать, моральный компас которых, по ощущениям, давным-давно проебался где-то в Индийском океане. Она и преступницей становиться никогда не хотела. Но вот, посмотрите на нее, скачет сайгаком в модном костюме, бьёт людей по указке экс-террориста, слова против не вякает. Её моральный компас на последнем издыхании хрипит, стрелка бешено крутится, где добро, а где зло понять фактически нереально. Макарова хочет считать злом рыжего придурка, который фотошопит мем с её лицом вместо лица Гарри Поттера в сцене, где к нему приходит Хагрид, и надписью "Ты — Чумной Доктор, Лера!". Макарова правда не должна смеяться. Этот самый рыжий придурок вообще-то кучу людей убил. Но она не может сдержать короткий смешок. Черт бы его побрал. Когда после тренировки Олег предлагает ей выпить чая, потому что он испек чизкейк накануне вечером, Лера думает, что сходит с ума. Она тупо повторяет: "Чизкейк?..", Разумовский кивает: "С клубникой, у Олега талант". Лера разбавляет свой чай молоком и молча отправляет кусочек десерта в рот. Вкусно — пиздец. Волков рядом только хмыкает, отрезая второй кусок Серёже. Тот вообще оказывается сахарным маньяком (в комплект к "маньяку обыкновенному") — все сладкое в доме, по словам Волкова, исчезает мгновенно. — Мой мозг слишком быстро соображает, ему нужна глюкоза, — парирует Разумовский. — Если заменить сахар на стевию, то разницы даже не почувствуешь, а сахарный диабет не постучится в гости, — Лера отпивает из своей кружки. Двое мужчин озадаченно смотрят на неё. — Что? — Увлекаешься готовкой? — интересуется Олег. — Мама любит кулинарные шоу, — пожимает плечами Макарова. — Где-то услышала. Сама я даже пельмени спалю. — И макароны слипнутся, да? — спрашивает Серёжа. — Намертво, — кивает Лера. — Потому что холодной водой надо промыть в дуршлаге… — вклинивается Волков. — Не помогает, — хором отвечают его собеседники и от внезапной синхронности утыкаются каждый в свою чашку. Для Леры это дико и странно. С самого начала знакомства с её "работодателями", она упорно гонит от себя даже зачатки мыслей о том, что у них с Разумовским может быть что-то общее. Их идеалы, вера, стремления и желания находятся в абсолютно разных полюсах, даже Волков болтается где-то на стороне рыжего психопата. С Макаровой у них из одинакового только маты — спортивные и вербальные во время тренировок. А тут, посмотрите, оказывается, полярности смешиваются густыми красками на палитре, где Лера с Серёжей способны уничтожить кухню, а Олег терпеливо её по камушкам соберёт. Это знание девушку обезоруживает. Ей необходимо установить наблюдение и понять наконец, что нет у них нихрена общего. Она здесь не "своя". Просто заложница дерьмовых обстоятельств. А затем на Петербург обрушивается невыносимая жара. Макарова выливает на себя литры солнцезащитного крема, потому что бледная с рождения кожа покрывается красными пятнами за минуты. И она даже забывает про свой план наблюдения, а потом Разумовский перебрасывает ей дорогущий лосьон от солнца, понимающе хмыкая: — Нос обгорает. И плечи намажь. У самого Серёжи на лице разводы от средства, а голые руки покрыты равномерно-красным цветом и усыпаны веснушками. Лера без особого удовольствия ставит мысленную галочку напротив ещё одного пункта. Оба не умеют готовить, оба жертвы ультрафиолетовых лучей. Больше, она клянётся, у них ничего общего нет. Кроме привычки грызть карандаш. И неприязни к сериалам про полицию. Олег на их кислые лица только глаза закатывает и переключает канал. Там идёт передача про Италию, ведущий гуляет по Венеции, и Лера бы хотела посмотреть, но Разумовский напряжённо просит переключить, и Волков без лишних слов выполняет его пожелание. Макарова в это не лезет. Ей и своих секретов хватает, чужие ей не нужны. С каждым днем девушка обнаруживает все больше общего в их с Разумовским поведении. Они оба не любят модную холодную матчу, которую разливают в каждой кофейне, предпочитают не ужинать, чуть ли не шипят друг на друга за пачку сырных чипсов и смеются над одними и теми же мемами. Ещё одно открытие нагоняет Макарову в период летней сессии, когда она для экономии времени приезжает в зал для тренировок за два часа сразу после пар и листает конспекты, силясь запомнить хоть что-то. Беспардонно падающий рядом с ней Серёжа её уже даже не пугает, Лера смиряется с тем фактом, что о личном пространстве бывший миллиардер либо не слышал, либо забыл, как только услышал. — Как учёба? — интересуется он, открывая ноутбук. — Сессия-депрессия? — Не то слово, — бурчит Макарова, потирая уставшие глаза. — Фармакологию сдала, но с информатикой полная жесть. — Ну-ка покажи, что у тебя там. Лера показывает свои кривые конспекты и записи, Серёжа даже не морщится, вчитываясь. Затем закрывает ноутбук, вырывает листок из блокнота Леры, лежащего рядом, и начинает что-то писать. — Ты ассоциациями учила когда-нибудь? — бросает он, увлечённо что-то выписывая. — Да я всегда так делаю, — неуверенно откликается девушка. — Это же удобнее всего. — Вот-вот. Ассоциативный ряд лучший помощник для зубрежки. Особенно, если нихрена не понимаешь. — Или можно просто попытаться запомнить, — Олег заходит в помещение, кидая сумку на кресло. — Привет, Валер. — Ты так "просто пытался все запомнить", что вылетел на первом же курсе и ушёл в армию, — язвит Серёжа. — Не сбивай мне ребёнка. Смотри, ма шери… Лера стряхивает секундное оцепенение от "ребёнка", и вслушивается в объяснения Разумовского. Он раскладывает по полочкам все самое непонятное, а потом указывает на стишок, нацарапанный сбоку: — На каждую заглавную букву — термин. Как с радугой. Понятно? — Да, — Лера не может сдержать благодарную улыбку. — Спасибо. — Не за что. Не могу же я допустить, чтобы светило офтальмологии погасло из-за информатики, — фыркает Разумовский. — Учи давай. Потом проверю. Лера сдаёт этот предмет на "отлично" и, покупая два холодных латте без сахара себе и Серёже и один матча-латте со сливками Олегу, думает, что быть "своей" для этих мужчин с проебанным моральным компасом не так уж и плохо. В конце концов, жизнь полосатая. И чёрные полосы имеют свойство кончаться.