Профдеформация

Лера никогда не напивается. Этот удивительный опыт проходит мимо неё и в подростковые годы, и позже, когда контроль родителей окончательно сходит на нет. Одноклассники нередко приглашают её на тусовки, где пьют дешевое пиво, кто-то обязательно мокро целуется у стены, кого-то полощет в туалете, кто-то засыпает там же, где сидит. Лера в такие моменты пьет сок. Не осуждает. Просто не видит смысла. После поступления в институт, Макарова не изменяет себе. Её парень Артём любит вечеринки, каждый раз оказываясь в центре компании, громко рассказывая какие-то нелепые истории, пока Лера натянуто улыбается рядом, желая свалить в дальний угол и посидеть в тишине. Смысла в этом мракобесии под названием "Посвят" она не видит абсолютно. Артём на следующий день откисает с головной болью дома, а девушка давит в себе язвительное желание спросить: "Оно того стоило?" Спорт с раннего детства закаляет в ней сдержанность и любовь к заботе о своём здоровье. Вылететь из сборной по причине бутылки шампанского накануне — это позорище. Блевать из-за желания расслабиться — чушь собачья. Лера в этом уверена на двести пятьдесят процентов. Ну и ещё она уверена в том, что просто не умеет пить. Это осознание приходит к ней в заведении с дебильным названием "Бар вместо пар", куда её тащат одногруппники. Повод шаткий и отдаёт вкусом проблем на следующий день — препод не приходит на пару, все ждут пятнадцать минут и сваливают, зачёта не будет. Лера знает, что зачёт будет, просто Кантемир Иванович, заслуженный академик и редкостная дрянь, устроит им и Содом, и Гоморру, и все, что взбредет в его седую голову. К счастью или к сожалению, у Макаровой есть среди знакомых ещё более фантастическая тварь с отвратным чувством юмора и рыжей шевелюрой. С Разумовским она не разговаривает уже неделю, наглость — второе счастье. Причина банальная для их общего дела: Серёжа усложняет ей задание и не сообщает о ещё трех противниках. "Воспитательный момент", — пафосно изрекает он в динамик. "Ты дебил, Серый", — тяжело выдыхает Олег. — "Валер, справа!" Макарова выбирается со склада вся в синяках, злая, как бешеная собака, и первым делом просит у Олега включить громкую связь. Тот спокойно нажимает на кнопку, и девушка, не задумываясь, произносит: — Знаешь что? Раз ты мой "работодатель", то я требую моральную компенсацию и отпуск на неделю! — Ма шери, ты не в том положении, чтобы… — Да срать я хотела! — Лера резко срывает с себя шлем. — Хоть обшантажируйся, у меня от тебя уже крыша едет! Воспитатель хренов! Меня там пиздили три мужика без подкрепления, потому что у тебя методы, как в гестапо, а я жить хочу! И желательно долго и счастливо! — Ну ты же отбилась, — чуть менее уверенно перебивает её Разумовский. — Отличная работа, Лерочка… — Неделя, — отрезает Макарова. — Если за это время решишь найти кого-то ещё на мою офигенную должность, не забудь предупредить кандидата, что страховка не включена! Она сбрасывает звонок, передавая телефон молчаливому Волкову. Он подвозит её почти до дома и только, когда девушка хватается за ручку двери, вдруг хмыкает с лёгкой улыбкой: — Давно его никто так на место не ставил. Отдыхай, Валер. — Можешь ещё от себя добавить, тебе же от того бугая прилетело напоследок, — возвращает улыбку Лера. — Как плечо? — В норме, — бросает Волков. — А вообще не общаться неделю с Серым — это отличный план. Только меня он из-под земли достанет и с говном сожрёт. Я его тоже. Это негласное правило. — Вы оба слегка двинутые, ты же знаешь? — Лера наглеет на глазах, но вечно бояться людей, с которыми ты проходишь почти каждый день огонь и воду, медленно подбираясь к медным трубам — нереально. — Точнее, не слегка. — Ты даже не представляешь насколько, — Олег широко улыбается. — Хорошего отпуска. Волков знает, что Сережу бесит то, как Лера нахрапом берет всё новые горизонты их сложных взаимоотношений. От дергающейся от каждого звука студентки-в-беде до "пошёл ты нахер, Разумовский!" проходит достаточно времени, но факт остаётся фактом: Макарова уже своя в доску. Она их не боится, скорее здраво опасается, улавливает каждый оттенок эмоций, но и ее терпению есть предел. Олег знает, что Сережа перебесится спустя пару часов, в человеческих отношениях он иногда все такой же нуб, как и десять лет назад. А вот когда он перестанет строчить Валере гневные сообщения в стиле: "Не смей со мной так разговаривать, юная леди!", Олег с удовольствием утащит его на диван, чтобы посмотреть какой-нибудь новый сериал. Возможно, заткнет фонтан чужого красноречия гораздо более простым способом, рот в рот. Волков решает подумать об этом чуть позже, глядя за тем, как забавно бесится Разумовский. …по правде сказать, Макаровой становится скучно без двух психов в её жизни уже в среду. Она все так же не отвечает Серёже, читая все его сообщения, и не контактирует с Олегом. Это детокс, убеждает себя девушка. — Я с ними дурею, — тихо злится она, листая конспекты. — Молодец, Лерок, ещё скучать по этим идиотам начни. Разумовский — Инь, Волков — Ян, а я их Хуян!.. Туп-и-и-зм… Тупизм или нет, но Лера отчётливо понимает, что привязалась. Ну что поделать? Они работают вместе уже почти год, и за это время Макарова видела слишком много реально плохих ребят, типа тех, которые пытались толкать наркотики у средней школы. Понятно, что до ангелов Волкову и Разумовскому, как до Мексики в коленно-локтевой, но на фоне криминальной реальности, их прошлые заслуги нехило так затираются. Что, конечно, плохо. Мемориал на площади Восстания все ещё обложен цветами. Но на её закономерный вопрос "Какого хрена ты тогда натворил?" Серёжа, поджав губы, отвечает: "Веришь или нет, но это был не я". И Макарова вдруг ему верит. Человек напротив неё — не маньяк. А его копию из прошлого она, к счастью, не знала. И не факт, что захотела бы знакомиться. Тот Разумовский вряд ли бы стал притаскивать ей домашние пирожные в комнату, когда она снова осталась на "ночную смену" — тот Разумовский вскрыл бы ей горло чайной ложкой и улыбнулся. От этой рефлексии Лера заебывается уже к пятнице настолько, что "Бар вместо пар" кажется не самой стремной идеей. Сначала она привычно цедит апельсиновый сок, а потом вдруг думает, что "отпуск" у нее не вечный. Да и от мыслей в голове уже как-то тошно, жизнь одна и все этом духе… — Кать, у тебя же "Текила-Бум"? — уточняет Лера у одногруппницы. Та кивает, и Макарова подзывает официанта: — Принесите мне, пожалуйста, такой же. Пашка с хирургии одобрительно улюлюкает. Лера улыбается и показывает ему фак. От текилы в голове становится пусто и звонко. После третьего коктейля, Леру начинает мутить. Голова кружится, в груди будто бы неразжатая пружинка, мир слегка подпрыгивает и качается, — Макарова качается вместе с ним. Ей надо доехать до дома, но она даже по клавишам телефона не попадает, чтобы вызвать такси. Одногруппники рассосались по бару: кто на танцполе, кто у стойки, Пашка утащил Катю в сторону туалетов, и Лера даже знать не хочет, что они там делают. Она встаёт с диванчика, чуть не опрокидывая кальян и бредет к выходу. Воздух должен помочь, краем сознания думает она. Прохладный, свежий, вечерний… Сука, воздух, который ещё больше раскачивает её мир. Макарова с беззвучным стоном прислоняется к стене и снова лезет в телефон, упорно фокусируя взгляд. Надо кому-то позвонить, чтобы её забрали. Родители отметаются сразу, лекций Лере и в универе хватает. Брат после такого шоу станет ещё большей занозой в заднице, нет уж. Ленка с кендо? Нет, она стукачка и потом доложит тренеру. — С-с-сука, — бормочет Лера и тыкает на контакт "Тот". — Ай, была не была. — Крайне рад тебя слышать, но, Валер, два часа ночи, — после второго гудка хрипло отвечает абонент. — Что случилось? — Олег, а тызови мне вакси, — без приветствий выдает Лера, стараясь звучать трезво. — Я не пила, — зачем-то добавляет она. — Ты молоток, блять, — выдыхает Волков. — Где ты? — "Бар вместо пар", — отвечает Макарова. — Курить хочется ещё… О, спасибо. Девушка, стоящая рядом явно находится в схожей кондиции, потому что протягивает Лере свою сигарету и хихикает. Макарова затягивается и прикрывает глаза. Мир на долю секунды прекращает кружиться, а затем начинает с новой силой. — Белый Киа Рио, номер 5ВЛМ24, — звучит в трубке. — Ты нахрена так наклюкалась? — У меня законный отпуск и препод мудак, — важно отвечает девушка. — А ещё я будущий врач! Во. — У тебя там машина приехала, врач, — со смешком выдыхает Олег. — Я тебя встречу. Ехать двадцать минут. Ехать оказывается дольше, потому что на первом же повороте Лера сдавленно просит открыть дверь и еле добегает до ближайших кустов, чтобы опрокинуть на них сырные палочки, "Цезарь" и коктейли. Водитель только с жалостью смотрит на нее и протягивает упаковку влажных салфеток. — Простите, — мямлит Лера. — Спасибо. Ох, как ей паршиво! Ядовитый голосок на задворках сознания напоминает, что бухать её никто не заставлял, но Макарова его мысленно топчет, потому что, да, не заставлял. Но она все и так знает, с последствиями как-то разберётся. Наверное. Главное сейчас добраться до кровати, чтобы "вертолёты" угомонились и перестали будоражить желудок. Олег встречает её у подъезда, кутаясь в объёмный чёрный свитер. На улице сентябрь, но ветер промозглый, с неба начинает сыпаться морось, оседая на волосах и лице. Питер… Лера благодарит таксиста и, шатаясь, бредет к Волкову. Почему-то становится стыдно и неловко, но Олег только добродушно усмехается: — Ром? — Текила, — грустно бурчит Лера. — Сочувствую, — морщится Волков, когда они заходят в лифт. — Ты бы видела, как Серого в Мексике в первый вечер от неё полоскало. Лера не видела, но ей даже становится жалко Разумовского. Она его отлично понимает. — О, героиня сегодняшней ночи! Как настроение? Вижу, что на высоте. А чего мы так качаемся, ма шери? Нет, не жалко, думает Макарова, глядя на Сережу, стоящего в проходе, в цветастой пижаме. Чтоб ему всю жизнь только текилу пить… — Я не позвонила родителям, чтобы избежать лекций, — язык у неё развязан на сто сраных процентов, и Лера даже чуть улыбается. — А ты выглядишь, как недовольная мамочка. — То, что Олег тот ещё папочка, я не спорю, — парирует Разумовский. А затем вдруг помогает ей снять куртку и становится чуть серьёзнее. — Ты им хоть написала? — Клавиатура не слушается, — нелепо оправдывается Лера, а потом чувствует, как вибрирует телефон и с ужасом достаёт его, глядя на экран. — Это папа. Господи, я же в говно… Разумовский начинает неприкрыто ржать, Волков давит улыбку, пока Лера судорожно вспоминает, как разговаривают трезвые люди. — А-а-лло, пап? — она держится рукой за стену, выслушивая вопросы отца. — Я сегодня у Катьки останусь, мы тут учим. Что учим? — Макарова панически смотрит на мужчин перед собой. — Глазные патологии. В-вот читаем про хирургический метод Волкова-Разумовского, очень интересно… Сережа беззвучно утыкается в плечо Олега. О его смехе говорят только дрожащие плечи. Отец Лере, судя по тону, не особо верит, но не докапывается, дочь у него умная и ответственная. Дочь у него умница, ударница и отличница. Дочь у него пьяная и шипит на двух террористов, пока те чуть ли не слезы от смеха вытирают. — Как тебя с таким навыком врать ещё не спалили? — качает головой Разумовский, отсмеявшись. Они коллективно идут на кухню, где Олег делает Лере горячий сладкий чай и ставит перед ней блюдце с пышками. — Глазные патологии… Ну спасибо. — Радуйся, что она не патологоанатом, — хмыкает Олег. — А я ведь хотела, — тянет Лера, маленькими глотками уничтожая чай в кружке. Становится капельку легче. — Даже документы подавала. Сережа удивлённо приподнимает брови. — Там клёво можно в судмеды потом уйти, но я не захотела в полиции работать, — Макарова кусает пышку. — Мне их… вайб не понравился. — Не знаю, смеяться ли мне над словом "вайб" от тебя или думать о перипетиях судьбы, — театрально вздыхает Разумовский. — Я тебе в комнате постелил. В душе найдёшь все как всегда. …на утро у Леры немного тяжёлая голова, синяки под глазами и желание забыть вчерашний день, но ни Олег, ни Серёжа даже не подкалывают её на тему внезапной попойки. Волков передаёт ей тарелку с омлетом, жареным беконом, гренками и помидорами черри, а Разумовский, проходя мимо, просит повернуться и шлепает ей на лицо прохладные патчи. Сам он щеголяет в таких же, доедая ломтики огурца, которые, Лера готова поклясться, до этого лежали у него на веках. — Олеж, может, масочку? — предлагает Серёжа, с ангельским видом подбираясь к Волкову. — Будешь у меня красивый-красивый. — Серый, я и так красивый, отвянь. — Патчики? От усталых кругов под глазами. — От усталых кругов под глазами мне помог бы отпуск где-нибудь в Греции без твоих попыток нас укокошить. — Намёк понят, — серьёзно кивает Серёжа, но в глазах у него бесы. Спустя семь минут в телефоне, он провозглашает: — Лерочка, ты когда-нибудь была в Греции? Макарова качает головой. — Уверен, тебе понравится. Медленно отходящему от похмелья мозгу требуется пара мгновений, чтобы переварить полученную информацию, а потом Лера почти давится кофе и сипло переспрашивает: — Что? Олег хрипло ржёт, закрывая лицо ладонью. — Так кто из нас папочка, Серый? Лера хочет подавиться беконом и умереть, но вместо этого начинает смеяться. Да, она определённо к ним прикипела.