Профдеформация

В первую ночь на острове Лера спит так крепко, как не спала уже полгода точно. Она предварительно отключает все будильники, выключает звук на телефоне, закрывает окна плотными шторами, выставляет комфортную температуру кондиционера и падает в объятия мягких подушек и одеяла на большую двуспальную кровать. Никто и ничто не может помешать ей выспаться. Не будет ни беготни по вонючим питерским подворотням, ни драк с маргинальным контингентом северной столицы, ни резких звонков от Разумовского в три часа ночи. Будет только она, крепкий сон и ортопедический матрас. Господи, храни отпуск. Просыпается Макарова спустя девять с половиной часов. Она долго потягивается в кровати, проверяет время — начало десятого утра. Затем сонно ползёт в ванную под тёплый душ. Организм словно благодарит её за необходимый отдых, мышцы не зажаты, и даже привычная морщинка между бровей сглаживается. Девушке нравится чувствовать себя именно так. Впервые за долгое время она ощущает свое тело и сознание не разобранным Лего, а цельным заряженным механизмом. Кухня встречает её расслабленным Олегом, восседающим с книгой за барной стойкой. На нем очередная лёгкая рубашка, расстегнутая и открывающая вид на шрамы, ярко выделяющиеся на чуть потемневшей коже. Лера на секунду задумывается, как вообще можно было выжить с такими травмами, но быстро прогоняет эту мысль куда подальше. Если выжил, значит, врачи боролись и пациент боролся, точка. Тем более, что на столешнице несколько тарелок с тёплыми панкейками, ягодами, креманка с мёдом и нарезанный сыр. Лера заползает на стул напротив Волкова и улыбается: — Доброе утро. — Доброе, — отрываясь от книги, желает Олег. Он тоже выглядит отдохнувшим и выспавшимся. На его шее пара красноватых пятнышек, но Макарова отказывается думать, кто и при каких обстоятельствах мог ему их наставить. — Серый в душе. Угощайся. Лера наливает себе кофе, ест самые лучшие панкейки в мире (после маминых, конечно) и уже прикидывает, как будет весь день болтаться в море. План просто прекрасный. Чудесный. Великолепный и замечательный… — Доброе утро, мои чудесные люди, — Разумовский выплывает в кухню с ленивой улыбкой, растрепанной шевелюрой и в цветастом халате. — Лерочка, ты не забыла, что у тебя сегодня тренировка с Олегом? Две пары глаз мгновенно прибивают Серёжу к месту. Олег откладывает книгу, Лера отставляет в сторону чашку. Они буквально на секунду встречаются взглядами, а затем синхронно произносят: — Нет. — Это не рационально, — мгновенно реагирует Разумовский на столь явный бунт. — Если Чумной Доктор растеряет форму на панкейках и расслабоне, то это будет катастрофа… — Ты держишь руки, я держу ноги, — еле слышно перебивает Олег, обращаясь к Лере. Она понимает с полуслова и кивает. — На счёт "три". Дальнейшее Макарова запоминает смазано — с Волковым она уже отточила все варианты взаимодействий, поэтому действует на его хриплое "раз". Стекает со стула, хватает Разумовского под руки, пока Олег фиксирует его корпус и сжимает бледные лодыжки. Жертва внезапного нападения дёргается, пытается вырваться, сильный, зараза, но держат его крепко. Благо, до бассейна всего пара шагов, но гневные вопли Серёжи, летящего в прозрачную воду, Лера запоминает, как лучшую музыку для ушей. Олег подставляет ей ладонь, по которой Лера звонко ударяет своей. — Олег, это что за фокусы? — отплевываясь от воды, возмущённо спрашивает Разумовский. — Вы… — Никаких спаррингов, Серый, — улыбается Олег. — Я настаиваю хотя бы на усиленной зарядке! — Вот и занимайся сам. А нас не трогай, мы ловим дзен, чтобы не ловить пули, — Волков берет с лежака мягкое полотенце и заботливо накидывает его на мокрого программиста. — Кофе или чай? — Есть ещё сок, — добавляет Лера с милой улыбкой. — Чай, — фыркает Серёжа. — Когда вы успели так спеться? — Когда ты решил, что отпуск будет только номинальным и попросил захватить с собой костюм, — пожимает плечами Олег, ставя перед своим дружком чашку с зелёным чаем. — Поэтому расслабься и дай расслабиться другим. — Костюм ты, конечно же, не взял, — недовольно бурчит Разумовский, надкусывая панкейк. — Олеж, ну, может, хоть маленькую тренировочку? — Ле-е-е-р? — тянет Волков. — Вот видишь, — мстительно улыбается Сергею девушка, припоминая похожий диалог столетней давности, — он не хочет. Олег сияет, как начищенный рубль, Серёжа возмущенно кидает в них клубникой, а Лера с тихим смехом уворачивается и убегает в комнату, чтобы надеть купальник. Один в пользу команды "Олег & Лера". Ноль — рыжее существо, не умеющее сидеть на жопе ровно.

***

— Серёж, я просто попросил забить этот твой Фестос в навигатор. И не смотри на меня так, не моя вина, что мы в каком-то греческом Мухосранске. — Но и не моя вина, что здесь не работает Интернет!.. Лера громко выдыхает на заднем сиденье, устраиваясь поудобнее. Она лежит, упираясь босой ногой в пассажирское кресло Разумовского, гневно тыкающего в телефон, где мигает печальное "нет связи". Едут они уже часа два, горный серпантин сменился бесконечной оливковой рощей, а древних развалин не видать. Макаровой в принципе пофигу, такие путешествия ей нравятся — она успевает подремать, послушать музыку, поиграть в города с заскучавшим Серёжей. Плюс, что-то ей подсказывает, что Олег физически не способен заблудиться — просто перспектива бродить по куче камней в тридцатиградусную жару, слушая восторги Разумовского, — это для явных мазохистов. — О, указатель! — радостно восклицает Серёжа, заставляя Леру лениво приоткрыть глаза. — Фестос направо в десяти километрах. Класс. — Ура, — фыркает Волков, сворачивая в нужном направлении. — Мы все же посмотрим на груду булыжников. Валер, надеюсь, салют у тебя с собой, надо отпраздновать это событие. Разумовский возмущённо бурчит что-то подозрительно похожее на "ночью будешь праздновать, когда я тебе не дам", а Макарова интересуется, садясь и наклоняясь к мужчинам: — У меня ощущение, что здесь есть история. Выкладывайте. — Олег, не смей, — Серёжа косится на своего друга-мужчину-последнюю-клетку-мозга. — Нет никакой истории. — О, действительно, — язвительно отвечает Волков. — Нет никакой истории, Валер. Даже той, где мы поперлись смотреть на пирамиды инков в Мексике в самый разгар туристического сезона. И той, где Серому не понравилось, как рассказывает экскурсовод, поэтому он сначала разнес бедного мужика по фактам, а потом продолжил проводить экскурсию сам, зачем-то сняв кепку. А я потом весело бегал по аптекам, откачивал его от солнечного удара и просто надеялся, что его никто не узнал. Потому что группа была русская. — Я ни о чем не жалею, — фыркает Серёжа. — А я не удивлён. Лера беззвучно смеётся. В Фестос они приезжают на закате, когда развалины уже закрыты. Серёжа матерится, Олег расслабленно курит у машины, устало соглашаясь приехать на следующий день. Лера фотографирует вид с горы для мамы: "Отдыхаем отлично! Целую".

***

То, что у Разумовского нет тормозов Макарова окончательно понимает, когда он везёт их с Олегом в очаровательный средиземноморский городок, который по ночам превращается в обитель порока. Местный Лас-Вегас мелкого пошиба — это узкая прибрежная улица, напичканная барами. Волков, на удивление, выглядит довольно. На вопросительный взгляд Леры, он поясняет: — Серый так рефлексирует. В Питере ему тусоваться не хочется, пусть уж лучше тут оторвется. Девушка кивает. Серёжа ставит перед ними графин ракии, виноградной водки, и улыбается: — За нас! "И за Северный Кавказ", — мысленно добавляет Лера, делая маленький глоток греческого самогона. Необычно, но напиток ощущается лёгким, а если закусить арбузом, то даже вкусным. Олег, правда, пьёт всего один шот, а потом салютует им железной фляжкой. Он предпочитает виски, Серёжа только глаза закатывает и называет его консерватором. Спустя час у Разумовского блестят глаза, краснеют щеки и концентрация сексуального напряжения между ним и Волковым буквально вынуждает Леру неловко выползти из-за стола и пойти к барной стойке, чтобы взять… да что угодно. Хоть воды из-под крана, только не заставляйте туда возвращаться, пока Олег лениво смахивает чужую ладонь со своего бедра. Макарова искренне пытается понять, что ей делать, а потому кидает Волкову смс-ку: "Я искренне за вас рада и всё такое, но насколько по десятибалльной шкале мне необходимо свалить на ночь? У нас номер совмещённый". "Тридцать четыре". Коротко и понятно. Лера оглядывается в поисках компании, потому что уж лучше незнакомые ребята, чем секс наставников над ухом. Бармен, молодой парень, ей улыбается и спрашивает на английском: — Это твои отцы там? — К счастью, они мне не отцы, — отвечает она, стараясь быстро вспомнить азы языка. — Прости, просто первое впечатление, — бармен ставит перед ней стопку с ромом. — За мой счёт. Братья? Лера пьёт, сдерживая смех. Братья, о, да. Медно-рыжий Серёжа, брюнет Олег и она со светлыми волосами. Их трио больше походит на группу ВИАГра, даром, что Меладзе нет. — Типа того. Мы все приёмные, — выдаёт легенду девушка. — Кстати, ты не знаешь, с кем тут можно потусить ночью? — Мои друзья ждут конца моей смены, и мы идём на пляж, будет костёр, — охотно отвечает бармен. — Я — Ставрос. — Лера, — приветливо улыбается Макарова. — Я пойду к своим. Позовёшь, как освободишься? — Договорились. Девушка возвращается за столик, закатывая глаза от очередных нежностей Разумовского. Неугомонный. — Я бы посоветовала вам снять номер, но, эй, он у вас уже снят, — хмыкает она. — Ночью не ждите. Ухожу во все тяжкие. — Вот с тем задохликом за баром? — фыркает Серёжа. — Ма шери, какой у тебя, оказывается, тривиальный вкус. — Не спорю, но и Олег Волков существует только в одном экземпляре, — подкалывает Макарова, а один из её наставников хрипло ржёт. — А тот "задохлик" обещал познакомить меня с его друзьями. — Много не пить, ничего неопознанного не курить, предохраняться, — вдруг строго выдаёт Волков. — Если что, мы на связи. Лера от такого поворота даже рюмку до рта забывает донести. От Серёжи подобные инструкции всегда звучат саркастично, но от Олега вполне серьёзно. Она пару раз моргает и отвечает первой фразой, которая приходит в голову: — Есть, сэр. Так точно, сэр. — Вот это ты её натаскал, Олеж, — выразительно тянет окончательно разомлевший от алкоголя Разумовский. — А со мной так же можно? — Нет, с тобой только спорить и пытаться башкой не отъехать, — легко поясняет Лера. Губы растягиваются в улыбке: — И это не я придумала. — Серый, тебя переиграли и уничтожили, — хмыкает Олег. — Пошли в номер, ты уже никакой. — Вы меня не любите и обижаете, — Серёжа делает брови домиком и выпячивает губы. — Уйду я от вас. — Да куда ты денешься, — беззлобно парирует Волков, помогая другу встать. — Валер, хорошего вечера. — И вам, — улыбается Лера. После этого она полночи тусуется на пляже, танцуя под музыку, включенную с телефона одной из девчонок в компании, обменивается страничками в соцсетях, болтает обо всякой ерунде, даже забывая, что английский у неё далеко не идеальный. А потом она встречает рассвет, любуясь оранжевым солнцем, выкатывающимся из моря, и счастливо улыбается. Греция была великолепной идеей. Один-Один, Разумовский.