Профдеформация

То, что у Разумовского начинает ехать крыша, — не догадка. Это факт. Неоспоримый и не требующий доказательств. Сначала Лера не обращает особого внимания. Её работодатель сам по себе достаточно неординарная личность, давно зарекомендовавшая себя, как не самого уравновешенного члена общества. Однако после примерно получасового монолога фактически в воздух, о том, что он — клинический дебил, Макарова начинает догадываться, что что-то не так. Не по самому Серёже, а по реакции Олега. Волков наблюдает за своим партнёром по жизни со смесью беспокойства и озадаченности, словно пытается сложить два и два, а затем прерывает очередной виток гневной истерики звучным "Серый, хватит". Это работает, и Разумовский устало падает в кресло, потирая голову ладонями. Даже Шура молчит, уделяя больше интереса своим ботинкам. — Закончили на сегодня. Лер, иди ложись. Серый, ты тоже. Они оба на споры неспособны, поэтому послушно выходят из гостиной. Волков дожидается, когда стихнут шаги в коридоре и обращается к Шуре: — Насколько плохо все было? — Ну, — Мальвина пожимает плечами, — все живы, целы. Девчонка ваша пересралась, но держалась молодцом. Актёрских данных у неё, конечно, ноль, но ей много и не надо. Так что, думаю на троечку с минусом. — Что думаешь про ситуацию? Олег, конечно, привык работать только в симбиозе с Серёжей, но у того нет навыков наёмника. А Волкову нужен взгляд опытного человека, который сразу поставит ситуации диагноз и либо подтвердит его догадки, либо опровергнет. — Хреново, но не смертельно. Пока что, — добавляет Шурик. — Но у Алтана вашего на Чумного Доктора зуб размером с Кремль. На мой взгляд, вам нужно либо плотно залечь на дно где-нибудь в Доминикане, либо по сорок раз проверять инфу, либо столкнуть малышку с этим психом, и будь что будет. В любом случае, так просто с вас не слезут. Олег задумчиво кивает, прикидывая варианты и вдруг начинает осознавать, насколько он, черт возьми, повзрослел. Даже, наверное, заматерел. Потому что из всех предложенных вариантов, тот, что с Доминиканой, кажется ему самым отличным планом. Можно даже обратно в Мексику, там было здорово. Если бы не неугомонный Серёжа с его желанием причинять всем сомнительную пользу, то сидели бы себе у океана, жарясь под солнцем, и в ус бы не дули. А теперь… Снова какой-то замес. И Волков устало понимает, что свалить из России они смогут только в том случае, если Разумовского связать и запихнуть в багажное отделение. — Слушай, Олег, — Шура впервые за все время вдруг кажется уставшим и серьёзным. — Ты можешь мне объяснить, почему после Венеции ты всё ещё этим занимаешься? Понимаю, что у вас там любовь до гроба, в горе и в радости, в болезни и в здравии, но если без сантиментов? — А ты? — встречным вопросом реагирует Олег. — Мог бы сидеть себе где-нибудь во Франции и жить без забот, бабок бы хватило. Зачем полез? Шура молчит. Ответ у него, конечно, есть. Даже несколько. И циничный, и саркастичный, и тихий, пропитанный застаревшим страхом и липкой от пота после кошмаров спиной, и даже честный. Но им обоим не требуется произносить это вслух. У Олега, как и у Шуры, мощнейшая адреналиновая зависимость. Спокойная жизнь может длиться год, два, а затем ты начинаешь снова творить всякую ересь, чтобы почувствовать себя живым на сто процентов. Им бы всем коллективно сходить к психотерапевту, да прокапаться мощными седативными, но зачем, когда есть куча заварушек, в которые можно влезть. Поэтому никакого ответа не будет, и оба это знают. Для Олега Венеция стала проверкой на везение. Для Шурика — лотерейным билетом. — Кстати, Волк, — Мальвина встаёт с кресла, собираясь уходить. — Вы бы поразмышляли на досуге, как скоро Дагбаев и его бандерлоги начнут копать под личность Чумного Доктора, раз уж они знают, что это не Разумовский. Возможно, уже копают. Камеры повсюду, просечь, что под маской у нас студентка меда — вопрос времени. Не доводите до очередной трагедии, а? Покеда. Шура выходит из квартиры, быстро спускаясь вниз и выходя на улицу. Рука привычно лезет в карман за сигаретами, пока он идёт в сторону своей машины, брошенной на парковке в соседнем дворе. Уже наступила глубокая ночь, холодный воздух пощипывает нос и щеки, но Мальвина только ежится. Питер снова ведёт себя, как злобный незнакомец. Что, в общем-то, нормально. Это не родной город Шуры. Но Москву он ненавидит ещё больше. Ему двадцать девять, за спиной огромное количество всякого дерьма, и не с его образом жизни рассчитывать на тихую спокойную старость. Будет неплохо, если он вообще до неё доживет. Шура невесело усмехается, делая затяжку: давно забытое ощущение прибившейся к хлебному месту псины накатывает слишком резко. Он отвык от работы в команде. Напрочь. После Венеции сидел пару лет в Хорватии и на Мальте, радуясь, что вложился в недвижимость, когда была возможность. Прилежно собирал все слухи из даркнета, чтобы оценивать ситуацию на рынке наемников. Их услуги требовались всегда и везде: устранить конкурентов, защитить объект, устроить перевозку заложников, провернуть ограбление и похищение, украсть ценную информацию… Шура умел все. Но не совался. Каждый раз, когда хотел, резко ощущал ошейник с мигающей на нем шахматной фигурой, и всё желание как ветром сдувало. Любой хороший специалист назвал бы это ПТСР. Шурик не называл это никак, просто надеялся, что со временем отпустит. Отпустило. Не сразу, конечно. Параноидальные проверки всей подноготной работодателей стали почти что ритуалом, как только Шура вернулся в колею. Он стал осмотрительнее, недоверчивее, жёстче. Слухи о кровавой бане в Венеции разлетелись по сети наёмников в считанные месяцы — Волков вряд ли знал, но его безупречная репутация фактически сразу оказалась погребена под мелочными страхами и пересудами. Шурик на все вопросы от коллег только улыбался, противно смакуя подробности: да, поехали работать. Да, денег отвалили столько, что я мог бы всю твою семью выкупить. Да, Разумовский оказался психом и положил почти всех. Как я не обоссался от страха? Меня таким не проймешь, я парень крепкий!.. Мальвина усмехается. Врать он всегда умел слишком хорошо. И ведь ни одной собаке не расскажешь, как он месяцами просыпался от удушливого ощущения ошейника на своём горле, как долго прогонял воспоминания о захлебнувшемся кровью Волкове, в которого выпустили пять пуль в упор. Даже самому Олегу это не расскажешь, потому что не поймёт. Потому что наёмники преданы только деньгам. А Олег всегда был предан только одному человеку. И этого Шуре, как бы он ни пытался, не осознать. В его жизни таких людей никогда не было. Зато были строки нулей на нескольких счетах. И этого всегда казалось достаточно. Остатки адреналина из крови выходят с последней затяжкой, позволяя усталости навалиться на плечи. Мальвина слегка их разминает, а затем лезет в телефон, проверяя почту. Мало ли… Одно непрочитанное заставляет его улыбнуться. "Это было эффектно. Не знал, что ты в городе. Дернем по рюмашке, как старые знакомые?" Адрес бара Шура вбивает в навигатор на автомате, уже заводя машину. Тревоги нет. Ладонь привычно проходится по шее, задевая кадык. Вся тревога осталась в Италии.

***

— Слышал, ты занялся индивидуальной деятельностью. Даже порадовался за тебя. Ты ж за Поварешкиным, как щенок повсюду таскался всегда. Что, ностальгия взыграла? Вадик смотрит на Шуру с прищуром, катая между пальцами рюмку с виски. Мальвина только кривит губы в усмешке, не реагируя на выпад. От правды не отмоешься, был за ним такой грешок на молодости лет. — Я работаю, Дракон, — произносит Мальвина. — Денюжки зарабатываю. Разумовский хоть и мудак, но платит хорошо. — Насколько хорошо? Мой босс может предложить гораздо больше, — переходит к сути Вадим, скалясь в улыбке. — А если вдруг подскажешь, кто у нас новый "санитар леса", то вообще ближайшие лет десять работать не придётся. — Заманчиво, — Шура опрокидывает стопку. — Но слишком просто. Босс твой такой же ебнутый. У меня аллергия на работодателей, которые склонны к бешенству. — Да чего ты мне мозг паришь, Александр, — Вадик шумно выдыхает. — Деньги он зарабатывает… Ага. Ищи дурака. Как был "шестёркой" Волка, так и остался. Небось, как узнал, что он живой, чуть не обделался от счастья? — Вадюш, — приторно произносит Шура, игнорируя свое полное имя. — Ты вот вроде бы умный мужик. Кандидат наук. А все ещё не понял, что мы с тобой другая каста. С Волком сейчас безопаснее, и ему я верить пока что могу. А у тебя и Дагбаева не принципы, а дерьмо собачье. Отъедет башкой твой босс и ciao bella. Что тогда делать будешь? — А ты типа преисполнился после Италии, да? — фыркает Дракон. — В людях начал разбираться? А все на те же грабли. Самому не погано в полете переобуваться? Шура пропускает эти слова через себя, не чувствуя ни грамма вины. Да, идти протоптанной дорожкой, это не классическая схема людей их профессии. Слишком рискованно и глупо. Но Мальвина больше не импульсивный юнец, и между стабильным и знакомым мракобесием и неопознанной дичью он без сомнений выберет первое. Дагбаев слишком напоминает ему более молодую версию Разумовского, который ради своей мести пошёл по головам, отрубая их на ходу. Ещё раз в подобное пекло Мальвина не сунется ни за какие деньги. — Я фрилансер, Дракон, — хмыкает Шурик. — Работа временная, не самая сложная и хорошо оплачивается. Может, лучше ты к нам? Скинешь Волку за моральный и физический ущерб, и тебе даже борщ с пампушками подадут. Судя по твоему боссу, балуют тебя разве что пиздюлями. Или я не прав? Дракон неопределённо пожимает татуированными плечами. Значит, угадал. Шурик мысленно себя хвалит. Наёмники, конечно, люди чаще всего бездушные, но ласковое слово и собаке приятно. Вадик же всегда был тщеславен и любил, когда начальство признавало его профессиональные успехи. Тут же, судя по всему, глухо, как в танке. Шуре, конечно, коллегу по цеху не жалко. Они оба отлично знают, что с работодателем везёт примерно в одном случае из десяти. В других вариантах рассчитывать на что-то кроме презрения и щедро отстегнутых с барского плеча гонораров не приходится. Специфика деятельности. — Значит, ни информации, ни тебя в наших рядах мне не видать, — задумчиво произносит Дракон, снова бросая взгляд на Шуру. — Погано. — Ну если ты собрался меня за это бить, то начинай, — флегматично бросает Мальвина, наливая им ещё виски. — Вечер у нас выдался сложный, нервный, а ходить вокруг да около — это ни о чем. — Да сдался ты мне, — с кривой усмешкой отмахивается Дракон, поднимая шот и жестом приглашая чокнуться. — Насильно мил не будешь, а? Рад, что ты живой, Александр. — Я тоже рад, что я живой, — улыбается Шурик. Они звонко сталкивают рюмки и выпивают. — Я поехал. До встречи, Вадюш. И это… Дракон вопросительно хмыкает. — Если потребуется наебать и ограбить какого-нибудь богатого сопляка с амбициями, свисти, — подмигивает Мальвина. — Непременно, — негромко ржёт Вадим. Шура доезжает до съёмной квартиры весёлым и даже почти не вымотанным. Питер во все предыдущие визиты умудрялся душить его ностальгией, и сейчас тоже, но как-то более гуманно. Конечно, Мальвина все ещё настороже, не падает в слепую наивность, но пока в его чертовски странном мире зубастые акулы пытаются съесть друг друга, Шурик чувствует себя поплавком. И эта позиция определённо его устраивает.

***

— Забираешь её из вуза, с кендо и возишь везде, понял? — Разумовский явно спал не очень много, потому что круги под его глазами резко контрастируют с бледной кожей. — Отмечаешь любые изменения в обстановке и докладываешь Олегу. Мне нужна пара дней, чтобы запутать следы. — Ты же понимаешь, что блондиночка не будет счастлива? — интересуется Шура скорее для проформы. Спорить с заданиями он не собирается. — Развернет бурную деятельность на тему того, что нянька ей не нужна… — Её никто не спрашивает, — жёстко напоминает Разумовский. — Будет сопротивляться, вали все на меня. — Так точно, — шутливо салютует Шурик. Спустя пару минут ему на телефон падает вся информация по расписанию Леры. Пары, кендо, дом, работа, тренировки. Мальвина лениво разглядывает все это, пока добирается по пробкам до университета. Интересно, как скоро у девочки сдадут нервы с таким графиком?.. Он выходит из своего серебристого седана, слегка облокачиваясь о капот. Яркое зимнее солнце слепит глаза, и Шура надвигает на нос солнечные очки. Студенты в курилке у забора косятся на него, но Мальвина только усмехается, продолжая внимательно выглядывать свою цель. Макарова выходит из здания спустя семь минут, на ходу наматывая шарф на шею. Выглядит она нервной и уставшей. А от вида знакомой фигуры с синими волосами на секунду сбивается с шага, с непониманием глядя на Шуру, но все же подходит. — Что ты тут забыл? — вместо приветствия цедит Лера. — И я рад тебя видеть, — улыбается он. — Считай, что у тебя появилась преференция в виде личного водителя. — Куда едем, сударыня? Макарова, кажется, от такого офигевает ещё больше, хватая ртом прохладный воздух. — Мне не нужен личный водитель, — спустя пару секунд все же начинает возражать девушка. Шура выдыхает. — Это слишком. Чья это вообще идея? Мальвина закатывает глаза. Детский сад вдруг хочется прекратить жёстко и без шуток. Надоело. Ночной выплеск адреналина и парочка спаррингов, может, и дали основания полагать, что они вроде как в одной лодке, но Макарова не понимает самого главного: лодка имеет свойство переворачиваться, если её сильно раскачать. — Значит так, радость моя, — Шурик меняется в лице, делая шаг к Лере и понижая тон. Привычная улыбка уступает место циничному блеску в глазах, делая его старше и опаснее. — Мы с тобой не подружки, и слушать твои капризы я не нанимался. Мне платят за то, чтобы твоя задница была в безопасности. Это ясно? — Макарова кивает. — Вот и прекрасно. А теперь садись в машину, у тебя тренировка через час. Девушка заметно утихает. Только косится на него, недовольно сверкая карими глазами. Шура постукивает по рулю, с сожалением отмечая, что Разумовский на роль своего маскота выбрал ещё совсем ребёнка с такими же детскими реакциями. Сколько ей? Двадцать два? Меньше? Жизненного опыта с гулькин нос. — Мой тебе совет, птичка, — на очередном светофоре произносит Мальвина, — чем сильнее упираешься, тем крепче затягивается удавка. А хочешь выбраться из этой заварушки живой или хотя бы здоровой, — прекращай вести себя, как упрямый подросток и принимай правила игры. Шутки кончились. — Лекции мне читать будешь? — вяло огрызается Макарова. — Я знаю, в каком я дерьме. — Даже не представляешь, — усмехается Шурик. — За тобой сейчас охотится очень опасный человек, которого жёстко слепит собственное эго и желание отомстить. А ты дуришь. Лера не отвечает. Знает, что он прав, все знает, но бесит. Боги, как же её бесит то, во что превратилась её собственная жизнь. Драки, погони, мафия, террористы, наёмники. Как будто прорвало невидимую плотину с дерьмом, а она стояла на пути. Даже если отмоешься, вонять будет ещё долго. — Я не хочу на кендо, — вдруг устало выдыхает Лера, давясь зевком. — Сил нет. Сколько у нас до вечерней тренировки? Шура принимает решение за секунду. — Сутки, — на вопросительный взгляд девушки, он поясняет: — Мне дали задание тебя охранять. Если ты из-за усталости помрешь, то мне не заплатят. Ферштейн? Так что я везу тебя домой, где ты ешь и ложишься спать. Лера молча соглашается, чуть сползая по сиденью и расслабляя напряжённые плечи. В груди начинает теплиться эфемерная благодарность. Последние недели пощады ей не давали, чудом ещё кислород не перекрыли. И хотя прогуливать кендо за пару месяцев до соревнований ей не нравится, Макарова отлично понимает, что с её повышенной подготовкой, она раскатает любого противника в два счета. Поэтому она пишет Любе сообщение, что приболела и с зудящей на периферии совестью блокирует телефон. У неё есть целый вечер и ночь, чтобы отдохнуть. Это ли не счастье? Шура вопреки возражениям довозит её до подъезда, а Лера понимает, что идея была херовой в тот самый момент, когда из дома выходит Кир. Братец удивлённо пялится на неё через стекло, и девушка устало прикрывает глаза. Попали. — Там мой брат, — произносит она. — Мне мама в прошлый раз после визита Сергея весь мозг прополоскала. А теперь ещё и ты… — Скажи ей, что я твой одногруппник, — пожимает плечами Шура. — Ты много видел студентов на серебристом БМВ? — саркастично уточняет Лера. — Кир теперь не отвянет. Благодарю. — Ой, ну только давай без драмы, птичка, — Мальвина закатывает подведенные глаза. — Хочешь, напугаю твоего брата так, что он вообще будет молчать обо мне всю оставшуюся жизнь? Лера уже собирается возразить, но не успевает. Шура выходит из машины, обходя её и открывая дверь Макаровой. Та неловко вылезает, судорожно думая, что сказать Киру, чтобы тот не начал строчить в Твиттер, что его сестра встречается с панком. Но Шура вдруг еле ощутимо меняется, как во время их ночного приключения, и Лера замирает. Наемник будто бы резко становится другим человеком, за секунду надевая незнакомый образ. Преобразуется всё: мимика, жесты, движения. Это пугает и завораживает. — Сис, привет, — Кир подозрительно косится на синеволосого незнакомца. — А ты чего не на трене? — Приболела, кажется, — вяло отвечает Лера. — Знобит. Кстати, знакомься, это… — Александр, — приторно улыбается Шура, протягивая руку Кириллу. — Друг Леры. — Дру-у-г, — тянет Макаров-младший, пожимая протянутую ладонь. — И давно вы… дружите?.. — Не особо, — Мальвина очаровательно улыбается, прикусывая губу и не отрывая взгляда от парня напротив. — Но я крайне рад познакомиться. Лера много о тебе рассказывала. — Правда что ли? — фыркает Кир, засовывая руки в карманы. — Боюсь спросить что. — Только хорошее, — спешит заверить его Шура. — Но реальность впечатляет меня гораздо больше. Лера делает просто адское усилие, чтобы на лице не отразилось все, о чем она думает. Шурик, мать его, наемник и дружок Олега, вылезший хрен пойми откуда, беззастенчиво заигрывает с её младшим братом. И вот что прикажете делать в такой ситуации? Звонить в полицию? Лера уже, честно, хочет. У неё на глазах происходит что-то дикое, а когда Кир бросает исподлобья пару нервных взглядов на синеволосого собеседника, Макарова окончательно перестаёт что-либо понимать. — Ну я, э, рад, — неловко мямлит Кирилл, пока его скулы покрываются бледными пятнами румянца. — Мне, м-м-м, пора… — Не влезай в неприятности, пожалуйста, — просит Лера. — Родители дома? — Нет, они уехали по делам, — Шура все ещё упорно смотрит на Кира томным заинтересованным взглядом, пока тот внимательно разглядывает свои шнурки. — Ну до встречи, — добавляет он, уже начиная удаляться. — Увидимся, — обещает ему Шура с улыбкой, и Кир спешно кивает, чуть поскальзываясь на тонкой корке льда. — Он — само очарование. — Поверить не могу, что ты сейчас флиртовал с моим братом, — качает головой Лера, роясь в рюкзаке в поисках ключей. — Но его реакция, надо признаться, была бесценной. — Реакция? — хмыкает Шура. — Милая моя, да твой братец поплыл, как байдарка по реке. Дашь его номерок? — Как бы мне ни хотелось поиздеваться над Киром, обойдёшься, — незаметно улыбается девушка. — Спасибо, что подвез и извини за капризы. Я обычно таким не страдаю, просто устала. — Забей, — отмахивается Шурик. — До завтра. Он садится в машину, кидает сообщение Волкову, а затем с хитрой усмешкой скачивает Твиттер. В пару касаний регистрируется, залезает в поиск и начинает вбивать разные комбинации букв. Спустя около пятидесяти попыток, он наконец нажимает заветное "Читать" и негромко смеётся. Ему чертовски весело. …Кир как раз почти доходит до ожидающих его на площадке пацанов, когда телефон коротко пиликает. Он тыкает на экран и замирает, чувствуя, как пуще прежнего начинают гореть щеки. "друг твоей сестры теперь читает вас". — Пиздец, — констатирует Макаров. Шура едет домой, подпевая песням по радио.

***

Синеволосый наемник с огромным ЧСВ врастает в жизнь Леры незаметно быстро и ощутимо крепко. Нет такой же нагнетающей атмосферы, как с Сергеем и Олегом, которые пришли в её тихий спокойный мир с ноги. Шура, как пластилин, аккуратно заполняет собой прорехи в её вранье родителям, сбивает с толку что-то подозревающего брата, дополняет силовые тренировки Волкова своими спаррингами на скорость. Его становится чертовски много, но дискомфорт Мальвина приносит еле ощутимый. А на третьей неделе их взаимодействия, когда он приезжает с утра, чтобы отвезти девушку в вуз и вручает ей стаканчик с идеальным латте, Макарова вообще готова назвать его отличным напарником. Не другом. Отношения у них остаются на уровне тупых подколов, пошлых каламбуров и прикрывании лериной спины на заданиях. Этого, кажется, достаточно обоим. В тот день, когда Шуре на почту падает задание от старого знакомого, он как раз заканчивает гонять Леру по залу, с гордостью отмечая, что его уроки для девочки не прошли даром. Она грамотно ныряет в сторону от выпадов, активно хитрит, делает обманные маневры и больше не лупит со всей силы, стараясь найти слабые места в обороне противника. Умница. Будь Шура чуть сентиментальнее, он бы даже сказал ей об этом. А так он просто останавливает спарринг, подходя к своей сумке под тремя вопросительными взглядами. Разумовский отрывается от ноутбука, Олег перестаёт разминать больное плечо, Лера пьёт воду. А Мальвина ныряет в самый большой карман и достаёт два блестящих клинка. — Это те же железки, которые использует Дагбаев? — уточняет Макарова, с опаской поглядывая на холодное оружие. — Фу, как невежливо, — цокает Шура, взвешивая один клинок на ладони. — Это, Лерок, дао. И, да, Дагбаев именно ими и хотел покрошить тебя в капусту. — Похожи на катаны, — Олег задумчиво рассматривает оружие. — Техника боя та же? — По факту, дао и есть аналог катан, только китайский, — кивает Мальвина. — Попробуем, а, птичка? До первой крови. В лицо чур не целиться. Я уже сегодня брился. Лера не особо хочет, прекрасно понимая, что клинки заточены на славу. Но выбора у неё нет, и она перехватывает предложенную рукоять. Дао не особо тяжёлые, но ощущения все равно необычные. Макарова встаёт в классическую стойку, которую знает с тренировок по кендо и внимательно следит за Шурой. — Без травм, — хрипло напоминает Волков, внимательно за ними наблюдая. — Или просто без серьёзных, — добавляет Серёжа. Шура усмехается, и стремительным движением бросается в атаку, замахиваясь клинком. Лера отбивает, пытаясь уловить его тактику. Ага! Сокращает расстояние для колющего удара. Макарова отпрыгивает в сторону, резко очерчивая дао полукруг и заставляя Шурика отступить. — Умница, — хвалит тот. Голубые глаза сияют азартом. — А если так? Он делает серию взмахов, заставляя девушку нырять из стороны в сторону, уклоняясь и избегая ударов. Думать некогда. И Лера делает то, что приходит в голову за секунду: пригибается, а затем резко пружинит, впечатывая ногу в бедро Шуры. Тот слегка опускает дао, и Лера перехватывает его запястье с клинком, выворачивает, подныривая под локоть и оказываясь за спиной. Клинок касается горла Шуры за долю секунды, лезвие слегка скользит под кадыком, оставляя тонкую царапину. Макарова замирает, тяжело дыша. — Убит, — довольно констатирует Олег, пару раз аплодируя. — Валер, умница. — Это было красиво, — признает Разумовский. — Осталось повторить на Дагбаеве. — Закатайте губу, Сергей Викторович, — хмыкает Шура, стирая кровь с горла. — Алтан — мастер. Но ты, птичка, просто супер. Лера от такого количества похвалы смущается, но все же коротко кивает, стараясь задвинуть мысли о членовредительстве куда подальше. Об этом она подумает потом. — Я в душ, — говорит она, неловко вручая дао Шуре. Тот провожает её взглядом, а затем падает на диван, все ещё потирая горло. Некомфортно. В голову начинают лезть непрошенные воспоминания, но Мальвина гонит их ссаными тряпками. Ситуация другая, люди другие, время другое. Сравнивать нельзя. — Волк, ты же уже достаточно восстановился? — спрашивает Шура спустя пару минут тишины. — У меня появились делишки в Испании. — Увольняешься? — перебивает Сергей. — Если надо, — пожимает плечами Шурик. — А если нет, то беру отпуск. — Надолго? — бросает Олег, внимательно вглядываясь в коллегу. — Как пойдёт. Дольше пары месяцев точно, — Шура привычно беззаботно улыбается. — Скучать будете? — Безумно, — язвит Разумовский. — В подушку порыдаем, не переживай. Шура тихо смеётся. Все трое отлично знают, что он примчится по первому зову, потому что… Потому что по какому-то неведомому закону Вселенной, правило "своих не бросаем" Мальвина уважает и оберегает в своей прожженной душе. Оно плохо ложится на все его постулаты, но, черт возьми, с Питером, который он так ненавидит, связано не только прошлое, но теперь и настоящее. …Лера узнает об отъезде Шурика на следующий день. Она чистит зубы, когда на телефон падает смс-ка со знакомого номера: "Улетел пить сангрию. Привезти магнитик? ;) Береги себя, напарница. ЧД может быть много, а Валерия у нас одна. P. S. Твой братец отвратительно флиртует. У вас это семейное?" Макарова улыбается, зажимая зубную щётку и набирает ответ: "Нафига мне магнитик? Вези сангрию. Увидимся, напарник :)" "Обязательно, птичка. Задай там жару". Лера откладывает телефон, легко усмехаясь. Да уж… Напарник у неё что надо.