Назови меня по имени

В связи с арестом Лубдхака масштабное представление, посвящённое возвращению украденной головы идола, неожиданно обрело странное продолжение. Но, похоже, Дхана Нанда ничуть это не огорчило. Наоборот, он просиял, как огранённый алмаз. — Ну-ка поставьте негодного вора вот сюда! — зычно потребовал император, указывая пальцем на то место, где совсем недавно, обмирая от сверхъестственного ужаса, стоял Чандрагупта. Лубдхак ощутил болезненные уколы мечами и копьями в спину и под рёбра. Пришлось начать двигаться. Толпа расступилась, и Лубдхак оказался прямо перед императором. Остановившись рядом с открытым ящиком, где по-прежнему гордо возлежала золотая голова, торговец печально вздохнул. За одно преступление его чудом не казнили благодаря отлично подвешенному языку Чандрагупты. Даже не догадались, что он причастен. Так теперь обезглавят за другую кражу, о которой, как он думал, никто и никогда уже не вспомнит. Но у человека, вырвавшего его из лап дасью много лет назад, оказалась на удивление хорошая память на лица. Лубдхак мысленно попрощался с жизнью. Той самой, которая не была к нему слишком добра. С высокого роскошного сиденья на происходящее с печальной обречённостью взирал царевич Панду, втянувший Лубдхака в это гиблое предприятие. Лубдхак ответил царевичу Панду не менее грустным взглядом. Мол, и я попал, так же, как вы, раджкумар, не извольте беспокоиться! — Так что же, аматья? — обратился Дхана Нанд к своему первому министру, который почему-то неуверенно переминался с ноги на ногу, словно внезапно пожалел, что привлёк внимание к себе и Лубдхаку. — Давайте, рассказывайте, что там произошло между вами давным-давно! — Да рассказывать-то особенно нечего, — с горечью промолвил Ракшас. — Мне тогда двадцать три года исполнилось. Жил я и обучался в Таксиле, а моим лучшим другом был Вишнугупта Чанакья… — Тот самый Чанакья? — Дхана Нанд многозначительно посмотрел на аматью. — Тот самый, самрадж, — вздохнул Ракшас. — Однажды нас с Вишнугуптой учитель отправил в Каши совершать паломничество. Он считал, что это небольшое путешествие принесёт нам много пользы, укрепив наш дух и тело. С собой в дорогу на двоих мы получили тысячу пан, но, давая деньги, учитель просил нас быть бережливыми и стараться тратить поменьше. Благодаря расчётливому уму Вишнугупты мы не только не потратили деньги учителя, но вдвое преумножили выданную нам сумму. Мы возвращались в Гандхар через Косалу и Панчал. И, так вышло, что на обратном пути я встретил его, — Ракшас презрительным кивком указал на Лубдхака, который опустил голову и разглядывал пол под своими ногами, боясь даже глаза поднять на кого-то из присутствующих. — Мы с Чанакьей в тот день остановились на берегу реки Сараю. Я пошёл в лес, поискать плодов с фруктовых деревьев. В лесу я увидел, как трое дасью гонятся за парнем. Вот за ним, — он указал на Лубдхака. — Парень был изранен и не мог бежать. Учитель всегда говорил, что истинный брамин должен славиться не только мудростью. Он не может пройти мимо творящейся несправедливости. Учитель хорошо подготовил меня и Чанакью к будущим сражениям. Я достал меч и вступил в схватку с разбойниками. Одного убил, двое сбежали. К Чанакье я вернулся вместе с тем, кого спас, поскольку негоже было бросать раненого парня посреди леса. Несколько дней потребовалось мне и Чанакье, чтобы вернуть юноше здоровый вид, залечить его раны и ссадины. Но как только этот подлец пришёл в себя, то повёл себя как один из тех дасью, которые охотились за ним. Однажды на рассвете мы с Чанакьей обнаружили, что он забрал все наши деньги, мою лошадь, купленную в Косале, и бесследно исчез. Я искал его долгое время, чтобы отплатить за совершённое им злодеяние, но он как в воду канул. Только сегодня мне удалось, благодаря счастливой случайности, заметить его среди толпы. Кто бы мог подумать, — теперь аматья повернулся уже к Лубдхаку, — ты тоже поселился в Магадхе? Сменил имя, притворяешься честным торговцем? Знак вайшьев на лоб себе поставил! А ведь ты разбогател и смог начать торговлю только благодаря тому, что обокрал двух браминов когда-то. Ну, попробуй, скажи, что тебя оболгали, и ничего этого не было. Хочу посмотреть, насколько ты лишён совести. Дослушав рассказ аматьи, Лубдхак слегка приподнял голову и посмотрел на первого министра. В этом взгляде было столько скрытой боли и затаённой обиды, что Ракшас невольно отшатнулся. — Итак, я желаю услышать, что ты ответишь на обвинения моего первого советника, вайшья? — спросил Дхана Нанд, обращаясь к Лубдхаку. Тот помолчал, а потом снова уткнул взгляд в пол, украшенный мозаичной картиной, изображавшей цветущие лотосы и гуляющих среди цветов апсар. — Советник сказал правду. Я действительно тогда его обокрал, — хрипло признался Лубдхак, даже не попытавшись отвертеться. Такая поразительная честность немало удивила Чандрагупту. Впервые он видел, чтобы Лубдхак, совершив неправедное деяние, не вертелся, как наг на раскалённой тапе, пытаясь спасти свою шкуру, а говорил чистую правду. Определённо, что-то с рабовладельцем сегодня было не так! — Отлично! — неожиданно взбодрился Дхана Нанд и с неожиданной весёлостью обратился к Ракшасу. — Я бы предложил отсечение руки, сто плетей и возмещение причинённого ущерба в десятикратном размере. Однако в данном случае вы — пострадавшая сторона, аматья, и я предоставляю право именно вам утяжелить или облегчить наказание. Чандра весь сжался, прислушиваясь к страшному приговору. Дхум, Стхул и Индра тоже побледнели. Несмотря на то, что никто из них не питал тёплых чувств к Лубдхаку, им неожиданно стало его жаль. Не будь здесь всей этой толпы народа, Чандра рискнул бы попросить «своего Раджу» смягчить приговор, и, скорее всего, Раджа в самом деле смягчился бы… Но как обратиться к царю с такой смелой просьбой, не выдав всем окружающим тайну их личных отношений? Нет-нет, никак нельзя. Придётся Лубдхаку отдать значительную часть имущества, выдержать страшную порку да вдобавок лишиться руки! Или даже головы, если первый министр возжаждет этого. Но Ракшас не спешил требовать смертной казни. Он почему-то медлил, не отводя взгляда от поникшего, раздавленного свалившимся на него несчастьем Лубдхака. — Благодарю вас, самрадж, за справедливое решение, — наконец, снова заговорил аматья. — Но прежде чем отплатить преступнику за его деяния, я хотел бы знать, почему он совершил кражу, невзирая на то, что мы спасли его! — вдруг с чувством воскликнул Ракшас. — Я хочу понять, по каким причинам в чьём-то сердце может зародиться такая ужасная неблагодарность. Внезапно с Лубдхаком произошла разительная перемена. Только что он стоял, согнувшись в три погибели, как древний старик, но вдруг вскинулся, и глаза его вспыхнули, будто у разъярённого волка. — Вы знаете лучше всех, почему я так поступил, аматья! — чётко сказал он, выговаривая каждое слово. — Вам ли этого не знать? Вам и особенно вашему другу Вишнугупте. В сабхе наступила абсолютная тишина. Все ждали продолжения, но Лубдхак замолчал и не произносил более ни слова. Ракшас тяжело дышал, вытаращив глаза. Кажется, он искренне не понимал, на что намекает Лубдхак. Дхана Нанд выглядел заинтригованным. Он переводил взгляд с озадаченного аматьи на Лубдхака, раздувавшего ноздри, но не торопил с ответом ни того, ни другого. — Я ничего не знаю о причинах, побудивших тебя к воровству! — наконец, не выдержал Ракшас, обращаясь к Лубдхаку. — И почему ты вдруг вспомнил про Вишнугупту? — Да потому что, встреть я его сегодня вместо вас, первый министр, мне бы стало безразлично, казнит ли меня самрадж. Я бы убил его! — огрызнулся Лубдхак. По толпе собравшихся пронёсся испуганный вздох. — Кстати, я Вишнугупту тоже недолюбливаю, как и этот вайшья, — вдруг подал реплику с трона Дхана Нанд и задумчиво прибавил, постукивая пальцем по подлокотнику трона. — С удовольствием заточил бы его в подземелье, и однажды, я уверен, он будет сидеть в темнице, но убивать его я всё же не вижу причин… Но, возможно, причины есть? — он с интересом всматривался в злое лицо Лубдхака. — Я бы о них послушал! Однако Лубдхак снова умолк, стиснув челюсти, и, похоже, не собирался отвечать даже царю. — Так какое решение мы примем насчёт вора, аматья? — Дхана Нанда явно забавляла вся эта история. — Он нагл, дерзок. Он прилюдно сознался в своём воровстве и в намерении убить брамина, пусть даже этот брамин родом не из Магадхи. Выбери ему наказание, аматья, приведи приговор в исполнение, — если захочешь, своими руками, я разрешаю, — и давай расходиться! Сегодняшняя встреча чрезмерно затянулась. Я устал и желаю отдыхать! Едва император закончил говорить, как аматья Ракшас вдруг выпалил то, чего от него никто не ожидал: — Величайший, прошу, давайте пока не будем его наказывать! Позвольте мне доставить этого вора в подземелья, чтобы там допросить его. Прежде чем он получит наказание, я хочу узнать всё, что он скрывает. Он явно рассказал не всё. Особенно про Чанакью, который сейчас, как вам известно, скрывается от вашего правосудия. — Неужели?! — Лубдхак вдруг расхохотался, хлопнув себя ладонями по бокам. — Ваш друг находится в бегах, первый советник? Просто не верится! Как же такое могло случиться? — Вишнугупта мне больше не друг, — Ракшас поджал губы. — Уже давно. Лицо Лубдхака снова изменилось. Теперь в его взгляде Чандрагупта заметил какую-то надежду и невероятную светлую нежность, которой не замечал в «проклятом рабовладельце» никогда прежде. Правда, эти тёплые чувства очень быстро пропали, и выражение лица Лубдхака снова стало озлобленным и хмурым. — Ладно, ступайте! — взмахнул рукой Дхана Нанд, давая разрешение на допрос обвиняемого. — Аматья, потом доложишь мне, что он там тебе рассказал! Увести преступника в подземелья! — приказал царь, обращаясь к стражам, окружившим арестованного торговца. — Ну! Иди, давай! — Шевелись! — грубо ткнули Лубдхака в бока и спину стражники. Сделав под их настойчивым давлением несколько шагов по направлению к выходу, Лубдхак внезапно обернулся. Лицо его исказилось мстительной гримасой, и он громко выкрикнул, глядя на аматью Ракшаса: — Ты обвинил меня перед всеми, советник, назвав вором, в то время как я сейчас перед всеми пощадил твою репутацию и сохранил твоё звание брамина! Надеюсь, ты обязательно вспомнишь об этом, когда я останусь безруким калекой, или моя голова по твоей вине свалится с плеч! Ракшас замер и с недоумением вперил свой взор в это злое, но до сих пор такое красивое лицо… — Я не понимаю, о чём ты говоришь, вайшья! — выкрикнул он вслед уходящему Лубдхаку. — И не хочу понимать! Невесело усмехнувшись, Лубдхак снова согнулся, как старик, выходя из тронного зала. Чандрагупта смотрел вслед своему хозяину с отвисшей челюстью. Из всего случившегося он сумел понять одно: в прошлом между аматьей Ракшасом и Лубдхаком произошло нечто, о чём вероятно никто и никогда не узнает. А кража коня и денег была лишь незначительной частью этой давней и, судя по всему, очень горькой истории. — Все свободны! — хлопнул в ладоши Дхана Нанд, обращая внимание подданных на себя. — Все могут идти, кроме него! — и он жестом указал на Чандрагупту. — Вот этого смелого и благородного юношу, который вернул императору украденную ценность, я прошу препроводить в мои личные покои. Бхадрасал! — окликнул Дхана Нанд своего генерала. — Да, мой император! — отозвался тот, низко кланяясь. — Я хочу, чтобы не твои воины, а ты сам лично доставил юношу ко мне. И поспеши! Я не желаю ждать долго. С этими словами Дхана Нанд спустился с трона и размашистым шагом покинул сабху в сопровождении министров и старших царевичей. — Вот же беда, — Индра с волнением поглядел на Чандру, начиная нервно грызть ногти на грязных пальцах. — Зачем, интересно, этот тиран тебя позвал? — Дело плохо, если не отпустил, а решил задержать! — затряс головой испуганный Стхул. — Может, он разозлился? Мало ли… И теперь побреет нашего Чандру налысо? — Или вообще зарежет, — у Индры затрясся подбородок. — Чандра-ааа! Не-еет, — тихо и жалобно подвывал Дхум, прижимаясь к другу, будто навеки прощаясь. «Они не узнали моего Раджу, — с облегчением понял Чандрагупта. — Они видели его мало, редко, издалека. К тому же переодетым. Они не поняли, что он и Дхана Нанд — одно лицо! И хорошо, что не поняли». — Да не бойтесь! — Чандра расправил плечи, выпрямился и бесстрашно улыбнулся. — Этот тиран ничего мне не сделает. Я вернусь обратно невредимым. Ну а если нет, кроме того, если и Лубдхак не вернётся, то вы станете хозяевами целого дома! И будете жить и здравствовать. — Нам не нужен дом Лубдхака без тебя! — рыдали все трое приятелей, обняв Чандрагупту. — Поторопись, парень, — рядом с ними вырос, будто из-под земли, Бхадрасал с бесстрастным лицом. — Император не любит ждать. Ты должен немедленно пойти со мной. — А если убегу? — вдруг решил опасно пошутить Чандрагупта. — Что мне за дело до приказов императора? Я вообще не его раб! Меч сверкнул в воздухе серебряной молнией, и Чандра, даже не успев ни о чем подумать, обнаружил, что клинок генерала плотно прижался к шее. — Будешь дерзить, лишишься головы, наглый сопляк, — всё тем же хладнокровным тоном произнёс Бхадрасал. — А теперь следуй за мной и не вздумай бежать, а то хуже будет. Под печальные завывания до смерти перепуганных Дхума, Индры и Стхула, Чандрагупта последовал за Бхадрасалом, всем видом выражая полную покорность. Но душа его уже предвкушала сладостную встречу с любимым и ликовала от счастья.