***
Гермиона постучала в дверь кабинета Макгонагалл и, услышав голос женщины, вошла в помещение. — Мисс Грейнджер, давно Вас не было видно, — Минерва улыбнулась ей, продолжив заполнять многочисленные бумаги. — Я была у семьи Уизли, праздновали день рождения Флёр, — Гермиона остановилась у стола профессора. — А где Скорпиус? — Он у себя в комнате. У Молли и Артура всё в порядке? А то в последнее время совсем некогда даже черкнуть им пару строк. — Всё хорошо, Флёр беременна, так что Молли бесконечно счастлива. Но это ей напомнило о Фреде и… она была немного подавлена и рада одновременно. — Тяжело представить, каково ей, — Макгонагалл оторвала взгляд от пергамента и сочувственно покачала головой. — Гермиона, я бы хотела попросить Вас о небольшой услуге. — Конечно, профессор, — девушка кивнула, почувствовав, что хоть кому-то могла помочь. — Поговорите серьёзно со Скорпиусом, — Минерва обеспокоенно нахмурилась, отложив перо. — Он перестал слушаться предписания Кингсли, начав выходить на улицу и гулять по замку совершенно спокойно. Это опасно, и может привлечь ненужное внимание. — Хорошо, но Вы уверены, что меня он послушает? — девушка свела брови на переносице, немного злясь на этого Малфоя. В последнее время Малфои доводили её до белого каления. — Вы его мать, пускай ещё и младше него, но он знает Вас и любит, — женщина улыбнулась уголками губ, кивая на дверь, ведущую в созданную комнату парня. — Идите. Гермиона вздохнула и на секунду замерла у двери, прежде чем постучать. Ей не ответили, и, просунув голову в просвет, она увидела Скорпиуса, лежащего на кровати. Он слушал музыку в наушниках с закрытыми глазами, словно пытался абстрагироваться от всего мира. Девушка села на край кровати и легонько потрепала его колено. Парень тут же разомкнул веки и снял наушники. — Привет, — оглядев помещение, она поняла, что её сын вырос довольно чистоплотным человеком. — Привет, — он улыбнулся, выглядя подозрительно усталым для юноши, который ничего не делал несколько недель. — Что с тобой? — Гермиона прищурилась, а потом заметила грязные ботинки сбоку от кровати и всё встало на свои места. — Ты что, ночью куда-то ходишь? Парень опустил глаза, аккуратно скручивая провода наушников. — Скорпиус! — Да, я выслеживаю Люциуса. И не надо говорить мне, что это опасно, — он поднял на Грейнджер предупреждающий взгляд, когда она уже приготовилась его отчитывать. — Я должен его найти и не буду больше сидеть и прятаться, пока ваш Кингсли мнёт дорогие кресла в своём Министерстве. — Почему ты так не доверяешь Кингсли? — на выдохе и с удивлением спросила Гермиона. — Он хороший человек и министр… — Дело не в нём, — Скорпиус закатил глаза, — а в том, что он политик. Министерство никогда не чешется помогать, когда им от этого нет никакой выгоды. Я убедился в подобном на личном примере и повторять его снова не хочу. Ты не сможешь убедить меня в обратном. И я буду выбираться по ночам из замка, чтобы найти чёртову гниду, даже если это опасно. Гермиона не знала, что сказать. Но чувство собственной бесполезности накрыло её так стремительно, что сердце за миллисекунду сжалось от разочарования. Она думала, что у них со Скорпиусом было какое-то понимание, желание слышать друг друга, а оказалось, что доверие между ними — только выдумка её воображения. Девушка могла преувеличить, но если вспомнить, что вытворял его отец, то всё становилось на свои места. Её так достала эта семейка. Хотелось удавиться, лишь бы больше никогда не иметь с ними ничего общего. Она устала. — В таком случае разбирайся сам, я больше ничего тебе не скажу, — Гермиона, наверное, вела себя как обиженная девочка, но было плевать, и она поднялась с намерением отправиться к себе в комнату, закутаться в одеяло и позволить себе ненавидеть весь мир хотя бы пару часов. А потом, глядишь, станет легче. — Мам, прости, — Скорпиус выглядел расстроенным. Он встал вслед за ней, видимо, чувствуя вину за то, что сорвался. — Я не хотел… Просто... это важно. — Я знаю, но моё мнение тебе неинтересно, потому что ты уже всё для себя решил, — Гермиона не смотрела на него, потому что понимала, что она сдуется. Взгляд Скорпиуса действовал на неё странно. Девушка не могла злиться на него долго, не могла думать о нём плохо и всегда чувствовала, что скучает по нему, словно он действительно был её ребёнком. Всё ещё маленьким ребёнком. — Ты взрослый человек, и твой выбор или действия я не собираюсь осуждать, просто… не забывай, что ты сам хотел спасти свою семью. А твои выходки и упрямство могут обернуть всё совершенно иначе. — Люциус — крыса, — прошипел парень. — Он никогда не станет действовать в одиночку. Он всегда заставляет делать грязную работу за него — научился у своего хозяина. Поэтому я единственный, кто знает его лучше всех. Только я могу найти его и убить. Прошло две недели, почти закончилась третья, как я здесь, и Кингсли ещё не сдвинулся ни на метр в своих поисках. А я пошёл к нему на приём практически сразу же. Я устал доверять самое важное для себя другим. — Я не хочу с тобой спорить, — злость проходила, но раздражение ещё бурлило в груди. — Мне кажется, нам лучше поговорить чуть позже. Сейчас мы оба злы и можем наговорить друг другу много неприятных вещей. Поэтому я пойду, — Гермиона завела прядь волос за ухо и коснулась двери. — У тебя всё в порядке? Ты выглядишь… замученной, — Скорпиус сделал шаг за ней, словно хотел остановить, но передумал. Девушка не знала, как поступить: сказать правду или соврать. С одной стороны, говорить о его отце плохие вещи не хотелось. У них отношения были и так, мягко говоря, напряжёнными. И усугублять их не стоило. Но, с другой стороны, ей больше некому было поделиться этим. Рассказать о проблеме под названием «Драко Малфой». И решение приняла более эгоистичная сторона, которая так редко могла позволить себе подобную вольность. — Малфой пьёт и творит много разных вещей. Не самых приятных, — губы поджались сами собой, когда она вспомнила вчерашнюю картину. Её до сих пор тошнило. Скорпиус смотрел на неё слишком удивлённо. Он, видимо, ничего не знал о проблемах отца с алкоголем. Возможно, в той реальности их и не существовало. — Я и не думал, что у него проблемы с выпивкой. — Серьёзные, и он не даёт помочь, так что ты можешь представить, как я от него устала, — Гермиона толкнула дверь, выходя из комнаты. Скорпиус хотел ещё что-то сказать, но она не дала ему этого сделать. — Потом увидимся. Грейнджер вздохнула с облегчением, когда Макгонагалл не оказалось за своим столом. Девушка поспешила покинуть директорскую башню и, выйдя в коридор, почувствовала себя легче не в закрытом помещении. Она медленно перебирала ногами, обхватив себя за плечи. В голове творилась вакханалия. Уже не осталось ни одного свободного места для мыслей, но они всё равно упрямо и невыносимо быстро возникали в небольшом пространстве. Гермиона не знала, о чём думать в первую очередь. Но больше всего ей хотелось просто забить на всё и попросить, чтобы её никто не трогал. Потому что Скорпиус был прав: она действительно выглядела замученной. Ужасно усталой и несчастной. И, что самое обидное, найти точную причину такого её состояния не получалось. Их всегда было слишком много, а потом они испарялись, словно все эти проблемы и не существовали вовсе. Гермиона спустилась по лестнице на первый этаж и услышала топот и множество голосов в Большом зале. Она вспомнила, что, когда выходила из башни старост, было около двенадцати, а это значит, уже наступил обед. Голодные студенты — шумный народец. Но девушка не хотела есть. Хоть она и отсидела три пары, аппетит так и не появился. Завтрак был скудный, так что пропуск обеденного приёма пищи был не самым разумным вариантом. Она вообще сильно похудела за последние две недели. Такой стресс у неё был только во время скитаний за крестражами. Тогда девушка тоже скинула много килограмм, становясь больше похожей на мешок с костями, чем на человека. Вот и сейчас происходила подобная жуть с её организмом. Причём она делала это не нарочно, просто пихать в себя еду не получалось, и выходило, что Гермиона могла ничего не есть целый день. Миновав длинный коридор и лестничные пролёты, Грейнджер остановилась напротив портрета, скрывающего вход в башню старост. Дама в голубом платье со смешной шляпой на голове посмотрела на неё жёлтыми глазами и подняла бровь в ожидании пароля. — Абиссинская смоковница. Дверь распахнулась, пропуская её внутрь. Малфоя нигде не было, и Гермиона с облегчением вздохнула, потому что увидеть после вчерашнего хорька она не была готова. И, наверное, никогда не будет готова. Только девушка обрадовалась прекрасному расположению вещей, как сверху послышался шум, и через минуту Драко показался в проёме, ведущем в его комнату. — Грейнджер, а я тебя жду, — противный голос Малфоя подействовал на неё, как аконит на оборотня. Также безжалостно. — Чего тебе? — она остановилась возле лестницы, ведущей к ней в комнату, чтобы в случае чего не слушать Малфоя и его мерзкий яд, а спокойно подняться к себе. — Дело в том, что я плохо помню, что вчера было, — Драко нахмурился и тут же зажмурился, простонав. Видимо, головная боль после большего количества выпитого — это наказание алкоголиков. — И представляешь, просыпаюсь сегодня утром, а моего кошелька нет. Гермиона прыснула, сразу поняв, куда делся кошелёк этого придурка. Видимо, та девица была не просто легкодоступной, но и воровкой. Она хотела злорадно посмеяться, но потом передумала. Лучше осуществить иронию в своей голове, иначе Малфой из штанов выпрыгнет от собственной тупости и злости. А ей не хотелось слушать его крики — настроение не располагало. — И ты намекаешь, что это я его вытащила? — с усмешкой спросила Гермиона, не в состоянии успокоить внутри себя ехидство. — Ну, мало ли, вдруг ты решила прикоснуться к прекрасному, — тихо сказал Драко, с прищуром посмотрев ей в глаза. Веселье пропало в её взгляде. Там осталась только ярость и обида. Грейнджер хмыкнула, покачав головой. Этот день точно её доконает. Осталось совсем чуть-чуть до окончательного взрыва, и тогда будет нечего спасать от замученной, уставшей, злой гриффиндорки. Гермиона развела руками в стороны: — Может, ты ещё обыщешь меня? Или устроишь обыск в комнате? — Не хочу испачкаться, — ядовитость в его голосе обычно говорила девушке, что нужно тормозить или ещё что-то в этом роде, но сегодня она не могла послушаться саму себя — и клапан сорвался. — Какая же ты гнида, Малфой, — прошипела Грейнджер. — Просто невыносимая гнида! Тебе пытаешься помочь. Пытаешься с тобой нянчиться. Хочешь, чтобы ты выбрался из дерьма, в которое сам упал. Хочешь поверить в тебя. А ты всё портишь. Как ты это делаешь? Я действительно не понимаю, — каждое её слово было произнесено медленно и чётко, потому что кричать, орать, кидать мебель не осталось никаких сил. — Я хотела, правда хотела тебе помочь. И потому мне было самой плохо, но я всё равно верила, что тебя нужно только подтолкнуть и поддержать. А ты… Слова кончились. Гермиона даже не знала, что ещё сказать. Наверное, её никогда так не обижали чьи-то другие высказывания, как высказывания Малфоя. Только ему удавалось сделать ей настолько больно, что иногда становилось тяжело вставать по утрам. Рон тоже не был аккуратен в словах, но разница в том, что Уизли делал подобное не со зла. По неосторожности. А Малфой — специально. И, смотря на него, она не видела ничего, кроме комка злости, лицемерия, грязи и собственных разбитых надежд. И как этот человек мог стать ей интересен? Она больше не понимала. Перегорело всё. Пару слов Драко Малфоя — любые ваши светлые чувства к нему могут превратиться в пепел или пыль, которая ничего не стоит. Ни для него, ни для тебя. Малфой смотрел на неё с безэмоциональным выражением на лице. Ему было плевать, что она сказала, — Гермиона видела. До данного момента девушка не понимала, почему он никогда не перебивал её, почему давал закончить своё обращение к нему, а теперь осознала: он издевался таким образом. Тупо и банально. Он делал вид, что слушает. Прислушивается. Не оскорбляет до определённого момента. А потом бьёт в самое больное, когда ты ослабляешь защиту и становишься уязвимым. По классическому сценарию из него сейчас должен был политься монолог, полный яда, ярости и нахальства. — Грейнджер, твои ожидания, надежды — исключительно твои проблемы, — Драко ухмыльнулся и засунул руки в карманы брюк. — Ты жалкая, если думаешь, что мне нужна твоя помощь или что ты вообще можешь мне помочь. Ты просто гря… — А как же «кровь у всех одинаковая», а, Малфой? — Гермиона встала ближе к нему, чтобы лучше увидеть панику в ртутных глазах. — А как же те слова, которые ты мне говорил тогда на крыше? А как же вся та боль, которую ты испытываешь? Что, больше смелости не хватит повторить всё то же самое кому-то другому, и поэтому ты наказываешь меня за свои же откровения? Ты ублюдок! — она прошептала последнее слово, замечая, что кадык Драко дёрнулся от какой-то испытываемой эмоции. — С чего ты это взяла, тупая идиотка? — теперь парень рычал, нависая над ней как коршун, готовый открыть пасть и проглотить её в один присест. — А что, в точку попала? — Гермиона саркастично подняла брови и фыркнула. — В любом случае, я знаю правду. — Какую ещё, нахрен, правду? — Что ты трус, и не просто трус — ты жалкий алкоголик, который никому не нужен. Который слишком боится рассказать о своих проблемах, ведь тогда от него могут отвернуться его якобы друзья. Который настолько боится стать похожим на отца, что уже стал им. — Заткнись! — заорал Драко, подлетев к ней, останавливаясь в миллиметре. Их носы почти соприкасались. — Заткнись. Ты ни черта не знаешь, мелкая… — Ты всегда меня оскорбляешь, когда я задеваю тебя за больное, — прошептала Гермиона. — Забавный факт, не так ли? Малфой тяжело дышал. Его глаза бегали по её лицу, словно искали, где стоит сделать надрез, чтобы снять скальп. Но потом они соскользнули на губы и почему-то больше не спешили возобновить свой маршрут. — Ты полный придурок, — выдохнула девушка, не понимая, отчего дыхание перехватило. Она чувствовала нечто странное. Тело будто не хотело её больше слушаться. — У тебя серьёзные проблемы, я устала это повторять и ждать, когда до тебя дойдёт. Твои пробелы в памяти уже кричат тебе, что нужно взять себя в руки, а ты не слушаешь. — И что? — хмыкнул Драко, ещё больше наклоняясь к ней. Гермиона и не заметила бы этого, потому что расстояния между ними и так не было, и ещё одно сокращение не сильно меняло картину. Но она… ощутила его приближение. Настолько ярко, что побоялась объяснить подобное самой себе, оставив на потом. Она проигнорировала его вопрос, решив поскорее сказать правду и подняться к себе. В безопасность. Везде было безопасно, где не было Малфоя. — Вчера меня не было в башне и в Хогвартсе в принципе. И когда я вернулась от Уизли, то наткнулась на то, как ты занимался сексом с какой-то девушкой. Не из нашей школы. На меня вы не обратили внимания, пока… не закончили ваши дела, — неожиданно Грейнджер вспомнила взгляд слизеринца, которым он её наградил, пока двигался в другой девушке. Бешенный. Лихорадочный. Возбуждающий. И никакой ненависти. Скорее… желание. — Поэтому я вернулась в свою комнату и больше не видела ни тебя, ни её. Видимо, она оказалась обычной воровкой. Или просто не удержалась. — И что ты делала у Уизли? — на фамилии Рона он скривился, словно съел лимон. А ещё глаза сузились в каком-то подозрении. — Мы отмечали день рождения Флёр. Помнишь такую? — Гермиона приторно улыбнулась, не понимая, какого чёрта он не отходил от неё. А как же страх запачкаться? — Обжималась с Уизли? Видимо, вы неплохо провели время, раз ты вернулась так поздно, — его губы растянулись в гнусной усмешке. — Что, он так плох? Потому что, вспоминая твой взгляд, я могу сказать… Гермиона не дала ему закончить, ударив по лицу. Этот ублюдок либо помнил всё с самого начала, либо вспомнил в процессе её рассказа. И возникал только один вопрос: что за бред? Левая щека Малфоя покраснела, и на ней остался характерный след в виде ладони. Он размял челюсть, не отрывая озадаченно злобного взгляда от её глаз. В которых также бушевали самые разные эмоции. — Надеюсь, это тебя хоть немного отрезвило, Малфой, — Грейнджер оттолкнула его от себя, удивившись, почему он опять ничего не сказал по этому поводу. По поводу её прикосновений. — Предупреждаю в первый и последний раз: ты можешь говорить обо мне всё, что захочешь. Мне плевать, я всегда могу с тобой самостоятельно разобраться. Но запомни: Уизли — моя семья. И если ты ещё раз скажешь хоть одно гнусное слово о любом из них, я лично тебя придушу подушкой во сне. Или убью любым другим способом, не оставляющим следов. Поверь мне, если я по-настоящему захочу этого, то тебе не спастись. Гермиона, гордая своей речью и тем, что дала достойный отпор его словам, развернулась, тряхнув волосами, и поднялась к себе в комнату, хлопнув напоследок дверью. Драко задумчиво провёл рукой по щеке, ухмыляясь забавности девчонки и её огню в глазах, которого ему самому не хватало.***
Скорпиус раздражённо свесил ноги с кровати, злясь на самого себя. Ему не следовало хамить Гермионе и разговаривать с ней в таком тоне. Он никогда не позволял себе говорить с матерью так, как сделал это сегодня. Вина и сожаление душили его. Резали изнутри. Парень устал сидеть на месте — за подобное он не собирался оправдываться. За свои поступки в данном плане ему не было стыдно. Но за поведение… — Чёрт, — прошептал Скорпиус, услышав, как открывается дверь в кабинет директора. — Профессор Макгонагалл, я хотел с Вами поговорить, — Гарри остановился возле стола директора, смотря на неё, как безумный. — Почему Вы ничего не предпринимаете, чтобы бороться с возникшей ситуацией? — Мистер Поттер, не забывайтесь, будьте добры, — Минерва встала и подошла к стеллажу с книгами, ища определённый фолиант. — Спокойно объясните, что случилось и о чём Вы говорите. Скорпиус услышал тяжёлый вздох и решил выйти из своего убежища. Он толкнул дверь, и она скрипнула, привлекая к нему внимание. — Скорпиус, какого чёрта я узнаю, что ты выходишь из этого помещения? — Гарри, увидев его, сразу переключился и теперь выражал не негодование, а злость. — У тебя есть приказ министра… — Я не буду больше прятаться, можешь так ему и передать, — Малфой сложил руки на груди, подперев плечом косяк. — Я сам найду Люциуса, и это не обсуждается. — Давай мы решим, что обсуждается, а что — нет, ладно? — Гарри выставил вперёд ладонь, по всей видимости, чтобы оставаться спокойным, но такое не работало даже с ним. — Кингсли отдал мне приказ присматривать за тобой… — А чем он сейчас занимается, а? — снова перебил его блондин, чувствуя небольшое удовлетворение от доставания Поттера. Наверное, это семейное. — Может, он уже вступил в сговор с Люциусом? Может, тот уже убил вашего любимого министра, а вы и не знаете? — Ты несёшь бред! Кингсли под надёжной охраной, и я очень сомневаюсь, что Люциус способен пробраться в Министерство, полное авроров. — Не нужно недооценивать его, — зло прохрипел Скорпиус. — Именно этот человек убил твою подругу в будущем. Именно этот человек стал причиной множества убийств обычных магглов и волшебников. Он опасен, а вы всё никак не поймёте, почему я прибыл сюда, — вздохнув, он зарылся рукой в волосы. — Я надеюсь, ты сможешь самостоятельно это понять. Он хочет изменить историю самым обычным способом: убив Гермиону. Если ему удастся, я не появлюсь на свет. Соответственно, ему больше никто не будет мешать. А если я не появлюсь на свет, то и сопротивления не будет существовать. — Ты — глава сопротивления? — удивлённо спросил Гарри с широко открытыми глазами. — Был, пока оно существовало, и пока Люциус не разрушил всё, убив мою сестру, — Скорпиус ощутил, как температура в теле упала до минимума. Как все органы обострились, и теперь он наконец решился. — Я больше не буду играть по вашим правилам. Я пытался, но это ни к чему не привело. Поэтому прости, Гарри, но разбирайся с Кингсли сам. Я найду Люциуса и убью. Всё, занавес. Скорпиус не стал ждать уговаривающих речей или сочувственных слов. Он просто покинул башню директора, спускаясь на первый этаж, чтобы побыть ближе к подземельям. Его раздражало бездействие. Он ведь правда старался задушить в себе идею действовать в одиночку. По собственному плану, потому что ему казалось, что это провальная затея. В настоящем времени Министерство ещё могло работать, а не просто делать вид, что работает. Они способны были поймать Люциуса. Но всё получилось как всегда. Никому нельзя верить. Нужно рассчитывать только на себя. И в некоторых случаях на свою семью. Так ему говорил отец, и он оказался прав почти во всём. Скорпиусу не откуда было ждать помощи, поэтому нужно работать в одиночку. Семьи у него больше не было. И вряд ли будет. Дамблдор был прав во всём. Скорпиус надеялся на слишком многое. На невозможное. Видимо, в чём-то он остался ребёнком, потому что до последнего верил, что ему удастся всё исправить и однажды он проснётся от рук матери на его волосах. От шуток отца. От смеха сестры. Но всё это кануло в Лету. Всё это превратилось в воспоминания. И только в них. А он остался один. Навсегда. Скорпиус зажмурился, не давая себе возможности расклеиться. Не давая себе впасть в отчаянье. Не давая провалиться в яму, из которой нет выхода. Особенно в одиночку. Парень прислонился спиной к подоконнику и посмотрел на вход в слизеринское общежитие. Он скучал по той атмосфере, которая образовалась на последних годах обучения. Скучал по одногруппникам. Скучал по урокам и домашним заданиям, потому что в школе не было никаких проблем. Всё казалось таким лёгким, спокойным. А теперь эти ощущения утратились и от них остались только воспоминания. Одни воспоминания. Блондин услышал, как недалеко кто-то напевал знакомую мелодию. Он пошёл на звук, который с каждым шагом становился всё ближе и ближе. Завернув за угол, Скорпиус наткнулся на свою незнакомку и улыбнулся, потому что она сидела в наушниках, совершенно ничего вокруг себя не замечая. Присев на край подоконника, на котором восседала девушка, Малфой вытащил наушник из её уха и вставил в своё. — «Queen». Здорово, мне они тоже нравятся. Девушка смотрела на него сначала испуганно, а потом до крайности возмущённо. Она толкнула его в плечо, но он не сдвинулся с места. — Опять ты?! — она забрала наушники и быстро смотала их, не слишком заботливо убирая в сумку. — Я же сказала отстать от меня. — А я дурачком родился, с первого раза ничего не понимаю, — пошутил парень, внимательно следя за эмоциями девушки. Она была такой смешной и забавной, что он не удержался и щёлкнул её по носу. — Обалденный нос. И это была правда. Маленький. Аккуратный. В небольших веснушках. Просто сказка. — Ты… Не трогай! — взвизгнула незнакомка и принялась застёгивать свою сумку, но молния как назло не хотела поддаваться. — Чёрт. — Давай помогу, — Скорпиус убрал её руки с молнии, и через секунду сумка была уже застёгнута. — Я не маньяк, мне просто хочется узнать твоё имя. — Забавно, все маньяки-убийцы так говорят, — она сложила руки на груди, поджав пухлые губы. — И кстати, я не знаю твоего имени. — А многих маньяков-убийц ты встречала? — тревожно спросил парень, делая испуганные глаза, но потом засмеялся с выражения удивления на лице девушки. — Не многих, ты первый, — она закусила губу, а потом стрельнула зелёными глазами. — Так как тебя зовут? — Кажется, мы поменялись местами, и теперь я стал тебе интересен, таинственная когтевранка, — последние слова он прошептал, немного наклоняясь вперёд, почти касаясь своим кончиком носа её. Она сглотнула, и блондин улыбнулся, заметив её реакцию. — Я — Скорпиус Малфой. И в эту минуту он подумал, что, наверное, ему не стоило называть своё настоящее имя. Но потом парень вспомнил о цвете своих волос и осознал, что принял правильное решение. Он был всего лишь одним из многочисленных кузенов Драко Малфоя, живущих за границей. В такое кто угодно поверит, к тому же проверить данный факт было очень тяжело. Малфои в родстве со всеми чистокровными семьями Англии, и многими зарубежными тоже. — Малфой, — протянула девушка, — а я никак не могла понять, кто ты такой. При первой встрече мне показалось, что ты — Драко Малфой, но потом поняла, что нет. — Он мой очень дальний кузен, — с ухмылкой сказал Скорпиус, мимолётно проходясь взглядом по телу незнакомки. Красивая. Очень. Большие зелёные глаза. В меру пухлые губы. Стройная, но не худая. Скорее немного пышная, но такая аппетитная и милая, что глаз не оторвать. Он любил таких девушек. Анорексички никогда не были в его вкусе. Их хочется только откормить, другие мысли и не приходят в голову, когда видишь кости да кожу. — Так ты мне скажешь своё имя? А то получается нечестно, ты моё знаешь, а я твоё — нет, — он наклонился к ней ближе, оперевшись локтем о стену, чтобы иметь возможность чаще смотреть на её лицо. — Ева. Ева Селвин, — ответила больше не незнакомка, протянув руку для рукопожатия. Это заставило его снова улыбнуться так сильно, что скулы начало покалывать. — Приятно познакомиться, Скорпиус. Малфою очень понравилось, как прозвучало его имя мягким голосом девушки. Он сделает всё, чтобы у неё была возможность чаще произносить его. — Приятно познакомится, Ева, — парень взял её ладонь в свою и оставил поцелуй на тыльной стороне. Девушка покраснела и отвела взгляд. Собственное сердце вытворяло кульбиты и не хотело останавливаться. У него было много девушек. Действительно очень много. Но ни одна из них почему-то не могла вызвать столько эмоций в нём, как Ева всего за две короткие встречи. Скорпиус всегда хотел отношений как у родителей. Хоть и считал подобное очень сентиментальным и никому не признавался в своём желании. Наверное, только Кэсси знала его небольшой секрет, но ей было позволительно. Он вообще позволял ей всё, как и отец. И теперь Малфой смотрел в зелёные омуты, которые были похожи на хвойный лес, что затягивал, не оставляя подсказок, где найти выход. Он смотрел в них и, кажется, начинал блуждать, как в лабиринте. С одним большим исключением — выбираться не было желания. — Ты такой галантный, — со смущённой улыбкой сказала девушка, будто нехотя забирая у него свою ладонь. — Это всё мамино воспитание. Она всегда говорила, что если я хочу покорить девушку, нужно не забывать о манерах. — Говорила? — Ева сочувственно нахмурилась и уже хотела извиниться, но Скорпиус опередил её. — Да, была. Но не переживай, я не маленький. Всё нормально. — Всё равно это как-то… Только познакомились и… — она развела руками, не зная, как выразить в словах свои мысли. — Я понял, — Скорпиус хмыкнул и жестом попросил её подвинуться. Ева спустила ноги с подоконника, и теперь они соприкасались бёдрами, отчего по телу забегали мурашки размером со слона. — Ты мне лучше расскажи, почему наследница чистокровной фамилии Селвин слушает маггловскую музыку? Взгляд девушки из игривого-смущённого превратился в напуганный и подозрительный. Она тут же перестала улыбаться. — Какая разница, кто написал музыку? Главное, что она есть и какие эмоции у тебя вызывает. Скорпиус покачал головой, немного злясь на себя за то, что сформулировал вопрос неправильно. — Ты не подумай, Ева, что я высокомерный чистокровный ханжа, который станет презирать человека за прослушивание маггловской музыки. Моя мама была магглорождённой, так что этот мир для меня очень близок. Какое-то время я там жил без магии, и мне нравилось. Но я родился волшебником, и всё равно, как бы тебе ни было хорошо без магии, гены, родословная или обязанности заставят вернуться. — Вау, по тебе и не скажешь, хотя, — она оглядела его с ног до головы, — нет, по тебе скажешь, — они засмеялись, чувствуя с обеих сторон, как напряжение буквально рассеивается между ними. — Прости, что я так… агрессивно повела себя. Просто большинство моих знакомых вообще не понимают и не разделяют мои взгляды. Это заставляет реагировать на всё слишком эмоционально. — Расслабься, я тоже многого наслушался на первых курсах школы. Так что делай как считаешь нужным и никого не слушай. Даже меня. Снова приятный смех, словно музыка. Скорпиус настолько засмотрелся на неё, что пропустил вопрос. Он тряхнул головой, почувствовав себя полнейшим идиотом. — Ты что-то сказала? — Сколько тебе лет? Выглядишь ты на восемнадцать, но мне почему-то кажется, что ты старше. Ева так ярко улыбнулась, что парень ощутил, как его мозги, которые никогда не отказывали в присутствии девушек, покинули хозяина, на прощание помахав ему ручкой. — Мне двадцать один. Её глаза стали немного больше от удивления, но, впрочем, это единственное, что показало степень шока девушки. — Неожиданно, — она болтала ногами в воздухе, и Скорпиус заметил, что он спокойно дотягивается до пола. Значит, Ева невысокая. Потом он вспомнил более детально их прошлую встречу в коридоре и убедился в своих догадках. — Я думала, что лет девятнадцать. — А что, ты любишь помоложе? — слегка пошловатая ухмылка, и она фыркнула. — Парни помоложе — чаще всего полные идиоты. Они ещё не нагулялись и им кажется, что каждая девушка их хочет. Так что нет. Я скорее… по старичкам. — У меня есть конкурент, которому лет под шестьдесят? — Скорпиус флиртовал, как идиот, но это приносило какую-то лёгкость и расслабление. Ему так не хватало этого в общении хоть с кем-то. — И как я буду его называть? Шестидесятилетняя зая? — Ева серьёзно кивнула, а потом не выдержала и прыснула от глупости сказанного. — Нет, мне нравится не настолько старые. У меня всё хорошо с отцом и дедушкой. Я не ищу себе папика. — Так какая разница тебе нравится? — Скорпиус хотел услышать ответ, который уже читал в её движениях, мимике, взгляде. Она была лёгкой, воздушной, возможно, кому-нибудь другому девушка показалась бы странной или доверчивой, но он сразу увидел то, что искал. Чувство покоя. Только вторая встреча, а он уже чувствовал себя с ней спокойно. Все мысли улетучились из головы. Они больше не мешали ему дышать. Не перекрывали доступ к кислороду. Скорпиус смотрел на веснушки, на милый нос, на большие зелёные глаза, на каштановые волосы, затянутые в высокий хвост, и ощущал умиротворение. — Наверное, года три-четыре — самое то, — Ева смотрела на него так, словно хотела сказать что-то ещё, но передумала. — Как мне повезло, — протянул парень, проводя языком по зубам, чтобы не сделать ничего дурного и скоропостижного. Он не хотел спешить и напугать девушку своим, возможно, озабоченным поведением. Секс никогда не стоял для него на первом месте в отношениях. Проблема была в том, что большинство девушек, с которыми он был, могли предложить только своё тело. Конечно, он сам их выбирал, и это не делало ему чести, но Скорпиусу всегда было обидно, что никто не пытался сначала поговорить с ним, а уже потом залезть в штаны. Все смотрели сначала на его внешность, потом на фамилию, затем пытались узнать количество нулей на его банковском счёте. Но никто из тех, с кем он «встречался», не спрашивал его о нём самом. Было одно исключение, но всё закончилось печально. Виноват был он, но накосячил другой человек. У Скорпиуса был хороший друг — не лучший, но близкий к этому. И была девушка, в которую он был влюблён не слишком серьёзно, они ещё недолго встречались на тот момент. И ему казалось, что его девушка хорошо общается с его другом без задней мысли. Пока однажды не наткнулся на них в своей спальне старосты школы. Было больно. От предательства и такой банальщины. Хотелось смеяться, а потом набить морду другу. Но Скорпиус не стал. Просто ушёл, не желая слушать лживые оправдания. На удивление через два года после окончания школы они поженились. Парень был рад за них, наверное. Но не зря говорят, что человек, которого предали, всегда будет сомневаться и искать предателей в других. Таким и стал он. Возможно, следующие его отношения и закончились бы по-другому, но там сработал рефлекс или отсылка к прошлому, и он бросил вроде бы хорошую девушку. Чтобы история не повторилась. Может быть, она бы не повторилась, но страх почувствовать ту боль снова сделал за него всю работу. Скорпиусу всегда было тяжело влюбляться. Наверное, потому, что он считал свою мать идеалом и пытался найти такой же для себя. Но ни одна девушка не давала ему такого же покоя и комфорта. Раньше не давала. Он умел чувствовать людей. Это качество развивалось в нём долгие годы, пока не стало настолько привычным, что Скорпиус уже не представлял своей жизни без сканирования людей одним взглядом. Он мог по одному разговору понять, стоит ли продолжать с человеком общение. Стоит ли тратить на него своё время. Стоит ли позволять приблизиться поближе. Чаще всего чутьё подсказывало, что не стоит. А сейчас… оно молчало. Ева больше не улыбалась. Она внимательно смотрела в его глаза. Скорпиус наклонился вперёд, останавливая взгляд на губах девушки. Коснувшись рукой её ладони, она вздрогнула и резко спрыгнула с подоконника, поправляя волосы. — Что ж, мне, наверное, пора. Уже поздно, — она нервничала, её глаза бегали по полу, а щёки окрасились в розовый оттенок. Скорпиус разозлился на себя до стиснутых зубов. Он ведь не хотел спешить, но всё равно не сдержался. Похотливое животное. — Давай я тебя провожу, — он попытался сгладить ситуацию и, встав рядом с девушкой, повесил её сумку на плечо. — Хорошо, — она быстро повернулась к нему спиной, чуть ли не бегом направляясь в сторону когтевранской гостиной. — Знаешь, мне всегда было интересно, что вы за народ такой, когтевранцы, — его слова заставили Еву обернуться и хмыкнуть от их глупости. — А какие мы? Странные или слишком умные? — Селвин остановилась и сложила руки на груди, всем видом демонстрируя оскорблённость. — И то, и другое. Всего понемногу, — Скорпиус продолжал идти, услышав за спиной вздох и копошение. — Это ты странный, — тихий голос его лишь позабавил, и, не сбавляя шага, они в скором времени увидели вход в гостиную Когтеврана. Ева забрала свою сумку, слегка коснувшись кончиками пальцев его ладони. Неожиданно она отдёрнула руку, подняв на него озадаченный взгляд. — Ты чего? — он посмотрел на свою кисть, не понимая, что могло произойти. — Ты током бьёшься, — виновато сказала девушка, растянув губы в улыбке. — Это же хорошо, значит, живой. Ты знала, что только живые тела могут проводить через себя ток, — заговорщически прошептал Скорпиус, снова наклоняясь к девушке. Ева покачала головой, словно он произнёс несусветную глупость. Она встала на носочки и быстро поцеловала его в щёку. Малфой растерялся, что за ним редко водится, и удивлённо взглянул на неё. — До завтра, Скорпиус. Не пропадай, — девушка оставила его стоять как громом поражённым и вскоре скрылась в гостиной своего факультета. Парень притронулся к поцелую на щеке, что горела как после удара, и улыбнулся уголками губ. Кажется, жизнь не настолько серая, как ему казалось ещё утром. Видимо, нужно лишь встретить правильного человека, который будет способен внести побольше красок в твоё мировоззрение. Иногда стоит вылить всю гуашь на холст, чтобы увидеть общую картину и понять, что ты хочешь нарисовать.