Абстракция

Драко резко обернулся, услышав за спиной шорох. Поттер крался к ним со Скорпиусом, и Малфой подумал, насколько же жизнь непредсказуема, раз теперь они рискуют вместе с Золотым мальчиком. — Какого чёрта вы припёрлись сюда в одиночку? — прошипел Гарри, и Драко заметил, что его волосы выглядят ещё хуже, чем обычно. — Что у тебя на голове, Поттер? — не удержался Малфой. — Кто-то взлохматил тебе причёску? Гарри немного покраснел в области щёк и челюсти, ничего не отвечая на высказывание Драко. Скорпиус взмахнул палочкой, создавая дезиллюминационное заклинание, которое они предварительно убрали, чтобы Поттер смог их найти. — Мы видели несколько, судя по всему, приспешников Люциуса, — Скорпиус взмахнул древком и перед ними материализовался примерный план местности. — Отсюда мы пришли, — он пометил эту область красным крестиком, — а вот здесь появились они. Я немного проследил за ними, они собрались в какой-то лачуге. — Ты ведь понимаешь, что лезть туда втроём, без подготовки или страховки, просто самоубийство? — назидательно сказал Гарри, внимательно изучая маршрут, построенный крестником. — Мама мне миллион раз рассказывала, как вы, не имея никакого плана, бросались в пекло, — ухмыльнулся Скорпиус. — Поэтому твои слова не произвели на меня эффекта. Ты сам знаешь, что здесь главное — неожиданность. — Как бы мне не было тошно это говорить, но Поттер прав, — Драко скривился, чувствуя, что внутри всё взбунтовалось после его фразы. Но шокированный взгляд Избранного стоил того. — Мы только ещё больше влипнем в дерьмо. Нужно думать. — Спасибо, Малфой, — удивлённо пробормотал Гарри, до сих пор не веря, что услышал подобное. Кому расскажешь, не поверят. — Пока мы думаем, они уже все разойдутся, — огрызнулся Скорпиус, всплёскивая руками. — Неужели непонятно, что нужно действовать сейчас?! — Давай я буду решать, когда стоит лезть в пекло, а когда нет, — строго произнёс Гарри. — Это моя работа, не забывай. Я умею определять, когда риск стоит того, а когда нет. Скорпиус фыркнул, отворачиваясь. Драко понимал его желание поскорее прижучить Люциуса и убить, но становиться козлом отпущения или жертвой, не хотел. У него только началась свободная жизнь и пускать её на ветер ради благих целей, не являлось его заветной мечтой. Малфой вздохнул, пытаясь найти компромисс. Обычно он никогда не делал ничего подобного, но сейчас это показалось необходимым. — Можно провести разведку и потом решить, что делать дальше. Либо продолжать, либо отступить, чтобы дождаться авроров или отложить на некоторое время поимку этих… Мы даже не знаем, кто они, — Драко нахмурился, впиваясь взглядом в Скорпиуса. Он не обратил на него внимание. — Вот именно, — согласился Гарри, ощущая, как его передёргивает. — Нужно всё продумать, а не кидаться с распростёртыми объятьями на их палочки. Скорпиус молчал. Кажется, он разозлился, что всё пошло не так, как хотел сам парень. Драко переглянулся с Поттером, чувствуя себя матерью-наседкой. Чёрт возьми, была бы здесь Грейнджер, ему бы не пришлось вправлять мозги их сынку-переростку. Хотя вряд ли Малфой позволил бы ей шататься по лесам вместе с ними. Но они друг другу никто, вроде. Так что у него не было права говорить ей, что делать, а что нет. Но Драко точно бы попытался. Наверно. По крайней мере, сделал бы попытку. — Ладно, хорошо, вы правы, — Скорпиус с поражением поднял руки. — Отлично, тогда нам следует поторопиться, пока они не разошлись, — Гарри крепче сжал палочку в руке и двинулся в сторону, которую парень указал на примере местности. Драко дождался пока Скорпиус последует за Поттером и замкнул процессию, страдальчески вздыхая. Он уже так жалел, что ночью находится здесь, вместо того, чтобы лежать в своей кровати и наслаждаться жизнью. Или пить. Рука сама собой потянулась к карману за фляжкой, но её там не оказалось. Потом он вспомнил, что сопляк забрал её себе, и настроение слизеринца окончательно упало на дно Марианской впадины. Жутко хотелось промочить горло, но этому мешало не только отсутствие напитка под рукой, но и присутствие Поттера. При Золотом мальчике не хотелось показывать себя во всей красе, потому что он обязательно нажалуется Грейнджер. А Драко признавал, что не хотел бы её разочаровывать в самом себе ещё больше. Ему казалось, что это какое-то проклятье. Словно гриффиндорка подложила ему заразу в мозг и с ухмылкой наблюдала, как долго она будет прорастать, и как долго Драко будет сопротивляться. И проблема в том, что сил на сопротивление у парня больше не осталось. Она выжала всё, подчистую. Не оставила и капли от его прежнего состояния. Развлекаясь в стороне. Размышления Малфоя всегда были полны пессимизма и отвращения ко всему живому. А ещё они были наделены его скверным характером и желанием прибить всех и вся. Но когда дело касалось девчонки, почему-то всё принимало совершенно иной оборот. Драко начинал думать, как сопливый пуффендуец. Фу, мерзость. Но это правда. Он сам стал замечать за собой такую особенность — становиться размазнёй, когда Грейнджер мелькает в его мозгах. Хотя стоит быть откровенным и сказать, что появляется она там двадцать четыре часа в сутки. Не меньше, а то и больше. Что же с тобой происходит, Малфой? Не знаю, Грейнджер, но у меня есть одна догадка, от которой ноги трясутся исключительно от страха. Потому что Драко всегда боялся влю…вл… в общем совершить ошибку всего мужского пола. Он страшился, но одновременно и желал этого, но, разумеется, не признаваясь даже самому себе. Но, как правило, такое случается с нами, когда мы меньше всего хотим этих проблем, а именно — чувств. Это закон подлости. Работающий прямо как нужный автобус, который всё никак не приедет. И только ты решил сесть на другой или пойти пешком, как он проезжает мимо. Сколько людей погубил этот проклятый закон, можно лишь гадать. Но Драко не очень горел желанием стать очередной цифрой в этом бесконечном отчёте. Жаль, что он поздно задумался и попытался свернуть назад. Теперь нет обратного пути. Они миновали чащу, и Малфой постоянно оглядывался, будто ощущая, что кто-то буравит его спину взглядом. Он снова посмотрел назад и увидел, как кустарник какой-то знакомой травы дёрнулся, словно его задели. Драко нахмурился, отставая от Скорпиуса и направляя палочку в ту сторону. Шаги парня и Поттера уже почти не были слышны и слизеринец всё больше стал ощущать себя на прицеле. Он приготовил заклинание обнаружения в голове и практически произнёс его про себя, как в него полетела зелёная вспышка. — Твою мать… Малфой чудом увернулся и принялся бежать вперёд. Ему в спину продолжали лететь различные заклинания и поставив защиту, парень отлетел от мощного потока магии, ударившего ему между лопаток. — Поттер! — крикнул Драко, выплёвывая траву, которая попала в рот при падении. Он увидел вспышки заклинаний в стороне, где должны были находиться Поттер и Скорпиус, и встав, побежал к ним на выручку. Их окружали — это понятно. Не ясно — зачем. — Авада Кедавра! — новое заклинание полетело в Малфоя, и парень пригнулся, сразу посылая в ублюдка Петрификус. Пожирателей (или кем они были) становилось всё больше. Они загоняли их в круг и Драко, даже специально не двигаясь, оказался спиной к спине с Поттером. В очередной раз увернувшись от убивающего, Малфой крикнул: — Нужно убираться отсюда! Это ловушка, нас здесь просто перебьют! — Знаю, найди Скорпиуса! — Гарри пригнулся, посылая красный луч в высокого коренастого мужчину, который зарычал, когда отлетел назад на несколько метров. — А где он? — взревел Драко, не понимая, куда мог деться сопляк. — Он за кем-то побежал, я не знаю! — с отчаяньем воскликнул Гарри, начиная прикрывать Малфоя, когда он, не дослушав, побежал искать мелкого пиздюка, которому собственноручно отвернёт голову. Драко чувствовал, как сердце бьётся где-то в глотке. Он боялся опоздать. Он никогда в жизни так не боялся опоздать. Ноги бежали быстрее, чем обычно, и парень совершенно не замечал, как колючие ветки хлестали его по лицу. Почему-то перед глазами развернулась самая страшная картина, которая только может прийти в такой стрессовой ситуации. Драко думал, что скажет Грейнджер, если она вернётся, а он признается, что не уберёг их сына. Она не простит, и он тоже себя не простит. Именно в этот момент, парень понял, как боялся потерять ту жизнь, которую обрёл с прибытием Скорпиуса. Он понял, что поганый сопляк ему, чёрт возьми, дорог. Малфой не мог его потерять. Паника всё сильнее стала завладевать его сознанием. На глазах уже образовывалась мутная пелена, но слизеринец упрямо сгонял её, тряся головой. Наконец-то он увидел двух людей, которые что-то яростно кричали друг другу, посылая заклятия в тела, чтобы выбить из них жизнь. Драко узнал Скорпиуса сразу же, а другой, очевидно, был его отцом. Тем, в кого он превратился. Парень бросился к сыну, применяя на себя щит, чтобы не умереть раньше, чем совершит свой героический поступок. — Скорпиус, уходим! Он не отреагировал никаким образом на слова Малфоя и снова запустил заклинание в Люциуса, который отбивал их, безумно смеясь. — А это мой дорогой Драко, — саркастично сказал Малфой-старший, останавливая поток заклинаний. — Ты только посмотри, ты уже переживаешь за этого… человека. — Я не собираюсь разговаривать с тобой по душам, ты не мой отец, — выплюнул Драко, делая незаметный шаг в сторону Скорпиуса, который странно замер. — Неужели? — улыбнулся Люциус слишком удовлетворённо, пока Скорпиус раскрывал рот в шоке. — Нет! — закричал он. — Да, — Люциус развёл руками в стороны, не спуская загадочного взгляда с Драко. — Что? — слизеринец посмотрел на сына, а потом на отца, ничего не понимая. И видя, как переменился в лице Скорпиус, на душе образовался камень, который должен был вот-вот придавить его внутренности, чтобы убить. — Нет, — промолвил Скорпиус, — нет, нет… — О чём ты, мать вашу, говоришь? — Драко резко подошёл к Люциусу, хватая его за грудки. Почему-то он совершенно не боялся быть убитым именно сейчас. Парень понимал, что если бы отец хотел по-настоящему убить его или Скорпиуса, то точно бы сделал это за миллисекунду. Ему просто нравилось играть с ними. Как коту с мышами. — Я убил Люциуса, — улыбка сумасшедшего на губах и Драко в шоке отпускает его. — Примерно после твоего последнего визита туда, — он посмотрел на Скорпиуса, который зажал кулак между зубами, чтобы не зарычать. — Я славно провёл этот месяц с Нарциссой. Ты даже не представляешь, сын, как я скучал по ней. А она ничего и не заметила. — Ты ублюдок, — Драко кинулся на него и его руки сомкнулись на старческой шее. — Ты убил моего отца! — Я и есть твой отец! — Ненавижу! — слизеринец нанёс первый удар, потом второй, а затем… сбился со счёта, потому что слёзы стали бесконтрольно литься, пачкая окровавленное лицо Люциуса на его глазах. Драко замер, всхлипывая. Он не попрощался. Он только отталкивал и даже не знал точной даты смерти своего отца. Руки опустились сами собой, пока грудная клетка ходила ходуном. Люциус хохотал, время от времени издавая булькающие звуки. Скорпиус медленно приблизился к нему, хватая за плечи. — Уходим, быстрее за Гарри и уходим, — его слова звучали так, словно Драко провалился в вакуум. Он кивнул и поднял палочку с земли, которую выронил, бросившись на Люциуса. Парень сжал челюсть, видя, как ублюдок, что имел одну внешность с его — теперь уже мёртвым отцом — смотрел на него и ухмылялся. Драко направил на него палочку и произнёс то заклинание, которое ему никогда прежде не удавалось: — Круцио! Слово так легко слетело с губ, что он даже задумался, почему раньше не мог причинить боль тому, кто её, возможно, заслужил. Люциус вертелся, не прекращая смеяться. Его глаза налились кровью и весь его вид внушал ужас. — Круцио! — Драко, не надо, — Скорпиус попытался положить ему руку на локоть, но тот просто скинул её. — Круцио! Круцио! Круцио! — он посылал вспышки заклинания в человека и не мог остановиться. Ярость застилала глаза и несмотря на слёзы, парень видел всё. — Пап, прекрати! — Скорпиус ударил его по руке, заставляя остановиться на секунду. — Ты сам хотел убить его! — крикнул ему в лицо Малфой, отворачиваясь и впиваясь глазами в лицо Люциуса, который пялился на него с небывалым интересом. — Не от твоей руки, слышишь? Мне уже приходилось убивать людей, а тебе нет! Не делай этого! — Скорпиус рванул вперёд и схватил палочку Драко за основание, но он повернулся и направил её тому в грудь, произнося Остолбеней. Парень отлетел, перевернувшись в воздухе. Он не шевелился, но Драко не стал зацикливаться на этом. Он взглянул Люциусу в глаза, которые были полны… гордости? — Я убью тебя, — прошептал слизеринец, целясь мужчине прямо в сердце. — Драко, не обманывайся, ты не способен на убийство, — Люциус поднялся на локтях, указывая на своё сердце. — Но если ты хочешь попытаться, то давай. Прямо сюда. Но пока ты будешь собираться с силами, я расскажу, как тот Люциус, которого ты знал, молил о пощаде. — Заткнись! — Он стоял на коленях и просил пощадить его. Даже не тебя и Нарциссу, а только его. Твой отец, Драко, которым был я в прошлом — являлся трусом. Он трус, такой же, как и ты. — Я сказал заткнись! — Драко закричал, чувствуя, как дрожит палочка в руке. — Ну давай, — Люциус, кажется, получал удовольствие от вида сына, который был бледным, как сама смерть. — Давай, всего два слова. Давай же! — Авада Кедавра! — произнёс Малфой, но Поттер толкнул его и заклинание пролетело в метре от головы Люциуса. — Ты больной идиот! — Гарри трансгрессировал к Скорпиусу, который до сих пор был без сознания, и снова сделал прыжок, перенося их в Хогсмид, под аккомпанемент безумного смеха Люциуса.

***

— Вы придурки! — заорал Поттер, как только они поцеловали землю в Хогсмиде. — Стадо баранов! Видимо, у вас это семейное. Скорпиус мотнул головой, медленно приходя в себя. Он поднял глаза на отца, видя его расфокусированный взгляд, направленный на снег под руками. — Кретины! Малфой — ты сукин сын! — Гарри обратил внимание на слизеринца, стремительно приближаясь к нему. — Слышишь, придурок? Какого хрена я увидел?! Ты собирался убить его, дебил доморощенный! — Гарри, — прошептал Скорпиус поломанным голосом, прося прекратить. — Что? — он посмотрел на парня. — Только не говори, что ты защищаешь его. Это он тебя вырубил? Захотел сам убить этого ублюдка? Тебе что, Малфой, на войне не хватило этого дерьма? Просто, какого хрена? — Мой отец мёртв, — тихо, но жёстко сказал Драко, стоя на коленях. — Этот… убил его ещё месяц назад. Никто не заметил. Мама… я даже не знаю, жива ли она сейчас. Гарри раскрыл рот, чувствуя себя мерзким придурком. Он не вникал ни в какие подробности, просто увидев, что Малфой направляет палочку сначала на Скорпиуса, а потом и на Люциуса, решил действовать быстро. А теперь… всё встало на места, и не в хорошем смысле. — Пап, мы обязательно проверим Нарциссу, слышишь? — Скорпиус с трудом поднялся, ощущая, как что-то давит ему в бок. Видимо, перелом или ушиб. Он остановился напротив отца, садясь на землю. — С ней всё будет в порядке, да? Драко кивнул, стыдясь своих поганых слёз, которые снова навернулись на глазах. Он склонил голову на плечо сына, вздрагивая всем телом. Скорпиус крепко обнял его, закрывая глаза. У него не было обиды на слизеринца за то заклинание. Он всё прекрасно понимал, более того, блондин поступил бы также. Парень мельком взглянул на Гарри, видя и вину, и злость. Все чувства сейчас были объяснимы. Все были понятны. Но только горечь от них ещё долго будет ощущаться в душе. — Я сейчас же пойду к Кингсли и попрошу послать в Мэнор авроров, — сказал Поттер, кладя руку на плечо Малфоя. — Клянусь, я сделаю всё, чтобы помочь ей. Она спасла мне жизнь. Всем нам. Гарри убрал ладонь, смотря на Скорпиуса. — Нужно идти сейчас, иначе будет слишком поздно. — Иди, я справлюсь. У меня большой опыт справляться с потерями дорогих мне людей. Поттер хмыкнул, чувствуя горькую аналогию между ними. Он кивнул и растворился в воздухе.

***

Гермиона поправила сумку, которая постоянно билась о бедро и вздохнула, понимая, что Малфой мог сменить пароль. Она замерла перед портретом, пока достопочтенная дама глазела на неё, как на дурочку. — Милая, Вы собираетесь входить? — Да, — она прочистила горло, — Бубонтюбер. — Пароль верный, — женщина вздохнула, открывая проход. Грейнджер поколебалась буквально секунду, но потом, вспомнив, что она гриффиндорка, переступила порог гостиной, сразу натыкаясь на Скорпиуса с Малфоем, которые держали стаканы, наполненные огневиски, смотря в одну точку. Никто из них не заметил её присутствия и поэтому Гермиона кашлянула, привлекая к себе внимание. — Привет, — она улыбнулась Скорпиусу, когда он поднял на неё уставший взгляд. — Привет, — прохрипел он, вставая. Подойдя к девушке, он сжал её тело в объятиях, шепча на ухо: — Люциус погиб. Тот, что прибыл из будущего, убил его. Он всё это время был в Мэноре. Драко не знает, что с Нарциссой. Гарри отправился к Кингсли, чтобы выяснить, и предоставить защиту. — Что произошло? — с шоком в голосе спросила Гермиона, только сейчас замечая, что они оба в грязи. — Где вы были? — Потом, — Скорпиус отстранился, кивая в сторону Малфоя, говоря шёпотом. — Останься с ним. Он чуть не убил Люциуса, когда тот рассказал ему. — Что? — сейчас она чувствовала себя, как болванчик, только не тот, который кивает головой, а который всё время повторяет один и тот же вопрос. — Я отправлюсь в Министерство. Мне нужно поговорить с Гарри по поводу всего этого, — он обвёл взглядом помещение, выглядя лет на двадцать старше. — Я пойду с тобой… — Нет, — он покачал головой. — Ты сейчас нужна здесь, — парень заговорил ещё тише. — Он не произнёс ни слова с тех пор, как я привёл его сюда. У меня не получается привести его в чувство. — С чего ты взял, что я смогу это сделать? — Гермиона посмотрела на Драко, который был словно хрустальная статуэтка — такая же неживая. — Тебя он всегда слушал, и даже сейчас, — Скорпиус опустил голову, смотря на свои грязные ботинки, — только ты можешь помочь ему. Ты можешь не верить, но это правда. Грейнджер несколько раз быстро моргнула, всё ещё находясь в шоковом состоянии. Она не знала, что сказать. Ей казалось, что время остановило свой бег, когда она увидела, как Драко сжал челюсть, будто злился на себя. Так сильно, что готов был убить. Его левая рука была крепко сжата в кулак, а правая была в шаге от того, чтобы раскрошить стакан. Секунда и послышался хруст стекла. Гермиона сдержала испуганный девичий визг, который был готов вырваться изо рта. Она перевела взгляд на Скорпиуса, который внимательно наблюдал за отцом. — Хорошо, иди, — девушка обняла его, стараясь успокоить собственное сердце, которое снова начало неистово биться в груди. — Всё будет хорошо, не переживай. Я справлюсь. — Знаю, — парень провёл рукой по её спине, напоследок коротко растягивая губы в улыбке. Он стремительно покинул гостиную, оставляя после себя тишину. Вязкую. Жуткую. Пробирающую до костей. И неловкую. Девушка заправила прядь волос за ухо, медленно приближаясь к дивану, садясь напротив Малфоя. Она сжала ладони в замок, смотря на него, не представляя, как себя вести, и что говорить. Откровенничать сейчас было не время, да и Драко не тот человек, который готов выслушать всё, что накопилось у тебя на душе, взамен выложив правду о своих проблемах. Он — ледяная статуя. Мрамор. С каплей живой воды. — Драко, может тебе что-нибудь нужно? — предприняла отчаянную попытку Гермиона, начиная закусывать губы с левой стороны от нервозности. Дурацкая привычка. Парень молча стряхнул осколки с руки, поднимая бутылку огневиски с пола. — Два стакана, — ровно сказал он и Гермиона кивнула, снимая с шеи сумку, вставая, чтобы принести то, что он попросил. Подав ему стаканы, Грейнджер стала наблюдать, как он разлил горячительный напиток по ним, подавая второй ей. Она робко приняла его, возвращаясь на мягкое сиденье. Драко в один глоток осушил свою порцию, после, наливая второю. Девушка сделала попытку отхлебнуть жидкости, как закашлялась от неожиданности. Горло обожгло, и она начала махать ладонью на лицо, чтобы хоть немного остудить горевшую часть тела. Слёзы стали собираться в уголках глаз и девушка промокнула их кончиками пальцев. — Никогда не пила? — хрипло поинтересовался Драко, с равнодушным выражением лица. Они словно предпочли забыть тот немного отвратительный момент на башне. Честно говоря, она была совсем не против, потому что до сих пор было неприятно его вспоминать. — Пила, но только вино и шампанское. До виски как-то не доходило, — Гермиона слегка улыбнулась, вглядываясь в глаза слизеринца. Сейчас там была пустота. Девушка подумала, что нужно его как-то разговорить и решила испробовать самый надёжный метод — начать болтать без умолку самой. — Знаешь, мои родители — врачи. Стоматологи. И всегда мне говорили, что алкоголь — это вредно. Несомненно, они правы, но меня иногда так раздражало, что даже на праздники я не могла с ними выпить хоть чуть-чуть. И когда мне исполнилось шестнадцать, я, вместе с маггловской подругой, решила сходить в бар. Мы накрасились поярче, чтобы нас точно пропустили, — она умолкла, вспоминая тот лёгкий, беззаботный день, который ещё был частью её детства. — Она заказала текилу, а я вино. Мне всегда был интересен именно этот напиток, я не знаю почему. И выпила я несколько стаканов, думая, что совсем немного. Но потом мне захотелось шампанского, и представляешь, я вообще была не в курсе, что смешивать напитки нельзя. Разумеется, меня развезло, и подруге пришлось практически нести моё тело домой. Родители были в шоке. Меня не наказывали, но провели лекцию о вреде алкоголя. Так что у меня до сих пор отношения с выпивкой… весьма напряжённые. Грейнджер замолчала, выдыхая, понимая, что тараторила, как маленький ребёнок, который узнал что-то новое для себя. Девушка застенчиво подняла взгляд на Малфоя и увидела, как он смотрит на неё с грустной улыбкой-ухмылкой. Тонкий лёд в его глазах треснул и она упала в ледяное море. — Ты забавная, Грейнджер, — тихо сказал Драко, вытягивая руку, чокаясь с ней стаканом. — Спасибо. Гермиона ощутила, как лицо начало гореть, и кивнула, испытывая непонятное чувство. Малфой смотрел на неё… странно. — Ты в порядке… в смысле, разумеется, ты не в порядке. Я имела ввиду… — Расслабься, я понял, — слизеринец хмыкнул, опуская взгляд на янтарный напиток. Почти идентичный цвету глаз гриффиндорки. Только у неё нежнее и с золотыми крапинками. Девушка закрыла рот, решая не торопить его. Он не закрывался, и она радовалась подобному поведению-доверию с его стороны. Такое очень много значило для неё. Гермиона хотела его обнять или… сделать хоть что-то, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Но она не смогла перебороть некоторую неуверенность, возникшую между ними после нескольких поцелуев. Странно, когда она забиралась к нему в постель в больничном крыле, такого не было. Но дело было ещё в том, что она не знала, как он отреагирует на подобную ласку с её стороны. Да и момент не самый подходящий. — На самом деле… — Драко сглотнул, опираясь локтями о колени, таким образом становясь ближе к ней. Их коленные чашечки почти соприкасались. — Наши отношения с отцом были напряжёнными, сколько я себя помню. Я восхищался им, но потом всё изменилось, — он нахмурился, потирая ладонью лоб. — Я расстроен, мне грустно и паршиво. Я виню себя. Но я словно… был готов к подобному, понимаешь? Его глаза с такой надеждой посмотрели на девушку, что Гермиона, не сомневаясь ни секунды, кивнула. — Я любил его, наверное, но сейчас нет такой боли, как когда я только услышал о его смерти. — А вдруг Люциус соврал, просто чтобы вывести тебя из себя? — шёпотом спросила Грейнджер, грея стакан в руках. Пить не хотелось. — Я думал об этом, — удручённо произнёс Драко, — но сомневаюсь, что он стал бы сильно заморачиваться со своим слабым двойником. А может, — он покачал головой, неверяще ухмыляясь, — мне хочется, чтобы это осталось правдой. Возможно, так лучше для всех. — Что ты имеешь в виду? — Этого Люциуса мы рано или поздно убьём, но, если бы мой отец остался жив, он остался бы проблемой. В будущем история могла повториться. — Драко, не говори так, пожалуйста, после ты сам пожалеешь о своих словах, — Гермиона поставила стакан на пол, беря его ладони в свои. — Ты сам сказал, что расстроен, и ты только что узнал о потере отца. Это нормально грустить о его смерти и оплакивать близкого тебе человека. Даже если он был монстром, для тебя он в первую очередь был отцом. Не пытайся отодвинуть желание испытать боль, лишь из-за обиды на него. — С чего ты взяла, что я обижен на него? — удивлённо проговорил Малфой, не зная, чему поражаться больше: такому предположению или хрупким рукам Грейнджер, которыми она поглаживала его костяшки. — Ты его сын и этот факт ничто не изменит. Ты был ребёнком, который хотел его заботы, внимания и любви — это здоровые желания. Ты не получал всего этого и в тебе росла обида, что тоже совершенно естественно. Драко, нормально злиться на своих родителей, не соглашаться с их мнением, чувствовать обиду за их слова. Ты обычный человек, тебе не обязательно всё держать в себе. Просто позволь своим чувствам выйти наружу хоть раз. Любить человека, который, возможно, этого не достоин, не стыдно, особенно если он является твоим отцом. Парень молча смотрел в глаза гриффиндорки, замечая, что её зрачки расширены. Наверное, так же, как и у него. Гермиона боялась пошевелиться, потому что каждый нерв был оголён, и она не имела понятия, когда её ударит током. Чёртовы бабочки в животе щекотали внутренности, будто подгоняя её немного наклониться вперёд, чтобы поцеловать Малфоя. Такое желание присутствовало, но девушка не думала, что это удачная идея. Она снова думала, как раз в тот момент, когда это априори не нужно. Гермиона, ты безнадёжна. Грейнджер опустила глаза, разрывая контакт и разрушая всю атмосферу, которая буквально искрилась вокруг них из-за напряжения и электричества, бежавшего по их венам. Драко тихо хмыкнул, каким-то образом всё понимая. — Расскажи что-нибудь о нём, возможно, это поможет отпустить его, — гриффиндорка схватила стакан и сделала большой глоток, чудом не выплёвывая его на парня. Поганый стресс, возникший с момента её прихода в гостиную, требовал алкоголя. Главное, чтобы её не развезло, иначе придётся Малфою спасать Гермиону, а не наоборот. Ха, это будет весело. — Например? — поднял брови слизеринец, не сводя с девушки плотоядного взгляда, отпивая огневиски. Она свела брови на переносице, сосредоточенно размышляя над вопросом парня. — Может… о том, каким он был наедине с вами? С тобой и твоей мамой. Драко моментально превратился из игриво-настроенного юноши, в человека, который ненавидел-восхищался-презирал-любил своего отца. Он закрыл глаза, видимо, чтобы лучше представить то, что можно было ответить на вопрос девушки. Гермиона засмотрелась на его ресницы. Такие длинные, пушистые. Вот зачем такие ресницы парням? Что за несправедливость? Но у её разума словно сработал эффект дежавю, будто из другой жизни, где она так же засматривалась на ресницы Драко Малфоя. Девушка снова сделала внушительный глоток, ощущая, как хмель начал ударять ей в голову. — Он был… более спокойным и открытым, наверное, — пробормотал слизеринец. — Я не мог поговорить с ним о чём-то по-настоящему личном. Обычно такие разговоры происходили у меня с мамой. Но когда настал период полового созревания, разумеется, он провёл со мной несколькочасовую лекцию. Гермиона хихикнула от того, что парень так серьёзно произнёс свои слова. — Я серьёзно, Грейнджер, — возмутился Драко. — После его рассказов, я вообще боялся подходить к девчонкам. А когда ты врезала мне, я даже не мог думать… о приятных вещах перед сном, — оскорблённо посмотрел на неё он, кажется, до сих пор обижаясь на девушку за тот хук справа. — Сам виноват, Малфой, не нужно было распускать свой грязный язык в отношении моих друзей, — Гермиона откинулась на спинку дивана, угрожающе указывая на него пальцем. — Будешь на будущее знать, как злить меня. — Ты мелкая алкашка, — хмыкнул слизеринец. — Неужели думаешь, что после стольких лет, я всё ещё боюсь тебя? — игривость в его голосе вернулась и Грейнджер снова хихикнула, совершенно точно понимая, что ей нельзя пить. Она становится несусветной идиоткой. — Малфой, я не думаю — я точно знаю, — самоуверенно протянула девушка, с довольным видом наблюдая, как его глаза заметно потемнели. Они говорили о его отце. Соберись, тряпка. — Так… твой отец любил тебя поучать в плане отношений с девушками? Драко не скрывал своего разочарования, опуская глаза на уже пустой стакан и несчастно выдыхая. Второе было скорее показухой. — Да, очень любил. Люциус считал, что без его советов и наставлений, я ну никак не разберусь. Когда мы с Пэнси вроде бы встречались… — Постой, вроде бы? — Гермиона в шоке выпрямилась, чувствуя, что эта информация перевернёт её жизнь. — Именно, — сладко прошептал Малфой. — Мы не встречались в прямом понимании этого слова. Мы просто… пытались. Но Пэнси мне совершенно не нравилась, как девушка, и поэтому было тяжело вести себя с ней… по-человечески. Я часто срывался на неё из-за того, что она требовала внимания. А когда дело стало подходить к постели… не знаю, я рад, что у нас ничего не было. Она, правда, переспала с Ноттом и встречалась с ним. Так что я остался больше в плюсе, чем в минусе. Грейнджер хлопала ресницами, словно под гипнозом. — Вау, — выдохнула девушка. — Это… неожиданно. Я оказывается многого о тебе не знаю, Малфой. — Аналогично, Грейнджер, — ухмыльнулся парень, пополняя её и свой стакан. Между ними снова происходило нечто подобное, напоминающее цунами. То медленно приближается, то резко настигает, и всё наоборот. Девушка вздохнула, ощущая, что сердце, которое плясало у неё в груди, и не думало успокаиваться. Она хотела наконец всё прояснить, но момент, собственные страхи, неловкость — всё мешало, чтобы сделать нечто столь безрассудное. Пойти на такой риск. Гермиона уже знала и смирилась со своими чувствами к Малфою, осталось только признаться в них. Но Драко очень своеобразный человек, и почему-то именно на финишной прямой у неё начались проблемы с храбростью. Поцеловать его, даже переспать, не казалось настолько безумным, как сказать, что она влюблена. Возможно, Грейнджер просто скатилась в общую женскую яму, под названием «логика», но на её месте никто не был. Никто не ощущал, как воздух отказывался циркулировать в лёгких, только потому что Малфоя не было рядом; никто не знал, какого это — чувствовать мурашки по всему телу лишь от одного его взгляда. Никто, кроме неё. Она прекрасно видела ответную реакцию его организма, которую он не скрывал. Но одно дело говорить молча, жестами, взглядами, и совсем другое, сказать прямо, ожидая, проткнут ли твоё сердце ножом или нет. Было очень страшно. Так что Гермиона решила придерживаться своего обычного поведения (почти), а не такого, когда девушка была готова на стенку лезть, лишь бы прекратить думать о слизеринце. — Ну, а какая твоя мама? — гриффиндорка действительно хотела узнать о нём как можно больше, но ещё этот вариант являлся неплохим отвлекающим манёвром. Его глаза удивлённо расширились и он свёл брови на переносице, делая глоток: — Замечательная. Конечно, так скажет каждый ребёнок о своей матери… — Не каждый, — перебила девушка, не чувствуя за собой вины. — Все люди разные, правильно? Точно так же, как и родители. Поэтому то, что ты так говоришь о миссис Малфой, дорогого стоит. — Мама любит рисовать, — сказал Драко, откидывая руку, сжимающую стакан, немного в сторону. — Она всегда любила заниматься творчеством, а отец не очень одобрял её занятие. Я даже помню, как они ругались из-за этого, но… после всегда мирились. Не знаю, насколько она была счастлива с ним, но я ни разу не видел, чтобы она плакала. Конечно, мама могла просто скрывать свои слёзы, но при мне, Люциус не смел повышать на неё голос. И не только при мне, — он задумчиво нахмурился, от чего у него на лбу прорезались морщинки. — Я действительно не слышал, чтобы они ссорились. Не считая какие-то мелкие придирки. — Значит, твоя мама могла по-настоящему любить твоего отца и быть с ним счастливой, — с улыбкой произнесла Гермиона. — Видимо, — парень сделал глоток, на несколько мгновений погружаясь в свои мысли. Грейнджер многое бы отдала, лишь бы залезть к нему в голову и покопаться там от души. Но легилименция давалась ей не очень хорошо — она могла проникнуть в чужое сознание, только если защита была очень слабой. Так что девушке придётся смириться, что загадка, под названием «Драко Малфой», возможно, ещё долго будет ходить неразгаданной. Она посмотрела на часы, висевшие над камином, и её глаза расширились. Три часа ночи. Сколько они уже разговаривают? Гермиона попыталась вспомнить, когда трансгрессировала в Хогсмид. Кажется, было около одиннадцати. Кингсли посчитал, что ночью гораздо безопаснее покинуть секретное место, где прятали её родителей. Она точно помнила, как заходила в кабинет к Министру, как они обсудили все нюансы, и как она взяла порт-ключ, аппарировав близ любимой школы. Дальше дорога до башни и один Малфой. Как ему удавалось вытеснять всё из её головы? Гермиона буквально становилась круглой дурой. По крайней мере, именно так ей казалось. Потому что мыслить аналитически или хотя бы рационально в присутствии слизеринца, у девушки не получалось совсем. Драко кашлянул, заставляя гриффиндорку обратить на себя внимание. Она вздрогнула от неожиданности, чуть не пролив спиртное на свои джинсы. — Что? — слишком высоким голосом спросила Грейнджер, видя какую-то неуверенность на лице парня. — Как думаешь… Я просто подумал, ведь разговор зашёл… Он никак не мог составить нормальное предложение из слов и Гермиона немного испугалась, опасаясь самого худшего. — Ты о чём? Она ещё никогда не видела, как Малфой краснеет и нервничает. Это что-то новенькое. Но, кажется, он тоже был таким же человеком, как и все, и вполне мог испытывать разные эмоции. Не только негативные. — В общем, — раздражаясь на самого себя, резко произнёс Драко, заглядывая ей прямо в глаза, — как думаешь, мы были счастливы там? — Ну Скорпиус говорит… — Я спрашиваю именно тебя. Твоё мнение, — достаточно жёстко добавил он, не отрывая своего взволнованного взгляда от девушки. Гермиона дала себе время собраться с мыслями. Ответ уже был готов. Он являлся очевидным с той самой минуты, когда Скорпиус впервые посмотрел на неё и назвал мамой. Да, они были счастливы. Они и их дети, один из которых рискнул собственной жизнью, чтобы спасти её. Грейнджер искренне верила в это. Ещё она прекрасно помнила рассказы сына о их совместной жизни с Драко. Такое невозможно придумать или приукрасить. Наверное, именно по детям можно определить, насколько их родители счастливы в браке. Потому что дети наше отражение. И Скорпиус был замечательным отражением. Он олицетворял того человека, которого гриффиндорка всегда хотела видеть в своих детях, если бы или когда, они у неё появились. Она знала ответ на вопрос Драко, но по какой-то причине тянула с его произнесением. Гермиона внимательно посмотрела в его глаза, гадая, что бы он хотел услышать сейчас. В этот момент. Ведь, спроси его девушка два месяца назад, когда только появился в их жизнях Скорпиус, Малфой бы сказал, что он мучился в агонии из-за того, что женился на ней и заделал пару недостаточно чистокровных детей. А теперь… кажется, он ждал правду. — Я уверена, что мы были счастливы, Драко, — она взяла его за руку, снова не понимая своих действий, но чувствуя, что так правильно. — Я много раз задавала Скорпиусу подобный вопрос. Не всегда прямо, но ответ был один и тот же. Грейнджер умолкла, соединяя буквы в слова, а слова в предложения, гораздо более дольше, чем ей обычно требовалось в трезвом состоянии. Сейчас алкоголь во всю гулял в её крови, разнося гормон счастья эффективнее, нежели по обыкновению. — И знаешь, я не сомневаюсь, что Скорпиус бы не отправился к нам, на двадцать лет назад, чтобы увидеть людей, которые, возможно, сломали ему жизнь или разрушили психику. Малфой провёл большим пальцем по её ладони и у Гермионы перехватило дыхание. — Видимо, из нас получился неплохой тандем, верно? — Верно, — шёпотом согласилась гриффиндорка, опуская глаза на его губы. Такое искушение завладело ей, но вспомнив изначальную причину их нахождения здесь, девушка отпрянула, начиная делать вид, что срочно понадобилось поправить волосы. — Тебе лучше? — голос был слишком хриплым — она со стыдом поняла, что возбудилась только от взгляда Драко. Парень сжал челюсть, теперь, кажется, по-настоящему злясь на неё. — Просто отлично, — тон, словно остро заточенный нож, способный разрезать сталь. — Малфой, — полушёпотом-полувздохом, сказала Гермиона, — я волнуюсь за тебя. И очень сильно, — это признание на секунду ударило её под дых, но взяв себя в руки, она продолжила: — Я просто хочу, чтобы ты был в порядке. Ты можешь мне пообещать, что не станешь злоупотреблять алкоголем, когда останешься один? Взгляд парня моментально потеплел, физически согревая её лучше, чем зажжённый камин. — Я пил всё это время, Грейнджер, — откровенно признался Драко, чувствуя вину за то, что подвёл девчонку. — Я не сдержался и нажирался, по-другому и не скажешь. Но… — Но? — почти с вызовом уточнила она. — Но я обещаю тебе сейчас, что больше не буду пить, честно, — слизеринец глядел на Гермиону обезоруживающе, настолько искренне, что руки стали дрожать. — Ты можешь мне верить. — Ты уверен, что я не пожалею? — казалось, что их разговор, касающийся проблем Драко, постепенно принял совершенно иной оборот. Теперь они обсуждали доверие на более глубоком и личном уровне. Она понимала, что и Малфой что-то чувствовал и его первый своеобразный шаг, тёплым молоком лился на раздражённую душу. — Я не могу обещать тебе такого, Грейнджер, — на её фамилии, его голос принял почти ласкающий оборот. — Но, если ты… дашь мне шанс — это будет стоить того. Так, что, Гермиона? Чего ты хочешь? Его. — Хорошо, — на выдохе произнесла девушка, резко вставая с дивана, зная, что ещё пару минут с ним наедине или пара капель алкоголя, и гриффиндорка сорвётся. И вся выдержка и контроль пойдёт коту под хвост. — Хорошо, — довольно повторил Малфой, тоже поднимаясь на ноги. — Тогда… — Спокойной ночи, — выпалила Гермиона, быстро обходя его и начиная подниматься в свою комнату. Не дойдя до двери, она остановилась посередине, решая сказать кое-что важное. Сделав несколько шагов назад, она увидела спину слизеринца. — Драко? Он обернулся, странным взглядом останавливаясь на её лице. — Я просто хотела сказать, что, если тебе понадобится помощь, то ты всегда можешь обратиться ко мне. Правда. — А если я не смогу уснуть, ты почитаешь мне сказку? Это будет считаться, что мне необходима помощь? — с ухмылкой и блеском в глазах, спросил он, снова превращаясь в привычного Малфоя. — Спокойной ночи, — она закатила глаза, на этот раз точно не собираясь возвращаться хотя бы на одну ступеньку вниз.

***

Скорпиус спускался от Макгонагалл в весьма своеобразном настроении. Теперь никто не сомневался, что Люциус — псих, причём, очень опасный, раз убил самого себя в прошлом. Что по всем законам времени равнялось его скорейшей смерти. Он помнил, как они с Гарри замерли в ожидании, когда Кингсли вместе с одним из лаборантов, давал ответ на этот вопрос. — Он же мог соврать, верно? — Поттер нахмурился, стараясь не упустить все тонкости путешествий во времени, которые только что узнал более подробно. — Естественно, мог, — Министр взмахнул палочкой, просматривая снова и снова появление Люциуса в этом мире. — И скорее всего, так и есть. А можно сохранить ДНК человека, при этом убив его? — спросил мужчина, поворачиваясь к женщине, немного старше него. Она была слегка полновата, но её это нисколько не портило. Некогда чёрные смоляные волосы, как у Гарри, были убраны в пучок, демонстрируя несколько седых прядок. Миссис Кэер — так её звали — прищурила мутно голубые глаза, внимательно вглядываясь в момент, крутившийся у них над головами. — Чисто гипотетически, возможно всё, — тихо произнесла она. — Но проблема в том, что мы ничего не знаем о предыдущих перемещениях Люциуса. — Что? — в один голос спросили Скорпиус и Гарри, переглядываясь. — Посмотрите, — женщина указала пальцем на его лицо, — над правой бровью у него есть небольшой шрам. При невнимательном взгляде его и не увидишь, но стоит вглядеться, как сразу становится понятно, что мистер Малфой здесь другой. — Я всё равно не понимаю, — Поттер покачал головой, чувствуя, как вскипает мозг от такой неожиданной нагрузки. Скорпиус озадаченно смотрел на Люциуса во временной шкале, стараясь заметить то, о чём говорила миссис Кэер. И вот, буквально через миллисекунду, картинка почти невесомо сменилась, и он выдохнул, понимая, что это не его дед. — У Люциуса не была этого шрама, когда я видел его в последний раз в своём времени. А это было за мгновение, перед тем, как он воспользовался маховиком. — Вы хотите сказать, — начал поражённо Кингсли, — что у нас угроза в виде двух людей, прибывших из будущего? После вопроса мужчины, все в его кабинете замерли. Казалось, даже воздух сгустился от такого концентрата напряжения и тихой паники. — Да, — уверенно, но печально сказала женщина. — Только я не могу точно определить — и вряд ли это вообще кому-нибудь удастся — из какого временного промежутка прибыл второй. — Значит, Люциус из нашего времени жив? — Гарри обвёл взглядом Министра и лаборанта, кажется, немного понимая, что они пытаются сказать. — Видите ли, мистер Поттер, — миссис Кэер сложила руки в замок, желая объяснить ему один простой принцип, — время очень тонкая материя. И очень капризная, разумеется, когда мы говорим о путешествиях. Стоит новому человеку, который не из нашей реальности, вдохнуть лишнюю каплю кислорода, как это породит множественные изменения. Вы их можете и не заметить, но кто-то другой обязательно пострадает. Здесь тот же принцип. Люциус своим появлением, точно так же, как и Скорпиус, уже значительно переиграл ход событий, и мы никогда не узнаем, что было бы если они не прибыли к нам. Сейчас, понимание, что Люциус, возможно, привёл другого себя из другого времени, говорит, что мы в большой опасности. — Можно попроще, пожалуйста, — попросил Гарри, чувствуя себя последним идиотом, потому что он понял только одну вещь: им хана. Женщина вздохнула, коротко улыбаясь: — Настоящий мистер Малфой, тот, который родился в нашем времени, жив, но в каком он состоянии, никто не может сказать. Ему достаточно просто дышать, чтобы Люциус, прибывший к нам, не растворился в воздухе. Но второй, другой, также здесь. Это видно на шкале. Временной отрезок нам показывает, как вся материя вокруг мужчины сгустилась. Такое бывает только при многократном путешествии. Если мы перемотаем чуть дальше, на несколько дней вперёд, — она взмахнула палочкой и они увидели, как Скорпиус появился в Хогсмиде, — то вы сможете заметить, какая гладкая и ровная поверхность, и какой чистый горизонт за спиной молодого человека. — Значит, Люциус, — озадаченно нахмурился Гарри, — два Люциуса переместились сюда одновременно? — Именно, — вздохнул Кингсли. — Именно это и произошло. Скорее всего, он совершил скачок ещё до того, как Вы узнали об этом, Скорпиус, — он мельком посмотрел на злого-расстроенного парня. — Перенёс себя из прошлого или будущего, чтобы потом оказаться здесь, так? — Не обязательно, — миссис Кэер коснулась кончиком пальца картинки, где Люциус появлялся недалеко от маггловского Лондона. — Он мог сделать это из разных временных точек одновременно. Что ещё гораздо хуже. — Как его остановить? Просто убив, или как? — резко спросил Скорпиус, выглядя до смерти виноватым. — Боюсь, данный вариант пока единственный, какой я могу предположить, — женщина свела брови на переносице. — Но мне кажется, нет, я даже уверена, что мистер Малфой знает очень много и нам не стоит сразу приговаривать его к казни. Нужно сначала с ним поговорить, вдруг удастся узнать о всех последствиях, которые нас ждут. — Поттер, у тебя новый приказ, — сурово произнёс Кингсли и Гарри внимательно посмотрел на него. — Ни при каких обстоятельствах не убивать Люциуса Малфоя. И сдерживать это желание у других, — мужчина бросил на Скорпиуса взгляд полный предупреждения. — Сначала я поговорю с ним вместе с миссис Кэер, а дальше будем действовать по обстоятельствам. — Хорошо, Министр, я Вас понял, — Гарри кивнул, осознавая, что это вполне очевидный знак, говорящий о том, что им можно идти. Они с парнем переглянулись и стали двигаться к выходу из кабинета. — Скорпиус? — Да? — блондин обернулся, ожидая продолжения. — Я слышал, что теперь все в курсе о твоём появлении в Хогвартсе. Разумеется, это было неизбежно, ты не смог бы скрываться вечно в кабинете Макгонагалл. Тут даже есть некоторые плюсы, но будь добр, сильно не рискуй. Мне не нужна паника или бешенный интерес, который возникнет, если узнают о тебе правду. — Конечно, можете не волноваться об этом, — парень кивнул, уже мечтая покинуть чёртов душный кабинет. — Ты сказал, что являешься кузеном Драко Малфоя, верно? — Кингсли подошёл к столу, беря какую-то бумагу в руки. — Да, дальним. Моя внешность не позволила бы придумать что-то другое, — он подумал об оборотном зелье, которое мог использовать, но сразу же откинул эту идею, зная, что не собирается прятаться. И Люциусу будет легче его найти. — Правильно сделал, — пробормотал Министр достаточно тихо, но Скорпиус всё равно его услышал. — Мы подготовили для тебя фальшивую родословную, учитывая некоторые особенности. Например, то, что твоя мать — магглорождённая, а отец — чистокровный. Просто на всякий случай, чтобы не возникло казусов. — Спасибо, — он взял свёрнутый пергамент, который мужчина протянул ему, и кивнув на прощание, наконец покинул помещение. Сейчас, немного обмозговав полученную информацию, Скорпиус думал о своём поступке под другим углом. О том, какую ошибку, возможно, совершил. Если бы он не отправился за Люциусом, то всё могло сложиться по-другому. Но, возникал один резонный вопрос, который не давал ему покоя. Если бы он не решился на это, то что мог сотворить Люциус, зная, что его никто не может остановить? Зная, что никто и не догадывается о его появлении здесь? Он бы убил маму, и Скорпиус никогда и не узнал, что произошло, и почему он растворился в воздухе. Палка о двух концах. Как и вся его жизнь. Малфой не хотел, чтобы всё закрутилось таким образом. Чтобы мама снова испытывала стресс, которого ей вдоволь хватило на войне. Чтобы отец, и так имевший существенные проблемы с алкоголем, ещё больше превращался в отвратительного человека. Чтобы Гарри снова рисковал своей жизнью, которую с таким боем отвоевал. Чтобы Ева… Он ведь знает, что эти отношения-дружба-общение — неважно — обречены. Но всё равно продолжает думать о ней и вести за собой на дно. Как говорил отец, в этом они похожи: никогда не могут отказаться от чего-то очень дорогого, даже если их взаимодействие приносит им вред. Собственники. Эгоисты. Беспринципные люди. Циничные. Вот кем были Малфои. И Скорпиус был одним из них. Парень остановился возле дверей Большого зала, испытывая боль в области груди. Он помнил, какого это — сидеть за таким столом, в обществе детей, твоих друзей. В обществе сестры, которая несмотря на предрасположенность к факультету львят, всё равно любила есть рядом с ним, чтобы обсудить насущные вопросы. Кэсси всегда была гриффиндоркой, иногда поражая даже маму своей самоотдачей. А большей гриффиндорки, Скорпиус никогда не знал. Отец всегда говорил, что это его наказание, — держать двух львиц в своём доме — за прошлые грехи. В особенности за то, что он с удовольствием дразнил маму и всех представителей семейства кошачьих. Горькая ирония или насмешка судьбы. Малфой взглянул на когтевранский стол и моментально увидел Еву. Она разговаривала, видимо, с подругой, так смешно жестикулируя, что его губы растянулись в умилительной улыбке. Девушка мельком посмотрела на двери и её брови удивлённо подскочили. Скорпиус кивнул головой в сторону, показывая, что хочет поговорить с ней. Она проговорила губами «хорошо» и начала что-то быстро тараторить подруге. Парень отошёл с прохода, останавливаясь возле подоконника большого окна. На улице была метель, такая не свойственная для конца ноября. Она привлекала своей необычной красотой и в то же время, могущественной силой. Погода имела огромную власть над людьми, жаль, многое до сих пор считали, что человек — повелитель вселенной. На самом деле, он просто букашка. Только имеющая особенность разрушать всё, к чему прикасается. Ева вышла в холл, оглядываясь в поисках парня. Девушка повернула голову и увидела его. Улыбнувшись, она сократила между ними расстояние, кажется, слегка смущённая таким пристальным вниманием, каким он наградил её сейчас. Скорпиус понял, что жутко скучал по ней. После выписки из больничного крыла они толком не виделись. Только мельком, и короткие разговоры, которыми они обменялись, казались насмешкой, потому что их было катастрофично мало. — Привет. — Привет, — парень взял её за руку, притягивая ближе к себе. Между ними осталось пару сантиметров. Если бы он захотел поцеловать её, то стоило лишь наклониться. Ева покраснела и вздохнула, стараясь не сильно показывать, как её волнует человек, стоящий напротив. — Ты ведь не просто так позвал меня, да? Что-то случилось? — её хвойные глаза переливались оттенками заботы и переживаний. — К сожалению, да, — Скорпиус кивнул, делая несчастное лицо. — Прости, я обещал тебе свидание. — Не свидание, а просто посидеть где-нибудь, — поправила его девушка, становясь почти пунцовой от смущения. — Так что произошло? Что-то серьёзное? — Не совсем. Помнишь, я рассказывал о своей стажировке? — она кивнула, и он продолжил сочинять на ходу. — Появились некоторые проблемы и моя помощь в урегулировании их необходима. Поэтому меня может не быть несколько дней. — Хорошо, — скрывая грусть, Ева согласилась, опуская глаза. — Только сильно не геройствуй, я не очень люблю больничное крыло. Так что если ты снова попадёшь туда, можешь и не рассчитывать на моё присутствие. Её тон и слова были игривыми, с нотками волнения, и Скорпиус не сдержался и коротко рассмеялся. — Как скажите, мисс Селвин, — прошептал парень, наклоняясь и целуя её в щеку. Ева замерла и, кажется, перестала дышать. Она подняла взгляд на его лицо, останавливаясь на губах. Скорпиус почувствовал, что если сейчас не поцелует её, то будет жалеть очень долгое время. Он положил руку ей на шею, притягивая к себе. — О, Ева, а с кем это ты? — девичий голос прервал их в последнюю секунду, и парень едва не взвыл от бешенства на неожиданную тварь, которая не замечает очевидных вещей. Селвин отодвинулась от него, переводя взгляд на подругу, с которой они говорили за столом в Большом зале. — Аманда, это… — она умолкла, когда столкнулась со взглядом Скорпиуса, не зная, как его представить. Малфой хмыкнул, решая за неё: — Приятно познакомиться, Аманда, я Скорпиус, парень Евы. Обе девушки смотрели на него расширенными глазами, в которых плескался шок. Блондин почти рассмеялся с их реакции, но остановил себя, чтобы не испортить такой комичный момент. Он внимательно посмотрел на Еву, которая заторможено моргала, будто под гипнозом или параличом. Что из этого могло вызвать подобную реакцию организма? Интересный вопрос. Нужно подумать на досуге. Аманда отмерла первая, переводя возмущённый взгляда на подругу: — Ева! То есть я тебе рассказываю про Дерека, а ты мне и слова не сказала о своём парне?! Как это понимать?! — Ну вообще-то, я только что узнала, что у меня есть парень, — со слегка раздражённой интонацией протянула девушка, бросая на Скорпиуса ядовитый взгляд. Он ухмыльнулся, придумывая пути отступления. — Мне жаль, дамы, но дела не ждут, и мне пора. — А может, вы расскажете, как познакомились? — глаза Аманды зажглись интересом, когда она почувствовала новую сплетню. — Я оставлю такую роскошную возможность Еве, да, малышка? — Только попадись мне на глаза, я тебя… — Она у меня такая милая, — насмешливо произнёс Скорпиус, целуя Селвин в макушку. — Ещё увидимся. Он развернулся к выходу из замка, слыша, как Аманда начинает мучить подругу бесконечными вопросами о их отношениях. Всё-таки он стопроцентный слизеринец, а то в последнее время возникали некоторые сомнения. Гриффиндор и вся эта бравада вообще не его. Мама, кстати, должна бы была папе тысячу галлонов и целый год беспрекословного разрешения отправляться на матчи по квиддичу, даже без предупреждения. Они спорили, какие гены в конечном итоге одержат верх. И победил отец. Жаль, что он так об этом и не узнал.