Абстракция

Гермиона потянулась во сне, желая повернуться на другой бок, но, почувствовав знакомую руку на свой талии, расслабленно улыбнулась и аккуратно обернулась, посмотрев на спокойное лицо Малфоя. Наверное, это банально, но парень действительно выглядел забавно милым во сне. Он не хмурился, не язвил, не говорил всякие пошлые словечки, которые её смущали и злили одновременно. В общем, был идеальным. Ну, почти. Девушка мягко убрала платиновую чёлку с его глаз, проведя кончиком пальца по спинке носа. Было приятно вот так без опаски его касаться. Возможно, раньше Драко откусил бы ей палец, если бы Гермиона посмела прикоснуться к нему. А сейчас он сам просил. Она подложила под щёку сложенные вместе ладони и закрыла глаза, надеясь ещё немного поспать, но, кажется, сон от неё ушёл. Грейнджер продолжила просто лежать, не желая вставать в это воскресенье спозаранку. Она так давно не валялась в кровати до обеда, что теперь сама мысль пойти в душ или куда-нибудь ещё показалась ей ужасной. Малфой пошевелился и, перевернувшись на живот, практически полностью лёг на неё. — Драко, — с трудом сказала гриффиндорка, пытаясь его приподнять. Он был кошмарно тяжёлым для неё. — Грейнджер, разве тебе неудобно? — не открывая глаз, пробурчал парень в подушку, начиная злить её. — Малфой, хватит издеваться, — она толкнула его под рёбра со всей силы. — Встань, а то ты меня придавишь. — А может, это моё тайное желание? — чёртова ухмылка на его губах не вызывала сомнений, что такая извращённая мечта могла прийти в голову этому слизеринцу. — Малфой, — прорычала Гермиона и ущипнула его за задницу. — Ладно-ладно, я понял, — Драко перевернулся на спину, возмущённо смотря на неё. — Ты чокнутая. — Сам виноват, — отрезала девушка, убирая волосы с лица. — Ты знал, что я не стану тебя умолять, поэтому я вынуждена была принять радикальные меры. — Ну, не знаю, обычно, когда я сверху, ты умоляешь, — довольно протянул Малфой, приподнимая одеяло, чтобы рассмотреть её голое тело в тысячный раз. Гермиона быстро положила руку на пуховое одеяло, не давая подняться ткани. Она яростно посмотрела на слизеринца, придумывая план убийства. — Ты невыносимый пошляк с манией величия, — протараторила девушка своим тоном заучки. — Мерлин, детка, мне казалось, что мы уже давно выяснили, что тебе это нравится, — Драко закатил глаза, подминая её под себя под возмущённый девичий визг. — Малфой, слезь с меня, — буркнула Гермиона, ненавидя себя за то, что глаза упорно закрывались, когда парень начинал целовать её скулу, спускаясь на шею. — Я подумаю над этим незаманчивым предложением, — он прикусил мочку её уха, проводя рукой по её груди. — А ты помнишь, что обещал мне? — простонала Грейнджер, когда Драко перекатил её сосок между пальцами. — И что же? — Малфой прошептал свой вопрос в губы девушки, наслаждаясь её сбитым дыханием. — Ты обещал, что… расскажешь о вашей ссоре с Блейзом, — Гермиона едва связала слова в предложение и, открыв глаза, увидела, что парень замер, недовольно вздыхая. Он перекатился на спину, закидывая руку за голову. Его губы были плотно сжаты, словно ему приходилось бороться с собой. Только по какой причине, гриффиндорка не знала. Грейнджер села и прижала к голой груди одеяло, кладя ладонь чуть выше его пупка, поглаживая кожу и шрамы от Сектумсемпры Гарри. — Я не думала, что ты так отреагируешь, — извиняющимся тоном сказала Гермиона, заглядывая ему в глаза. Драко слабо хмыкнул, беря её руку и целуя костяшки пальцев: — Расслабься, Грейнджер, я же обещал. А значит, должен держать своё слово. — Если ты не хочешь… — И позволить сжирать тебя твоему любопытству? — парень усмехнулся, в то время как Гермиона опустила подбородок, комкая одеяло в ладони. — Наверное, я и сам хочу. Просто… — Тяжело? — подсказала она, удобнее подкладывая под себя ноги. — Да, — Малфой сжал переносицу, отводя взгляд. — Я не помню, говорил тебе или нет, но Скорпиус мне рассказал, что в будущем мы с Блейзом тоже были не в самых однозначных отношениях. Он умер, а я пытался найти доказательства его убийства, а не несчастного случая. Драко посмотрел в потолок, пытаясь собраться с мыслями. Гермиона решила не задавать вопросов, что было достаточно трудно сделать, и просто наблюдала за ним, ожидая продолжения рассказа. Она видела, что ему не по себе. Забини был его другом, кажется, с детства, и то, что происходило с их дружбой сейчас, не могло не пугать. Грейнджер не могла представить, что она когда-нибудь разругается с мальчиками в пух и прах. Для неё это было кошмаром, потому что без них девушка не видела своей жизни. Они были ей как братья. А как много Блейз значил для Малфоя, было не трудно догадаться. Он просто не показывал того, что являлось очевидным. — Я давно чувствовал, что с ним что-то не так. Он стал… словно сам себе на уме. Некоторые его высказывания уже тогда вызывали во мне отторжение, но вчера… — Драко сжал губы, не желая воскрешать в голове тот вечер. — Я его больше не узнаю. Будто взяли другого человека и запихнули его в тело Блейза. — Почему вы поссорились? И почему ты считаешь, что это навсегда? Возможно, ты преувеличил степень ваших… разногласий, — Гермиона подвинулась к нему чуть ближе, начиная гладить по волосам. Она давно заметила за собой такую привычку — постоянно прикасаться к нему, когда есть такая возможность. Грейнджер стала словно наркоманкой или сексоголиком, в общем, неважно. Суть остаётся той же — ей слишком сложно без Малфоя. Как без необходимой дозы, чтобы выжить. Такое клишированное сравнение, но оно лучше всего описывает её состояние. — Он попутал берега, — с прежними отголосками злости ответил Драко. — Он оскорблял тебя, хотя ты вообще там была ни при чём, — парень хмыкнул. — Такое ощущение, что ему просто хреново от того, что у меня жизнь наладилась, а у него — нет. — Возможно, ему сложно принять, что ты… — Гермиона замялась, не зная, как лучше озвучить свою мысль. — Что ты со мной. Ведь раньше вы придерживались иных взглядов. Малфой удивлённо посмотрел ей в глаза, и она приподняла бровь. — Что? — Ты защищаешь его? — такого недоумения Грейнджер ещё никогда не слышала в его голосе и от шока открыла рот, несколько раз моргнув, возвращая себе спокойствие. — Нет, я всегда на твоей стороне и в данном случае тоже, я просто предположила, потому что в твоих словах… Вдруг ему плохо, потому что ты изменился? — Драко нахмурился, и она поспешила объяснить: — Раньше ты был другим человеком. То есть твои взгляды изменились и, соответственно, цели, мысли тоже стали иными. Ты начал думать по-другому. А иногда это сильно может оттолкнуть некогда близких друг другу людей. — Сомневаюсь, что причина в этом, но, может быть, ты права. Я думаю, он больше не видел во мне подружку, с которой можно нажраться и вообще не париться ни о чём, — фыркнул Малфой, проводя рукой по лбу. — Драко, а ты когда в последний раз с ним разговаривал? Не считая вчерашнего дня, — Гермиона не хотела думать о слизеринце плохо, и не думала, но медленно начинала понимать суть претензий Блейза и самого Малфоя. — Достаточно давно, — он нахмурил брови, пытаясь вспомнить. — Просто Скорпиус и все проблемы, которые появились, отнимали слишком много времени. — А ещё и я, — Грейнджер округлила глаза, усмехаясь. Драко непонимающе посмотрел на девушку, повернув голову. — Вы отвернулись друг от друга, — на выдохе сказала она. — У тебя были свои проблемы, в которые ты не мог посвятить Забини, у него были свои, в которые, возможно, он хотел посвятить тебя, но ты был занят. Блейз считает, что ты его бросил, наверное, именно тогда, когда ему была нужна твоя помощь. — Я должен был бегать за ним? — вспылил Малфой, садясь на кровати и прислоняясь к спинке. — Он знал, как меня найти. Я не в другую страну переехал. Почему нельзя просто прийти и поговорить? Зачем обижаться только из-за того, что я не смог зайти в слизеринскую гостиную? — Драко, дружба — сложная вещь. Люди могут обижаться на любые пустяки, даже если вы едва знакомы. Но друг — это человек, которые способен помочь тебе в трудную минуту; тот, кто окажется рядом, когда тебе или ему понадобится помощь. Ты знаешь, что происходило в жизни Блейза, пока у нас с тобой всё было слишком запутано? — Я спрашивал его, как он. Пытался расшевелить, чтобы он прекратил тухнуть и ныть из-за Дафны, и в итоге он только пил, — Малфой покачал головой, кажется, отказываясь признавать свою вину. — Я его тысячу раз просил прекратить вести себя как девица из сопливого романа, которую бросил женишок. Но нет, Блейз предпочитал страдать и бухать вместо того, чтобы взять себя в руки. — Драко, поставь себя на его место, — Гермиона строго взглянула на него, видя красноречивый отказ. — Давай, закрой глаза и представь, что мы расстались. Давай! — Грейнджер, это тупо! — Это нормально, я не прошу тебя представить голого Гарри, — разозлилась девушка, внаглую опуская его веки. — Голый Поттер! Ну ты и садистка, — Малфой передёрнул плечами, показывая всю степень своего отвращения к подобной картине. — Ладно, ты всё равно не отстанешь. Он вздохнул, смирившись со своей судьбой. Гермиона села к нему на колени, обнимая за шею. — А теперь представь, что мы расстались и я ушла к кому-то другому. — Вот это вообще плохая идея, — процедил Драко, сжимая её бёдра. — Малфой! — Хорошо, — он расслабил руки и погрузился в себе, рисуя предложенную девушкой картину. Гермиона увидела, как его лицо приобрело задумчивое выражение и на лбу образовалась складка, к которой она нежно прикоснулась, разглаживая. Драко медленно поднял веки, смотря на неё совсем другим взглядом. — Ну, как? — она склонила голову набок, зная ответ. — Мне не понравилось, — немного грубо произнёс Малфой. — А как ты себя вёл? Погрустил неделю и снова начал жить как прежде? — наверное, она перегибала, судя по крепко сжатой челюсти парня и желвакам, бегающим на скулах. — Нет, — выплюнул он, отворачиваясь. — Видишь, это просто предположение, а Блейз действительно переживает сейчас расставание. Ты говорил, что у них с Дафной всё было очень серьёзно, вплоть до выбора имён детям. После таких отношений невозможно быстро прийти в себя. Некоторые люди годами собирают себя по кусочкам, другие через месяц строят новые отношения. Возможно, он любил Дафну больше, чем она, и поэтому ему сложнее. — Что ты хочешь сказать? — теперь вид Драко напоминал виноватого. Он опустил голову, смотря в одну точку. — Блейз злится на тебя потому, что, когда ему была необходима поддержка друга, тебя не оказалось рядом. Но он тоже проявил к тебе равнодушие, когда ты понял, что у тебя проблемы с алкоголем. Вы оба виноваты. Он — по-своему, точно так же, как и ты. — Значит, мы оба всё испортили? — грустно хмыкнул Малфой, заглядывая ей в глаза. — Да, — Гермиона уныло улыбнулась, проводя рукой по его волосам. — Вы закрылись каждый в своих проблемах, забывая, что у другого тоже может идти всё не так гладко. Драко кивнул и уткнулся лбом в её грудную клетку, сжимая едва прикрытую одеялом талию. — Умеешь ты загнать человека в депрессию, Грейнджер, — пробормотал парень, и она фыркнула. — Депрессия — это серьёзное заболевание, а не повод для шуток. Но да, я умею наводить тоскливое настроение на людей. Гермиона прикоснулась к его спине, обводя ладонями плечи и шею. Драко поднял голову и резко прижался к её губам, проникая языком в рот. Она зарылась пальцами в его волосы, оттягивая на корнях. Его руки прошлись по бёдрам девушки, пытаясь убрать одеяло в сторону. Грейнджер остановила его, сжимая запястья. — Что? — слизеринец выглядел как ребёнок, у которого отобрали подарок на Рождество. — Мы не договорили, — упрямо сказала гриффиндорка, признаваясь самой себе, что просто хочет над ним немного поиздеваться. — Детка, я больше не хочу разговаривать, — процедил Малфой, приподнимая бёдра, чтобы она почувствовала его возбуждение. — А я хочу договорить. — Тогда давай на более приятную тему, — сдавшись, простонал Драко, оставляя новый засос на её шее. — Помнишь, довольно давно, мы с тобой спорили? — О нет, — Гермиона зажмурилась, не зная от страха ли или от предвкушения. — О да, — самодовольно ухмыльнулся Малфой, резко переворачивая её на спину, нависая над девушкой, облокотившись о локти, расположенные возле головы гриффиндорки. — Во-первых, я помню и боюсь представить твоё желание, а во-вторых, ты придавил мои волосы, — пропыхтела Грейнджер, вытаскивая прядь из-под руки слизеринца. — Прости, но тебе уже не спастись от кары в виде моей извращённой фантазии, — Драко поцеловал чувствительное место за ухом, шепча пошлости, как змей-искуситель. — Никакого секса в общественном месте, Малфой, я не шучу, — запротестовала девушка, когда услышала первое предложение. — Смотри, как ты удобно устроилась Грейнджер, — насмешливо произнёс парень. — Если бы я вспомнил о желании и споре ещё месяц назад, ты бы не отвертелась от его выполнения. А сейчас выбираешь и ещё чем-то недовольна. — Честно, Драко, я тряслась от мысли, что ты можешь загадать. Но теперь ты прав: я очень хорошо устроилась и поэтому... — Гермиона коварно подняла бровь, шепча в его губы: — Смогу угодить нам обоим. — Ладно, пока ты не слишком развращена для секса в общественном месте, — прошептал Малфой, не сводя взгляд с её губ. — Значит, будем искать компромисс, да? — Именно, — улыбнулась девушка и толкнула его в плечи, чтобы он лёг на спину. Гермиона медленно наклонилась к нему, видя, как зрачки парня за секунду поглотили серую радужку глаз. Она поцеловала его и почувствовала, как явно проигрывает в желании придумать себе наказание.

***

Гарри закрыл дверь и поджал губы, когда увидел в кабинете Рона. Он думал, что друг на совещании авроров, но, видимо, оно уже закончилось. Подойдя к своему столу, парень положил на него стопку бумаг, садясь в кресло. Он молча погрузился в отчёты, сообщающие о статистике пропажи людей за последний месяц, чувствуя, как всё тело буквально готовится к прыжку. Они с Роном не разговаривали уже две недели. С тех пор, как он узнал о расставании с Джинни, а появление с Пэнси на балу лишь подкинуло в огонь дров. Гарри ещё никогда не видел подобный взгляд у Уизли, кроме того момента, когда он носил крестраж. Тогда Рон был таким же раздражительным и будто специально искал повод поссориться. Поттер знал: Рон импульсивный и временами несдержанный человек. Он понимал. Но какого чёрта Гарри должен оправдываться за свои чувства? За то, что ему поручили другое задание и он не может о нём рассказать? Философия и обиды Рона выводили брюнета из себя. Иногда так и хотелось наорать на друга, чтобы высказать всё, что накопилось. Но Гарри держался. Держался из последних сил, потому что их дружба опять висела на волоске. Такое уже происходило прежде, но раньше всегда удавалось помириться вовремя, а сейчас… минутная стрелка словно начала вращаться быстрее, отмеряя часы до глобального взрыва, что навсегда оттолкнёт их в разные стороны. Гарри не хотел терять Рона и других Уизли, ведь они были его единственной настоящей семьёй. Он боялся, что расставание с Джинни всё испортит. Но то, что они смогли принять разрыв с Джинни спокойно, говорило о близости между ними, как между родными людьми. Жаль только, Рон не мог понять, что Земля не крутится вокруг него и никто не обязан советоваться с ним, чтобы принять важное в своей жизни решение. Эта мысль здорово ударила по мозгам, и Гарри резко поднял голову от бесконечных бумаг, которым как всегда не было конца, взглянув на Рона, который раздражённо писал что-то на пергаменте, постоянно ругаясь себе под нос. Им нужно нормально поговорить. Просто необходимо. Эта дружба и этот человек были важны для него, даже если человек очень часто являлся последней задницей. — Рон, что ты делаешь? — Гарри нахмурился, когда парень откинул перо на стол и взял новое. Видимо, предыдущие он сломал. — Занимаюсь любимым делом, — огрызнулся Уизли, не поднимая на Поттера взгляд. Гарри сделал медленный вдох и выдох, стараясь не злиться на ровном месте и держать себя в узде. Если они и разругаются, то хотя бы после того, как начнут разговор. — Не хочешь на обед сходить? Я слышал, что там сегодня подают куриные ножки, — это была последняя попытка начать беседу с позитивной ноты. Но и она провалилась через мгновение: — Не хочу, я занят, — грубо ответил Рон, рыча сквозь зубы на списки перед собой. Гарри закатил глаза, кидая перо на стол и откидываясь на кресло спиной. Его так всё достало. Не хватало слов, чтобы описать тот уровень жопы в его жизни, которая, кажется, вообще не собиралась прекращаться, судя по её настрою. Хорошо, что с Пэнси всё нормализовалось и ссор у них больше не было. Пока, разумеется. Но это передышка была необходима парню, потому что иначе он бы уже взорвался, разбрызгав свои внутренности по всему Министерству. — Рон, я так больше не могу. Я хочу поговорить с тобой, — не выдержал Поттер, переводя немного отчаянный взгляд на друга. Пока ещё друга. — Что за секретное задание тебе поручил Кингсли? — спросил Рон, замерев. — Я не могу сказать. — Тогда не о чем разговаривать. Гарри зарычал, зарываясь руками в вечно взлохмаченные волосы. Он мог почувствовать, как бешенство потекло по венам, превращая его в неадекватного человека. Ещё секунда — и он не сможет себя контролировать. — Я тебе тысячу раз объяснял, что не могу сказать. Я получил прямой приказ от Кингсли. Не моя вина, что ты не входишь в круг его доверенных лиц! — крикнул Гарри, замечая, как Рон поднял на него свой свирепый взгляд и мерзко ухмыльнулся. — Что, неужели понял, кто ты такой и какие дороги тебе открыты? — язвительность в голосе Уизли напоминала слова ребёнка, которому не хватало внимания. Наверное, даже в их дружбе Рон чувствовал себя ребёнком, которого вечно задвигают на второе место. Его комплексы не давали ему смотреть на вещи под другим углом. Он всегда думал, что выбирают не его, ревновал и в итоге терял слишком многое. В первую очередь желание что-либо ему рассказывать. Рон был хорошим человеком, но не тем, с кем всегда ощущаешь себя уверенно, зная, что тебя не бросят из-за какой-то мелочи. Гарри уже давно понимал, что дружба с Уизли как плот из бамбука в океане — ты никогда не узнаешь, на сколько его хватит, прежде чем он окончательно развалится от большого количества влаги и соли. — Почему ты вечно всё переворачиваешь?! — воскликнул Гарри, поднимаясь, понимая, что сидя вести такие разговоры не сможет. — Я не специально напросился вести это дело. Мне его поручили! Как ты не можешь додуматься до этого?! — Мне мозгов не хватает, — спокойно ответил Уизли, но обида в его тоне была настолько громкой, что Поттер едва не оглох. — Мне же не понять, что случилось у вас с Джинни. Как это ты сошёлся в мопсихой Паркинсон, которая одна из первых — нет, единственная — предложила отдать тебя Волдеморту. Не заморачивайся, правда. Гарри с трудом остался стоять на месте, чтобы не кинуться на него. Кажется, у него подскочил пульс, потому что сердце в груди танцевало сальсу, а не привычный и размеренный вальс. — Я объяснял тебе всё! — взмолился брюнет. — Тысячу раз я тебе говорил обо всём! — Ты врал мне! — подскочил Рон, тыча в парня пальцем. — Ты постоянно врёшь с тех пор, как тебе поручили это проклятое задание! Я слышал, что тебе дают в подчинение других авроров. Слышал, что ты получишь нового напарника в скором времени! Ах да, ещё ты начал водить дружбу со слизеринцами — Малфоем и Паркинсон. Спасибо, что поделился, друг. — Ты идиот! — взревел Гарри, подозревая, что их крики наверняка слышит весь офис за дверью. Мерлин, было ощущение, что они парочка, которая выясняла отношения прямо на работе. Но такое бы больше подошло Гермионе и Малфою, если бы они работали в Министерстве. — Я ещё и идиот, охренеть! — Рон посмотрел на него взглядом убийцы и сложил руки на груди, наверное, чтобы не придушить Поттера. — А кто ты по-твоему?! Я же тебе всё разложил по полочкам, а ты просто как упёртый баран, ни хрена не хочешь понимать! — Может, потому что я уже не знаю, кто передо мной?! — крикнул Рон, и Гарри с шоком в глазах посмотрел на него, чувствуя себя придавленным огромной бетонной плитой. — В смысле? — тихо спросил он. — В прямом, — с издёвкой сказал Уизли. — Бросил Джинни непонятно по какой причине. Встречаешься — Мерлин! — с Паркинсон. Спокойно общаешься с хорьком. Более того, Гермиона с ним спит! — Рон скривился, словно у него снова начали лезть слизняки изо рта. — Где мои друзья? Какие-то секреты. Ты говоришь, что всё рассказывал мне, тогда почему я не знаю, что ты пасёшь какого-то родственничка Малфоя? Я ничего не понимаю, Гарри. Поттер закрыл ладонью глаза, не зная, что делать. Ему нельзя говорить правду. С Пэнси была идентичная ситуация, но ему повезло и она обо всём догадалась сама. Но как быть с Роном, он не представлял. Ни единого варианта. — Можешь задавать вопросы, а я постараюсь на них ответить, только, — Гарри сглотнул, ощущая неуверенность во всём теле, — если твои вопросы будут задевать или напрямую относиться к заданию, мне не удастся ответить. — Ладно, — разозлился Рон, и его лицо налилось красным, как всегда, когда его эмоции били через край. — Почему ты расстался с Джинни? Я не верю в ту чушь, что вы больше ничего не чувствуете друг к другу. Наверняка это Паркинсон что-то сделала, да? Амортенция? — Нет, — простонал Гарри. — Она ничего подобного не делала. Мы с Джинни действительно уже долгое время были порознь. Мы не хотели признавать, что всё плохо, но потом… Да, в чём-то ты прав. Я был в Хогвартсе, когда у нас всё ухудшилось, и Пэнси… Мы с ней часто виделись. В последствии это привело к тому, что я понял, что она мне дорога, а Джинни осталась сестрой и хорошим другом. — Ты ей изменял? — Рон широко раскрыл глаза, делая несколько шагов к нему навстречу, и Гарри, чисто по инерции, отступил. — Конечно нет. Ничего не было, пока мы с Джинни не встречались, — он решил не углубляться в подробности, потому что было ясно, что Уизли готов не ко всей правде. — Значит, ты влюбился в Паркинсон, — ухмыльнулся рыжий, определённо не веря. — А ты проверял себя на предмет чужого колдовства? И где была Гермиона? Почему она так спокойно отнеслась к твоим… отношениям с этой… — Рон, один-единственный раз предупреждаю: не смей оскорблять Пэнси, ты понял? — Гарри жёстко заглянул другу в глаза, видя нежелательное согласие. — А Гермиона… на самом деле, они нашли общий язык. Не стали, конечно, подругами, но уже не хотят друг друга убить. Поттер слишком поздно понял, что не стоило ему говорить про отношения девочек, которые напоминали больше вынужденное принятие, чем неплохое знакомство. Но слов было не вернуть, и мозг уже начал обдумывать план побега и попытку выкрутиться из конфузной ситуации. — Понятно, — протянул Уизли, хмыкая. — Ну правильно, зачем сообщать мне. Она, наверное, слишком занята членом Малфоя. — Рон! — прорычал парень, уже едва контролируя себя. — А что? — рыжий всплеснул руками, усмехаясь. — Меня же никто не предупредил или не посчитал нужным хотя бы написать письмо, не говоря уже о личной встрече. Ведь вы все так заняты! Но это не мешает вам трахаться со слизеринцами, которые ещё не так давно пытались нас всех убить! Гермиону пытала Беллатриса на полу в Мэноре, пока этот ублюдок стоял и смотрел. А теперь она спит с ним, не сказав мне ни слова! — Да с какой стати она должна была спрашивать у тебя разрешения?! — С такой, что я за неё волнуюсь! — Рон выдохнул после долгого крика, садясь без сил на своё кресло. — Вы просто кинулись и … Откуда вы знаете, что это не обман? Ладно ты. Ты не настолько уязвим, а она девушка, у них всё сложнее. Я помню, как она кричала по ночам несколько недель после пыток. Как ты можешь быть уверен, что он не обидит её? Ты был рядом, почему ты вообще позволил этому гадёнышу приблизиться к ней? — прошептал парень, уныло вешая голову. Гарри не мог пошевелиться. Только когда Рон перестал кричать, ему удалось понять причину всех этих обид — он просто боялся, что Малфой использует Гермиону, а Пэнси использует его. Поттеру давно не было так стыдно. Он взял своё кресло и передвинул его ближе к другу, садясь, чтобы спокойно поговорить. — Я понимаю твои опасения насчёт Малфоя, — рыжий поднял голубые глаза на брюнета, внимательно слушая, — но клянусь тебе, Гермионе ничего не угрожает с его стороны. Он дорожит ею, возможно, даже любит. Правда. — Если всё так прекрасно, почему она ничего мне не сказала? — тихо спросил Уизли, смотря на свои руки. — Наверное, боялась. Если бы я не присутствовал в Хогвартсе, то сомневаюсь, что не узнал об их отношениях, так же, как и ты. Она влюблена и может немного потерять голову. — Это Гермиона — она не теряет голову, — буркнул Рон. Гарри улыбнулся, видя, как Уизли не хочет верить в серьёзные намерения хорька. — Ты никогда не узнаешь, как поведёт себя влюблённый человек, пока эта болезнь не найдёт его. Конечно, Гермиона остаётся адекватной, но… слегка повёрнутой на Малфое. В хорошем смысле. — Где ты там увидел хороший смысл? — с несчастным вздохом спросил Рон, откидывая голову назад. — Я так понимаю, что ты тоже в этом болоте по колено? — Я там уже по самую голову, — усмехнулся Поттер, не в полной мере до этого момента понимая, как сильно его мучили натянутые отношения с другом. А сейчас даже дышать стало легче в несколько раз. — Ты уверен в ней? Вдруг… — Я уверен, абсолютно. Пэнси… действительно та ещё стерва и истеричка, если честно, но… она очень хрупкая. Я никогда так не думал, пока не узнал на собственном опыте. Она добрая, — Гарри радостно хмыкнул, вспоминая некоторые моменты, — нежная, не умеет врать, что удивительно. Когда она пытается, то начинает ещё больше огрызаться — это её и выдаёт. Ей нравится спорить. Из-за любой ерунды. А потом мириться… — Ужас, — Рон зажмурился в отвращение. — Я думал, тебя ещё можно спасти, но нет. Я окончательно тебя потерял. Если с тобой такое произошло, то боюсь представить Гермиону. Фу-у-у. Там и хорёк замешан, чёрт, — парень выглядел таким зелёным, будто его действительно вот-вот стошнит. — Мне надо выпить. — Разве у тебя есть?.. — Гарри не успел договорить, как Уизли наклонился и вытащил из нижнего ящика стола огневиски с гордой улыбкой на лице. — Откуда? — Помнишь, я отправлялся с новичками на один рейд? — Поттер кивнул. — Так вот, у них там инструктор… как его, — Рон пощёлкал пальцами, пытаясь вспомнить. — Ладно, неважно. Так вот, я на них всех орал весь день, пока он где-то пил. Так что таким образом он мне отплатил. — Неплохо, — хмыкнул Гарри, принимая стакан с янтарной жидкостью. — Но может, не стоит? До конца смены ещё три часа. — Ой, никто и не заметит, — чересчур добро махнул рукой рыжий и чокнулся с ним своим стаканом. — За тебя и… боже, не заставляй меня это произносить. — Хорошо, — Гарри почувствовал, как виски обжигает горло, и повёл плечами от непривычного ощущения в гортани. Он уже очень давно не пил. — Ты не злишься? — Насчёт твоей конспирации с поганым заданием — злюсь, — честно признался парень, разливая вторую порцию. — В остальном — я всё понял, но передай Гермионе, что мне важно с ней поговорить. Мы не виделись уже два месяца, и мне кажется, она меня избегает. — С чего бы ей это делать? — Когда мы в последний раз разговаривали, она попросила её поцеловать, — уши Рона слегка покраснели, и он быстро опустошил стакан. — Ого, — брови Гарри исчезли за дужками очков, и он поспешил нагнать друга в стадии алкогольного опьянения, чтобы быть на одном уровне. — Гермиона вообще тогда была очень странной. Ну, больше, чем обычно. — Я понял, — Поттер усмехнулся объяснению друга, смотря на него. — Вот, — Рон пожал губы, не зная, как продолжить. — Она попросила, и я поцеловал. А потом она предложила сойтись, и я сказал, что это плохая идея. И теперь я думаю, что это всё было из-за Малфоя. Раньше мне казалось, что ей просто стыдно или поцелуй был ужасным, но сейчас… картина сложилась. — Да уж, — протянул Гарри, — а почему ты мне ничего не рассказывал? — и тут же получил свирепый взгляд. — Интересно когда?! — Ладно, не заводись, я понял. Просто это неожиданная новость, вот и всё. — А ты представь, каково было мне, когда в Пророке напечатали огромную статью про Гермиону и Малфоя с фотографией в полный рост, — Рон посмотрел на Поттера широко раскрытыми глаза, подчёркивая свой шок в тот момент. — Я боюсь даже вообразить, — рассмеялся брюнет и повернул голову на стук в дверь. — Войдите. Дверь распахнулась, и вошёл молодой аврор. — Мистер Поттер, Вас к себе вызывает Министр. — Хорошо, спасибо. Парень кивнул и вышел из кабинета. Гарри неуверенно посмотрел на друга, замечая, как потух его взгляд, а руки вернули пробку в бутылку. — Иди уже, потом договорим, — через силу произнёс Рон, стараясь улыбнуться. Гарри не сдержался и хлопнул его по плечу, молча благодаря. Он дыхнул на ладонь, проверяя, не сильно ли от него пахнет, и, увидев кивок Уизли, поспешил к Кингсли. Он до конца не понимал, зачем его нужно вызывать в середине рабочего дня, и варианты были неутешительными. Гарри не дал потоку паникующих мыслей проникнуть в голову, закрывая глаза, чтобы попытаться успокоиться, останавливаясь на секунду, а после возобновляя шаг. Главное, чтобы это было не новое задание, потому что иначе в кабинет можно будет даже не заходить. Рон его убьёт. Без вариантов. Поттер улыбнулся секретарше, и она кивнула, молча говоря, что Министр его ждёт. Поглубже вдохнув, он постучал и, услышав приглашение, открыл дверь. Кингсли снова смотрел на временной поток с крайне задумчивым выражением лица. — Проходи, Гарри, — он не отрывался от изучения одного момента, продолжая пристально вглядываться в него. — Вы вызывали меня? — Поттер остановился возле мужчины, щурясь, чтобы понять, что именно он пытался разглядеть. — Да, — Кингсли махнул палочкой, и все картинки настоящего и прошлого исчезли. Гарри начал подозревать, что это было для того, чтобы он не увидел ничего лишнего. Всё-таки в чём-то Скорпиус был прав. Политики и их Министерство ничего не будут делать, пока не получат какую-то выгоду. — У тебя всё хорошо? — с улыбкой спросил Кингсли, садясь за свой стол и беря какую-то бумагу с печатью Министерства в руки, быстро пробегая по ней глазами. — Вполне, — протянул Поттер, совсем не понимая, зачем ему интересоваться делами брюнета, да ещё и таким жизнерадостным тоном. — У Вас что-то случилось? — Нет, что ты, у меня всё отлично, — мужчина отложил пергамент в сторону, складывая руки в замок на твёрдой поверхности. — На самом деле, у меня к тебе распоряжение. Или даже приказ. Вот чёрт. — Что именно Вы хотите, чтобы я сделал? — Постарайся отнестись к этому спокойно, — предупреждающе начал Министр успокаивающим тоном. — Ладно, — ответил Гарри, но какого-то спокойствия не было и в помине. Ладони начали потеть, и он сжал кулаки, чтобы скрыть свою нервозность. — Итак, — мужчина поджал губы, сознательно тянув с продолжением, — мой приказ заключается в следующем: как ты знаешь, ситуация с путешественниками во времени обостряется с каждой секундой. Мы, наверное, чересчур тянули с некоторыми решительными действиями и сейчас… столкнулись с большими последствиями. Кингсли замолчал и Гарри подумал, что не хочет слушать дальше. Ему даже показалось правильным сбежать, потому что нехорошее предчувствие всё сильнее терзало изнутри. — Поэтому я извещаю тебя отдельно от остальных. Для тебя это не просто задание. Вот теперь Гарри стало страшно. Мерзкое чувство на кончике языка ещё больше его терроризировало. Он ощутил желание вытолкнуть из себя два стакана огневиски, потому что теперь оно жгло внутренности. — Нам нужно избавиться от Люциуса Малфоя. От всех его копий: прошлых и настоящих. Так же, как и от Блейза Забини, который, по нашим сведениям, тоже проник в наше время вслед за Люциусом. Соответственно, это касается всех их приспешников и Пожирателей, примкнувших к ним как в настоящем, так и в будущем. Они разрушают своим появлением нашу реальность. Гарри кивнул, не совсем понимая, почему Кингсли так тянул с оглашением своего приказа. И облегчения от услышанной информации тоже не почувствовал. Наверное, знал, что это ещё не всё. — Но, думаю, ты и так прекрасно знал, что нам необходимо осуществить поимку данных преступников, — мужчина резко остановил свой монолог, поднимая на него глаза. — Это относится ко всем путешественникам во времени. Поттер задохнулся. Он скривил губы, начиная понимать всё. Всё то, что упорно не хотел, как только перешагнул порог чёртового кабинета. Парень покачал головой, видя разочарование на лице Кингсли. — Я не стану, — голос сорвался. — Это прямой приказ начальства, Гарри, ты не можешь ослушаться. — Я сказал, что не стану! — крикнул он, глубоко дыша. — Вы хоть понимаете, о чём просите? Он сын Гермионы. Мой крестник! — Он не отсюда! — Кингсли резко встал, упираясь ладонями в стол. — Он не из нашего времени. Ему здесь не место. — Какая разница?! Я не стану убивать Скорпиуса, — его тело металось по помещению. Гарри ощущал себя как в ловушке. Он до сих пор не мог поверить в то, что услышал. — Он преступник, — отрезал Министр. — Он не раз нарушал закон. Как у себя, так и у нас. Я не собираюсь рисковать нашим миром, таким, каким мы привыкли его видеть, ради одного человека. — Вы просите убить его! — это всё, что ему удалось выдавить из себя в качестве аргумента, других слов просто не было. Только страх и паника. — Я — Министр магии, Гарри, — более бесстрастно сказал Кингсли, — мне приходится принимать тяжёлые решения. Один человек против несколько тысяч, миллионов никогда не победит. К тому же данное решение является вопросом безопасности. Мистер Малфой не умеет слушаться и сдерживать свои желание, несущие только разрушения. Думаю, ты и без меня знаешь, что он одержим своим дедом и мечтой убить его. Выполнять его прихоти я не собираюсь. — Вы не понимаете, — отчаянно произнёс Гарри, ненавидя себя за просящий тон, но к чёрту. — Гермиона не переживёт этого. Я… У меня рука не поднимется. — Мисс Грейнджер однажды родит себе детей. И это не совсем её сын. Скорпиус является сыном других Гермионы Грейнджер и мистера Малфоя, поэтому щадить их чувства, мистер Поттер, лишь из-за привязанности, и рисковать массой людей — повторюсь — я не собираюсь. И не прошу лично направлять на него палочку, Вам достаточно отдать приказ. Распоряжение в Аврорат уже передано. — Тогда зачем Вы вызвали меня? — снова повысил голос Поттер. — Зачем спрашивали, как у меня дела?! Чтобы сказать, что я должен убить хоть и не собственноручно, но близкого человека?! — Мистер Поттер, не забывайтесь, — строго сказал Кингсли, садясь за свой стол. — Я отдал Вам приказ — Вы обязаны его выполнить. — Я не стану ничего выполнять, — процедил Гарри сквозь стиснутые зубы. — В таком случае, мне остаётся только уволить Вас. Я сообщу об этом Вашему начальнику в Аврорате. Вы не знаете, мистер Оливер сейчас на месте? — Не знаю, но имейте в виду, я не уйду по собственному желанию. — Но иначе придётся указать причину увольнения как «невыполнение приказа», а это всегда рождает определённые проблемы при последующем поиске работы, разве нет? — глаза Кингсли больше не источали тепло. Теперь они глядели сурово, властно, холодно. Гарри был таким наивным идиотом. Верил людям, которые не заслуживали этого. Кингсли был прав: на нём висит целая страна, и ему нельзя думать только о себе или малознакомых людях из будущего. Он должен действовать в интересах государства. Но проблема в том, что это всё брехня. Скорпиус предупреждал Министра. Не раз. Но его слова остались проигнорированы. И насчёт причины можно лишь гадать. Поттер смотрел на человека перед собой и испытывал отвращения. Он никогда не думал, что за каких-то три с половиной месяца его жизнь перевернётся с ног на голову. Хотя ему не стоило забывать, кто он. Потому что как только знание собственного имени в мозгу снова воскрешалось, всё становилось понятно. Лишь некоторое непонимание ещё было ему свойственно, как и наивность. И вера в людей, в добро, в лучшее. Но иногда эти установки всё чаще переставали быть актуальными. Нужными. Действенными. Теперь мир окончательно превратился в потребление и выгоду. Кажется, мы обречены. Гарри сдержал желание достать палочку, но руки так и чесались натворить какую-нибудь фигню, чтобы отвести душу. Но… Он остановился и, разочарованно хмыкнув, развернулся, покидая как отвратительный кабинет, так и человека в нём, напоследок громко хлопнув дверью. Секретарша подскочила от оглушительного звука, взглядом буравя его удаляющуюся спину. А он летел, чтобы поскорее предупредить Скорпиуса и сделать хоть что-нибудь.

***

Драко улыбнулся, раскрывая объятия для матери. Нарцисса едва не раздавила его, сжимая в своих руках. Она всхлипнула, и несколько солёных капель упало ему на шею. Малфой вдохнул, кладя ладони на волосы женщины, наслаждаясь знакомым теплом и запахом. Он даже не думал, что так сильно скучал по ней, пока не увидел. Вчера к нему и Грейнджер неожиданно заявился какой-то аврор, которого они никогда в жизни не видели, и сообщил, что им разрешается повидаться с семьями. Им дали по порт-ключу, и теперь Драко здесь, а Гермиона с родителями. Он не хотел отпускать её одну, потому что Люциус ещё на свободе, но выбора не было. Поэтому парень согласился с девушкой, что с ней ничего не случится. Но, разумеется, это было только на словах. — Драко, и с тобой, и со мной будут авроры. Мои родители и твоя мама под надёжной защитой, я очень сомневаюсь, что может что-то произойти. К тому же это только на полтора дня, — Гермиона заглянула ему в глаза, обнимая за шею, чтобы окончательно побороть его возможное сопротивление. — Грейнджер… — Малфой, — протянула она, приподнимая бровь. — Ты перегибаешь. Я не маленькая девочка и вполне способна за себя постоять в случае неприятности. Думаю, ты в этом не сомневаешься, ведь так? — Так, — уныло согласился он и возненавидел себя. Что он мог ответить? Она бы сожрала его живьём за любое сомнение и несогласие. Как он попал. — Видишь, — Гермиона улыбнулась, коротко прикасаясь к его губам. — Я буду в безопасности. Ты будешь в безопасности. Мне безумно приятно, что ты так волнуешься, но повода же нет, да? — Нет, — Драко напоминал сам себе попугая. Он даже не пытался возразить ей, потому что знал, что в таком невыгодном положение, когда на ней лишь один халат, ему не выиграть. И оставалось только глотать недовольство. Гриффиндорка трогательно улыбнулась, целуя его, сплетаясь с его языком своим и запутываясь пальцами в белоснежных волосах. Малфой подхватил её под бёдра и унёс в спальню, чтобы попрощаться и затем начать собирать вещи. Но с последним пунктом они вообще не спешили. Вернее, именно он, потому что Грейнджер словно издевалась, ходя между комнатами в его футболке. Нарцисса отпустила его и вытерла слёзы. Она провела ладонью по щеке парня, снова смаргивая несколько слезинок. — Ты такой взрослый. Драко закатил глаза и улыбнулся, зная, что с каждым днём это выражение будет преследовать его всё чаще и чаще. — Мам, я не сильно изменился за то время, что мы не виделись, — он наклонился и поднял сумку, вслед за женщиной проходя в дом. — Я говорила не о внешности, — произнесла она. — Твой взгляд изменился. Стал…мужественней. — Спасибо, — фыркнул Малфой, стараясь скрыть своё неожиданное смущение. Он оглянулся и присвистнул, хотя редко позволял себе делать подобные вещи, особенно при матери. — Я не помню этот дом. — Я купила его, когда ты был совсем маленьким, — Нарцисса с грустной улыбкой смотрела на его реакцию. — Мы не жили здесь с Люциусом, но я позволяла какое-то время тут жить… Андромеде с внуком. Драко резко перевёл глаза от расписанного потолка на Нарциссу. Она чересчур заинтересованно поправляла манжеты на своём платье. — Я не знал, что вы общались. — Не сказать, что мы поддерживаем хоть какую-то связь, — она прошла дальше, очевидно, ведя сына в собственную комнату, — но когда война закончилась, я узнала о её потери мужа и дочери и решила помочь. Отправила письмо, не надеясь на ответ, но в итоге мы начали переписываться и я предложила ей сменить обстановку, чтобы легче было оправиться. — Ей помогло? — Драко рассматривал стены, едва не начиная танцевать от радости, не видя ни одного портрета со своим каким-нибудь древним предком. — Сомневаюсь, что в её ситуации способно помочь хоть что-то. Потеря мужа и ребёнка — самый страшный кошмар любой женщины, а Андромеда любила их обоих. — Как ты? — Малфой резко остановился, разглядывая мать. Она похудела, и цвет лица стал более серым, нежели обычно. Заточение явно плохо влияло на её здоровье. Но его вопрос имел совсем другой подтекст. Драко знал, что отец всё равно ей дорог, когда-то она даже любила его. И теперь, когда с ним неизвестно что, парень даже не интересовался, как мать это переживает. Он был эгоистом, потому что наслаждался своими отношениями, жизнью, которая снова начала переливаться разноцветными бликами, даже не волнуясь за отца. Эти мысли давно были задвинуты на второй план, в то время как та же Грейнджер постоянно спрашивала Поттера, нет ли новостей. И сейчас, глядя в глаза удивлённой его вопросом матери, парень почувствовал себя последним дерьмом. — Нормально, — с заминкой ответила Нарцисса, делая к нему шаг. — Драко, у тебя что-то случилось? — Мам, перестань волноваться за меня, — возмущённо произнёс Малфой. — Я в порядке. У меня всё хорошо, но… Но мне стыдно, что я совсем забыл, сколько значил для тебя Люциус. Нарцисса опустила взгляд на свои руки. Она вздохнула, обращая внимание на вид за окном. — Тебе не стоит переживать на этот счёт. Я… волнуюсь за него, но, наверное, не так сильно, как должна. В последнее время у меня в голове всё меньше мыслей о нём, и я подозреваю, что медленно его отпускаю. Драко, я глубоко сомневаюсь, что мы ещё увидим твоего отца живым. — Я не сильно против, — он не успел сдержаться, в итоге заработав поражённый взгляд матери. — Не говори так, — с шоком сказала она. — Конечно, Люциус далеко не самый хороший человек, но он твой отец. Ты должен уважать его… — Уважение нужно заслужить, — отрезал Малфой, понимая, что, возможно, не стоило отвечать так грубо. — Драко, Люциус совершал многие ужасные вещи. Но самое главное — он отдал тебя Тёмному Лорду, — Нарцисса положила руку на его предплечье. — Я понимаю, что ты не сможешь простить его за это, но, если мы не сможем с ним попрощаться, необходимо будет однажды принять его ошибки и начать жить без вечной обиды, что ты держишь на него. — Мам, я не хочу с тобой спорить или ругаться, — Малфой прикрыл веки, чтобы подавить гнев только об упоминании событий, перевернувших его жалкое существование. — Но лучше я пойду и сам найду свою комнату, ладно? Куда мне идти? — На второй этаж, прямо по коридору, третья дверь справа, — Нарцисса отпустила его руку, поджимая в недовольстве губы. — Хорошо, увидимся за ужином, — Драко поцеловал её в щёку и направился на поиски комнаты. Малфой специально так быстро закончил их разговор на довольно щепетильную тему лично для него, ведь, если бы он продолжился, парень сомневался, что не рассорился бы с матерью окончательно. Она была его единственной родственницей, если подумать — не считая Андромеды. Только Нарцисса была всегда рядом с ним, хоть и не смогла справиться с собственными проблемами после войны, уйдя в себя. Драко не судил её и не винил, но соглашаться с её мнением в отношении отца не собирался. Его даже мутило от этой мысли. Уважать. За что? За бесконечные упрёки, наказания, оскорбления, пытки? За Круцио, которое стало ежедневным ритуалом у них в доме после возрождения Лорда? За что Драко должен благодарить и уважать Люциуса? Ему ничего не приходило в голову. Абсолютно. Найдя нужную дверь, он повернул ручку и осмотрелся: кровать, шкаф, дверь в ванную комнату, огромное окно во всю стену. Простор и изысканность. Парень хмыкнул, ставя сумку с необходимыми вещами на кровать. Он подошёл к окну, пряча руки в карманах брюк. Мысли, дремавшие до слов Нарциссы, снова начали вакханалию у него в голове, словно специально подкидывая картинки искалеченного тела отца. Драко не был садистом и уж точно не наслаждался фактом, что, возможно, Люциус сейчас страдает. Но что-то тёмное внутри него говорило, что он заслужил. За всё. За издевательства над собственным сыном. За бесчисленное количество смертей у них в столовой и гостиной, где они каждый день проводили время. За метку на предплечье Малфоя. За то, что он возненавидел себя и скатился в яму, из которой с таким трудом выбрался. Драко хотел бы тоже послать Круцио в отца хоть раз. Чтобы он узнал, каково это — смотреть в глаза родному человеку и не понимать, почему он причиняет тебе ужасную боль. Нет, наверное, Драко всё же немного садист. Через пару часов спустившись в столовую, Малфой извинился перед Нарциссой за своё не самое примерное поведение, но оставаясь при своём мнении. Они больше не затрагивали тему отца и его похищения, переключившись на более приятные вещи: его учёбу, планы на жизнь, цветы матери, Гермиону Грейнджер. Последнее было самым приятным. — Значит, вы официально вместе? — Нарцисса сложила столовые приборы в тарелку, заканчивая ужин, позволяя эльфу убрать грязную посуду и подать десерт. — Я видела статью в Пророке. Драко вздохнул, вспоминая тот ужас, напечатанный на первой полосе с огромной колдографией посередине во всю страницу. — Да, мы вместе, но то, что ты прочитала в газете… — Милый, я не вчера родилась, и я прекрасно знаю, кто такая Скитер. К тому же я где-то слышала, что с мисс Грейнджер у них очень напряжённые отношения. Поэтому нет ничего удивительно, что имея некоторые крупицы власти, Скитер воспользовалась ими сполна. — Мама, как тонко ты завуалировала то, что специально разузнала всю информацию о моей девушке, в словосочетании «где-то слышала», — усмехнулся Драко, делая глоток чая с бергамотом. Любимого чая Нарциссы. — Я не понимаю твоего возмущения, — спокойно ответила женщина на его обвинение. — Я волновалась за тебя и решила, как ты успел заметить, проверить девушку, с которой у тебя такие серьёзные отношения. Кстати, что насчёт твоих намерений? Ты ведь понимаешь, что подобное заявление уничтожит твои шансы на чистокровную невесту… — Мама, — процедил Малфой, поднимая на неё предупреждающий взгляд. — Я уже говорила тебе, что не имею ничего против происхождения и самой мисс Грейнджер, — Нарцисса спокойно отложила десертную ложку на блюдце, внимательно заглядывая ему в глаза. — Я лишь хочу, чтобы ты понял: такое открытое признание очень долго будет мешать тебе, если у вас что-то не получится. — У нас получится, я точно знаю, — упрямо сказал Драко, улыбкой смягчая свою твёрдую интонацию. — И отвечая на твой вопрос — мои намерения самые серьёзные. Можешь не сомневаться. — Хорошо, потому что я хочу внуков. — Мам, — простонал парень, закатывая глаза. — Что? — непонимающе спросила Нарцисса. — Это нормальное желание любой матери, когда её ребёнок думает о серьёзных отношениях и в будущем о свадьбе. Я не давлю, просто хочу, чтобы ты знал, если… Как-то неожиданно… Я не буду против. — Давай оставим тему детей, я прошу тебя, — он зажмурился, испытывая неловкость высшей степени. — Мы аккуратны, если ты об этом. И пока ничего подобного не планируем. Всё будет после свадьбы, обещаю. — Не давай обещания, которые от тебя не зависят, — назидательно произнесла женщина, отправляя в рот ложку с пирожным. Драко не стал спорить и говорить, что точно знает, когда родится Скорпиус и когда появится на свет его сестра. Нарцисса и так была в курсе всего, поэтому он просто продолжил пить чай, наслаждаясь его прекрасным вкусом.

***

Гермиона засмеялась с шутки отца, сидя за семейным столом. Она прикрыла ладошкой рот, не давая себе выплюнуть всю еду, потому что смех был настолько сильным, что девушка боялась не сдержать съедённое. — А потом нас выгнали, — подытожил Генри, пожимая плечами. — И когда это было? — Грейнджер более-менее успокоилась, чтобы начать связывать слова в предложения. — Примерно за неделю до того, как мы перебрались сюда, — ответила Джин, обмениваясь улыбками с мужем. Гермиона понимала, что это глупо — винить себя за нахождение родителей не дома, а в неизвестном месте, которого, кажется, даже на карте не существует. Но она опустила глаза, ковыряясь в своём овощном салате, чувствуя тяжесть на плечах. Меньше всего ей хотелось снова подвергать семью опасности, но и спрятаться от неё никак не получалось. Казалось, что всё закончилось, но каждый год эта вера разбивалась в пух и прах, подкидывая новые неприятности. Но ей было стыдно ещё и за ложь. Вернее — за невозможность рассказать, почему они прятались неизвестно от кого и непонятно где. Скорпиус должен остаться тайной. Иначе вопросов будет слишком много, а стирать родителям память она ни за что больше не рискнёт. Поэтому лучше прикусить язык и молчать о настоящей причине бегства из дома. — Гермиона, милая, всё хорошо? — обеспокоенно спросила Джин, кладя руку на ладонь дочери, лежащую на столе. — Да, просто… — девушка закусила губу и не выдержала этого груза. — Мам, пап, простите, что всё опять так… Я не хотела… — Дочка, перестань, — строго сказал Генри. — Мы ни в чём не виним тебя. И тебе не стоит. — Но… — Гермиона, лучше расскажи нам о своём мальчике? — с заговорщической улыбкой произнесла женщина, подпирая кулаком подбородок, с предвкушением в глазах. Генри как-то весь поник, пожалуй, чересчур сильно сжимая ложку в руке. Гриффиндорка нахмурилась, издавая немного истеричный и паникующий смешок. — Мальчик? Какой мальчик? — стало жутко страшно. Она никогда не разговаривала с обоими родителями о мальчиках. Джин цокнула: — Тот самый, о котором мы говорили в прошлый раз. — С чего ты взяла, что мы вместе? — Гермиона начинала бояться вопросов матери. Сильнее, чем могла бы себе представить. — Дорогая, я твоя мать, — женщина произнесла это так, словно девушка не знала данного факта раньше, — и я всегда узнаю, появился ли у тебя молодой человек или нет. — Как? — протянула она тонким голосом, не понимая, почему стул под ней не ходит ходуном, потому что её саму здорово трясло. Джин переглянулась с Генри, собираясь сказать прямо, но, увидев на лице мужа умоляющее выражение, решила пойти в обход. — В общем, я знаю, что вы начали встречаться, поэтому не пытайся придумать дурацкие отмазки и расскажи нам с отцом, хороший ли это человек. Господи, ну за что? Гермиона облизала губы, кажется, теряя способность говорить в принципе. Она сглотнула, надеясь оттянуть время, заранее осознавая, что это дохлый номер. Заинтересованный и возбуждённый взгляд матери и тяжелый, твёрдый, готовый растерзать бедного парня голыми руками взгляд отца ни капли не помогал. Наоборот, они вызывали желание выбежать на улицу, где январская зима совсем расшалилась, не собираясь прекращать свои игры с морозом и снегом. — Он хороший, — медленно начала Грейнджер, бегая глазами по столу от нервного напряжение. Хоть бы она упала в обморок. Или у неё поднялась температура. Что угодно, лишь бы избежать этого наказания. — Мы вместе живём в башне старост, — она заметила, как отец несчастно закрыл глаза, а мама успокаивающе положила руку ему на бедро. — Мы старосты. Он хорошо учится и всегда так учился. Второй по успеваемости после меня. Гермиона самой себе напоминала человека с крайне низким словарным запасом, потому что из её рта вылетали те же самые слова. Раз за разом, словно она разучилась разговаривать. Хотя, учитывая уровень стресса в её организме, это не стало бы новостью. Кажется, Джин поняла, что дочка волнуется, и решила помочь ей, начиная задавать вопросы. Грейнджер едва не застонала от облегчения, когда ей пришли на помощь. — А друзья твои с ним ладят? Это же очень важно, верно, Генри? — женщина красноречиво взглянула на мужа, ожидая, когда он откроет глаза, спасаясь таким образом от отцовского шока, что его дочь взрослая. — Конечно, милая, — его натянутая улыбка и напускное спокойствие взволновали Гермиону, потому что ей не хотелось, чтобы отец недолюбливал Драко только потому, что он — её парень. А как часто бывает, такого аргумента достаточно для неприязни. Избранники детей вообще очень редко устраивают их родителей. Но детям всегда хочется, чтобы всё прошло идеально и все стали лучшими друзьями. — Ну, они неплохо общаются. Хватит и того, что они до сих пор не убили друг друга. Следующие вопросы Джин были идентичны, и Гермиона практически не вникала в них, отвечая на автомате. Наверное, просто перенервничала. Уже после ужина Генри постучал в её комнату и, получив приглашение, зашёл, выглядя слишком неуверенно для обычно крайне собранного человека. — Милая, я просто хочу спросить тебя наедине, — начал он, снова пугая девушку. — Разумеется, вы с мамой потом всё обсудите, и, честно, я не уверен, что хочу знать всё. Но… Мне важно другое: он не обижает тебя? — Конечно, нет, пап. Драко правда очень хороший. Только… Он хороший лишь со мной, но ведь это считается? — Гермиона скованно улыбнулась, получая в ответ улыбку отца. — Так даже лучше, — прошептал он. — Ты счастлива с ним? Влюблена в него? — Да и да, пап. — У тебя будет ещё много отношений, и поверь, я постараюсь реагировать более спокойно, чтобы не отпугнуть женихов… — Мне кажется, что это навсегда. Я почему-то в этом уверена, — она пожала плечами, наслаждаясь такой приятной атмосферой между ней и Генри. Они часто разговаривали по душам, но на тему мальчиков — никогда. Такие разговоры сильно пугали его, как однажды он лично признался Гермионе. Они очень чётко подчёркивали, что девушка растёт и остановить этот естественный процесс ему было не под силу. Поэтому часть полового воспитания дочери на себя полностью взяла Джин, кажется, не испытывая никаких неудобств. — Хорошо, я буду только рад, — Генри поцеловал её в лоб, уже на выходе спрашивая: — Ты хоть нас познакомишь? А то мне стало слишком любопытно. — Обязательно. Но надеюсь, что ты не станешь его сильно мучить. Он мне ещё живым нужен, — пошутила гриффиндорка. — Посмотрим, — он ухмыльнулся, закрывая за собой дверь. Уже возвращаясь в школу, она снова почувствовала липкое ощущение, словно за ней следят. Сумка на плече показалась слишком тяжелой, а озноб, бежавший по спине, только усилился. Гермиона понимала, что она в Хогсмиде, в двух шагах от защитной границы, охраняющей Хогвартс. Но твёрдая рука, развернувшая её за локоть, сразу раскрошила утешительные доводы на осколки. Последнее, что Грейнджер помнила, это маска Пожирателя и тёмная ладонь у лица. А дальше… Темнота.